Текст книги "Звездный Лес"

Автор книги: Кевин Джей Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

30. РЛИНДА КЕТТ

Креннские фермеры из окрестных земель сошлись поглазеть на прибывший корабль. Неожиданный прилет Рлинды Кетт стал причиной переполоха, быстро потеснившим ежедневные заботы.

Все еще дрожа после столкновения с рыскающими на границе системы гидрогами, она вышла из корабля, слегка смущенная, готовая принять приветствия и аплодисменты с должным изяществом.

– Ганза узнала о вашей беде и я привезла вам лекарства! – обратилась Рлинда к встречающим. Она ожидала увидеть захламленные улицы, невозделанные поля и болтающийся без присмотра домашний скот. – Но не похоже, чтобы здесь было много больных.

– Великолепному королю Петеру наша благодарность, но, как видите, мадам, у нас уже есть лекарства, – кивнул один из фермеров – у одного из нас есть собственный корабль, и хотя он летал не на экти, а, можно сказать, на дымке от экти, но вернулся вовремя. Мы обязаны Брансону Робертсу тем, что выжили.

Сердце Рлинды сильнее забилось при звуках этого имени, но она продолжала игру.

– Да, много нервов он потратил на этот благородный жест, – она огляделась и в толпе увидела Би-Боба. Его серые как пепел вьющиеся волосы отросли, придавая ему вид человека с сомнительной репутацией, вся одежда была перепачкана, словно Би-Боб работал в поле – Рлинде должно было стать смешно, подумай она об этом!

Рлинда заметила слезы радости на его глазах, Би-Боб бросился к ней, не обращая ни на кого внимания. Она раскрыла объятья ему навстречу. Они встретились как два любовника из пошлого сериала.

– Так… похоже они знакомы друг с другом? – сказал один из колонистов.

Рлинда и Би-Боб стиснули друг друга в долгих, крепких объятиях, после чего комично крикнули в унисон:

– Немного!

– Если бы я знал, что ты появишься здесь, – сказал Би-Боб, – я бы не тратил горючее. Вместо доставки лекарств мог бы прокрутить не одно выгодное дельце: инструменты, дорогие сельхозкультуры – и получить большой барыш.

Рлинда погладила его вьющиеся волосы и вновь сгребла Би-Боба в охапку.

– У тебя мягкое сердце, но не мягкая голова, Би-Боб, – а понизила голос. – Я помогу тебе приятно провести время в эту ночь и убедить меня, что я не осталась в убытке. У тебя или у меня? – Рлинда хихикнула. – Ох, ты такой милый, когда я обнимаю тебя! Ты выглядишь абсолютно скомпрометированным.

– Эй, я пытаюсь стать респектабельным колонистом! – шутя воспротивился Би-Боб.

– Тогда пытайся лучше! – и она вновь поцеловала его.

Рлинда не сказала Би-Бобу о своем настоящем задании, не желая портить тихую совместную трапезу в его хижине, построенной еще илдиранскими колонистами. Она привезла несколько его любимых блюд, бутылку хорошего вина, новые эстрадные записи и причудливую рубашку, которую, Рлинда знала, Би-Боб никогда не наденет. Она назвала это «согревающим душу» подарком.

– Сказать по правде, я не удивлен тем, что ты нашла повод добраться сюда, – Би-Боб положил себе тушеного мяса, которое Рлинда приготовила на его маленькой кухне. – Если бы я не был уверен, что ты разберешь мою шифрованную записку, то не стал бы рисковать, посылая ее. Полагаю, генерал Ланьян не обрадовался, узнав о капитане, дезертировавшем из EDF.

– Ну, он был не прав в первую очередь, призвав тебя, и я никогда не забуду этому негодяю конфискацию моих торговых судов. Как там мой корабль, кстати?

Би-Боб воздел очи горе.

– «Слепая вера» только на десять процентов твоя, – как ни в чем не бывало ответил он. – С ней все прекрасно; – за исключением пустого бака. Сейчас она представляет из себя не более чем украшение для лужайки, на которой стоит.

– Подопри ее чем-нибудь, и пускай травой обрастает! – насмешливо хмыкнула Рлинда. – Тогда превратишься в настоящего погрязшего в мусоре домоседа.

