Текст книги "Когда самое ценное остается в мечтах"

Автор книги: Кевин Кертис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 2

Будильник звенел уже двадцать секунд, но Горди Дениелс открыл глаза лишь на двадцать третью. Доброе утро. Теперь тело болело не только от побоев, но и от бесполезной беготни по площадке. Горди повернулся на бок, нажал «отменить» и снова лег на спину. Вставать с кровати, как и бросать курить, нужно постепенно. Здесь главное – почувствовать грань: залежишься чуть дольше – жди в гости маму.

Горди взял в руки телефон и принялся проверять уведомления. Закрыл несколько напоминаний зайти побросать птичек, убраться на ферме или угадать дебильное слово. Наверно, у каждого в смартфоне есть игры слишком хреновые, чтобы тратить на них время, но и не настолько отвратные, чтобы просто их удалить. Потом Горди зашел во все установленные мессенджеры и убедился, что вчерашнее письмо от Уилла – исключение, и он по-прежнему никому не сдался.

Пожалуй, кроме еще одного человека. Лилиан прокричала с нижнего этажа:

– Го-о-о-о-рди! Просыпайся, дорогой, я жду тебя внизу.

Горди нахмурился. Мать не назвала его полным именем «Гордон», которое он терпеть не мог. «Видимо, она подготовила что-то приятное. Ну или окончательно тронулась».

– Да, мам, сейчас приду! – прокричал он в ответ.

Любопытство заставило Горди быстро спрыгнуть с кровати. Естественно, он сразу же ощутил головокружение, покачнулся и едва не свалился на пол. Случись такое, Горди получил бы все основания заявить: «Я сегодня не пойду в школу». И причин для радости здесь немного, ведь отказываться от привычного образа жизни из-за банды хулиганов – проверенный способ получить рецепт на антидепрессанты.

Спускаясь по ступеням, он увидел, как мама стоит на кухне и разливает чай. На столе в гостиной лежали блины с кленовым сиропом. Если это не повод усомниться, что ты сейчас не спишь, то его в принципе не существует.

– Блины из рисовой муки – они не такие калорийные, – успокоила сына (а скорее, саму себя) Лилиан. – Ну а сироп… постарайся особо на него не налегать. Взяла на пробу по акции, подумала, почему бы и нет.

«Потому что твои платья похожи на чехол для автомобиля, и тебя это бесит», – подумал Горди и с трудом сдержался, чтобы не произнести это вслух.

– Вау, здорово! – воскликнул Горди с искренней радостью и поспешил сесть за стол.

Дениелсы почти всегда ели на завтрак обезжиренный творог с сухофруктами. Это была своего рода «тошнотная традиция», ведь ничего кроме рвоты нормальному человеку такое меню подарить не может. Мало-мальски вкусная и съедобная пища подавалась на стол только в день рождения Горди, День благодарения и Рождество. Теперь же Лилиан добавила в список «День после того, как ты получил по роже». И это, пожалуй, самое верное из всех ее родительских решений за тринадцать лет.

– Как тебе спалось? – спросила мама и поставила чашку горячего чая рядом с сыном. Сама она села напротив, без еды.

– Да нормально, – сказал Горди и, как это с ним иногда бывает, не соврал. Конечно, он не слюнявил подушку уже через минуту после «отбоя», но и не крутился часами подобно забытой сосиске на электрическом вертеле. У спорта есть несомненный плюс – он помогает устать.

– Ничего не болит? Как твой глаз?

Горди уплетал блины и не спешил отвечать. Он и в обычной ситуации не захотел бы «мило беседовать» с мамой. Не говоря уже о том, когда ему мешают пожрать.

– Гордон?

А вот и полное имя. Ненадолго же ее хватило.

– Все о’кей, – пробубнил Горди и вылил целую лужу сиропа в тарелку.

– Если хочешь, я могу отвезти тебя сегодня в школу. Я понимаю, что тебе не очень нравится ездить туда со мной…

– Не надо! – поспешно оборвал ее Горди и чуть не подавился. – То есть, спасибо, но я поеду… на автобусе.

