Текст книги "Пираты британской короны Фрэнсис Дрейк и Уильям Дампир"

Автор книги: Ким Малаховский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

На следующее утро, это был восьмой день пути, мы подошли к берегу и увидели, что вода спала… Тогда мы стали думать, как перейти реку… Но это было не так просто: мы не были в состоянии переправить наши вещи. Наконец мы решили послать одного человека через реку с веревкой, с тем чтобы переправить сначала все наши вещи, а затем людей. Согласился это сделать Джордж Гейни. Он взял один конец веревки и быстро обмотал его вокруг шеи, а второй оставил на берегу, и другой человек остался около веревки.

Но когда Гейни был на середине реки, веревка, тянувшаяся за ним, случайно перекрутилась или запуталась, и человек, который следил за веревкой на берегу, схватил ее, от чего Гейни перевернулся на спину, а тот человек, который держал веревку в руке, бросил ее в реку, думая, что этим он исправит свою ошибку. Но течение было очень сильным, и пловец, у которого на спине в мешке было три сотни долларов, пошел на дно, и мы его никогда больше не видели. Те двое, которых мы оставили на другом берегу за день до этого, рассказывали нам потом, что нашли его, лежащего мертвым у реки. Эдди оттащил его подальше на берег вместе с мешком на спине. Но денег они не взяли, будучи озабоченными лишь тем, как им выбраться из этой незнакомой местности».

Наконец буканьеры добрались до побережья Карибского моря. «Так мы закончили наше путешествие… за 23 дня, – пишет Дампир, – пройдя, по моим расчетам, 110 миль, преодолевая высокие горы, но обычно наш путь проходил по долинам через глубокие и опасные реки»’. Во время перехода отряд потерял лишь одного человека.

Буканьеры вышли к атлантическому побережью Панамского перешейка в районе Саунд-Кей. Там им посчастливилось встретить другого буканьера – капитана Тристиана. Его корабль стоял в заливе. В благодарность за оказанную помощь буканьеры отдали индейцам все веши, которые сохранились у них после перехода через перешеек, а также деньги – по полдоллара на человека, все, что у них осталось от богатств, награбленных во время плавания в Тихом океане.

Через три месяца к буканьерам присоединился Уофер и два его спутника. При этом Уофер решил разыграть своих товарищей. Он попросил знакомых индейцев доставить его на корабль в их каноэ. Уофер был в индейском наряде, тело его было раскрашено. Войдя на борт корабля вместе с индейцами, он сел среди них «на корточки, по их обычаю, – писал Уофер позднее. – Я хотел проверить, узнают ли они (англичане. – К.М.) меня в этом обличье. Прошло около часа, прежде чем один человек из команды вдруг воскликнул: «Да это же наш доктор!» Они окружили меня и поздравляли с прибытием. Я сделал все, чтобы смыть с себя краску, но прошло около месяца, прежде чем я смог хоть как-то избавиться от нее, так как краска впиталась в кожу и так затвердела на солнце, что сходила вместе с кусочками кожи.

Что касается мистера Гопсона (одного из спутников Уофера. – К.М.), то, хоть мы и принесли его живым на корабль, он так и не поправился от перенесенных лишений и через три дня умер на борту корабля здесь, в Саунд-Кей».

Глава вторая
Путешествие вокруг света

В течение трех месяцев, прошедших со времени прибытия буканьеров в Саунд-Кей, они бесцельно крейсировали у берегов Панамы. Дампир понимал, что напрасно теряет время, но не знал, на что решиться. Вернуться на Ямайку он не мог: там уже знали о его «подвигах». Оставаться здесь дольше Дампир не хотел. Безделье команды утомляло и раздражало его. «Это были, – писал Дампир впоследствии о своих спутниках, – унылейшие создания, какие я когда-либо видел. И хотя погода была плохой, что требовало многих рук наверху, большая часть из них слезала с гамаков только для того, чтобы поесть или справить нужду».

