Текст книги "Неистовое желание"

Автор книги: Кейт Уолкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Да уж, повеселил ты меня, Анжелос, – сказала Джессика.

Чувство неуверенности и беспокойства, которое вызвали в ней слова Анжелоса, привели к тому, что Джессика заговорила с ним резче и жестче, чем хотела на самом деле. Она вздернула подбородок, цинично изогнула губы и, с вызовом посмотрев на Анжелоса, выдала: – Что ж, надеюсь, ты доволен своей шуткой. Только не поверю, что ты предполагал, будто я приму твои слова за чистую монету.

– Я не шутил, – тихо, однако твердо сказал Анжелос. Это прозвучало настолько искренне, что Джессике показалось, будто земля уходит у нее из-под ног. Чтобы сохранить равновесие, она схватилась за спинку кресла.

– Перестань! Неужели ты будешь уверять меня в том, что твое предложение – это не фарс?

– Почему ты не хочешь мне верить? – спросил он.

Анжелос говорил так, будто Джессика была полной идиоткой, раз не верила в искренность его слов. Словно только недоумок мог предположить, что Анжелос лжет. Ситуация казалась настолько неправдоподобной, что Джессике пришлось глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться. Она пристально посмотрела на него, пытаясь отыскать в его взгляде хотя бы намек на веселость или насмешливость. Джессике хотелось, чтобы ее предположения оказались верными: Анжелос просто играет с ней, как кот с мышкой, перед тем, как сделать последний смертельный прыжок.

К своему беспокойству и испугу, Джессика поняла, что Анжелос не шутит. Лицо его было серьезным и решительным. А это означало только одно: Анжелос говорит правду и нисколько не притворяется. Но как он мог предлагать ей такое? Разве это возможно?

Джессика даже не хотела думать о такой вероятности и отмахнулась от подобных размышлений. Это невозможно! Она не будет всерьез воспринимать его слова.

– Твое предложение нельзя считать серьезным! – в отчаянии сказала она. – Какие отношения ты мне предлагаешь?

– Я хочу, чтобы Манорфилд стал современной усадьбой. А для этого мне необходимо наладить контакт с местными жителями, я имею в виду жителей деревни и фермеров. Все они придерживаются старых традиций, живут на этой земле многие годы, а их предки появились здесь несколько веков назад. Они ведут привычный образ жизни и по-своему общаются между собой. Марти был уроженцем этих мест, так же как его отец и дед, однако теперь все изменилось.

– Да, – с горечью тихо произнесла Джессика. – Это ты все здесь изменил. Ты вторгся в нашу жизнь и забрал Манорфилд. Теперь ничто и никогда не будет напоминать о прошлом.

– Я бы так не сказал. Возможно, кое-что придется оставить как есть.

– Что именно? – спросила она.

Анжелос одарил ее взглядом, полным усталости и нетерпения. Он будто спрашивал ее: неужели тебе, непонятно, что я имею в виду? Неужели ты не видишь очевидного?

– Объединив традиции с новыми идеями, мы добьемся успеха. В последние годы Марти не занимался имением так, как было нужно. Его интересовали только азартные игры, он погряз в долгах и не мог ни на чем сосредоточиться. Состояние дел в Манорфилде быстро ухудшилось. Для того чтобы восстановить имение, нужно много работать, затратить большое количество средств и массу времени. У меня есть время и деньги, в моем подчинении работники этого имения, я верю фермерам, живущим по соседству.

– Но… – встряла Джессика, когда Анжелос умолк, чтобы перевести дыхание. Теперь она уже понимала, куда он клонит.

– Но фермеры не доверяют мне. Для них я по-прежнему незнакомец, приехавший из ниоткуда, иностранец, лишивший наследства того, кто принадлежал к их кругу.

– То есть меня… – едва слышно выдохнула Джессика.

– Тебя, – твердо повторил Анжелос. – Они считают тебя единственной наследницей состояния Марти. Пусть я владелец имения, но в глазах местных жителей только ты остаешься законной наследницей Манорфилда и приверженкой местных традиций. По их мнению, только ты имеешь моральное право жить здесь. Они готовы работать только с тобой.