– Уверен? Мне кажется, для тебя будет лучше…

– Не надо, правда. Я нормально себя чувствую. – Все это он говорил с гигантским отеком на правом глазу – Митч приложился как следует. Ребята в автобусе обязательно будут пялиться. Однако альтернатив здесь быть не может. Ведь в мире Горди Дениелса приехать в школу на маминой тачке – поступок, равносильный самоубийству.

– Хорошо, дело твое. Только пообещай, что позвонишь, как доберешься. Никаких смс – позвони!

– Угу…

Горди доел свой «праздничный» завтрак и поднялся обратно к себе. Сначала заскочил в ванную, потом проверил портфель – учебники и тетрадки на месте. Домашка, конечно же, не сделана. Он надел клетчатую рубашку с длинным рукавом, немного мятую, но зато без единой дырки. Напялил мешковатые брюки, чтобы прикрыть изодранные коленки.

Стоило Горди подойти к зеркалу и оценить свой внешний вид, его сердце забилось быстрее. Выглядел он как бездомный, отобравший одежду в дикой схватке то ли с таким же бездомным, то ли с медведем. У которого почему-то была с собой одежда. Даже на Хэллоуин такой вид – это перебор.

– Поторопись, дорогой! – снова донесся голос Лилиан.

До прибытия автобуса на Оукмилл-стрит оставалось чуть больше десяти минут. За это время Горди должен был решить: подохнуть от стыда прямо за партой или забить на среднее образование. Ребята будут над ним ржать, кто-то обязательно будет показывать пальцем, учителя пристанут с вопросами. А, не дай бог, наткнешься на школьного психолога – и вовсе затащит к себе в берлогу самоанализа…

– Гордон, спускайся!

Девочки будут считать его неудачником. Ему придется избегать встречи с Мэттью. Никто не захочет с ним больше общаться, кроме Уилла с его долбаным докладом.

«Черт!» – поток доводов резко остановился. Да-да, вчера Горди угораздило согласиться прийти к Уиллу и позаниматься. Вот же зубрила удивится, когда узнает, что его новый напарник решил устроить себе выходной посреди недели.

Неожиданно мозг выдал умную мысль: «Дружба с ботаником может спасти от перевода в коррекционный класс». Горди, конечно, понимал, что он не самый смышленый ребенок в Мак-Кинли. Но и в ряд с теми, кто с трудом умел читать и писать, вставать он не хотел. По правде, попасть туда ему совершенно не грозило. Хотя Лилиан убеждала сына в обратном.

– Иди скорее, а то опоздаешь. Я собрала тебе ланч!

– Да иду я, мам!

Горди спустился. Лилиан стояла у входной двери и держала в руках красный ланчбокс. Раньше на нем был нарисован логотип супермена, но Горди соскоблил его вилкой, как только перешел в шестой класс. Внутри не было ничего хорошего: банан, яблоко, клюквенный морс и сэндвич с яйцом и салатом. К счастью, ближе к обеденному перерыву даже такая еда кажется гораздо вкуснее.

– Удачи, дорогой, береги себя. Про звонок помнишь? – спросила Лилиан, как только ее сын схватил ланчбокс и попытался молча проскочить в дверь.

– Да помню я все, помню, – отмахнулся Горди, уже повернувшись спиной. Он побежал на остановку, игнорируя боль. Не из-за того, что опаздывал – просто ему хотелось поскорее свалить подальше от мамы.

***

На остановке никого не было. На Оукмилл-стрит он всегда ждал автобус один. Солнце предательски слепило глаза, а кепки Горди не любил: в них его уши выглядели как минимум в полтора раза больше. Такое никому не понравится. Он прислонился к столбу электропередачи, ведь других источников тени поблизости не было. Небольшой плюс полноты: когда ты стоишь за столбом, тебя видно, и водитель не проедет мимо остановки. Хотя в других ситуациях, конечно, плюсов маловато.

Свою первую поездку на автобусе Горди помнил прекрасно. Он был единственным, кому удалось сохранить соседнее сиденье пустым. Для этого даже не пришлось ничего делать: ни ставить портфель, ни сидеть посередине, ни кричать всем, что место занято для лучшего друга. Достаточно было просто быть Горди Дениелсом. Со временем к нему стали иногда подсаживаться: очень осторожно, на самый край. Сам он, естественно, ни к кому бы не подсел даже на спор.

