Текст книги "Песнь земли"
Автор книги: Кэтрин Коултер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 6
Замок Сент-Эрт
Вслед Филиппе неслись громкие крики. Огромный бородач попытался ее поймать, но лишь оторвал рукав платья. Окружающие разразились громовым хохотом:
– Надо было ухватить ее за подол, дурень! Голый зад лучше, чем голая рука.
Уже давно стемнело. Филиппа пробежала через внутренний двор к конюшне. Она решила вскочить на лошадь и… И что потом? Ворота закрыты, а на верху стены, разумеется, стоят стражники. Ночь выдалась холодной, и девушка уже продрогла в старом потрепанном платье, да еще с одним рукавом.
В полутемной и теплой конюшне пахло свежим сеном, навозом и лошадьми. Людей не было, конюхи, как догадалась Филиппа, ужинали в зале вместе с остальными обитателями замка. Она остановилась и прижала руку к сердцу, пытаясь выровнять дыхание. Неожиданно рядом раздался до боли знакомый голос:
– Похоже, и на этот раз ты не удосужилась пошевелить мозгами. Интересно, что же ты все-таки собиралась предпринять, после того как сядешь на лошадь?
Филиппа медленно повернулась. Дайнуолд де Фортенберри стоял в открытых дверях конюшни, держа в руке факел. И когда это он успел его зажечь? Дайнуолд даже не запыхался.
– Не знаю. – Плечи Филиппы опустились. – У тебя так много людей в услужении. Я надеялась, что, может быть, ворота еще открыты, а стражники меня не заметят – они все равно сидят в зале и ужинают…
– Может быть, открыты… А может, на небе появится луна и осветит тебе дорогу аж до самого Лондона? А воры и разбойники будут отдавать тебе честь, когда ты с задранной до колен юбкой помчишься мимо них на лошади? Глупая девка, я б не отпраздновал свой двадцать шестой день рождения, если бы не заботился о безопасности своей крепости. – Филиппа обессиленно прислонилась к дверце стойла. – Если ты наконец не начнешь думать, прежде чем действовать, то вряд ли дотянешь до двадцати. Ты оборвала рукав.
– Это не я, а один из твоих неуклюжих мужланов. – Филиппа вспомнила грубые шутки остальных мужчин и неожиданно почувствовала себя совершенно беззащитной. – Пожалуйста, милорд, можно мне покинуть замок? Сейчас я все обдумала. Пожалуйста!..
– Покинуть замок? Не спешите, миледи. В настоящий момент ваше положение не слишком прочно. Мне кажется, я обязан высечь тебя – чего твой отец явно никогда не делал. Связать и хорошенько отлупить за твою наглость и неуважение ко мне. Что тебе больше нравится – хлыст или моя рука?
– Не подходи ко мне!
– Да я еще и пальцем не пошевелил. Ты сказала, что не желаешь быть моей любовницей. Затем, как истинная женщина, заявила прямо противоположное, а именно, что стать моей сожительницей лучше, чем выйти замуж за человека, которого тебе выбрал отец. Я правильно излагаю?
Филиппа кивнула, все еще прижимаясь к дверце стойла:
– Я бы предпочла гореть в аду, но ничего не поделаешь. Ты обещал предоставить мне свободу выбора, но не сдержал слова.
– Не топчись около этого стойла, девка. Там внутри мой боевой конь Филбо. Он недолюбливает людей, которые причиняют ему беспокойство, и с удовольствием укусит тебя за твое нежное плечико.
Филиппа поспешно отошла в сторону, испуганно покосившись на вороного коня, глаза которого казались очень злыми и такими же опасными, как у его хозяина.
– Почему лорд Генри так равнодушен к младшей дочери? Из-за твоего ужасного характера?
– Нет, просто де Бридж… – Филиппа осеклась; закрыв кулачком рот, она с ужасом посмотрела на Дайнуолда.