Дампир перешел на корабль, которым командовал капитан Райт. Приятель Дампира, капитан Джон Кук, служил теперь квартирмейстером на судне, которым командовал голландец по фамилии Янки. Оба корабля плавали вместе. Но и здесь Дампир не нашел для себя ничего интересного. Опять потянулись бесцельные дни. Единственным, что ненадолго нарушило монотонность существования, был захват испанского судна с грузом вина, после чего обе команды беспробудно пьянствовали в течение нескольких дней.

Дампир покинул корабль Райта, отправившись на север, в Виргинию, где около года проработал на табачной плантации.

Тем временем Кук самостоятельно захватил испанский корабль, большое морское судно, вооруженное 18 пушками. Кук назвал его «Ревендж» («Месть»). На этом корабле Кук вместе с Уофером отправился к берегам Северной Америки. Весенним утром 1683 г. «Ревендж» подошел к Чесапикскому заливу. Там Кук встретил Дампира и познакомился с человеком, который называл себя Уильямом Коули, магистром искусств Кембриджского университета. Это был опытный штурман. Впоследствии он опубликовал дневник плавания на «Ревендже». Дневник увидел свет спустя два года после выхода книги Дампира. Как Коули попал в компанию буканьеров, осталось неизвестным, поскольку этот «находчивый англичанин» (как он сам себя называл, чтобы сохранить инкогнито) тщательно избегал упоминания каких-либо деталей из своей биографии. В записках он даже настаивал, что понятия не имел о маршруте «Ревенджа» и о людях, составлявших команду корабля, чувствуя себя среди них, по его выражению, как «галка среди скал». А этими «скалами» на борту «Ревенджа» были 70 опытных «морских бродяг». Их целью был Тихий океан. Но они хотели идти туда на лучшем корабле, чем «Ревендж». Они решили, что захватить такое судно будет легче всего у берегов Африки, и потому направились сначала туда. У берегов Сьерра-Леоне они захватили 40-пушечный корабль, прекрасно подготовленный к длительному плаванию: в его трюмах было много продовольствия и воды, а также отличное вино. Кук назвал захваченное судно «Бечелес Делайт» («Услада холостяка»). Оказалось, что это был голландский корабль, и, таким образом, захват его являлся актом пиратства в отношении дружественной страны. Неудивительно, что Дампир в своей книге ни словом не упоминает об этом эпизоде, в то же время с большими подробностями рассказывая о встречающихся им во время плавания к Африке летающих рыбах, фламинго, детально описывая конфигурацию африканского побережья. Что Кук сделал потом с «Ревенджем», а также с тридцатью негритянками, оказавшимися на борту захваченного корабля, неизвестно. По всей вероятности, и корабль, и негритянки были вскоре проданы. Работорговля в те дни процветала.

Новый корабль Кук повел к берегам Южной Америки, намереваясь выйти в Тихий океан через Магелланов пролив. Но Дампир отсоветовал ему это делать, указав на опасность прохода через коварный пролив без карт и с такой распушенной командой. Он предложил обойти Южноамериканский материк у мыса Горн. Кук принял совет Дампира.

Когда корабль Кука огибал мыс Горн, погода, всегда плохая в этом районе, была особенно неблагоприятной.

Коули нашел этому суеверно-ироническое объяснение. В своем дневнике в день св. Валентина 1684 г. он сделал следующую запись: «Мы пренебрегли Валентинами, заведя интрижки с туземными женщинами, что вызвало страшный шторм, отогнавший нас к 60°30′ ю.ш. Никогда еще ни один корабль не заходил так далеко на юг. Мы заключили, что интрижки с женщинами очень опасны и вызывают шторм».

Дампир, имевший жену в Англии, опускает эту историю в своей книге, упоминая лишь, что их корабль действительно отклонился к югу дальше, чем это делало какое-либо судно до них.

