Текст книги "Восемь дней в октябре (ЛП)"
Автор книги: Ким Притекел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Глава 4
Утренний рассвет мы встретили, проезжая через границу в юго-восточном углу Южной Дакоты и направляясь прямо в Небраску. Небо вокруг нас внезапно превратилось в блестящее розово-оранжевое, заставляя все вокруг светиться. Я была загипнотизирована этим.
"Когда я росла в Колорадо, еще до того, как мы начали грабить, и я стала бродягой, ничего не было вокруг нашего дома на многие мили, кроме фермерских земель. Я вставала рано, чтобы помочь моему отцу с фермой, еще раньше, чем взошло солнце, и тогда, когда оно начинало подниматься, я выбегала на середину поля люцерны в западной части нашей земли и просто раскидывала руки в стороны, позволяя утреннему теплому солнышку поглотить меня".
Я посмотрела на Хоппер, видя мягкую улыбку, которая просачивалась сквозь уголки ее губ, воспоминания играли на ее лице, как замечательный фильм. Она продолжила.
"Однажды, в счастливое для меня время, когда отец еще не болел, он вышел со мной. Он взял меня на руки и посадил к себе на плечи, мы хотели вместе посмотреть, как оживает день".
"Где он сейчас?"
"Он умер, когда мне было тринадцать".
"Мне так жаль слышать это".
"Спасибо", – она улыбнулась мне, и я улыбнулась ей в ответ.
Утренняя заря раскинулась перед нами, несколько машин обогнали нас или мы обогнали их. Мы смеялись над тем, как в какой-то из машин пассажиры спали в самых разных положениях. Лучшим был ребенок, наверное, девяти или десяти лет, который уронил свое лицо на стекло, рот был открыт, и туманное пятно располагалось в центре стекла.
"Я думала, тебе не с кем", – сказала наконец Хоппер спустя два часа. Я посмотрела на нее растерянно.
"Что?"
"Когда в твоей квартире я спросила тебя, должна ли ты с кем-то попрощаться, ты сказала "нет". Но потом ты сказала, что хочешь навестить свою сестру. Что это такое?"
"Ох. Нет, там и не было никого". Я снова выглянула в пассажирское окно, разглядывая заснеженный пейзаж, который мы теперь проезжали.
"Подожди, я запуталась".
Я вздохнула. "Когда мне было десять, моя сестра Кора возвращалась домой со свидания. Ей было семнадцать, и она была мой герой, – я улыбнулась при этом воспоминании. – Ее парень припарковал машину через улицу, чтобы мои родители не могли видеть их". Я услышала рядом с собой тихий смешок. "Когда она вышла из машины и пошла через дорогу в сторону дома, из-за угла появился грузовик с тремя мальчишками, никто среди них не имел водительских прав. Кора приземлилась в девяносто шесть футах от места удара".
Хоппер присвистнула сквозь зубы. "Боже, это ужасно".
"Ага".
"Где она сейчас?" – спросила Хоппер, поворачивая с трассы на боковой съезд.
"Миссури. Куда ты свернула?"
"Мне нужно пописать".
Стоянка была почти пустой. Одинокая буровая установка была припаркована в стороне, двигатель заглушен, свет выключен. Я подумала, что водитель, вероятно, спал. Ванная комната была размещена в приземистом кирпичном здании, состояла она из мужской и женской кабинок и автомата с Пепси и Колой.
"Давай", – сказала Хоппер, расстегивать ремень безопасности.
"У меня нет необходимости идти туда".
Она посмотрела на меня, потом вздохнула. "Послушай, либо ты пойдешь со мной, либо я пристегну тебя к креслу снова. Твой выбор".
"А что, если я пообещаю никуда не уходить?" – спросила я, подняв брови с надеждой. Она фыркнула.
"Да, после вчерашней ночи я так не думаю".
Вспомнив, страх и боль ночи, моя рука рассеянно поднялась к шее, и я кивнула, расстегивая мой ремень.
Помещение провоняло, как и большинство таких мест. Использованные и неиспользованные туалетные бумажки валялись возле трех унитазов, разделенных стенками, выполненными из нержавеющей стали. Я решила, что могла бы тоже пописать, потому что кто знает, когда мы остановимся в следующий раз. Я привела себя в порядок, не решаясь больше подставлять под удар свою задницу.