– Вильям де Бриджпорт? – В глазах де Фортенберри зажегся интерес. Филиппа ничего не ответила, но для Дайнуолда было очевидно, что, назвав это имя, она перепугалась до смерти. Из девчонки можно выудить любые сведения: она выпаливает все, что у нее на уме, не думая, чем это может обернуться. Она представляет опасность для себя самой, причем весьма ощутимую опасность. Неожиданно в голове Дайнуолда мелькнула мысль, а будет ли Филиппа так же, ни о чем не думая, кричать от страсти, но поспешил отогнать ее…
– Де Бриджпорт – отвратительное существо. Жирный, с гнилыми зубами и дурным характером, – глядя на девушку, проговорил Дайнуолд.
– Нет, отец имел в виду совсем другого человека! Я просто назвала это имя, потому что де Бриджпорт… выглядит как твоя лошадь!
– Мой бедный Филбо, его оскорбила безмозглая девка. – Дайнуолд умолк и снова пристально поглядел на Филиппу. – Значит, ты предпочитаешь жизнь в грехе замужеству с ним. Уж не знаю, радоваться этому или удивляться. Ты уверена, что лорд Генри не станет платить за тебя выкуп? Мне действительно нужны деньги. Я бы предпочел деньги твоему, без сомнения, мягкому и красивому… но большому… телу.
– Мне очень жаль, но отец не станет платить. Поверь, я не лгу, по крайней мере сейчас. Я подслушала, как он говорил моей матери и ухажеру моей сестры, который попытался меня изнасиловать, что у меня нет приданого.
– Поклонник твоей сестры пытался тебя изнасиловать? Как это случилось?
– В общем-то Иво де Вереи милый мальчик, просто он совсем потерял голову.
Отец оттащил его, прежде чем я успела изуродовать этого безумца, что, конечно, неизбежно случилось бы, ведь я очень сильная.
Дайнуолд расхохотался. Он ничего не мог с собой поделать. Когда он вошел в конюшню, то кипел от злости, но эта девчонка обезоружила его – сперва своим явным, почти комичным испугом, затем подкупающей искренностью. Он взглянул на ее длинную обнаженную руку. Эта девица так молода… Нет, не так уж и молода. Многие девушки ее возраста уже замужем и даже нянчат детей.
– А потом твой отец сообщил де Вереи, что намерен выдать тебя за де Бриджпорта?
– Да… Я раньше не знала… он никогда не упоминал имя де Бриджпорта. Сначала я не поверила, не могла поверить, но потом…
– Потом ты уже не думала, а действовала: переплыла крепостной ров и забралась в повозку с шерстью. Ну ладно, что сделано, то сделано, а сейчас пора возвращаться в дом. Твоя голая рука покрылась гусиной кожей, и это выглядит очень непривлекательно. Думаю, мне следует отвести тебя к себе в спальню и привязать к кровати. Обещаю аккуратно обращаться с твоим платьем, так как теперь это твоя единственная одежда.
Замок Бошам
– Лживая сука! Надеюсь, она свалилась в ров! Или ее поймали дезертиры! А может, хвала Господу, ее засадили в монастырь?.. По крайней мере милый Иво больше не хочет ее. И пусть только попробует захотеть!..
– Замолчи, Бернис! – рявкнул лорд Генри. – Придется немедленно написать королю… опять. Спаси меня Боже, я потеряю Бошам! Король вырвет мне руки и ноги, отрежет язык…
Леди Мод приказала дочери немедленно покинуть комнату. Сгоравшая от любопытства Бернис закапризничала и попробовала возразить, но мать была непреклонна: она сделает все от нее зависящее, чтобы Бернис никогда не узнала правду о своей «сестре».
– Милорд, умерьте свой пыл, – выпроводив дочь, сказала она мужу. – Да, вы обязаны снова написать королю, но не сообщайте ему, что девушка пропала. Нет-нет, – леди Мод посмотрела на резной сундук в углу комнаты, – надо все хорошенько обдумать. Не стоит действовать в спешке. Филиппа, должно быть, подслушала ваши слова о предстоящем замужестве с Вильямом де Бриджпортом…
– ..И сбежала из Бошама, – простонал лорд Генри. – Зачем только я вспомнил имя этого сукина сына, и пуще того – сообщил его Иво де Вереи?! Боже мой, Бриджпорт – отвратительный старый болван, и я ничем от него не отличаюсь.
