Текст книги "Падающая звезда"
Автор книги: Кейт Грин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)
– Когда дело касается Леонарда, один черт знает правду, – ответил Джек. – Как бы то ни было, ты-то должна знать обо всех ночных репетициях один на один с режиссером.
Ния вспыхнула и хлопнула Джека по руке.
– Эй, я была ребенком, что я знала тогда? Я думала, это один из видов актерской игры.
– Ага, какой-то любопытный способ, – поддразнил ее Джек. – Но ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Значит, он спал с ней?
Джек пожал плечами:
– Знает только ночь. Все остальные знают, что Тэсс уехала, а ты здесь. И лично я – просто в восторге. Мы все пребывали в ожидании, похожем на тюремное заключение. Не знали, свернется или, все-таки, будет сниматься этот чертов фильм. Я даже на всякий случай позвонил нашему уважаемому импресарио Сюзанне, чтобы узнать, не подвернется ли какая работенка на телевидении. А вчера вечером за обедом Леонард объявил: «Наши тревоги закончились. Ния Уайтт возьмет роль Джейн. Единственное оставшееся ограничение – мы должны все отснять за три недели, чтобы она успела в Бразилию». Как бы то ни было, ты выглядишь великолепно, и я рад, что ты здесь.
Джек поймал такси, и они поехали по мощеной дороге через пальмовую плантацию, потом свернули на извилистую горную дорогу в Манзанилло. Они ехали мимо поросших кустарником склонов, ветхих глинобитных лачуг с помятыми жестяными крышами, мимо раскиданных тут и там новостроек: и предприятий и гостиниц на берегу океана. Водитель такси распевал испанскую песню. Мрачные изображения Христа, покрытые пленкой, были пришпилены к крыше автомобиля над их головами.
– Ты – чудо, – сказал Джек.
– Эй, это – работа, верно? Во всяком случае, я хотела, чтобы Леонард оказался в ситуации, когда я необходима ему. Просто так, на всякий случай.
– На случай чего?
Ния пожала плечами. Она не знала. Они въехали в частное владение под названием «Клуб Сантьяго», окруженное высокой стеной и отметились у сонного охранника в белой форме, сидевшего в открытой будке возле автоматических ворот. «Клуб Сантьяго представлял собой несколько акров земли возле моря, на которых располагались гостиница, несколько бассейнов и три отдельных жилых территории, каждая со своими украшениями и стилем. На одной из территорий стояло белое оштукатуренное здание с фиолетовой отделкой и выложенными терракотовой плиткой верандами. Другая представляла собой более современные, похожие на глинобитные постройки с черными балконами из мятой стали, современными бетонными фундаментами и скульптурами. По стенам, подобно испанским лишайникам, спускались виноградные лозы.
Джек привез Нию к белому жилому дому, отомкнул дверь однокомнатной квартиры и протянул ключ.
Внутри было темно и прохладно. Вентилятор под потолком вращал свои лопасти над чистой комнатой. Все было белым, за исключением тяжелого черного стола, на котором лежала копия сценария с запиской от Леонарда: «Начинаем завтра. После того, как отдохнешь, мы с Мириной ждем тебя на обед в Лос-Хадасе».
Она оставила у портье просьбу, чтобы Леонард позвонил. Когда он позвонил, она вежливо отказалась от приглашения.
– Я хочу выручить тебя, Леонард. Но не хочу встречаться с тобой. Пожалуйста, пойми меня. Просто неловко снова общаться с тобой и Мириной.
Он сказал, что понимает, но Ния знала, что он снова обиделся. Она не могла допустить, чтобы он снова увлек ее. Это было бы для нее самым плохим. Бизнес. Это все, что будет между ними.
Первые два дня съемок прошли блестяще, и Ния была по-настоящему счастлива. Вечерами она прогуливалась с Джеком, Робин Риз и ассистентом Леонарда Дэном Хоувом вдоль растянувшихся на мили пляжей к более населенным местам, где друг к другу лепились бары и открытые кафе. Они пили пиво за белыми деревянными столами, пробовали вино. Любовались закатами солнца над Тихим океаном.
Поначалу у гримера возникли кое-какие опасения из-за того, что Робин и Ния были похожи друг на друга.