Горди уже пересчитал все камешки в асфальте, когда желтая развалюха наконец-то приехала.

Двери открылись, и за ними показался водитель – его звали Тайлер Маккгил. На нем была растянутая майка с символикой группы Guns N’ Roses. Несмотря на обилие черепов на одежде и пирсинг, он был не из тех, кого хотелось сразу забрызгать перцовкой при встрече. При желании с ним можно было круто пообщаться, а при выходе даже отбить «пять». Горди видел такое несколько раз, но попробовать не решался – будто речь шла о курении на заднем дворе школы.

Чего Тайлер не любил, так это прожигать время впустую. Опоздал – останешься в пролете. Исключение он делал для тех, кто бежал за автобусом, успевая при этом подавать сигнал рукой. Маккгил реагировал, если все в автобусе ржали и тыкали пальцами в окно.

– Здоро́во, – бросил Тайлер и тут же положил палец на кнопку «закрыть».

– Привет, – робко ответил Горди и зашел внутрь, опустив голову.

Сердце подсказывало приготовиться к худшему. «Эй, Дениелс, ну у тебя и рожа», «Подрался за гамбургер, жиртрес?», «Тебя кто так отдубасил, твоя младшая сестра?» – лишь малая часть того, что можно было услышать. Горди хоть и проводил много времени в интернете среди бессмысленного троллинга, но все оскорбления принимал близко к сердцу. Он понятия не имел, как себя вести, когда тебя высмеивает целая толпа. Все варианты в голове подходили только для бурных вечерних фантазий. В реальной жизни Горди мог разве что свалиться в обморок.

Пройдя несколько шагов, он почувствовал что-то неладное. Никто ему ничего не сказал. Ни единого слова. Если бы он поднял голову, то заметил бы, что на него и не смотрит никто. Всем плевать. Братья Чарли и Дональд Хадсоны играли в карты, Саманта с кем-то переписывалась по телефону, Грэг спал головой на портфеле, а его друг Остин смотрел стрим по Hearthstone и по-идиотски хихикал. Свободных сидений было полно. Горди дошел до середины салона и занял место у окна.

На следующих остановках заходили ребята, которым Горди Дениелс тоже был интересен не больше проблемы безработицы в Конго. «Все как всегда, как будто ничего и не произошло», – подумал он. Вскоре у него даже закралась мысль, что в оставшуюся часть пути можно расслабиться, откинуться на спинку кресла и послушать в наушниках музыку. Но Тайлер затормозил на Грейхил-стрит, и в автобус зашел Уилл Чедвик.

На нем была футболка с воротником, очки с толстыми стеклами и серые шорты с кучей карманов. Прямо на ходу Уилл использовал свой ингалятор от астмы и, заметив Горди, сразу направился к нему.

– Привет, Горди! – поздоровался он и сел рядом. Уилл говорил довольно громко, чем слегка привлек внимание других ребят.

– Да тише ты… Привет.

– Мы от кого-то прячемся? – спросил Уилл с озорной улыбкой.

– Голова болит, – ответил Горди и тут же пожалел об этом.

Уилл немного наклонился вперед, чтобы проверить, не обманывает ли его зрение.

– Хм… Вижу, вчера у тебя выдался нелегкий денек. – Для бо́льших слов поддержки они были недостаточно близки.

– Да все нормально.

– Если хочешь, зайди к мисс Госвелл перед уроками. Она обработает твои ссадины.

– Я же сказал, все норм.

Горди отвернулся и стал пялиться на мелькающие в окне деревья. Его подмышки вспотели, и по телу прошло легкое раздражение.

Уилл призадумался. Перед ним стояла дилемма: продолжить попытки наладить контакт или все-таки заткнуться. Он, как и Горди, не особо общался со сверстниками. Да и вообще с кем-либо, кроме учителей и родителей. Обычно он, как и подобает зубрилам, всю работу выполнял в одиночку. И поэтому, когда мистер Патерсон сказал на уроке: «выступление делать только в парах», Уилл чуть не подавился своими M&M’s. Перед тем, как обратиться к Горди, он получил три отказа.

