Текст книги "Твоя родословная (ЛП)"

Автор книги: Кей Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Поцелуй его, Роман. Доведи меня до крайности, – выдыхает Луна, ее рука лежит поверх моей.

Через несколько секунд он оказывается у моего лица, его губы сминают мои, заставляя меня неудержимо двигаться, но, похоже, это все, что нам было нужно. Язык Романа прижимается к моему, несколько коротких движений моего члена внутри Луны, и мы втроем кончаем. Я слышу крики удовольствия Луны и Оскара, когда Роман заглатывает мой, только усиливая мой оргазм. Когда он, наконец, отстраняется, это для того, чтобы прошептать мне на ухо.

– Ты выглядишь сексуальнее, чем я мог себе представить, когда ты трахаешься, Паркер. Однажды я собираюсь трахнуть тебя, пока ты трахаешь нашу девушку, как насчет этого? – я не могу ответить, потому что его слова вызывают еще одну волну удовольствия по моему телу.

– Я дам вам, ребята, несколько минут, думаю, вам это понадобится. Я не в восторге от этого маленького трюка. Я понимаю, но мне не нравится что кто то смотрит на то, что принадлежит мне. Это больше не повторится. – прежде чем кто-либо успевает ответить, он берет с кровати свой пистолет, целится в светильник и нажимает на спусковой крючок.

Никто не подпрыгивает от шума, мы все пялимся на обломки, разбросанные по кровати.

– Полагаю, ты останешься у меня на ночь, принцесса. – не сказав больше ни слова, он поворачивается и уходит. Оставляя нас всех стоять в удивлении от его действий.

– Черт. Это было круто, – говорит Луна, все еще глядя на беспорядок.

– Да, даже я вынужден был бы согласиться. К тому же, это было чертовски хорошее заявление. – бормотание Оскара застает меня врасплох, привлекая мой взгляд к нему.

От его слов до того факта, что мы все еще связаны, я не могу удержаться от смеха над нашим состоянием.

– Поднимите меня, ребята, у меня затекли ноги, но это того стоит, – хихикает Луна, и мы делаем, как она просит.

– Поторапливайтесь, Кай и Джесс вернутся из кафе в любое время, а Раф будет через двадцать минут, – кричит Роман из другой комнаты.

Весь смех замирает у нас на губах, когда мы вспоминаем, от чего мы отвлекались с самого начала.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

(Луна)

Мне удалось забраться в душ со свежим комплектом одежды, чтобы переодеться, прежде чем вернется Рыжая и Кай или приедет Раф. Натягивая черные джинсы в обтяжку и рваную футболку «Iron Maiden», я решаю не наносить никакой косметики. Я слышу, как парни и Рыжая болтают в гостиной, но не могу заставить себя вернуться туда.

Я отказалась говорить с кем-либо о том, что сказала Вероника, особенно о Рафе. Я хотела дождаться, пока он сам все расскажет, просто у меня от этого серьезно поджарился мозг. Сидя на туалетном столике, я прислоняюсь головой к зеркалу, обдумывая все это.

Мой отец и Раф были… вместе? Я имею в виду, мне все равно, но как все это произошло? Как я вообще здесь? Отчасти понятно, почему у меня оказалась такая мерзкая мать, а об отце остались только приятные воспоминания. Я не могу объяснить, какое умиротворение я испытываю, зная, что у моего отца никогда не было отношений с этой сукой.

Что это сделало с Рафом? Я ломала голову, молясь, чтобы воспоминание вырвалось на свободу из моего разума. Я чувствовала, как что-то витает на краю моего разума. Пытаться выдвинуть это на первый план оказалось сложнее, чем я думала.

Как я жила и росла с этим человеком и не помнила о его важности? Было так много раз, когда мне хотелось назвать его папой, но я всегда держала язык за зубами. Это так естественно слетело бы с моих губ, и я всегда предполагала, что это потому, что он – моя единственная настоящая семья. Теперь, похоже, в этой истории есть нечто большее, наша история. Я всегда опускала эту мысль, не желая ставить его в неловкое положение. Я когда-нибудь называла его так в детстве?

Закрыв глаза, я концентрируюсь, повторяя слова в уме. Раф. Папа. Папочка. Папа. Это то, что пробуждает память, папа.

