Текст книги "Жар мечты"

Автор книги: Кэтрин Сатклифф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14

Голова его покоилась на ее плече. Саммер смотрела на круглую бледную луну, висящую над ними, и ощущала, как мужская часть Ника, проникшая в нее, постепенно уменьшается. Ей было немного больно, но простая физическая боль не тревожила ее. Что-то убеждало девушку в том, что Ник проник в ее душу гораздо глубже, чем в тело.

Ник очнулся и напряженно посмотрел на нее, легка касаясь пальцами ее щек.

– Я люблю тебя, – вновь призналась девушка, и ужасные предчувствия сжали ей сердце. – Я люблю вас всем своим сердцем, мистер Сейбр, эсквайр, и обещаю приложить все усилия, чтобы сделать вас счастливым…

Николас Сейбр медленно, но твердо разжал ее объятия и сел к ней спиной, поправив при этом брюки.

Саммер снова положила руки ему на плечи. Ей отчаянно хотелось взглянуть ему в глаза, узнать его мысли, но…

– Не трогай меня, – глухо сказал он.

– Хорошо, – согласилась она. – Я понимаю… Он повернулся.

– Нет, ты не понимаешь. Ты не можешь понять. И не делай больше вид, что пытаешься понять меня? Не говори, что любишь меня, что прощаешь меня. Я не верю, не верю! – Он хлопнул рукой по траве и поднялся на ноги. Казалось, он очнулся от сна. – То что произошло, ничего не меняет в наших отношениях. Мое минутное умопомешательство было вызвано обыкновенной похотью. Нет, нет!.. – Губы его упрямо сжались. – Конечно, это не любовь. Когда ты немного подрастешь, ты сама поймешь, почему… Я потерял над собой контроль, Саммер. Я позволил своему отвратительному темпераменту взять верх над разумом.

– Но я сама хотела, чтобы ты любил меня…

– Я не любил тебя, – отрезал он зло. – Я практически тебя изнасиловал.

Его последняя фраза оглушила Саммер, и пока она приходила в себя, Сейбр уже скрылся в темноте. Бедная девушка свернулась на земле калачиком и заплакала. Упрямый аристократ! Ну почему он так боится полюбить ее?

Наконец она собралась с силами и вернулась в дом. Николаса там не было – он либо возился в сарае, либо бродил с собакой по загонам, пытаясь убедить себя в собственной правоте.

Саммер сняла одежду и отбросила ее в сторону. Она была так изорвана, что починить ее уже не представлялось возможным. На панталонах осталась кровь. Щеки девушки вспыхнули. Что же теперь? Неужели он так и не разрешит ей остаться?

Осторожно прикасаясь губкой к исцарапанным местам, она в остывшей воде вымылась с головы до ног, после чего надела ночную сорочку, легла в постель, и горько расплакалась.

– Саммер? Дорогая, что с тобой? – раздался тихий ласковый голос Фрэнка. Он стоял с удочкой в одной руке и леской, на которой болтались форели, в другой. И то, и другое, выскользнуло из его рук, когда его взгляд скользнул по ее истерзанному лицу, когда он увидел одежду, валявшуюся на полy.

– Боже мой… – Он подошел к ней и нежно взял за течи. – Неужели этот парень… Милая моя, пожалуйста, тебе стоит промокнуть личико…

Только сейчас Саммер поняла, что царапины на ее щеках продолжают кровоточить. Фрэнк поднял ее одежду.

– Я сама… – попросила девушка, принужденно улыбаясь.

– Ладно, давай сама. Старик вроде меня уже не может быть галантным кавалером…

Совместными усилиями они привели лицо Саммер в порядок, после чего Фрэнк кашлянул и молча вышел из дома.

Уныло опустив голову. Ник сидел в сарае на табурете. Воспоминания не оставляли его в покое. Однажды его уже обманула невинная улыбка – он убил человека, только потому, что отказался поверить, в виновность женщины, которую любил и которой доверял. Неужели Саммер – такое же лживое существо, как и все остальные женщины, встречавшиеся на его пути?

