Текст книги "Крест и полумесяц"
Автор книги: Кэтрин Полански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 9
Места в нише было очень мало, так что они оказались тесно прижаты друг к другу: Амир обнял девушку за талию и привлек к себе. Они затаили дыхание. Кто-то зашел в библиотеку, зажег свечи, зашуршали страницы какой-то книги, человек что-то пробормотал, потоптался немного, и заскрипело кресло. Кажется, книголюб решил остаться тут надолго.
Злата замерла в объятиях молодого человека, стараясь успокоить бешеный стук сердца. Так страшно ей еще никогда не было. Страшно и в то же время интересно. Почему этот юноша занимается чем-то подозрительным? Поможет ли он ей? И вообще, что происходит?
Амир чувствовал сквозь тонкую ткань хамиза и абайи, как бьется сердце девушки: часто-часто, как у испуганного маленького зверька. Девичья грудь упиралась в его грудь, а теплое дыхание ласкало шею, горячие ладошки лежали на плечах.
Попадись она на его пути раньше, Амир не преминул бы воспользоваться случаем и оказать такой женщине все внимание, коего она заслуживает. Но теперь он не питал иллюзий по поводу собственной привлекательности: на вид он сейчас не мужчина, а евнух, вряд ли прекрасная Злата будет покорена его лысой, намазанной ореховым соком головой и выщипанными бровями. Да и не дело думать о девушках, когда нужно выжить и отомстить. Нельзя делать ничего такого, что поставило бы под удар его миссию.
Благие мысли о долге и мести испарились как дымок, когда Злата заглянула ему в лицо: зеленые глаза расширены от испуга, а нежная губка прикушена. Он не смог сдержать естественную реакцию тела и понял, что и она ощутила его возбуждение.
Девушка осторожно попыталась отстраниться, но он удержал ее. Не хватало еще вывалиться из-за занавеси прямо под ноги этому полуночному книголюбу. Злата подчинилась твердой руке и замерла.
Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем неизвестный покинул библиотеку и они смогли разомкнуть объятия и выйти из укрытия. Амиру показалось, что прошла вечность. Близость Златы волновала несказанно, так что притворяться перед девушкой евнухом вряд ли дальше получится.
– Ты не евнух! – не удержалась от восклицания девушка, едва они вышли из-за занавеси.
– Глупо отрицать очевидное, – развел руками Амир. – Идем, я отведу тебя в твою комнату.
Злата фыркнула и демонстративно отвернулась. В доме Бен-Нижадов так давно нет женщин, а после того, как Амир был ранен, и вовсе поселился дух мести, так что сколько-нибудь значительного опыта в общении с прекрасными девицами юноша не имел, но интуитивно чувствовал, как себя вести, чтобы не показать смущения и поставить Злату на место.
Впрочем, сейчас об этом думать некогда. Охранник у двери в библиотеку, скорее всего, уже не спит, так что надо искать пути к отступлению. Амир распахнул окно и выглянул: отлично, пустой сад, густые кусты, можно незаметно вернуться в гарем.
– Сейчас мы выйдем в центральный дворик гарема, там ты сможешь показать мне, куда тебя проводить?
– Да, – прошептала Злата.
Идти оказалось недалеко, и по счастью, на пути никто не встретился. Злата остановилась на пороге своей комнаты, раздумывая, пригласить Амира зайти или нет. Потом решила, что поблагодарить все же стоит:
– Спасибо, что помог.
– Если еще раз надумаешь сбежать, скажи, и я помогу тебе вернуться обратно в комнату! – улыбнулся Амир. – Ты новая наложница хозяина?
– Да, наверное. – Злата нахмурилась. – Ты уверен, что на волю не пройти?
– Сегодня уж точно нет, – заверил он.
– Тогда спокойной ночи. – И она захлопнула дверь у него перед носом.
Амир удивился: надо же, какая бойкая!
Уже у самой комнаты ему встретился Малик-ага.
– Ты почему не на посту? – подозрительно поинтересовался старший евнух.
– По нужде отошел, – нашелся Амир. – Все равно все спят.
Главный хадим покачал головой, похлопал его по плечу и пошел дальше по своим делам.
И только укладываясь спать, молодой человек подумал: Злата – не та ли самая девушка, которую недавно принесли в гарем завернутой в ковер?..