Обогнув мыс Горн, «Бечелес Делайт» направился на север к берегам Чили. У чилийских берегов Кук увидел неизвестный корабль. Он приказал приготовить пушки к бою, команда уже готовилась взять судно на абордаж. Но оказалось, что это был английский корабль «Николас» из Лондона, которым командовал приватир Джон Итон, также намеревавшийся захватить испанские суда в этих водах.

Итон рассказывал, что ему на пути встретился корабль «Сигнит» («Молодой лебедь») под командованием капитана Свана, в составе экипажа которого был приятель Дампира – Базиль Рингроуз. Корабль Свана совершал легальные торговые операции. В его трюмах находились товары стоимостью в 5 тыс. ф. ст. Капитан Сван собирался продать их в Южной Америке. Но это было бессмысленное предприятие, ибо испанские власти в колониях запретили какую-либо торговлю с иностранцами. Когда «Сигнит» попытался войти в один из южноамериканских портов, то был обстрелян береговой артиллерией.

Пока Сван искал возможность наладить легальную торговлю в портах Южной Америки, «Бечелес Делайт», и «Николас» шли к острову Хуан-Фернандес. Командам надо было отдохнуть после тяжелого похода, пополнить запасы воды и продовольствия.

Остров, как хорошо было известно морякам, был необитаем. Но когда 22 марта 1684 г. оба корабля подошли к нему, то команды увидели на берегу человека, отчаянно машущего им. Дампир и Уофер узнали его. Это был индеец с Москито-Кост по имени Уильям, который по несчастной случайности остался на острове, когда буканьеры под командованием Уотлинга и Шарпа ушли оттуда три года назад. Вот как Дампир описывал со слов этого «Робинзона Крузо» его жизнь на острове: «Индеец прожил здесь один около трех лет, и хотя его несколько раз разыскивали там испанцы, которые знали, что он остался на острове, они так и не смогли его найти. Он был в лесу и охотился на диких коз, когда капитан Уотлинг вывел оттуда своих людей. Когда же он вернулся на берег, корабль уже шел в открытое море. У него было ружье и нож, маленький рожок с порохом и несколько пуль. Когда у него кончились пули и порох, он приспособился ножом отрезать от ружейного ствола куски железа, из которых делал рыболовные крючки, иглы, ножи, нагревая железо сначала на огне, который он добывал, ударяя ружейным кремнем по куску ствола своего ружья, а потом закаляя его, научившись это делать у англичан. Раскаленные куски железа он отбивал камнями и разрезал острым ножом или разламывал, а потом оттачивал их, затрачивая на это огромные усилия… Орудиями, сделанными таким вот образом, он обеспечивал себя провизией, которую мог предложить остров: козами или рыбой. Он рассказал нам, что вначале, до того как сделал крючки, он заставлял себя есть тюленье мясо, малоприятное на вкус, но в дальнейшем он убивал тюленей в исключительных случаях, когда ему нужно было сделать лески, для чего он разрезал их шкуры на узкие ремешки. У него был маленький дом или хижина на расстоянии полумили от берега моря, которую он сделал из козьих шкур. Постелью ему служила куча хвороста высотою в два фута. Одежды на нем не было. Все, что на нем было до ухода корабля Уотлинга, износилось… Он увидел наш корабль за день до того, как мы встали на якорь, и был уверен, что мы англичане, и поэтому утром убил трех коз, чтобы угостить нас, когда мы сойдем на берег. Затем он пришел на берег, чтобы поздравить нас с благополучным прибытием. А когда мы высадились, находящийся у нас на борту индеец с Москито-Кост по имени Робин первым выпрыгнул на берег, подбежал к своему соплеменнику и припал лицом к его ногам. Тот помог ему встать и обнял его, а после этого сам упал к ногам Робина, и уже тот помог ему встать и обнял его. Мы с удовольствием наблюдали удивление, нежность и торжественность встречи, которую с такой непосредственностью демонстрировали оба эти человека. А когда церемония учтивости закончилась, мы, стоявшие невдалеке, подошли к нему, и каждый из нас обнял его, переполненного радостью от встречи со столькими старыми друзьями, оказавшимися здесь, вероятно, для того, чтобы забрать его отсюда».