– Я могла бы перекраситься в рыжий цвет и загореть до красноты, – предложила яркая Робин.
Обе они были небольшого роста с прямыми светлыми волосами до плеч. Конни, помощник художника по гриму, придумал для Нии «французскую» косу. Волосы Робин оставили свободно падающими на плечи. Героиня, которую играла Робин, красилась ярко-красной, помадой. Ниина Джейн пользовалась приглушенными тонами, постепенно растворяясь в сумасшествии своего второго голоса.
Приятно было снова увидеть Робин. Они работали вместе в одном из ранних фильмов Леонарда. Робин с ее сумасбродными шалостями была для Нии, словно освежающий душ. Вне съемок это была неуклюжая и простая девушка. Но перед камерой она, подобно Джеку, преображалась. Это была сама серьезность с втянутыми щеками и страстным хрипловатым голосом.
Как только съемки прекращались, Робин снова становилась изысканно одетым, насмешливым сорванцом. Ей было только девятнадцать лет.
Пока Леонард и Мирина работали по ночам над сценарием, создавая сюжет на следующий день, Ния, Джек, Робин и Джино, Конни и Дьердь Файн, журналистка, которая писала о многих фильмах Леонарда для «Вэнити фэа» («Ярмарки тщеславия»), танцевали в джаз-клубах Манзанилло. Ели омаров-гриль неподалеку от пляжа. Разноцветные фонарики свисали с проводов, подвешенных среди пальм. Местные жители из Сантьяго торговали ювелирными изделиями и куклами. Торговцы собирались под темными деревьями, спокойно усаживались со своим товаром и глядели на луну.
Как-то во второй половине дня они сидели, выпивая у кафе на открытом воздухе, откуда только что убрали на ночь цветные зонтики. На Робин был короткий сарафан, солнечные очки, как у кинозвезд, украшенные по ободкам фальшивыми бриллиантами, губы покрашены жемчужно-розовой помадой. Волосы она подоткнула под соломенную ковбойскую шляпу.
– Как там дела с гнусной синхронизацией, сеньор Джек? – спросила Робин. – Я хочу сказать, похоже, это не было главной темой в других фильмах Леонарда, не так ли? Или это какой-то вид проникновения со стороны Леонарда? Похоже, чем больше вы сближаетесь с ним, тем больше твоя жизнь просачивается в его фильм? Или что другое?
– А как близко к Леонарду придвинулась ты? – спросил Джек, ткнув её в бок пальцем.
– О, дай мне такой шанс, – возразила Робин. – Какой шанс может быть у меня, когда рядом Мирина делает записи, а Джино снимает нас? О, да, меня действительно возбуждает мысль спать со своим режиссером. Разве это не стало в Голливуде привычным с сороковых годов? Мама предупреждала меня о подобных вещах. Кроме того, – сказала она, поднимая очки на лоб и говоря с южным акцентом. – Все, что мне надо – это мой талант. Я очень хорошо воспитана, к вашему сведению.
Ния посмотрела на пляж, на рынок в тени деревьев, на продавцов в футболках. Робин зашла слишком далеко, защищаясь. Пытается отвлечь внимание. Значит, он спал с Робин, а не с Тэсс. Возможно, между Тэсс и Робин происходило что-то вроде соревнования. Она смотрела на треугольничек паруса над сверкающей водой.
«Ну и что из этого?» – подумала Ния, отбрасывая все мысли о Леонарде, его женщинах, его протеже, его так называемых методах работы. Слава Богу, для нее все давно позади. Просто еще одна роль, которую она когда-то играла. Роль – продолжительностью в двенадцать лет.
На следующий день Леонард решил снимать сцену на рынке. Ния читала эпизоды, в которых ее героиня начинает ломаться, слышать голоса, четко звучащие откуда-то издалека. Это – голоса свыше, наложенные поверх криков чаек на звуковую дорожку. Джейн преследует женщину, которая кажется ей ее собственным двойником.
– Двойник? – удивилась Ния.
– Новое направление. Вы с Робин так похожи, что Мирина решила сыграть на вашем сходстве.
– Синхронизация запоздала? – пошутила она.
