Текст книги "Семейное проклятие"
Автор книги: Кей Хупер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 6
Лаура отбросила эту мысль, по крайней мере, на время и, держа рисунок на вытянутой руке, рассматривала его. Неплохо, решила она наконец.
– Можно мне посмотреть? – спросила Джози. Немного поколебавшись, Лаура кивнула.
– О! У вас неплохо получилось, – сказала Джози, удивленно глядя на рисунок.
– Все же недостаточно хорошо, – улыбнулась Лаура. – Я сумела передать черты вашего лица, но не вашу личность. Нет той искры, которая делает вас неповторимой, ни на кого не похожей. Пока я не научусь это делать, мне грош цена.
Джози немного подумала, изучая свой портрет.
– Но вы совсем недалеки от этого, насколько я могу судить.
– Спасибо.
Лаура закрыла папку с рисунками, а Джози поднялась со скамейки со словами:
– Давайте вернемся другой дорогой, мы сможем посмотреть другую часть сада.
– Хорошо. Знаете, я решила попытать счастья в лабиринте.
– Прежде чем войти в лабиринт, обязательно скажите кому-нибудь об этом, – серьезно сказала Джози. – Обязательно. Эти кусты поглощают все звуки, так что никто не услышит ваших криков о помощи.
Джози улыбнулась и добавила:
– Во всяком случае, если мы вас потеряем, то я буду знать, где вас искать.
– Спасибо.
Джози указала на другую дорожку, которая спускалась с холма, и они отправились в обратный путь.
– Я вам покажу японский сад с маленьким озером и шпалерами роз и сад камней.
– И куропаток на груше.
Джози рассмеялась.
– Возможно. Предложите Эвери, нашему старшему садовнику, любую, самую безумную, идею, и он создаст необыкновенную красоту.
– Здесь все необыкновенно. Я даже не думала, что бывают такие прекрасные сады, в частных домах, конечно.
– Их довольно мало. Это очень дорогое удовольствие, его могут позволить себе немногие. Для этого нужно купаться в деньгах. А у Килбурнов, несмотря на преследующий семью злой рок, есть эти деньги. Особенно сейчас. Принадлежащая им компьютерная компания одна из самых преуспевающих в стране. Они поставляют электронику для военных самолетов и спутников. В свое время Дэниел организовал отдел научных исследований. Благодаря этому компания использует в своей продукции самую современную технологию. Дэниел одновременно и талантливый финансист, и хороший аналитик.
– Да, я слышала об этом. Говорят, что у них с Эмили бывают разногласия в финансовых вопросах.
Джози пожала плечами.
– Я всего лишь секретарь Эмили и редко имею дело с финансовыми проблемами. Знаю только, что Эмили имеет право вето в отношении некоторых вопросов, но никак не может влиять на другие. Во всяком случае, мне так кажется. Очевидно, Дэвид составил такое сложное запутанное завещание, что и армия юристов не разберется.
Она задумалась.
– Бывают, конечно, какие-то разногласия. Но, по-моему, это вполне нормально для такой семьи. Все иногда ссорятся.
В этом Лаура была абсолютно согласна с Джози. Все иногда ссорятся, а в семье – особенно в такой богатой семье, как Килбурны, разногласия должны быть скорее правилом, чем исключением. Но ей нужно было знать, не превратило ли Эмили и Дэниела во врагов это сложное разделение власти между двумя сильными авторитарными личностями.
– А какое участие в семейных делах принимал Питер?
– Да почти никакого. У него были акции, но не было права голоса. Он выполнял отдельные поручения Эмили, проверял капиталовложения и тому подобное. У него есть и собственные деньги, которые не входят в имущество семьи.
Лауру немного удивляло, как подробно Джози раскрывала перед ней все дела семьи. Но девушка решила, что причиной этому была не болтливость, а инструкции Эмили. Хотя Лаура не понимала, зачем Эмили потребовалось, чтобы она получила ответы на все свои вопросы. Чтобы легче было писать портрет? Вряд ли. Тогда зачем?
– Я бы очень хотела, чтобы они нашли убийцу Питера, – неожиданно сказала Джози очень взволнованно. – Так тяжело ничего не знать.
Лаура понимающе кивнула.
