Текст книги "Нежная подруга"

Автор книги: Кинли Макгрегор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Конечно, очень может быть, Эмили просто обманывается, замечая во взгляде Дрейвена только то, что ей хочется замечать. Как это делает Джоанна в отношении Найлза.

– Но я не так глупа, – прошептала Эмили. – По крайней мере надеюсь, что не так.

Глава 3

Уже смеркалось, когда они въехали во двор замка Рейвенсвуд. Эмили знала, что Рейвенсвуд граничит с землями ее отца на юге, но не догадывалась, насколько близко расположены владения графа.

Более мрачного места, чем замок Рейвенсвуд, Эмили еще не видела.

Конечно, ей трудно было сравнивать, поскольку она знала только замок отца. Тем не менее ей казалось, что вряд ли на земле можно найти менее гостеприимное место, чем замок, перед которым она сейчас стояла.

Все вокруг выглядело мрачным, угрюмым и неприветливым.

В неухоженном дворе не видно ни цветка, пи кустика. Все заросло сорняками.

Кучка тощих кур с кудахтаньем клевала что-то па унылой земле, а на задворках бродили собаки.

Вечер еще только начинался, но на дворе находилась всего горстка людей. Никто из них не обратился с приветствием к своему лорду. Каждый занимался споим делом: кто-то доставал из колодца воду, кто-то обихаживал лошадей, кто-то увязывал в тюки сено – и все словно боялись даже взглянуть в сторону своего господина. Дохлые вши, наверное, двигаются быстрее, чем эти люди, подумала Эмили и нахмурилась. Затем ода повернулась в седле, чтобы посмотреть на внутренний двор.

– Что вы ищете, миледи? – спросил Саймон.

– Знак, говорящий о том, что это врата в преисподнюю, – ответила Эмили и тут же, испугавшись своих слов, прикрыла рот рукой.

Саймон громко расхохотался, запрокинув голову назад.

– Берегите свое чувство юмора, миледи, – проговорил он, когда закончил смеяться. – Вам оно еще пригодится.

Саймон спешился и передал поводья своему сквайру.

– И не бойтесь, что обидите меня. У меня шкура толстая, как у кабана.

– И дурная голова под стать, – пробормотал Дрейвен. Он тоже спешился и передал поводья юному помощнику конюха.

– Совершенно верно, – согласился Саймон, взглянув на брата. – Но именно поэтому ты так меня любишь.

Дрейвен снял шлем, кольчужную шапочку и доспехи и отдал их своему сквайру.

– Есть одна вещь, которая мне очень нравится, если говорить о тебе.

– Какая же?

– Твое отсутствие.

– Теперь вы понимаете, почему у меня толстая шкура? – проговорил Саймон с невозмутимым видом, обращаясь к Эмили.

Она улыбнулась ему в ответ.

Когда Найлз и Теодор вот так поддразнивают друг друга, ей всегда становится не по себе, но в случае с Саймоном и Дрейвеном все было по-другому. Возможно, это объяснялось тем, что в отношениях этих братьев не чувствовалось враждебности. Их словесные перепалки казались своеобразным состязанием – за кем останется последнее слово.

Саймон помог Эмили спешиться.

– Боюсь, что Рейвенсвуд покажется вам очень непохожим на Уорик, – проговорил Дрейвен, обращаясь к ней.

Эмили поблагодарила Саймона и взглянула на старые каменные ступени, ведущие к толстой деревянной двери. И дом, и двор, и его обитатели – все выглядело негостеприимно.

Неудивительно, что хозяин этого дома столь странен.

– Я обойдусь, милорд, вы только проводите меня к домоправительнице, и я… – начала было Эмили, но Дрейвен прервал ее:

– Здесь нет домоправительницы. У меня всего лишь горстка слуг. Вы увидите, что я не из тех, кто тратит время на всякие пустяки.

Если бы Эмили не знала, что Дрейвен держит на службе двенадцать рыцарей, что он победил на многих турнирах в Европе и был весьма щедро награжден королем Генрихом, она бы усомнилась в его платежеспособности. Но лорд Дрейвен – человек богатый, говорят, его состояние даже больше, чем у короля.

Решив, что порицанием не вызвать к себе любви со стороны того, кого надеешься покорить, Эмили вздохнула и произнесла:

– Хорошо, милорд. Я обойдусь.