Неожиданно забеспокоилась Бетси, сидевшая до сих пор в уголке. Ник протянул к ней руку, но собака заурчала, поджала хвост и выскользнула в темноту.

В дверь ворвался Фрэнк. Николас взглянул на него и поразился: его пастух постарел за последние несколько часов лет на двадцать. Фрэнк схватил хозяина за лацканы рубахи и с силой тряхнул его, заставив встать.

– Сукин ты сын, – спокойно произнес он и без лишних объяснений изо всех сил врезал ему по роже.

Ник неуклюже повалился назад. Хлам валявшийся вокруг, затрещал под его массой. Не мешкая, Фрэнк приблизился к поверженному хозяину. В руке он держал кожаный ремень, намотанный одним концом на руку.

– Мне кажется, – недобро начал он, – тебя так и не научили хорошим манерам. Ничего, я помогу тебе в этом…

Кожаный ремень со свистом опустился на грудь Николасу, а потом – на его плечи, на живот. Фрэнк хлестал хозяина умеючи, но тот ничего не делал, чтобы защититься.

– Стой! Остановись! – Саммер буквально прикрыла Ника своим телом, чтобы остановить жестокую экзекуцию. Лицо ее побелело, а волосы растрепались. – Не смей бить его, Фрэнк! Он не насиловал меня!

– Тогда откуда на твоем лице кровоподтеки?

– Я упала и ударилась о камень…

– А кровь?

– Я… девушка…

– Значит, он вдвойне достоин наказания! Ни один мужчина, стоящий хотя бы мешка шерсти, не опрокинет свою невесту на землю и…

– Он был огорчен и зол. – Ник недоверчиво смотрел на Саммер. – Во многом я виновата сама. Поддавшись отчаянию, я пыталась соблазнить его… Пойми, он не виноват… Уверена, повторись все сначала, он вел бы себя иначе!

«Бог ты мой, – подумал Ник. – Она меня прощает».

Оттолкнув девушку в сторону, он перекатился на колени и нетвердо встал на ноги. В его душе боролись полярные чувства. Что же ему делать? Неужели он ошибается в Саммер? Почему эта маленькая рыжая ирландская девочка, ставшая его женой, сидит здесь и смотрит на него глазами, полными надежды? Неужели она не понимает, что он никогда не сможет позволить себе поверить ей, открыться?.. Сам Бог запретил ему любить кого бы то ни было…

Резко повернувшись к двери, он лицом к лицу столкнулся с Фрэнком. Выражение его глаз заставило Ника похолодеть. В глазах Фрэнка стояли слезы. Слезы ненависти и боли, страдания и смятения. Наверное, так чувствует себя отец приличного семейства, вынужденный наказать непослушного сына за тяжелое прегрешение. Фрэнк сделал это, хотя сердце его разбивалось от сострадания.

Опустив голову Николас вышел вон.

В полночь Саммер поднялась с постели. Ей никак не удавалось заснуть – воспаленное воображение рисовало перед ней фантастические картины. Эти картины… Слишком уж они были чувственными, слишком… возбуждающими.

Парадная дверь была открыта. Резкий холодный ночной ветер дул по полу, покусывая ее голые ступни. Подойдя к дверному проему поближе, девушка увидела спину своего мужа, сидящего на ступеньках крыльца.

– Николас? – позвала она быстрым движением касаясь его головы. – Ты не хочешь спать?

Вопрос повис в тишине, резанув даже ее саму своей неуместностью. На крыльце было довольно холодно, но Саммер тоже присела на ступеньки.

– Ты замерзнешь здесь до смерти, – предупредила она. Ветер трогал волосы Ника.

– Ты тоже, – сказал он, наконец, и повернул к ней голову.

Глубоко вздохнув, Саммер зажала ладони между коленями, чтобы согреть их.

– Я думала, ты захочешь поговорить…

– Ты слишком много думаешь, ирландочка. Не меряй всех по себе… – Ник опустил голову.

– А что Фрэнк?

– О чем ты?

– Я надеюсь, ты не прогонишь его. Он просто не разобрался в ситуации, вот и все.

Ник удивленно приподнял одну бровь.

– Не разобрался?

