Текст книги "Не повторяй ошибок"

Автор книги: Кей Хупер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 3

Понадобилось два часа, чтобы отыскать заброшенный колодец. И еще два, чтобы поднять наверх изуродованное, буквально расплющенное тело Линет Грейнджер.

Они приспособили несколько фонариков для освещения пространства возле колодца, куда не могли пробиться сквозь густые заросли полицейские машины с прожекторами. Это хотя бы дало возможность доктору Эдвардс проделать необходимое предварительное обследование места преступления. Его огородили плотным кордоном, внутрь которого допускались лишь немногие избранные.

– Вряд ли мы найдем что-нибудь полезное, – поделился своими соображениями Алекс с Мирандой. – Прошлой ночью опять был дождь, а я готов держать пари, что ее скинули туда еще до дождя. Отличный способ смыть к черту все улики. Наш парень далеко не дурак, своего шанса не упустит.

– Ты думаешь, это один и тот же?..

– А разве сходства кое в чем ты не заметила? – недоверчиво взглянул на нее Алекс.

– Ну, да.

– И каков вывод?

– Я считаю, что мы имеем дело с одним убийцей. Но есть и различия…

– Какие?

– Я пока не могу точно сформулировать.

Алекс дождался своего часа и обрадовался возможности выговориться.

– Линет полностью одета, а те двое других – голые, их одежда не обнаружена.

– Нет, я имела в виду другое. – Миранда наткнулась на его вопрошающий взгляд и, словно обжегшись, скорчила гримасу. – Я не могу тебе объяснить, что творится со мной. Очевидно, предчувствие…

– Твои предчувствия обычно сбываются.

– Они не выручат нас в этом деле.

Она привычным движением потерла затылок, прогоняя усталость и подступающую боль. Характерный жест, так хорошо знакомый Алексу. Он посмотрел на часы.

– Сейчас десять. Ты уже восемь часов болтаешься здесь, Рэнди. Без еды и отдыха. И я уверен, что ночью ты не спала.

– Сегодня ночью я усну. Усталость возьмет свое.

– А кто остался с Бонни? Миссис Таск?

– Она побудет до моего возвращения. Не знаю, что бы я делала без нее.

– А она без вас, – сказал Алекс. – У нее была черная полоса в жизни до вашего с Бонни переезда сюда восемь лет назад. Она овдовела и увязла по уши в долгах из-за того проходимца, за которого по глупости выскочила замуж. Он отдал концы, а в результате у нее ни семьи, ни друзей. Стремление заботиться о вас с Бонни возродило ее к жизни.

– Если дело обстоит так, то она расплатилась со мной за это с лихвой. Мне стыдно, что я бесцеремонно пользуюсь ее добротой и так распоряжаюсь ее свободным временем.

– Оно ей не нужно. Как и тебе, когда ты окунаешься в дело вроде теперешнего.

Миранда согласно кивнула. Впрочем, «горела» она на работе только последние два месяца. Раньше все было по-другому и она вела достаточно размеренный образ жизни.

До того, как убийца объявился в Гладстоуне.

До того, как к ней вернулись ее видения.

До того, как Бишоп вновь вторгся в ее жизнь.

Борясь с искушением следить только за ним, она специально сосредоточила внимание на манипуляциях доктора Эдвардс. Та жестом подозвала к себе коллег. Алекс и Миранда присоединились к ней. Все собрались в тесный кружок.

– Я готова сделать предварительный доклад, шериф, – отрывисто заговорила Шарон Эдвардс. – Позже я соберу, конечно, больше информации, но…

– Мы слушаем вас, доктор, – сказала Миранда.

– Смерть наступила, предположительно, от двенадцати до двадцати четырех часов назад. Положение тела указывает на то, что оно было сброшено в колодец через два-три часа после наступления смерти, но определенно до того, как началось трупное окоченение. При таких низких температурах, как в вашем районе, разумеется, окоченение могло задержаться на некоторое время.