Он хлебнул пурпурного вина из ее запасов.

– Я счастлив здесь, ты знаешь. Кренна – милое местечко, всегда погода хорошая. Послушай как-нибудь, как ветер поет в пустотелых свирельных деревьях. Может быть, это идеальное место, чтобы осесть – даже если выбор не продиктован необходимостью. Знаешь, я мог только мечтать, чтобы ты оказалась здесь, рядом со мной, Рлинда – и не просто из-за твоей чудесной стряпни, честно!

Она тепло засмеялась.

– Знаю, и потому я здесь, – в трудные времена лесть становится нелегким делом.

Би-Боб поставил стакан.

– Но как бы мне хотелось верить, что, навещая меня, ты искала лишь повод для появления здесь. Тебе нужна моя помощь?

Неудивительно было, что он догадался. И тогда Рлинда рассказала ему все.

Рлинда вернулась на свой корабль через час после рассвета, но Давлин Лотц уже ждал около «Любопытного».

Руки его были пусты, он стоял неподвижно как статуя, на левой стороне лица – тонкий шрам, будто неведомый хищник пытался выцарапать ему глаза. Давлин был хорошо сложен, в нем читался недюжинный ум, бдительность и невозмутимость настоящего профессионала.

– Я уверен, Президент Ганзейской Лиги послал вас сюда, – сказал он. – Именно так, доставка медикаментов была удобным прикрытием.

Она оглядела шпиона с головы до ног.

– Вы не верите в простое человеческое милосердие?

– Я не верю в милосердие Бэзила, – он кинул взгляд на «Любопытного». – Похоже на хороший корабль. Снаряжение в порядке?

– Президент снабдил меня всем, что нужно для нашей маленькой экспедиции: копательные и аналитические инструменты, жизнеобеспечение лагеря, запасы пищи, водозаборное устройство. Десять тысяч незаполненных кроссвордов в базе данных.

В тишине раннего утра Рлинда проводила его на борт и показала маленькую гостевую каюту, какую занимали зеленые жрицы Нира и Отема когда-то, когда еще никто не слыхал о гидрогах. Лотц потрогал койку, осмотрел компьютерную консоль и базу данных корабельной библиотеки, после чего удовлетворенно кивнул.

– К отлету готов. Предпочитаю не устраивать сцен со сбором вещей и долгими проводами. Колонисты считают меня таким же как они поселенцем, немного разбирающимся в инженерии. Они не подозревают, зачем я здесь на самом деле.

Рлинда изумилась.

– Не прощаться? Вы провели на Кренне не один год… и собираетесь спокойно заснуть после отлета? Не взяв ничего с собой, кроме того, что на вас?

Его лицо не поменяло выражения.

– Это мое дело. Я готов отправляться на поиски пропавшей экспедиции.

– Что касается меня, то корабль в полной готовности, – вздохнула Рлинда. – Но мне нужно забежать к кое-кому попрощаться.

31. АНТОН КОЛИКОС

Сказочный город Миджистра представлял собой все, о чем тон мог только мечтать – и в тысячу раз превосходил любую мечту. Кристаллический город сиял под лучами семи солнц. Казалось, что глаза не могут узреть более великое чудо, чем это.

Шагая прочь от илдиранского транспортного судна, Антон шарил по карманам в поисках пленочных светофильтров. Хотя капитан предупредил его, что из-за яркого света у людей часто возникают проблемы, Антон был так захвачен увиденным, что забыл об элементарной осторожности. Когда он отыскал и надел фильтры, перед ним открылось все многообразие восхитительных деталей. Остроконечные шпили, цветное стекло, фонтаны, сады…

Город вызывал в памяти чудесные сравнения: Ксанада и удивительный купол Кубла Хана, мифическая Атлантида, золотой город Эльдорадо, даже Изумрудный Город в стране Оз. Нужны века, чтобы сродниться с этим местом, пропустить через себя, прожить и передать будущим поколениям его радужный образ.