Черное небо прорезала падающая звезда, и Саммер проследила глазами ее падение. У нее болело сердце. Искра надежды, теплившаяся в ее груди несколько часов назад, угасла точно так же, как погасла эта звезда.

Немного помедлив, она попыталась встать, но тяжелая рука Ника остановила ее.

– Сядь, – приказал он ей.

– Мне показалось, ты не в настроении для бесед.

– Да, ты права. Но нам нужно поговорить. Сядь. Девушка неуверенно опустилась на крыльцо. Ник говорил повелительно, и Саммер показалось, что потом ей придется пожалеть, если она сейчас не подчинится. Губы Ника искривила странная ухмылка.

– Конечно, этим вечером я вел себя неправильно. Я потерял над собой контроль, я был слишком зол, оттого, что очень давно не был близок с женщиной. И все же, думаю, не только я виноват в происшедшем. Ты свалилась мне прямо на голову именно тогда, когда я уже совсем смирился со своим монашеским образом жизни. Справившись с длительным периодом беспомощной ярости и метаний, я, наконец, сумел построить себе тихий, незатейливый мирок, в котором нашлось место и умиротворенности, и духовному спокойствию. Все бы ничего, но тут появляешься ты, моя маленькая рыжеволосая ирландская жена. Появляешься и одним только взглядом своих фиалковых глаз разрушаешь мою устоявшуюся жизнь, не оставляешь камня на камне от моего спокойствия.

* * *

Ты принялась докапываться до моей души, снова оживив мои несбыточные мечтания, которые уже принесли мне немало горя.

Но на этом ты не остановилась, Саммер. Ты завоевала расположение Фрэнка, Бена и Клары, и всех стальных какаду Мэлверн Хиллз. Первое, что я видел, поднимая глаза – это ты! Твой запах – самое сильное ощущение, испытанное мной за последние несколько лет. Ты вторглась в мой дом, в мои мысли, в мои чувства – ты превратила мое тело, вот уже пять лет беспрекословно подчинявшееся мне, в слепое орудие природы. – Ник напряженно поглядел на нее и осторожно коснулся кровоподтека на ее щеке. – Конечно, это ничуть не извиняет моей грубости. Извини, что напугал тебя и сделал тебе больно. Даже самому себе мне трудно объяснить, почему я повел себя именно так. Чувства, испытываемые мной, так перепутались, что я потерял контроль не только над ними, но и над самим собой.

Он наматывал рыжий локон Саммер на палец и мягко поглаживал ее по волосам. В голосе его звенели боль и грусть:

– Мне очень льстит, что я нравлюсь тебе, но я не уверен, что вообще способен кого-нибудь полюбить. Очнись, ирландочка, подумай, и ты придешь к выводу, что и твои чувства ко мне это не любовь, а в лучшем случае – влюбленность. – Ник сглотнул и глубоко вздохнул. В эту секунду он меньше всего напоминал грозного Лорда-дьявола. Перед Саммер сидел растрепанный юноша, чьи глаза были полны смущения, которое он никак не мог выразить словами.

– О чем ты? Значит, ты больше не будешь делить со мной ложе? Никогда-никогда?

– Странно, что ты еще хочешь меня после всей этой ужасной истории.

– Делить ложе это еще не значит, что обязательно нужно участвовать в чем-то неприятном, разве не так?

Ник сжал губы. Подобрав под себя ногу, он так поглядел на Саммер, что у той екнуло в груди.

– Значит, я не ошибся. Тебе не нравится это.

– А разве тебе нравится? – пожав плечами, девушка отвернулась, опасаясь, что лунный свет выдаст ее волнение. – Мне показалось, что тебе все это тоже не понравилось. Лицо твое было искажено, на нем отражалась боль, ты кричал. Похоже, для тебя это была такая же мука, как и для меня. Мне и в самом деле непонятно, почему это все так восхищаются половым актом?

– Боже мой, да ты совсем невинное дитя, – Николас поднялся, сунул руки в карманы и спиной прикрыл ее от ветра.

– Почему ты считаешь, что тебя нельзя полюбить? – спросила она. – Должно быть, тебе самому мало что нравится в твоем характере…

Ник промолчал.