– Продолжайте, пожалуйста, – подстегнула ее Миранда.

– Не наблюдается внешних признаков изнасилования или иных сексуальных домогательств. Никаких ранений, полученных в борьбе. Ничего под ногтями. Девушка была жестоко избита тупым деревянным предметом, возможно, бейсбольной битой. По моему мнению, причиной смерти стали внутренние повреждения, полученные от побоев. Тело было полностью обескровлено, причем явно намеренно, субъектом или субъектами, которые знали, что делают.

– Значит, среди нас разгуливают мастера, специализирующиеся на откачивании крови? Вы это хотите сказать? – вмешался Алекс. – Если речь идет о вампирах, то я…

Эдвардс осуждающе покачала головой, но удержалась от усмешки.

– Сотрудники похоронных бюро, врачи, даже ветеринары в этом разбираются. Но тут дело не в знании методов. Так просто, в чистом поле, эту операцию не проведешь. Требуется подходящее помещение и оборудование.

– Проточная вода, – вставила Миранда. – Трубопровод. Дренаж. Контейнеры для крови, если он ее сохраняет.

– Совершенно верно, – выступил со своим словом Алекс. – Он мог вычитать из книг о такой процедуре и проделать работу профессионально, но наверняка это заняло у него массу времени, да и требуется место, где бы его не прерывали и никто бы за ним не подглядел.

– О'кей, – прервала его речь Миранда и обратилась к эксперту: – И вы убеждены, что девушка ему не сопротивлялась? Никаких царапин и ран, полученных в схватке? Ничего под ногтями? Ее не связывали, не держали в наручниках? Она просто, без борьбы, позволила кому-то забить ее до смерти?

– Я сомневаюсь, что она отдавала себе отчет в том, что происходит. Токсический анализ выявит истину, но и сейчас я почти уверена, что ее довели, применяя наркотики, до состояния комы, прежде чем убили.

– Ого! – заметил Алекс и глянул на Миранду. – Это многое объясняет.

– Мы еще не видели детальных отчетов по двум другим случаям, – напомнил Бишоп.

Это замечание выглядело как констатация факта, но Миранда восприняла его как вопрос, обращенный к ней, и решила ответить:

– Мы ничего не знаем про Адама Рамсея, но токсический анализ Керри Ингрэм негативен, и все указывает на то, что она была в сознании во время мучений, выпавших на ее долю. Наш медицинский эксперт считает, что ее время от времени душили так, что она теряла сознание, а потом позволяли очнуться. Удар по голове в конце концов убил ее.

– Если так было, то ваш парень – редкостный изверг. – Агент Харт невольно поежился.

Алексу тоже стало не по себе.

– Аминь, – прошептал он.

Эдвардс продолжила деловито:

– Я хочу провести тест останков Рамсея. Мы бы сразу же выяснили, применялись ли к нему наркотики.

– Вы ничего не сказали насчет глаз жертвы, – сказала Миранда.

– Они удалены, как вы сами могли заметить. И опять же кем-то, кто явно набил руку в этом деле.

– То есть…

– То есть субъектом, знающим процедуру. Глаза не вырваны и не выдавлены из глазниц. Они аккуратно удалены без повреждений обрамляющей ткани.

– Я не возглавляю расследование, моя должность скромнее, – произнес Алекс, многозначительно глядя на Бишопа. – Но мне этот факт представляется весьма важным.

– Может быть, – откликнулся Бишоп бесстрастно, как бы не замечая колкости. – Ослепляя свою жертву и все же оставляя ее лицо в основном неповрежденным, преступник как бы сообщает нам, что жертва была с ним знакома и что он испытывал к ней некие чувства, возможно, даже привязанность. Он извлек ее глаза потому, что она видела его, и, вероятно, чем-то накрыл ей лицо, когда наносил побои, с целью представить ее безымянным и безликим объектом.

