Текст книги "Обольстительный выигрыш"

Автор книги: Кейси Майклз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Бью на миг закрыл глаза, потом снова открыл их, улыбнулся, увидев, что Розалинда все еще стоит перед ним. Она была невероятно красива. Его правая рука коснулась толстого золотого кольца на ее левой руке, он все-таки успел надеть его ей на палец между наставлением викария Томпсона любить друг друга и его предостережением жене никогда не допускать, чтобы печь погасла в январское утро.

– Вы выглядите потрясающе красивой, миссис Ремингтон, – наконец проговорил он. Казалось, что звук его голоса вывел Розалинду из транса, в котором она находилась с того момента, как он взял ее руки в свои. – Очень красивой.

Розалинда почувствовала, что вспыхнула снова. Это явление, которое приводило в смущение и выдавало ее чувства, похоже, стало неотъемлемой частью ее репертуара со встречи с Боумонтом Ремингтоном.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила Розалинда, пытаясь высвободить свои руки. – Вы тоже выглядите неплохо, – прибавила она, сознавая, что стоит тут, как восковая фигура среди бушующего мира. – Вы думаете, мы по-настоящему поженились?

– Пока смерть не разлучит нас – если только вы не допустите, чтобы огонь в печи угас в январское утро, или не будете кормить меня капустой три дня подряд. Да, я считаю, что мы поженились, – ответил Бью, крепче обнимая ее. – Однако теперь мне пора потребовать первый супружеский поцелуй. Сомневаюсь, что это дело будет считаться официально законченным, пока я не поцелую вас.

Розалинда на миг опустила голову, скрывая легкую торжествующую улыбку. Так, значит, она ему не безразлична. Она вспомнила их первый поцелуй, которым они обменялись недалеко отсюда, и заявление, что он хочет жениться на ней как можно скорее. Может быть, Бью не так уж и издевался над безнадежной старой девой, произнося приятные слова с целью получить ее согласие на брак и права на поместье Уинзлоу. Однако поцелуй не сделает их брак официальным, Розалинда осознавала это. Чтобы брак стал настоящим, они должны выполнить свои клятвы. Она была уверена в том, что и Бью это понимает. Но если он будет счастлив только от одного поцелуя, то, может быть, лучше не упоминать ничего другого пока.

– Думаю, вы правы, – наконец согласилась она, поднимая подбородок и глядя в его сияющие синие глаза, в которые можно влюбиться. – Мы же хотим, чтобы он был официальным, правда?

«Да», – уверенно подумал он, полный оптимизма, вдыхая ее аромат и обещая себе быть терпеливым. Они начнут с поцелуя. Пока.

– Пока смерть не разлучит нас, – пообещал Бью, склоняя к ней голову, чтобы поцеловать. – Пока смерть не разлучит нас, а может быть, и дольше.

Когда легкий ветерок превратился в настоящий ветер, а балдахин сорвался со стоек, Бью Ремингтон поцеловал свою невесту. Она ответила на его поцелуй сначала робко, потом со все большей уверенностью. Они стояли среди бушующей стихии, слившись воедино, крепко обнявшись и пробуя друг друга на вкус губами и языками, ощущая, изучая…

– О, боже, боже, все уехали и бросили меня! Что мне делать? Что же мне делать?

Розалинда, погруженная в туман блаженства и самые приятные мысли, беспомощно висела на плечах Бью, – их жаркие поцелуи были прерваны истерическими криками Риггза, которые раздавались рядом с ними. Они дружно обернулись и увидели промокшего от дождя дворецкого. Риггз с влажными прилипшими волосами в форме дворецкого, грязной и мокрой до невозможности, вытянув перед собой заляпанные грязью руки, как бы отстраняясь от себя, обиженным тоном восклицал:

– Они бросили меня, мистер Ремингтон. Покинули, я бежал за ними, как мог, пока мои ноги не запутались в веревке и я не упал лицом в грязь. Мои брюки, мой прекрасный плащ! О, какое унижение! Что мне делать? Что же мне делать?

