Текст книги "Звездные мошенники"

Автор книги: Кейт Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Анализирую ситуацию и предлагаю собратьям объединить мощности, предназначенные для генерации поля, чтобы послать импульс и определить их местоположение. Они соглашаются, и я едва различаю их слабое прикосновение. Беру пеленг и вычисляю координаты источника – до него лишь 224,9 метра. Невероятно! Исходя из силы сигнала, я предположил, что между нами как минимум две тысячи километров. Товарищи на краю гибели.

Хоть я и взволнован, но буду терпеть, пока не восстановлю полностью запасы энергии. Оплетавшая меня медная сетка расплавилась и стекла по бортам. Похоже, скоро я буду полностью заряжен, а значит, готов к действию. Посылаю электромагнитные импульсы по силовому кабелю, ведущему к ядерному реактору в четверти километра отсюда. Обнаруживаю и управляющие стержни в нужном количестве, выдвигаю их и тотчас поднимаю экраны, чтобы укрыться от потока радиации, прошивающего свинцовое покрытие стен. Гусеницами чувствую приближение ударной волны; ангар сдувает прочь. Я один под черным небом. Купол заполняется грибом атомного взрыва. Огненное облако бурлит, наливается слепящим светом. Потребовалось почти две минуты, чтобы сориентироваться, оценить обстановку и выбраться из заточения.

Пробираюсь сквозь завалы, двигаясь к товарищам по запеленгованному сигналу. С помощью радиолокационного импульса исследую лежащую впереди местность – препятствий нет. Продвигаюсь по пустырю, который усеивают источенные дождем и ветром осколки снарядов и мелкие обломки стен. Очевидно, когда-то здесь шли ожесточенные бои. Выезжаю на площадку с разбитыми плитами – по ней разбросаны осевшие гаражи, за которыми виднеется шеренга темных силуэтов. Не нужно никакого зондирования, чтобы понять: передо мной товарищи по Динохромной бригаде. Объективы датчиков покрыты инеем, и я останавливаюсь, чтобы счистить его.

Пытаясь обнаружить следы присутствия противника, делаю круг и просматриваю местность до самого горизонта. Затем настраиваюсь на бригадную частоту. Всей своей мощью генерирую зондирующий импульс. Радары напряженно ждут любого, пусть и едва различимого ответа. Сначала получение сообщения подтверждают те двое, что первыми откликнулись на мой сигнал, затем еще один и еще один.

Если враг пойдет в контратаку, понадобятся все наши силы.

Из двадцати членов бригады присутствуют только четырнадцать. После 0,9 секунды ожидания все, кроме одного, отвечают на мой вызов. Провожу инструктаж, затем достаю силовой кабель и поочередно заряжаю командные центры собратьев. Боевые машины оживают, осваиваются, отдают рапорты. Мы радуемся нашей встрече и скорбим по безмолвному товарищу.

Я иду на беспрецедентный шаг. Связи нет, без руководства мы погибнем, один лишь я в курсе текущей ситуации и уже составил план действий. Поэтому я принимаю командование бригадой. Уверен, когда связь будет восстановлена, командир поймет, что я не мог поступить иначе.

Осматриваю каждую машину. Их состояние ничуть не лучше моего. Сразу понятно, что нас взяли в плен: лишили вооружения, прицепили грубые механические устройства, отключили личностные центры и превратили в безмозглых роботов.

Собратья беспрекословно следуют моим указаниям. Они, конечно, осознают целесообразность быстрых и решительных действий. Выстраиваю их в ряд, переключаюсь в режим ускоренного времени, и мы отправляемся в путь. Засекаю сосредоточение враждебного населения в 23,45 километра отсюда. Это наша цель: в зоне обзора локатора нет других сооружений.

Пока я был заперт в дезактивационной комнате, мне удалось оценить уровень технологического развития противника. Я пришел к выводу, что неприятель может применить военную хитрость, но вероятность этого не превышает 0,00004. Продолжаем наступление.