Проведя три недели на острове, англичане двинулись дальше на север. В течение восемнадцати месяцев они находились у берегов Южной Америки, совершая набеги на прибрежные города и захватывая испанские суда. Опорными их базами были Галапагосские острова и небольшой островок у берегов Колумбии, где, по преданию, Дрейк делил сокровища, захваченные им на корабле «Какафуэго». Но ничего ценного англичане за это время не захватили. Испанские колониальные власти знали о появлении буканьеров и приняли соответствующие меры предосторожности. Так, на это время была прекращена перевозка драгоценных металлов из Перу в Панаму морским путем.

День за днем Дампир скрупулезно описывал все им виденное: флору и фауну, вид городов, обычаи коренных жителей и т. п. Это были первые детальные описания далеких заморских стран, сделанные англичанином.

О том, насколько подробно Дампир описывал даже, казалось бы, незначительные веши, дает представление приведенный ниже отрывок из его книги «Новое путешествие вокруг света». Дампир рассказывает о плоде авокадо, который тогда сделался деликатесом в Англии. «Дерево авокадо, – пишет Дампир, – такого размера, как самое большое грушевое дерево, и обычно очень высокое; кора черная и очень гладкая; листья большие, овальной формы, плод размером с большой лимон. Он зеленого цвета, пока не созреет, а тогда он немного желтеет. Они редко пригодны для еды, пока не полежат два или три дня после того, как их соберут; тогда они становятся мягкими, и кожура очищается. Мякоть зеленого цвета или с небольшой желтизной. Внутри мякоти находятся косточки размером с каштан. Этот фрукт сам по себе не сладкий, поэтому его смешивают с сахаром и лимонным соком, тогда это отличное кушанье. Обычно его едят с солью, уксусом и поджаренными бананами; и если человек голоден, то это хорошая еда для него. Его полезно есть в любом виде».

Столь же подробно описывает Дампир плавание вдоль южноамериканского побережья. Так, в пятой главе «Нового путешествия вокруг света» содержится рассказ о действиях у острова Лобос, недалеко от берегов Перу.