– Я удовлетворен вашим ответом, мистер, – пробормотал Алекс, готовый даже извиниться за свою настырность, но маленький этот инцидент, казалось, другими остался не замеченным.

– А зачем он забрал у нее кровь? – спросила Миранда. – И у Керри Ингрэм. И у третьей жертвы, наверное, тоже? Что это означает?

– Ритуальные мотивы или тяга к каннибализму, вернее всего. Особого рода навязчивая идея, – ответил Бишоп. – Берусь утверждать, что кровь играет важную роль в спектакле, который он для себя устраивает. Пьет ли он кровь, или использует как-то иначе, или никак не использует, все равно она ему нужна. Скорее всего, он так настроил свою психику, что уверовал в необходимость получать ее от жертв.

– Тогда, может быть, и глаза Линет ему понадобились для какого-нибудь обряда, – предположила Миранда.

– И это возможно, – согласился Бишоп. – Но сейчас пока недостаточно информации, чтобы делать выводы.

– Я бы хотел заняться своей работой, – вмешался кстати или некстати Харт. – Вы разве не заметили, что чертовски похолодало? Предлагаю упаковать тело и отправить его в лабораторию, чтобы мы с доктором Эдвардс имели все необходимое.

– Наша лаборатория, – сообщил Алекс, – это морг при окружной больнице. Вряд ли там найдутся пиявки, чтобы поставить их нашему покойнику.

Доктор Эдвардс улыбнулась шутке.

– Работа в полевых условиях приучила быть предусмотрительной. Я всегда выезжаю на место с собственными инструментами и оборудованием, – сказала она.

– Мудро, – произнес Алекс одобрительно.

– Катафалк, который мы арендуем для транспортировки тел, в вашем распоряжении, – сказала Миранда, не заметив двусмысленности подобного предложения, но доктор Эдвардс восприняла его спокойно.

– Спасибо, шериф.

Эдвардс и Харт удалились, а Бишоп остался. Его молчаливое присутствие не лучшим образом действовало на шерифа и ее помощника.

– Рэнди, отправляйся домой и поспи немного, – шепнул Алекс. – Сегодня был чертовски трудный день, и завтрашний будет не легче.

Миранда отрицательно покачала головой:

– Я еще должна сообщить Терезе Грейнджер о ее дочери, прежде чем какая-нибудь добрая душа не ляпнет ей сгоряча, расписав все в подробностях.

Алекс сочувственно вздохнул.

– Можно вас на пару слов, шериф? – сухо обратился к ней Бишоп.

Она неохотно сделала шаг в его сторону – лишь один шаг, чтобы дистанция между ними сохранилась.

– Миранда, я хочу предупредить тебя, что участие моей команды только в том случае принесет вам пользу, если ей дадут возможность заниматься своим делом.

– Разве им кто-то мешает?

– Ты.

Миранда собралась возразить, но Бишоп пресек ее попытку.

– Ты зажала нас в стальной капкан с момента, как мы появились. И хоть прошло восемь лет и многое должно было измениться, ты по-прежнему верна себе. Ты блокируешь их, Миранда. Они не в состоянии уловить ни одного сигнала – ни от трупа, ни из пространства, пока ты болтаешься рядом, черт тебя побери.

– Но ты, по-моему, не испытываешь никаких затруднений. – Она решила больше не уклоняться и выдержать взгляд его бесцветных, но цепких, как у часового, охраняющего важный пост, глаз, не доставить ему удовольствия от ощущения власти над ней, от знания того, что он все еще способен проникнуть ей под кожу, если не в мозг.

Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы сдержаться и не влепить ему пощечину. Произнести хоть что-то она была не в силах – у нее словно отнялся язык.

Очевидно, паралич охватил только ее, потому что его речь лилась без запинки:

– Позволь нам делать то, ради чего мы прибыли. А ты, Миранда, делай то, что тебе положено. Пойди и скажи матери этой девочки, что ее дочь больше домой не придет. А потом отдохни. Утром все начнем на свежую голову.