– Ничего, что я тебе вчера написал? Садиться за домашку лучше заранее. Мой отец говорит, что работу нельзя откладывать на последний день. Так и результат будет не очень, и ты потратишь кучу лишних нервов и сил. Я готов распределить задание, если хочешь…

– Мы еще даже не выбрали тему, – оборвал его Горди.

– Вообще-то, выбрали! Вернее, это сделал я, чтобы забрать самое интересное.

«Что может быть интересного в истории…»

– Мы расскажем про Израэля Патнэма! – гордо заявил Уилл и так посмотрел на Горди, словно ожидал увидеть несказанный восторг.

– Это президент такой был?

– Нет… Ты чего, это же наш генерал армии времен Войны за независимость.

– А-а, ну ладно, – устало проговорил Горди. – Круто.

Решив, что на большее его общительности не хватит, Уилл достал из сумки планшет и запустил Fortnite.

***

Среднюю школу Мак-Кинли построили на пустыре в начале восьмидесятых в рамках развития отдаленных районов Харпер-Гроув. Молодые семьи тогда получили бесплатную землю вдали от центра города, и их требовалось обеспечить инфраструктурой. Увы, многие проекты так и остались на бумаге. Мэрия вдруг решила, что парки, аллеи и скверы не так уж и нужны, а деньги можно потратить иначе. Вышло настолько «иначе», что вскоре возбудили уголовное дело.

На территории школы было три корпуса – везде по одному этажу, чтобы в час икс все могли дружно покинуть здание через окно. И если раньше речь шла в основном о пожарах, то в двадцать первом веке стало понятно, что наклеенный на двери знак перечеркнутого пистолета не гарантирует, что однажды в нее никто не войдет с ружьем наперевес.

Над главным входом висел плакат «Дом победителей чемпионата штата по математике». Он уже слегка выцвел, и поэтому директор Мунс не находил себе места, пытаясь воспитать новые таланты. И конкурс по физике устраивал с призовым фондом в сто долларов, и экскурсию оплатил в местный музей поездов – но все было настолько бесполезно, что он уже задумывался о возрождении футбольной команды. Придется закупить гору инвентаря – прощай, прибавка к зарплате. Зато на детских турнирах играть толком никто не умеет, и даже самое бездарное сборище при доле везения способно взять кубок штата.

Горди вышел из автобуса вслед за Уиллом, когда все остальные уже были на улице. Тайлер прокричал на прощание: «Не косячьте, ребята!», и Горди, сам того не ожидая, рефлекторно ответил: «Спасибо». Водитель улыбнулся.

Этого никто не увидел.

Уилл немного отстал, чтобы в очередной раз сунуть в рот ингалятор, и Горди воспользовался моментом и немного ускорил шаг. Ему хотелось успеть зайти в кабинет не в компании ботаника. Ведь в его понимании именно зубрилы оседали на низшем уровне школьной иерархии.

Оказавшись в коридоре, Горди собирался действовать по давно отработанной схеме: не приближаться к толпе, не смотреть никому в глаза, не здороваться первым (даже когда перед ним препод). Если бы все ребята придерживались данной тактики, то клуб защитников природы наконец бы закрыли. Зазывалы в него самые активные: стоит только бросить на одного из них взгляд, и через секунду – ты либо записываешься, либо тебе обеспечены полсотни новых врагов. Настоящая секта – иначе не скажешь.

Та же история и с театралами. Более бессмысленным занятием, чем постановка сцен в средней школе, может быть только их просмотр. Руководил ими Роджер Рикеттс – учитель испанского. Ему настолько была нужна подработка, что он наплел директору, будто в студенческие времена отучился семестр в Академии драматического искусства. В реальности его взаимодействие с этим заведением ограничивалось лишь тем, что он нашел его название в гугле.