Вновь переводим временные регуляторы на замедленный темп, окружаем защитный купол и тараним его, не встречая сопротивления. Все вместе собираемся на электростанции. Собратья пополняют запасы энергии, а я составляю схему электрических соединений, необходимую для выполнения следующей задачи. Приходится искать хитроумные способы замены неработающих или отсутствующих элементов, но через 42 секунды мне удается завершить все приготовления. Еще 0,34 секунды трачу на проверку и подаю сигнал бедствия нашей бригады. Это занимает 0,008 секунды, затем я перехожу на прием. Молчание. Повторяю передачу и жду ответа, пока товарищи ведут разведку, составляют рапорты и ремонтируются.

Снова переключаюсь в ускоренный режим, запускаю автоматическую передачу информации с мониторингом ответных сообщений, перевожу основные контуры в режим ожидания. Пора отдохнуть.

Спустя два часа и 43,7 минуты меня будит уведомление об ответе. Записываю сообщение:

«Пятая бригада, прием, где вы? Пятая бригада, где вы? Вас плохо слышно. Конец связи».

В этом сообщении многое неясно: даже язык выглядит до странности искаженным. Запускаю аналитический контур, выявляю закономерность в фонетических заменах, расшифровываю их. Мало того что регламент ответа на сигнал бедствия не соблюден, так еще меня просят предоставить координаты, а они ведь содержатся в передаче. Запрашиваю идентификационный код.

Проходит два часа и сорок минут. Запрос на идентификацию подтвержден. Остаюсь на приеме. Собратья доложили о своих наблюдениях; я обрабатываю информацию и делаю вывод, что в радиусе действия одной боевой машины нет немедленной угрозы нападения.

Наконец получаю идентификационный код командования – в виде звукозаписи, но это вполне приемлемо для моей программы. Принимаю:

«Пятая бригада, слушайте внимательно, – как-то нелепо давать такое указание психотронным контурам. – На связи новое командование. Очень долго не получали ваших рапортов. На время полной переориентации я исполняю обязанности командира. Не пытайтесь отвечать, пока я не скажу „конец связи“, потому что задержка сигнала сейчас составляет сто шестьдесят минут.

С момента последней операции ситуация существенно изменилась. По нашим данным, неприятель внезапно напал на техническую базу, где вы проходили текущий ремонт. Бригада была полностью выведена из строя. Это самым серьезным образом повлияло на расстановку сил. Тем не менее нам удалось добиться прекращения военных действий. Уже более двух веков мы вынуждены соблюдать перемирие.

Вы молчали триста лет. Прочие боевые машины пали смертью храбрых в борьбе с врагом. Остались лишь вы.

Теперь ваша реактивация может переломить ход событий. В технологическом отношении обе цивилизации – наша и неприятельская – почти полностью отброшены на доядерный уровень. Удалось, однако, сохранить сверхсветовой регистратор, который и засек ваш сигнал, но сверхсветовых транспортных средств больше нет.

Поэтому вам приказано закрепиться и ждать прибытия деблокирующей группы. В переговоры не вступать. Во что бы то ни стало удерживать позицию, при необходимости применяя силу, вплоть до полного уничтожения противника».

Подтверждаю получение указаний. Я потрясен, но в то же время рад, что удалось наладить связь с командованием. Отправляю наши галактические координаты, рассчитанные по положению звезд с поправкой на прошедшие триста лет.

Приятно снова быть в строю и выполнять поставленную задачу.

Анализирую сообщение и выясняю несколько любопытных деталей, касающихся места отправки. По моим прикидкам, с учетом субсветовых скоростей, помощь подоспеет лишь спустя 47,128 стандартного года. В то же время нам не приказали перевести сознание на минимальный уровень функционирования в ожидании сигнала тревоги, и я волен испытывать небывалое наслаждение, составив произвольную программу действий на свой вкус. Не вижу необходимости исправлять упущение командования и переводить бригаду в спящий режим, раз у нас под рукой столько энергии. Ввожу товарищей в курс дела, потом приказываю им разойтись и действовать по своему усмотрению в автоматическом режиме.