«Здесь мы чистили наши корабли, а когда были готовы к плаванию, допросили пленных, чтобы узнать, сможет ли кто-либо из них указать на города, на которые мы могли бы с успехом напасть, поскольку до этого они сообщили нам, что испанцы о нас знают и, пока мы здесь находимся, не будут отправлять по морю сокровища. Говорилось о многих городах, таких как Гуаякиль, Трухильо и др. Наконец, Трухильо был указан как наиболее важный, поэтому, похоже, надо было идти туда и захватить город. Это не вызвало дискуссий: все мы знали, что это очень населенный город. Но наибольшая трудность состояла в высадке, поскольку Гуанчако, самый близкий к нему порт, находился на расстоянии шести миль и был плохим местом для высадки. Даже рыбаки, живущие там, не могли пристать к берегу в течение трех или четырех дней. Однако 17 мая пополудни наши люди, собравшись в кают-компаниях обоих кораблей, высказались за нападение на Трухильо. Нас было всего 108 человек, кроме больных. На следующий день мы намеревались начать плавание и взять захваченные ранее корабли с собой. Но на следующий день один из наших людей, будучи на острове, заметил три корабля, идущие на север, два из которых шли с западной стороны острова, а один – между островом и материком. Мы быстро подняли якоря и бросились в погоню. Капитан Итон, который в то время брал последнюю пробу воды, погнался за двумя судами, шедшими вдоль западного побережья острова. Мы на корабле капитана Кука пошли за третьим, вскоре его захватили и вернулись с ним к острову, поскольку видели, что капитан Итон не нуждался в нашей помощи, захватив оба судна, за которыми гнался. Он вернулся с одним из них, другое так далеко отнесло ветром в открытое море, что он не смог забрать его, но надеялся пригнать на следующий день. Но, будучи тяжело нагруженным, судно едва передвигалось. За весь день 19 мая оно почти не приблизилось к острову. Наши индейцы с Москито-Кост, охотясь по своим обычаям, поймали шесть черепах. Их здесь великое множество. Корабли, которые мы захватили за день до этого, шли из Гуанчако. Все три были нагружены мукой, предназначавшейся для Панамы. Два были очень тяжело нагружены, так что едва шли, а третье успели загрузить лишь наполовину, но вице-король Лимы приказал ему плыть вместе с двумя другими, в противном случае оно должно было остаться в порту, пока мы не уйдем из этих мест. Вице-король надеялся, что корабли смогут избежать встречи с нами, если уйдут раньше. На самом большом судне было письмо правителю Панамы от вице-короля Лимы, предупреждавшего его, что в море находятся враги и по этой причине он послал эти три корабля с мукой, которую тот, может быть, не ждет, и просит бережливо ее расходовать, так как не знает, когда сможет послать еще (Панама снабжалась из Перу). На этом корабле было 7 или 8 тонн мармелада из айвы и величественный мул для правителя Панамы, а также огромная раскрашенная деревянная фигура Девы Марии для новой церкви в Панаме, посланная из Лимы вице-королем… Корабль должен был также доставить из Лимы в Панаму около 2 млн ф. ст. Но пока на него грузили муку, до купцов дошел слух, что капитан Сван появился в Вальдивии (порт в южной части Чили. – К. М.) и было приказано отправить деньги назад на берег. Пленные испанцы сообщили нам, что жители Трухильо строят форт в Гуанчако (который является морским портом Трухильо) у самого моря, возможно, для того, чтобы отразить любую попытку высадки там на берег. Услышав эти новости, мы изменили наши первоначальные планы и решили идти, взяв с собой три захваченных испанских корабля, к Галапагосам, которые представляют собой огромное множество больших островов, лежащих у экватора или рядом с ним».

На Галапагосских островах умер Джон Кук, и капитаном «Бечелес Делайт» стал Эдвард Дэвис, бывший до этого квартирмейстером корабля, очень опытный моряк.

Вскоре Дэвис поссорился с Итоном при дележе добычи, и последний решил плыть самостоятельно. Он повернул свой корабль на запад, направляясь в Ост-Индию. Штурманом его корабля был Коули. В Ост-Индии Коули расстался с Дэвисом, отправившись в Англию на голландском корабле. В 1699 г. была опубликована его книга об этом путешествии. Что стало с Итоном – неизвестно. «Бечелес Делайт», однако, недолго оставался в одиночестве. Вскоре появился капитан Сван на своем «Сигните». После неудачной попытки законным образом вести торговые дела в Южной Америке Сван по сниженной цене продал товары буканьерам, а затем вообще присоединился к ним, хотя и не любил их. «Заверь моих хозяев, – взволнованно писал он жене, – что я сделал все, что мог, чтобы соблюсти их интересы, и то, что со мной сейчас произошло, я не в силах был предотвратить. Я прошу их сделать все, что они могут, чтобы добиться у короля моего прощения, ибо предаю себя его суду, и я скорее умру, чем буду жить, скрываясь, подобно бродяге, в боязни наказания».

Кроме Свана с его людьми, в этом месте стали собираться и другие буканьеры. Скоро их общая численность достигла тысячи человек. Капитан Харрис, племянник старого приятеля Дампира, с которым тот переходил Панамский перешеек, ставший с тех пор, по выражению Дампира, «обычной дорогой буканьеров», появился с флотилией каноэ, на которых находились около сотни человек. Пришел также французский капитан Гронье с командой из 280 человек. Один из них, Луссан, впоследствии опубликовал записки об обычаях буканьеров, включая «обязательную мессу перед разграблением очередного города». Был и английский капитан Таунли с отрядом в 180 человек. Пришли и другие шайки буканьеров.