На своих занятиях Рикеттс пересказывал онлайн-уроки из открытых источников. В свой репертуар он специально добавлял множество странных спектаклей, чтобы зритель и близко не понимал, что происходит на сцене. Так он прикрывал бездарную актерскую игру глубокой задумкой, которую может осмыслить только истинный ценитель искусства. На заключительном представлении в прошлом году ребята Рикеттса бегали в костюмах деревьев и выкрикивали бессвязные слова на латыни. Реакция зала была смешанной: кому-то это показалось страшным, а кто-то с трудом сдерживал смех. Директор Мунс относился ко вторым. Однако он не желал признавать в себе обывателя, поэтому позволил учителю испанского и дальше «творить» за двенадцать долларов в час.

Главной «звездой» театралов была Энни Льюис – светловолосая девочка из восьмого класса. Именно она первой вступила в проект Рикеттса и захватила с собой несколько подруг. Стоит ли говорить, что после этого по испанскому у нее было только «отлично»?

Энни нравилось выходить на сцену и чувствовать на себе взгляды. Зрителей в зале всегда было полно: родители, неуспевающие (принудительно), друзья Рикеттса и, изредка, те, кто по какой-то причине действительно заинтересовался афишей. Ясное дело, Энни играла так же хреново, как и все остальные. Но благодаря внушительной косметичке ее матери она хотя бы выглядела симпатично.

Год назад, когда Энни протянула ему брошюру театралов, Горди так и подумал: «симпотная». Особенно он оценил ее клетчатую красную юбку и белые гольфы. Если бы он не боялся зрительного контакта, то мог бы обратить внимание и на идеально ровные после ношения брекетов зубы. Но этого не произошло, и брошюра полетела в корзину уже за первым поворотом.

Горди подошел к своему шкафчику и взял оттуда бутылку воды. Пара глотков помогли освежиться. Он достал телефон и в очередной раз пролистал все мессенджеры. Новых сообщений нет. Результат был ожидаемый – все равно что раз за разом открывать пустой холодильник в надежде увидеть там Роял чизбургер. А пока он пялился в экран, кое-кто настиг его со спины:

– Ступайте в класс, мистер Дениелс. Какой у вас сейчас урок?

Горди резко развернулся и увидел перед собой старушечье лицо с ярко красной помадой. До первой встречи с миссис Хиггинс в школе ему казалось, что такие люди бывают только в карикатурных комиксах или мультфильмах.

– История США.

Прозвучало неубедительно.

– Хорошо себя чувствуете?

– Да, я в порядке.

– Звонок через минуту. Не заставляйте мистера Патерсона ждать. Три опоздания – останетесь после уроков, – произнесла она строгим голосом и пошла дальше по коридору.

Типичный диалог с мамой, если заменить «мистер Дениелс» на «Гордон». Миссис Хиггинс вела математику, и, по правде говоря, делала это неплохо. Именно она готовила ребят, которые выиграли чемпионат шесть лет назад. Но для Горди это не значило абсолютно ничего – он разделял всех преподавателей лишь по одному критерию: строгость. И уж здесь Долорес Хиггинс уступала только мистеру Маккензи – учителю физкультуры, который не кричал, только когда его рот был закрыт.

Дверь в кабинет истории держали открытой – хороший знак. Горди зашел тихо, без приветствий, и занял место в конце третьего ряда. Мистер Патерсон сидел за огромным деревянным столом и что-то записывал в свой блокнот. По его лицу было заметно, что он плохо спал ночью, и ему бы не помешало выпить около литра кофе.

За секунду до того, как прозвенел звонок, через порог перешагнул Уилл. Он никогда не опаздывал, и в этот раз, хоть и был близок, статистику не испортил. Никакого другого места, кроме парты прямо перед учителем, он выбрать не мог. Как ни странно, сидел он там вовсе не для того, чтобы поддакивать Патерсону при каждой возможности. Все дело было в плохом зрении и нежелании отвлекаться, когда какой-нибудь Чарли бросит клочок бумаги в своего брата или скорчит тупую гримасу.

– Итак, всем доброе утро, – сказал мистер Патерсон и встал из-за стола. – Признаюсь, вчера у меня был довольно тяжелый вечер. Пришлось немного подкорректировать план занятий. Возможно, вы помните, как директор говорил в начале года о важности патриотического воспитания в Мак-Кинли…

Дональд Хадсон поднял руку и, не дождавшись разрешения, задал вопрос:

– Что такое «патриотического»?

