Текст книги "Песнь земли"
Автор книги: Кэтрин Коултер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 3
– Колодец иссякнет, прежде чем это создание отмоется и его можно будет без угрозы для здоровья нюхать и осматривать, – заметил Дайнуолд, потирая рукой подбородок.
– Ваша правда, хозяин, – отозвался Нортберт. Он подошел к повозке и подозрительно оглядел ее содержимое. – Неприятный запах, милорд, – констатировал он подхватывая клок шерсти и поднося его к своему носу – короткому обрубку, сломанному много лет назад метко пущенным камнем.
– Пусть поработает старуха Агнес.
– Она идет! – раздался крик Эдмунда. Дайнуолд поднял голову. Как странно, подумал он, глядя на босую девушку, которая решительно направилась к нему. На ней было поношенное платье, свободно болтающееся везде, кроме груди. Ее влажные волосы, цветом похожие на темный мед или опавшую листву, непокорной волной падали на плечи.
Она подошла ближе и, глядя ему прямо в глаза, сказала:
– Я Филиппа де Бошам. Ты вор, но ты же и владелец этого замка, и, значит, я у тебя в гостях. Как тебя зовут?
– Дайнуолд де Фортенберри. Да, я хозяин крепости и всего, что находится внутри нее, включая и тебя. Нам многое нужно обсудить, но я не хочу делать это в присутствии слуг. Следуй за мной.
Не говоря больше ни слова, Дайнуолд развернулся и зашагал по пыльному внутреннему двору. Он довольно высокий, отметила про себя Филиппа, послушно шлепая за ним, – почти на три или четыре дюйма выше меня, стройный и мускулистый.
Она еще раз оглядела фигуру Дайнуолда, и ее придирчивый взгляд не смог отыскать ни капли жира на его теле. Он выглядел очень суровым, но был моложе, чем ей показалась на первый взгляд. Должно быть, он ненамного старше ее. И уже такой беспощадный и бессовестный вор! В нем нет никакого рыцарского благородства!
Дайнуолд де Фортенберри? О Господи! Филиппа побледнела, внезапно вспомнив, где она слышала это имя. Об этом человеке рассказывали легенды, еще когда ей было всего десять лет от роду. Его называли Негодяем из Корнуолла, Божьим Наказанием или Дьявольским Отродьем. Когда Фортенберри проводил очередной набег, воровал или мародерствовал неподалеку от земель Бошама, лорд Генри всегда потрясал кулаками в воздухе, гневно плевал на пол и кричал: «Этого проклятого ублюдка надо разрубить на три части!» Никто в Бошаме не осмеливался спросить, почему именно на три… Боже, ей не надо было говорить, кто она такая. Дура! Но дело сделано, и жалеть об этом поздно. Ничего не попишешь – он хозяин замка, и она в полной его власти…
Большой зал казался мрачным и темным; высокий потолок поддерживали черные от копоти балки, а в стене было вырублено всего полдюжины узких оконцев, прикрытых шкурами. Травяная подстилка на полу шуршала и трещала под ее голыми ступнями, и несколько раз Филиппа чувствовала, как ей в ногу вонзается что-то острое – колючка или, возможно, выброшенная кем-то косточка. Девушка заметила, как, повинуясь приказу Дайнуолда, зал покинули бедно одетые слуги, несколько стражников, какой-то горбун и тот самый зловредный мальчишка, который, как она поняла, был сыном Дайнуолда. Где же его жена? У него есть сын, значит, должна быть и жена. Интересно, что из себя представляет женщина, которая захотела связать жизнь с Негодяем, Божьим Наказанием и Отродьем? Впрочем, она, наверное, давно сбежала от своего милого муженька или умерла от отчаяния, упокой, Господи, ее душу…
Дайнуолд сел в свое кресло – внушительное сооружение с высокой спинкой, несомненно, сделанное умелым мастером, любившим тонкую резьбу и украшения.
– Подойди сюда, – сказал Негодяй из Корнуолла и поманил ее пальцем.
Раньше никто никогда не приказывал ей так бесцеремонно, даже лорд Генри во время самых ужасных семейных скандалов.
На мгновение Филиппа забыла, где и с кем находится. Девушка с такой яростью распрямила плечи, что платье чуть не лопнуло у нее на груди. Покраснев, Филиппа поспешно шагнула вперед.
Дайнуолд де Фортенберри расхохотался:
– Иди сюда.
Странно, но у него неплохое лицо. Казалось бы, у негодяя и мерзавца оно должно быть испещрено оспинами и страшными шрамами, рот – с бешеным оскалом и черными, гнилыми зубами. Вместо этого она видела светло-карие глаза с золотой каймой вокруг зрачка, волосы и брови того же золотистого цвета и глубокую ямочку на подбородке.
Может быть, это и есть отметина дьявола? Если так, почему он не носит бороду, чтобы ее скрыть? Дайнуолд был чисто выбрит, а волосы отращивал немного длиннее, чем требовала современная мода. Он вовсе не выглядел негодяем или дьявольским отродьем, но ведь именно этот самый человек без зазрения совести обокрал ее отца!