У мистера и миссис Боумонт Ремингтон из поместья Ремингтон, а вскоре и с Портмен-сквера, не нашлось ответа для удрученного дворецкого. Так или иначе проблема Риггза стала кульминацией этого утра, полного множества нелепостей. Вместо того чтобы оказать помощь дворецкому, они посмотрели друг на друга, понимая юмор ситуации, прильнули друг к другу и принялись хохотать. Тогда они не могли знать, что день бракосочетания, полный восхищения, страсти и веселья, определил всю их супружескую жизнь.

Глава 12

Присутствие Риггза в двухколесном экипаже во время возвращения в поместье Ремингтон – дворецкий не только создавал им неудобства, но и пачкал, тесня их на узком сиденье, без конца жаловался на нанесенные ему лично и его чувствам обиды – способствовало тому, что Бью и Розалинда пришли в себя.

Да, они поженились, но им не будет предоставлена такая роскошь, как медовый месяц или возможность побыть наедине. Их вещи упакованы, мебель накрыта чехлами от пыли, а они задерживаются уже по крайней мере на час, пока Риггз принимает ванну и переодевается. Дворецкий плескался бы в ванне и полтора часа, если бы ему позволили такую роскошь.

Больше ничего поделать нельзя, они отправятся в путь, как только подадут закуску. Иначе им бы пришлось заниматься грустным делом, решая, где же в поместье Ремингтон будут спать новобрачные. Оба довольно хорошо представляли себе, какие условия для сна они предпочли бы, но поскольку ни один из них не собирался быть первым, кто коснется этой темы, то самым простым решением было отправиться в путь.

С большим количеством багажа, что по-человечески понятно, и в двух экипажах недавно поженившиеся мистер и миссис Боумонт Ремингтон, после короткой остановки на постоялом дворе в разных комнатах, прибыли в Лондон в шесть часов вечера через день после своего бракосочетания, усталые, слегка помятые и явно не готовые спорить с распоряжениями Уодроу, которые он отдавал холодно и четко, относительно простой еды и временного распределения спален в доме на Портмен-сквер.

Розалинда проснулась на следующее утро около одиннадцати, с трудом сознавая, где находится, в дверь поскреблась, а потом просунула голову Молли, возвестив:

– Ну и в мрачную дыру мы попали, мисс. Тут, наверное, комнат двадцать, а мебель есть всего в шести из них, и потолки такие высоченные. Я дважды к вам заглядывала, думала, может, вы захотите осмотреть дом, но теперь вы уже встали, да? Я сейчас принесу вам горячий шоколад.

Розалинда села, опираясь спиной о подушки, и недоуменно поморгала.

– Разве здесь нельзя вызвать прислугу, Молли? Конечно, было бы проще позвонить.

Молли наморщила свой носик при этом вопросе, который ей показался странным.

– Уотерс – это младший лакей. У него очень красивые большие карие глаза, как у коровы, мисс. Во всяком случае, Уотерс сейчас в кухне, помогает чистить овощи к обеду. Я…

– Не важно, Молли, – прервала ее Розалинда, закатывая глаза. Очевидно, можно увезти служанку из Суссекса, но изменить ее невозможно. – Мне хотелось бы принять ванну, я думаю, до того как начну одеваться. Как думаешь, ты могла бы устроить так, чтобы мне принесли ванну прежде, чем ты отправишься в конюшню оценивать достоинства конюхов мистера Ремингтона?

Теперь настала очередь Молли закатывать глаза.

– Их трое, мисс, и ни одного стоящего среди них. Один древний, как Мафусаил, у другого, помоложе, рыжие волосы и веснушки размером с монету, а у последнего – ни одного зуба во рту! Ну из-за них я даже о Кайле чуть не затосковала, вот что со мной приключилось в первый день в Лондоне! Сейчас вернусь, мисс, – прощебетала она и удалилась.

Было решено, что Розалинда примет ванну, оденется и пообедает в своей спальне. Бриджит собственноручно принесла поднос в комнату и сообщила:

– Бобби разоделся в пух и прах и теперь его и след простыл. А в столовой пусто, только эхо раздается, чтоб вы знали.

Розалинда не могла решить, что ей чувствовать, когда супруг в первый же день их пребывания в Лондоне оставил ее в одиночестве: радость, печаль или облегчение. Совершив экскурсию по особняку, она пришла в восторг.