Прежде всего было решено дожидаться корабля, который вез серебро из Лимы в Панаму. Испанский флот показался 28 мая 1685 г., но среди этих судов не было корабля с драгоценным грузом. То были военные корабли, задачей которых являлось очищение прибрежных вод от грабителей. Буканьеры насчитали 14 судов, в большинстве своем крупных. Силы испанцев в три раза превосходили силы буканьеров. Но, как известно, лучшая защита – это нападение. Дэвис, капитан самого крупного корабля буканьеров, решил напасть на неприятельский флот вечером, используя благоприятный ветер. Но другие буканьеры его не поддержали, к тому же ветер переменился. Тактическое превосходство, даваемое неожиданностью нападения, было потеряно. Теперь уже испанские корабли устремились на них. Дампир писал, чем кончилось дело: «Видя их, несущихся на нас на всех парусах, мы скрылась».

После этого компания буканьеров начала распадаться. Первыми ушли французы. Но никто об этом не жалел. Англичане, оставшись одни, решили начать нападения на прибрежные города. Дампир с 60 людьми был оставлен охранять корабли, в то время как остальные, пройдя двадцать миль в глубь континента, лапали на город Лион (в Никарагуа). Город был взят авангардом отряда, которым командовал Таунли. Но выкупа у местных властей получить не удалось. В то же время распространилась слухи, что испанские регулярные части концентрируются неподалеку, чтобы отрезать англичанам путь к берегу. Поэтому буканьеры поспешили вернуться на корабли.

Другая попытка захватить галион с драгоценностями на его пути к Акапулько (в Мексике) также была неудачной. Еще одно поражение, понесенное буканьерами уже в начале нового, 1686 года, когда они потеряли убитыми 50 человек, в том числе Базиля Рингроуза, «преданнейшего друга», как писал о нем Дампир, положило конец их приключениям у тихоокеанского берега Южной Америки. Таунли со своим отрядом пошел через территорию Никарагуа к атлантическому берегу. Дампир перешел на корабль Свана не потому, что поссорился с Дэвисом, а потому, что до этого уже сговорился со Сваном идти на запад через Тихий океан. А «Бечелес Делайт» с Дэвисом и Уофером на борту ушел на юг. Обогнув мыс Горн, корабль поднялся до Чесапикского залива, где Дэвис и Уофер были арестованы по обвинению в пиратстве и заключены в тюрьму. Лишь усилиями опытного адвоката, нанятого Уофером, им удалось избежать серьезного наказания. Уоферу это обошлось в 300 ф. ст. Дэвис позднее присоединился к знаменитому пирату капитану Кидду. Через несколько лет Дампир встретил обоих приятелей в Лондоне.

«Сигнит» оказался единственным буканьерским судном в Тихом океане. Команда корабля рассчитывала, что в западной части Тихого океана они наконец сумеют поживиться. Но Сван, не любивший, как уже говорилось, пиратский промысел, не хотел нападать на корабли и прибрежные города. А Дампир мечтал подняться на корабле как можно севернее и искать западный вход в легендарный северо-западный проход, соединявший якобы Тихий океан с Атлантическим. Кстати сказать, Джеймс Кук во время своего третьего плавания по Тихому океану, восемьдесят лет спустя, тоже искал этот проход.

Но настойчивое стремление команды продолжать морской разбой возобладало над благими намерениями Свана и Дампира.

В конце XVII в. плавание в Тихом океане было по-прежнему очень сложным. Не было достаточно точных карт. Не существовало установленного понятия долготы, а следовательно, не было единого мнения о ширине Тихого океана. Еще не существовало международного определения не только градуса, но даже и мили. Имеет ли Тихий океан в ширину 7 тыс. миль или только 6 тыс., можно ли его пересечь за семьдесят или пятьдесят дней, сколько соответственно нужно брать продовольствия? На все эти вопросы определенного ответа не было. Сван мог только руководствоваться опытом Дрейка и Кавендиша, единственных английских мореплавателей, совершивших ранее кругосветное плавание. К тому же Сван был убежден, что его «Сигнит» – лучший корабль, чем «Золотая лань» Дрейка.

