Текст книги "Платье из черного бархата"
Автор книги: Кэтрин Куксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
– Тол[3]3
Тол (tall) – англ. высокий.
[Закрыть]… какое смешное имя.
Рия укоризненно посмотрела на Бидди. Но Фанни опять добродушно улыбнулась.
– Да, ты права, имя забавное.
– Зовут его Тол, а как дальше, – допытывалась Бидди.
– Бристон, Тол Бристон… Что еще желаете узнать, юная мисс? А может быть, тебе лучше подождать немного и самой все у него выспросить?
Бидди смущенно понурила голову.
– Извините, она у нас бойкая и не в меру любопытная.
– Вот и хорошо, что бойкая. Хуже, когда дети слишком тихие. А с Толом вы еще увидитесь. Он сюда будет наведываться, а вообще к мистеру Миллеру редко кто заглядывает, не то что в былые времена. Тол живет ближе других соседей. Его дом в лощине Фуллера и называется «Лощина». Интересно, правда? Не спрашивай, почему он так называется, не знаю. И мой старик бы тебе не сказал, хоть он и вырос в этих краях. Он говорил только, что название пошло от впадины, в которой стоял дом. В нем жил отец Тола, и дед. Все работали лесничими. Дед Тола купил участок земли и построил дом из камней, что остались от каких-то старых развалин. Налить вам еще чаю?
– Да, пожалуйста, – дружно ответили дети. Фанни кивнула Рии и сказала:
– Все в порядке, они же сказали «пожалуйста».
– Мне казалось, они лучше воспитаны, – тем не менее огорчилась Рия.
– Заканчивайте чаепитие и пойдем смотреть дом, – объявила спустя несколько минут женщина.
Все тут же поднялись со своих мест и замерли в ожидании.
– Но откуда лучше начать? – задумчиво произнесла Фанни. Потом, видимо, приняв решение, повернулась к Рии. – Ну вы сами видите, что это кухня. Здесь есть все, одного только маловато – продуктов. С деньгами у хозяина не густо, так что мне приходится на всем экономить. Чего здесь полно, так это фруктов. В саду ветки ломятся, а сколько добра пропадает! Можете есть фрукты сколько душе угодно, – обратилась она к детям. – Но постарайтесь не переедать, а то ночью спать не придется. – Она лукаво прищурилась. – А теперь вперед, за мной.
Вслед за Фанни они прошли в дверь рядом с кухонным шкафом и оказались в тесном коридорчике, куда выходили еще три двери. Открывая дверь за дверью, она объясняла: это угольный подвал, здесь кладовая, а тут когда-то и мясо хранилось, но уже несколько лет им здесь и не пахнет. Винный погреб – представила Фанни, отворяя последнюю дверь.
– Взгляните сюда, – она отстранилась, давая всем возможность заглянуть внутрь, – на полках полным-полно бутылок. Жалко, что пустых. Отец моего мужа рассказывал мне, что когда-то здесь стояло по пять сотен бутылок и, конечно, полных. Но те добрые времена давным-давно прошли. – Фанни открыла еще одну дверь и предусмотрительно предупредила: – Осторожно, здесь ступеньки.
Когда все благополучно спустились, Рия увидела еще один холл, размером поменьше.
Фанни открыла ведущие из холла четыре двери.
– Здесь была гостиная старой миссис Миллер, – продолжала она свои объяснения. – Она занимала всю эту часть дома. Как я поняла, последние свои годы старушка редко отсюда выходила, сторонилась людей. У них тогда была другая экономка, Лиззи Ватсон. А я всегда жила в поселке. Да и сейчас мне мой дом милее. А хозяину это не по душе. Но я никогда не соглашалась жить здесь. С меня хватает и тех десяти часов, что я торчу в этом доме каждый день. Да и словом не с кем перемолвиться. Случается, что мистер Миллер целыми днями молчит, как немой… А вот это была комната его матери. Тут несколько месяцев уборку не делали. У меня просто руки не доходят.
Рия сочувственно закивала, но подумала, что комната скорее всего оставалась неубранной годами. С сожалением смотрела она на когда-то красивую, а теперь сильно испорченную молью мебель. Они прошли небольшую столовую и музыкальную комнату, где в углу стоял клавесин. Шелк, натянутый за его резной передней панелью, отстал в нескольких местах. Осмотрев нижний этаж, они поднялись за своим проводником наверх, где увидели еще четыре комнаты, тоже находящиеся в весьма плачевном состоянии. Рия не переставала твердить про себя: «Какой стыд, какой позор».