Злата укрылась в маленькой, увитой виноградом беседке в самом дальнем и редко посещаемом уголке сада. Это надо же! В гареме – мужчина. Стоит тщательно все обдумать. Молодой человек, конечно, очень красивый, но ей сейчас надо думать о другом, о том, как сбежать. Попытаться его шантажировать, чтобы заручиться его помощью в побеге? Обдумать эту идею со всех сторон Злате помешала совсем молоденькая, даже младше нее, девушка, вошедшая в беседку.
– Ой! Прости, я не хотела мешать! – воскликнула она по-арабски.
– Ничего, я даже рада компании, – ответила Злата по-французски, потом спохватилась и припомнила нужное слово: – Нет, все нормально.
– Ах! – всплеснула руками девушка и быстро и чисто затараторила по-французски: – Как хорошо, как чудесно, мы можем поболтать! Я – Хафиза. Вот все удивятся, что я говорила с тобой!
– Ты говоришь по-французски?! – обрадовалась Злата. – Как же я устала от того, что не с кем нормально поговорить!
– Ты – Злата, так сказала Джанан. Да? – Девушка открыто улыбнулась. И вообще вся она была такая очаровательная: невысокая, тоненькая, с хорошей фигурой, лицо сердечком, пухлые губы и темно-рыжие волосы.
– Да, я – Злата. Я из России, а ты? И откуда ты знаешь французский? – ответила Злата, улыбнувшись в ответ.
– Я из Турции, моя мать француженка, она научила меня языку. Но я так давно не говорила на нем, наш господин и катибе-уста не одобряют никакого языка, кроме арабского. – Девушка опасливо огляделась.
– О, но ведь нас никто не услышит, – отмахнулась Злата.
– Конечно! – рассмеялась Хафиза. – Сюда почти никто и никогда не заглядывает, поэтому я и люблю это место.
– Ты ищешь уединения? – поразилась Злата. Обычно обитательницы гарема предпочитали сбиваться в стайки, сплетничать, сооружать друг дружке прически, умащивать товарок ароматическими маслами, купаться и болтать, болтать, болтать. Несколько раз Злата пыталась присоединиться к обществу, но очень быстро у нее начинала болеть голова от бесконечного потока полупонятных разговоров и одуряющего запаха благовоний.
– О да! – Хафиза засмущалась и как-то зябко обхватила себя руками за плечи.
– В чем дело? – ласково спросила Злата, усаживая девушку рядом с собой на кушетку.
– Понимаешь… Они все время говорят о мужчинах, – прошептала Хафиза и густо покраснела.
– О… о мужчинах? – Злата почувствовала, что тоже неудержимо краснеет. Она уже достаточно наслышана от Джанан, чтобы представить меру откровенности этих самых разговоров.
– Да… Они постоянно пересказывают, сравнивают, обсуждают свои… встречи с мужчинами. И… с евнухами.
– С евнухами? – поразилась Злата. – Они же…
– Знала бы ты, на что способны евнухи! – Хафиза вздохнула. – Сначала я слушала, раскрыв рот, а теперь мне уже надоело… Господин может никогда и не позвать меня к себе, а я чувствую себя уже все попробовавшей. Надоело, просто сил нет!
– И что, евнухи часто имеют связь с женщинами гарема? Разве это разрешено? – решилась уточнить она.
– Запрещено, конечно! Но кого это останавливает? Здесь очень скучно. Вот вчера Сааддат и Маджут обсуждали, как бы соблазнить того нового молоденького гарем-агалара, Амира, – поведала Хафиза.
– А он хочет, чтобы его соблазнили? – Злата представила картину соблазнения: дамы получат намного больше, чем рассчитывали.
– Да кто у него спросит! – хихикнула Хафиза. – Ты видела Сааддат?
– О да! – рассмеялась Злата.
Она даже посочувствовала Амиру: Сааддат – иранка лет тридцати – была дамой крепкой, гренадерского роста и солидного телосложения. Если такая решит соблазнить, то объект и пикнуть не успеет. Представив, как Сааддат зажимает в углу Амира, Злата почувствовала какую-то странную ревность, будто она имеет какие-то особые права на него.
– Боюсь, что скоро одним девственником в гареме станет меньше, – улыбнулась Хафиза.
«Вряд ли Амир девственник, – подумала Злата. – Девственники так непринужденно не ведут себя, оказавшись наедине с девушкой».