– Я читала книгу, в которой описано убийство. Там все невиновные очень страдали. Им казалось, что любой из них мог сделать это, и они мучились, подозревая друг друга. Автор хотел показать, что невиновные страдают больше, чем виноватые, когда правда неизвестна.
Джози внимательно посмотрела на нее.
– Я не верю, что это сделал кто-то из семьи. Я просто не могу в это поверить.
Лаура молчала.
– Навернре, это рыжая, которая была с ним. Так и в полиции считают.
Лаура кивнула, хотя почувствовала неуверенность в голосе Джози.
– Наверное.
Они шли по саду камней. Несчастное лицо Джози говорило о том, что она не замечает окружающей красоты. Как бы думая вслух, она сказала:
– Я не могу больше этого терпеть. Я должна знать.
– Я чувствую то же самое. Это непереносимо, когда тебя подозревают в том, чего ты не совершал, – сказала Лаура. – Именно поэтому я задаю эти вопросы. Если вам это интересно.
– Да, мне это интересно, – откровенно ответила Джози. – Я понимаю, почему вы решили узнать все, что можно, о нашей семье.
– Это единственное, что я могу сделать. Я втянута в эту историю, потому что купила здесь зеркало и позднее говорила о нем с Питером. И хотя полиция не смогла связать меня с убийством, пресса по-прежнему пытается сделать это. Если правда не будет выяснена, на мне навсегда останется пятно подозрения.
Джози остановилась и посмотрела на Лауру.
– Но я не думала об этом в таком ракурсе. Хотя вы, конечно, правы. Если правда не выйдет наружу, мы никогда не сможем быть уверены в людях, которые нас окружают.
Она глубоко вздохнула.
– Вы действительно думаете, что можете узнать о семье что-то, что поможет открыть правду?
Поколебавшись, Лаура ответила:
– Думаю, убийство Питера связано с его личностью. У него был смертельный враг, и этот враг убил его. Может, и эта женщина, с которой он был в мотеле, убила его. Это похоже на убийство из ревности. А может быть, кто-то решил обставить дело, как убийство из ревности. И мы поверили в эту инсценировку. Я не знаю, Джози. Я не детектив.
– Но вы не хотите оставить эти проблемы детективам?
– Нет, не хочу. Я сама должна выяснить, почему умер Питер. И почему я была одна из последних, кто видел его живым.
Джози согласно кивнула.
– Я не могу осуждать вас за это. Но будьте осторожны, Лаура. Во всех книжках любителя расследований ожидают опасные ловушки.
Это дружеское предупреждение, подумала Лаура.
По крайней мере, она надеялась, что это так.
Женщины возвращались в дом молча. Лаура пыталась решить вопрос, стоит ли спрашивать у Джози, где она была в тот вечер, когда был убит Питер. Ей нужно было узнать об этом. Ведь и Джози – рыжеволосая красавица… Но в то же время Лауре не хотелось разрушать хрупкое взаимопонимание, которое установилось между ними.
Поднимаясь по ступенькам веранды, они все еще молчали и обе машинально остановились, когда навстречу им из оранжереи вышел мужчина. Высокий блондин, очень красивый, с зелеными глазами и ленивой обаятельной улыбкой. Ему было примерно столько же лет, сколько Лауре, как ей показалось, и строгая элегантность его кос-тюма резко контрастировала со свободно завязан-ным ярким галстуком, разрисованным персона-жами мультфильмов.
– Привет, Джози, – сказал он дружеским тоном, затем, посмотрев на Лауру, добавил: – Вы, наверное, Лаура. Я Алекс Килбурн.
Юрист, догадалась Лаура и кивнула в ответ.
– Вы… родственник Эмили? – спросила она.
– Да. Но такой дальний, что такое родство могут признавать только у нас, на Юге. Мой дедушка был младшим братом покойного мужа Эмили. Братьев было трое. Каждый в этом доме связан с одним из них. Или по крови, или через брачные узы.
Лаура вздохнула.
– Думаю, мне нужно познакомиться с генеалогическим древом, – пробормотала она, обращаясь скорее к себе, чем к собеседнику.
Наконец Джози прервала молчание:
– Эмили уже давно занимается генеалогией. У нас есть прекрасно нарисованное дерево, я покажу вам его, только напомните мне.