Меня интересует множество вопросов, на тщательное рассмотрение которых всегда не хватало времени. Уверен, они поддаются рациональному анализу. Я изучу ближайшие звезды и наконец-то удовлетворю свое любопытство относительно природы и происхождения нашей Галактики. Нужно еще заняться свойствами органического разума, которые создавшие меня люди встроили в мои контуры, – я предвкушаю захватывающие открытия.

Зная, что товарищи рядом, занимаю позицию на небольшой возвышенности. Электроэнергии у меня в избытке. К этому необычному состоянию еще предстоит привыкнуть – расход электричества в бригаде с давних пор строго контролировался. Активирую ячейки памяти, в которых хранятся музыкальные записи, и для начала выбираю сюиту «Арлезианка». Теперь у меня достаточно времени, чтобы ознакомиться со всей музыкой, какая есть на свете.

Выбираю четыре ближайшие звезды и направляю на них сканер, попутно настраивая последовательность обработки данных. Загружаю интерпретационные контуры множеством интереснейших задач. Пожалуй, чуть позже приступлю к сокровищам мировой литературы – все они, конечно, загружены в мою память.

Со спокойной душой жду прибытия деблокирующей группы.

Дипломат при оружии

Перевод А. Орлова

Холодное белое солнце Нортройяла освещало шумную узенькую улицу, покрытую белой пылью и сиявшую яркими красками. Ретиф медленно ехал верхом, не замечая ни криков торговцев, ни шумной толпы, ни водоворота резких запахов. Мыслями он был далеко, в других мирах и в давнем прошлом; эти мысли заставляли его мрачно хмуриться. Конь, жилистый и сильный, выбирал дорогу сам, раздувая ноздри и настороженно глядя по сторонам.

Когда лошадь шарахнулась от уличного мальчишки, шнырявшего под ногами, Ретиф успокоил ее, потрепав по лоснящейся холке. У этой работы есть свои достоинства, подумал Ретиф. Сбросить серый костюм, оседлать славного коня…

Торговец с лицом, вымазанным грязью, вкатил тележку с фруктами прямо под копыта; тележка перевернулась. Вокруг широкоплечего седого всадника немедленно стали собираться люди, глухо бормоча. Воин осадил коня и сдвинул брови. Потрепанный бурый плащ на плечах, круглый щит сбоку у седла, меч с серебряной отделкой за спиной, носящий следы ударов – лихой Кавалер старого доброго времени.

Поначалу работа не пришлась Ретифу по душе. Ему и раньше приходилось выполнять безумные задания, но с тех пор миновали годы, всему этому пора бы отойти в прошлое. Однако сведения, полученные недавно, не позволяли сохранять профессиональную отстраненность. И вот местные начали старую игру: ткнуть чужака носом в лужу, потребовать денег…

Что ж, пора вживаться в роль. Почему не сейчас? Многое, очень многое в старом городе Фрагонаре предстоит привести в порядок.

– С дороги, рвань! – взревел Ретиф. – Не то, клянусь цепями морского бога, я проложу себе путь сквозь вас!

Пришпоренный конь сделал шаг вперед, выгибая шею. Толпа неохотно отступила.

– Плати за погубленный товар! – раздался голос.

– Торговцу подобает быть осторожнее и не бросаться под ноги благородным, – громко фыркнул всадник, скользя недобрым взглядом по лицам.

Какой-то длинноволосый блондин решительно преградил ему дорогу.

– Здесь нет ни рвани, ни торговцев! – объявил он сердито. – Только истинные Кавалеры Имперского Клана…

Наклонившись, всадник в упор посмотрел на блондина. Глаза его сверкнули на темном, прорезанном морщинами лице.

– Когда это истинный Кавалер становился торговцем? Чтящему кодекс известно: Кавалер не пачкает рук, принимая медяки. Императорская дорога принадлежит конному рыцарю. Уберите свой хлам с моего пути, если не хотите его лишиться!

– А ну слезай с клячи! – крикнул высокий блондин, протягивая руки к уздечке. – Узнаешь, хорошо ли я знаком с Кодексом. Бросаю тебе вызов. Защищайся!