– Так, наше соглашение с тобой…

– …подразумевает, что мы объединим усилия. Если ты будешь рядом со мной, то я смогу следовать традициям, которых придерживаются местные жители. Объединив мои деньги и твои знания, мы возродим Манорфилд. Мы добьемся того, что имение снова будет приносить прибыль.

Джессика почувствовала себя воодушевленной. Предложение Анжелоса искушало ее. Он все так ясно описал, будто сказанное им было легкодостижимо. Хотя под его руководством иначе и быть не может. Она всегда любила Манорфилд. Уехать из него – значит потерять часть себя. Если только…

– Но наши отношения… – сказала она. – Между нами могут быть только деловые отношения.

Джессика резко умолкла, увидев, что Анжелос качает головой, отрицая сказанное ею.

– Не только деловые, – громко произнес он. – Мы получим от наших отношений удовольствие.

– Удовольствие? – Джессика запнулась, ибо это слово будто застряло у нее в горле. – О каком удовольствии идет речь?

Анжелос снова скептически посмотрел на ее лицо, в его взгляде отразилось большое сомнение в том, что она может быть настолько наивной.

– О каком удовольствии? – тихо переспросил он, его голос стал хриплым. – Конечно, о сексуальном, дорогая моя. Между нами будут как деловые, так и сексуальные отношения. Именно так мы достигнем наивысшего результата.

– Ты предлагаешь мне сексуальные отношения? Ты хочешь, чтобы я стала твоей любовницей? – с горечью спросила Джессика. Какая же она все-таки дура, если поверила в то, что Анжелос решил проявить благородство и предложил ей честное сотрудничество. Она почувствовала отвращение.

– А чего ты ждала? – бросил ей Анжелос. – Неужели ты хотела, чтобы я опустился на колено и попросил тебя выйти за меня замуж?

Представив себе, как Анжелос встает перед ней на колено, а она смотрит на его темноволосую макушку, потом ему в лицо, в потрясающе красивые глаза, Джессика ощутила, как к горлу подступает ком. Она поняла, что не в состоянии говорить. К своему ужасу, Джессика заметила, что дрожит только оттого, что представила себе такую ситуацию. Ее сердце забилось чаще, дыхание стало неровным.

– Мне не нужна жена, но в качестве любовницы ты вполне меня устроишь, – сказал он.

– Никогда! Я ни при каких обстоятельствах не соглашусь на это!

Ее ответ показался даже самой Джессике слишком резким и нервным. Она понимала, что дает отпор как-то преувеличенно решительно, неестественно. К своему отчаянию, Джессика поняла, что Анжелос заметил ее состояние.

– Ты по меньшей мере могла бы проявить такт и быть со мной честной, – ответил Анжелос. – Я предлагаю тебе возможность остаться в Манорфилде, а ты даже не в состоянии дать мне откровенный ответ.

– Я… – попыталась проговорить Джессика, но, увидев свирепое лицо Анжелоса, смутилась и опустила глаза, не в силах встречаться с ним взглядом.

– Лгунишка, – тихо, но твердо произнес он. – Ты прекрасно знаешь, какие чувства существуют между нами. Не всем людям за долгие годы жизни представляется возможность испытать подобное.

– Я… – снова попробовала объясниться она, но он прервал ее, заговорив непререкаемым тоном:

– Если ты пытаешься притвориться и сказать, что между нами ничего не происходит, то тогда ты отрицаешь собственные чувства.

– Я не притворяюсь!

– Разве?

Впервые с момента начала этой беседы Анжелос перестал вести себя сдержанно и спокойно. Он настолько быстро подошел к Джессике, что она едва заметила его приближение. Меньше всего она ожидала, что он схватит ее за руки, повернет к себе лицом и крепко прижмет к груди.

– Ты не притворяешься? – резко спросил он. – Ты в этом по-прежнему уверена? Тогда тебе нужно кое о чем напомнить. Ты забыла, какой мягкой и нежной кошечкой была прошлым вечером в моих объятиях? Вчера рядом со мной была настолько распаленная страстью женщина, что этот огонь едва не погубил нас обоих. Вчера ты позабыла обо всех и вся, потому что знала: когда мы с тобой вместе, нам никто не нужен.