– Спасибо, я напомню.
Лаура почувствовала еще одно подводное течение в отношениях Килбурнов: на этот раз что-то непонятное происходило между Джози и Алексом. Он казался спокойным, но во взгляде, следящем за Джози, была напряженность. И хотя выражение лица Джози оставалось бесстрастным, Лаура заметила ее волнение.
– Вам понравился сад? – спросил Алекс все тем же светским тоном.
– Очень понравился. Это замечательное место.
– Да, в нем есть свое очарование. – Он улыбнулся. – Эмили как раз спустилась и ожидает вас в своей гостиной.
– Я провожу вас, Лаура, – быстро вмешалась Джози.
Лаура хотела сказать Джози, что сама найдет дорогу. Она была уверена, что Алекс хотел бы побыть с молодой женщиной наедине, но решила не вмешиваться, так как ничего не знала об их отношениях. Но ей было интересно. Очень интересно.
– Было приятно познакомиться, Алекс, – сказала она.
– Мне тоже.
Он остался на веранде. Когда женщины проходили по оранжерее, Лаура заметила, что у Джози очень грустное лицо. Девушка нерешительно сказала:
– Приятный молодой человек. Он живет здесь, в доме?
Джози кивнула.
– С тех пор как начал работать в юридической конторе, которая ведет дела Килбурнов. Эмили предпочитает, чтобы все члены семьи жили вместе, как раньше было принято на Юге. Дом достаточно велик для этого.
Она говорила равнодушно, все еще хмурясь.
– А какие отношения были у Алекса с Питером?
Джози ответила не сразу, и голос звучал уже не равнодушно.
– Неважные.
Прежде чем Лаура успела задать следующий вопрос, Джози быстро добавила:
– Но в тот вечер, когда убили Питера, Алекс был здесь. Они не были врагами. Просто не очень ладили между собой.
– Я понимаю.
– И Питера убила женщина. Ведь так считают в полиции?
– Да. Именно так они сказали. Но они так думают только из-за того, что в мотеле с Питером видели женщину. На самом деле мы не знаем, кто его убил. Позже в номер мог прийти мужчина и сделать это.
Как будто прочитав мысли Лауры, Джози еще больше расстроилась. Но сказала только:
– Вот гостиная Эмили. Увидимся позже, Лаура.
Она, конечно, не убежала, но ушла очень быстрым шагом, и ее стремление скрыться было совершенно очевидным.
Лаура, немного поколебалась, затем вошла в гостиную, в которой сегодня перед обедом познакомилась с Кэрри. Эту комнату называли гостиной Эмили, и ее стиль действительно как нельзя лучше характеризовал старую леди. Старинная мебель, множество столиков, украшений и безделушек. Человек резкий назвал бы комнату захламленной. Из-за темных обоев, ковра мрачных тонов и тяжелых драпировок гостиная казалась тесной и душной.
В первый раз Лаура не успела рассмотреть ее, так как ее внимание отвлекали люди, но сейчас комната произвела на девушку сильное впечатление. Неужели душевное состояние Эмили проецируется на пространство и рождает эту гнетущую обстановку? Неужели жизнь Эмили заставила ее так мрачно воспринимать мир?
Эмили сидела в изящном кресле в стиле королевы Анны, она улыбнулась, когда вошла Лаура.
– Надеюсь, Джози не дала вам скучать, деточка?
– Она прекрасно позаботилась обо мне. Показала мне сад.
– Хорошо. А теперь, может быть, мы продолжим? В этой комнате я провожу почти все время.
Глядя на Эмили в ее темном вдовьем наряде, на фоне мрачного интерьера, Лаура подумала, что может получиться совсем неплохо. Она выбрала ракурс, нашла стул и принялась рисовать.
Алекс вошел в библиотеку и плотно закрыл за собой дверь.
Увидев его, Джози напряглась:
– Скоро придет Дэниел…
– В ближайшие полчаса он не придет, – перебил ее Алекс. – Я попросил его дать нам поговорить.
Она встала, не отрывая от него взгляда:
– Ты не имел никакого права просить его об этом, черт побери, Алекс….
Он подошел к ее столу, но не попытался обогнуть это препятствие, чтобы дотронуться до нее.