"Кстати, спасибо за ужин", – сказала я, когда мы стояли бок о бок и мыли руки. Хоппер кивнула.
"Не могу допустить, чтобы ты упала в голодный обморок, ты готова? У тебя и так достаточно неприятностей в жизни". Она улыбнулась, и я смотрела, как смех изменил ее лицо, когда она вышла из ванной на улицу в лучи раннего утреннего солнца. Я последовала за ней, игриво ухмыляясь, когда воздух вновь был выбит из моих легких, и моей спиной вновь ударили против чего-то очень жесткого. Мои руки были схвачены и положены вокруг ее шеи, и они сами вдруг погрузились в мягкие, густые волосы. Ее горячее тело вдруг оказалось прижато к моему, грудь, удивительно мягкая, расплющила мою грудь. Но что удивило меня больше всего – это рот, который прикрывал мой рот.
Сначала я боролась, пытаясь оттолкнуть ее, но затем – по причинам, которые я никогда не узнаю, я сдалась. Возможно, это была необходимость человеческого контакта после того, как я испытала столько страха и была изолирована от людей в течение предыдущих дней. Кто знает. Но я ответила. Мои руки снова нырнули в мягкие густые волосы, и мои пальцы, раздвинувшись, нашли различные пути сквозь них, ощущая жар кожи под волосами. Ее губы были такими мягкими, когда они прижимались к моим губам. Ее руки, лежащие у меня на плечах, соскользнули вниз к моей пояснице, нежно потянув меня прочь от жесткого, холодного кирпича к ней. Она была на удивление спокойной, и я наслаждалась происходящим.
"Дамы".
Я была ошеломлена, когда услышала мужской голос, и открыв глаза, увидела полицейского в форме, проходящего мимо нас, в сторону мужского туалета. Его тон был двойственным – "Добрый день" и "Трахни ее где-нибудь в другом месте".
Как только он скрылся в ванной, Хоппер начала медленно отстраняться, продолжая покусывать мою нижнюю губу. Потом она быстро сделала шаг назад, как будто только что очнулась от обморока, и я опять упала спиной на стену, сморщившись от боли, потому что ударилась еще раз своими новыми синяками.
"Я, эээ, я", – Хоппер прочистила горло, затем повернулась. "Уходим. И быстро".
Наконец вынырнув из своего испуга, я быстро последовала за ней, потому что Хоппер намного успешнее поглощала расстояние, чем это делали две мои собственные ноги. Полицейский автомобиль располагался на стоянке недалеко от нашего. Я чувствовала себя так, как будто боялась того, что офицер мог поймать Хоппер.
Что!!??
Я подумаю об этом позже. Однако на данный момент я смотрела в боковое зеркало и увидела, что офицер, выйдя на тротуар напротив маленького здания, достал блокнот. Он записал мой номерной знак.
Мы поехали дальше, обе потрясенные случившимся. Для меня офицер был меньше страшен. Я часто смотрела на Хоппер, ее глаза не хотели встречаться с моими, поэтому я посмотрела в боковое окно, и моя рука потянулась вверх, чтобы прижаться пальцами к моим собственным губам. Теперь я знала, почему она сделала это – она увидела полицейского, как только вышла из туалета, и прикинула, что поцелуи привлекут к себе гораздо меньше внимания, чем прыжок обратно в ванную. Но все же...
Почему мой бывший – Джейсон – никогда не целовал меня так? Но опять же, ему и мне никогда не приходилось целоваться с таким подогревом, в такой напряженный момент, как сейчас. Я полагала, что адреналин в моем собственном теле создал еще больше эндорфинов, чем тот поцелуй.
Я продолжала думать.
Я боролась сама с собой – следует ли мне сказать ей, что полицейский записал мой номер, и таким образом, что-то явно показалось ему подозрительным, или держать это в себе. Ведь если полиция нас догонит, мои испытания закончатся, и я смогу вернуться домой в целости и сохранности. Но тогда что? Почему я не предупредила полицейского на стоянке, когда увидела его?