Особняк напоминал чистый холст, ждущий, когда на него нанесут первый мазок. Там была некоторая мебель, но только в пределах нескольких спален, кухонь и маленькой гостиной в задней части особняка. Кроме этого она обнаружила канделябры, стены, украшенные резными панелями, красиво расписанные потолки и несколько зеркал.

Ее отец решил урегулировать материальные дела в конце своей жизни, так что поместье Уинзлоу было ее единственным законным владением, ее наследством. Поместье Уинзлоу перешло во владение Бью с того момента, как они обменялись клятвами. Казалось, будет честно, если она внесет имение как основной вклад в состояние Ремингтона. Поэтому она не испытывала угрызений совести из-за того, что ей придется серьезно вторгнуться в состояние Бью, чтобы обставить этот особняк, а, по словам Бриджит и Уодроу, состояние это было очень значительным.

Сопровождаемая двумя преданными людьми – Риггз, как ей сказали, лежал в постели, жалуясь на ужасную простуду, – Розалинда намечала свои шаги, дворецкий записывал ее мысли и добавлял свои соображения по поводу тканей, цвета и количества мебели, которая потребуется для каждой комнаты.

– А ковры! – воскликнула Розалинда, когда в ответ на их шаги в главной гостиной раздалось эхо. Тонкие занавеси на окнах смягчали яркий солнечный свет, проникающий в просторную комнату. – Только здесь нам понадобится не меньше трех, да, Уодроу?

Дворецкий, у которого талантов было больше, чем у бродячего цирка, торжественно кивнул, продолжая писать.

– Три здесь, мадам, два в столовой, а пол в бальном зале нужно как следует отполировать. Какие будут распоряжения в отношении персонала?

– Персонал! – воскликнула Розалинда, прижимая ладони к щекам. – Какая же я глупая курица, Уодроу. Я совершенно забыла о персонале. Нам понадобится…

– Две горничные наверху, три горничные внизу, еще два человека на кухне, женщина на побегушках, экономка и дворецкий для мистера Ремингтона, – пришел ей на помощь Уодроу. – Мы уже начали этот процесс, и список, по которому вы сможете выбрать, будет лежать на вашем письменном столе в большом салоне прямо с утра.

– Дворецкий? – Розлинда выслушала, как Уодроу перечисляет необходимый персонал, и настроение у нееупало. – Но, Уодроу, ведь дворецкий мистера Ремингтона – вы. Не говорите мне, что права была Бриджит, говоря, будто вы собираетесь нас покинуть.

В самом деле Уодроу, которого нанимали скорее как учителя для Бью, чем как дворецкого, так сказала ей Бриджит, «легок на подъем и, очень похоже, скоро уйдет от нас, если учесть, что он нас никогда особенно не любил». Уодроу все это слышать необязательно, подумала Розалинда.

Уодроу выпрямился во весь рост.

– Да, таков был план, мадам. Однако после консультаций с мистером Ремингтоном мы решили остаться в совершенно другом качестве.

– В другом качестве? – повторила Розалинда, ощущая себя чрезвычайно способным попугаем.

– И что же это за качество, если позволите спросить?

– Позволяю, моя дорогая. Хотя об этом мне нужно было бы сказать вам самому, – раздался бодрый голос Бью, появившегося в дверях. – Уодроу, видите ли, пока еще не очень свыкся с этой мыслью и не может изложить ее с той чудесной ясностью, которой заслуживает мой план.

– Бью! – быстро обернулась Розалинда. Она увидела мужа, небрежно облокотившегося на дверной косяк, скрестив руки на груди. Как же он хорош, одетый по последней моде, темные кудри блестят в солнечном свете. Такого видят девушки в своих самых сокровенных мечтах, а он ее муж. С широкой улыбкой на лице Розалинда подошла к нему. Ей хотелось бы, чтобы они могли приветствовать друг друга поцелуем, но она ограничилась лишь тем, что протянула ему руку, которую он поднес к губам.

– Добрый день, жена, – спокойно сказал он, подмигивая и не выпуская руки. Потом с заметным сожалением отпустил ее. – Как вам нравится наше скромное пустое жилище?