– Луна, детка. Мне нужно, чтобы ты выпила немного воды, хорошо? – грубая рука гладит меня по щеке, побуждая открыть глаза. Моргнув несколько раз, я оглядываюсь и вижу внутри большую машину, возможно, внедорожник. Изображение немного размытое, но, если смотреть в окно, мы припаркованы возле заправочной станции. Там есть еще две машины и крошечный киоск, полностью окруженный сухой землей.

Раф стоит передо мной у открытой двери с бутылкой воды в руке.

– Эй, дорогая, у тебя такие красивые зеленые глаза. Не выпьешь немного этой воды? – он протягивает руку, чтобы поднести ее поближе ко мне, и я протягиваю свою маленькую ручку, чтобы взять ее. Вот когда я вижу пятна крови на своих руках, я начинаю дрожать.

Слезы начинают стекать по моему лицу, я прокручиваю в голове, почему там кровь и почему мы вообще оказались в машине.

– Эй, все будет хорошо, Луна. Я обещаю тебе, дорогая девочка, я позабочусь обо всем этом. Мы с тобой против всего мира, да? – я тоже вижу слезы в его глазах, он изо всех сил старается сдержать их, чтобы утешить меня. – У папы есть ты, дорогая. Мы просто должны продолжать.

– Где папа? – я плачу, а мое тело сотрясается от боли, которую причиняют мне воспоминания.

– Все в порядке, Луна. Он … Он… – Раф тоже начинает всхлипывать, глядя на свои руки, не находя слов. Делая успокаивающий вдох, он встречается со мной взглядом. – Дорогая, я не знаю, где он, но я надеюсь, что он на небесах, где безопасно.

– Но я хочу папочку! – кричу я, размахивая руками и ногами в истерике. Моя нога ударяется о переднее сиденье, а рука касается груди Рафа, выплескивая немного воды из бутылки на его футболку.

– Я знаю, детка. Я знаю, мы разберемся с этим. Выпей немного воды, и мы продолжим ехать, хорошо? Ты можешь быть Микеланджело для моего Рафаэля, помнишь? – упоминание о черепашках-ниндзя отвлекает меня от хода мыслей.

– Ковабанга, – бормочу я, и это вызывает легкую улыбку у Рафа.

– Ковабанга, Микеланджело. Теперь немного воды. – я делаю глоток, отвлекаясь, когда мое воображение переключается на TMNT, мой любимый мультфильм всех времен.

– Хорошо, Рафаэль. С этого момента только кодовые имена, – говорю я, возвращая воду и выпрямляясь на своем месте. Он закрывает дверь и быстро обходит машину со стороны водителя. Когда он садится за руль, в голову приходит идея. – Думаю, я буду сокращенно называть тебя Раф. Я принимаю решение, довольная своей идеей. Я смотрю в окно, придумывая в уме приключения ниндзя, забывая ужасы своего прошлого.

Стук в дверь ванной рывком возвращает меня в настоящее, моя голова ударяется о зеркало. Черт. Я потираю голову, когда слышу, как Кай входит в дверь.

– Сакура, Раф здесь. – я не могу заставить себя ответить, пока нет.

Встав, я смотрю в зеркало и вижу, что по моему лицу текут слезы. Мои дрожащие руки медленно поднимаются, чтобы проследить мокрые следы.

Я снова чувствую себя той маленькой шестилетней девочкой. Мое сердце разбито. На этот раз потому, что тот человек потерял свой титул папы, чтобы стать Рафаэлем для моего Микеланджело.

Мне нужно увидеть его. Бросаясь к двери ванной, я не смахиваю слезы с лица, потому что они просто продолжают литься сильнее, быстрее. Распахнув дверь, я вхожу в гостиную, мои глаза лихорадочно обшаривают всех.

Они все застыли на месте, уставившись на меня и мой растрепанный вид. Мои от природы волнистые волосы все еще влажные и не стянуты резинкой, и я знаю, что мое лицо в пятнах от слез. На лице Рыжей ясно читается беспокойство, и ребята смотрят на меня в полной боевой готовности. Оскар и Паркер сидят на диване лицом ко мне, в то время как Кай и Роман сидят с другой стороны.