Она по-прежнему молчала, но теперь уже не из-за внезапного приступа немоты, а из опасения, что одно лишь сказанное ею слово пробьет брешь в плотине молчания. Хлынет поток слов о предательстве, о бесчестном обмане, о душевной ране, о боли потери, о тоске и ярости. И поэтому она не проронила ни слова, а молча отвернулась и направилась к своему джипу. Пусть Бишоп потрудится объяснить Алексу и своим коллегам, почему она удалилась, не попрощавшись. Миранда была уверена, что он найдет, что им сказать.

– Господи! У нас появился серийный убийца? – Мэр был в ужасе.

Джон Макбрайд занял ее место за письменным столом шерифа, и Миранде пришлось довольствоваться стулом для посетителей. Миранда заскочила в свой кабинет всего на пять минут, как она рассчитывала, по дороге домой после тягостного визита к Терезе Грейнджер, но Макбрайд уже ждал ее там, и пять минут уже растянулись на двадцать.

– Мы еще не знаем этого точно, – терпеливо втолковывала она ему.

– После трех убийств? Три трупа, и все – подростки. Как это еще назвать?

– Серийные убийцы в протоколах ФБР в ходе расследования обычно именуются «чужие убийцы», так как они редко завязывают предварительные контакты со своими жертвами или заранее собирают о них сведения. Я считаю, что для нашего дела такой термин не подходит. Судя по состоянию найденных нами тел, я предполагаю, что выездная группа классифицирует наш случай как убийства, совершенные в ритуальных целях.

Потрясенный Макбрайд совсем сник. В обычной обстановке он выглядел весьма представительным мужчиной с привлекательной внешностью, но в результате переживаний и нервного напряжения за последние три недели у него появились черные круги под глазами, мэр осунулся и исхудал так, что пиджак болтался на нем.

– Ритуальные убийства?! – воскликнул он. – Ты хочешь сказать, что мы имеем дело с сатанизмом и с прочей оккультной пакостью?

– Не знаю, Джон, – пожала плечами Миранда. – Но если ты вообразил закутанные в черное фигуры, пляшущие у костра в лесу в полнолуние, то это не так. У нас завелся убийца-одиночка, и какие бы ни были у него мотивы для преступления, какой бы безумной манией он ни страдал и какому бы мерзкому божеству ни служил, я убеждена, что он действовал без сообщников.

– От этого мне не легче, черт побери! Он и в одиночку смог наделать столько вреда и окунуть меня в дерьмо с головой. – Макбрайд на какой-то момент погрузился в печальное раздумье и высидел, словно курица цыпленка, спасительное открытие: – Это непременно должен быть чужак. Он, конечно, не проживает в Гладстоуне, а лишь…

– …захаживает к нам поохотиться, – закончила за него фразу Миранда. – Возможно, и так. И теперь, ссылаясь на три совершенных в городе убийства, мы обязаны обратиться в органы полиции соседних графств с просьбой перетрясти их нераскрытые дела на предмет сходных убийств.

– Значит, огласка, – простонал Макбрайд.

Миранда решила сегодня больше не вступать с мэром в спор. Что-то доказывать ему было бессмысленно. Со вздохом она поднялась со стула.

– Давай, Джон, не будем взваливать на себя лишние заботы. Мы сделаем все, что можем, чтобы избежать огласки. К тому же если эти кудесники из ФБР подтвердят свою репутацию, то очень скоро преступление будет раскрыто, а убийца очутится в тюремной камере.

– А если они не так хороши, как о них говорят? – Мэр тоже поднялся с мрачным видом, нахмурив брови. – Мне уже звонили за вечер с дюжину раз. Паника распространяется по городу быстрее, чем лесной пожар.

– Тогда нам надо успокоить горожан, Джон. Порекомендуем населению принять меры предосторожности… в разумных пределах. И убедим людей, что все ресурсы брошены на поимку убийцы.