Розалинда накрыла свою руку другой рукой, поглаживая то место, где кожи коснулись губы Бью.

– Хоть вы и предупреждали меня, я все равно была поражена, сэр, сложностью проекта, который мне предстоит реализовать. – Она позволила ему: взять себя под локоть и повести к скромно обставленному кабинету в дальней части особняка. – Однако, – прибавила она, опускаясь в большое кресло, обтянутое вишневой кожей, – я полагаю, мне доставит удовольствие самой обставлять комнаты и облегчать ваш кошелек. Вы говорили, будто теперь очень состоятельны, не правда ли, Бью? Простите мне мою дерзость, но, полагаю, в качестве вашей жены я имею право получить информацию о нашем финансовом положении.

Бью налил себе портвейна, потом приготовил бокал шерри для Розалинды.

– Несметно богат, полагаю, именно так назвал бы это Уодроу, дорогая, – признался он, подавая ей бокал. – Утро я провел, открывая счет во всех магазинах на Мейфэр, которые рекомендовал мне Уодроу. Так что вы можете начинать разорять меня по своему усмотрению.

– Вы хотите, чтобы я обсуждала с вами мои покупки? – задала риторический вопрос Розалинда, заранее соглашаясь с такой мерой.

Она ведь хотела быть уверена, что не заставит особняк изящными креслами и чересчур мягкими диванами, что могло бы заставить такого крупного мужчину, как Бью, искать комфорта в своем клубе. Если у него есть клуб или будет. Может, у него и нет титула, но он сын джентльмена. Без сомнения, вскоре у него появится множество знакомых в Лондоне, такой широкий круг друзей, что у него будет мало времени или желания проводить свои дни с женой, занятой устройством их дома. Господи, от таких мыслей она может пасть духом!

Бью примостился на ручке кресла, в котором сидела Розалинда, с бокалом вина в руках.

– Ах, Рози, я вижу, как вы внутренне напряжены, хоть и сидите спокойно. Вы думаете, что я собираюсь быть требовательным мужем, проверяющим счета и читающим вам лекции о необходимости экономить, вычеркивая зеленый горошек из дневного меню. Но не бойтесь, я оставляю управление домашним хозяйство и обстановку дома в ваших умелых руках. А почему бы и нет? Поместье Ремингтон – образцовое, им управляют хорошо. Нет, я безоговорочно доверяю вам, дорогая.

– Тогда что… – начала Розалинда и замолчала, так как Бью наклонился и чмокнул ее в кончик носа.

– Мебель может подождать, Рози, – объяснил он, чувствуя себя все больше в согласии со всем миром, по мере того как это супружество с каждым мгновением начинало становиться все более привлекательным. В этом было нечто милое и успокаивающее. – Я открыл счета во всех лавках модисток на Бонд-стрит[11]11
  Бонд-стрит – одна из главных торговых улиц Лондона, известная фешенебельными магазинами, особенно ювелирными.


[Закрыть] для тебя. Дом, конечно, нужно обставить, но сначала нам нужно одеть тебя с ног до головы по последней моде. Ни в чем себя не ограничивай, Рози. Я хочу, чтобы твой брат увидел, как ты демонстрируешь мое богатство на весь Мейфэр.

– Нил? – произнеся имя брата, Розалинда вернулась в реальность. На миг, пока Бью рассказывал о новом гардеробе для нее, она подумала… Но это было так глупо с ее стороны. Он хотел, чтобы она вырядилась в самые модные платья, но не потому, что хотел гордиться ею или думал, будто так она будет выглядеть красавицей. Нил… Он был причиной всего этого шоу, всех этих претензий – претензий, включающих и тот факт, что теперь она носит тяжелое золотое кольцо на безымянном пальце левой руки.

– Да, моя дорогая Рози, Нил, – сказал Бью и встал, близость к его красивой, желанной жене спутывала его решимость, в голове у него появлялись мысли о любви, а не о мести, поэтому он предпочел удалиться. Он поставил свой бокал на стол. – Вчера, правя экипажем всю дорогу до города, я мог подумать о подходящей мести. Хочешь послушать?