Саммер поднялась, обхватила себя руками, повернулась и двинулась к дому. На самом пороге она обернулась:

– Ты идешь спать или тебя больше прельщает перспектива простоять здесь всю ночь и застудиться насмерть? Не бойся, я больше не буду соблазнять тебя.

Он рассмеялся, и девушке показалось, хотя она и не была в этом уверена, что плечи его расслабились.

– Обещаешь? – спросил он.

Вернувшись назад, она взяла его руку и шутливо сжала.

– Пойдемте, ваша светлость. У вас нет оснований меня бояться.

– Я и не боюсь, – ответил он так тихо, что ветер отнес его слова в сторону.

Сердечко Саммер готово было вырваться из груди от счастья. Между Ником и ею стала налаживаться какая-то, пусть эфемерная, связь. Еще раз легонько сжав его руку, она скрылась в доме.

Николас остался на крыльце и уставился в звездное небо. Боже, каким дураком он себя чувствовал! Совесть давила на него как тяжелый груз.

Его маленькая рыжеволосая жена, которая верит в волшебные сказки и в эльфов, будет теперь спать рядом с ним. Невзирая на его позорное поведение, она готова простить его.

– Завтра рано вставать, – услышал он из темноты голос Фрэнка.

Старик стоял на углу дома. Бетси сидела рядом с ним, опустив уши. «Предательница», подумал Николас.

Фрэнк размеренно попыхивал трубкой, яркой искоркой мерцавшей в ночи. На нем была куртка, отороченная овечьим мехом. Медленно подойдя к Нику, он сказал:

– Я как раз думал о завтрашнем дне… – Отправляемся в Крайстчерч.

– И что? – остановившись в ярде от Ника, Фрэнк смотрел на него из-под широкополой шляпы. – Будем продавать шерсть!

– И?

Ник сконфуженно покачал головой.

– Если у тебя есть, что предложить, предлагай.

– Мне надо искать нового хозяина?

– Нет, – он отвернулся и поднялся по ступенькам.

– Что ж, полагаю, если вы меня не прогнали после всего, что я натворил, то вы не рассердитесь, если я сейчас вам скажу кое-что еще?

Довольно долго Ник молча смотрел в темноту.

– Не искушай удачу, старик, – ответил он наконец. – Может, я и простил тебе порку, которую ты мне задал, похоже, я заслужил ее, но не вздумай читать мне нотаций.

Фрэнк вынул трубку изо рта.

– Я просто хотел сказать, что эта малышка и впрямь любит тебя, и надеюсь, ты оставишь ее здесь.

– А если нет?

– Тогда, сынок, думаю, ты безнадежен. Я конечно, стар, но у меня еще хватает мозгов, чтобы сожалеть о множестве ошибок, сделанных мною в молодости… Я частенько причинял людям боль. Однажды в моей жизни появилась женщина, которую я взял в жены и какое-то время мы прожили вместе. Затем мне стало чего-то недоставать. Мне показалось, что я еще не везде побывал и не так много женщин познал. Я бросил ее, даже не попрощавшись: просто однажды утром сказал, что по делам еду в форт Уорт, а уехав – больше не вернулся.

Ник посмотрел на старика. Лицо его было белым, глаза его ввалились.

– Вскоре я пристрастился к спиртному, и на этом слегка свихнулся. Настолько, что даже не всегда отдавал себе отчет в собственных поступках. Очнулся я от этого беспамятства лишь через три года, когда приехал домой, то узнал, что мою жену убила залетная банда беглых индейцев. Через восемь месяцев после моего отъезда она родила сына. Его тоже убили.

– Прости, Фрэнк, – сказал Ник.

– Я не прошу тебя о сочувствии, мой мальчик. Я просто говорю тебе то, что в свое время должен был мне сказать отец и старший брат Сэм. Ничто так не заполнит пустоты твоей жизни, как Саммер. Никто никогда не доставит тебе столько радости, сколько доставит твоя жена. Только она разделит с тобой и беду, и радость… Саммер смочит тебе лоб, когда ты заболеешь, и поддержит голову, если тебя начнет выворачивать. Твоя жена будет водить тебя за руку, когда ты станешь седым и слабым. А твои подросшие дети, обзаведшиеся своими семьями, будут винить тебя в тех ошибках, которые ты допустил в их воспитании.