Антон хотел бы разделить эту радость с родителями. Им бы понравилось здесь! Еще перед отлетом с Земли он получил формальное извещение от некоего чиновника Ганзы, что его просьба будет «принята к рассмотрению», как только это окажется доступным и «соответствующим ситуации». Антона не слишком обрадовал такой ответ. Но это было уже что-то. Возможно, у его новых илдиранских друзей будет что добавить к этому?

Подавляя в душе неотступное беспокойство за родителей, Антон напомнил себе, что Маргарет и Луис Коликосы всегда были самодостаточны и хорошо подготовлены к неприятным неожиданностям. Всю его жизнь мать и отец показывали, как они любят свою работу. И, невзирая на риск, сопряженный с ней, не стали бы заниматься ничем иным.

Антону было просто хорошо здесь, в Миджистре. Наконец-то!

Илдиране выходили из битком набитых пассажирских лайнеров, где путешественников собирали вместе в один общий салон. Если Антон наслаждался одиночеством, только в нем обретая спокойствие, необходимое для учебы и медитации, эта раса процветала в многолюдной компании. Он никогда не интересовался, делают илдиране хоть что-нибудь в одиночку или нет.

Антон двинулся вниз по сходням с группами илдиран, разных по виду и телосложению. Наблюдая за толпой выходящих пассажиров, он искал среди них историка Вао’ша, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение. Антон изучал илдиранскую культуру и очень хорошо знал, как определить илдиранина из рода хранителей памяти. Как единственного из всей группы землянина, Антона, конечно, было легко узнать.

Вскоре он увидел махавшего ему невысокого илдиранина в полосатых одеждах, каждая полоса – в цвет одного из семи солнц. Его приветливое лицо отличалось от лиц солдат и придворных, которых Антон видел во время полета. Он торопливо сошел по трапу, усталость мигом слетела с Антона.

– Вао’ш, хранитель памяти Илдиранской Империи? – убежденно произнес он.

Историк еще раз назвал свое имя, тщательно проговаривая звуки, молодой человек несколько раз повторил его, пока не добился правильного произношения. Вао’ш вытянул вперед руки, как бы говоря «ну, вот видите, это просто!».

– А вы Антон Коликос, знаток человеческих легенд и хранитель истории? – спросил он.

– Ваши слова для меня значат гораздо больше, чем звание «доктора исторических наук» или «профессора», – Антон энергично потряс правую руку хранителя памяти, удивив илдиранина, который немедленно ответил на рукопожатие. – То, что я делаю, обычно не пользуется почтением у обычных людей, разве что небольшим уважением.

– Как можно не уважать того, кто знает историю вашего рода?

– Люди слишком… практичны, чтобы уважать сказочников.

Илдиранский историк повел его по изогнутому коридору между звенящими фонтанами и сверкающей, будто грани алмазов, скульптурой в квартал с причудливыми башнями. Зеркала и солнечные часы создавали на улицах хитросплетения теней.

Хотя Антон обычно бывал довольно сдержан, энтузиазм сделал его болтливым. Он не чувствовал себя комфортно, выступая на конференциях или поддерживая разговор на банкетах, но сейчас всю застенчивость как ветром сдуло.

– Я мечтал увидеть это всю жизнь! – воскликнул он. – Вы знаете, до этого я просился на Илдиру трижды. Уже начал опасаться, что ваш Мудрец-Император проводит политику строжайшей секретности.

Те части лица Вао’ша, что отвечали за демонстрацию эмоций, окрасились в разные цвета. Палитра, достойная хамелеона, отразила все присущие хранителям памяти выражения, которыми они пользуются для усиления интереса слушателей. Антон еще не знал, как интерпретировать все оттенки.

– Нехорошо скрывать что-либо от других народов, – произнес Вао’ш. – Каждый из нас – отдельная глава в великой истории космоса, и «Сага Семи Солнц» сама является одной из изящнейших проекций божественного эпоса. Еще мало кто из нас задается вопросами, – Вао’ш провел его мимо водяного потока, тонкого, словно полотно, что струился по внешней стене городской башни.

– Тогда я задам вопрос, – Антон крутил головой, упиваясь совершенством скульптуры и призматических объемов зданий вокруг него, таких великолепных – глаза просто разбегались. – Почему мою просьбу, наконец, удовлетворили? Я знаю, предыдущие письма были возвращены обратно.