Я была в замешательстве. Может это был Стокгольмский синдром? Я и Пэтти Херст могли бы обменяться историями.
* * *
«И пока мы свободны!»
Рональд Стоун встал, выгнув спину и раскинув руки, потом заговорил с одним из продюсеров.
"Хм, Мисс Келли?"
Я обернулась и увидела, как женщина из зала переместилась к основанию сцены.
"Да?"– улыбнулась я ей, поворачивая свое тело к ней лицом.
"Эмм, ну, я просто хотела, чтобы вы знали, что моя мать была большой поклонницей ваших книг в течение многих лет. Потом она перенесла инсульт и, пока она лежала в больнице – перед смертью, я сидела с ней и читала вслух "Восемь дней в октябре". Я никогда не узнаю, слышала ли она меня самом деле, ну, вы знаете, как это бывает, но для меня, – а я никогда не читала ваших работ до этого, – тут женщина покраснела, а я улыбнулась, – это действительно изменило мою жизнь. Так красиво написано, и такой хорошо продуманный сюжет. И уроки, которые мы можем узнать, как женщины! И вообще, я полагаю, что и мужчины тоже. Просто надо надеяться на человеческие силы, и все может быть преодолено", -закончила она, почти задыхаясь от своей длинной речи. Я подумала, что она была так очаровательна, но так не уверена в себе. "Это было действительно здорово, и я просто хотела поблагодарить вас за ее написание. Это помогло мне пройти через самое трудное, с чем мне когда-либо приходилось иметь дело".
Я была полностью ошеломлена и тронута. "Как замечательно Вы все это сказали". Я встала, убедившись, что мой микрофон, прицепленный к поясу, был все еще привязан, и подошла к женщине. "Мне жаль услышать о смерти вашей матери. Я знаю, как сложно это может быть, – я обняла женщину теплыми объятиями, ощущая, как она расслабилась напротив меня. – Спасибо, что поделились своей историей со мной".
Мы расстались, и женщина несмело потопталась на месте. "Нет, спасибо, что Вы поделились своей историей с нами. Это большая честь для меня познакомиться с Вами".
"Для меня тоже, дорогая. Береги себя".
"Отсчет до пяти!" Продюсер отошел к одной из камер, женщина быстро помчалась назад на свое место в аудитории, а я поторопилась занять мое собственное место на сцене.
* * *
Мы добрались до отеля – довольно хорошего место на этот раз, с обслуживанием номеров – и, выйдя из машины, я попрыгала, чтобы размяться. Мое тело болело от долгих часов сидения на месте и отсутствия физических упражнений.
"О, – сказала Хоппер, листая маленькую брошюру прейскуранта. – Здесь есть гидромассажная ванна и тренажерный зал, – она перевернула страницу, – двадцать четыре часа обслуживания номеров".
"Ну и дела, мисс Мешок Баксов, почему бы тебе не останавливаться в таких местах, как это, почаще?" – спросила я с презрительной миной, оглядывая помещение. Она закатила глаза, бросая брошюру в сторону. "Так, эммм, – начала я, покачиваясь на пятках, – могу ли я воспользоваться джакузи?"
"Почему бы и нет?" – спросила она, сидя на краю одной из кроватей, которых было на сей раз две, и начала развязывать свои ботинки.
"Ну, я не знаю. Может быть, причина в том, что ты следишь за каждым моим шагом, как собака, и я не уверена – можешь быть ты заинтересована во мне, как в своей няне или нет". Я стояла, уперев руки в бедра и осмелев до того, чтобы возражать ей. Она печально улыбнулась, разглядывая свои шнурки.
"Да. Наслаждайся, – она замолчала на мгновение, затем продолжила, – я уверена, что долгое отмокание в воде пойдет тебе на пользу". Она встала, схватив небольшую сумку, которую купила в магазине, когда мы только отправились в путь."А я собираюсь принять душ".
Я откопала самую непрозрачную пару трусиков и бюстгальтера из тех, что у меня были с собой, и быстро переоделась в них, прислушиваясь к льющейся воде в ванной. Вода продолжала литься, так что я знала – меня не застанут, пока я буду стоять здесь голой. Это было последнее, в чем я нуждалась, после утреннего случая возле туалета.