Ник невесело усмехнулся:

– Я вижу, ты вырос в семье, где подобные добродетели в чести. Поздравляю! К сожалению, мне объясняли в детстве, что любовь и женитьба – вовсе не одно и то же. Мужчины и женщины женятся и выходят замуж ради денег, ради положения, ради наследства.

– Неужели ты согласен с этим? – Фрэнк покачал головой. – Не думаю, что ты и впрямь веришь в то, что декларируешь. Иначе ты не стал бы так расстраиваться из-за своих родителей. Кроме того, могу посоветовать тебе получше разобраться в своих чувствах. Сдается мне, ты попросту влюблен…

– Иди к черту!

– Она появилась в твоей жизни именно тогда, когда ты этого меньше всего ожидал и взяла тебя голыми руками. – Фрэнк ткнул пальцем ему в грудь. – Думаешь, я не вижу, как ты на нее смотришь? Ты ведь глаз с нее не сводишь! Ты заворожен ею, Сейбр. Маленькая рыжая девчонка в забавной шляпке, с коричневым пером, обвела тебя вокруг пальца, и ты в ярости, что она сумела это сделать.

– Я не люблю ее, – произнес Сейбр вяло.

– Если ты без конца будешь повторять это, то в конце концов поверишь в собственную ложь. Хотя, может, это уже неважно. Ники, мой мальчик, боюсь, ты лишился и последнего шанса наладить ваши отношения. Мое сердце готово разорваться от осознания тога, каким способом ты познакомил ее с одним из прекраснейших моментов семейной жизни… Боюсь, ты даже ударил ее.

– Поверь, я не бил Саммер. Я никогда бы не поднял на нее руку.

– Конечно, кулаком ты ее не бил… Ты изранил ее душу по-другому, точно так же, как до сих пор ты поступал с другими.

– Разве?

Фрэнк кивнул головой и затянулся.

– Мне остается только надеяться, что ты сумеешь исправить ошибки, которые ты наделал за последние недели…

Ник покинул Фрэнка у подножия ступенек и прошел через весь дом в спальную комнату. Лунный свет мягко освещал кровать, на которой, укрывшись одеялом, спала Саммер. В воздухе пахло мылом. Тазик так и остался там, где она его оставила – рядом с гардеробом.

Он подошел к кровати и остановился. Девушка чуть приподняла голову с подушки.

– Ложишься? – спросила она.

– Да, – ответил он, но не двинулся с места.

– Ну и чего же ты ждешь? Официального приглашения?

– Я обычно сплю на этой половине кровати.

– Что?

– Ты лежишь на моей половине. Я сплю на правой… Саммер заворочалась.

– Я тоже…

Вздохнув, Ник постарался подавить в себе разочарование и что-то еще, что стало биться в его жилах. Может быть, все пройдет, если он не станет обращать на это внимание.

– Ладно, – сказал он. – Твоя взяла. У меня так болит голова, что я даже не в состоянии с тобой поспорить. – Он обошел кровать слева, снял ботинки, откинул покрывало, и улегся, не снимая одежды.

Саммер удивленно уставилась на него.

– Ты всегда спишь в одежде?

– С недавних пор.

Профиль девушки четко вырисовывался на фоне окна.

Стоит ему чуть-чуть двинуться и он сразу ее коснется. Ее запах, кажется, уже въелся в его кожу.

– Кровать маловата, – сказала она тихо.

– Извини, пожалуйста, но я не собирался ее ни с кем делить.

Она подтянула одеяло к подбородку, потом укрыла и его.

– Иначе тебе будет холодно, – объяснила она, поворачиваясь к нему спиной.

Ник долго смотрел в потолок, пока дыхание Саммер не стало глубоким и ровным. Хорошо. Теперь она спит и ему будет легче обуздывать свое неистовое желание вновь погрузиться в ее тело.

Боже мой, что с ним стало? Он дрожал от неудержимой потребности задрать ей рубашку и созерцать великолепие ее белоснежных ног.