Вао'ш улыбнулся.

– Меня впечатлил ваш способ представления себя, Антон Коликос. Ваше страстное прошение убедило меня, что мы с вами – братья по духу.

– Я… простите, даже не помню, что говорил.

Лицо историка окрасилось в теплые тона, мягкие как солнечный свет, разлитый в облачном небе.

– Вы назвали себя «хранителем памяти» человеческой истории, одним из немногих на Земле, кто знает древние поэмы и циклы легенд вашей расы. Я читал несколько легенд, когда-то привезенных вашими учеными, но чувствовал в них только сухой академический анализ. Нет глубины чувств, не создается представление о богатстве вашей собственной истории.

Но ваше послание выдавало в вас знатока с открытым сердцем, понимающего, что древние истории оставили след в глубине человеческой души и он до сих пор проявляет себя.

Казалось, у вас есть духовная связь с истинным ходом истории. Я думаю, что именно вы поняли бы нашу «Сагу».

С холма они полюбовались Дворцом Призмы, таким воздушным, по сравнению с ним Дворец Шепота на Земле казался просто сараем. В небо врастали сферы и купола, шпили и арки, прорезанные радиальными потоками семи рек.

Вао’ш явно наслаждался восхищением своего спутника.

– Пока я Первый Хранитель Памяти Мудреца-Императора, я живу во дворце Призмы. Вы разделите обитель со мной, – Антон потерял дар речи, чем привел Вао’ша в восхищение. – Пойдемте, Антон Коликос, сказочник, который, застыл в благоговейном молчании, не свойственном другим сказочникам!

– Извините! – пробормотал Антон.

– Мы будем учиться друг у друга изо дня в день, – успокоил его илдиранский историк.

– Здесь возникает другой вопрос, – улыбнулся Антон. – По пути сюда я слышал, как илдиране говорили о днях, неделях. Как вы измеряете время в мире под семью солнцами? Что значит «день» для вас, если свет дня никогда не исчезает?

– Это просто соглашение, перевод на стандарт, принятый на Земле. У нас существуют циклы активности и отдыха, подобные человеческим и примерно такие же по протяженности. Я могу употребить илдиранскую терминологию и указать на точные хронологические эквиваленты, если вам хочется… но, может быть, вам проще думать в ваших собственных терминах. Есть многое, что достойно изучения, зачем же заострять внимание на тривиальном?

– Некоторые из моих коллег одержимы тривиальностями вроде этой. Не способных увидеть лес за деревьями, как мы говорим.

Вао’ш скопировал любезную улыбку Антона.

– Интересная метафора. Я предвижу обмен историями и опытом их изложения, ибо хранители памяти всегда должны расширять свой репертуар.

Пока они шли к Дворцу Призмы, Антон продолжал болтать без умолку.

– Сказать по правде, мне не хватает где-то около миллиона достоинств.

– Давайте начнем с меньшей цифры, чем эта, – с поклоном ответил довольный Вао’ш.

32. РЕЙНАЛЬД

Главный корпус грибной колонии высоко поднимался по массивному стволу вселенского древа, населенный теперь тысячами оккупантов. На бронзовом лице Рейнальда играла лучезарная улыбка, когда он стоял перед разноцветным троном Матери Алексы и Отца Идрисса. Он не знал, следует ли ему трепетать или с ликованием приветствовать их решение, но оно не было для него неожиданностью. Они уже не первую неделю на это намекали.

– Пойми, сын мой, – с нежной улыбкой говорила Алекса. – Ты очень хорошо подготовлен к такой ответственности. Разве это не лучшее время?

– Ты можешь быть гораздо более открытым и терпимым, чем твоя мать и я, – Идрисс поскреб квадратную бороду.– Мы очень гордимся тобой. Мы убеждены, ты будешь достойным преемником, так что пора тебе приступать. Удачи!

– О, он превзойдет нас с тобой, – Алекса положила ладонь на руку мужа. – Люди быстро привыкнут к такой перемене.

Рейнальд поклонился.

– Вы оба оставляете мне великое наследство, но почему вы решились на этот шаг столь внезапно?

– Мы просто поняли, что время настало, – повелительно и в то же время просто сказал Идрисс.