Плавание началось 31 марта 1686 г. от мыса Корриентес в Мексике на двух судах: «Сигните» с сотней человек на борту и барке, которым командовал капитан Тит, где находилось 50 человек.

Корабли достигли Гуама за пятьдесят один день, покрыв расстояние в 7323 мили. За все время плавания люди не видели ни рыб, ни птиц. Погода была очень плохая. К тому времени, когда они увидели землю, дневной рацион составлял лишь полкружки маиса, продовольствия оставалось на три дня. Позднее Дампир узнал, что матросы сговорились убить офицеров и съесть их, если им не встретится земля. «О, Дампир, – сказал Сван, когда тот рассказал, ему об этом. – Вы бы дали им очень плохую пищу». «Я был очень тощий, а капитан крупным и полным», – писал Дампир.

Гуам был первым из тихоокеанских островов, открытых европейцами, он также стал первым объектом европейской колонизации в Тихом океане. Кстати сказать, Гуам до сих пор не получил независимости.

В конце ноября 1520 г. три испанских корабля под командованием Магеллана прошли через пролив у самой южной оконечности Южной Америки, носящий теперь имя этого великого мореплавателя, и вышли на просторы Великого океана. Испанцы взяли курс на северо-запад, начав новый этап своего кругосветного путешествия.

Около четырех месяцев плыли они, не видя земли. Переход был весьма изнурительным. Вот как описывает его один из спутников Магеллана, ставший историографом его путешествия, Антонио Пигафетта: «Три месяца и 20 дней мы были совершенно лишены свежей пищи. Мы питались сухарями, но то уже были не сухари, а сухарная пыль, смешанная с червями, которые сожрали самые лучшие сухари. Мы пили желтую воду, которая гнила уже много дней. Мы ели также воловью кожу, покрывавшую грот-грей, чтобы ванты не перетирались; от действия солнца, дождей и ветра она сделалась неимоверно твердой. Мы замачивали ее в морской воде в продолжение четырех-пяти дней, после чего клали на несколько минут на горячие уголья и съедали ее. Мы часто питались древесными опилками. Крысы продавались по полдуката за штуку, но и за такую цену их невозможно было достать. Однако хуже всех этих бед была вот какая. У некоторых из экипажа верхние и нижние десны разбухли до такой степени, что они не в состоянии были принимать какую бы то ни было пищу, вследствие чего и умерли. От этой болезни умерли 19 человек… Из числа 30 человек экипажа переболели 25, кто ногами, кто руками, кто испытывал боль в других местах, здоровых осталось очень мало».

Согласно устоявшейся версии, корабли Магеллана достигли Гуама 6 марта 1521 г. Парадоксально, но факт, что Магеллан, пройдя с юго-востока на северо-запад всю южную часть Тихого океана, миновал тысячи островов, среди которых были такие крупные, как Новая Зеландия и Новая Гвинея, и даже целый континент – Австралия – и натолкнулся на своем пути лишь на маленький остров, расположенный уже в северных широтах океана.

После многомесячного трудного плавания Магеллан и его спутники с радостью вступили на твердую землю. Они отдохнули, пополнили запасы пресной воды, погрузили в трюмы судов свежие продукты. Но задерживаться на острове Магеллан не собирался. Он спешил достичь вожделенных островов Пряностей. Поэтому 9 марта Магеллан покинул Гуам, взяв курс на запад.

Даже за столь короткий срок пребывания на острове он успел вступить в конфликт с его обитателями. Обвинив островитян в попытке украсть лодку с одного из судов, Магеллан во главе отряда из сорока вооруженных матросов произвел набег на окрестные селения.