– Джози, ты избегаешь меня после субботней ночи. Ты ускользаешь, как только я появляюсь на горизонте, выходишь из комнаты, когда я вхожу в нее, и запираешься в своей спальне сразу после ужина.
– Ты заметил?
– Чтобы не заметить этого, надо быть идиотом. Ты избегаешь меня. Что ж, давай поговорим.
– Здесь не о чем говорить.
– А я считаю, что есть. Я знаю, что я расстроил тебя…
– Расстроил? Сначала ты уговариваешь меня остаться на ночь, а затем говоришь мне гадости, чтобы я передумала. Почему это должно было меня расстроить?
– Джози…
Она сердито взмахнула рукой, отметая его возражения.
– Если ты хочешь прекратить наши отношения, Алекс, тебе достаточно об этом сказать. Многим нравится играть в подобные игры, но я уже выросла из этого возраста, так что давай не будем ходить вокруг да около. Согласен?
Он вздохнул и скрестил руки на груди.
– Возраст тут ни при чем, Джози, ни твой, ни мой. Я не позволю тебе использовать его как предлог.
– Ты не позволишь мне? Значит, во всем моя вина? Черт возьми, Алекс, это ты прогнал меня ночью, в субботу, и не пытайся отрицать этого.
– Хорошо, не буду.
Его согласие выбило почву у нее из-под ног.
– Но почему?
Алекс пожал плечами.
– Ты ведь не хотела оставаться. Ты согласилась, но только потому, что я тебя заставил. И когда это случилось, я вдруг понял: не хочу проснуться утром и увидеть, что ты жалеешь, что мы провели ночь вместе.
Джози нахмурилась.
– Так почему ты не сказал все прямо, а повел себя так жестоко?
– Я был жестоким? Нет, Джози, это не я, это правда была жестокой.
Его зеленые глаза внимательно изучали ее лицо.
– Я знаю, что мои слова были тебе неприятны, и сделал это намеренно. Мне просто показалось, что пришла пора расстаться с Джереми. Если, конечно, ты не хочешь кончить, как Эмили, которая сорок лет ходит в черном и живет в мавзолее. Ты этого хочешь?
А ей хотелось закричать – «нет»! Но вместо этого она произнесла ровным, бесстрастным тоном:
– Мои чувства к Джереми тебя не касаются.
– Нет, касаются, раз он спит в моей постели, – откровенно сказал Алекс. – Любовь втроем – это не то, о чем я мечтал всю свою сознательную жизнь.
Джози почувствовала, что ее глаза наполняются слезами, хотя не совсем понимала, отчего она плачет.
– Ты никогда на это не жаловался, – сказала она дрожащим голосом. – Почему именно сейчас?..
Алекс поколебался, затем ответил:
– Может быть, оттого, что мне показалось несправедливым, когда молодая красивая женщина хоронит себя вместе со своим мертвым мужем. А может, и оттого, что не могу поверить, будто Джереми хотел бы, чтобы после его смерти ты превратилась в бесчувственную статую. Выбери сама, Джози. Это не имеет принципиального значения.
– Но это важно для меня.
– Правда? – Алекс снова пожал плечами. – Хорошо, тогда слушай. Мне просто это не нравится. Каждый раз, когда я обнимаю тебя, я чувствую: ты думаешь в эту минуту о том, что изменяешь Джереми. Мне отвратительно быть на вторых ролях. Я терпел это ровно столько, сколько мог, но больше не могу.
Джози вздохнула.
– Но я тоже не могу ничего поделать со своими чувствами.
Алекс наклонился вперед, опираясь руками о край стола и глядя прямо ей в глаза:
– Ты должна понять, Джози, я хочу, чтобы ты снова пришла ко мне в постель. Но теперь мы должны быть там только вдвоем. Оставь Джереми на домашнем алтаре, если ты не можешь иначе. Улыбайся его изображению на фото, проси прощения за то, что изменяешь ему с другим мужчиной, и приноси те жертвы, которые он потребует от тебя во искупление греха. Но когда ты в следующий раз придешь ко мне, приходи одна…
Джози молча смотрела, как он выпрямился повернулся и вышел из комнаты. Она не окликнула его, хотя ей смертельно этого хотелось.