Затем я вижу его. Он стоит у входной двери, боясь заходить дальше, потому что не знает, какой будет моя реакция.

Черт. Посмотрите, что я с ним сделала. На его лице застыло выражение страха и ненужных извинений из-за меня. Он выглядит таким же возбужденным, как и я. Мои ноги движутся к нему сами по себе, пронося меня мимо всех, пока он стоит неподвижно, как статуя. Когда я всего в нескольких шагах от него, я не могу сдержаться.

– Папа, – шепчу я, и его лицо искажается от надлома в моем голосе, слезы мгновенно текут по его лицу, как и по моему. Я бросаюсь к нему, обвиваю руками его шею и сжимаю изо всех сил. Он поднимает меня с земли, крепко обнимая. Я не уверена, чувствую ли я биение своего сердца или Рафа, скорее всего, и того, и другого.

Мои слезы текут свободно, смешиваясь с слезами Рафа и пропитывая его футболку. Я едва могу дышать, мои эмоции заставляют меня икать, прижимаясь к нему, когда я захлебываюсь рыданиями. Моим пальцам больно от моей хватки за него, но я не могу отпустить.

Мы остаемся такими, кажется, навсегда. Заключенные в объятия, безудержно рыдающие, шепчущие друг другу извинения.

Медленно ставя меня на ноги, Раф поднимает мое лицо, чтобы провести большим пальцем по щеке, совсем как в воспоминании. Это прикосновение теперь значит гораздо больше, укрепляя связь между отцом и дочерью.

– Ты помнишь? – спрашивает Раф хриплым от наших слез голосом, пристально глядя мне в глаза, как будто он мог видеть то, что видела я.

– Не самый лучший момент, но это было, когда ты стал Рафаэлем для моего Микеланджело, – бормочу я в ответ, проводя руками по штанам. Кто бы мог подумать, что от эмоций можно так вспотеть? Его глаза немного опускаются при воспоминании о том ужасном дне, но вскоре он прогоняет это чувство. Чтобы отвлечься, он смотрит на остальных в комнате, поэтому я слежу за его взглядом.

Они все вскакивают на ноги, смотрят в нашу сторону. На их лицах смесь замешательства и облегчения, но никакого сочувствия. Слава богу, это не то, что мне сейчас нужно.

– Ладно, нам о многом нужно поговорить, дорогая. Хочешь, я приготовлю кофе?

– Не нужно, Раф. Я взяла немного в кофейне, они все равно должны быть вкусными, – говорит Рыжая с мягкой улыбкой, и Раф кивает.

– Отлично, спасибо, Джесс. – он оглядывается на меня, видя напряжение в моем теле. Я улавливаю перемену в тот момент, когда она появляется в его глазах, необходимость поднять настроение и разрядить обстановку. – Смогу ли я как следует поджарить мальчиков, прежде чем мы начнем этот разговор? Это определенно улучшило бы мое настроение, – говорит он с дерзкой улыбкой на лице, потирая руки от удовольствия.

– Тебе лучше вести себя прилично, или я надеру тебе задницу. – я бросаю на него убийственный взгляд, уперев руки в бока, в истинно стиле Рыжей, но это только заставляет его улыбнуться шире.

– Эй, если он хочет знать, какие мои любимые черты в тебе, тогда я более чем счастлив поделиться. – я сразу понимаю, что это Оскар, и поворачиваюсь, чтобы увидеть, как он улыбается, когда Роман бьет его по голове.

– Не обращай на него внимания, Раф. Он несет много дерьма, мы не обращаем на него никакого внимания, – ворчит Роман, толкая Оскара на диван и заставляя всех хихикать.

– Роман, богом клянусь, прекрати меня бить. Детка, скажи ему. – он надувает губы, оглядываясь на меня. Просто так поднимая настроение.

Рыжая подходит ко мне с холодным фраппучино в руке и мягкой улыбкой на губах.

– Я уверена, что это будет великолепно на вкус, – бормочет она, склонившись над чашкой, прежде чем обхватить меня руками так крепко, как только может. Мне нужен такой уровень комфорта от нее прямо сейчас. Я эмоционально опустошена, но нам еще так много нужно обсудить. Кай нарушает тишину в комнате, прочищая горло.