– Мне кажется, любая девушка может только мечтать о таком прекрасном муже, как Вильям де Бриджпорт, – не споря с последним утверждением мужа, заявила леди Мод.
Лорд Генри недоверчиво уставился на жену. Когда же, думал он, успели исчезнуть ее губы? Помнится, много лет назад у нее был полный, красивый рот и такая милая улыбка… Он опустил глаза и подивился тому, что и грудь ее тоже куда-то подевалась. Исчезла, как и губы. Неужели из-за бесконечных молитв? Нет, от этого только ее костлявые колени стали еще острее. Он вспомнил Жизель, свою шестнадцатилетнюю любовницу. У нее великолепная грудь и губы на месте, а своими острыми зубками она так игриво покусывает его…
Лорд Генри снова застонал, возвращаясь к реальности. Исчезла дочь короля, и он даже не представляет куда. Ее могли убить или похитить! Он лихорадочно перебирал в уме все напасти, которые подстерегают молодую и красивую девушку, такую как Филиппа. Лорду Генри она нравилась. Такой дочерью мог гордиться любой отец, а для него она была больше чем дочь – ведь она управляла хозяйством в Бошаме! И ее не привлекала всякая ерунда, которая так занимала Бернис. Филиппа не была особенно тщеславна, умела читать, писать и считать, а главное, обладала острым умом. Правда, беда ее состояла в том, что она не умела думать в критической ситуации. Поручи ей разрешить спор между двумя крестьянами, и она найдет соломоново решение, но, оказавшись в затруднительном положении, Филиппа мгновенно превращалась в суматошливое существо без единой мысли в голове. За примерами далеко ходить не надо: услышала его выдумку о браке с де Бриджпортом, сразу запаниковала и ничтоже сумняшеся ударилась в бега. И куда она подевалась?
Неожиданно лицо лорда Генри просветлело. Как глупо, что он не подумал об этом раньше. Повозки с шерстью, отправленные на ярмарку в Сент-Ивес! Филиппа ведь не дурочка, она не выбежит на дорогу просто так и не пойдет пешком черт знает куда. Лорд Генри улыбнулся жене, заодно отметив, как с годами вытянулся ее нос.
– Я знаю, куда делась Филиппа, и скоро ее найду.
Замок Сент-Эрт
В отличие от Филиппы де Бошам Дайнуолд де Фортенберри предпочитал сначала хорошенько подумать и лишь потом действовать – если, конечно, представлялась такая возможность. Впрочем, в настоящий момент времени ему хватало. Единственным его желанием было наказать строптивую девчонку за то, что она так нагло покинула зал, выставив его дураком перед слугами.
Дайнуолд с силой сжал обнаженную руку Филиппы и повел ее за собой по внутреннему двору. Из загона донесся крик осла; две свиньи, судя по их хрюканью, радостно спаривались среди отбросов; где-то неподалеку тихонько кудахтали куры…
Филиппа была изрядно напугана и дрожала от холода, но все еще пыталась сопротивляться.
– Поторопись, – сказал Дайнуолд и ускорил шаг, но, вспомнив, что Филиппа без обуви, пошел медленней. Девчонка собиралась сбежать от него босиком и в разодранном платье? Да, она представляет огромную опасность для себя самой, уж это точно!
Они вошли в большой зал, и там воцарилась гробовая тишина. Дайнуолд позвал оруженосца. Танкрид – ровесник Филиппы, худой, светловолосый, с карими глазами и очень упрямым подбородком – подбежал к хозяину и, выслушав его тихий приказ, кивнул в знак согласия. Затем Дайнуолд развернулся на каблуках и вышел, ведя Филиппу за собой к лестнице на второй этаж.
– Ты вернешь меня в башню?
– Нет, я ведь уже сказал, что привяжу тебя к своей кровати.
– Мне бы не хотелось. Ты не можешь дать мне еще один шанс исправиться?