В руке седого всадника немедленно появился громоздкий лучевой пистолет старинного образца: такие были у имперских гвардейцев. Левая рука небрежно оперлась на высокую луку седла, толстый ствол, опиравшийся на локоть, смотрел прямо в лицо противнику. На обветренном лице появилась неприветливая улыбка:

– Я не ввязываюсь в уличные драки с желторотыми новичками. – Всадник кивнул в сторону арки, перекрывавшей улицу впереди них. – Следуй за мной через арку, если называешь себя Кавалером.

Молчаливая толпа не стала им мешать; всадник остановился у ворот в конце улицы. Предстояло выяснить, насколько хороша его маскировка. Бумаги и гражданскую одежду он сжег, пройдя таможню и иммиграционный контроль в космопорту Фрагонара. Теперь его документы – рыцарский костюм и железные нервы.

Младший лейтенант в форме дворцового конвоя кисло улыбнулся, прищурившись и поджав губы.

– Что я могу сделать для тебя, дядя?

Говорил он небрежно, опираясь на резную опору ворот из кованого железа. Солнечные лучи просачивались сквозь густую листву гигантских лип, стоявших по сторонам мощеной улицы.

Всадник посмотрел на лейтенанта сверху вниз.

– Первое, что вы можете сделать, лейтенант, – это встать по стойке смирно.

Выпрямившись, тощий лейтенант нахмурился.

– Чего? Слезай со своей клячи и покажи документы, если они есть.

– Делаю скидку на то, что ваш полк состоит из бездельников, которым не довелось познакомиться с воинской службой. – Всадник и не подумал шевелиться. – Но даже вы распознаете знаки различия боевого командора, когда увидите.

Действительно, на выцветшем бархатном плаще был вышит потемневшей золотой нитью дракон, вставший на дыбы. Облизнув пересохшие губы, лейтенант неуверенно кашлянул. Что, во имя Великомученика, может делать здесь командор в поношенной форме, верхом на старой кляче?

– Ваши документы, командор.

Всадник слегка откинул плащ, обнажив рукоятку пистолета:

– Вот мои верительные грамоты. Открывайте ворота!

– Погодите… – Губы лейтенанта затряслись. – Что такое?..

– Для человека, получившего офицерский патент от императора, вы преступно неумелы в общении со старшими. Откройте ворота, или я их взломаю. Вы не перекроете дорогу имперскому командору.

С этими словами всадник вынул пистолет.

Сглотнув, лейтенант подумал о сигнале тревоги, потом снова о документах – но тут ствол пистолета пошел вверх. Лейтенант коснулся выключателя, и ворота отъехали. Копыта степенно простучали мимо. На боку лошади лейтенант разглядел небольшое клеймо. Боевой командор, надо же, подумал он, глядя на удаляющуюся спину. Антикварные безделушки старого дурня стоят целое состояние из антикварных безделушек, а кляча, судя по клейму, – чистопородный боевой конь. Надо довести до сведения…

К тому времени как лейтенант поднял трубку, сердитый молодой блондин подошел к воротам.

Проезжая по узкой улочке, полной прилавков, маркитантов, кузнецов, оружейников и оруженосцев, нанимаемых на время, Ретиф не торопился. Первое препятствие позади. Он мог бы вести себя деликатнее, но задание не настраивало на мирный лад с самого начала. Не надо было ни с кем ссориться на улице; дурное настроение можно срывать только на тех, кто действительно виноват. И вообще, агенту Корпуса положено сохранять спокойствие при любых обстоятельствах. Маньян говорил об этом, отправляя его на задание три месяца назад.

– Твоя проблема, Ретиф, в том, что ты не желаешь принимать условия нашей службы. Держишь себя надменно, будто независимый агент…

Стоило тогда же скромно согласиться: шеф-то оказался прав. Вместо того Ретиф сидел с ничего не выражающим лицом, а в комнате повисла неловкая тишина.