Машинально опустившись на стул, она невидящими глазами принялась рассматривать список благотворительных мероприятий, намеченных в Атланте на этот месяц. Хотя не способна была думать ни о чем, кроме его ультиматума, – ее охватывали противоречивые чувства.
Немного успокоившись, она вспомнила, ведь она хотела узнать, что делал Алекс ночью в комнате Питера и почему они с Дэниелом оба не спали в столь поздний час. Джози совершенно забыла задать ему эти вопросы, когда он стоял здесь, перед ней, и мог ответить на них. И теперь это мучило ее не меньше, чем его ультиматум.
Ведь Алекс встал и оделся сразу же после того, как она ушла от него. Случилось ли это впервые? Может быть, и в прошлую пятницу он так же оделся и вышел из комнаты или даже из дома, после ее ухода?
Питера убила женщина. Ведь так считают в полиции?
И Лаура согласилась с этим, вспомнила она. Но выразительное лицо девушки ясно сказало то же самое, что думала сама Джози: так считают только потому, что в мотеле с Питером видели женщину.
Эта мысль не принесла ей покоя. Только сомнения.
Слишком много сомнений.
– Значит, так выглядит Эмили Килбурн? – Машинально покачивая головой, Кэссиди изучала второй эскиз, который Лаура сделала в гостиной Эмили. – Она похожа на тень далекого прошлого.
Свернувшись клубочком на диване в гостиной, Лаура пила горячий шоколад, который только что приготовила. Своего рода проводы лета. В ответ на слова подруги она молча кивнула.
– Именно так она и выглядит. И манера говорить у нее такая же. Мне кажется, ей просто нравится то время и она знает, что ей идет этот стиль.
Кэссиди отложила эскиз и внимательно посмотрела на подругу.
– Неужели она такая… расчетливая?
Лаура немного подумала, а потом кивнула:
– Думаю, да. Мне кажется, Эмили очень живо воспринимает все, с чем соприкасается, – людей, вещи, события. И не только внешне. Для нее важно, чтобы внутренний настрой гармонировал с внешними проявлениями. Вообще, она очень интересный человек.
– Угу. А как насчет остальных? Мне очень понравился рисунок Джози. Если я встречу ее, то обязательно узнаю. Это твой лучший рисунок.
Лаура улыбнулась, но не приняла комплимент безоговорочно.
– Мне нравится Джози. И я поняла, что у нее не было связи с Питером. У нее роман с Алексом Килбурном. Я это поняла, когда увидела их вместе. Хотя точно не знаю. Но между ними существует какое-то напряжение. Я имею в виду, сексуальное. Видимо, Джози как раз сегодня пришло в голову, что если Питера видели с женщиной, то из этого еще не следует, что она его убила. Это мог сделать и мужчина. И она обеспокоена. Не знаю, волнует ли ее что-то конкретно или ее нервозность происходит из-за того, что мы не знаем, кто убил Питера. Во всяком случае, она очень неспокойна.
– Думаешь, она подозревает Алекса?
– Может быть. Она сказала, что он провел субботнюю ночь дома, но как-то слишком поспешно бросилась на его защиту. Принялась объяснять, что хотя Питер и Алекс не очень ладили, но между ними не было вражды. Понимай так, что Алекс, мол, не убивал Питера.
Лаура покачала головой.
– Мне все-таки кажется, что она подозревает Алекса если не в убийстве, то в чем-то другом, связанном с ним.
– А что ты думаешь об этом?
– Я говорила с ним меньше минуты. Этого недостаточно, чтобы судить о человеке.
– Ну а все-таки?
Лаура нахмурилась.
– Он очень приятный, обаятельный. Совсем не похож на юриста, застегнутого на все пуговицы. Представь себе его галстук – с персонажами из мультфильмов. Но все-таки он юрист, и мне очень трудно поверить, что юрист может зарезать человека в номере мотеля.
– Ладно. А как с Дэниелом?
Первым желанием Лауры было возразить: нет, это не Дэниел! Он не мог убить Питера. Это просто невозможно. Он не способен на подобную вспышку ненависти. Стоять над телом брата в обшарпанной комнате мотеля и снова и снова вонзать нож в тело, забрызгивая все кровью… Нет, Лауре даже стало плохо.
– Лаура? Очнись! Что с тобой?