– Все в порядке, если перенесу это в мою комнату? Я хочу еще немного покопаться, но я не могу сделать это на этой штуке, – говорит он, размахивая ноутбуком Романа. Все смотрят на меня в ожидании ответа, что заставляет меня закатить глаза.

– Конечно, нам нужна вся информация, которую мы можем получить. Вы, ребята, не против выйти первыми, чтобы я могла поболтать с Рафом? – мой голос звучит твердо, но я ловлю себя на том, что нервно потираю руки.

– Все, что тебе нужно, Сакура. – Кай подходит ко мне, легко целует в лоб и направляется к двери. Это заставляет всех двигаться, и внезапно я становлюсь похожей на ленту конвейера, все проезжают мимо меня по пути к двери.

Рыжая сжимает мою руку и следует за Каем. Паркер притягивает меня в свои объятия и прижимает к себе, нежно целуя в макушку, он смотрит мне в глаза, заглядывая в мою душу.

– Я вижу тебя, Ангел. Так же, как ты видишь меня, – бормочет он, прежде чем направиться к двери.

Следующим идет Оскар, и в истинно Оскаровском стиле он налетает и отрывает меня от земли. Он кружит меня, пока он крепко обнимает, я впитываю его веселую ауру, и это вызывает улыбку на моем лице. Медленно ставя меня на ноги, он поднимает руку к моей щеке, запечатлевая быстрый поцелуй на моих губах.

– Уже скучаю по тебе, детка, – бормочет он мне в губы, прежде чем чмокнуть меня в нос и исчезнуть вслед за остальными.

Вау. Я не знаю, что это было, но… Обморок.

Перевожу взгляд на Романа, он пристально смотрит на меня. Я вижу, как двигается его челюсть, как будто он пытается что-то сказать, но не знает как. Прежде чем я успеваю спросить, что происходит, он, наконец, выпаливает это.

– Я думал, ты знаешь, принцесса. – должно быть, он увидел замешательство на моем лице, что заставило его продолжить. – Я просто подумал, что ваши с Рафом отношения изменились или что-то в этом роде? Я не знаю, но я не думал рассказывать тебе об этом. Я не понимал, как много ты подавляла. Я просто…

Нуждаясь остановить его бессвязную болтовню, я подхожу к нему и обнимаю за талию, утыкаясь лицом ему в грудь. Его руки опускаются на меня, крепко прижимая к себе, когда он кладет подбородок мне на макушку. Вдыхая его аромат, я теряюсь в знакомом древесном запахе, чувствуя, как быстро бьется его сердце рядом со мной.

Мой мозг медленно переваривает то, что он пытается сказать, но он, должно быть, думает, что я злюсь на него за то, что он не сказал мне. Запрокинув голову, я смотрю на него снизу вверх, теперь, когда я отодвинулась, его глаза закрыты, а подбородок уперт в грудь.

– Роман, я бы никогда не ожидала, что ты мне это расскажешь. Когда я сказал "полная честность", это не считается. Не думаю, что я бы тебе все равно поверила. Нравится ли мне, как я это узнала? Нет, но я рада, что теперь вспомнила.

Он всматривается в мое лицо, пытаясь убедиться, что я говорю правду. Он медленно расслабляется подо мной, когда видит, что я не пытаюсь возложить на него какую-либо вину. «Тузовая задница».

– А теперь иди командуй всеми вокруг, детка. Верни свои альфа-флюиды, потому что ты начинаешь говорить как Рыжая, – говорю я, отступая назад и подмигивая, когда шлепаю его по заднице, чтобы он включил передачу. Рычание, которым он одаривает меня, заставляет меня усмехнуться над ним. Он на мгновение прижимается своими губами к моим, но недостаточно надолго, прежде чем отступить и направиться к двери. Мои глаза не отрываются от него, отслеживая его движения, так как я уже скучаю по его прикосновениям. Перед тем как закрыть ее, он поворачивается ко мне лицом, Раф все еще тихо стоит у двери, наблюдая за нашим общением. Я вижу блеск в глазах Романа и сразу понимаю, что у него на кончике языка вертится какой-нибудь остроумный комментарий.