Чарли Хадсон сидел сзади брата и прикрывал рот ладонью, пытаясь хоть немного приглушить смех. Бо́льшая часть класса сделала то же самое – даже те, кто сам не знал ответа.

– Отличный вопрос, Дональд. Обычно его задают гораздо раньше, но ты молодец, что проявил интерес. – Патерсон, стоящий до этого на одном месте, стал расхаживать вдоль рядов. Раньше он плохо различал братьев Хадсон, но потом осознал, что один гораздо тупее другого, и эта проблема исчезла. – Патриотизм – это любовь к своей стране, дорогие друзья. И выражаться он может самыми разными способами. Например, во многих штатах еще сохранилась традиция каждый день давать клятву верности нашему флагу…

«Только не это», – подумал Горди. Ему не хотелось стоять перед каждым первым уроком и произносить клятву, слова которой он бы не запомнил даже спустя месяц.

– Но эту традицию мы поддерживать не будем. Как вы знаете, у нас в школе учатся ребята по обмену из других стран. Поэтому такой вариант будет не совсем подходящим.

«Фуф, пронесло…»

Затем мистер Патерсон объяснил, что высшей степенью патриотизма для учеников седьмого класса будет трехдневная поездка в Миннеаполис с посещением музеев, галерей и лекций на базе не самого престижного колледжа. Поехать смогут лишь те, кто напишет эссе, при прочтении которого не возникнет желание сжечь листок и уволиться к чертовой матери. Патерсон выразился несколько иначе, но смысл был именно таким.

Дальше начался сам урок. Горди минут пять-шесть спокойно сидел и наблюдал, как шевелятся губы мистера Патерсона – обычный сценарий. Вдруг он почувствовал, что телефон в кармане завибрировал – пришло сообщение.

«Гордон, ты в школе?» – естественно, никто кроме Лилиан написать такое не мог.

«Черт! Она же просила позвонить ей!»

Горди тут же отправил «да» и поставил точку в конце.

Надпись «Мама печатает…» маячила на экране, казалось, целую вечность. Но в итоге она ничего не ответила: то ли поняла, какую чушь собиралась отправить, то ли вспомнила, что по расписанию у сына идет занятие, и незачем его отвлекать.

– Горди, разве это не может подождать до перемены? – спросил мистер Патерсон. Он был недостаточно стар, чтобы ему было все равно, когда ученику наплевать на предмет.

– Извините, – ответил Горди и сунул телефон обратно в карман.

– Я не первый раз замечаю, что ты отвлекаешься. Совсем не интересно?

«Вообще ни капельки, твои уроки полная хрень. Да-да, ты несешь полную херню, и тебя невозможно слушать, мудила».

– Мне просто пришло сообщение.

– И ты решил ответить прямо на уроке?

– Да, – этот ответ вырвался сам. Горди его не обдумывал и не готовил – он просто взял и выскочил как прыщ перед фото для выпускного альбома.

Если бы Мистер Патерсон сидел, то непременно бы подпрыгнул от такой наглости. Это отличный способ показать, что ты начинаешь беситься и вот-вот отмочишь что-то «убойное». Почти все попадает под это определение, когда ты работаешь преподом в школе. Но вот незадача – Патерсон уже стоял. И вместо того, чтобы вскочить, он стал приближаться к Горди.

Когда к тебе кто-то подходит – ясное дело, самое время паниковать. Руки у Горди затряслись. Он специально поднял голову, чтобы показать Патерсону: смотри, меня и так отдубасили, тебе-то что надо, добавить решил? Правда, чтобы получить тумаков от учителя перед всем классом, Горди опоздал лет на двести. Но разве логика действует в такие моменты?

Мистер Патерсон подошел к парте Горди, наклонился и спросил:

– Какую тему ты выбрал для доклада?

«Уилл что-то говорил в автобусе, про какого-то дебильного командира…»

– Из… Израил… – отчаянно пытался вспомнить Горди.