Накинув свою обычную одежду на мой импровизированный купальник, я поняла, что мне нужно полотенце. Погрызя ноготь на пальце, я осмотрелась вокруг, чтобы увидеть, может быть, где-то в номере валяется одно. Придется идти в ванную. Мои глаза снова вернулись на закрытую дверь. Я попыталась вспомнить, слышала ли я щелчок от замка или нет. Решив проверить, я повернула ручку. Оказалось, что дверь открыта. Опасаясь того, что Хоппер заметит меня, я осторожно шагнула внутрь небольшой комнаты, пытаясь не смотреть в сторону душевой кабинки, и увидела при этом аккуратно сложенную на крышку унитаза одежду. Почему-то это удивило меня. Возможно, я ожидала увидеть ее небрежно брошенной на полу?
Я остановилась и замерла, когда услышала красивый бархатистый голос, начавший петь песню "Me And Bobby McGee", которую обычно исполняет Дженис Джоплин. Я прислушалась, рука, лежащая на стопке полотенец на полке над туалетом, замерла. Ее голос был таким ясным и красиво звучащим в акустике душевой кабиной. Вдруг она перестала петь, и я полагала, что для меня наступило время, чтобы валить оттуда к чертовой матери.
Глава 5
Тепло от горячей ванны расслабило меня, заставляя закрыть глаза и уронить свою голову назад в выемку на краю ванной, предназначенную именно для этой цели. Замурлыкав, как котенок, я вытянула ноги и руки, и контраст от прохладной воды в бассейне, в котором я плавала до этого, был поразительным и поднял удовольствие от погружения в ванну еще на более высокую ступеньку блаженства.
Я попыталась отключить свой разум, не желая думать о ситуации, в которой застряла, или об огромной опасности, которой подвергалась, но я не могла не думать о том полицейском, записавшим номер моей машины. Он проверил его? Безусловно, да. Теперь они знали, что это была моя машина, и, наверное, задавались вопросом, действительно ли я была с Хоппер. Куда делись деньги? Что еще она натворила, кто еще пострадал или погиб в процессе ее побега?
Она состояла из мешка противоречий. У меня не было сомнений в том, что она с ее насильственным характером на самом деле была причастна к преступлению. Я знала это так же точно, как знала свое имя, что Хоппер могла убить кого-то голыми руками. Я думаю, что пистолет был простой формальностью или удобством. Кто-то с большей вероятностью начнет слушать того, кто нацелит в их лицо пистолет, а не того, кто угрожает избить их до смерти при помощи каратэ. И не в первый раз я задавалась вопросом – сколько же ей лет было? Какое ее настоящее имя?
Наконец мой мозг отключился, дал мне отдохнуть, и я погрузилась в воду, позволяя мыльным пузырькам булькать вокруг, оборачивая меня в теплый кокон безопасности и комфорта.
Звуки вокруг меня начали затихать, играющих детей в бассейне больше не было, и я поплыла – невесомая и неприкосновенная. Свобода. Передо мной поле, в небе летают птицы, и дикий жеребец скачет невдалеке. Я вообще ничего не хотела видеть. Мои глаза мне были не нужны, но им пришлось открыться. Яркие краски окружающих меня цветов исчезли.
Невидимые глаза наблюдали за мной, следуя за каждым моим движением. Я медленно обернулась вокруг, пытаясь найти моего тайного наблюдателя, но никого не увидела. Взгляд был настолько сильным, достаточно сильным, чтобы заставить меня чувствовать себя неудобно, а потом и совсем напугаться. Мое сердце, как сумасшедшие, забилось в моей груди.
Открыв глаза с легким выдохом, который сбежал из моих легких, я обнаружила, что погружена в теплую, вспененную воду по подбородок, как будто меня окунули в ведьмин горшок. Оглядевшись, я увидела, что детей в бассейне уже не было, а Хоппер шла ко мне.
"Ты все еще здесь", – сказала она. Я моргнула несколько раз, пытаясь очистить от видений мою голову.