– Шлепни меня по заднице еще раз, принцесса, и мне придется отшлепать тебя. Здесь Раф или нет, – ухмыляется он и захлопывает за собой дверь.

О, мой гребаный бог. Я чувствую жар на своем лице, мне не нужно видеть, чтобы понять, что я ярко-красная. Раф поворачивается, чтобы посмотреть на меня, подняв брови, и я останавливаю его, прежде чем он может продолжить.

– Они все такие остряки. Теперь, кофе?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

(Луна)

Становится поздно, когда мы смотрим друг на друга через кухонный стол. С моим замороженным кофе в руке я позволяю тишине поглотить нас. Смотрю на часы, уже чуть больше пяти, мне следовало бы решить, что я хочу съесть, но я ни капельки не голодна. Я слишком занята, обдумывая все, что произошло сегодня.

– Мне очень жаль, – выпаливаем мы оба одновременно, что чертовски неприятно и так банально. Я не могу удержаться и закатываю глаза.

– Я начну первым, дорогая, – бормочет Раф, делая глубокий вдох и сжимая мою руку, лежащую на столе. – Мне жаль, что я никогда не пытался сказать тебе, Луна. После того, как психотерапевты только усугубили ситуацию, я не знал, что делать. Ты ничего не помнила, поэтому я принял решение не давить на тебя дальше. Я хотел подождать, пока все вернется к тебе естественным путем.

Мягкая улыбка играет на его губах, но я вижу настоящую боль в его темно-карих глазах. Ставя свой водянистый фраппучино на стол, я кладу свою руку поверх его ладони, зажимая ее между своими. Его руки ледяные, и это застает меня врасплох. Как мне вообще показать этому мужчине, как сильно я ценю его за все, что он для меня сделал?

– Раф. Папа. Черт. – я вздыхая, качаю головой, осуждая себя. – Прошу прощения, моему мозгу потребуется минута, чтобы все это осмыслить.

– Все в порядке, Луна. Тот факт, что ты помнишь, – это все, чего я когда-либо хотел, – говорит он с самой мягкой улыбкой, которую я когда-либо видела на его лице.

Кивнув, я беру паузу, чтобы попробовать еще раз.

– Мне жаль, что я заставила тебя пройти через все это. Я вижу боль в твоих глазах, и мне от этого тоже больно, – шепчу я, отстраняясь от него, чтобы снова потянуться за своим кофе. Помешиваю соломинкой кашицу, по крайней мере, она по-прежнему приятна на вкус.

Наклоняясь вперед на скрещенных руках, Раф встречается со мной взглядом.

– Как насчет того, чтобы перестать извиняться и начать пытаться двигаться вперед? Ни в чем из этого нет твоей вины, дорогая. Мне нужно, чтобы ты это приняла.

– Я не знаю как, я чувствую эту боль в груди, которая говорит мне, что я причинила тебе слишком много ненужной боли, но я бы хотела попытаться двигаться вперед. – я слабо улыбаюсь, удивленная честностью своих слов. – Но чтобы сделать это, я думаю, нам нужно еще немного покопаться в прошлом.

Я отодвигаюсь от стола и поднимаюсь на ноги. Думать об этом и на самом деле произносить это вслух – две совершенно разные вещи. Мои ладони вспотели, а сердце бешено колотится в груди, готовясь к разговору. Я сосредотачиваюсь на нескольких глубоких вдохах, чтобы попытаться успокоиться.

– Мы можем говорить обо всем, о чем ты захочешь, – говорит он, наблюдая, как я начинаю расхаживать за своим стулом. Взглянув на беспорядок в пластиковом стаканчике на столе, я включаю кофеварку, мне нужно время, чтобы снова взять себя в руки.

Положив руки на столешницу, я опускаю взгляд, чтобы рассмотреть узоры на мраморе. Раф молчит, давая мне время, о котором я прошу. Я не спрашиваю, хочет ли он кофе, он все равно его получит. Я методично готовлю две чашки, ставлю их на стол и снова сажусь напротив Рафа.

Он смотрит на меня сверху вниз, переводя взгляд с меня на кружку перед ним с юмором в глазах. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что привлекло его внимание, и это заставляет меня тоже улыбнуться. Я не обращала внимания на чашки, я просто достала их из буфета. Я отдала ему ту, которую купила для Рыжей. Там написано: ‘Отвали, блядь, брызжущие сиськи, сегодня не тот день, я проткну тебя своим рогом’. В то время как мое изображение – просто роза, скучная по сравнению с ней.