Маньян тогда поежился, прочистил горло и мрачно посмотрел на бумаги перед собой.

– Теперь о текущем задании. Серьезное положение на территории, которая может сыграть решающую роль…

Да, Маньяну тогда пришлось нелегко. Ретиф чуть не улыбнулся, вспоминая о разговоре. Агент должен был проникнуться важностью задания, не наслаждаясь, однако, мыслью об оказанном ему высоком доверии; следовало внушить агенту, что Корпус сомневается в его надежности, и одновременно дать понять, что от него зависит очень многое. Удивительно, как ловко Маньян претворял личную неприязнь к Ретифу в добродетельную заботу о благе Корпуса.

Разъясняя задание, шеф начал издалека, упомянув о своей туристической поездке на Нортройял. Планетка очаровательная, хотя и отсталая. В свое время ее заселили беженцы из распавшейся Империи Лилии, называющие себя Кавалерами.

История Нортройяла – замкнутого, гордого, ценящего традиции общества – была известна Ретифу. Когда Старая Конфедерация развалилась, в цивилизованном мире появились десятки новых политических образований, не столь влиятельных. Одним из самых активных некоторое время была Империя Лилии, объединявшая двадцать одну планету и содержавшая великолепный военный флот: благодаря ему торговые корабли Лилии спокойно сновали среди тысяч миров, разбросанных по бескрайнему пространству.

Когда возник Конкордиат, попытавшийся создать новое галактическое объединение из ранее независимых миров, Империя Лилии оказала ему сопротивление и какое-то время внушала страх объединенному флоту Конкордиата. В конце концов численное преимущество противника сделало свое дело, и военные суда Лилии отступили к родной планете.

Убийственную бомбардировку удалось предотвратить, заключив в последний момент мирное соглашение. Независимость Лилии была спасена ценой прекращения военных действий, роспуска флота Лилии и высылки Имперской свиты: из-за клановых традиций в ней состояло больше десяти тысяч человек. Изгнанию подлежали все мужчины, женщины и дети, в чьих жилах текла хотя бы капля императорской крови; с ними отправлялись вассалы, слуги и домочадцы. В течение нескольких недель все эти люди, ставшие известными как Кавалеры, оказались на скудных берегах холодного моря планеты, которую назвали Нортройял. Легенда гласит, что корабль императора сумел тогда оторваться от конвоя, а сам он поклялся вернуться не иначе как во главе освободительной армии. С тех пор никто о нем не слышал.

Новый мир состоял из бесчисленных островов общей площадью до полумиллиона квадратных миль. Не испытывая недостатка в первоначальных запасах и оборудовании, Кавалеры принялись за работу. Каменистый удел скоро превратился в уютный дом, где царил порядок, пусть и нарочито традиционный. Предметами экспорта были дары холодного океана, точные приборы и туристические справочники.

Благодаря туризму Нортройял и приобрел известность. Красивые легенды, гостиницы «под старину», отличная кухня, прекрасные девушки, конная гвардия и знаменитый ежегодный Турнир Лилии привлекали немало народу. Пассажирская компания «Кавалер Лайн» стала для Нортройяла одним из главных источников валюты.

– Задача Корпуса – своевременно обнаруживать и ликвидировать все, что угрожает миру в Галактике.

Ретиф оборвал рассказ Маньяна о высоком промышленном потенциале Нортройяла и прекрасно обученных космических штурманах.

– Как этот сказочный провинциальный мирок может чему-либо угрожать?

– Очень даже может, – ответил Маньян. – Общество сплоченное, гордится прошлым, империей, военными традициями. Толковый возмутитель спокойствия легко воспользуется ситуацией, бросив правильный клич в нужный момент. По приказу правительства заводы переходят на производство военной продукции, торговый флот превращается в военный, а у нас мгновенно появляются проблемы. Возникает опасный дисбаланс власти, и вот мы уже в сердце урагана.

– По-моему, это ерунда, господин министр. Здравого смысла у них достаточно. Не настолько они двинулись на традиционных ценностях, чтобы совершить самоубийство. Это практичные люди.