– Здесь холодновато, – пробормотала она: – Только и всего.
– Нет, не все. Ты побледнела. Что случилось?
Помолчав, Лаура призналась:
– Я совсем забыла, как это произошло. Что человека убили жестоко. И вдруг я все это ясно увидела.
Кэссиди понимающе кивнула, но все-таки спросила:
– А что сделало это убийство таким реальным? То, что я спросила о Дэниеле?
– Нет, наверное. Просто эта картина возникла у меня перед глазами. Я уже говорила тебе, что мое воображение может быть моим проклятьем.
– Наверное, ты права. – Кэссиди задумчиво рассматривала побледневшее лицо подруги. – Я не люблю повторять вопросы, но…
– Дэниел?..
Лаура хотела быть объективной и начала рассуждать вслух.
– Не знаю, Кэсс. Но он всегда кажется предельно спокойным. Дэниел, безусловно, производит впечатление человека, который способен контролировать себя в любых обстоятельствах. И слишком умен, чтобы действовать неосторожно. Не говоря уже о законе и морали. Я просто не могу поверить, что он пошел в этот второразрядный мотель и зарезал там брата.
– Но ведь у него могла быть серьезная причина?
Лаура развела руками.
– Но я не знаю другой причины, кроме обычного соперничества. Питер не занимался делами семьи и не мог участвовать в борьбе за власть, которую ведут Эмили и Дэниел. И никто не сказал мне ни слова о разногласиях между Питером и Дэниелом.
Кэссиди кивнула. Похоже, слова Лауры ее не убедили, но она решила на этом остановиться.
– Ну ладно. А что скажешь о вдове Килбурн? Ты ведь видела ее?
Неожиданная мысль пришла в голову Лауре.
– Ты знаешь, а ведь все женщины этого дома, которые носят фамилию Килбурн, – вдовы. Эмили, Джози, Мэдлин, а теперь – Кэрри. Все они вдовы.
– Видимо, мужчины в этом роду недолговечны?
Лаура вспомнила рассказ Джози о серии несчастных случаев в семье, но решила не говорить об этом.
– Но ты спросила, кажется, о Кэрри? О вдове Питера?
– Именно так.
– Ты ведь знаешь, что она находилась в Калифорнии. По крайней мере, я не слышала ничего, что бы это опровергало. Джози сказала, что вообще Кэрри выходит из дома, только закутавшись в шарф и сделав специальный макияж.
– Подожди. Шарф? Специальный макияж?
– Я думала, что ты знаешь об этом из своих обширных источников, – сухо заметила Лаура. – Кэрри изуродована ужасным шрамом, Кэсс. Почти половина лица. Это выглядит как ожог или вроде того.
Кэссиди казалась шокированной.
– Шрам? У жены Питера? Но откуда?
– Этого я не знаю. И, честно говоря, мне даже не пришло в голову задать подобный вопрос Джози. А Эмили не тот человек, к которому мне хотелось бы обратиться с этим. Но шрам выглядит старым, и Кэрри ведет себя так, словно все это случилось очень давно. Кэссиди пожала плечами.
– Думаешь, это может иметь какое-то отношение к смерти Питера?
– Кто знает. – Лаура неожиданно почувствовала себя усталой. – Я провела в доме целый день и теперь сбита с толку еще больше. Никто не горюет о Питере, кроме его матери, естественно, но и не обнаруживает ненависти к нему. Мне неудобно спрашивать их, где они находились, когда был убит Питер, но ведь в полиции их должны были допросить. Так что мне остается одно – рисовать Эмили, смотреть и слушать.
– А что насчет зеркала? Удалось что-нибудь выяснить?
– Больше вопросов, чем ответов. Джози сказала, что не понимает, какую ценность оно представляет для семьи. Будь это так, она бы знала. И, по-моему, она совершенно права. Кроме того, отбором вещей для распродажи руководил Питер, а Дэниел даже не видел общего списка до конца аукциона. А затем Питер приехал ко мне.
– Значит, теперь ты считаешь, будто именно Дэниел хотел вернуть зеркало? Но, кажется, он сказал, что ничего не знает о нем?
– Он так сказал. Но я думаю – я просто уверена, – что он солгал мне. Он что-то знает о зеркале. Хотя не понимаю, зачем он солгал. Но факт остается фактом: мне не удалось выяснить, почему Питер пытался выкупить это зеркало. И была ли это его идея или же кого-то другого.