– Ты играешь со мной в опасные игры, девка…
– Я не девка, я Филиппа…
– Ты начинаешь раздражать меня, – прошипел Дайнуолд сквозь зубы. – Гарпия, ведьма, мегера… Список подходящих имен бесконечен. Нет, лучше молчи – или пожалеешь, – зарычал он, увидев, что Филиппа открыла рот, чтобы возразить.
Для настоящей угрозы в его словах, пожалуй, не хватало злобы, но Филиппа была слишком короткое время знакома с Дайнуолдом, чтобы судить наверняка. Прикусив губу, она послушно засеменила за ним, стараясь не отставать. Дайнуолд крепко держал ее за руку, но ей не было больно. По крайней мере пока.
По дороге они миновали трех служанок и двух стражников. Дайнуолд остановился, тихо переговорил с ними и отпустил. Наконец он привел Филиппу в огромную спальню, которая, вероятно, уже в течение долгого времени не знала женской руки. Огромная кровать с толстым соломенным матрасом, прикрытым сверху темно-коричневым шерстяным одеялом, два грубо сколоченных кресла, обшарпанный стол, большой сундук, на полу – шерстяной ковер отвратительного зеленого цвета… Ни гобеленов, ни занавесок, ни ярких кувшинов или мягких подушек на креслах. Мужчина, который здесь обитал, не был неряшливым или нечистоплотным, но комфорт, пусть даже самый незначительный, явно представлялся ему излишеством. Возможно, у него просто не было денег, чтобы купить красивые вещи. Так или иначе, но Филиппе спальня совсем не понравилась.
Эта огромная, мрачная и пустая комната нагнала на нее еще больший страх. Дайнуолд отпустил руку девушки, запер дверь и спрятал ключ в карман туники. Потом зажег две высокие свечи, стоящие на столе. Пламя осветило комнату, но свечи издавали неприятный запах. Неужели хозяин Сент-Эрта не мог купить такие, что наполняют воздух ароматом меда или лаванды?
– Ночь отнюдь не лунная, – заметил Дайнуолд, выглянув в узкое окошко, – в чем ты наверняка убедилась бы, хоть на минуту остановившись, чтобы как следует обдумать свой дурацкий побег.
Филиппа не отвечала, оглядываясь по сторонам. В окнах были стекла, и это ее крайне удивило. Лорд Генри тоже вставил стекла в своей спальне, но при этом так долго ворчал и жаловался на дороговизну, что леди Мод пригрозила ударить его кочергой по голове.
Дайнуолд подошел к девушке.
– Нет… – Филиппа отшатнулась.
Он остановился, словно внезапно передумал.
– Я попросил Танкрида принести нам вина и немного еды. Мне кажется, ты голодна? Твой аппетит утолить непросто.
Филиппе очень хотелось есть, но она, к собственному удивлению, отрицательно покачала головой.
– Ты выбежала из зала, не попробовав вареный изюм, а мой повар готовит его очень хорошо, так же как и медово-миндальное варенье. – Дайнуолд говорил и говорил о еде, и Филиппе не оставалось ничего другого, как стоять и слушать, глотая слюнки. Неожиданно Дайнуолд улыбнулся ей, и она испугалась еще больше.
Раздался стук в дверь, и Филиппа чуть не вскрикнула от радости, а Дайнуолд нахмурился:
– Неужели тебе до такой степени хочется, чтобы, кроме меня, рядом находились другие люди? Это всего лишь Танкрид с вином и едой. Не двигайся.
В руках у вошедшего был причудливо изогнутый поднос, несомненно изготовленный искусным мастером. Юноша опустил поднос на стол и принялся переставлять бутылки.
– Уходи, – едва он закончил, приказал Дайнуолд, и Танкрид, бросив любопытный взгляд на Филиппу, поспешно вышел.
– Они гадают, изнасилую я тебя или нет, – хладнокровно пояснил Дайнуолд и сел за стол. – А возможно, бедный Танкрид боится, что ты воткнешь мне нож между ребер. – Как видно, самого Дайнуолда подобная перспектива нимало не беспокоила. Он налил в чашу вина и сделал порядочный глоток.