– Потому что в следующем месяце с дипломатической миссией прибывает Сарайн, – улыбка Алексы не скрыла ее волнения. – И неизвестно, когда она снова соберется навестить нас. Может не быть лучшего момента для проведения твоей коронации.

Глаза Рейнальда выпрыгнули на лоб от удивления.

– Это – причина вашего ухода? – Да, как это было похоже на его родителей – парадоксальный способ принятия решений!

– Да, и как плохо, что с нами в этот день не сможет быть Бенето! – невозмутимо ответил Идрисс.

Рейнальд предполагал, какими будут следующие несколько недель. Весь месяц уйдет на подготовку и репетиции. Нужно будет собрать народ со всего Терока. Его родителям эта суета доставит истинное наслаждение.

– Тогда, если это и есть причина, – со вздохом сказал Рейнальд, – лучше бы вы не позволяли моей сестре возвращаться!

Отец Утар и Мать Лиа управляли Тероком три десятилетия, прежде чем передать власть своей дочери Алексе и ее мужу. На тридцать первом году своего правления чета стариков удалилась на покой и никогда не сожалела об этом.

Рейнальд всегда любил бабушку и дедушку. С ними можно было поговорить о политике, илдиранах, Ганзейской Лиге. Глубоко уважая собственных родителей, Рейнальд чувствовал, что Утар и Лиа имели широкие, более здравые взгляды на политику.

Он сидел в теплом сиянии мерцающих огней в покоях деда в верхней секции главного грибного города. Рейнальда и Эстарру пригласили к обеду.

Хотя им хотелось в этот вечер просто хорошо отдохнуть, Утар и Лиа задумали «поговорить о разных вещах», так что следовало объявить о скорой коронации Рейнальда.

Утар и Лиа любили сидеть на узорчатом балконе и любоваться плавным перетеканием лесного лабиринта, полетом насекомых и яркостью растений. Престарелая чета могла беседовать между собой часами, по-прежнему интересуясь друг другом, хотя они были женаты уже более полувека.

Эстарра сервировала стол и расставляла блюда: на обед была чудесная похлебка из грибов и трав, дополненная пряным мясом кондорфлаев на вертеле.

– Ты делаешь самый лучший в мире суп, бабуля! – восхитилась она, сняв пробу.

– Моя обязанность – научить тебя готовить, – с шутливым ворчанием откликнулась Лиа. – И ты уже немолода, чтобы только начинать, Эстарра, – уже восемнадцать. Ты совершеннолетняя. Хотя твои родители все еще балуют тебя, как маленькую.

Утар улыбнулся.

– Ты нянчила Алексу до двадцати восьми, дорогая.

– Это мое право как матери.

Старик перенес кресла с балкона к столу, демонстративно не заметив, что Рейнальд готов был ему помочь.

Во время трапезы Утар и Лиа, казалось, не торопились объявлять причину званого обеда. Позже, когда Рейнальд и Эстарра насытились и прибрали со стола, старики сняли с полки парочку музыкальных инструментов и вышли на балкон.

Утар бренчал на резонаторной арфо-гитаре собственного изобретения, Лиа наигрывала мелодии на долбленой флейте. Уйдя на покой, эта парочка занялась созданием изумительных музыкальных инструментов из даров леса. Свои изделия они отдавали детям, которые бегали вокруг, трубя, бренча и дребезжа погремушками. Для Утара и Лии не было большего удовольствия.

Наконец бабушка перешла к делу.

– Рейнальд, если ты собираешься занять трон как Отец Терока, то сейчас самое подходящее время выбрать тебе невесту. Люди будут ждать этого от тебя, – Лиа положила флейту на колени. – Ты старше чем была твоя мать, когда выходила замуж за Идрисса. Твой отец был гордым и способным молодым правителем города в червяковом улье. Их союз создал прекрасных потомков. Они хорошо правили; люди их любили, – она вздохнула. – Но мирные времена и комфортная жизнь сделали их немного… кроткими.