Дрейвен велел Саймону найти кого-нибудь из слуг и разгрузить повозки.

– Я провожу вас в ваши апартаменты, – сказал он, обращаясь к Эмили, и зашагал вверх по ступеням.

Эмили, обескураженная его поведением, помедлила с минуту, а затем двинулась следом. Надо же, этот невежда даже не предложил опереться на его руку! Невероятно! Никто еще не проявлял по отношению к ней такого пренебрежения.

Подобрав юбки, Эмили переступила порог и вошла в зал. На нее пахнуло невероятным запахом – смесью гниющего дерева, дыма и еще чего-то тошнотворного. Лучи заходящего солнца проникали сквозь щели закрытых деревянных ставней, освещая гнилой тростник, устилавший пол, пустой очаг и три ветхих стола, стоявших на козлах посреди зала. Вокруг них бегали пять собак, роясь в тростнике, а крышки столов выглядели так, словно их никогда не чистили.

Эмили не выдержала и с отвращением наморщила нос, а затем прикрыла его рукой, чтобы не задохнуться от вони.

Окинув взглядом зал, она заметила, что здесь нет ни возвышения для хозяина дома, ни даже его кресла.

– А где ваш стол, милорд?

– У меня нет стола, – ответил Дрейвен, проходя мимо Эмили к лестнице.

Эмили поспешила за ним. На лестнице по крайней мере можно было дышать – здесь не так воняло, как в зале.

Остановившись перед какой-то дверью, Дрейвен толкнул ее и отступил немного назад, давая Эмили возможность пройти внутрь. Одной рукой он придерживал дверь, а другая покоилась на рукоятке меча.

Эмили прошла мимо него так близко, что даже почувствовала его дыхание, ощутила исходящую от него теплоту.

Эта близость так взволновала ее. Она вдруг почувствовала, что ей стало тяжело дышать. Пряный запах кожи, в которую был одет Дрейвен, каким-то странным образом волновал Эмили, рождая в ней ранее неизведанные ощущения.

В голове у нее снова возник образ изготовившегося к прыжку черного льва. Граф в ее представлении ассоциировался именно с этим зверем. Он казался Эмили таким же диким и непредсказуемым. Она почти не сомневалась, что Дрейвен может через мгновение схватить ее и сделать с ней все, что угодно. И она будет бессильна перед ним.

Однако граф не сделал никакого движения, и это вызвало у Эмили еще больший интерес. Ее еще сильнее потянуло к нему.

Стараясь отвлечься, Эмили принялась пристально оглядывать комнату. Унылая, почти спартанская обстановка очень напоминала монастырскую келью.

– Это никуда не годится, – возмущенно проговорила Эмили, ужаснувшись при мысли о том, что ей придется провести здесь ночь.

– Вы же сказали, что обойдетесь, – напомнил Дрейвен.

Эмили посмотрела на него с укоризной:

– Я считала, что у вас дом, любезный, а не тюрьма. Едва проговорив это, Эмили тут же пожалела о своих словах, однако Дрейвен остался к ним безучастен.

Он стоял в дверях с невозмутимым видом. Меркнущий солнечный свет вызывал красноватый оттенок на его волосах и холодно отражался в синеве его глаз.

– К сожалению, Генрих не дал мне достаточно времени, чтобы как следует подготовиться к вашему прибытию, – проговорил наконец Дрейвен, глядя на Эмили так, словно оценивал силу ее духа. – Я пришлю сюда Эдмонда поменять матрацы и простыни.

– Милорд, – обратилась к графу Эмили. Она понимала, что не следует говорить об этом, но ее отвращение было столь велико, что молчать она не могла. – Надеюсь, вы поймете меня правильно. Дом ваш ужасен и вряд ли приспособлен для проживания.

– Скажите, миледи, а разве можно понять вас неправильно?

– Нельзя, – согласилась Эмили. – Но я не останусь здесь, пока не будут произведены должные перемены.

– Вы останетесь здесь все равно, – твердым голосом заявил Дрейвен.

– Ничего подобного, – резко возразила Эмили.

В глазах графа вспыхнул гнев, такой сильный, что Эмили невольно отшатнулась. Она все-таки не хотела покоряться.