– Это одно и то же, Ния. Именно это я стараюсь внушить тебе в течение многих лет. Мир входит в сюжет. Сюжет вступает в жизнь. Ты хочешь разделить их, сделать совершенно изолированными. Фильм – высокая бетонная стена – твоя жизнь. Словно работаешь на фабрике. Отмечаешь время прихода в начале рабочего дня и время ухода – в конце. Неужели ты не понимаешь? Мир вымышленный и реальный взаимопроницаемы.
– Раньше все было слишком проницаемо. Вот и все.
– Только для тебя, – ответил он.
Они снимали одну из сцен, которые так любил Леонард. Ния-Джейн делает покупки на переполненном рынке под открытым небом. На прилавках разложены соломенные шляпы, ювелирные изделия, одеяла ручной работы. Женщина копается в кипах платьев из хлопчатобумажной ткани, сложенных на столе в тени голубого зонта. Она слышит крики чаек и начинает входить в образ Джейн.
Под рубашками, украшенными яркой вышивкой, шевельнулось черное пятно. Она отодвинула платье. Джино появился с кинокамерой. Маленький скорпион поспешно удирал на край стола. Ния испугалась, задохнулась, чуть не разрушила образ, но сдержалась. Удержала его, зная, что Леонарду понравится. Она застыла на месте. Камера Джино приблизилась. Боковым зрением Ния заметила Леонарда. Он был в восторге, она просто знала. Ния-Джейн отступила назад, прислонилась к стене рядом с куклами. Их головы из папье-маше стучали по доске.
Скорпион, пошатываясь, двинулся дальше. Женщина-торговка, не понимая важности момента, встряхнула платье, по-испански уговаривая не бояться.
Через пространство между прилавками, заполненное толпой, прошла Робин в белом платье и солнечных очках. Видение. Призрак. Ния смотрела, как Робин проходит мимо, почти наступив на скорпиона и не заметив.
Леонард провозгласил:
– Снято! – группа приветствовала его криками и аплодисментами. Скорпион спрятался под стол в груду сандалий и соломенных шляп.
Леонард послал Нии воздушный поцелуй обеими руками.
Ты вступила в игру, – подумала она, – приняла ее, если мир начал входить в сюжет таким образом. Это правда. Всегда было правдой, как и учил Леонард.
Вечером она приняла душ, оделась в шелковый халат. Окно было открыто. Снаружи трещал сверчок, распевали рабочие гостиницы. Ния откинула простыни и пронзительно вскрикнула от неожиданности.
Огромная многоножка семенила сотнями лапок по простыне, добежала до подушки и замерла в недоумении.
Имело ли это какое-то значение? Ния хотела знать. И знала, что имеет. Фильм оживал в реальной жизни. Но в каком направлении он двигался – от жизни к сюжету или от сюжета к жизни?
После этого синхронизационные моменты начали буквально обгонять друг друга. Робин посмеивалась над этим, мурлыкая мелодию из «Сумеречной Зоны». Но повторение становилось жутким, сверхъестественным. И чем тривиальнее казались образы двойников в фильме, тем загадочнее и страшнее казалось все это в жизни.
По замыслу сценария героиня Робин должна была разбить стакан и, собирая осколки, порезаться. Камера фиксировалась на ее пораненном пальце. Кровь была нарисованной. Сняли несколько дублей. В последнем она, действительно, порезалась. Конечно, Леонард посчитал именно этот кадр блестящим.
Вечером вся компания обедала в кафе. Они выпили, шумели. Гремел проигрыватель, они танцевали под музыку рок-н-ролл. Официантка принесла выпивку – светлое вино и текилу в низких толстых стаканах. Она уронила стакан, он разлетелся вдребезги. Пустяк, сущая безделица.
Робин сказала:
– Я никоим образом не собираюсь поднимать осколки.
И никто из них не отважился. В конце концов, официантка опустилась на колени, а они все напряженно наблюдали, как она порезала руку осколком стекла, словно много часов тренировалась, чтобы уложиться в один дубль.
На следующий день после полудня они ожидали, пока в гавани Манзанилло установят декорации для съемок сцены с лодкой. Они сидели в кафе, Ния видела фонтан в центре города, мужчины неподалеку играли на деревянном ксилофоне.