– Она имела в виду мягкими, – пояснил Утар. – Терок самодостаточен, и мы не зависим от торговли с ганзейцами и илдиранами. Несмотря на это, Алекса и Идрисс ошибаются, думая, что мы можем игнорировать войну с гидрогами. Сейчас не время оставаться в стороне, когда враг убивает, не разбирая, землянин ты или терокец.

– Я вообще не считаю, что гидроги как-то различают илдиран и людей, – сказала Лиа. – Твои родители увиливают, не делая ничего и надеясь, что проблема сама собой исчезнет. В течение последних месяцев мы пытались убедить их передать бразды правления тебе в эти трудные времена. И они, в конце концов, послушались.

Лиа легонько шлепнула внука по руке.

– Ты стал бы гораздо лучшим правителем, дорогой. Для этого тебе даны ясная голова и чуткое сердце.

– Зачем вы говорите мне это? – спросил Рейнальд.

– Потому что через месяц ты будешь новым Отцом Терока, и они рассчитывают на тебя. Не пропусти это мимо ушей! – вставила Эстарра.

Утар хихикнул.

– Слушай свою сестру. Она, возможно, одна из самых мудрых в семье. Эстарра может быть чересчур резка, но обычно дело говорит, – подтвердил Утар.

В другое время Рейнальд просто шлепнул бы Эстарру по мягкому месту. Но теперь вынужден был принять к сведению.

Великолепно, раз вы устроили этот обед, чтобы накормить меня советами, – он скрестил руки на груди. – Расскажите тогда о существующих проблемах власти.

Усмехаясь, Утар слегка приподнял руку жены.

– Один из главнейших секретов, Рейнальд – удачно жениться. Пришло твое время, Рейнальд. Тебе уже тридцать один, – старая женщина взглянула на Рейнальда, потом – на Эстарру.

Это касается и тебя, Эстарра, – подхватил Утар. – Ты сейчас в самом благоприятном для этого возрасте, внучка. И ты должна обдумать свои притязания. Для начала затверди назубок, что твой супруг должен быть избран по причинам иным, нежели сердечный трепет или страсть. Брак с нужным человеком, с подписанием договора и, если повезет, в будущем прибавится немного романтики.

Пальцы Лии сомкнулись на флейте.

– Всему свое время, дорогой. Давай подумаем сначала о Рейнальде. Самые большие надежды народ возлагает на дочь из хорошей терокской семьи, но в такие времена нужно учитывать возможность расширения наших горизонтов.

Рейнальд осознал идею, но все же переспросил:

– Что конкретно вы имеете в виду?

– Галактика велика, Рейнальд, – сказал Утар. – Мудрым решением может оказаться заключение более мощного союза, чем союз нескольких терокских семей.

Рейнальд хотел задать вопрос, но не осмелился.

– У тебя есть кто-то на примете, ведь так? – за себя он уже решил.

Голос Лии прозвучал с теми полузабытыми интонациями, что дарили ему покой в детстве, когда ему снились кошмары.

– Сегодня мы просто беседовали. Я и Утар – больше не правители Терока. Мы просто бабушка и дедушка, которые заботятся о твоем благополучии, – она встала и направилась в сторону кухни. – Пойду сделаю нам чаю. Довольно дел на сегодня! Поразмысли над тем, что мы сказали! Галактика состоит не из одного Терока.

Остаток вечера Эстарра поддерживала компанию старикам, пока Рейнальд перебирал в уме людей, с которыми встречался, путешествуя по Рукаву Спирали. Яснее всего перед ним представал образ умной, очаровательной красавицы Чески Перони, теперешнего Рупора Скитальцев. Он обдумал замысел Утара и Лии и понял, что у них нет претендентки. В конце концов, он сможет добиться согласия Чески.

У терокцев было много общего со Скитальцами, особенно по части независимости от Ганзейской Лиги. Пять лет назад Ческа дипломатично ушла от ответа на расспросы Рейнальда о ее матримониальных планах. Но он был осведомлен о том, что ее жених погиб во время одной из первых гидрогских атак.

Теперь ее образ предстал перед ним в полную силу. Он не знал, о какой женщине думали Утар и Лиа, но видел большие преимущества и полезные связи, открывающиеся с подобным союзом.

Он потягивал чай и задумчиво слушал музыку своих предков. Замыслы зрели в его голове.