Текст книги "Годы риса и соли"

Автор книги: Ким Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Весь город последовал за кортежем с султаншей Катимой во главе на гнедом коне. Толпа выла от горя, как волны на каменном берегу. Султана опустили в могилу с видом на величественный серый океан, и после этого много месяцев носили чёрное и посыпали голову пеплом.

Почему-то год траура так и не закончился. Дело было не только в смерти правителя, дело было в том, что султанша продолжала править самостоятельно.

Теперь и Бистами, и все остальные согласились бы, что султанша Катима всегда была истинным лидером, а султан – её благосклонным и возлюбленным супругом. В этом не оставалось никаких сомнений. Но теперь, когда султанша Бараки Катима входила в мечеть и читала слова пятничной молитвы, Бистами становилось снова не по себе, и он видел, что горожанам тоже неловко. Катима уже не раз выходила к ним с проповедями, но теперь все ощущали отсутствие ангела-покровителя в образе кроткого султана за рекой.

Это беспокойство передалось и Катиме, и речи её стали напористее и жалобнее.

– Богу угодно, чтобы в браке муж относился к жене и жена к мужу как равные. Что может муж, то может и жена! Во времена разлада перед первым годом, во времена, ставшие точкой отсчёта, мужчины обращались с женщинами, как с домашней скотиной. Бог, говоря своё слово через Мухаммеда, ясно дал понять, что женская душа равна мужской и к ним следует относиться как к равным. Богом женщинам дано много прав: право наследования, право развода, право выбора, право распоряжаться своими детьми – женщинам дана жизнь, слышите? Перед первой хиджрой, перед 1-м годом, посреди царившего межплеменного хаоса, убийств и воровства, среди общества обезьян Бог сказал Мухаммеду изменить это. Он сказал: «Да, ты можешь брать в жены нескольких женщин, если захочешь, если ты сможешь сделать это, избежав раздоров». И следующий же стих гласит: «Но раздоров избежать нельзя!» Что же это, как не запрет на многожёнство, изложенный в двух частях, в форме загадки или урока для мужчин, которые не подумали бы об этом сами?

Но теперь стало совершенно ясно, что она пытается изменить порядок вещей в мире, в исламе. Конечно, они все пытались, всё это время, но втайне, не сознаваясь в этом никому, даже самим себе. Они оказались лицом к лицу со своим единственным правителем, женщиной, – но в исламе не было цариц. Для них не существовало подходящего хадиса.

Бистами, страстно желая помочь, сочинял собственные хадисы, либо снабжая их правдоподобными, но ложными иснадами и приписывая древним суфийским мыслителям, выдуманным из воздуха, либо приписывая их султану, Моджи Дарье, или какому-нибудь известному ему старому персидскому суфию, либо оставлял без авторства, как мудрость, слишком распространённую, чтобы в нём нуждаться. Султанша делала то же самое, как ему казалось, следуя его примеру, но чаще всего находила опору в самом Коране, многократно возвращаясь к сурам, которые подкрепляли её точку зрения.

Но все знали, как заведено в Аль-Андалусе, Магрибе, Мекке и по всему Дар аль-Исламу, от западного до восточного океана (которые, как теперь утверждал Ибн Эзра, были двумя берегами одного и того же океана, охватывавшего большую часть Земли, а Земля, на самом деле, представляла собой шар, более чем наполовину покрытый водой). Женщины не читали проповеди. Когда это делала султанша, это было шокирующим, и шокирующим втройне после смерти султана. Все говорили о том, что султанше, если она хотела и дальше идти по этой стезе, нужно было повторно выйти замуж.

Но она не выражала ни малейшей заинтересованности в браке. Она носила чёрное траурное платье, держалась особняком от других горожан и не поддерживала дипломатических связей ни с кем из Аль-Андалуса. Единственный мужчина, с которым она проводила больше всего времени наедине, не считая Моджи Дарьи, был сам Бистами; и когда он понял, почему некоторые горожане косились на него, намекая на то, что он мог бы жениться на султанше и избавить их от затруднительного положения, у него закружилась голова, его чуть не стошнило. Он так сильно любил её, что не мог вообразить себя женатым на ней. Это была не та любовь. Он думал, что и она не может себе такого представить, поэтому не было и речи о том, чтобы опробовать эту идею, одновременно привлекательную и пугающую, и потому болезненную до крайности. Однажды она беседовала с Ибн Эзрой в присутствии Бистами, расспрашивая о его предположениях насчёт океана, простёршегося перед ними.

– Ты хочешь сказать, это тот же самый океан, который видели молуккцы и суматранцы на другом конце света? Как такое возможно?