Они вернулись в кухню и через нее вышли к еще одной группе комнат, ничем не примечательных. После чего Фанни вновь привела их в кухню. Им еще предстояло познакомиться с основным домом.
– Вы видели холл и гостиную, теперь я покажу вам столовую, – пообещала Фанни. – Но там он бывает крайне редко. Чаще всего я приношу еду в библиотеку. Хозяин изменяет своим привычкам только во время визитов священника: тогда я накрываю им в столовой, как и положено. Хочу вас предупредить: держитесь подальше от библиотеки. Вы ее потом увидите, но, – она предостерегающе подняла палец, – под страхом смертной казни не пытайтесь навести там порядок. Библиотека в таком виде, будто в ней бушевал ураган, но только в этом беспорядке он может найти, где что лежит. Я покажу вам его спальню. Рядом есть еще четыре, но они пустуют уже много лет. А наверху в мансарде столько старой одежды, просто ужас. Господи Боже! Она копится не знаю сколько лет. Я пару раз заглядывала туда. Я как-то намекнула мистеру Миллеру, что многие вещи, если их переделать, можно еще поносить. В деревне немало людей, которым бы эти вещи пригодились. Да я и сама кое от чего не отказалась бы: женская одежда сшита из хорошего материала. И мужская там есть из шерсти и дорогих тканей. Вы знаете, он так на меня накинулся, просто убить был готов. Тогда он первый и последний раз меня ругал. Сказал, что все эти вещи должны остаться, где лежат, и просил больше о них ему не напоминать. В тот единственный день мистер Миллер показал себя хозяином, а во всем остальном он мягкий и нерешительный, можно сказать, даже беспомощный. Когда я спрашивала его мнения, он обычно отвечал: «Фанни, поступай, как считаешь нужным». Но до старой одежды дотрагиваться не давал. Тут он был тверд, как скала. Так что не надейся, что сможешь что-нибудь переделать из этих вещей для своих ребят. Он так и остался при своем мнении. В чем здесь дело? Сама не знаю. Мой старик назвал это причудой. Мистер Миллер долго жил один, и эта одежда была дорога ему как память о прошлом.
– Он всегда жил здесь один?
– Нет, только последние пятнадцать лет. Хотя нет, меньше. Он вернулся сюда пятнадцать лет назад, и вот уже десять лет, как умер его отец. Я уже говорила, экономкой у них была Лиззи Ватсон, и она не намного пережила старого хозяина. Тогда я здесь и появилась. Муж сказал, что надо помочь с работой по дому неделю-другую. И вот эти две недели растянулись на десять лет. Мой старик все собирался уйти. Ему было семьдесят шесть. От работы в саду спина его совсем перестала разгибаться. Но он ушел раз и навсегда: свалился замертво у розовых кустов. С тех пор минуло три года. Он своего добился, а я осталась одна с молодым мистером Миллером, так его называли, когда был жив его отец. Они никогда не ладили, нет, никогда. Отец и сын были по натуре такие разные, как небо и земля. Старик каждый день ездил верхом, трезвым его видели редко, и на картах был помешан. Никогда не мог остановиться. Так денежки и уплыли.
А у молодого мистера Миллера свои причуды. Его слабость была – книги. Это сейчас он бренди балуется, а в те времена его единственной страстью были книги. Он даже в Оксфорде учился. А затем стал учить других. Потом не знаю, что уж там случилось, но в один прекрасный день он возвращается домой и решает остаться. Это и странно. Когда мистер Миллер учился в колледже, он на каникулы приезжал очень редко. Мать ездила его навещать. Они друг в друге души не чаяли. Когда он сюда приехал совсем, они часто ходили гулять, бродили по лугам и полям, рука в руке, как будто он ребенок, а еще они были похожи на влюбленную парочку. Может быть, для нее это было каким-то утешением, помогало ей не думать о Лиззи Ват…сон, – Фанни осеклась и покосилась на детей. – Ну, с домом все, – продолжала она, – теперь мы пойдем и осмотрим сад, вернее, то, во что он превратился. Потом я покажу, что где лежит на кухне, и на этом закончим.