– А почему женщины вступают в отношения с евнухами? Разве мужчина не может проникнуть в гарем? – Злата решила выяснить этот вопрос, чтобы решить, насколько сильные карты у нее на руках. Если уж решаться на шантаж, так пусть у нее будут одни козыри, а не шестерки.
– Если мужчину поймают на территории гарема, а уж тем более с женщиной, то его оскопят, выпорют кнутом, выжгут глаза и выкинут вон, если он, конечно, жив останется после всего этого, – объяснила Хафиза.
– А что сделают с женщиной, пойманной с мужчиной? – Если уж выяснять, то все до конца, дабы знать, чем против нее может сыграть Амир.
– Ее высекут кнутом, разденут до хамиза, отнимут все украшения и выгонят за ворота. Любой сможет сделать с ней на улице все, что хочет. Женщина без чадры и хиджаба вне дома – пария.
Хм… Опасно, конечно, оказаться почти голой на улице, правильно Амир предупреждал, но ведь это же улица! Именно оказаться за воротами дома, вырваться из гарема – ее цель! Неважно, какие опасности ее еще ждут, ведь появится шанс добраться до русского посольства и вернуться домой, к отцу! Только вот придется собственными руками отправить молодого и красивого мужчину на смерть… Нет, невозможно! Но вот вынудить его содействовать ее побегу – можно.
На этом Злата свернула разговор о евнухах и мужчинах, и девушки еще долго болтали о прочитанных романах. Хафиза оказалась весьма образованной девушкой, в доме ее родителей была приличная европейская библиотека, отец исправно снабжал француженку-мать книгами.
– А как ты оказалась в этом гареме? – поинтересовалась Злата у девушки, которую уже склонна была называть подругой.
– О! Я здесь не джарийе, не наложница, я – хатум. Главная жена. Правда, я единственная жена, старшая супруга умерла несколько лет назад. – Хафиза сказала это даже с гордостью. – Мой отец дал мне хорошего мужа.
– Жена? – Злата уставилась на молоденькую и милую Хафизу округлившимися глазами. Эта непосредственная и добрая девушка – жена того злого и страшного мужчины, который зачем-то похитил ее, Злату?
– Да. Только вот господин всего один раз взял меня на ложе. Наверное, я чем-то не угодила ему. Но я рада, что он не вспоминает обо мне. – Хафиза нервно поежилась. – Наверное, я плохая жена.
– Не знаю, какая ты жена, но я бы умерла, если бы этот человек прикоснулся ко мне. – Злата обняла новую подругу и погладила по голове. – Не расстраивайся.
– Ох, я рада, что так сложилось. Только вот я не понесла ребенка, так что он еще позовет меня на ложе… У мужа нет пока детей. Прежняя хатум умерла родами, и сын вместе с ней.
Тут Злата вспомнила, что никто еще так и не сказал ей, в чьем доме она оказалась, кто ее похититель.
– Хафиза, а как зовут твоего мужа? – осторожно спросила она.
– Ой! – Девушка прижала ладошки к щекам и испуганно взглянула на Злату. – Джанан не велела говорить с тобой о господине!
– Не волнуйся, – успокоила ее Злата. – Нельзя – значит не говори. Я больше не буду спрашивать.
Злата испугалась, что лишится подруги, единственного человека, который искренне и открыто с ней общался.
– Спасибо… Я тут хатум, но я не чувствую себя главной. Здесь командует Джанан. – Хафиза пригорюнилась, в глазах блеснули слезы.
– Не плачь! – Злата снова обняла девушку. – Хочешь, я помогу тебе? Я не боюсь Джанан, и вместе мы добьемся, чтобы ты заняла место, принадлежащее тебе по праву!
– Правда? – оживилась Хафиза.
– Чистая правда. Одна голова хорошо, а две лучше. Мы сможем, вот увидишь!
– Ты первая, кто здесь просто заговорил со мной. Все остальные опасаются неизвестно чего: я ведь хатум, со мной надо дружить, но никто не хочет ссориться с Джанан. – Хафиза вытерла слезы и доверчиво взглянула на Злату: – Ты правда мне поможешь?
– Естественно. Джанан мне совсем не нравится. Впрочем, мне и муж твой не нравится, и вообще… – Злата хотела сказать, что мечтает о побеге, но решила, что пока не стоит. Вот если она действительно сделает эту девочку полноправной хатум, тогда и попросит у нее поддержки. Можно одной рукой шантажировать Амира, а другой – устраивать революцию в гареме.