– Можешь ли ты объяснить мне, как было заключено соглашение между Стил и Хиндман, пока ты был в отношениях с отцом? Я не могу это осознать. – постукивая пальцами по кухонному столу, он несколько раз кивает, собираясь с силами, прежде чем ответить.

– Еще до рождения твоего отца между Стилами и Хиндманами существовало соглашение, что они объединят семьи браком. Когда твоя бабушка, Мария, узнала о наших отношениях, она расторгла соглашение. Мария верит в настоящую любовь, она хотела, чтобы у нас было счастье в этом мрачном мире, и она немедленно одобрила это. На протяжении многих лет это вызывало множество проблем и в конечном итоге привело нас к согласию на новую организацию. Хиндманы и Вероника согласились стать нашей суррогатной матерью, чтобы у нас могла быть ты.

Теперь я люблю свою бабушку еще больше. Она безоговорочно приняла любовь между Рафом и моим отцом и не навязывала им ничего из дерьмового соглашения о помолвке. Вперед, бабушка! В его глазах появляется задумчивый блеск, когда он говорит о моем отце, любовь все еще течет по его венам.

– Так как же это сработало? Она была моей суррогатной матерью? Это чертовски смущает меня, потому что ее вообще не должно было быть в нашей жизни. – он поднимает взгляд к потолку, проводя рукой по лицу. Когда он, наконец, снова смотрит на меня, я вижу муку в его глазах.

– Одним из условий было то, что Вероника останется указанной в свидетельстве о рождении, чтобы продемонстрировать единство между семьями. Мы согласились мгновенно, потому что были просто готовы заполучить тебя, и если это успокоило драму, то это был бонус. – он делает паузу, чтобы сделать глоток кофе, и я делаю то же самое. От всего этого эмоционального дерьма у меня пересохло во рту, клянусь. – В то время Вероника казалась счастливой делать это, она всегда хотела угодить своей семье. Они занимались всем этим искусственным оплодотворением.

– Фу, не рассказывай мне об этом, – я съеживаюсь, трясу головой, чтобы отогнать образы, но в конечном счете рада, что моему отцу не пришлось трахать эту сучку. Я все еще содрогаюсь при этой мысли и глотаю горячий кофе, чтобы изгнать это видение из головы.

– Извини, – смеется он. – Мы поддерживали ее на протяжении всей беременности, но она никогда по-настоящему не интересовалась. Она не хотела быть матерью, так что наличие ее в вашем свидетельстве о рождении не было проблемой. – он морщится от своего выбора слов, и я останавливаю извинения прежде, чем они успевают слететь с его губ.

– Раф, не извиняйся за правду. Мы оба знаем, что в ее теле нет материнской жилки. Она появилась здесь сегодня, потому что кто-то попросил ее об этом. Они явно хотят, чтобы я была с ними, и они используют ее как пешку. Она слишком глупа, чтобы понять это. – я вздыхаю, глядя на дно своей пустой чашки. Черт возьми, я все еще хочу пить.

– Честно, Луна? Я думаю, так было всегда. Кто-то очень долго использовал ее, чтобы попытаться добраться до тебя. У меня есть подозрения, но нет подтверждающих доказательств. Вот почему я слежу за ней изо всех сил. Когда она так легко ускользает от сети, это только подтверждает мои мысли.

Я смотрю в его глубокие карие глаза, пытаясь найти ответ, он не может просто бросить мне несколько загадочных реплик и ожидать, что этого будет достаточно.

– Мне нужно, чтобы ты дал мне больше, чем это. Мы команда, Раф, семья. Команда разделяет все, даже если это всего лишь подозрение, – говорю я, приподнимая бровь, проверяя его и наши новые границы.

– Она определенно сильнее связана с Рико, чем показывает. Между ними двумя… – он делает паузу, как будто эти слова вызывают у него беспокойство. – Я думаю, что они оба работают с Тотемом.