«Ну что же ты, давай! Она не будет тебя останавливать. Она уже простила тебя за то, что ты вел себя с ней как последний мерзавец…»

Саммер перевернулась на другой бок, уткнулась носом ему в плечо и вздохнула. Тело Ника покрылось испариной, кожа его буквально горела от ее прикосновения.

«Почему ты медлишь, возьми ее! Утоли свой голод, погаси свой огонь!»

* * *

Ник погладил длинные волосы девушки. Разгоревшееся в нем пламя вряд ли уже можно было погасить. Неужели он позволил страсти так безраздельно овладеть им?

Саммер вздрогнула, подняла голову и посмотрела на него широко открытыми глазами.

– Я не могу спать, – прошептала она. Он отбросил с ее лица несколько непослушных локонов. Слегка склонив голову, так что ее губы коснулись его подбородка, она произнесла:

– Я чувствую себя очень странно…

– Странно? В каком смысле?

– Мне трудно дышать. Мне жарко. Сердце так бьется! – Она взяла его руку и положила ее себе на грудь. Прикосновение Ника сначала заметно напугало ее, но затем она закрыла глаза и откинула голову назад, прислушиваясь к своим ощущениям. – О, Николас, – вздохнула она. – Мне это нравится…

– Нравится? – у него пересохло в горле.

– Да. Это плохо? Это тебя разочаровывает? Он коснулся пальцем ее соска и прошептал:

– Нет.

– Удивительно, боль была очень сильной, но…

– Но?

– Я только и вспоминаю то ощущение, которое возникает, когда ты касаешься меня…

– Правда?

– Я таю, как масло на солнце, – она подвинулась ближе и зашептала совсем тихо. Не дай Бог, она сейчас поцелует его… – Я хочу быть твоей женой в полном смысле этого слова. Навсегда!

– Наш брак и так уже не назовешь фиктивным… Вряд ли я теперь смогу отослать тебя назад в Англию. Саммер вздрогнула.

– Ты позволяешь мне остаться? – Взвизгнув, она обхватила его шею руками. – Ты никогда об этом не пожалеешь, Николас. Я научусь хорошо готовить, обещаю тебе. Я научусь шить. Я даже буду помогать тебе стричь овец.

Она рассмеялся.

Девушка улыбнулась и коснулась его лица.

– Я люблю тебя, – сказала она тихо.

– Нет, не любишь. Ты едва знаешь меня, поверь. Если бы ты узнала все мои темные и грязные секреты, ты первым же кораблем удрала бы в Лондон.

Неуверенная улыбка появилась на ее губах. По-кошачьи выгнув спину, она накинулась на него, разметала свои изумительные волосы по его плечам и поглядела ему прямо в глаза:

– Ну-ка, рассказывай мне все свои маленькие и большие секреты!

– Не стоит…

– Исповедь, это духовное очищение, ты же знаешь. Разве муж и жена могут что-нибудь скрывать друг от друга? Давай, Сейбр. Неужели ты боишься, что я испугаюсь, соберу вещи и навсегда уеду?

Ник чувствовал, как растет его напряжение. Эта загадочная девушка умела затрагивать какие-то тайные, никому не ведомые струны его души.

– Николас, – взмолилась она, – глядя на него темными глазами. – Я расскажу тебе все мои секреты, если ты расскажешь мне свои.

– Не думаю, ирландочка, что твои секреты могут сравниться в моими.

– Посмотрим!

– Но ты будешь шокирована.

– Несомненно!

– Проникнешься ко мне отвращением.

– Не решая за меня!

Ник долго смотрел на ее бледное лицо, нежную улыбку, стараясь представить себе жизнь без нее: бесконечные дни и ночи, постылая работа и убогое однообразие.

– Я никогда не оставлю тебя, – пообещала Саммер.

– С чего ты взяла, что меня это волнует?

– Я никогда не оставлю тебя, – спокойно повторила она. Взяв девушку за руки. Ник крепко прижал ее к себе и, неожиданно для себя попросил:

– Пожалуйста, ирландочка, пообещай мне, поклянись всеми своими святыми, что никогда меня не покинешь!