– Я… – опять начала Джессика, но тщетно. Анжелос слишком крепко обнимал ее.

Она боролась с мучившим ее чувством отчаяния. В глубине души Джессика понимала, что Анжелос прав. Между ними действительно существовало притяжение. Даже сейчас, находясь в этой непростой ситуации, Джессика по-прежнему не могла совладать с собой и не поддаваться искушению быть рядом с Анжелосом.

Даже зная, что интересует его исключительно как любовница, Джессика была не в состоянии сопротивляться. Бессознательно, как цветок распускается под лучами ласкового солнца, она расцветала от его слов. Анжелос не любил ее, он прямо заявил ей о том, что желает только утолить свою сексуальную страсть. И все же Джессика не хотела слушать голос рассудка. Она жаждала быть любимой кем-нибудь, принадлежать кому-нибудь, пусть даже в качестве обыкновенной любовницы, перед которой не держат обязательств.

Анжелос был прав насчет того, что творилось между ними, когда они оставались наедине. Мир вокруг них исчезал, уступая место безумной страсти, которая затмевала все вокруг…

Для Джессики существовал только Ангел Ночи, крепко прижимавший ее к себе.

Казалось, что аромат его кожи окутывает ее, подобно облаку, а жар его тела проникает в нее, согревая кровь и заставляя сердце биться чаще. Джессика была готова смотреть на Анжелоса и подставлять ему губы для поцелуя.

Она понимала, что теряет голову. Анжелос наконец припал к ее губам. Ее уста разомкнулись, глаза закрылись, и Джессика снова ощутила волны необузданного желания, рождающиеся в ее теле и сводящие на нет все ее попытки к сопротивлению. Анжелос был прав, и Джессика уступила ему уже в третий раз. То, что происходило между ними, было не похоже ни на что. Джессика никогда прежде не испытывала таких ощущений и не могла сопротивляться им.

Ей казалось, что она родилась именно для того, чтобы переживать подобные мгновения. Голос рассудка кричал ей, что она должна остановиться, ибо такое поведение доведет ее до погибели, до саморазрушения. Однако чувства твердили о том, что следует сдаться под напором сильных желаний. Джессике хотелось нырнуть в этот водоворот ощущений, утонуть в нем и никогда не возвращаться к реальности.

– Да… – прошептал Анжелос у ее губ, дыша с ней в унисон. – Именно такую женщину я всегда хотел. Только со мной ты будешь такой, как сейчас.

– Да… – ответила она.

Джессика уже не могла сдержать признание. Она, если честно, больше не хотела скрывать правду. Анжелос должен знать, как она чувствует себя рядом с ним. Пусть он порадуется своей победе над ней. Кроме того, Джессике ничего не удалось бы скрыть, даже если бы она попыталась это сделать. Она таяла в его руках, вздрагивала от возникавшего в теле желания, льнула к нему и страстно отвечала на поцелуи. Когда Анжелос коснулся ладонью ее груди, Джессика тихо простонала и прижалась к нему крепче…

И вдруг все закончилось.

Неожиданно накал чувств пропал, страсть куда-то улетучилась. Джессика перестала ощущать напор желания, которое окутывало ее всего несколько мгновений назад.

Анжелос еще раз, будто в наказание, поцеловал ее, потом отстранился и прошел в дальний угол комнаты. Между ними снова в качестве преграды встал шкаф.

Внезапный холодный воздух, окутавший разгоряченное тело Джессики, напугал ее. Она непроизвольно вздрогнула. Без сильных объятий Анжелоса она едва держалась на ногах. Джессика вдруг ощутила ужасное одиночество.

– Теперь ты скажешь правду? – спросил он.

Его голос показался ей жестоким и рассерженным. Как будто над самым ухом у нее раздался выстрел из ружья. Взяв себя в руки, она наконец вернулась в реальность. Анжелос стоял и пристально смотрел на нее, ожидая ответа.