– Тогда я прикажу хадимам пропускать тебя в мои покои в любое время. И запрещу говорить об этом Джанан.
– Хорошо. Но давай не будем привлекать внимания к нашей дружбе. Я здесь изгой, на особом положении, хатум не пристало со мной общаться. Так что до вечера.
Глава 10
Весь день Злата предавалась размышлениям о том, как бы устроить в гареме самую настоящую революцию, вроде французской, о которой она так много читала. Вряд ли ей удастся поднять джарийе на баррикады и разрушить стены гарема, как Бастилию, но одной облагодетельствованной хатум, Злата надеялась, хватит, для того чтобы увеличить шансы выбраться отсюда.
Джанан по отношению к Злате вела себя ровно (видимо, получила соответствующие указания), но девушка видела уже не раз, как презрительно катибе-уста относится к другим женщинам в гареме. Ее боялись, а евнухи и вовсе ходили по струночке. К Хафизе же Джанан относилась как к пустому месту.
Злата успешно противостояла мачехе, но скорее путем непротивления, чем открытой оппозиции. Любовь Андреевна тоже пыталась доказать всем, что в доме главная она, но Злата оставалась любимицей отца, и с этим мачеха ничего не могла поделать. При мыслях о доме слезы невольно наворачивались на глаза, и Злата даже всплакнула тихонько, хотя Джанан и учила, что плакать нехорошо, глаза опухают. А, пропади она пропадом, эта Джанан! Не может же она запретить Злате думать о папеньке. Как он там, ищет ли ее? Жив ли он вообще? Если жив, то, наверное, с ума сошел от беспокойства, а ему нельзя много волноваться: семейный врач говорил, что в последнее время сердце у Петра Евгеньевича начало пошаливать. И тут такое! И серьезная ли у него рана? Противная Джанан ни словечком не обмолвилась об отце и про похищение, будто девушка просто свалилась в гарем с неба.
Злата повсхлипывала еще немного, обняв подушку с вышитыми пучеглазыми павлинами, потом усилием воли заставила себя перестать думать о плохом и сосредоточиться на главной цели. А павлинов зашвырнула в угол – никуда не деться от этих вышитых птичек! Даже в далеком Дамаске. Хорошо хоть, Джанан пяльцы не притащила.
Но в ночи, да еще после длинного дня, наполненного событиями, в голову ничего дельного не шло. Ладно, о Джанан можно подумать и утром, а сейчас хочется немножко позволить себе подумать об Амире. Чем-то он задел ее сердце, этот смешной и дерзкий псевдоевнух…
Глаза у него ну просто очень красивые, вот что. Злата даже немного рассердилась на себя: нет бы подумать о том, как правильно построить разговор, чтобы Амир согласился ей помогать, пусть и без особого желания! Шантаж – дело нехорошее, но чтобы выбраться отсюда, она и не на такое пойдет. Не зря ей не отвечают на многие вопросы, так можно себе всяких ужасов напри-думывать, а ну как на деле все еще хуже окажется?
И все-таки Злата чувствовала себя странно. Да, она не знала, для каких целей ее держат здесь, почему не отвечают на вопросы, зачем она нужна этому странному господину, воспоминания о котором вызывали у нее дрожь. Он ведь сумасшедший, по глазам видно… И все же, все же… Это была настоящая жизнь, не книжная, а ее. То самое чувство, что скрытно жило в Злате – жажда познания мира через нечто чрезвычайное и острое, – теперь проснулось и затрепетало. Вся эта история словно клинок дамасской стали, иначе и не скажешь.
И вот что странно – ей показалось, или похожее чувство она увидела в черных глаза Амира?..
Наутро она отправилась к Хафизе. Стоявшие у покоев хатум рослые гарем-агалары пропустили Злату беспрекословно – значит, новая подруга сказала правду, к ней можно приходить в любое время дня и ночи. Повеселевшая Злата зашла в покои Хафизы и ахнула – здесь она еще не была!
Свод, выполненный в виде небольших куполов, напоминал пчелиные соты или грот со сталактитами из-за вычурно сложного орнамента в ярко-красных, зеленых, голубых и золотистых тонах. Игра красок завораживала. Стены на высоту человеческого роста были выложены изумительными мозаичными плитками из стекла; сердцевидные арки грациозно опирались на пышные капители в форме тюрбанов, а те в свою очередь покоились на мраморных колоннах. Вдоль карнизов дверей и окон шли надписи карматским шрифтом, изящные буквы которого перемежались с цветами, листьями и завитками арабесок. В центре комнаты расположился фонтан, струи кристально чистой воды поднимались к самому своду и падали в круглый бассейн с серебряным звоном, рассыпаясь на тысячи брызг.