"Да. Где же мне еще быть?" Толкнув себя вверх с сиденья ванны, я приподнялась, а вода опустилась почти до моей груди. Мои руки начали отгребать от меня воду.
"Ох, ну, я думаю, я просто удивлена, что ты до сих пор сидишь в гидромассажной ванне. Вилка нужна?" – она улыбнулась, глаза стали хитрыми.
"Вилка? Зачем?" Я в замешательстве взглянула на себя. Потом поняла фишку.
"Ха-ха. Я думала, что ты уже сварилась тут".
Закатив глаза, я улыбнулась шире.
"Я собираюсь проплыть пару кругов, а потом, я думаю, мы могли бы воспользоваться службой по обслуживанию номеров".
"Оооо!" Я сразу оживилась. Мы не ели уже несколько часов, и все эти водные упражнения вызвали у меня истощение и голод. Хоппер разделась до трусов и нырнула в воду.
* * *
«Это было тааак хорошо!» Я сидела, прислонившись к спинке кровати, моя рука удовлетворенно покоилась на моем животе. Я толкнула большим пальцем ноги свою пустую тарелку подальше от себя.
"Конечно". Хоппер прислонилась к комоду. Наш маленький пикник был отличным. Заказ состоял из ребрышек с дополнительным соусом, салата, рулетов, пива для каждого из нас, кофейника с кофе и торта с двойным шоколадом на десерт.
"Я не помню, когда в последний раз я ела ребрышки, которые были столь же хороши", – я усмехнулась, глядя на стопку салфеток, которые оказались на подносе после того, как наш ужин был уничтожен. "Такие сочные!"
"Они вкуснее, когда они в соусе. Разве это ребрышки, если они чистые и сухие?" – спросила Хоппер, схватив упаковку влажных салфеток, которую нам послали с едой, и бросая ее в меня. Радостно разрывая упаковку, я начала протирать кожу между пальцами и на костяшках моих пальцев, где соусу очень нравилось собираться. "Моя мама давала нам по средней тарелке с ребрышками. Очень вкусно было, ведь они были приготовлены из наших собственных свиней и коров".
"Ты не шутишь? Разве тебя это не тревожило? Знать, что из ваших питомцев был приготовлен ужин?" Бросив салфетку к остальному мусору, я откинулась назад, скрестив лодыжки и расслабляясь, позволяя всему съеденному перевариться, как можно безболезненнее. Я ненавидела переедание.
"Питомцы? Черт! Они не были домашними питомцами. Мы не могли смотреть на них таким образом. Мне пришлось узнать об этом на своей шкуре".
"Как это?"
"Ну, – вздохнула Хоппер, вытягивая ноги и опираясь на свои локти, – когда мне было шесть лет у нас был бычок, которого я очень любила. Он любил меня тоже. Я назвала его Тюльпан, это был мой любимый цветок в то время, я звала его по имени и бегала по полю возле него", – она улыбнулась, и эта улыбка заставила ее лицо светиться. Хоппер действительно была очень красивой женщиной. "Мы подружились. Потом в один из дней мы поехали на ярмарку в Денвере, и мой папа загрузил Тюльпана в прицеп для лошадей вместе с парой свиней. Позже я узнала, что они должны были быть выставлены на продажу. Покупатель, давший наивысшую цену за моего друга, должен был его съесть", – она улыбнулась мне очень грустной улыбкой.
"Я сожалею. Что должно быть разрушительно для шестилетнего".
"Без сомнения, но я должна была узнать эту часть жизни на ферме. После этого я никогда не называла по имени другое животное, и у меня с ними не было никаких дел, кроме, как помогать моим родителям заботиться о них. Кормить их, ухаживать за ними".
"У нас с тобой были совершенно разные детства", – я усмехнулась при этой мысли. "Понимаешь, я выросла в Северном пригороде Нью-Джерси, недалеко от города. Когда я была ребенком, мой отец был брокером. Большие дома, большие машины, большие имена, большие дела. Потом его уволили после какого-то крупного скандала, но я была слишком мала, чтобы понять все это. Все, что я знаю, вдруг в один прекрасный день я прихожу домой из школы, а мой отец руководит тремя мужчинами, которые вытаскивали вещи из дома, включая все мамины бесценные произведения искусства. Мне сообщили, что мы переезжаем, и отправили помочь Сюзанне упаковать вещи в моей комнате".