Сидя за столиками, они отыгрывали реплики перепалки из-за еды.
– Мне нравится еда в гостиницах! – плачущим голосом произносила Робин.
За столиком позади них сидели американцы. Женщина с техасским акцентом жаловалась:
– Но я ненавижу зеленый стручковый перец!
Ее муж, видимо, уставший от нее, огрызнулся:
– Тогда какого черта ты приехала в Мексику?
Она фыркнула в ответ:
– Мне нравится еда в гостиницах.
Робин обернулась, изумленно уставилась на них, даже сняла очки с фальшивыми бриллиантами. Женщина, словно по подсказке, повторила:
– Мне нравится еда в гостиницах.
– Давайте вставим их в фильм, – прошептала Робин. – Я хочу, чтобы у них была роль без слов. Они просто совершенство. От них невозможно отмахнуться, даже если и захочешь.
– Они и так уже в фильме, – Джек отпил из бутылки минеральной воды. – Все именно так.
– Похоже, что это всеобъемлющий сценарий, и каждый постоянно проходит телепробу.
– Совершенно верно, – улыбнулся Джек.
Леонард и оператор Джино были в мрачном настроении и удручены тем, что зыбь на море высока, а свет над водой слишком яркий. Решили дожидаться сумерек. Леонард отослал к пирсу небольшую лодку. Он злился, что до сих пор не прибыла большая рыбацкая лодка, наполненная выпотрошенной рыбой. Она должна была курсировать мимо съемочной группы в определенный момент.
Дьердь Файн, которой разрешили остаться, чтобы сделать снимки для «Вэнити Фэа», подтолкнула локтем Нию:
– Чего он жалуется? Вон идет лодка!
Но, конечно, это была не киношная, а настоящая рыбацкая посудина, случайно оказавшаяся рядом.
«Точно». Они стали говорить так всякий раз, как только появлялся момент синхронизации.
Точно. Белая лодка, низко осев в воде, проходила мимо. Длинные рыбины блестели в солнечном свете. Акулы лежали с аккуратно вспоротыми серо-белыми животами. Усталые рыбаки отдыхали, заложив руки за головы.
Леонард попытался просигналить, чтобы они вернулись. Хотел поговорить, нельзя ли нанять настоящую лодку, полную настоящей рыбы, настоящих людей вместо запоздавшей киношной лодки, которая так и не появилась.
Они все незаметно втянулись в жуткую игру, внимательно следили за совпадениями. Ния подозревала, что кто-то подстраивает все специально для них, все было слишком точно, слишком безупречно.
И все же совпадения оставались только совпадениями, все казалось настолько искренним, что исключало какую-бы то ни было подготовку.
Позже в сценарии появился эпизод о женщине, которую ее любовник закапывает в песок, сначала как бы шутя, но потом делает это всерьез.
Однажды утром они с Робин наблюдали за детьми, играющими возле разноцветных зонтов на пляже около Сантьяго. Мексиканские мамаши сидели неподалеку. Дети выкопали ямку, посадили в нее девочку, которой было года полтора, не более, и стали засыпать ее песком. Девочка смеялась, потом забеспокоилась, потом начала кричать, когда песок закрыл ее до плеч. Женщины смеялись.
А Нии хотелось подбежать к девочке, вытащить ее, закутать в большое банное полотенце, унести к себе в дом, укрыть от жестокости. Ей было больно, что и дети, и взрослые сочли все просто забавным. Возможно, именно в этот момент Ния почувствовала страх, как металлический привкус во рту, как резкую боль в животе.
Леонард зафрахтовал яхту, и они катались на ней в небольшой гавани перед Лос-Хадасом. Вокруг гавани, на склонах гор расположился курортный комплекс с современными жилыми зданиями.
В виде исключения Леонард пребывал в жизнерадостном расположении духа. Ния избегала его, как только могла. Мирину – тоже. Мирина держалась дружески, но на расстоянии. Ния почувствовала себя гораздо ближе к актерам – к Джеку, Робин…
Они только что отсняли сцену, в которой Джек выпрыгнул из лодки, чтобы спасти Нию. Она еще помнила, как волны захлестывали ее, она не могла никак справиться с ними, удержаться, то и дело исчезая под водой.