– Мы здесь изучаем историю США, если ты забыл, – заявил учитель с легким недоумением. Он не ожидал, что Горди Дениелс произнесет что-то кроме «никакую» или «я еще думаю».

– Я знаю…

– Тогда назови тему правильно.

«Уилл-мать твою-Чедвик, помоги мне!» – мысленно призвал Горди. Разве не для того существуют ботаники, чтобы спасать в таких ситуациях?

Ребята вокруг уже приготовились к самому интересному, что может произойти на уроке – «минутке порицания». Смотреть, как кого-то отчитывают, – несказанная радость. Круче любой премьеры в кино, даже в 3D. Вот если бы еще попкорн с газировкой…

– Израэль Патнэм! – прокричал Уилл с первой парты. – Мы будем делать доклад вместе.

Десять очков Гриффиндору!

Но в то же время минус пятьсот очков к репутации – Уилл обломал зрелище по меньшей мере половине класса. Включая учителя, чего греха таить.

– Хм… – Патерсон наморщил брови. – Значит, вы будете делать работу вместе.

– Ну да, – ответил Горди.

– Решил подстраховаться, значит? Надоело получать плохие оценки? – засмеялся учитель и пошел обратно к своему столу.

«Да-да, проваливай. Мудак», – злобно подумал Горди и опустил голову в тетрадь. Его щеки покраснели – синяки стали немного отчетливее. Может, поэтому пара ребят еще пялились на него две-три секунды.

***

После Патерсона по расписанию стояла мисс Аберма с ее биологией: неумелые попытки пошутить и выдать хотя бы горстку морали сменились… они сменились ничем. Увы, но это так. Большинство парней, включая Горди, на занятиях Абермы не понимали ни слова. Бледнолицая девушка, недавно окончившая колледж, весь урок стояла у электронной доски с лазерной указкой и показывала какие-то видео про траву и землю. Плоская задница и отсутствие груди не оставляли ей ни шанса привлечь внимание мужской половины класса. В старшей школе, конечно, и ей могла выпасть честь стать причиной внезапного стояка на уроке, но семиклассники – это еще пока про избирательный подход.

Как себя чувствовала Эльза Аберма, зная, что слушали ее исключительно девочки? Ну, если сравнивать с ее студенческими годами, когда она торчала на «Золофте» и выкуривала по пачке сигарет в день, то держалась она довольно неплохо. Про Джоша Уоллеса, призера чемпионата по шахматам, лишившего ее девственности, она больше не вспоминала.

Почти.

– Джош, – обратилась она к парню в конце аудитории. – Открой окно, будь добр.

– Меня зовут Фрэнк, – ответил он с долей обиды.

– Оу…

Неловко.

Фрэнк поднялся со стула и впустил в кабинет свежий воздух. Мысленно он хорошенько обматерил училку: кажется, это был первый раз, когда слова мисс Абермы хоть что-то значили. Он мог понять, если бы его по ошибке назвали Фредом или, на крайний случай, Френсисом. Но Джош? Это как удар ниже пояса.

– Итак, ребята, сегодня мы с вами рассмотрели тему… – не унималась Аберма. Рассказывала и рассказывала, долго и нудно, пока вдруг не решила сделать несколько шагов вперед. Она неуклюже прошла мимо стола и случайно задела кружку, куда перед уроком налила зеленый чай. Естественно, кружка упала и разбилась. Осколки разлетелись по всему полу.

Горди открыл глаза от резкого звука – оказывается, все это время он дремал. Немного размял шею, посмотрел на часы на руке: пол-одиннадцатого. «Ну и где звонок?» – подумал он, зевая во весь рот.

– Похоже, сегодня не мой день, – заявила Эльза Аберма, собирая с пола осколки.

Звонок, наконец, зазвенел. Ровно в тот момент, когда Аберма вернулась на место и собиралась задать домашку. Все тут же похватали свои сумки и направились к выходу. У многих был довольно усталый вид – это вполне нормально, когда ты только проснулся. Горди плелся в самом конце и не предчувствовал никакой угрозы. Разве можно бояться мисс Аберму? У таких, как она, вечно не срабатывает электрошокер, а пистолет падает из рук еще до снятия с предохранителя. И тем не менее, опасность подкралась в самый неожиданный момент:

– Гордон, подойди ко мне, пожалуйста.