– Мир – это сфера, в этом не может быть сомнений, – сказал Ибн Эзра. – Он круглый, как луна или как солнце. Это шар. Мы добрались до западного конца суши, а на другой стороне земного шара находится восточный конец суши. Этот океан покрывает весь остальной мир, вот так.

– Значит, мы можем доплыть до Суматры?

– Теоретически, да. Я пытался рассчитать размеры Земли, используя вычисления древних греков, Брахмагупты из Южной Индии и мои собственные исследования неба. И хотя я не могу быть уверен, но думаю, что Земля составляет около десяти тысяч лиг в обхвате. Брахмагупта называл число в пять тысяч йоганд, что, как я понимаю, примерно равно этому расстоянию. А размеры суши, от Марокко до Молуккских островов, составляют около пяти тысяч лиг. Таким образом океан, который мы видим сейчас перед собой, покрывает полмира, пять тысяч лиг или больше. Ни один корабль не сможет преодолеть такое расстояние.

– И ты уверен, что Земля настолько большая?

Ибн Эзра неопределённо махнул рукой.

– Не уверен, султанша. Но полагаю, что это похоже на правду.

– А острова? Не может же океан пустовать на протяжении пяти тысяч лиг! Наверняка в нём есть острова!

– Наверняка, султанша. Во всяком случае, это немаловероятно. Андалусские рыбаки рассказывали, что иногда их прибивало к островам, когда штормы или течения уносили их на запад, но они не описывают, как далеко и в каком именно направлении.

На лице султанши мелькнуло обнадёженное выражение.

– Тогда мы могли бы уплыть и найти те самые острова, или другие, похожие на них.

Ибн Эзра снова махнул рукой.

– Что? – спросила она резко. – Ты сомневаешься, что сможешь построить корабль, который выдержит морское путешествие?

– Это возможно, султанша. Но обеспечить его всем необходимым для такого долгого плавания… Мы ведь не знаем, как долго оно продлится.

– Что ж, – протянула она мрачно, – возможно, нам придётся это выяснить. Теперь, когда султан мёртв и мне некого взять в мужья… – и она метнула в Бистами один-единственный взгляд, – … нас пожелают захватить коварные андалусцы.

Этот взгляд резанул Бистами, как ножом по сердцу. Всю ночь он проворочался, снова и снова вспоминая тот короткий момент. Но что он мог поделать? Как помочь в этой ситуации? Он всю ночь не сомкнул глаз.

Потому что муж знал бы, как помочь ей. Из Бараки ушла гармония, и слух об этом, видимо, распространился по Пиренеям, ибо ранней весной следующего года, когда вода в реках стояла ещё высоко, а горы, защищавшие их с юга, белели зубцами, по тропе с холмов спустились всадники, едва обогнав холодную весеннюю бурю, подходившую с океана. Всадники шли длинной колонной под развевающимися флагами Толедо и Гранады, вооружённые мечами и пиками, сверкающими на солнце. Они въехали на площадь перед мечетью в центре города, красочного под низко нависшими облаками, и опустили пики так, что все они указывали вперёд. Их предводителем был один из старших братьев султана, Саид Дарья, и он привстал в серебряных стременах, возвышаясь над собравшимися горожанами, и заявил:

– Именем халифа Аль-Андалуса, мы заявляем свои права на этот город, чтобы избавить его от вероотступничества и от ведьмы, которая приворожила моего брата и убила его в собственной постели.

Горожане, прибывавшие с каждой секундой, непонимающе смотрели на всадников. Кто-то побагровел и поджал губы, кто-то обрадовался, большинство были растеряны и угрюмы. Кое-кто из изгоев с первого «каравана дураков» уже поднимал с земли булыжники.

Бистами наблюдал это с улицы, ведущей к реке, и что-то в этой картине подействовало на него, как удар под дых: эти указующие пики и арбалеты напомнили ему ловушку на тигра в Индии. А сами всадники были похожи на ба-мари, кланы профессиональных убийц тигров, которые ездили по стране, избавляясь от назойливых тигров за плату. Он уже видел их раньше! И не только с тигрицей, но и до этого, в какой-то другой раз, который он с большим трудом вспомнил: какая-то засада на Катиму, смертельная ловушка, мужчины, режущие её ножами, когда она была высокой и чернокожей, – о, всё это уже случалось раньше!

В панике он помчался через мост ко дворцу. Султанша Катима уже собиралась садиться верхом на коня, чтобы сразиться с захватчиками, но он бросился между ней и конём; в бешенстве она попыталась обогнуть его, но он обхватил её за талию, тонкую, как у девочки, что потрясло их обоих, и воскликнул:

– Нет, нет, нет, нет! Нет, султанша, заклинаю вас, заклинаю, не ходите туда! Вас убьют, это ловушка! Я видел! Вас убьют!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Годы риса и соли"