– Теперь ты признаешься, что между нами по-прежнему существует притяжение и оно очень сильное? – спросил Анжелос.

Джессика попыталась воспроизвести звук, похожий на согласие. Ее тело требовало продолжения ласк, томясь от разочарования. Ее сердце билось настолько учащенно, что казалось, в следующее мгновение выскочит из груди. Джессика несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и внимательно посмотрела на Анжелоса.

Его тон соответствовал выражению его лица. Анжелос стоял слегка наклонив голову, его темные глаза блестели. Она видела резкий изгиб его красивых губ, говоривший о том, что Анжелос осознает свою победу над ней. Джессика от ярости чуть не застонала. Да уж, теперь слишком поздно идти на попятный или разговаривать с ним о прошлом. Она намеревалась извиниться перед ним за произошедшее семь лет назад, попытаться объяснить свое поведение. Ведь именно поэтому она ждала Анжелоса всю ночь, бродила из комнаты в комнату, не смыкая глаз. Однако сейчас не время для оправданий. Этот человек не заслуживает того, чтобы перед ним извинялись. Джессика решила, что лучше умрет, нежели попросит у него прощения.

– Конечно, притяжение между нами сильное, – произнесла она и вздрогнула, услышав, как надломился ее голос. – Ты сейчас оказался прав.

При звуке ее резкого и хриплого голоса Анжелос нахмурился. Наклонившись, он поднял стакан с водой и протянул ей.

– Хочешь выпить воды? Ты выглядишь так, будто у тебя поднялась температура.

Да уж, подумала Джессика, у меня могла подняться температура от небывалого смущения и злости на то, что ты сказал. А еще у меня мог начаться жар от страстности, с которой ты одаривал меня поцелуями и ласками. Вот, пожалуй, истинная причина моего состояния, но я тебе в этом не признаюсь.

Теперь весь этот огонь погас, и Джессика почувствовала, будто по венам у нее бежит ледяная кровь. Она вздрогнула. А к душе ее подбирался иной холод – ледяной гнев, горечь от предательства. И именно этот холод придал ей уверенности и сил.

Гнев и горечь от предательства помогли Джессике выпрямиться и протянуть руку, чтобы взять у Анжелоса стакан с водой. Девушке даже удалось едва заметно улыбнуться. Любой разумный человек заметил бы ее притворство, ибо даже легкий изгиб губ Джессики не смог скрыть холода в ее взгляде.

– Спасибо, – сказала она и осторожно взяла стакан, изо всех сил стараясь не касаться пальцами руки Анжелоса. Ее нервы были по-прежнему взвинчены до предела разочарованием и холодным гневом, поэтому одно прикосновение к руке Анжелоса окончательно вывело бы ее из себя. Всего одно касание его руки привело бы к тому, что Джессика снова отказалась бы слушать голос рассудка и задрожала бы от страсти. Но она решила, что Анжелос ни при каких обстоятельствах больше не увидит ее в подобном состоянии. Она отпила воды из стакана, ощущая прохладу во рту, которая успокоила ее.

– Так ты приняла решение? – спросил Анжелос. – Что ты ответишь на мое предложение?

– Да, я приняла решение, – проговорила Джессика.

Она, к своему удовольствию, отметила, что ее голос звучит спокойно и твердо. Джессика казалась себе раскрепощенной и даже довольной. Анжелос тоже это заметил, а потому и его напряжение ушло, он слегка опустил широкие плечи, выражение лица стало спокойнее. – Я теперь точно знаю, как ответить на твое предложение, – сказала Джессика и, продолжая говорить, сделала несколько осторожных шагов в сторону Анжелоса. Ей хотелось совершить это прямо сейчас, не задумываясь о том, верно она поступает или нет. Ведь возможности высказать свою точку зрения ей больше не представится.

Анжелос пристально смотрел на нее, не догадываясь о том, что она затеяла. Джессика уже почти увидела триумф в его взгляде, ей даже показалось, что он победно улыбнулся.