* * *
Тол молча стоял и наблюдал, как Рия умело разделывает кролика. Она разрубила тушку вдоль и начала резать ее на части.
– Так, значит, вы устроились? – наконец промолвил он, продолжая следить за точными движениями ее рук.
– Слава Богу, все решилось. До сих пор не верю. Вчера я совсем отчаялась.
– Ну, работать здесь не такое уж счастье, я имею в виду, сколько он платит. – Тол продолжал смотреть на ее руки. – Но от него вам не будет никакого вреда. Будете сами себе хозяйка, только пусть дети поменьше попадаются ему на глаза. Это самое главное.
– Конечно, я прослежу за этим, – с готовностью пообещала Рия. – Миссис Бриггс меня уже предупредила.
– Я каждый день буду привозить вам молоко, а раз в месяц – дрова… он не покупает много угля. Мне и самому больше нравится, когда в очаге горят дрова, а не уголь. Но вы из шахтерского поселка и… привыкли топить углем.
– Да, я привыкла к углю. Но и с дровами справлюсь. Не беспокойтесь, я постараюсь. – Рия широко улыбнулась, глаза ее искрились.
– Тогда все в порядке, – удовлетворенно отметил Тол.
Рия посолила каждый кусок, сложила мясо в глиняную миску и закрыла крышкой.
– Лук и турнепс не помешали бы, – снова следя за ее работой, произнес Тол.
– Что? – Она повернула к нему голову. – Ах, да, – согласно закивала Рия. – Но Дэвид уже место присмотрел для огорода, весной будем есть овощи.
– Вы далеко загадываете. Надеетесь, что приживетесь?
Она замерла, глядя на него, немного смущенная его вопросом.
– Да, надеюсь, я очень на это надеюсь, – тихо, почти шепотом призналась женщина.
Лицо его медленно расплылось в улыбке.
– Хорошо, когда человек быстро осваивается и смотрит вперед, – одобрительно закивал Тол. – Если потребуется помощь, можете всегда на меня рассчитывать.
В дальнем конце кухни открылась дверь, и вошла Фанни, облаченная в дорожное платье.
– Никогда бы не подумала, что он так расстроится из-за моего ухода, – в ее голосе слышалась грусть. – Посмотрите, что он мне подарил. – Она вытянула вперед руку. – Красивая брошь, правда? Ее носила его мать, – в глазах женщины стояли слезы, она с трудом проглотила подступивший к горлу комок. – Никогда бы не подумала, что он примет это так близко к сердцу – повторила она. – И он сделал мне такой подарок. Вещь, наверное, дорогая, посмотри, Тол.
Он взял с ее ладони брошь в виде трех перевитых листьев плюща, в середине каждого поблескивал маленький камушек. Тол долго рассматривал украшение.
– Думаю, это золото, а камни, наверное, настоящие, – наконец предположил он и посоветовал: – Присматривай за этой штукой получше.
– Конечно, Тол, обязательно. Подумать только, он мне ее подарил, а мог бы продать за хорошие деньги. Но золотая она или нет, я ее все равно не продам.
– Нет, нет, не надо ее продавать. – Тол даже испугался.
Фанни покачала головой.
– Ну вот, я уезжаю, моя милая. Теперь ты будешь хозяйничать вместо меня. С Толом мы будем видеться, и он мне расскажет, как у вас идут дела. И может быть, я как-нибудь с Толом заеду на денек к вам погостить.
– Буду очень рада. – Рия обошла стол и взяла Фанни за руку. – Мне никогда не отблагодарить вас за то, что вы сделали для меня и моей семьи. И если бы у меня была какая-нибудь дорогая вещь, подобная броши, я бы с удовольствием отдала ее вам в благодарность за вашу доброту.
– Ну что ты, что ты. Что я такого особенного сделала. Просто выручила тебя, а ты помогла мне, вот и все. И не забудь, что я тебе говорила о крольчатине, – будничным тоном напомнила Фанни. – Поставь ее в духовку на самый низ на ночь. Мясо к утру станет нежное, хоть губами ешь. Подашь ему кролика около двенадцати, и помни мои слова о запеканке. Ему она нравится с корочкой, чем поджаристее, тем лучше, а в соусе должно быть побольше мясного сока. Ну, я тебе все показала.
– Спасибо, большое спасибо.