Они сидели на яхте и выпивали. На мачте сияли фонарики. Дьердь Файн разгуливала по палубе в скользких белых сандалиях. Потом остановилась, держа стакан в руке, прислонилась спиной к перилам. Она хохотала и, словно бы желая того, а может действительно преднамеренно? – свалилась в черную воду, визжа и хохоча.
Джек скинул туфли и прыгнул следом, схватив ее большое тело. Она отплевывалась, молотила по воде руками. Кто-то направил вниз прожектор, потом сбросил спасательный круг. Белый круг плавал в черной воде. Оказавшись снова на яхте, Джек сказал Леонарду:
– Они все пьяны. Это уж слишком, парень.
Леонард отмахнулся:
– Я не имею никакого отношения. Кто-нибудь видел, что я столкнул ее? Говорю тебе, сюжет вступает в свои права. У него появилась своя жизнь.
Робин шепнула Нии:
– Сюжет, сам выступающий в главной роли. Боже! Он действительно верит, правда?
– А ты разве не веришь? – спросила Ния.
Робин покачала головой, опустила стакан с вином.
Она дрожала от ночного прохладного ветра.
– Нет места лучше дома, – прошептала она.
– Что ты имеешь в виду?
– Когда мы уедем отсюда? Закончим фильм, и все снова станет таким, каким есть на самом деле, а не дублированием каждого эпизода.
Джек вытирался полотенцем.
– Кому не хотелось бы прожить дважды?
– Прожить и один раз довольно утомительно, – равнодушно ответила Робин.
Съемки продолжались. Леонард испытывал удовольствие от того, что дело продвигалось быстро, если учесть трудности, с какими они столкнулись вначале. Он хвалил Нию за профессионализм.
Они стали готовиться к кульминационной сцене. Леонард оставил ее на конец съемок, хотя все происходит чуть ли не в середине фильма. Почти все сцены к этому моменту были отсняты, настроение поднялось, все испытывали чувство облегчения.
В комнате Нии под потолком работал вентилятор. Длинные белые шторы развевались. На тумбочке в гостиной Ния обнаружила статуэтку. Это были четыре грубо раскрашенных скелета, одетые, словно марьячи, с саксофоном, гитарой, ксилофоном и барабаном. Она подняла фигурку. Помилуйте, откуда она здесь? Может, кто-то потерял? Она слышала о Дне Смерти, празднества вроде кануна Дня Всех Святых. Говорят, что в этот праздник все надевают маски в виде черепов. Возможно, горничная принесла безделушку для украшения комнаты?
Позже, когда Ния уже заснула, в дверь постучала Робин. Босая, с влажными волосами, закутанная в халат. Ния приоткрыла дверь, потом распахнула ее настежь, впуская девушку.
– Который час?
– Извини, – ответила Робин. – Уже чертовски поздно. Я не могу заснуть.
– У меня завтра сцена в баре, довольно большая, мне надо отдохнуть, – упрекнула Ния.
– Мой кондиционер сломался, – пожаловалась Робин – Свет тоже не горит. Могу я переночевать в твоей комнате?
У Нии была квартира с двумя спальнями. Робин вошла, села на диван в гостиной, подняла статуэтку. Она провела пальцами по крошечным гротескным лицам. Секунду-другую Ния наблюдала за ней. Робин была молода. Это ее второй полнометражный фильм.
– Она выглядит неуверенной, – подумала Ния, – словно пьяна и комната плывет у нее перед глазами.
– Эй, – сказала Ния. – Тебе лучше не принимать ничего близко к сердцу.
– Ты раньше была с Леонардом, правда? – спросила Робин.
Ния закатила глаза.
– Мне следовало бы предупредить, чтобы ты держалась от него подальше, Робин.
Робин опустила взгляд на свои руки.
– Я знаю, он женат и все такое прочее. Ты потому и порвала с ним?
– Да.
– Он сумасшедший. Сначала залезает на меня чуть ли не на глазах у Мирины, а потом говорит, что нужно хранить все в секрете. Я хочу сказать… Я знаю, это – безумие.
– Да, это так, поверь мне.
– Но он такой нежный.
– Да, он нежен.