– Т-ты… ты… и в самом деле собираешься меня и изнасиловать? – заикаясь от ужаса, сдавленным голосом спросила Филиппа.
– Пожалуй, нет… Во всяком случае, не сегодня. – Дайнуолд лениво потянулся. – Я уже позабавился с хорошенькой девкой и не испытываю желания делать это еще раз, особенно с девицей таких внушительных размеров и такого…
– Я не уродина и не такая уж большая и неуклюжая! Моей руки просили три очень знатных рыцаря! Как ты смеешь говорить, что я не стою твоих усилий, или что я тебе не по вкусу, или…
Дайнуолд рассмеялся. Вот это картина – наскакивает на него, как разъяренный котенок, потому что он отказался ее насиловать! Он расхохотался еще громче, заметив, как вытянулось лицо Филиппы, когда до нее наконец-то дошло, что она сказала.
Филиппа бессильно опустилась на кровать, закрыла лицо руками и заплакала. Увы, это отнюдь не были несколько хрустальных слезинок, скатившихся из томно прикрытых глаз, – именно так представлял себя Дайнуолд изящные женские слезы, – а глубокие, рвущие душу рыдания, от которых содрогалось все ее тело.
– Боже мой! Я же ничего тебе не сделал! Запруди свои ручьи, девка, или я…
Она немного выпрямилась и, всхлипывая, пробормотала:
– Я не девка, я Филиппа де…
– Знаю, знаю. Ты богиня Филиппа, королева Филиппа, только успокойся. У меня аж живот свело от смеха. Больше никаких слез, у тебя нет причин плакать, я же ничем не обидел тебя. Наоборот, я обошелся с тобой исключительно гуманно.
Благодари меня, императрица Филиппа.
– С-спасибо, – судорожно всхлипывая, тихо проговорила девушка.
Дайнуолд не ожидал этого. Возможно, она все-таки не такая ведьма, как ему показалось сначала. Он встал из-за стола, и Филиппа быстро спрыгнула с кровати и отбежала к дальней стене. Он улыбнулся и наклонился, чтобы снять кожаные подвязки, которые крепились крест-накрест вокруг икр.
– Иди сюда и позволь мне тебя связать. Я не стану сильно затягивать узлы.
– Нет, – прошептала Филиппа.
В ответ Дайнуолд лишь снова улыбнулся и шагнул вперед. Филиппа отпрянула, споткнулась и упала, приземлившись на четвереньки. Дайнуолд поморщился, так как каменный пол его спальни был исключительно твердым и грубым.
Он подхватил Филиппу под мышки и помог встать. Ему определенно нравилось ее тело: тонкая талия, пышная грудь и… Дайнуолду пришлось прервать свои чисто мужские мысли, потому что Филиппа повернулась и завизжала, да так пронзительно, что зазвенело в ушах, и изо всех сил ударила его кулаком в челюсть.
Дайнуолд отпустил ее, и Филиппа упала на спину. Он наклонился, собираясь ее отшлепать, но тут в воздухе мелькнула длинная грязная нога, и Фортенберри получил ощутимый удар в живот, который отбросил его назад на добрых три фута – к счастью, на кровать, а не на пол. Дайнуолд рассвирепел, но заставил себя успокоиться, медленно поднялся и сел. В отличие от этой буйной ведьмы он-то всегда думает, прежде чем действовать.
Филиппа стояла на коленях, одергивая платье. Ее дыхание было хриплым, грудь тяжело вздымалась.
– Иди сюда!..
– Нет!..
– Иди немедленно, или я прикажу Танкриду, который сейчас наверняка стоит за дверью, прижав ухо к замочной скважине, чтобы он привел троих самых крупных мужиков. Они быстренько справятся с тобой и вдоволь развлекутся – прямо в моем присутствии, а я с удовольствием понаблюдаю за этим.
На сей раз угроза подействовала, и Филиппа молча поднялась на ноги. Она подошла к Дайнуолду, холодея от страха и вместе с тем испытывая сильнейшее желание вновь его ударить. Дайнуолд притянул девушку к себе, и она оказалась между его разведенными в стороны коленями.