"Сюзанне?"
"Горничная".
"Ах, черт, в моей семье я была горничной у моего младшего брата". Хоппер рассмеялась.
"О, брат? Он тоже хулиган?" Я блеснула на нее озорными глазами, чтобы дать ей понять, что я дразню ее. Она фыркнула на этот комментарий.
"Ты шутишь? Fuck! Брайан – сейчас чертов священник", – она улыбнулась мне злой улыбкой.
"Ой! – я захлопала в ладоши. – Просто идеально. Ну и дела, могу поспорить, что вы оба близки".
"Так близки, как Иисус и дьявол, как приятели по покеру".
Я рассмеялась, а затем встала, чтобы собрать весь мусор. Я устало посмотрела на поднос, и это заставило меня чувствовать себя больной. Выставив поднос с мусором за дверью, я плюхнулся на кровать, развалившись на ней и удерживая свою голову руками.
"Хоппер?" – спросила я тихим голосом.
"Хм?" – ответила она, теребя край ковра.
"Скажи мне, что ты сделала? Почему ты бежишь?"
Она посмотрела на меня, и я подумала, что увижу гнев в ее глазах, а видела только печаль и смирение. Хоппер вздохнула и взяла себя в руки, буквально, обнимая прижатые к ее груди колени руками. Она пыталась защитить себя от кого-то?
"Я уже говорила тебе, что мой папа умер, когда мне было тринадцать. Он готовился к большому родео в тот день, и к тому времени его скинули уже много быков, постоянно ранив его вновь и вновь, пока он не закончил свой путь раньше времени. В любом случае, его тело снова выпало с быка, и у него случился сердечный приступ, он умер прямо на поле".
"Вау. Кто его нашел?" Я перевернулась на живот, периодически постукивая пятками.
"Брайан. К счастью, я была в школе. Во всяком случае, нам осталась ферма с огромными долгами. Не было никакой чертовой возможности моей маме оплатить их, а у отца не было страховки. И тут появился Уинстон Майлз Картер IV – адвокат. Он и раньше в течение многих лет крутился вокруг фермы, но всегда был выгнан моим папой. Поэтому, когда папа умер, он знал, что мама была в отчаянии, и вернулся с замечательным предложением".
"Вот, черт". Я могла уже сейчас сказать, что произойдут плохие вещи.
"Да". Хоппер поднялась и, открыв небольшой холодильник, предложила мне небольшого размера бутылку уже смешанной "Маргариты". Я кивнула, и она кинула мне одну, взяв для себя другую. Она скинула ботинки и комфортно разлеглась на спине на другой кровати. "Мама приняла предложение, полагая, что он заплатит долги, а мы по-прежнему будем работать на земле, отдавая Картеру часть прибыли, чтобы погасить долг. Но он не сказал ей, однако, что готов был пойти на раздел прибыли в равной доле, хотя мама никогда не призналась в этом, но она никогда и не отрицала этого".
Я сморщила нос, пытаясь представить, как женщина отчаянно пыталась сохранить свою землю и прокормить семью, но не смогла произнести ни слова.
"Он также не сказал ей, что планировал продать ферму и положить деньги от ее продажи себе в карман, прикрываясь потерями от своих инвестиций".
"Нет!"
"Да, мэм". Хоппер кивнула, затем глотнула из маленькой бутылки. Закрутив крышку на бутылочке, она поставила ее на тумбочку между нашими кроватями. "Итак, мы оказались в гораздо худшем положении, чем были, мама была слишком расстроена, но ничего не могла с этим поделать. Мы переехали в Денвер, недолго пожили с тетей Джойс, потом был приют, и наконец, говенная квартира в Capital Hill. Я не знаю, насколько ты знакома с Денвером, но это не то место, где ты захочешь жить".
"Разве это не тот район, где насильник орудовал несколько лет назад? Насильник из Capital Hill?" Я сделала глоток из своей бутылочки. Я не была уверена, какой могла быть Хоппер, если она выпила, поэтому решила держать свое остроумие при себе. Она кивнула.