– Вы сделаете то, что вам сказано, леди, – с грозным видом заявил Дрейвен.

Это вывело Эмили из себя. Она знала, какое место занимает, будучи леди, и с этим положением были связаны определенные права, а этот человек нарушал их.

– Я не принадлежу к вашей челяди, чтобы вы мне указывали, и я вам не жена.

– Верно, – согласился Дрейвен, – вы моя заложница.

– Нет, я подопечная короля. Разве не так он сказал? Если бы Эмили не была уверена, что этого не может быть, она могла бы поклясться, что заметила в ледяных глубинах глаз Дрейвена насмешку.

– Отец передал мне слова короля о том, что все, что будет сделано со мной, будет сделано с ним. Разве не так, милорд?

– Так.

– Тогда позвольте спросить: как вы думаете, стал бы его величество спать в этой комнате?

Дрейвен не понимал, что его удивляет больше: что у этой девушки хватает безрассудства возражать ему или что ее аргументы столь сильны. Он и сам знал, что его дом – вонючий свинарник. Большую часть своей жизни Дрейвен проводил на войне, а не здесь.

Он никогда не мог выносить Рейвенсвуд и с удовольствием уехал бы отсюда навсегда. Однако здесь его удерживал долг перед королем. Рейвенсвуд был одним из оплотов королевства, поскольку располагался между севером и югом и был удобен в стратегическом отношении. Владеть им должен был человек, преданный королю.

И все же знатная леди не должна страдать в этом доме, решил Дрейвен.

– Хорошо, миледи. Я велю управляющему устроить все удобства, какие вы пожелаете.

– Входит ли в это понятие домоправительница?

– Если это необходимо…

– Необходимо.

Дрейвен кивнул, изо всех сил стараясь не обращать внимания на нежный цветочный аромат, исходивший от светло-желтых волос Эмили. Если его не подводит память, так пахнет жимолость. Он и сосчитать не мог бы, сколько лет прошло с тех пор, как он стоял так близко от леди. Но в одном Дрейвен был уверен: никакая другая женщина не вызывала у него такого томительного желания прикоснуться к ее щеке.

В леди Эмили было что-то такое, что заставляло Дрейвена испытывать это чувство.

Он с трудом удерживался от того, чтобы не наклониться и не впиться поцелуем в ее губы. Интересно, какие они на вкус?

Желание узнать это граничило с отчаянием.

Что в этой женщине такого, что вызывает его?

И тут Дрейвен понял причину. Внешне Эмили была так же хороша, как и те женщины, которыми он когда-то обладал, а храбростью могла соперничать с мужчиной. Храбрость же Дрейвен ценил в людях больше всего.

– Оставляю это на вас, – спокойно произнес он, стараясь не замечать, что макушка Эмили доходит ему как раз до подбородка. Она была высокого роста и по размеру прекрасно подходила Дрейвену.

«Клянусь волосатыми пальцами ног святого Петра, нужно убираться от нее, – подумал он. – И чем скорее, тем лучше».

Ведь он только и думает о кровати, которая стоит в двух шагах от них. О кровати, которой он пользовался редко, но которой очень захотелось воспользоваться, пока Эмили находится в его комнате.

Дрейвен мысленно представил себе, как кладет ее на эту кровать, стягивает с нее одежду, как наслаждается ее роскошной молочно-белой кожей, ее нежным телом. Как входит в глубину ее жарких и влажных недр. Все тело Дрейвена затрепетало от вожделения.

– Я пришлю к вам Эдмонда, – сказал он и резко повернулся, намереваясь уйти, пока еще был в состоянии это сделать.

Но тут Эмили коснуласьего плеча. От этого прикосновения Дрейвен вдруг похолодел. Такая нежность была ему неведома, и мало кто прикасался к нему, если только не было надобности перевязать ему рану.

Он утратил дар речи, глядя на крошечную женскую ручку, лежащую у него на предплечье. Пальцы – длинные, гибкие, ухоженные ногти.

– Простите мне мою дерзость, милорд. Обычно я не так откровенна.

Дрейвен перевел взгляд с руки Эмили на ее темно-зеленые глаза, которые напоминали ему чудесный летний луг.

– Ваш отец говорил о вас как о самой нежной деве, которая когда-либо рождалась на свет.