Нет! Ей не хочется слушать об этом. Она могла бы умереть счастливой женщиной, если бы смогла прожить ближайшие сто лет и умереть за пять минут до того, как хоть одна живая душа успеет шепнуть имя Нила. Но сказать об этом Бью она не могла. Он бы ее не понял. А что еще страшнее, он мог бы слишком хорошо понять ее, не то чтобы это так уж много значило, потому что она умерла бы на месте от смущения.

Изобразив широкую улыбку, Розалинда посмотрела снизу вверх на своего мужа и сразу повеселела, увидев, что в его улыбке смешался мальчишеский восторг и удовольствие от того, что он может поделиться с ней своими блестящими мыслями.

– Пожалуйста, Бью, не томи меня. Уодроу тоже участвует в этом плане? Наверное, участвует, иначе ты не стал бы прерывать его, когда он принялся излагать мне свои новые обязанности.

– Ах да, Уодроу, – вспомнил Бью, качая головой. – Он стал совершенно необходимым, правда? Должен признаться, я сомневаюсь, сработает ли мой план без его участия. Понадобилось довольно много усилий, чтобы его уговорить. Но наш чопорный дворецкий, кажется, в душе немного авантюрист. Ты ведь не будешь возражать против того, чтобы он жил с нами?

– Жил с нами? – не поняла Розалинда. – Но, Бью, Уодроу и так уже живет с нами.

– Ты права. Но с этого дня он будет и есть с нами за одним столом, бывать с нами всюду, насколько возможно, и вести тот образ жизни, к которому подготовлен лучше, чем когда-нибудь буду готов я. Рози, знаешь, ведь все его предки были дворяне. Уодроу происходит из знаменитого рода. Как говорит Бриджит, Уодроу до того джентльмен, что носит шляпу всего на трех волосинках.

Розалинда на мгновение закусила нижнюю губу, пытаясь разобраться не в родословной Уодроу, а в том, почему Бью собирается выдавать дворецкого за… родственника, близкого друга? Она покачала головой, не в состоянии ничего понять.

– Его фамилия Фитцклер, – продолжал Бью, снова садясь. Он решил покончить с этими объяснениями как можно скорее. – Уодроу Фитцклер. От этого имени так и отдает респектабельностью. Слава тебе господи, мне повезло встретиться с ним в Париже, где он служил у какой-то жабы, которому неимоверное везение в пикет позволяло купить не одну из твоих блестяшек, я имею в виду безделушки. Как бы то ни было, в Англии он не был несколько лет, а в Лондоне двенадцать лет. Никто его не узнает.

Розалинда сделал глоток шерри, потом дрожащей рукой поставила бокал на столик.

– Все это очень похвально, полагаю, не считая того, что благодаря игре в карты ты проложил себе путь из нищеты к богатству, о чем, я уверена, Уодроу запретил тебе даже упоминать. И все-таки я ничего не понимаю.

Бью скрестил ноги и положил сложенные ладони на колени.

– Это очень легко, и я не могу вообразить, почему мне понадобился целый день, чтобы все это придумать. Видишь ли, Рози, мистер Уодроу Фитцклер – мой ближайший друг, а за последнее время он стал и моим доверенным советником. Да, да. Последние десять лет я не предпринимал ни одного шага в финансовых делах без него. Правда. С его помощью, я вкладывал – довольно много на самом деле в целый ряд выгодных предприятий.

– Правда? Продолжай, – поторопила его Розалинда, начиная видеть смысл в пространном рассказе своего супруга. Только ей хотелось, чтобы он не выглядел при этом таким самодовольным. Возможно, Бью обладает множеством достоинств, подумала она, но скромность не входит в их число.

– Мистер Фитцклер, – с довольным видом продолжил Бью, – такой прекрасный друг, такой ценный советчик. Увы, я ведь всего лишь малообразованный англичанин с пустым чердаком странствующего ирландского матроса низшего ранга, так могут шептаться в обществе, хотя никто не отважится сказать это в слух, потому что мои деньги и моя жена заставят принять меня. Но продолжим. Я не только разбогател благодаря советам мистера Фитцклера, но и скоро начну хвастаться своим богатством в обществе, буду рассказывать о нем любому, кто согласится слушать меня.