– Извини, – сказала Робин. – Мне не следовало говорить с тобой об этом.
– Все в прошлом, – ответила Ния. – Что он делает со своей жизнью… Но ты права, я не хочу об этом слышать.
Она принесла для Робин одеяло со второй кровати. Робин уже лежала на диване и явно не собиралась вставать. Ния накрыла ее. Девушка отключилась. Возможно, она проснется, и не будет знать, где находится.
На следующий день Ния ждала такси перед гостиницей, покрываясь потом от страшной жары. Над головой парились пальмы.
Они начнут снимать последние сцены в каком-то баре в Сантьяго. Ее героиня Джейн, бродящая, словно в полусне, преследует женщину, кажущуюся ей двойником. Джейн должна выйти из бара в ночь за видением, пойти по пустынному переулку. Муж видит ее в баре, бежит следом, а потом в переулке стреляет в нее.
Подъехало такси. Ния села в машину. Наклонившись вперед, чтобы дать шоферу указания, она увидела фигурку смерти на приборной доске. Череп подскакивал при движении на маленькой пружинке, когда такси выехало на вымощенную кирпичом дорогу.
Ния приложила руку к груди. Сердце бешено колотилось под ладонью. Она не хотела больше играть в эту игру. Ей показалось, что она начинает сходить с ума. Но, возможно, все действительно только совпадение. Образы сжимали кольцо.
Джек играл американского эмигранта, художника, который дружески относится к своей сбежавшей жене. Они танцуют в баре. Сцена прошла чрезвычайно хорошо. Но Леонард заставлял их проигрывать сцену снова и снова. Он был груб, несдержан, до чрезвычайности критичен к актерам. Выкрикивал команды оператору. Требовал изменения отношений, улыбок, танца перед камерой. Даже музыканты почувствовали раздражение. Нервы у всех натянулись до предела. Актеры еле сдерживались, чтобы не выплеснуть закипающий гнев.
В какой-то момент Ния не смогла выдержать грубости Леонарда. Она подошла к нему, глядя прямо в глаза, заявила:
– Тебе надо оступиться. Мы все сверхраздражены. Теряем чувство вечеринки. Теряем удовольствие от сцены.
– Именно этого я и хочу, – отрезал он. – Мне нужна иллюзия улыбки с затаившейся под ней ненавистью. В следующем кадре ты выходишь на улицу, чтобы быть убитой. Неужели ты не понимаешь этого? Пойми меня, Ния, это – твое последнее мгновение земле и ты интуитивно догадываешься об этом. Ты бросила своего мужа, но осталась несчастной, потому что он не виновен. И я хочу, чтобы все в этой сцене передавало конфликт. Ты понимаешь, Ния? Ты понимаешь мой мотив в постановке данной игры?
Ния лишь свирепо взглянула на него. Ей хотелось ухватить воротник его белой рубашки и хорошенько встряхнуть. Леонард был гением режиссуры, но в данный момент она его ненавидела. Они отсняли сцену еще раз. Конечно, она получилась безукоризненно.
Именно тогда она поняла, что полностью оказалась под властью грез. Следующую сцену надо было снимать на улице за магазином бакалейщика при свете ламп.
Она выбежала из бара, сняла туфли, мельком взглянула назад. Она видела мужа в последний раз – в следующее мгновение он убил ее.
Ния вышла на съемочную площадку. Высокие каблуки туфель утопали в пыли. На ней было черное платье, которое Леонард купил ей в Париже несколько лет назад. Леонард подошел к ней:
– В этой сцене я отдаю предпочтение меткому выстрелу. Одному-единственному. Это сцена освобождения для Джейн. Она чувствует, что смерть подкрадывается к ней в образе двойника. Ей становится легче, когда она понимает, что должно с ней случиться.
Ния глубоко вздохнула и направилась за угол рынка. Небольшая боковая улочка в Сантьяго была перекрыта, место съемок заполнено народом. Стояла тишина. Прожекторы отбрасывали четкие тени на розовато-зелёную штукатурку домов. Местные жители собрались посмотреть, как североамериканцы снимают фильм в их маленьком пыльном городишке. Актеры дают им заработать – все кафе и гостиницы заполнены, сыплются крупные чаевые.