Она позволила ему наслаждаться своим самодовольством еще несколько мгновений, потом остановилась, вздохнула и повертела стакан с водой в руке. После этого Джессика, мило улыбнувшись, посмотрела в глаза Анжелосу.

– Вот тебе мой ответ…

Быстрым движением руки она подняла стакан и выплеснула воду прямо в его надменное, самодовольное лицо. Анжелос от неожиданности несколько раз моргнул, не веря происходящему, а Джессика испытала при этом непередаваемую радость. Холодная вода залила ему лицо и волосы, а также рубашку и шею.

– Вот что я думаю по поводу тебя и твоего предложения! – заявила Джессика настолько решительно, что у Анжелоса уже не осталось сомнений относительно ее выбора. – Я никогда не буду твоей любовницей. Я скорее отправлюсь работать на конюшню.

На какое-то мгновение вспыхнувшая в его взгляде ненависть испугала Джессику настолько, что она приподнялась на цыпочки, готовясь убежать, если Анжелос захочет сделать шаг в ее сторону. Однако он только сильнее моргнул, чтобы смахнуть воду с ресниц. Затем, проведя рукой по лицу, попытался вытереть его, но безуспешно.

И внезапно, к удивлению Джессики, Анжелос улыбнулся.

Это была хладнокровная, безучастная, жестокая и мрачная улыбка.

– Я догадывался, что ты выкинешь нечто в этом роде, – циничным тоном сказал он, растягивая слова, отчего у Джессики перехватило дыхание. Она оказалась не в состоянии ответить ему. – Я предполагал, что именно таким будет твой ответ. Поэтому меня он устраивает.

Джессика не ожидала от него такой реакции на свой поступок. Она несколько раз открыла и закрыла рот, пытаясь что-то сказать, однако Анжелос не стал ждать продолжения беседы. Повернувшись на каблуках, он быстро отошел от нее в сторону и направился к двери. Анжелос уже находился в коридоре, когда замедлил шаг, внезапно остановился и посмотрел на нее через плечо.

– Ты получила должность конюха, – сказал он. – Можешь приступать к работе завтра.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Джессика положила последнюю охапку грязной соломы в тележку, а поверх нее – вилы, потом медленно выпрямилась, потерла ладонями лицо и вздохнула.

– Ну вот и все, Сарацин, – сказала она, погладив по шее большого пегого коня, потом взялась за ручки тележки. – У тебя снова мило и чисто.

Выйдя из стойла, она осторожно закрыла засов на его двери и неторопливо потянулась. Мышцы Джессики устали от непривычной физической нагрузки. По правде говоря, она была измотана.

Что ж, по крайней мере сегодня ночью удастся быстро заснуть, утешала она себя. Сегодняшний сон покажется мне райским наслаждением. С момента начала работы Джессики в конюшне прошло три дня, но все три ночи ей не удавалось сомкнуть глаз. И это несмотря на то, что в особняке Манор у Джессики была отдельная спальня с удобной кроватью, где она и ночевала.

Но дьявол побери, ведь особняк безраздельно принадлежит Анжелосу, ворчала про себя Джессика, катя тележку в дальний угол конюшни, потом во двор. Получается, что спала она в спальне Анжелоса, занимала его кровать. Теперь в Манорфилде у нее ничего нет, за исключением одежды и личных мелочей, которые находились в комоде спальни Анжелоса.

Когда Анжелос предоставил ей работу в конюшне, она подумала, что он потребует ее переезда в квартиру, располагавшуюся рядом с конюшней. Ведь таким образом ему удалось бы отомстить ей по полной программе. Семь лет назад здесь жил Анжелос, теперь он мог заставить поселиться здесь Джессику, Эта так называемая квартира состояла из каморки, в которой помещалась только кровать с крохотной ванной. Джессика сейчас находилась в том же положении, что и он, вот только жила в огромном особняке Манор. Она и представить себе не могла, что Анжелос не выгонит ее из этого дома, особенно после того, как она отказалась стать его любовницей и плеснула водой ему в лицо.