– И постараемся сделать так, чтобы эти ребята работали у всех на виду, – подхватил мэр.

Миранда знала, что Макбрайд готов публично переложить ответственность за раскрытие преступления на широкие плечи ФБР и, следовательно, в будущем отдать всю славу пришлым экспертам. Это почти не задевало самолюбия Миранды, но будь она проклята, если допустит, чтобы ее люди лишились того, что заслужили своим усердным трудом.

Впрочем, сейчас она решила не заострять на этом внимания и произнесла с некоторой долей иронии:

– Об этом не беспокойся, Джон. Они и сами по себе – заметная публика. К тому же у нас в городе только один мотель, и расположен он на главной улице, постояльцев обычно раз, два и обчелся. И без нашего старания все обратят на них внимание и будут пялить на них глаза.

– Да, пожалуй, – буркнул мэр, соглашаясь с ней. – Но и ты, Рэнди, следи за ними в оба и постоянно держи меня в курсе дела.

– Ежедневно мой рапорт будет лежать на вашем столе.

Мэр предпочел бы ежедневные личные встречи наедине, но остерегся просить об этом, а лишь предложил:

– Позволь подбросить тебя до дому. Ты измоталась, а я припарковался прямо у входа.

– Как и я, – сказала Миранда. – Так что у тебя нет никаких преимуществ и я ничего не выиграю, согласившись на твое предложение. К тому же моя машина мне понадобится с самого утра, и пусть лучше она стоит у дома. Но все равно спасибо, Джон. Ты очень любезен.

– Когда-нибудь, и я надеюсь, скоро, ты все-таки скажешь мне не «нет», а «да», – заявил Макбрайд, впрочем, без особой уверенности в голосе.

– Спокойной ночи, Джон, – сказала Миранда, словно не слыша его последних слов.

«Синяя птичка» свила себе убогое гнездышко. К такому весьма обоснованному мнению пришел Бишоп, обследовав вместе с коллегами свое будущее пристанище.

Никакое «генеральное обновление», которое, по словам владельца и менеджера в одном лице, затевается в ближайшее время, не вознесло бы его жалкий мотель на другой уровень комфорта и уюта. Даже поесть здесь можно было только в ресторане по соседству (который, кстати, закрывался в девять), а желающие что-то перекусить позже должны были довольствоваться допотопным торговым автоматом в холле на первом этаже. Зато, по крайней мере, в номерах было чисто.

Уже перевалило за полночь, и Бишоп заставлял себя уснуть, чтобы быть в форме к раннему старту, но что-то словно заклинило в налаженном механизме. Он встал с кровати, казавшейся ему неудобной, распаковал портативный компьютер и водрузил его на маленький шаткий столик у окна. Соединившись со штаб-квартирой в Куантико, он перекачал на свой компьютер несколько потенциально полезных файлов, что обычно делал загодя, еще до своего выхода на сцену. В этом деле он почему-то пренебрег подготовкой, и вот теперь…

Он отвернулся от экрана и стал пристально всматриваться в невыразительную литографию на стене. Но видел он совсем иное…

За прошедшие восемь лет Миранда изменилась. То, что она по-прежнему осталась чарующе миловидной, не должно было его удивить. Он, конечно, был к этому готов. Он как бы зацементировал свои чувства, отгородился от нее стеной. Или он только думал, что подготовился к встрече, а на самом деле явился на нее безоружным? Девушка, которую он помнил, несшая в себе ослепительный свет, повзрослев, не утратила его, не померкла, а превратилась в женщину удивительной красоты и редких способностей.

И обрела еще защитный панцирь, экранирующий ее излучение.