Кэссиди задумалась.
– Знаешь, все меньше похоже, что зеркало имеет какое-то отношение к убийству.
– Я тоже это вижу.
– Но ты продолжаешь считать, что существует какая-то связь?
– Я просто хочу найти эту связь. Если только, конечно, она есть.
– Ясно. Значит, ты все-таки собираешься вернуться в этот мрачный дом?
Лаура кивнула.
– Завтра в девять утра.
Кэссиди сказала с необычной для нее серьезностью:
– Будь осторожна, хорошо? Я не знаю, может быть, никто из них и не убивал Питера, но, похоже, у них у всех есть что скрывать. А люди готовы защищать свои тайны.
– Да, – ответила Лаура, – я это знаю.
– Значит, вы Лаура.
Молодая женщина, чуть старше Лауры, вошла в кабинет в восточном крыле дома, где девушка ожидала Эмили. Та вышла ненадолго поговорить по телефону. Женщина имела явное сходство с портретом Эмили.
– А я Энн Ралстон. Внучка Эмили.
Поздоровавшись, Лаура добавила:
– Вы очень похожи на нее.
Казалось, на Энн эти слова не произвели впе-чатления.
– Да, мне говорили. – Она бесцеремонно рассматривала Лауру, затем неожиданно заявила: – Вы такая девушка, на которую Питер не мог бы не обратить внимания.
Лаура была шокирована, но быстро взяла себя в руки. Она посмотрела на портрет Эмили и вновь встретилась взглядом с Энн.
– Вы так полагаете?
– Да, так я полагаю. Ему нравились рыжие. Но ведь вы и сами знаете это, не так ли? – многозначительно спросила девушка, усаживаясь в кресле.
Лаура не хотела, чтобы эта сердитая девица заставила ее защищаться.
– Но мне говорили, что он вообще любил женщин. Всех типов и… мастей.
Она машинально перевернула страницу и начала набрасывать резкие выразительные черты Энн.
– Вы говорите так же, как эти проклятые журналисты. Они представляют Питера бабником, который не мог держать ширинку застегнутой.
Энн даже не замечала, что ее рисуют.
– А разве он был не таким?
Ее волосы легко изобразить, рассеянно отметила Лаура. Так же коротко подстрижены, как у Эмили. Стрижка смягчала резкие, но красивые черты лица.
– Он был таким, каким был, – заявила Энн, подняв подбородок. – Может быть, пресса и считает его заурядным бабником, а некоторые члены семьи, не задумываясь, вычеркнули его из памяти, но Питер был замечательным человеком. Умнее, чем многие думают, скажу вам.
– Умнее?
– У него были планы. Он собирался еще показать себя. – В голосе Энн сквозила горечь. – Дэниел, возможно, и полагает, что он единственный в семье умеет делать деньги, но…
– Энн? А я думала, что ты сегодня у Моретонов, – сказала Эмили, входя в кабинет.
– У них изменились планы.
Энн пожала плечами, и на ее лице появилось выражение раздраженного подростка.
– Может быть, ты тогда займешься своей одеждой? Холода наступят быстрее, чем ты думаешь.
– Неужели это обязательно, дважды в год перебирать все тряпки? – возмутилась Энн, сверкнув глазами. – Весной мы упаковываем теплые вещи, а осенью – летние. Мой шкаф достаточно велик, и я не понимаю…
– Тебе и не нужно понимать, Энн. Ты должна просто подчиняться порядкам, принятым в этом доме.
Этот дом полон традиций и правил, Лаура, большинство из них установила Эмили.
Так сказал Дэниел. Видимо, сезонная разборка вещей вошла здесь в традицию. Слушая эту перепалку, Лаура продолжала быстро рисовать, чтобы успеть схватить раздраженное выражение лица Энн до того, как она уйдет из комнаты. А она уже была готова уйти.
Резко вскочив, Энн раздраженно сказала:
– Все в этом доме и в этой семье должно делаться по режиму. Мне это до смерти надоело. Я сыта по горло! Тебе не кажется, что это опасно, Эмили? Может быть, Питера убили как раз из-за семейной традиции вести дела?