На щеках Эмили появился легкий румянец, что очень шло ей. Дрейвену вновь захотелось коснуться губами ее высоких скул и длинных ресниц, ощутить ее дыхание. Но он напомнил себе, что никогда не узнает, какова она на вкус. Такие женщины носят в себе смерть, а он никогда не утратит самообладания. Никогда не отдаст свое тело во власть порывам, которые терзают его чресла.

– Отец часто преувеличивает мои добродетели, милорд.

– Но вашу красоту он не преувеличил, – прошептал Дрейвен.

Как эти слова сорвались с его языка? Румянец на щеках Эмили стал еще ярче, и выражение удовольствия на лице почти свело на нет все усилия Дрейвена. Сам того не сознавая, он шагнул, к ней, желая вдохнуть побольше ее сладкого, пьянящего женского запаха, желая почувствовать, как ее руки обовьются вокруг него, когда он…

«Уходи! – кричал рассудок. – Уходи, пока не утратил самообладание».

Не сказав больше ни слова, Дрейвен сделал то, чего еще ни разу в жизни не делал. Он ушел от конфликта.

Не оглянувшись, он покинул комнату, спустился по лестнице и вошел в зал. Его тело сотрясала мелкая дрожь, вызванная страстью к Эмили.

Дрейвен не мог даже вспомнить, когда в последний раз обладал женщиной, да и то это было примитивно, просто и быстро. Ни разу ему не захотелось провести с женщиной больше времени, чем это было необходимо, чтобы удовлетворить физиологические потребности.

Но Эмили была другая. Дрейвен и представить себе не мог ничего более замечательного, чем возможность всю ночь ласкать ее, прикасаться к телу руками, губами, языком.

Он не понимал, почему она вызывает у него такие чувства. Они только что познакомились, и вот…

Это казалось Дрейвену совершенно необъяснимым. Закрыв глаза, он прислонился к холодной каменной стене. Наверное, дело в том, что он дал клятву не прикасаться к ней.

Да, наверное, дело в этом.

Эмили для него запретный плод, и, хотя она может искушать его немилосердно, он не поддастся. Он поклялся на мощах святого Петра – на его пальце, – поклялся своей честью, что не прикоснется к ней ни в приступе гнева, ни в приступе вожделения. И он сдержит свою клятву, даже если это доведет его до безумия!

Эмили сидела одна в своей комнате перед открытым окном и клевала принесенный ей ужин. Честно говоря, еда вызывала у нее серьезные опасения. Учитывая, какая грязь в зале, можно представить себе, что творится в кухне.

Эдмонд, юноша лет двадцати, поменял солому в ее матраце и выдал свежие простыни. Служанка Элис вынесла из комнаты старый тростник и очистила очаг от сажи. Комната так и осталась унылой на вид, но теперь в ней стало хотя бы чисто. Эмили велела Элис устроить себе соломенную постель в этой же комнате, пока они не увидят остальные жилые помещения.

Эмили глотнула горького вина, и в этот момент дверь в ее комнату распахнулась.

– Дрейвен, я… – Голос Саймона замер – он увидел, что у окна сидит Эмили.

При виде его Эмили нахмурилась и поставила бокал на стол.

– А где Дрейвен? – спросил Саймон и огляделся вокруг.

– Не знаю, милорд. Почему вы ищете его здесь?

– Это его комната.

Услышав это, Эмили раскрыла рот и с недоумением оглядела простую кровать и строгие деревянные стулья. Почему Дрейвен отдал ей свою спальню?

– Он сказал, что я буду жить здесь.

– Прошу прощения за вторжение, миледи, – ответил Саймон, явно сбитый с толку, и вышел.

Эмили уставилась на закрытую дверь. С какой стати Дрейвен так поступил? Если бы она не была уверена в обратном, то решила бы, что у него на нее свои виды, но он не обращает на нее никакого внимания.

Да, поступки Дрейвена не поддаются никакому объяснению.

Вздохнув, Эмили выбросила все это из головы и принялась мысленно составлять список того, что ей нужно сделать завтра, чтобы в этом помещении можно было жить.

Через час пришла Элис и сказала, что все вещи сняты с повозок и их принесут сюда завтра. Женщины легли спать, не погасив свечи, опасаясь, что в темноте на них набросятся существа, более страшные, чем клопы.