– А?

– Буквально на минуту.

Горди обернулся и увидел, как мисс Аберма пристально смотрит на него, и ее бледная кожа лица вот-вот вспыхнет от единственного лучика солнца. Приближаться к ней не хотелось, поэтому он решил, что не сдвинется с места ни на дюйм. Хочешь поговорить – подойди сама.

Так она и сделала:

– Прости, но я заметила у тебя синяки… – Учительница наклонилась, чтобы рассмотреть всю «прелесть» раскрашенной физиономии.

Горди ничего не ответил.

– Я понимаю, что ты сильный мальчик, крепкий. Но даже таким иногда требуется помощь.

– Все нормально, – не выдержал Горди. – Я просто…

– Просто подрался, такое бывает, – согласилась Аберма. – А ты не хочешь поговорить со мной немного? Скажешь миссис Хиггинс, что был у меня. Она не станет ругать тебя за опоздание.

«Ты что несешь? Обкурилась, что ли?» – возмущению Горди не было предела.

– Что скажешь? – продолжала наступать учительница. – Все останется в тайне, только между нами. Я проходила психологию в колледже, даже в магистратуру хотела пойти. – Она улыбнулась. – Поговорим?

– Мне пора идти.

Попытка мисс Абермы примерить на себя роль то ли матери, то ли «учителя года» провалилась с треском. Горди вышел из кабинета и сразу ускорил шаг. Не оборачиваясь, он бежал к кабинету математики, в обитель самой миссис Хиггинс. Подумать только. Но любой уважающий себя семиклассник на его месте поступил бы так же. Рассказать о своей проблеме учителю можно в начальной школе, например, когда ты случайно обмочился. Потом же всех преподов необходимо избегать, словно укола шприцом со спидозной кровью.

***

На уроке математики Горди был неприятно удивлен: настал тот самый момент, когда в примерах появились не только цифры, но и, прости господи, буквы. К счастью, следующим в расписании расположился обеденный перерыв, и можно было чуть-чуть перевести дух. Особые экстремалы успевали дойти до дома или ближайшей забегаловки – все лучше местной еды в кафетерии. Некоторые еще более мудрые ребята носили еду с собой. Маленький перекус домашними бутербродами – лучшее, что могло случиться в школе. Даже оргазм не сравнится с тем ощущением, когда на перемене жуешь свой сэндвич.

Кафетерий заполнялся людьми с каждой секундой. Горди быстро подметил у стены пока еще никем не занятый стол – к нему и направился. Пройти он старался как можно культурнее, чтобы никого не задеть. Задача непростая. Шестиклассники крутились повсюду, словно у них завелся командир, готовый в любой момент закричать: «Держать строй, салаги!». Иначе не объяснить подобную «плотность населения».

Успел ли Горди дойти до стола? Конечно, нет! Еще когда он был на полпути, на стульях уже развалились братья Хадсоны: Чарли и Дональд. И пусть они не входили в список «ненавистных врагов», садиться с ними за один стол Горди побрезговал. У Дональда была одна неприятная черта – он любил задавать вопросы. Разговор с кем угодно, кроме своего брата, Дональд сводил к интервью (которое больше напоминало допрос).

«Почему у тебя под левым глазом фингал? А чего он такой здоровый? А почему под правым только несколько ссадин? Кстати, твоя мама все еще жирная?» – ничего из этого Горди не хотел комментировать. С грустной миной он повернулся и уже прикидывал в голове, на каком подоконнике можно перекусить и не схватить предупреждение от дежурного по коридору.

– Эй, Горди! – неожиданно прокричал кое-кто и помахал рукой.

Горди оглянулся и увидел Уилла Чедвика, сидящего в углу в совсем не гордом одиночестве.

«Стол ботанов, вот уж спасибо», – подумал Горди и поплелся к своему партнеру по докладу. Формально никакого «стола ботанов» в Мак-Кинли не было. Однако ясное дело, что если кто-то в очках и с IQ выше семидесяти находился один, то компанию ему мог составить только такой же чудак.