Поэтому Джессика была обескуражена, услышав, что Анжелос предлагает ей остаться в особняке, по меньшей мере до тех пор, пока в помещении при конюшне не сделают ремонт.

– Эта квартира не подходит даже в качестве конуры для собаки, – сказал он ей, когда она начала обсуждать с ним детали своей работы и место проживания. – Ее следует полностью переоборудовать и привести в пригодное состояние.

– Ты уже был там? – Джессика несказанно удивилась. При мысли о том, что Анжелос заходил в убогое жилище, в котором жил семь лет назад и в которое она, будучи несмышленым подростком, пришла соблазнять его, Джессика внезапно вздрогнула. Интересно, о чем он думал, рассматривая свою прежнюю квартиру при конюшне? Вспомнил ли Анжелос неожиданное появление Джессики перед ним, одетой только в кружевное нижнее белье и туфли на высоченных каблуках? Тогда Джессике казалось, что она выглядит сногсшибательной, утонченной и сексуальной красоткой. Теперь же, вспоминая себя, она понимала, что выглядела тогда нелепо, неловко, совсем не так, как подобает выглядеть женщине, способной привлечь внимание Анжелоса.

– Я заходил в ту квартиру на днях, – ответил он.

Заметив выражение ее лица и то, как сосредоточенно Джессика жует нижнюю губу, Анжелос тихо и цинично рассмеялся.

– Я был там не ради воспоминаний, так что тебе незачем беспокоиться. Я зашел в закуток при конюшне потому, что осматривал все поместье. Именно тогда я и заметил, что квартира совсем Непригодна для проживания.

– А тебе когда-то приходилось обитать в ней, – не сдержавшись, сказала она. – Я думала, ты непременно переселишь меня туда.

– Тогда именно Марти решил поместить меня в той квартире. Тебя же я не могу туда переселить, – произнес он тоном, не терпящим возражений. – Там вообще не сможет жить ни один человек.

– После твоего отъезда там никто и не жил, – проговорила Джессика, стараясь подавить в душе воспоминания о том, как долго она боролась со своим желанием подняться в темную, тесную комнатушку над конюшней. Так было всякий раз, когда она навещала лошадей или отправлялась на прогулку верхом. К слову, минуло немало времени с тех пор, как она смогла немного спокойнее вспоминать давний отказ Анжелоса, проходя мимо двери в его прежнюю квартиру.

Голос рассудка твердил Джессике, что она должна извиниться перед Анжелосом. Она в самом деле вела себя ужасно семь, лет назад, несмотря на то что сильно испугалась тогда. Однако приехавший сейчас Анжелос явно не был тем человеком, перед которым следовало извиняться, ибо он потрудился, чтобы отобрать у нее все. А теперь он еще с надменным видом потребовал, чтобы она стала его любовницей…

Но для бессонницы у Джессики была еще одна причина. Из ночи в ночь она лежала, пялясь в потолок, и прокручивала в мозгу тот момент, когда Анжелос попросил, вернее, приказал ей стать его любовницей. Вспоминая об этом, а также о том, что произошло между ними семь лет назад, Джессика не могла успокоиться.

И каждый раз, размышляя об отношениях с Анжелосом, она приходила к одному и тому же выводу: когда он предложил ей стать его любовницей, она почти согласилась.

Что греха таить, ведь если бы Джессика позволила себе помедлить еще мгновение, то явно согласилась бы на предложение Анжелоса. Если бы только он еще немного дольше удерживал ее в своих объятиях и продолжал так же страстно целовать, то добился бы своего. Рядом с ним Джессика теряла голову, тонула в потоке небывалых ощущений. Если бы Анжелос проявил терпение и не стал бы резко говорить с ней, Джессика согласилась бы отдаться ему. Вот именно эта возможность ее и страшила.

Уступи она ему тогда, сейчас жила бы в роскоши и не думала о том, как оплатить счета на организацию свадьбы с Крисом, которая никогда не состоится.

– Нет! – проворчала Джессика и пнула ногой гальку, которая, ударившись о каменную стену, отскочила обратно. – Никогда!