Эмили всю ночь беспокойно ворочалась. Она не привыкла к таким жестким, ненадушенным матрацам и, поскольку никогда не проводила ночь нигде, кроме как в своей комнате, никак не могла привыкнуть к новым звукам и запахам.

Стоило ей ненадолго уснуть, как тут же во сне являлся мрачно-загадочный человек.

Она никогда не встречала таких людей, как Дрейвен, и не понимала, как с ним держать себя. Он казался Эмили одновременно и притягательным, и опасным. Она думала, что Дрейвен, если захочет, может быть по-настоящему страшен.

Если захочет…

Пока что он был добр, но столько людей боялись его, в том числе и отец, что это приводило Эмили в замешательство.

Мысли ее обратились к Найлзу и Джоанне. С виду Найлз обращался с Джоанной почтительно, но однажды Эмили увидела, как он бил свою лошадь из-за сломанной шпоры. И еще она видела, какой удар нанес Найлз своему сквайру, когда тот случайно уронил его меч.

Если ее отец может уважать такого человека и называть его другом и сыном, что же можно сказать о том, кого отец называет врагом?

Так кто же такой граф Рейвенсвуд – людоед или герой?

Как узнать это?

Когда наконец наступило утро, Эмили обрадовалась. С рассветом пришло освобождение от беспокойных мыслей. С помощью Элис Эмили оделась в светло-синее платье и спустилась вниз, чтобы позавтракать.

Остановившись в дверях, она оглядела пустой зал. Где же все?

Не могла же она опоздать к трапезе? Или могла?

Сбитая с толку, Эмили вышла через переднюю дверь донжона. Люди Дрейвена тренировались на огороженном месте. И судя по всему, делали это уже довольно значительное время.

На земле, в стороне от поля, сидел, прислонившись к яблоне, Саймон. Он наблюдал за двумя фехтующими рыцарями.

Дрейвена нигде не было видно. Подобрав юбки, Эмили спустилась по ступеням и пошла через двор к тренирующимся.

Обогнув башню, она тут же заметила среди них Дрейвена. Он был самый высокий и тренировался гораздо серьезнее остальных. Свет раннего утра покрывал пятнами его черную кольчугу и сверкал на черном щите.

Он виртуозно отражал удары четверых атаковавших его соперников. Никогда еще Эмили не видела такого искусного владения мечом. Неудивительно, что люди возносят графу Рейвенсвуду хвалы, подумала она. Дрейвен молниеносно отражал удары, сыпавшиеся на него с четырех сторон, и делал это с необыкновенной легкостью и изяществом. Вряд ли даже Марс или Арес могли сражаться лучше.

Охваченная благоговейным восторгом, Эмили смотрела, как Дрейвен отражает удары с потрясающей точностью, кружась в жутком танце смерти.

И тут она поняла, что в сражении ему ничего не стоит победить ее отца.

От этой мысли ей стало не по себе.

– Добрый день, прекрасная Эмили! – воскликнул радостно Саймон.

Дрейвен повернулся в сторону Эмили и перестал фехтовать. В этот момент один из нападавших ударил его по голове сбоку.

Дрейвен громко выругался, повернулся к нему и занес меч.

Эмили бросилась было к нему, но тут же замерла на месте, услышав боевой клич. Никогда она не слышала такой ярости в человеческом голосе. И не могла представить, что значит натиск Дрейвена.

Человек, ударивший графа, опустил меч и в ужасе упал на колени, подняв щит над головой в ожидании удара. Остальные трое рыцарей поспешно отступили.

Меч Дрейвена описал дугу, и когда Эмили уже не сомневалась, что он отрубит несчастному голову, Дрейвен задержал меч на расстоянии дюйма от его поднятого щита.

Все Присутствующие остолбенели. Меч был так близко от рыцаря.

Дрейвен тоже стоял неподвижно, как статуя. Эмили не могла понять, как ему удалось удержать столь мощный удар.

В следующий момент Дрейвен воткнул свой меч в землю перед перепуганным рыцарем.

Эмили медленно приблизилась к ним.

– Встань, Джеффри, – спокойно проговорил Дрейвен. – Я знаю, ты новичок в моей компании, но тебе следует знать, что я никогда не ударил бы тебя за то, что ты нанес мне точный удар из-за того, что я отвлекся. Я налетел на тебя потому, что решил, что ты ударишь еще раз.