Фанни направилась к двери, которую предусмотрительно открыл перед ней Тол, но задержалась на пороге. Было заметно, что ей жаль уходить. Она обернулась к Рии с последним напутствием:
– В шесть часов он ест сыр с хлебом и фрукты. Их надо порезать и выложить на блюдо, а сверху полить черной патокой. Не забудь: никакого сахара, только патока.
– Я запомнила, – сказала Рия. У нее запершило в горле. Она хорошо понимала, что чувствует Фанни: этой старой женщине хотелось уйти, ездить в ее возрасте каждый день взад-вперед становилось не под силу, но в то же время ей было жаль расставаться с домом, а возможно, больше с самим хозяином. Рия вышла во двор и наблюдала, как повозка выехала на аллею и покатила в сторону дороги.
Повозка скрылась, но Рия не торопилась уходить. Она оглядела постройки, с двух сторон обрамлявшие двор. Взгляд ее скользнул вдоль обратной стороны дома, выглядевшей так же странно, как и фасад. Необъяснимое желание охватило женщину: ей вдруг захотелось раскинуть руки, объять этот необычный дом. Она едва сдержала этот внезапный порыв. Мысли путались в ее голове. «Я позабочусь о тебе, – молча пообещала она дому. – Ты станешь таким, как прежде, и будешь сверкать чистотой и красотой, как в былые времена. И хозяин будет чувствовать себя уютно и спокойно. Да, я обязательно постараюсь, чтобы ему было уютно. И дети будут пристроены, для всех здесь найдется дело». И Рия поспешила на кухню готовить ужин новому хозяину…
Спустя полчаса она подошла к двери библиотеки и, стараясь не уронить поднос, негромко постучала. Не услышав ответа, женщина постучала более решительно. На этот раз хозяин откликнулся невнятным бормотанием. Только после этого она открыла дверь и вошла в комнату.
Он сидел и что-то писал, повалившись грудью на стол, на котором было не больше порядка, чем на письменном столе в гостиной. Рия в нерешительности остановилась, не зная, куда пристроить поднос.
Не изменив позы и не подняв головы, хозяин лишь махнул рукой с зажатым в ней пером, указывая на край стола, и буркнул ей:
– Поставьте сюда.
Она осторожно опустила поднос на груду бумаг и книг. Ей показалось, что блюдо с фруктами может соскользнуть, и она непроизвольно сунула руку под поднос, чтобы подвинуть бумаги.
– Ничего не трогайте, оставьте все как есть, – остановил Рию голос хозяина.
Она послушно убрала руку, но не могла не поправить сползающее блюдо.
Он со вздохом отложил перо и откинулся на спинку кресла.
– Вы устроились? – Мистер Миллер по-прежнему не поднимал глаз.
– Да, спасибо, сэр.
– Фанни ввела вас в курс дела?
– Да, сэр.
– Хорошо. – Хозяин взялся за перо. Рия собиралась открыть дверь, когда он сказал: – Я… надеюсь, вы понимаете, что ваши дети не должны меня беспокоить.
– Конечно, сэр, я понимаю, – чуть помедлив, ответила Рия. – Они не будут вас беспокоить.
– Хорошо, – снова одобрил он.
Рия вышла из комнаты и только за дверью перевела дух. Она поспешила через холл и кухню в восточное крыло дома, чтобы проверить, как подвигаются дела у Бидди и Мэгги, которым она поручила навести порядок в двух спальнях: они должны были вынести просушить и проветрить матрацы, а также вычистить потертые ковры.
Девочки сидели на краю кровати и отдыхали.
– Вот вы и попались. От дела отлыниваете? – шутливо пожурила она дочек.
– Я устала, мама, – призналась Мэгги.
Взглянув на свою шестилетнюю малышку, Рия погладила ее по голове, убирая с потного лба темную прядь.
– Конечно, детка, я знаю, что ты устала. – Она оглядела комнату. – Вижу, ты славно потрудилась. Наверное, все сама сделала, а Бидди сидела сложа руки. – Они дружно рассмеялись.
– Мама, сколько в этом доме не убирали? Как ты думаешь? – уже серьезно спросила Бидди. – Я колотила этот ковер два часа, в нем было столько пыли, просто ужас, – она даже ногой притопнула. – А в углах, взгляни, какая паутина. Мы не смогли до нее добраться. Надо найти щетку с длинной ручкой, чтобы туда дотянуться.