– Сложи руки вместе.
Она покачала головой, но под его насмешливым взглядом быстро соединила ладони, с ужасом следя, как Дайнуолд обматывает вокруг запястий длинную кожаную полоску.
– Не хочу больше испытывать судьбу, ожидая, пока ты снова постараешься сбежать. Не сопротивляйся.
Он подхватил ее и опрокинул на кровать. Затем продел конец кожаной полоски сквозь узел на запястьях и притянул его к изголовью кровати. Руки Филиппы оказались заведенными за голову. Девушка не мигая смотрела на него, и Дайнуолд догадался, что она умирает от страха. Он вполне понимал ее: в таком положении человек становится совершенно беспомощным.
Ее платье задралось выше колен, и вид обнажившейся белой кожи весьма чувствительно сказывался на некоторых частях его тела. Дайнуолд торопливо набросил на Филиппу одеяло и укутал ее до подбородка.
– А теперь помолчи.
Это был ненужный приказ – она и так старалась даже не дышать.
Несколько мгновений в комнате царила тишина. Дайнуолд задул свечи, затем разделся и лег рядом с девушкой. Филиппа слышала его дыхание. Пока он не сделал ни одной попытки коснуться ее тела. Она осторожно подергала руками, но узел был надежным. – Будь на моем месте Вильям де Бриджпорт, – внезапно произнес Дайнуолд, – он бы тоже связал тебя. Только с той разницей, что он развел бы твои белые ноги и лапал тебя грязными пальцами, в то время как я, девка, буду гладить твою плоть чистыми руками, языком и…
– Мне надо в уборную! – поспешно выпалила Филиппа.
– Только я устроился поудобнее, как тебе срочно что-то потребовалось. Не даешь спокойно полежать! Тебе действительно надо облегчиться, или это очередная ложь?
– Я говорю правду. Пожалуйста!
Дайнуолд выругался, встал, вновь зажег свечу и развязал Филиппе руки.
– Горшок возле окна. Я оставлю тебя на пару минут, а ты поторапливайся. – Дайнуолд быстро накинул халат.
Филиппа не шевелилась, пока он не закрыл за собой дверь, затем бросилась к горшку, даже не потрудившись взять с собой свечу…
Несколько минут спустя дверь приоткрылась – в спальню вернулся Дайнуолд.
– Ложись в кровать и вытяни руки за головой, чтобы я мог тебя связать.
Рядом вдруг раздался глубокий вдох, и… Увернуться Фортенберри не успел: на голову ему обрушился увесистый ночной горшок. Дайнуолд упал как подкошенный.
Филиппа растерянно смотрела на потерявшего сознание Дайнуолда. Он походил на мертвеца, и девушку охватили страх и чувство вины. Она опустилась на колени и прижала руку к его груди.
– Не смей умирать, негодяй!
Сердце Дайнуолда билось сильно и ровно. Филиппа облегченно вздохнула и поднялась на ноги. Опять она поторопилась! Что ей теперь делать?
Танкрид… Надо как-то обмануть оруженосца. Возможно, она возьмет его в заложники. Да, так она и сделает, кроме того, можно воспользоваться его одеждой и обувью, а потом… В голове лихорадочно метались мысли.
Неожиданно ее щиколотку обхватили сильные пальцы и потянули вниз. Ноги Филиппы подогнулись, и она с размаху упала на пол. Дайнуолд навалился на нее и придавил всей своей тяжестью. Несмотря на то что Филиппа превосходила ростом многих женщин, с Дайнуолдом ей было не справиться, она это поняла сразу.
– К сожалению, я недостаточно сильно тебя ударила.
– Да нет, напротив. – У Дайнуолда отчаянно кружилась голова. – Перед моими глазами сейчас целых четыре девки, а мне, уверяю тебя, и одной более чем достаточно.
Дайнуолд почувствовал под собой ее упругую грудь и стройные бедра. Его тело отреагировало мгновенно, и он инстинктивно прижался к Филиппе еще теснее.