Рыцарь опустил щит, затем снял с себя шлем и вытер рукой вспотевший лоб.

– Простите меня, милорд. Мой предыдущий учитель не был столь снисходителен.

Дрейвен протянул руку и помог Джеффри встать.

– Ступай позавтракай.

Джеффри не заставил себя просить дважды.

Саймон подошел к Эмили, и она нахмурилась. Лорд Дрейвен, кажется, не пострадал, но сила удара была замечательной.

– С вами все в порядке, милорд? – спросила она.

– Кажется, самое плохое – что у меня звенит в ушах, – ответил Дрейвен, снимая шлем.

Эмили ахнула, увидев, что по виску у него течет струйка крови.

– Нет, милорд, к сожалению, самое плохое – это ваша рана. – Эмили повернулась к Саймону и сказала ему: – Моя служанка сейчас наверху, в моей комнате. Пожалуйста, попросите ее принести мою рабочую шкатулку и бокал вина.

Саймон кивнул и торопливо удалился.

Эмили взяла лорда Дрейвена за руку и хотела отвести его под навес, но, когда она шагнула вперед, он не шевельнулся.

Не понимая, в чем дело, Эмили повернулась к нему.

Дрейвен с мрачным видом смотрел на нее.

– Почему вы прикасаетесь ко мне? – спросил он.

Эмили в смущении отдернула руку:

– Я не хотела вас оскорбить, милорд. Просто решила, что мне будет удобнее ухаживать за вами, если вы сядете.

– О моей ране может позаботиться мой сквайр.

Эмили слегка приподняла брови:

– Милорд, если шрам у вас на шее свидетельствует о мастерстве вашего сквайра, тогда прошу позволить мне зашить вам лоб. Я содрогаюсь при мысли о том, какой шрам оставит на нем ваш сквайр.

Словно услышав свое имя, сквайр появился со стороны донжона. В правой руке он держал табурет, в левой – миску, а на плече у него висело льняное полотенце.

– Лорд Саймон велел мне принести это для вас, милорд. Еще я принес полотенце и воду.

Лорд Дрейвен постоял с мгновение в замешательстве, а затем сказал:

– Куда пожелает миледи поставить табурет?

Эмили почувствовала, что победила в этой небольшой стычке.

– Вон туда, пожалуйста, – ответила она, указывая на место под яблоней, где недавно сидел Саймон.

Юноша побежал выполнять указание.

Эмили шла впереди Дрейвена, чувствуя на себе его взгляд. Ей казалось, что ему хочется прикоснуться к ней, хотя мысль об этом была нелепой, особенно если учесть, каким тоном граф спросил, почему она прикасается к нему.

Сквайр поставил табурет там, где ему велела Эмили, потом быстро побежал па место тренировки за мечом и шлемом своего господина.

Дрейвен сел на табурет, а Эмили окунула в воду уголок полотенца.

Не успел он снять латные рукавицы и положить их на колени, как появилась Элис со своей корзинкой и вином.

– Спасибо, Элис, – поблагодарила Эмили.

Элис встала прямо за спиной Дрейвена, посмотрела на его затылок, потом поймала взгляд Эмили и похлопала себя по груди, желая показать, что сердце у нее бьется также сильно, как и. у Эмили. Затем она сжала руку в кулак и, закусив зубами указательный палец, похотливым взглядом скользнула по телу Дрейвена.

От этой пантомимы кровь бросилась в лицо Эмили.

В этот миг Дрейвен посмотрел на нее и, заметив, куда устремлен ее взгляд, обернулся.

Улыбка сбежала с лица служанки, она выдернула палец изо рта и принялась усиленно трясти рукой:

– Проклятые блохи. Всю искусали за ночь.

Лорд Дрейвен снова повернулся к Эмили; судя по виду, он, в общем, не поверил словам Элис.

– У миледи есть все, что нужно? – спросила служанка тоном, означавшим: «С удовольствием оставлю вас с ним наедине».

– Да, Элис, спасибо.

– Если я еще понадоблюсь, миледи, для чего-нибудь, – при слове «чего-нибудь» Эмили сжалась, – пожалуйста, зовите меня не мешкая.

– Ты мне не понадобишься, Элис, – Эмили бросила на служанку многозначительный взгляд, – спасибо.