Сейчас она вздрагивала от одной мысли о возможных отношениях с Анжелосом. Однако семь лет назад, когда Джессика была неуравновешенным подростком, впервые влюбившимся в роскошного мужчину, она и поверить не могла, что" он когда-либо обратит на нее внимание. Но теперь Джессика уже взрослая. Она знала, что для прочных отношений между мужчиной и женщиной необходимо нечто большее, нежели просто сексуальное притяжение. Хотя она не могла отрицать, что не в силах противиться тем ощущениям, которые вызывает в ней Анжелос.

Ее реакция на его прикосновения была очередной причиной бессонных ночей. Находиться в особняке Манор в компании Анжелоса, видеть его каждый день, видеть, как он отдыхает в гостиной, или обедает в столовой, или просматривает документы в кабинете, наблюдать за его решительными попытками превратить Манорфилд в процветающее поместье, было для Джессики невыносимее всего, и она не знала, как унять свои чувства. Джессике казалось, что от Анжелоса ей никуда не скрыться. Он каждый раз возникал рядом с ней: в саду или даже в конюшнях. Она, к собственному удивлению, отметила, что он слишком часто заходит в конюшни. По вечерам, когда она, как ей казалось, укрывалась от общества Анжелоса в своей спальне, ее начинал преследовать его образ. Ее одолевали мечты о потрясающе чувственном Ангеле Ночи.

Внезапно Джессика услышала позади себя лошадиное ржание и, повернувшись, увидела серую голову Чарли, выглядывающего из стойла. Ее взгляд мгновенно смягчился. Она сделала шаг в сторону коня и протянула к нему руки:

– Чарли…

Джессика осторожно погладила его по шее и почесала за ушами. Конь, стуча копытами по каменному полу, подошел к ней и слегка ткнулся в ее руку носом в знак одобрения.

– Я знаю, что ты только мой, Чарли, – сказала она коню, доставая из кармана кусочки яблока, которые принесла для своего любимца. – И ты это знаешь. На самом деле ты не принадлежишь всемогущему мистеру Анжелосу Русакису… Но как мне это доказать? Ведь, согласно договоренности с Марти, он получил здесь все: земли, строения и животных…

Джессика знала, о чем говорила. Она даже консультировалась с Симоном Хилтоном по поводу собственности Анжелоса, желая узнать, все ли на самом деле так плохо для нее. И оказалось, что даже своего любимого коня она не сможет забрать у Ангела Ночи. Анжелос отнял у нее все, а теперь хочет заполучить ее в любовницы.

– Но по меньшей мере, пока я здесь… пока я работаю в конюшне, я позабочусь о тебе…

– Так вот почему ты согласилась работать в конюшне…

Джессика услышала низкий мужской голос, который доносился до нее со стороны открытой двери, ведущей во двор. От неожиданности она вздрогнула и заметила, что Чарли тревожно переступил с ноги на ногу.

– Я не видела, как вы вошли, сэр, – сказала она, немного успокоившись.

Джессика намеренно обратилась к Анжелосу в официальном тоне. Из ее уст обращение к нему «сэр» прозвучало скорее издевательски, но никак не вежливо.

– Ты и не могла меня заметить, ибо занималась своим красивым другом.

Анжелос стоял рядом с Джессикой и гладил Чарли по шее длинными загорелыми пальцами. Находясь рядом с Анжелосом, Джессика едва сдерживалась от нахлынувших на нее эмоций. Казалось, что в его присутствии каждая клеточка ее тела затрепетала.

– Хотя я не удивлен. Он в самом деле очень красивый конь, – сказал Анжелос.

Джессике хватило сил только на то, чтобы молча кивнуть, а потом сосредоточить все свое внимание на Чарли. Те чувственные переживания, которые возникали в ее теле при виде того, как Анжелос ласкает шею коня, ошеломили ее. Ей казалось, что Анжелос касается ее. Строгий бизнесмен и важный владелец поместья за несколько последних дней уступил место тому Анжелосу, которого Джессика знала семь лет назад, когда он работал в конюшне, как сейчас работает она.