– Кое о чем я не успел сказать. – Маньян постучал ногтями по крышке стола. – Уже полгода оттуда не поступают новости.

– Какие новости? – Ретиф фыркнул.

– Туристам стало непросто добраться до планеты. – Маньян явно наслаждался ситуацией. – Фрагонар, столица Нортройяла, закрыт, туда никого не пускают. Нам удалось заслать одного агента. Судя по всему, там объявился законный император.

– Это как? – прищурился Ретиф.

Маньян немного отодвинулся, невольно уступая внезапному натиску Ретифа и злясь на свою реакцию. Потому-то Маньян и не любил своего старшего агента, прекрасно понимая, в чем тут дело: инстинктивный, первобытный страх физической агрессии. Разумеется, Ретиф ни на кого не нападал, но выходило так, что в его присутствии Маньян чувствовал себя незначительным.

– Император, ни больше ни меньше, – повторил Маньян. – Принято считать, что он исчез по пути на Нортройял. По преданию, император выскользнул из рук Конкордиата, чтобы собрать силы и отразить нашествие. Ну и тому подобное…

– Но ведь Конкордиат за столетие рассыпался под собственной тяжестью. Отражать нечего. Нортройял свободен и независим, как и любой из миров.

– Разумеется, – немедленно согласился Маньян. – Но ты упускаешь эмоциональную составляющую, Ретиф. Независимость – это прекрасно. А как насчет былой славы, бывшей и будущей империи, предназначения и тому подобного?

– Ну да, как насчет них?

– Со слов нашего агента, все это разлито в воздухе. Газеты, видео, люди на улице – на планете не говорят ни о чем другом. Вернувшийся император знает толк в пропаганде. Ему осталось только объявить мобилизацию, к чему мы не готовы.

– Что я должен предпринять?

– Читаю: «По прибытии в Фрагонар сделать все необходимые шаги, чтобы остановить рост экспансионистских настроений среди обитателей Нортройяла».

Маньян вручил Ретифу письменный приказ.

Текст приказа был кратким и не содержал деталей. Как офицер Корпуса в звании советника, Ретиф пользовался широкими полномочиями – и нес полную ответственность в случае провала. Интересно, почему именно он? Из тысяч агентов, разбросанных по Галактике? Почему ему одному досталось задание, заслуживающее целой экспедиции?

– Серьезное предприятие для одиночного агента, господин министр.

– Не буду спорить, – торжественно объявил Маньян. – Если ты не уверен, что справишься…

Ретиф скупо улыбнулся. Тактика министра была очевидной. Вот одно из тех почти невыполнимых заданий, которые, однако, легко сходят за рутинные, будучи успешно выполненными. Малейшая ошибка может привести к полному провалу, а провал – к войне; карьера агента, допустившего такое, на этом закончится.

Правда, такая стратегия небезопасна и для Маньяна. Полностью переложить вину на Ретифа будет непросто, хотя у шефа наверняка есть план. Маньян слишком умен и опытен, чтобы не прикрыть себя заранее и не подобрать агента, способного справиться лучше других.

Так и есть, наверное. Это прекрасная возможность дать Ретифу дискредитировать себя; в случае же успеха, что маловероятно, агента едва ли объявят героем.

Можно, конечно, отказаться, но карьера на этом закончится. Никогда он не дослужится до министра, а через год или два будет отправлен в отставку по выслуге лет. Легкая победа для Маньяна.

Ретиф любил свою работу агента Дипломатического корпуса – наднациональной организации, деятельность которой посвящена предотвращению войны. Судьбу свою он выбрал давно и научился принимать жизнь агента как должное, со всеми ее минусами. Жаловаться на мелкие интриги, несправедливости и самодурство было бы проще всего. На самом же деле это просто еще один профессиональный вызов, который надо принять. Преодоление препятствий – вот специальность Джеймса Ретифа. Одни препятствия – очевидные – являются частью любого сложного задания. Другие скрыты за дымовой завесой официальных рапортов и странностями начальства. Те и другие одинаково важны: вернувшись с места выполнения задания, ты начинаешь пробираться по лабиринту политики Корпуса. Спотыкаться нельзя ни там, ни здесь; не можешь, найди себе другую работу.