– Нил будет тебя слушать, – сказала Розалинда, теперь она все поняла и была абсолютно согласна со своим остроумным мужем. – Ах, Бью, тебе пришлось столько лет прожить только за счет своего ума, но тебе повезло. Итак, как ты считаешь, достаточно потратить десять тысяч фунтов на мой гардероб? За эту неделю, как ты понимаешь. Мне ведь не хотелось бы мелочиться в таком деле.

Глава 13

В течение двух недель в стенах особняка на площади Портмен-сквер все полностью преобразилось. Проведя два напряженных дня, прочесывая город в поисках подходящей мебели, Розалинда познакомилась с маленьким человеком в каком-то магазине, который она обнаружила на задворках Бонд-стрит. Он предложил ей присесть в кресло, в которое девушка рухнула без сил, и за чашкой чая Розалинда поведала ему о своей проблеме.

Она любила красивые вещи и четко знала, чего хочет. Однако занятие это было тяжелым, а особняк настолько огромным, что ей пришлось признаться в том, что эти обязанности подавляют ее. Человек, некий Жюль Фордхэм, выразил ей свое сочувствие и только потом предложил проводить ее домой, несмотря на протесты Молли, чтобы посмотреть на «эти огромные пустые пространства, которые нужно срочно заполнить».

Розалинда чувствовала себя уютно рядом с человеком, магазинчик которого был забит привлекательными вещами. Кроме того, она была готова вернуться к своим главным обязанностям в компании такого надежного советчика и приняться за покупку модных нарядов, чего ей всегда хотелось. Подумав так, она взглядом заставила Молли замолчать и позволила мистеру Фордхэму поехать с ней на Портсмен-сквер в экипаже.

Как выяснилось, более удачного выбора Розалинда не могла бы сделать. Они с мистером Фордхэмом не пробыли и четверти часа в гостиной, при этом он кудахтал над прекрасным камином в стиле Адама[12]12
  Английский неоклассический архитектурный стиль; отличается изящным декором, особенно в интерьере.


[Закрыть] и рисовал картины обстановки, которую он видел стоящей на больших красивых коврах, когда Уодроу, случайно проходя мимо открытой двери, заглянул к ним и воскликнул:

– Жюль! Неужели это вы?

За изысканным ужином – не нужно и говорить, что именно Уодроу выбирал повара для Ремингтона, – Розалинда рассказала мужу, что, как оказалось, Жюль и Уодроу знают друг друга сто лет, хотя их пути не пересекались уже долгие годы.

– Уодроу засыпал меня комплиментами по поводу моего решения нанять мистера Фордхэма, – щебетала она Бью, который в этот момент впился зубами в сочного цыпленка, – и потом они выслушали мои предложения, согласно кивая или хмурясь, пока я не решила полностью устраниться и предоставить все этим двоим.

– И тебе это нравится? – поинтересовался Бью, гадая, не почувствовала ли себя Розалинда лишней в собственном доме. Розалинда казалась счастливой, но никогда нельзя сказать точно, что она чувствует на самом деле. Она казалась счастливой и от его поцелуев, грустно подумал он, и все-таки наедине они оставались всего несколько мгновений после свадьбы.

Ему нужно объясниться четче, решил Бью поздно вечером, лежа в комнате, соседней со спальней своей жены, дверь между ними была не заперта, но это не помогало ему в бессонную ночь. Да, он говорил ей, что однажды их брак станет не только формальностью. Да, он намекал ей, что желает ее. Но, кажется, этого недостаточно. Возможно, нужно говорить более прямо? А может быть, и нет. Он не мог вспомнить, когда в последний раз так смущался. Влюбиться самому оказалось делом еще более сложным, чем наблюдать со стороны, как дочь мистера Хэмпшира, Кассандра, влюбилась в графа. Все гораздо проще, если ваше сердце не затронуто, решил он.

– Не возражаю ли я? – спросила Розалинда, проглотив ломтик картофеля. – Нет, честно говоря, не могу сказать, чтобы я возражала. Мистер Фордхэм четко понимает, что именно я хочу, и, кажется, одобряет мои идеи. Завтра он наймет других поставщиков драпировок и ковров и позаботится о покраске стен. Стены в столовой довольно тусклые, понимаете?