Простая белая футболка выгодно подчеркивала оливковый оттенок его кожи, а короткие рукава открывали взору длинные мускулистые руки, слегка покрытые черными волосками. Джессика вспомнила, как ей нравилось наблюдать за его руками, когда Анжелос работал, вычищая стойла. Спрятавшись за соломенными вязанками или стоя незамеченной на верхней площадке лестницы, она с удовольствием смотрела, как на его предплечьях и плечах играют мускулы, когда он поднимал тяжелые охапки грязной соломы и укладывал их в тележку или стелил свежую солому на полу стойла. Тогда Анжелос представлялся Джессике воплощением сексуальности. Она и подумать не могла, что в действительности это властный бизнесмен, привыкший носить элегантные костюмы, белоснежные рубашки и шелковые галстуки.

Если бы она тогда догадывалась… Хотя кого сейчас Джессика хочет обмануть?

Ей тогда незачем было знать о том, кем на самом деле является Анжелос. Как только она впервые увидела его, то сразу же попала под влияние его чар. И до сих пор она испытывает к нему сильное влечение. Ничто из произошедшего семь лет назад и за несколько последних дней не в состоянии изменить ее отношение к нему. Даже если предположить, что семь лет назад ничего не произошло, появись Анжелос в ее жизни только сейчас, он все равно вызвал бы в ней подобные ощущения. Ведь и теперь она по-прежнему чувствует себя рядом с ним несмышленым подростком.

Она вдохнула запах его кожи, не осмеливаясь посмотреть ему в лицо, знакомые черты которого ночи напролет будоражили ее воображение.

– Итак, ты считаешь, что конь принадлежит только тебе? – спросил Анжелос.

Услышав его голос, Джессика очнулась от размышлений и удивленно посмотрела на Анжелоса.

– Ты слышал, что я говорила?

– Я все слышал.

Анжелос не сводил взгляда с Чарли и, отвечая Джессике, продолжал гладить длинную шею коня. Когда Чарли повернул к нему голову, Анжелос улыбнулся и позволил коню ткнуться носом в его ладонь.

При виде улыбки Анжелоса сердце у Джессики сжалось. На какое-то мгновение он напомнил ей другого человека…

У Джессики перехватило дыхание, когда она поняла, что Анжелос напомнил ей Марти. Почему? Ведь Марти и Анжелос не были похожи внешне. Однако при подобных обстоятельствах неудивительно, что Джессика вспомнила именно отчима.

– Хотя я сразу же об этом догадался, – произнес Анжелос.

– Ты догадался?

Мысли в голове Джессики закружились с лихорадочной скоростью. Она едва сдержала слезы при воспоминании о Марти, образ которого стоял у нее перед глазами. Сквозь пелену слез она заметила, как Анжелос неторопливо кивнул, не сводя взгляда с коня.

– Этот конь совсем не похож на тех, которых предпочитал твой отчим. Вот Сарацин явно был любимчиком Марти. Крепкий, покорный и сильный конь. А этот… как его зовут? Чарли? Такого коня Марти мог купить только для человека, которого очень любил, и по особому случаю. Когда он тебе его подарил? На день рождения?

– На мой двадцать первый день рождения, – сказала она.

Произнеся это, Джессика удивилась, ибо не узнала звука собственного голоса. Ее голос изменился до неузнаваемости, когда ей удалось с трудом сглотнуть и ответить Анжелосу. Зачем он спрашивает ее о Чарли? Неужели Анжелос решил пустить в ход ее привязанность к коню как очередной повод для мести? Возможно, он воспользуется тем, что у Джессики нет ни документов, ни доказательств того, что конь принадлежит ей. Анжелос просто отклонит ее требования надменным взмахом руки и прикажет ей замолчать.

– Я позвоню Симону, чтобы он занялся этим, – сказал Анжелос.

– Чем? – спросила она, ибо не поняла его слов. Они разговаривали о Чарли, ее двадцать первом дне рождения, о Марти…

– Твоему коню не обязательно быть частью этого поместья. Я попрошу Симона официально оформить твое право на владение этим конем, чтобы все было по закону. Я сообщу тебе, когда документы будут готовы.