Ния вошла в темную улочку, потом остановилась, обернулась. Луна, казалось, ухмыляется. «Как красиво», – подумала Ния. Появился муж, она с любовью взглянула на него и отвела глаза. Раздался выстрел, она пошатнулась и безвольно рухнула вперед. Руки судорожно дернулись и упали в пыль.
После нескольких секунд молчания Леонард сказал:
– Ния, не двигайся.
Конни подошел к ней с краской, имитирующей кровь, покрыл ею голову Нии. Сделали несколько кадров ее тела, лежащего лицом вниз, сначала с одного угла, потом – с другого.
– Прекрасно, – объявил Леонард.
Ния не знала, почему она взяла с собой платье в «Клуб Сантьяго». В трейлере Конни помогла снять его, вытрясти пыль. Они заметили, какое оно чистое, будто новое. Возможно, именно поэтому Леонард потребовал только один дубль, чтобы сохранить платье. Ния свернула его и положила в пакет, а потом вернулась на такси в свою белую квартиру.
В эту ночь Робин снова осталась у нее. На следующий день Ния решила остаться дома и отдохнуть. Она все равно отснялась во всех своих сценах. Оставалось снять заключительные кадры между Робин и Джеком.
Ния сидела на веранде с книгой в руках, положив ноги на стул. Робин вернулась после полудня.
– Сегодня вечером в Лос-Хадасе вечеринка, – сказала Робин. – Дары моря и выпивка на балконе. Солнечный закат над океаном.
Мирина говорит: «Фильм завершен».
– Не знаю, пойду ли я, – отозвалась Ния, – я совсем разбита, – она внимательно смотрела на Робин. Та выглядела хорошо. В девятнадцать лет легко входить в норму.
– Послушай, я оценила твой совет, – изрекла Робин. – Я имею в виду Леонарда. Конечно, я не влюблена в него.
– Просто используешь его, да?
– Возможно, – Робин улыбнулась и пожала плечами. – А спят ли мужчины с женщинами, обладающими властью? Я хочу сказать, срабатывает ли этот принцип для них?
– Спроси у Мирины, – посоветовала Ния.
Они рассмеялись.
Ния сделала последний заплыв в бассейне позади жилого дома. Журчание воды в каменном фонтане не нарушало тишину, а подчеркивало ее. На западе тускло зеленела гора. Ветер приносил с побережья солоноватый запах морской воды. Подплывая к бортику бассейна, Ния почувствовала боль в груди. Отчего? Она вспомнила, как они с Робин смеялись над Шириной и Леонардом. Легкость, с которой Робин смогла выбросить Леонарда из головы, разглядеть его суть и пойти дальше, смущала ее. Она все еще помнила… И все еще хранила его образ в тайном уголке сердца. Она стыдилась, но по-прежнему любила его. Несмотря на все предательства. Возможно, в воображении и желаниях любовь оставалась совершенной.
Точно.
Выключив на ночь свет, она подумала: «В комнате что-то не так». Но не могла никак сообразить – что. Она снова включила свет, но не обнаружила, что же ее мучает. И только утром до нее дошло: платье. Где то платье? Она точно помнила, что повесила его на спинку стула.
В дверь постучали, когда она кипятила воду для кофе в маленьком чайничке. Она не успела одеться. Леонард ворвался в комнату, возбужденный, запыхавшийся.
– Что-то случилось с Робин, – запинаясь, пролепетал он. – Звонили из полиции. Что-то случилось.
Ния надела джинсы и свитер. Такси ждало возле гостиницы. Автомобиль помчался по чистым утренним улицам, свернул на Сантьяго. Ния заметила цыплят, копошившихся в пыли. Полиция уже была на месте. В переулке стояли небольшие белые машины с черными полосами. Леонард побежал к полицейским, заговорил на ломаном испанском, потом вдруг закрыл лицо руками.
Ния вошла в переулок, где они снимали последнюю сцену. Полицейские столпились возле стены здания у мусорных баков. Леонард подошел к ней.
– Робин мертва, Ния. Кто-то застрелил ее.
На мгновение Ния оцепенела. По телу разлился жар. От боли в животе ее перегнуло пополам. Она закашлялась, из глаз потекли слезы.