Чертова обуза! – свирепо проговорил Дайнуолд, ненавидя себя за желание сорвать с нее платье, а потом так изъездить, чтобы она завопила от наслаждения. – Ты упрямая и безмозглая девчонка, я устал от тебя и твоих глупостей, твоих дурацких и безответственных выходок!
– Что ты собираешься со мной делать?
Дайнуолд промолчал. Он немного успокоился; неистовое желание сменил глухой гнев. Фортенберри встал и, волоча за собой Филиппу, подошел к кровати. Он сел, придерживая девушку одной рукой, другой зажег свечу. Потом опрокинул Филиппу к себе на колени и задрал платье, обнажив при этом весьма соблазнительные ягодицы, к коим и припечатал свою ладонь.
На мгновение Филиппа просто окаменела. Этого не может быть, он не посмеет отшлепать ее, как какую-то… Дайнуолд ударил второй раз, Филиппа возмущенно закричала и попыталась вырваться.
Он шлепнул ее посильнее, затем удары посыпались градом. Беспомощно лежа лицом вниз, Филиппа рыдала от боли, злости и унижения, сопротивляясь изо всех сил. Неожиданно пальцы Дайнуолда скользнули по ее бедру внутрь, разводя пошире ноги и откровенно касаясь интимного местечка между ними. Филиппа дернулась и испуганно вскрикнула.
Дайнуолд почти швырнул ее на кровать и снова связал руки, на этот раз покрепче.
Филиппа жалобно всхлипнула.
– Только вздумай сказать, что я сделал тебе больно! Эдмунд от души посмеялся бы над тобой, сочтя это не наказанием, а сущей лаской.
Дайнуолд возненавидел себя за это слово, едва оно слетело с его губ, заставив вспомнить мучительное желание, которое он испытывал к этой девушке еще минуту назад.
– У тебя жесткая и мозолистая рука. Мне было больно, – стараясь сдерживать рыдания, проговорила Филиппа.
– Расскажи это кому-нибудь другому! «Больно»… Скажи спасибо, что тебя не ударили горшком по голове! О Боже… Хорошо еще, что ты сначала не справила туда нужду!
– Разумеется, я не использовала горшок! Я не…
– Заткнись! Ты с ума меня сведешь. Достаточно. Спи!
Ягодицы Филиппы пылали, в глазах стояли слезы, но ей пришлось подчиниться.
Дайнуолд был так раздражен, что не мог успокоиться.
– И что я с тобой цацкаюсь? Почему мне просто не изнасиловать тебя? Почему бы не…
– Если ты это сделаешь, мой отец проследит, чтобы тебя отправили евнухом в Иерусалим.
– Да что ты знаешь о евнухах и Святой Земле?
– Я образованная девушка и много училась. Мне давали уроки с восьми лет.
– И зачем только лорд Генри тратил деньги, чтобы учить такую наглую девицу? Какой в этом смысл?
– Сама не знаю. – Филиппу тоже интересовал этот вопрос. Бернис все дни проводила в заботах об украшениях, модных платьях и туфельках, прическах, румянах… Ну и, само собой, о кавалерах. Ее не заставляли заниматься с отцом Бойзом, да и маловероятно, что Бернис, даже научись она читать, захотела бы взять в руки книгу. – Может, он уже тогда знал, что я ему пригожусь. А ведь так оно и вышло: наш управляющий умер почти два года назад, и я заняла его место.
– Ты, женщина, выполняла обязанности управляющего в замке Бошам?!
– Да. Кроме того, мать настояла, чтобы я вела домашнее хозяйство. Более того: она беспрекословно выполняла мои указания по дому, хотя вряд ли ей это нравилось.
Очень странный вечер, решил Дайнуолд, которого донельзя утомили и весь этот разговор, и ее сопротивление, и желание, которое он испытывал. Он погасил свечу и снова лег.
– Что же мне с тобой делать, девка?
– Я не…
Дайнуолд повернулся к ней спиной и демонстративно захрапел.