– А у тебя будет время заняться своим гардеробом, как я тебя и просил? – спросил Бью, протягивая руку за своим бокалом.

– Я сделала несколько заказов, Бью, – наконец произнесла Розалинда. Она намеренно не спешила тратить много денег на собственную одежду и чувствовала себя охотницей за богатством, когда тратила его деньги на одежду, хотя и покупала ее лишь для того, чтобы произвести впечатление на Нила. – Молли, Бриджит и я завтра снова отправимся на Бонд-стрит.

– Хорошо, – кивнул Бью, – но тут есть еще одна вещь. Украшения.

Розалинда вскинула голову, ее зеленые глаза удивленно расширились.

– Украшения? – В самом деле, ей придется поискать способ, как избавиться от этой неприятной новой привычки повторять как попугай слова за другими людьми. – А что с украшениями? У меня есть жемчуга, гранаты и еще один довольно симпатичный браслет с изумрудом, который принадлежал моей матери.

– И все это Нил уже видел, – подчеркнул Бью. – И одной красивой одежды недостаточно, моя дорогая. Но что-нибудь блестящее на шее и в ушах, вот что привлечет к нам Нила, будто мы золотые павлины.

– Вы, возможно, и будете похожи на павлина, – вынуждена была сказать Розалинда. – А я самка павлина: коричневые перья, и взгляд не на чем остановить.

– Пожалуйста, Розалинда, не перебивайте меня, когда я в поэтическом настроении, – улыбаясь, велел ей Бью. Он отодвинул столик, на котором стоял его поднос и встал. – У меня чертовски трудное время и без ваших указаний на пробелы в моем образовании, это очень любит делать Уодроу.

Розалинда склонила голову, щеки ее покрыл нежно-розовый румянец.

– Мне очень жаль, Бью, – извинилась она, когда он взял вилку из ее дрожащих пальцев, положил на поднос, лежавший на коленях, и убрал его. Потом он помог ей подняться из глубокого кресла.

– Никогда не извиняйтесь, если без этого можно обойтись, дорогая, – посоветовал Бью и полез в карман своего сюртука.

– Еще одно из указаний Уодроу? – с улыбкой поинтересовалась Розалинда.

Бью покачал головой, поднося ее руку к губам.

– Нет, это указание Бриджит. Эта милая дама подсказала мне: если у тебя нет старинного кольца, чтобы предложить ей, то пойди и найди что-нибудь подходящее, что можно надеть на этот изящный пальчик.

Розалинда оглянулась, как бы измеряя расстояние до двери. Внезапно она разволновалась, сознавая, что в кабинете они одни.

– Не нужно было…

– Очень нужно, – поправил ее Бью, держа перед ней маленькую коробочку. Потом он привычным движением откинул крышку, как привык открывать свою табакерку.

– Камень не такой яркий и не такой глубокий, как ваши глаза, но это лучшее из того, что мне удалось отыскать, – сказал он, смутившись от легкой дрожи в своем голосе. – Он протягивал Розалинде открытую коробочку, в которой лежало кольцо с изумрудом. – Здесь всего двенадцать бриллиантов окружают камень, и все они не слишком крупные, но это только начало, понимаете. Я… я собирался купить ожерелье, считая, что Бриджит ошибается, но когда увидел это, подумал… Не важно, что я подумал. Вам оно нравится, Розалинда?

Он и сам до сих пор не сознавал, как ему хотелось, чтобы кольцо ей понравилось. Или насколько ему хотелось бы вернуть тот первый день, когда они встретились, и сделать все как полагается, а не таким унизительным способом. Он женился бы на ней без раздумий, пообещал бы ей отомстить брату, увез бы ее из имения, поклялся бы в любви и оставил в своем пустом доме.

Слава богу, было не начало августа. Но то, что нельзя изменить, он может исправить. Он начнет ухаживать за своей женой прямо сегодня вечером в надежде, что она забудет его обещание разобраться с ее братом до того, как они вступят в брак по-настоящему.