– Дойдет черед и до паутины. – Рия присела между девочками и обняла их за плечи. – Ну как, нравится вам здесь? – Она по очереди посмотрела на них.
– Да, еще как, – закивала Бидди, а Мэгги лишь довольно улыбнулась.
– Хорошо, мне кажется, здесь нам будет хорошо. Но я хочу, чтобы вы всегда помнили одно правило. – Лицо Рии стало серьезным, а голос зазвучал строго: – Слушайте меня внимательно. Вы не должны попадаться на глаза хозяину. Как только заметите его, тут же прячьтесь или убегайте… По всему видно, он не любит детей, так что имейте это в виду. – Она помолчала и требовательно спросила: – Так что вы должны всегда помнить?
– Мы не должны попадаться на глаза хозяину, – ответила Бидди.
Рия повернулась к младшей дочери.
– Нам не надо попадаться на глаза хозяину, – послушно повторила Мэгги.
– Вы не забудете мои слова? Девочки кивнули.
– Ну, на сегодня, думаю, хватит, – подытожила Рия. – День был долгий, верно? А теперь, Бидди, сходи в сад за мальчиками и позови их в дом, но не шуми. И передайте им то, о чем я с вами говорила. Они тоже не должны показываться хозяину.
– Хорошо, мама, я им все скажу.
Бидди собиралась умчаться, но Рия успела ухватить ее за воротник платья.
– И перестань носиться как угорелая. Учись ходить спокойно, как все люди.
Украдкой вздохнув, Бидди вышла.
– А что, мама, нам никогда больше нельзя будет бегать? – Мэгги с искренним огорчением смотрела на мать.
– Ну почему же никогда, – рассмеялась Рия и прижала к себе дочку. – Иногда мы будем ходить с вами в поле и там вволю резвиться, договорились?
«Им обязательно надо бегать и играть, – размышляла Рия, выходя из комнаты вместе с Мэгги. – Ведь они же дети. Мне надо будет позаботиться о том, чтобы они имели возможность играть, пусть даже немного.
Глава 4
До Рождества оставалась неделя. Мороз держался уже четыре дня, и Джонни с Дэвидом нечего было делать в саду. В то утро мальчики белили стены в конюшне. Они работали уже три часа, и Рия собиралась отнести им горячего бульона. Накинув пальто и шерстяную шаль, она засунула в карманы по миске и, взяв закрытый крышкой судок с бульоном, вышла на улицу. От морозного воздуха у женщины даже перехватило дыхание. Она с облегчением вздохнула, войдя в конюшню, где по сравнению с улицей казалось гораздо теплее. Дети оторвались от своего занятия, и Джонни немедленно пожаловался:
– Мама, я совсем окоченел.
– Почему ты без варежек?
– Они грязные и мокрые.
– Это твоя забота, надо быть аккуратнее. Иди-ка сюда, попей бульона.
Дэйви отложил кисть и подошел к матери. Она достала из карманов чашки и поставила их вместе с судком на кормушку.
– Ну как? – поинтересовался Дэвид.
– Хорошо, очень хорошо, – оценила Рия, оглядывая стены. – Здесь теперь и пахнет свежее.
– Но запах лошадей приятнее. И вот о чем я подумал, мама.
– О чем? – Рия подняла глаза на старшего сына. – Хорошо бы хозяин купил лошадь и двуколку, ну хотя бы только лошадь. Как бы было здорово, если бы у нас была лошадь.
– Об этом нечего даже и мечтать. У хозяина с трудом хватает денег прокормить нас, какая уж тут лошадь.
– Как-то это странно, мама. Он – джентльмен, а бедный.
– Ну, кое-какие деньги у него есть, я тебе говорила, но их так мало, что ему приходится экономить.
– Только не вчера, правда, мама? – лукаво улыбнулся Дэвид.
Рия напустила на себя строгий вид, изо всех сил стараясь скрыть улыбку.
– Вчера, может быть, и нет. Но все равно, так или иначе, допивайте бульон: мне некогда, я не могу целый день болтаться без дела.
– А я бы поболтался в доме немножко. – Темные глазенки Джонни хитро поблескивали.