– Я Филиппа де Бошам, и я…
Филиппе не удалось закончить, потому что Дайнуолд крепко поцеловал ее. Она ощутила, как его мужская плоть прижалась к ее животу, почувствовала тепло его рук и открыла рот, чтобы высказать свое возмущение. Наградой ей стал его язык, и Филиппа, не раздумывая, стиснула зубы. Дайнуолд вскрикнул:
– Мне следовало догадаться, что ты попытаешься превратить меня в немого! Проклятая строптивая девка, я… Нет, только попробуй что-нибудь сказать, и я сорву с тебя платье и…
– Ты уже так и сделал! И ты смотрел на меня! И ты меня бил!
Дайнуолд замер, и, хотя в темноте она не могла разглядеть его лица, Филиппа знала, что он насмешливо смотрит на нее.
Дайнуолд отодвинулся и неожиданно резким движением задрал ей платье. Нижняя часть тела Филиппы оказалась обнаженной до пояса; со связанными за головой руками девушка была совершенно беспомощна и ничего не могла сделать.
– Ну что же, – с удовольствием произнес Дайнуолд, – продолжим наш разговор. Так что ты хотела сказать мне, девка?
Филиппа покачала головой, но он не увидел этого и рассвирепел. Этой ночью он только и делал, что зажигал и гасил свечи, защищался от ее выходок, проклинал ее и с трудом боролся с плотским желанием.
Дайнуолд отодвинулся на край кровати и вновь зажег свечу. Приподнявшись на локте, он поднял подсвечник повыше и долго молча разглядывал Филиппу. Черт побери, сегодняшняя ночь должна была стать наказанием для нее, а не для него! Дайнуолд стиснул зубы. Нет, нет, ничего подобного, он вовсе не испытывает никаких чувств, он всего лишь приятно удивлен, не больше. Дайнуолд жадными глазами смотрел на нежную, еле заметную округлость ее живота, затем перевел взгляд на треугольник кудряшек внизу: он был того же цвета, что и волосы на голове, блестяще-коричневый с вкраплением пепельного и…
– ..Песок, темный песок.
Его слова так удивили Филиппу, что она на секунду забыла о своем страхе и возмущении, забыла, что он видит части ее тела, на которые никогда еще не смотрел ни один мужчина.
– Что песок? – недоуменно спросила она.
– Твои волосы. – Дайнуолд положил ладонь на шелковистую полоску и погладил ее пальцами.
Филиппа вскрикнула. Он быстро убрал руку и сел, затем вновь положил ладонь ей на живот, слегка касаясь кончиками пальцев тазовых костей.
– Ты создана, чтобы рожать детей. – Дайнуолд вдруг почувствовал какую-то странную тоску и, словно обжегшись, резко отдернул руку. – Помни, что я сказал тебе, девка, – посмотрев на Филиппу, грубо произнес он. – Неужели ты так наивна, что я должен подробно объяснять смысл своих слов? Нет? Хорошо. Может, ты хочешь еще что-нибудь мне сказать? Будут ли какие-нибудь жалобы? Упреки?
Филиппа покачала головой.
– Наконец-то ты проявила зачатки мудрости. Спокойной ночи.
Дайнуолд в очередной раз загасил свечу; так как она догорела почти до основания, пламя весьма чувствительно лизнуло ему руку. Он перевернулся на спину. Боль в обожженных пальцах скоро прошла; перед глазами Дайнуолда по-прежнему стояла доводящая его до исступления картина: лежащая рядом обнаженная до талии девушка с длинными белыми ногами. Он все еще помнил упругость и нежность ее тела под своими ищущими пальцами…
Дайнуолд выругался, схватил одеяло и накинул его на Филиппу.
Уже проваливаясь в сон, он услышал ее шепот:
– Я Филиппа де Бошам, я скоро проснусь, и весь этот ужас окажется всего лишь ночным кошмаром.
Он ухмыльнулся в темноте. Сильная духом девка! В небольших порциях это даже забавно, но при слишком больших дозах может быть болезненным. Дайнуолд осторожно дотронулся до затылка. Хоть бы горшок остался цел – ведь другого у него просто нет…
Еще раз усмехнувшись, Дайнуолд уснул.