Я провожу языком по своим зубам, взвешивая его слова. Теперь, когда он это сказал, мне нужно спросить, обратиться к слону в комнате. Прочищая горло, я беру себя в руки, и его спина выпрямляется при взгляде на мое лицо. Мое спокойное сучье лицо выставлено на всеобщее обозрение, поскольку я пытаюсь ничего не выдать.

– Мне нужно, чтобы ты сказал мне правду об этом, хорошо? – он просто кивает, и я набираюсь смелости, которая мне нужна, чтобы выдавить эти слова из своих уст. Я расправляю плечи и выпрямляю спину. – Я наследница? – я задаю вопрос так быстро, что не уверена, услышал ли он.

Он сидит и смотрит на меня с совершенно отсутствующим выражением лица, ясно, что мой вопрос застал его врасплох. Чем дольше он ничего не говорит, тем больше я волнуюсь. Мое дыхание начинает учащаться от тишины, которая окутывает меня. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди в панике, когда он внезапно разражается смехом.

Я имею в виду, он сидит передо мной, облокотившись на стол, и заливистый смех берет верх.

– Думаю, я приму твою реакцию за "нет", хотя было бы достаточно просто сказать это слово, – ворчу я, хмуро глядя на него, поскольку его плечи продолжают трястись.

Он, наконец, поднимает на меня взгляд и останавливает взрывы смеха. По моему лицу, должно быть, видно, как сильно он меня раздражает. Прочищая горло, он встает из-за стола, ставит чашку в раковину, прежде чем повернуться ко мне.

– Ты определенно не наследница, Луна, – говорит он, и с его губ снова слетает легкий смешок, который он заглушает кашлем. Отличная идея.

– Что ж, спасибо, капитан, блядь, очевидность. Думаю, твоя реакция уже дала мне этот ответ, – говорю я, закатывая глаза.

Его смех затихает так же быстро, как и начался, оставляя на лице выражение серьезности. Я понимаю, что что-то не так, когда его взгляд обегает комнату, глядя куда угодно, только не на меня.

– Но…? – спрашиваю я, и его глаза наконец встречаются с моими. Он тяжело вздыхает и наливает еще кофе в новую чашку. Очевидно, что он не был фанатом "единорога", но на том, который он вытащил, внизу напечатано "Пошел ты".

– Надеюсь, ты собираешься помыть посуду, – заявляю я, приподнимая бровь.

– У тебя ведь есть посудомоечная машина, не так ли? – огрызается он в ответ с ухмылкой, и я закатываю глаза в третий раз.

– Возвращаемся к разговору, – говорю я, не желая сбиваться с пути.

– Да, извини. Когда Вероника была здесь, было упомянуто, что ее прислал сюда ее любовник. Что-то в том, что он думает, что у тебя есть необходимые качества, чтобы стоять рядом с новым движением. Может, ты и не наследница, Луна, но они явно хотят, чтобы ты была на их стороне.

Сделав глоток кофе, он обдумывает свои слова, пока я потягиваюсь, терпеливо ожидая, когда он продолжит. Поднимая руки над головой, я сплетаю пальцы вместе и попеременно растягиваюсь влево и вправо. В верхней части спины напрягается мышца, снимая часть напряжения.

– Когда мы учились в старших классах, Вероника и Тотем были чем-то особенным. В Физерстоуне существует множество браков по договоренности, но обычно не нужно было брать на себя такие обязательства, пока не исполнится двадцать один год. Хотя к тому времени, как мы прибыли в Академию, твоя мать всегда думала, что солнце светит из его задницы. Все время ходила за ним по пятам, как потерявшийся щенок.

Вау. Она явно безумнее, чем я думала.

– Нам нужно лучше проследить за ней, нам нужно знать наверняка, – говорю я решительно, вероятно, потому, что мне действительно хотелось бы пустить ей пулю в лоб прямо сейчас, после ее маленькой тирады. Я не могу удержаться и в отчаянии хлопаю ладонью по столешнице.

– Пока она была здесь, я попросил Маверика установить устройство на ее машину. Посмотрим, как далеко это нас заведет, – бормочет он. Надеюсь, достаточно далеко, чтобы выследить эту сучку. Попытка получить более полную картину того, на что была похожа моя жизнь без моей реальной памяти, оказывается трудной, но кое-что приходит на ум.