"Точно. Итак, Картер исчез, а мы остались, чтобы попытаться выжить. Мама устроилась на работу сантехником, работая в течение дня по телефонным звонкам, а затем упаковывала продукты по ночам в продуктовом магазине "King Soopers", – уточнила она, увидев мой вопросительный взгляд.
"Да, уж!"
"Я сделала то, что любая белая девушка будет делать, чтобы выжить в преимущественно черном районе. Я стала тусоваться с ними, ввязываясь в то же дерьмо, что и они, и встретила Остина. Ты знаешь эту историю".
"Да, вы расстались", – сухо сказала я.
"Точно, – она усмехнулась. – Освободившись, у меня в мозгу была только одна мысль – месть. Я узнала, куда Картер продвинулся за эти девять лет, и оказалось, что он живет в старом добром Миннеаполисе".
"Так вы стали соседями".
"Действительно." Она отсолютовала мне своей бутылочкой и прикончила ее, бросая бутылку на конец своей кровати. "Узнала, что он владел какой-то огромной фирмой, поэтому я устроилась туда на работу в ночные уборщики. К счастью, как и всех остальных воротил в мире, этого козла не волновало, кто убирал его дерьмо, и мы никогда с ним не встречались. Я получила свой этаж для уборки и работала так, что у меня всегда уходило на уборку около трех часов и пятнадцати минут. После этого я пробиралась вниз в его кабинет, и использовала оставшиеся два часа на поиски компромата. Я просмотрела все его файлы, ящики, закрытые и открытые мной, – она подмигнула мне, – и все то, что можно было обыскать. Я выяснила, где были все его счета, узнала, сколько еще людей он объе*ал за эти годы, и выяснила, кто имел доступ к его счетам".
"Ух ты, очередной Джеймс Бонд".
"Ты даже понятия не имеешь. Короче, я подделала кое-какие фамилии и обчистила все его счета", – она усмехнулась, слегка прикусив свой язык.
"Это то, что мы тащим с собой все это время".
"Ага".
"Ладно, тогда почему за тобой гнались копы в ту ночь, что ты пришла ко мне?"
Хоппер отвела от меня взгляд, хотя я видела, что она улыбается.
"Хоппер?"
"Ты будешь смеяться".
"В данный момент? Я сомневаюсь в этом".
Она посмотрела на меня. "Ладно, я сказала тебе, что взяла файлы и вещи, пытаясь взять под контроль его жизнь". Я кивнула. "Ну, все это было вынесено из его офиса. Меня пытались арестовать за взлом и проникновение".
"Ты пыталась украсть больше?"
"Нет, положить это говно обратно".
Мы обе расхохотались. "О каких деньгах мы тут говорим?" Мое любопытство больше не могло сидеть тихо.
"Сорок три миллиона с мелочью".
"Святое дерьмо!" Я повалилась на спину и уставилась в потолок, пытаясь представить эту кучу денег. "Что ты будешь делать со всем этим?" – я посмотрела на нее, – мой голос был тихим в восхищении от того, что она была в состоянии осуществить.
"Я не знаю, – она положила руки за голову. – Инвестировать их, сколько-то спрятать, а в основном просто стать жить лучше, – она пожала плечами. – Это все, на что любой человек может надеяться".
"Ты устала от всей этой уголовщины?"
"Ты даже понятия не имеешь – на сколько", – она посмотрела на меня, и я улыбнулась ей, качая головой.
"Я, действительно, понятия не имею. Худшее, что я когда-либо сделала, была кража с друзьями яйц из нашего дома, я тогда училась в седьмом классе. Меня посадили под домашний арест на месяц".
"О Боже правый! Ты такая плохая?" – она пригрозила мне пальцем.
"Много практики, я думаю". Я повернулась на спину, уставившись в потолок.
"И еще, Джинни?"
"Да?" – спросила я, начиная дремать от хорошей дозы отличной еды, маленькой бутылочки алкоголя и физических упражнений.
"Я продала твой автомобиль сегодня вечером".
"Хм". Мои, только что закрытые глаза, распахнулись. "ЧТО?!"