Хафиза возлежала на длинном диване, она искренне обрадовалась приходу Златы и немедленно усадила ее рядом.
– Я так рада, что мне теперь есть с кем поговорить! – воскликнула хатум.
– Я тоже очень-очень рада, – заверила ее Злата. Про Амира, пожалуй, лучше не упоминать, да и не друг он ей вовсе. Так, посочувствовал для собственной выгоды. – А у тебя здесь совсем нет подруг?
– У меня была служанка, приставленная ко мне отцом, – опечалилась Хафиза, – но потом она умерла, никто не понимал отчего. Лекарь моего господина искал следы яда, но не нашел, а Джанан потом ходила с победным видом. Я думаю, она все-таки отравила мою служанку, хотя доказательств нет…
Злата зябко повела плечами, хотя в помещении было достаточно жарко. Однако нравы здесь еще те! А ее, интересно, не отравят за то, что она болтает с Хафизой? Наверняка евнухи у дверей доложат обо всем Джанан, хорошо, если еще они сейчас у замочной скважины не подслушивают! Впрочем, за журчанием фонтана слов было наверняка не разобрать, но ведь и простого визита может оказаться достаточно, для того чтобы сжить Злату со свету.
– Не бойся! – Хафиза угадала опасения подруги. – Во-первых, я не допущу, чтобы с тобой что-то сделали. – Это обещание звучало слабым утешением, ведь Хафиза сама понимала, как мало у нее власти. – А во-вторых, с тобой тут носятся, как с драгоценностью, хотя я и не знаю почему. Всем запретили тебя обижать, – добавила хатум шепотом. – Ты очень ценная. Не думаю, что Джанан рискнет тебя отравить, она ведь за твою жизнь головой отвечает.
– Вот так новости! – Злата даже виноград перестала ощипывать.
– Я думала, может, господин хочет тебя тоже сделать женой, – немного смущаясь, сказала Хафиза. – Это было бы хорошо, мы бы с тобой дружили. Но с другой стороны, мне этого не хочется. С хозяином мне не понравилось в постели. Я не хочу об этом говорить.
– Хорошо, – кивнула Злата. Можно целыми днями переливать из пустого в порожнее – все равно заняться нечем, но это не даст никаких результатов, ведь о причине ее пребывания в гареме по-прежнему остается только догадываться. – Давай лучше поговорим о том, как сделать тебя полноправной хатум!
– Как? – живо подхватила предложенную тему Хафиза. – Джанан тут заправляет всем, и ее все боятся!
– Это я уже слышала, – отмахнулась Злата. – Ее боятся и у нее большой авторитет, но с этим можно бороться! Если Джанан перестанет настраивать всех против тебя и удалится в сторонку, то тебе останется только взять в руки бразды правления, вот и все.
– Но что мне делать? Я пробовала с кем-нибудь подружиться, собрать вокруг себя верных подруг, но они больше боятся катибе-уста, чем хотят дружить со мной.
– Так мы ничего не достигнем, это верно, – согласилась Злата. – Мы должны бороться не с человеком, а с обстоятельствами.
– То есть? – нахмурилась Хафиза.
– Надо лишить ее влияния. – Злата задумалась. – Проще всего было бы ее скомпрометировать, пригрозить чем-нибудь. Но я не знаю, водятся ли за Джанан какие-либо грехи.
– Я тоже не знаю, – покачала головой хатум. – Если и водятся, то о них никому и ничего неизвестно.
– В этом женском царстве – и никто не знает? – Злате вспомнилось московское общество. – Женщины есть женщины! А шила в мешке не утаишь. – Хафиза посмотрела на девушку вопросительно, и пришлось пояснять: – Это поговорка русская, означает, что правду не скроешь. Либо Джанан безгрешна и придется искать другие способы, либо кто-то что-то знает, да не говорит!
– Тут секреты почти не хранятся, – заметила Хафиза. – Но кто выдаст тайны катибе-уста?
– Вот именно! – с энтузиазмом воскликнула Злата. – Кто больше всего общается с Джанан?
Хатум задумалась.