Леонард схватил ее за руку, крепко прижал к себе. Ния не сопротивлялась, позволяя ему удерживать ее.
Чуть позже прибыл полицейский фургон. В суматохе Леонард обронил свою монету. Ния заметила ее на краю грязноватой лужи, подняла и подала ему.
Коричневое шерстяное одеяло сдернули на мгновение, когда поднимали Робин. Память Нии запечатлела пустые, словно стеклянные глаза девушки, открытый рот, желтые распущенные волосы, черное платье с атласным лифом, обнаженные плечи, затвердевшие руки, скрюченное тело, почерневшие от крови пряди волос на затылке.
– Она похожа на меня, – прошептала Ния Леонарду.
– Что?
– Она – мой двойник. На ней мое платье. Она сыграла Джейн. Это моя сцена.
Весь день Ния оставалась с Леонардом, пока Мирина ездила в аэропорт встречать родителей Робин. Какое-то время после этого они снова были вместе. Казалось, они никак не могут расстаться. В Лос-Анджелесе был окончательно смонтирован фильм.
Ния поехала в Бразилию сниматься в главной роли у Мануэля Моравио. Она снова получила письмо от своего поклонника, когда была в дельте Амазонки, во сне превращаясь в птицу.
После прогулки вдоль ручья Ния вернулась на ранчо Леонарда. Она взглянула на часы. Пора идти на свидание к Харму Боланду. Пора показать ему письма.
Она открыла самое последнее, которое лежало у нее в кармане. Ястреб черной точкой парил над холмами.
«Только подумай об этом. Я мог бы умереть», – было в письме. Он приезжает, возможно, он уже в Нью-Мексико.
«Так что же я делаю здесь?» – подумала она.
«Когда он увидел статью в газете Санта-Фе «Новый мексиканец», он понял, что совершил ужасную ошибку. Ему ни в коем случае не следовало вовлекать другого человека. Временами он просто не соображает, его захватывает сама идея сцены, и он не думает о последствиях. Статья была небольшой: снайпер стреляет по машине на дороге, не упоминалось даже, в кого и во что стреляли. Все, кто располагает информацией, должны связаться с полицией.
Когда он выехал из города в Мадрид, у него была только одна мысль – поговорить с водителем пикапа, который согласился взять его в кузов, он же согласился догнать «Мерседес» в ту ночь. Он выехал, чтобы поговорить с тем человеком, может быть, дать тому денег – пусть он молчит. Но в глубине сознания он понимал, что собирается сделать совсем не то.
Он взял с собой видеокамеру. Он собирался заснять все. Он чувствовал различие между тем, что думал, и тем, что делал. То, что он делал, давало лучшие ощущения. Более сильные. Осуществлялось именно то, чего он ждал всю жизнь. Не отступать. Он говорил себе не отступать.
Водитель пикапа живет за городом в уединенном месте, в лачуге с крышей, покрытой рифленым железом. Он въехал во двор, поросший молодыми сосенками. Позади дома возвышались горы. Он заснял дом. Собака на крыльце подняла голову, но даже не залаяла. Из-за угла дома вышел мужчина, на ходу вытирая тряпкой руки.
– Что ты здесь делаешь с видеокамерой? – закричал он громким голосом. – Что это ты здесь фотографируешь, парень?
Он понял, что у него мало времени. Он положил камеру в машину и потянулся за винтовкой. На мгновение в памяти промелькнули все случаи, когда он не мог сделать этого. Сейчас он выстрелит, хоть это и не тот человек.
Мужчина опять закричал:
– Что ты вообще хочешь? – было похоже, что он почувствовал – здесь что-то не так, но не мог ясно осознать происходящее. Вот так и надо держать – в неизвестности и страхе…
Он выпрямился, повернулся и выстрелил в грудь мужчины. От удара тот немного подался назад – наступил роковой момент полного смятения – непонимания случившегося. В мужчине еще оставалась жизнь, он дотронулся до груди, до места, куда вошла пуля, еще раз пошатнулся.
Он почти нажал курок второй раз, но в этот миг мужчина упал. Собака подбежала, обнюхала хозяина. Он застрелил и собаку.