Антонио Пигафетта так описал это событие: «Тогда капитан-генерал (Магеллан. – К.М.) в гневе высадился на берег с 40 или 50 вооруженными людьми, которые сожгли 40–50 хижин вместе с большим числом людей и убили семерых туземцев… Когда кто-нибудь из туземцев бывал ранен дротиками из наших самострелов, которые пронзали его насквозь, он раскачивал конец дротика во все стороны, вытаскивал его, рассматривал с великим изумлением и таким образом умирал».

Обвинив аборигенов в воровстве, Магеллан назвал открытую им землю Исла-де-лос-Ладронес, что в переводе с испанского означает «остров Воров» или «Разбойничий остров»[10]10
  Это название впоследствии было распространено на все острова архипелага, в который входил Гуам.


[Закрыть].

Через десять дней Магеллан открыл Филиппинские острова, где 25 апреля 1521 г. он был убит в стычке с жителями острова Матан.

Магеллан не счел открытый им остров Гуам представляющим какую-либо ценность и не произвел сакраментального ритуала провозглашения над ним власти испанского монарха. Не сделала этого и вторая испанская экспедиция во главе с Гарсиа Хофре де Лойаса, побывавшая на острове в начале сентября 1526 г. Лишь в 1565 г. испанская экспедиция под командованием М. Легаспи формально распространила суверенитет испанского монарха на открытый Магелланом остров, который коренные жители называли Гуамом. 26 января 1565 г. Легаспи в сопровождении своих офицеров сошел на берег. Он выбрал место около трех пальм, росших неподалеку, и приказал поставить там алтарь. Затем, обнажив меч, Легаспи срубил им несколько пальмовых веток, из которых сделал крест, и повесил над алтарем. После этого, отсалютовав кресту мечом, Легаспи громким голосом провозгласил; «Я, Мигель Лопес де Легаспи, губернатор и генерал-капитан, назначенный его величеством командовать этими людьми и кораблями, совершающими на королевской службе открытие островов на западе, во имя его величества, короля дона Филиппа, беру и объявляю королевской собственностью этот остров и все земли, относящиеся к нему»’.

Легаспи провел на Гуаме всего одиннадцать дней, но успел отличиться убийствами аборигенов. 3 февраля 1565 г. экспедиция покинула Гуам и направилась на Филиппины, где Легаспи провел последние семь лет жизни. Умер он 20 августа 1572 г.

Провозглашение Гуама собственностью Испании представляло собой, однако, чисто символический акт. До первой попытки испанской колонизации острова должно было пройти еще более 100 лет.

Все это время остров не имел постоянного европейского населения. Его время от времени посещали мореплаватели различных национальностей; для испанцев же весь этот период Гуам служил отличной базой на пути следования их кораблей из Мексики на Филиппины и обратно.

Удобный обратный путь из Индии испанцы начали искать еще со времени экспедиции Магеллана. В 1522 г. один из кораблей его экспедиции «Тринида», покинув Молуккские острова, попытался вернуться в Испанию через Тихий океан, но сильные штормы и недостаток продовольствия заставили судно повернуть назад.

После того как испанцы прочно обосновались на Филиппинах, превратив Манилу в крупнейший торговый центр, связанный широкими коммерческими контактами со странами Дальнего Востока, Южной и Юго-Восточной Азии, они установили регулярное сообщение между Манилой и крупнейшим городом на тихоокеанском побережье Мексики Акапулько.

Испанские корабли, груженные драгоценными металлами и камнями, тканями, специями и другими дарами Востока, отправлялись в Акапулько. Они покидали Филиппины обычно в июле, продвигаясь на северо-восток почти до 38° или 40° с.ш. Там сильные ветры гнали корабли через океан к северной части Калифорнии, а оттуда они шли вдоль берега почти 3 тыс. миль до Акапулько. Позднее, чтобы избежать сильных штормов, столь частых в северных широтах, а главное – нападений английских и португальских пиратов, поджидавших корабли у американских берегов, испанцы стали проводить корабли много южнее. Но здесь их встречали менее благоприятные ветры, и они достигали Акапулько лишь после пятимесячного плавания.