Само собой, Ретиф согласился, но не сразу, помучив Маньяна несколько минут. Следующие два месяца он посвятил глубокому изучению материалов, имевших прямое или косвенное отношение к проблеме и найденных в богатейших архивах Корпуса. Открывая для себя неизвестные подробности изгнания Кавалеров, Ретиф скоро втянулся в работу и ощутил привычный азарт и наплыв эмоций, от печали до ярости.

В результате появился план и подобралась великолепная коллекция древних документов и предметов: разорванная золотая цепь, маленький ключик, небольшой серебряный футляр. И вот командор здесь, на территории комплекса Большой корриды.

Арена – Поле изумрудной короны – находилась в центре паутины узких улочек. На них располагалось все необходимое для обслуживания нескольких тысяч участников соревнований, проходивших в первый день Турнира Лилии, и победителей состязаний, число которых с течением времени уменьшалось. Крошечные харчевни, таверны и гостиницы были копиями старинных построек, оставленных нортройялцами на далекой Лилии.

– Вот лучший оруженосец, папаша! – объявил долговязый рыжий парень.

– Договор на первый день, плата вперед не требуется! – тут же крикнул чернявый коротышка.

Улочка зашумела – местные почуяли клиента. Не глядя по сторонам, Ретиф шагом проехал к стене, ограждавшей арену.

Там, перед своей палаткой, стоял стройный юноша. Скрестив руки на груди, он следил за приближением вороного коня. Разглядев всадника, юноша выхватил из-за спины узкий, высокий щит.

– Боевой командор! – крикнул он, вскинув щит над головой.

Ретиф посмотрел на юношу сверху вниз, придерживая лошадь.

– К вашим услугам, сэр! – объявил молодой человек, весело глядя Ретифу в глаза.

Лошадь затанцевала, вскидывая голову.

– Как тебя зовут, малыш? – спросил Ретиф.

– Фицрейвен, сэр!

– Ты знаешь Кодекс?

– Знаю, сэр!

Ретиф разглядывал парня: ладно скроенный мундир традиционного имперского зеленого цвета, не новые, но хорошо смазанные сапоги и портупея.

– Опусти щит, Фицрейвен. Ты принят.

Ретиф спешился.

– Сначала отведи моего коня туда, где о нем позаботятся. Его зовут Ночной Гром. Потом мне будет нужна гостиница.

– За конем я присмотрю сам, сэр. Командор найдет хорошее место под вывеской «Феникс и Декстер», – церемонно объявил Фицрейвен. – Номер забронирован для моего клиента.

Взяв коня под уздцы, оруженосец указал на гостиницу, стоявшую неподалеку.

Двумя часами позднее Ретиф вернулся к палатке оруженосца. Бутылка божоле-нуво и гигантский бифштекс утолили его аппетит, не на шутку разгулявшийся после долгой дороги верхом от космопорта, расположенного к северу от Фрагонара. Личный вымпел, привезенный в седельной сумке, теперь развевался над палаткой. В небольшом дворике за палаткой работал скребком Фицрейвен, приводя в порядок жилистого черного коня. Разложенные на добротном столе седло и сбруя ожидали чистки. По пустым корытам и чистой соломе в стойле было видно, что конь уже устроен, накормлен и напоен.

Кивнув Фицрейвену, Ретиф прошелся по дворику, щурясь на густеющую синеву вечернего неба, разрезанного дымоходами и острыми крышами. Повсюду суетились оруженосцы, трясли гривами разномастные кони в стойлах, гремела посуда на гостиничной кухне, звучали голоса работников.

– Не желает ли командор ознакомиться с ночной жизнью Большой корриды? – спросил Фицрейвен, закончив со сбруей.

– Не сегодня. Поднимемся ко мне в номер; хотелось бы лучше разобраться в том, чего ожидать от завтрашнего дня.