Элис побежала к башне.

Эмили открыла свою рабочую корзинку. Она была в полном смятении.

– Скажите, миледи, что, ваша служанка одержима каким-то странным демоном, который заставляет ее вот так приплясывать?

Эмили, улыбаясь, вдела нитку в иголку, отложила ее в сторону и взяла мокрое полотенце.

– Если у демона есть имя, милорд, то, думаю, его зовут «озорством».

Эмили принялась промывать рану. Дрейвен сидел не шелохнувшись, только смотрел на Эмили таким напряженным взглядом, что у нее разрывалось сердце.

– Как правило, леди бьют своих служанок за такие выходки.

– Ну, я не такая лицемерка, чтобы наказывать Элис за грех, который так близок моему сердцу.

Взгляд Дрейвена стал мягче.

– Да, у меня такое ощущение, что вы можете хорошо научить ее этому предмету.

– Если нас сравнивать, то Элис – новичок, а я – мастер.

Эмили отвела волосы со лба Дрейвена, поразившись при этом тому, какие они мягкие. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Ее бросило в жар.

– От вас пахнет яблоками и корицей, – хрипло произнес Дрейвен.

– Это духи моей сестры, – тихо ответила Эмили. – Я всегда говорила ей, что она, наверное, привлекает ими больше мух и пчел, чем мужчин.

– Тогда почему вы ими пользуетесь?

– Я скучаю по сестре, и эти духи напоминают мне о ней.

Дрейвен отвел глаза в сторону.

Облизав пересохшие губы, Эмили опустила нитку с иголкой в чащу с вином.

Дрейвен сидел, широко расставив ноги и положив руки на колени. Эмили старалась не замечать, что стоит у него между ногами и что ее груди, которые стали странно твердыми и тяжелыми, оказались на одном уровне с глазами Дрейвена.

А когда он случайно посмотрел на них, она ощутила необычную сильную боль между ногами.

Эмили сглотнула, стараясь не думать о странном поведении своего тела, и приготовилась зашить графу рану.

– Боюсь, будет немного больно.

– Уверяю вас, миледи, меня столько раз зашивали, что я уже ничего не замечаю.

Эмили сделала первый стежок. Дрейвен сидел неподвижно, как статуя, устремив взгляд в землю.

Отступив на шаг, Эмили вынула из корзинки серебряные ножницы.

– У вас ласковые руки, – проговорил Дрейвен низким голосом.

– Благодарю вас, милорд. Не в моей природе причинять людям боль.

Эмили обрезала нитку, потом потянулась за мешочком с травами, который держала в корзинке. Готовя припарку, чтобы спала опухоль и не было заражения, она снова ощутила, что Дрейвен наблюдает за каждым ее движением.

Его взгляд вызывал в ней дрожь возбуждения.

И снова Эмили подумала: каково это – поцеловать его? Джоанна говорила, что поцелуи – самая лучшая часть в объятиях мужчины, и что-то подсказывало Эмили, что поцелуй лорда Дрейвена будет восхитителен.

– Что привело миледи на поле сегодня утром? – спросил граф.

Эмили продолжала смешивать травы с вином.

– Я удивилась, почему никто не пришел в зал позавтракать.

– Я не привык завтракать.

Дрейвен отвел взгляд, и Эмили вздохнула с облегчением – можно было немного отдохнуть от этого обжигающего взгляда.

– Я велю Друсу передать кухарке, чтобы та вставала пораньше и готовила для вас завтрак.

– Друсу? – переспросила Эмили, накладывая припарку на лоб. Его кожа сильно отличалась от ее. Она была гладкая, но не нежная. Просто мужская. И горячая. Ужасно горячая и очень смущающая спокойствие добродетельной девы.

– Моему сквайру. Когда Эмили наклонилась, чтобы взять полотенце, она случайно задела бедром за ногу Дрейвена.

Он резко втянул в себя воздух и вскочил на ноги с такой поспешностью, что она невольно вскрикнула.

Прежде чем Эмили успела извиниться, Дрейвен уже был далеко.

Он пытался совладать с вожделением, овладевшим им, и глубоко заглатывал воздух. Нога болела, словно к ней прикоснулись горячим утюгом. А чресла горели, словно адское пламя сошло ему на колени.