– Ах ты, лентяй бессовестный. – Рия ласково потрепала сына за ухо. И хотя укоряла она его шутя, но в душе сознавала, что в словах ее была доля правды: если бы Джонни мог увильнуть от работы, он долго бы не раздумывал. Несмотря на то, что сыну уже месяц как исполнилось восемь, его все еще тянуло поиграть. Джонни уже не маленький ребенок. Или все-таки ребенок? Все они еще дети, быть может, кроме Дэйви. Ее взгляд задержался на старшем сыне – старая одежда, испачканные волосы и лицо, а все равно красавец – светловолосый и голубоглазый. За последние месяцы Дэйви заметно подрос и постройнел. Порой, глядя на него, у Рии сладко щемило сердце. Женщине не верилось, что это их с Сэтом сын.
Она была уже у самой двери, когда громкий шепот Джонни остановил ее.
– Мама, сегодня утром я видел хозяина.
Рия резко повернулась к нему.
– Я же вас предупреждала! – сердито воскликнула она. – Где ты его видел?
– Не волнуйся, мама, – стал успокаивать ее Дэйви. – Ничего страшного не произошло. Мы шли через двор, и этот проныра, – он легонько подтолкнул брата, – сказал, что видел, как хозяин наблюдал за нами из окна гостиной, когда мы чистили ступеньки.
– А ты тоже его видел?
– Нет, я сказал проныре, чтобы он занимался делом, а не глазел по сторонам.
– Мама, а он был в халате.
Рия молча посмотрела на мальчиков, затем поспешно пробормотала «ну, ну» и заторопилась обратно в дом. На кухне она медленно сняла шаль и пальто, размышляя: «Тогда было около девяти и темновато. Он не мог их хорошо разглядеть».
Улыбаясь своим мыслям, Рия налила себе остатки бульона. «Он, наверное, украдкой следил за нами, – решила она. – Подумать только! Это продолжение вчерашних чудес».
Накануне хозяин второй раз, с тех пор как они поселились в этом доме, ездил в город. Рия знала, что он встречался со своим поверенным и получил деньги. Вчера после возвращения из города хозяин не раз заставил ее удивиться. Если в прошлый раз он был не в состоянии самостоятельно выбраться из повозки, и Тол помог ему сойти и дойти до дома, то теперь он обошелся без посторонней помощи и, поблагодарив Тола, направился к парадной двери. Хозяин не только вернулся почти трезвым, но и привез с собой какой-то большой пакет. Почти сразу после того как он вошел в дом, в кухне раздался звонок. Рия поспешила в гостиную.
Хозяин сидел в кресле, грел руки у камина. – Вы меня звали, сэр?
– Да, Мария, я звонил, – немного помолчав ответил он. – Сегодня очень холодно.
– Да, сэр, очень, – согласилась она.
– В Ньюкасле полно народу, я рад, что приехал домой.
– Конечно, сэр.
– Витрины магазинов, Мария, такие красивые.
– Правда, сэр?
– Да, они украшены очень ярко и богато. – Хозяин по-прежнему смотрел в сторону и грел руки. – Глядя на витрины, я пожалел, что не богач и не разбойник. – Наконец он мельком взглянул на нее, и в первый раз за время их знакомства женщина заметила в его глазах озорные искорки.
– Не думаю, сэр, что из вас вышел бы хороший разбойник, – ответила ему с улыбкой Рия.
– Да, пожалуй, не вышел бы. – Он выпрямился и положил руки на колени. – Сомневаюсь, что из меня вообще могло бы получиться что-нибудь путное. Нет-нет, не говорите ничего. Я знаю, что это так. Разве мое нынешнее положение это не доказывает? – Теперь он смотрел на нее прямо и открыто.
Рия молчала. Когда мужчины навеселе, они и слабеют и готовы жаловаться на жизнь. Она это знала и понимала, что хозяин никогда не стал бы говорить об этом, будь он трезв. Так долго они еще не разговаривали.
В прошлый раз, когда хозяин вернулся из Ньюкасла, он все порывался пуститься в пляс. А на следующее утро отправился к реке и сразу окунулся в воду. Он и раньше частенько проделывал подобное, хотя вода даже в самые жаркие дни оставалась прохладной. Рия убедилась в этом сама, когда ходила с детьми гулять. Они играли, а она сидела на берегу на траве и болтала в воде ногами. Но каково же было ее удивление, когда хозяин вручил ей два золотых соверена, грубовато приговаривая:
– Вот, возьмите, купите что-нибудь к празднику. Но расходуйте их экономно, потому что там, где они лежали, больше ничего нет. – Потом он усмехнулся и добавил: – Припрячьте их получше: вдруг я утром потребую их обратно. Кто знает, что взбредет мне в голову, когда хмель выветрится и я вернусь в норму. Но пока до нормы далеко… – Он схватил лежавший на диване длинный пестрый сверток и сунул его Рии в руки. – Это вашим детям. Только имейте в виду, – он погрозил ей пальцем, – не думайте, будто это что-то меняет. Я все равно не хочу их видеть. Ясно?