Розалинда очень долго молчала, и его охватило нетерпение. Она все еще не брала кольцо из бархатной коробочки, Бью посмотрел на нее и увидел, что она плачет. Огромные слезинки появлялись в ее изумрудных глазах и скатывались одна за другой по нежным бледным щекам. Он никогда не видел таких огромных слезинок и не предполагал, что их вид может так рвать его душу.

– Рози? – окликнул он. – Опять я сделал глупость?

Розалинда на мгновение крепко закрыла глаза, новый поток слез хлынул из ее глаз, и она покачала головой.

– Нет, Бью, ты не сделал никакой глупости, – сказала она ему, глядя в это дорогое для нее красивое лицо. – Это я глупая. Видишь ли, теперь у меня есть этот дом и приятная обязанность обставлять его, нанимать персонал и одеваться за твой счет. Ты всегда был добр ко мне, но я не заслуживаю… я хочу сказать, я ничего не сделала, а ты, конечно, сделал это… если и так… я надеялась…

Боумонт Ремингтон достаточно долго жил своим умом. Он понимал, когда счастье на его стороне и когда оно ему изменяет. Лишь со времени встречи с мисс Розалиндой Уинзлоу эта способность покинула его, заставляя принимать одно поспешное решение за другим, и каждое последующее было хуже, чем предыдущее. Но теперь наконец время неуверенности в своих силах миновало, и он прекрасно понимал это.

– Рози, – прорычал он хрипло. – Рози, дорогая, ты хочешь сказать, что я могу надеяться?

Она не ответила, только стояла молча, глядя на кольцо.

– Будь я проклят! – воскликнул Бью, внезапно разозлившись на них обоих. – Я все делаю неправильно, но пусть меня голого бросят на съедение акулам в океан, прежде чем я спрошу Уодроу, как мне позволено будет попросить свою жену любить меня! Ухаживать за тобой? Но я не знал бы, с чего начать! Вот, – сказал он, втискивая коробку с кольцом в руку Розалинды. – Делай с ним что хочешь!

Он хотел выскочить из кабинета, но остановился, вспомнив, что графин с бренди, а ему хотелось проглотить его содержимое долгим глотком, стоит на столике с напитками в углу комнаты.

– Будь все проклято! – выругался он, возвращаясь, и увидел, как Розалинда надевает кольцо на палец, как оно садится рядом с простым золотым кольцом, которое он надел ей всего несколько дней назад.

– Рози? – тихо спросил он, снова обретая надежду.

– Бью? – насмешливо спросила Розалинда, слезы ее иссякли, на лице сияла широкая улыбка. В двадцать пять, почти в двадцать шесть, и еще недавно не надеясь на это, она понимала, что смотрит прямо в глаза любви. – Если я пообещаю не подавать капусту три дня кряду, или не давать огню в печи погаснуть зимним утром, как ты думаешь, мы смогли бы сделать наш брак не только формальным?

– Ах, Рози, дорогая моя! – воскликнул Бью, широко распахивая объятия навстречу Розалинде, прижимая ее голову к своей крепкой груди. – Я не достоин тебя, милая, клянусь, не достоин. – Он крепче сжал объятия и спрятал лицо в ее волосах. – Но теперь я тебя не отпущу, Рози, клянусь.

Она подняла взгляд на него, примирившись со всем миром, даже с Нилом, который помог им найти друг друга.

– Боумонт Ремингтон, – предостерегла она, касаясь рукой его гладко выбритой щеки. – Вам лучше быть в этом уверенным, потому что я тоже не отпущу вас.

Смеясь, Бью поднял ее на руки и понес к лестнице, отстранив двух ошеломленных лакеев, неся свою жену наверх, в постель.

Розалинда прикорнула под одеялом в широкой постели, все ее тело еще трепетало от воспоминаний о прикосновениях Бью. Они проснулись поздно, после того как уснули в объятиях друг друга, он открыл ее глаза своими поцелуями и занимался с ней любовью половину утра. Теперь они спокойно лежали, погруженные в свои мысли, и одну мысль Розалинда решила высказать вслух. Повернувшись лицом к нему, она провела кончиками пальцев по его обросшим щекам.