– Она была связана со смертью отца? – шепчу я, быстро моргая, чтобы сдержать слезы. Это не мешает моему сердцу бешено биться в груди, а рукам сильно потеть. Я тру их о штаны, сосредоточившись на движении, в отличие от того факта, что моя душа боится ответа. Он отвечает не сразу, поскольку тоже пытается контролировать свои эмоции.

– В то время происходило много всего. Именно тогда было решено, что если с одним из нас что-нибудь случится, другой побежит с тобой. Мария знала и помогла отвлечь внимание, чтобы мы, – он жестом указывает между нами, – могли сбежать. – Он делает глубокий вдох, заставляя меня откинуться на спинку стула, когда он, наконец, снова садится напротив меня.

– Расскажи мне еще, – бормочу я.

– В тот день я возвращался домой из рабочей поездки. – он качает головой, злясь на себя, прежде чем встретиться со мной взглядом. – Я был в отъезде, выполняя задание для Фезерстоуна. Мы всегда следили за тем, чтобы не соглашаться на работу, которая дублировала друг друга. Возможно, нам было всего двадцать четыре года, когда ты появилась в нашей жизни, но мы так сильно любили тебя. Ты была и остаешься нашим приоритетом номер один.

Мягкая улыбка украшает его губы, и я не могу не улыбнуться в ответ, что, кажется, достаточно успокаивает его, чтобы продолжать. Мое сердце радуется, зная, что я никогда по-настоящему не была одинокой, а с самыми замечательными родителями за спиной.

– Мне удалось вернуться на день раньше, чем планировалось, потому что это был тридцатый день рождения Брайса, и я хотел сделать сюрприз вам обоим. – слабый огонек, который был в его глазах, мгновенно тускнеет, когда воспоминание прокручивается в его голове. – Я шел по подъездной дорожке, и входная дверь была открыта, что было странно. Твой отец был безумно помешан на безопасности, хуже меня, если ты можешь поверить.

Я протягиваю ему руку, предлагая свою поддержку, как он сделал это со мной ранее. Может, я и не помню тот день, и часть меня никогда не захочет помнить, но я чувствую его боль.

– Все в порядке, папс. Если это слишком, мы можем пока оставить это.

– Папс, да? – он ухмыляется моему выбору слов, и это на минуту вытаскивает его из воспоминаний.

– Да, я думаю, мне, возможно, придется поразмышлять над вариантами, потому что папа просто сейчас у меня немного укладывается в голове. – он кивает, и тот факт, что я признаю его роль в моей жизни, должно быть, подстегивает его.

– Когда я вошел, Луна, ты свернулась клубочком в саду за домом, а твоего отца не было. Я не буду вдаваться ни во что другое, потому что это не имеет значения, но телефон Вероники был в прихожей. Как будто она случайно уронила его и не смогла вернуться за ним.

Тела моего отца там не было? Почему мы не пошли его искать? Почему мы убежали? Все эти вопросы вертятся у меня в голове, но я не могу переварить ни один из них, чтобы задать ему. Я опускаю голову на руки, пытаясь сохранить контроль над своим разумом. Я чувствую, как рука Рафа мягко обхватывает мое запястье, успокаивая.

– Дорогая, я пообещал любви всей моей жизни, что, если что-нибудь случится, я защищу тебя, а Мария будет искать его. Я же говорил тебе, приоритетом номер один всегда была ты. Мы знали это, и я остаюсь при своем решении. У твоего отца было установлено много систем видеонаблюдения вокруг дома, и мы смогли восстановить некоторые из них. Этого просто было недостаточно для полной картины.

Откидываясь на спинку стула, я провожу рукой по лицу. Думаю, я на пределе своих возможностей.

– Я достигла предела, – бормочу я достаточно громко, чтобы он услышал меня, и он кивает в ответ. – Я имею в виду, что для меня признание этого – прогресс, верно? – говорю я, позволяя ему увидеть боль в моих глазах, когда я теряю контроль над своими эмоциями.

– Все, что тебе нужно. Нам нужно спланировать, подготовить и контролировать все, что связано с Вероникой. Кто бы ни отправил ее сюда, он не обрадуется, что она ушла с пустыми руками. – я полностью с ним согласна.