– Да, сэр, – тихо ответила Рия. Внимание хозяина смутило ее. – Спасибо вам за то, что думали о них.
– Вовсе я о них не думал, – резко возразил он и поднялся. – Я лишь… вспомнил прошлое. – Голос его неестественно зазвенел. Поднявшись, он медленно покинул гостиную, а Рия озадаченно смотрела ему вслед, держа в одной руке деньги, а в другой – яркий сверток. Когда она вошла в кухню, в глазах ее стояли слезы.
Дети сидели за столом и читали. Мать установила для них правило: читать по полчаса каждый вечер. Она постояла, молча глядя на них, прежде чем открыть пакет, потом по очереди достала из него четыре витых, окрашенных в разные цвета леденца. Ребятня в один голос тихо ахнула. Раздавая лакомство, мать объяснила:
– Конфеты купил вам хозяин в Ньюкасле. Как всегда, первой нашлась Бидди.
– А раньше он никогда нам ничего не покупал, – рассудительно заметила девочка.
– А сейчас купил, – улыбнулась Рия. Однако слова ее прозвучали неестественно бодро.
Дети как завороженные с восхищением глядели на витые пирамидки. Первым опомнился Джонни. Он сунул завитушку в рот и приготовился откусить, но тут вмешалась Рия.
– Ты что, собираешься проглотить все сразу? – ужаснулась она и посоветовала: – Лучше разломи ее на три части и ешь по кусочку. Так на дольше хватит. Посмотрите, какие они длинные. Я никогда не видела таких больших и красивых леденцов.
– Мама, значит, нам можно пойти и поблагодарить хозяина, да?
– Нет, даже не думай об этом, – мгновенно разъярилась Рия. Бидди даже отшатнулась от неожиданности. – Если пойдешь к нему, я с тебя шкуру спущу. Слышишь? Все остается по-прежнему: он не хочет, чтобы вы ему надоедали.
Угроза матери не смутила Бидди.
– Разве мы ему надоедаем? Мы на милю к нему не подходим. На днях я увидела его на аллее – и сразу бегом в кусты.
– Правильно сделала, и не смей к нему подходить, я тебя предупредила. – Она посмотрела на детей и уже более мягким тоном спросила: – Вам здесь нравится?
Джонни и Мэгги кивнули не задумываясь, но Дэйви и Бидди промолчали.
– А вам? – переспросила Рия, строго глядя на Бидди.
– Кроме Тола, мы никого не видим.
– Она права. – По лицу Дэйви пробежала тень. – Мы ни с кем не общаемся.
– У нас есть крыша над головой, – медленно и отчетливо заговорила Рия, сдерживая раздражение. Она сидела во главе стола, положив на него сжатую в кулак ладонь. – Еда у нас простая, но питаемся мы досыта. А о постелях, на которых вы спите, я и не говорю. Вы о таких и мечтать не могли. Что вам нужно еще?
Но Рия знала ответ: дети скучали, им хотелось развлечься, хоть немного повеселиться, не хватало компании сверстников. Ребята давно не были на ярмарке. Сэт возил их туда на праздники. Но в этом доме о праздниках забыли. Она хорошо понимала чувства детей.
Рия разжала кулак, и с ее ладони на стол скатились два золотых.
– Смотрите, что дал мне хозяин, теперь мы сможем повеселиться на Рождество, – она говорила все еще медленно, но уже значительно спокойнее. – Мы отправимся в Феллбурн, а быть может, и в Гейтсхед Фелл и скупим всю ярмарку, – добавила она, заметив, как тут же ожили дети, как засияли их глаза. «Надо попросить у хозяина выходной», – сказала себе Рия.