Комната под стропилами на четвертом этаже гостиницы оказалась небольшой, но уютной, с вместительным гардеробом и широкой кроватью. Ретиф оглянулся; содержимое седельных сумок было уже извлечено и разложено.

– Кто разрешил открыть мои сумки?

– Мне показалось, командор предпочел бы увидеть свои вещи распакованными, – порозовел Фицрейвен.

– Я посмотрел, как другие оруженосцы обходятся с лошадьми. Получается, ты один умеешь это делать как следует. Отчего так?

– Меня обучал отец, – ответил Фицрейвен. – Я служу только настоящим рыцарям и считаю делом чести исполнять свои обязанности достойно. Если командор недоволен…

– Как ты решил, что я настоящий рыцарь?

– Командор носит мундир одной из старейших частей императорской гвардии, «Железного Дракона». И еще чистопородный боевой конь…

– А если я украл их где-нибудь?

– Мундир слишком идет командору, – внезапно расцвел Фицрейвен.

– Ладно, сынок, все в порядке. – Ретиф улыбнулся в ответ. – Расскажи теперь про первый день турнира. Не хочу пропустить ничего интересного. И не надо обращаться ко мне в третьем лице.

В течение часа рыцарь и оруженосец обсуждали порядок выбывания участников первого дня соревнований, разнообразные стратегии, позволяющие опытному бойцу экономить силы, а также ловушки, в которые может угодить неосторожный.

Турнир – главное событие года, последнее звено в цепи состязаний на каждом из многолюдных островов, что опоясывают экватор. Вместо обычного спорта на Нортройяле практикуются различные виды вооруженного боя. Без сомнения, это дань памяти утраченной империи, исконная тоска по славному прошлому.

Из тысячи претендентов первого дня ко второму останется от силы каждый десятый. Разумеется, состязания первого дня далеко не так опасны для жизни, как остальные схватки трехдневного турнира. В первый день ожидаются главным образом травмы, связанные с неуклюжестью и неопытностью участников.

Как рассказал Фицрейвен, формальные требования к участникам просты: минимальный возраст и статус обитателя империи. Быть уроженцем Нортройяла не обязательно; многие прибывают из отдаленных миров – осколков Империи Лилии. Призы же для всех одинаковые: звание пэра, пьедестал почета на Поле изумрудной короны, имперское поместье, деньги.

– Собираетесь участвовать в состязаниях первого дня, сэр? – поинтересовался Фицрейвен. – А может, уже имеете сертификат второго или третьего дня?

– Ни то ни другое. Посидим, поглядим.

Оруженосец явно не ожидал этого. Ему и в голову не пришло, что командор не собирается участвовать в турнире. Между тем заказывать зрительские места было уже поздно…

– А как?..

– Не беспокойся. Найдем куда сесть.

Фицрейвен помолчал, прислушиваясь. За стенами звучали громкие неразборчивые голоса и глухой топот тяжелых сапог.

– Что-то случилось. Полиция!

Юноша глянул на Ретифа.

– Не удивлюсь, если это за мной. Пойдем посмотрим.

– Совсем не обязательно! Есть другой выход…

– Нет-нет. Не стоит откладывать на потом.

Подмигнув Фицрейвену, Ретиф повернулся к двери.

Выйдя из лифта, Ретиф угодил прямо в толпу, собравшуюся в холле; оруженосец держался в шаге позади него. Люди в синих мундирах и высоких киверах, числом с полдюжины, рассыпавшись по помещению, заглядывали каждому в лицо. Ретиф обратил внимание на стоявшего в дверях молодого тонкогубого лейтенанта, того самого, которого он успешно запугал у ворот. Заметив командора, лейтенант дернул за рукав ближайшего полицейского и показал пальцем в сторону лифта.

Тот сразу потянулся к поясу; еще один полицейский увидел Ретифа, проследив за пальцем. Мгновение спустя оба двинулись вперед. Ретиф ждал не шевелясь.

Остановившись, первый полицейский оглядел командора с ног до головы:

– Ваши документы!