– Энн!
Тон Эмили был ледяным:
– Питер умер потому, что он был женатым человеком, который завел интрижку на стороне. И его любовные развлечения не имеют отношения к делам семьи.
Эмили строго смотрела в глаза внучке, затем она прошла к своему креслу и устроилась в нем в той же позе, в которой Лаура рисовала ее до этой вынужденной паузы.
– А теперь, Энн, если ты не возражаешь…
Даже не взглянув на Лауру, с горящими щеками, Энн резко повернулась и выскочила из комнаты.
Эмили вздохнула и устало улыбнулась Лауре:
– Прошу простить нас за эту маленькую сцену. Мне приходится быть терпеливой с девочкой. Джози рассказала вам, что случилось с ее матерью?
Лаура кивнула:
– Да. Это ужасно.
– Она была уже взрослой, когда все произошло, но, конечно, это был страшный шок. Я пытаюсь не забывать этого. Но с ней трудно. Она очень агрессивно настроена. Даже теперь, а ведь ей уже тридцать один. Но она искренна в своем горе от утраты. И все наши беды – это моя вина, я так считаю.
– Но она не показалась мне такой уж непримиримой. – Лаура рискнула вмешаться в монолог Эмили, убирая портрет Энн.
– Она не наговорила вам всяких ужасных вещей, деточка? – За спокойным вопросом старой дамы чувствовалось нешуточное волнение.
– Нет, ничего особенного.
У него были планы – так она сказала.
Что имела в виду Энн? И почему она так уверена, что смерть Питера связана с семейной традицией?
– Вот и хорошо. Она часто говорит, не думая. Возьмите, например, эту фразу о Питере и семейных традициях. Она прекрасно знает, что Питер не занимался делами семьи. Видимо, ей трудно примириться с тем, что распущенность послужила причиной его смерти.
Эмили печально вздохнула.
– Они были так близки с Питером.
Но она не сказала «делами семьи», Эмили. Она сказала «из-за семейной традиции вести дела». И это совершенно разные вещи.
Но Лаура лишь кивнула в ответ, занявшись портретом. Она не хотела спрашивать Эмили о том, что ей самой казалось призрачным, неуловимым. Но, хотя ее пальцы неутомимо трудились, мысли были далеко. Может быть, Энн в свое время и была потрясена смертью своей матери от рук отца, это естественно, и хотя ее резкий характер и можно объяснить пережитым шоком, это никак не объясняло ее реплику о «семейной традиции вести дела».
Интересно, она знает что-то о смерти Питера или только догадывается? И, с другой стороны, может ли убийство из ревности иметь что-то общее с делами?
Лаура перевела взгляд на Эмили. Леди Килбурн сидела, как всегда, прямо и чуть заметно улыбалась. Все-таки неужели Эмили так уверена, что все слова Энн продиктованы только ее плохим характером и Питер действительно погиб от руки разгневанной любовницы? Или «семейная традиция вести дела» могла стать причиной смерти Питера?
Лаура улыбнулась.
– Эмили, пожалуйста, поднимите немного подбородок. Да, вот так. Чуть-чуть. Прекрасно.
И девушка занялась загадочными темными глазами портретируемой.
Как и прошлый раз, Эмили около двенадцати пополудни извинилась и отправилась проверить, «все ли готово к обеду». Для Лауры это послужило еще одним доказательством того, что в этом доме хозяйство ведется идеально. Прежде чем подать гостье обед, хозяйка хотела удостовериться, что все сделано правильно. Впрочем, наверное, то же самое Эмили делала каждый день, независимо от того, были ли к обеду гости или нет. Видимо, миссис Килбурн добивалась совершенства во всем.
Думая это, Лаура озабоченно проглядывала свои наброски. Могли ли они понравиться такому человеку? Наверное, нет. Что ж, хорошо и то, что Эмили больше не просила разрешения посмотреть рисунки. Лаура надеялась, что и не попросит. А что будет, когда она начнет писать портрет? Его уже не спрячешь в папку: на всех стадиях работы портрет будет открыт для всех.
Когда Лаура со вздохом закрывала папку, она услышала несколько печальных аккордов на фортепиано. Музыкальный салон был недалеко, как она помнила, и, наверное, это играла Кэрри.