* * *
Порой Рии казалось, что она знает Тола всю жизнь. Он стал ее добрым другом. Женщина говорила себе, что такие люди, как он, встречаются один на миллион. Тол никогда не отказывал в помощи. Он привозил из деревни послания и даже выполнял кое-какие поручения в городе, куда ездил по делам. Также мужчина доставлял молоко и дрова с такой регулярностью, будто это входило в его обязанности. За прошедший месяц он два раза привозил к ним в гости Фанни. Рия очень радовалась этим встречам, и Фанни тоже. От нее Рия многое узнала о хозяине и днях его молодости. Конечно, Рия понимала, что многое Фанни рассказывает со слов мужа. Но все ее рассказы были правдой. Чем дальше, тем больше Рия сознавала, как сильно любил свою мать ее отшельник-хозяин. Но Фанни не догадывалась о том, что заставило этого человека вернуться домой и продолжить жизнь в полном одиночестве. Должна же быть причина, отчего столь образованный и некогда видный мужчина (приведи себя в порядок, и сейчас бы неплохо выглядел) пришел к такой жизни. Быть может, виной всему стала несчастная любовь? Но неужели из-за этого он так невзлюбил детей? Рия не находила ответа на этот вопрос.
И вот на следующий день, в Сочельник, они отправлялись в Гейтсхел Фелл скупать ярмарку.
За три дня до поездки дети только и делали, что возбужденно галдели, и Рии то и дело приходилось успокаивать их. Ей удалось добиться, чтобы ребята говорили тише, но заставить их не бегать, она так и не смогла. У них просто не получалось ходить спокойно. Радостное возбуждение переполняло их. И вот наконец наступил долгожданный день. Они погрузились в повозку, празднично одетые, в новых шапках и шарфах, связанных Рией и Бидди долгими зимними вечерами.
Рия никогда еще так не радовалась. Тол помог ей усесться, после чего занял свое место и крикнул: «Но! Поехали!»
Они выехали со двора на аллею. Бидди потянула мать за пальто.
– Хозяин смотрит на нас в окно на лестнице.
Рии очень хотелось оглянуться, но она сдержалась.
– Не глазей по сторонам, веди себя как следует, – посоветовала Рия дочери.
– Должно быть, у него настроение меняется, – предположил Тол, когда она вновь повернулась к нему.
– Нет, не думаю. Он никогда к ним не подходит.
– Прошло слишком мало времени. Ты и так во многом изменила его. Он встретился мне на днях: одет аккуратно, пальто не мятое, как раньше, да и выбрит чисто.
– Я потихоньку слежу за его одеждой, – улыбнулась Рия. – Глажу, крахмалю воротнички и все такое прочее.
– Ты для него – дар Божий. Фанни, Бог свидетель, старалась, как могла. Но даже в молодости у нее не все выходило как надо. К домашней работе у Фанни никогда душа не лежала. Да и у нее самой в доме не все по полочкам разложено. Но ей так нравится, ей уютно в своем доме, а это самое главное. А некоторые слишком большие чистюли.
– Ты так думаешь? – Рии показалось, что Тол намекает на нее, и голос женщины слегка зазвенел.
– Да, плохо, когда от чистоты становится неуютно. Ты навела в доме порядок, и теперь в нем приятно и хорошо. А кое-кто готов гоняться за каждой пылинкой. Радости от этого мало.
«Понятно, это он о своей сестре», – улыбнулась про себя Рия.
С сестрой Тола, Энни Бристон, она виделась всего четыре раза. Энни выглядела значительно старше своих тридцати с небольшим лет. У нее было миловидное лицо и приятный голос. Рия решила, что они с Энни обязательно подружатся, но, как оказалось, ошибалась.
С Фанни Рия чувствовала себя легко и свободно и могла болтать без умолку, и даже признавалась себе, что Бидди не случайно росла такой болтушкой. А рядом с Энни Рию охватывала какая-то скованность, и разговор получался сухим, скучно вежливым. В первые два своих приезда Энни держалась вполне дружелюбно, но потом настроение ее заметно изменилось. Она стала много говорить о Толе. Рассказала, что оставила хорошее место и переехала к брату, чтобы заботиться о нем, после того как восемь лет назад умерла их мать. Энни заезжала накануне их поездки на ярмарку. Она привезла в подарок девочкам тряпичных кукол и деревянную кукольную кроватку, которую сделал Тол для Мэгги. И, как бы между прочим, Энни сказала, что будет скучать без Тола, когда он женится и переедет в Роудип.