Останься он рядом с Эмили еще хотя бы на мгновение, то обесчестил бы их обоих.

Дрейвен думал только о том, чтобы уйти как можно дальше, и поэтому направился к конюшне, в которой, к несчастью, обнаружил Саймона.

– А я думал, что ты в донжоне, – бросил Дрейвен брату, который стоял над убогим соломенным ложем, которое Дрейвен соорудил для себя накануне вечером.

– Я слышал от Друса, что ты перенес свои вещи сюда, и решил проверить, так ли это.

Дрейвен пропустил слова брата мимо ушей и снял с себя сюрко.

– Где мой сквайр?

– Когда я в последний раз видел его, он ел. Дай я помогу тебе.

Дрейвен повернулся к брату спиной, чтобы тот мог расшнуровать и расстегнуть его доспех.

– Почему ты отдал леди свою комнату?

– Не твое дело, – недовольно буркнул Дрейвен.

– Конечно, только я никогда не видел, чтобы ты поступал так странно.

Дрейвен закрыл глаза. Ему хотелось одного – чтобы Саймон ушел. Но он хорошо знал брата и понимал, что тот не уйдет, пока не получит ответы на свои вопросы. Это была самая раздражающая привычка у человека, у которого такое множество раздражающих привычек.

– Я отдал ей мою комнату, потому что это самая чистая комната в донжоне, и перенес свои вещи сюда потому, что если я буду держаться от нее подальше, то не смогу причинить ей вред.

Дрейвен почувствовал, как Саймон ухватился за его кольчугу.

– Сколько раз я должен повторять тебе, что ты и твой отец – не одно и то же?

Дрейвен сбросил с себя руку брата движением плеч, а потом рывком стянул кольчугу через голову.

– Ты, брат, не так хорошо меня знаешь, как полагаешь.

Саймон бросил на Дрейвена возмущенный взгляд:

– Я никогда не видел, чтобы ты ударил кого-то в гневе. Почему…

– А ты? – спросил Дрейвен, прервав его.

Саймон вдруг сильно побледнел.

– Мы были детьми, Дрейвен, и это был несчастный случай.

– Это не имеет значения, – угрюмо проговорил Дрейвен. Перед его мысленным взором возникла страшная картина: брат лежит на земле, раненный его рукой. – Я чуть не убил тебя в тот день.

– С тех пор ты ни разу не поднял на меня руку.

– Потому что ты никогда не злил меня. Саймон фыркнул:

– Ну, это явно не потому, что я мало старался.

– Не вижу в этом ничего забавного.

– Вот видишь, – торжествующе произнес Саймон, – ты злишься на меня сейчас, но ничего не делаешь, чтобы причинить мне вред.

– Это разные вещи, – упирался Дрейвен. – Я не могу… нет, я не стану рисковать благополучием леди. Не стану, потому что дал клятву проследить, чтобы с ней ничего не случилось.

Саймон вздохнул:

– Тем более жаль. Я надеялся, что ее присутствие здесь заставит тебя понять, что ты можешь жить рядом с женщиной и не причинить ей боль.

Дрейвену тоже хотелось в это верить. Но он знал, что это не так. Он был одержим яростью, как и его отец, и так же был не властен обуздать ее.

Сколько раз он убивал в бою, ничего при этом не чувствуя! Пока не пройдет приступ ярости, он ничего не чувствует, ничего не видит и ничего не понимает.

И тогда уже ничто не спасет беднягу, который оказался у него на пути.

Дрейвен видел, как его мать стала жертвой такой ярости, и поэтому никогда сознательно не подвергнет опасности жизнь женщины ради себя самого или из нужды в наследнике.

Да, проклятие, живущее в нем, прекратит существование вместе с ним.

Саймон с выражением отвращения на лице оттолкнулся от деревянного столба и вышел из конюшни.

Дрейвен снял с себя доспехи и переоделся в черную рубаху и штаны.

Выйдя из конюшни, он заметил Эмили, которая возвращалась в донжон. Рядом с ней шел Друс. Оба над чем-то смеялись.

В этот момент Дрейвен готов был отдать все за возможность вот так же свободно шутить с Эмили и видеть, как весело у нее загораются глаза.

Это было изящное, притягательное создание – с высоко поднятой головой и светлыми белокурыми волосами.