– Пожалуй, Науваль и Латифа, только они обе такие противные, вряд ли нам что-то удастся у них узнать, – вздохнула Хафиза.
– О, искусство шантажа может привести нас к вершинам власти! – повторила Злата фразу, слышанную ею как-то от одного из гостей Петра Евгеньевича. – Если очевидных грехов нет у Джанан, может быть, у этих двоих они найдутся? Подумай!
– Кроме греха чревоугодия, вряд ли, – вздохнула Хафиза.
– Мы обязательно выясним, – пообещала Злата. – А потом вынудим их рассказать секреты Джанан. Нам с тобой нечего опасаться, нас нечем попрекнуть, а против гаремных интриганок все средства хороши!
Злата покидала покои Хафизы в прекрасном расположении духа: она наелась сладостей, наговорилась вдоволь, и они совместно выработали первый, пока еще шаткий, но уже вполне жизнеспособный план действий. Девушка забрела в пустой киоск – обитательницы гарема предавались послеполуденному отдыху, не иначе, – и решила выйти в сад, хотя солнце палило немилосердно. Но, как говорила Джанан, нет ничего приятней, чем предаваться неге в прохладной тени цветущего сада.
Злата медленно побрела по дорожке, нашла маленькую беседку, густо увитую виноградом, и уселась на прохладную мраморную скамью. Здесь было хорошо и тихо, журчал неподалеку крохотный фонтанчик, в ветвях яблони ворковали голуби… Злата сидела, размышляя, чем бы заняться. Можно почитать или попрактиковаться в арабском, но так не хотелось вставать и идти обратно в свою комнату – там хорошо, но жарко…
Из кустов вышла миниатюрная газель и, заметив Злату в беседке, подошла. Все животные в саду были ручными, и девушка с удовольствием погладила газель. Жаль, что нечем ее угостить.
– У меня есть виноград и халва, но будет ли она халву? – раздался голос. Злата подняла голову и увидела Амира с небольшим подносом в руках. – Хотя попробовать стоит.
– А что ты здесь делаешь? – поинтересовалась Злата. Сердце забилось быстрее, щеки порозовели…
– Я здесь живу, в гареме, если ты не заметила, – засмеялся Амир, сел на скамью и поставил поднос между собой и Златой. Газель заволновалась, и молодой человек протянул ей на ладони кусочек халвы.
Газель снизошла, собрала угощение мягкими губами, подозрительно посмотрела на Амира, потом на Злату и скрылась в пышных кустах.
Амир огляделся – все та же сонная тишина, только шуршала в кустах удаляющаяся газель да глупые голуби ворковали, – взял гроздь винограда и, усмехаясь, протянул в ладонях Злате. Как газели! Девушка фыркнула.
– Ты намекаешь, что я глупа, как животное? И буду есть у тебя с рук?
– Вовсе нет! – Амир и вправду выглядел ошарашенным. – Этим я хотел сказать, что ты прекрасна и грациозна, как газель! Ты… ты лучше газели!
Сомнительный комплимент, ну да ладно.
Злата подумала, что ее скоро тошнить будет от винограда, как бы он ни был хорош, но обижать Амира не хотелось, и она мужественно отщипнула виноградину.
– А теперь ты скажешь мне, что тут просто так с подносом проходил? – улыбнулась девушка.
– Нет, этого я говорить не думал, – покачал головой Амир. – Какая ты странная – все время ждешь подвоха!
– Папенька говорит, что русская душа – субстанция загадочная и непредсказуемая, – сообщила Злата, отщипывая еще одну виноградину. – Да положил бы ты уже этот виноград!
Амир вздохнул, видимо смирившись со странными славянскими причудами, и положил гроздь на поднос.
– Ты не ответил на мой вопрос, – напомнила Злата. Она сама не понимала, почему дерзит Амиру, но очень хотелось наговорить ему каких-нибудь мелких колкостей.
– Почему я здесь? – улыбнулся Амир, и Злате сразу расхотелось с ним пикироваться. – Я увидел, как ты идешь в сад, и решил составить тебе компанию.
– Ты меня искал, потому что боишься, – победно заявила Злата.
– Отчего ты так решила? – Жаль, что у него почти нет бровей, Злата представила себе, как иронично они изогнулись бы.
– Ты опасаешься, что я тебя выдам, ведь мой секрет гораздо безобиднее твоего!
Молодой человек ничего не ответил, наблюдая за голубем, чистящим перышки.