Ее полные жизни голубые глаза уже не вспыхивали веселым огнем с такой готовностью, как прежде. И в них теперь угадывалась глубина, где прятались ее собственные мысли. Ее красивое лицо выражало лишь то, что она позволяла ему выражать, а ее стройное тело исполнилось плавной грации. Ее манера говорить стала размеренной, взвешенной, неторопливой, и трудно было представить, как этот голос когда-то трепетал от обиды и боли, дрожал в гневе.

«Ты жестокий, бессердечный мерзавец. Ты используешь себе во благо все и всех, а потом бросаешь за ненадобностью, выжав все соки».

Он подумал, что сейчас в ситуации, сходной с той, Миранда запросто пристрелила бы его.

Но те обстоятельства никогда не повторятся.

И он дважды не совершит одну и ту же ошибку.

Нет. Нынешняя Миранда, женщина, с которой он встретился сегодня, после унесенных временным потоком восьми лет его и ее жизни, уже не была прежней – юной и наивной. Она усовершенствовала свой метод контроля над собой, сгладила свой неуравновешенный характер, научилась не только защищать себя, но и укрывать таким же защитным полем других. Он не сомневался, что причиной тому была Бонни.

Человеческий мозг – замечательный инструмент, а сила воли человека вообще может творить чудеса. Миранде нужно было оберегать Бонни, и в отчаянии от собственного, пусть кажущегося, бессилия она стала оттачивать свои неординарные способности. Интересно, догадывается ли она, насколько велики ее возможности? В этом заключалась непредвиденная сложность. Бишоп был уверен, что в состоянии взломать ее оборону обычным прикосновением, в конце концов, его, по выражению Миранды, «паучий разум» мог проникать сквозь любые доспехи. Но все же сила, обретенная Мирандой за прошедшие годы, озадачивала его. Все говорило о том, что Миранда ничего не сделает против своей воли, не отдаст ни одной частицы своей души и разума во власть другому человеку.

Если же он силой проложит себе путь через ее защитные преграды, то, несомненно, битва будет жестокой и ему, возможно, придется уничтожить, расплавить ее панцирь, превратив тем самым Миранду в слабое, легкоранимое существо.

Бишопу наконец надоело разглядывать блеклую литографию, и он закрыл глаза. Сколько он на протяжении восьми лет потратил усилий, чтобы отыскать Миранду, обманывая себя ложными надеждами на то, что раны, нанесенные им юной девушке, залечатся быстро, едва он встретится к ней лицом к лицу и заговорит. И еще он питал иллюзию, что боль и обида со временем потеряют остроту и это облегчит примирение.

Но, как оказалось, заслужить прощение Миранды трудно, если вообще возможно.

То, что он сделал когда-то, уже нельзя изменить, мертвых не возвратишь к жизни. За это он не ждал от нее прощения, потому что сам не мог себя простить. Но он рассчитывал хотя бы объясниться с Мирандой начистоту, убрать преграды, разделявшие их.

Причем добиться этого любой ценой.

Миранда, придя домой, выложила сестре и миссис Таск все последние новости, но в предельно сжатой форме. Тело Линет Грейнджер найдено – вот и все, что им следовало знать, по крайней мере, изданное время.

Бонни не удивилась сообщению. Миранда сказала ей накануне, что отправляется на озеро и убеждена в том, что там и обнаружится тело. Зато миссис Таск ужаснулась. Она до сих пор постоянно твердила, что «эта девица Грейнджер» просто сбежала из дома и в любой день может вернуться.

Как и все в городе, она не хотела верить, что чудовище прячется где-то неподалеку. Чудовище в человеческом облике.

– Бедная Тереза, – тихо приговаривала миссис Таск, напяливая на себя в передней пальто. – Бедная Тереза. Вы ей сообщили?

– Да. И вызвали ее сестру побыть с ней.

– Она была трезвой?

– Да, насколько я могу судить. Она ни капли не берет в рот с тех пор, как, проспавшись после пьянки, узнала, что Линет исчезла. Конечно, жаль, что она запоздала с благим решением.

– Я что-нибудь занесу ей завтра утром к завтраку. – Как и большинство людей ее поколения, миссис Таск свято верила, что душевные раны надо исцелять чем-нибудь вкусненьким.

– Убеждена, что она это оценит, – подбодрила ее Миранда, зная наверняка, что миссис Таск будет не одинока. Сердобольные соседи явятся с разной снедью, чтобы попытаться заполнить этим страшную пустоту, образовавшуюся в сердце матери после гибели ребенка.

Миссис Таск, уже собравшись полностью, с сумочкой под мышкой, сокрушенно покачивала головой:

– Бедная, бедная… Потерять свое дитя…

Бонни дождалась, когда она наконец ушла, и обратилась к Миранде:

– Одна из приятельниц миссис Таск позвонила сюда и сказала, что прибыли агенты ФБР. Это правда?

Миранда кивнула.

– И что? Он среди них?

– Всего их трое. Разумеется, он главный.

Бонни обеспокоенно взглянула на сестру:

– Ты с ним разговаривала?

– Только по делу. Он профессионал. Я тоже.

– Но он тебя помнит.

– Разумеется.

«Слишком хорошо помнит, черт побери».

– Ты рассказала ему о том, что видела!

– Нет. Нет, конечно, нет! Ему не нужно знать об этом. Сейчас не нужно. Может быть, позже.

Помолчав, Бонни сказала:

– Почему бы гебе не переодеться и не принять душ, пока я разогрею ужин?

– Я не очень голодна.

– Ты должна поесть, Рэнди.

Миранда слишком устала, чтобы вступать в спор. Она поднялась наверх, пустила горячий душ и долго-долго простояла под ним, снимая с себя напряжение и избавляясь от трупного зловония. Душ принес облегчение, во всяком случае, физическое. Когда она в халате и в домашних туфлях вернулась в кухню и учуяла запах жаркого, у нее проснулся аппетит.

Машинально она потянулась за чашкой с кофе, но обнаружила там молоко.

– Меньше всего тебе сегодня нужно глотать лишний кофеин, – заявила Бонни.

И опять Миранда не стала спорить. Она выпила молоко и съела жаркое, не ощутив вкуса, и все думала о том, как долго она еще сможет откладывать разговор, который ее сестра, без сомнения, желает завести.

– Бишоп сильно изменился?

Вот и началось.

– Постарел. Мы все стали старше.

– Он выглядит как-то иначе?

– Да нет… Я бы не сказала.

– Он женат?

Вопрос был неожиданным и застал Миранду врасплох.

– Нет, – ответила она не задумываясь, потом поправилась: – Я не знаю. Кольца он не носит.

– И ты не беседовала с ним на личные темы?

– Нет, – сказала Миранда и повторила уверенно: – Мы не касались личных тем.

– Потому что вы оба были закрыты!

– Потому что нам нечего обсуждать и нет повода заводить подобные разговоры, – обрезала ее Миранда. – Он здесь по делу, вот и все.

– Может ли он по-прежнему…

– Что?

– Проникать, даже если ты закрылась!

– Не знаю.

– Но…

– Мы не касались друг друга, – поспешила заверить сестру Миранда.

– Даже случайно?

– Нет.

Бонни нахмурилась:

– Ты должна это выяснить, Рэнди. Если он не может входить, то он и не сможет помочь тебе, когда придет время.

– Я знаю.

Бонни поколебалась, потом все же осторожно произнесла:

– Если он не может войти, ты должна впустить его.

– Это я тоже знаю.

– А на это ты способна?

– Ты же сказала, что я должна. Этого достаточно.

Бонни закусила губу, размышляя.

– Я помню, ты говорила, что наш отъезд ничего не изменит, но…

– Если бы даже мы могли исчезнуть отсюда, то сейчас уже все равно поздно.

Бонни не спросила почему. Все и так было ясно.

Потому что Бишоп уже здесь. Потому что события раскрутились и их уже не остановить, пока не наступит неизбежный конец.