– Кто ты? – вырвалось у Филиппы.
– Я Дайнуолд де Фортенберри…
– Знаю; я имею в виду другое: действительно ли ты один из приспешников дьявола? Или, может быть, его пособник на Земле?
– Да уж, легко ты меня раскусила! Неужели ты уже слышала обо мне? Говорят, что я летаю над деревьями, раскинув руки, как крылья, чтобы спрятаться от солдат Христа; говорят, что я в мгновение ока могу перенестись за сотни миль от Корнуолла – чтобы убивать, грабить и калечить людей в Шотландии.
– Нет, я только помню, как мой отец проклинал тебя, когда ты совершал свои набеги неподалеку от Бошама. Но он всегда считал тебя обычным человеком, хотя частенько употреблял такие слова, как негодяй, отродье и тому подобное.
– Это правда. Я житель Земли, а не каких-то потусторонних миров. Я простой человек. – Дайнуолд помолчал несколько секунд. – Как ты думаешь, Филиппа де Бошам, достаточно высокое положение я занимаю, чтобы сидеть в твоем августейшем присутствии? – с еле уловимым оттенком иронии спросил он.
– Сомневаюсь, что тебя всерьез волнует мое мнение по этому поводу и мои мысли вообще. Кроме того, я не знаю, где нахожусь.
Дайнуолд выпрямился в кресле.
– Ты в моем замке, который называется Сент-Эрт, – гордо произнес он. – Что касается его точного местоположения, то я предпочитаю держать это от тебя в тайне. Садись, я хочу задать несколько вопросов, и ты правдиво ответишь на них.
Филиппа огляделась. Вокруг не было ни единого стула.
– На пол, – спокойно пояснил Дайнуолд и показал рукой вниз.
– Вот еще! Я не стану сидеть на полу! Дайнуолд поднялся, по-прежнему указывая пальцем вниз.
– Немедленно сядь, иначе я прикажу своим людям усадить тебя силой. Возможно, я даже придавлю тебе ногой шею, чтобы ты не могла подняться.
Филиппа быстро опустилась на пол, поджав под себя ноги. Она попыталась одернуть подол платья, которое ей одолжили, но оно оказалось слишком узким и коротким, так что не закрыло даже колен.
Дайнуолд вернулся в кресло и скрестил руки на груди. Филиппа неожиданно заметила, в каком плачевном состоянии находится его туника.
– Ты не прикажешь принести воды? Я хочу пить, – попросила она, глядя вверх.
– Ты не какой-нибудь почетный гость, чтобы за тобой ухаживать, – буркнул Дайнуолд.
– Марго! – секунду помедлив, все же позвал он.
В зал вбежала невысокая девушка. Она присела в неуклюжем реверансе и замерла, не сводя глаз с недавно прибывшего «существа», слегка прикрытого одеждой тускло-зеленого цвета, которая раньше принадлежала одной из кухарок.
– Эль и… – Дайнуолд бросил взгляд на сидящую девушку с голыми коленками. Между прочим, весьма соблазнительные колени и очень красивые ноги, отметил он про себя. – Ты случайно не голодна?
Желудок Филиппы ответил недвусмысленным урчанием.
– Хлеба и сыра, Марго. Поторопись, мы же не хотим, чтобы наша «гостья» упала в обморок от голода.
В этот момент Филиппа готова была расцеловать его. Еда! Наконец-то!
– А сейчас, девка…
– Я не девка, я Филиппа де Бошам! Я требую, чтобы ты относился ко мне с уважением. Я требую, чтобы ты… для начала подал мне стул, а потом нашел платье, не слишком грубое и поношенное.
– Да? Что еще? Это ведь не все твои желания? Филиппа проигнорировала сарказм.
– Я знаю, что слишком высокая, но, может быть, мне подойдет одно из платьев твоей жены?
– У меня нет жены. Когда-то была, но сейчас ее нет, и так, слава богам, длится уже многие годы. Платье, которое для тебя нашла старуха Агнес, бесценно: в нем нет ни одной дыры. И ты должна благодарить за него, а не возмущаться.
– Я не собиралась никого обижать и действительно благодарна тебе и хозяйке платья. Не могла бы я одолжить у тебя лошадь, пусть даже самую последнюю клячу? Я прослежу, чтобы ее вернули.
– Зачем?
Соврать или сказать правду? Филиппа остановилась на промежуточном варианте.
– Я ехала к своему кузену, который живет около Сент-Ивеса. Я собиралась на повозке добраться до ярмарки, а потом идти пешком к дому моего родственника. Но, к сожалению, оказалась у тебя в замке, и теперь мне предстоит дальняя дорога.
Дайнуолд внимательно посмотрел на девушку. Да она совсем юная! Просто поначалу его ввели в заблуждение спутанные волосы и платье не по размеру. Сейчас же волосы окончательно высохли и роскошной волной спадали на спину, их густые пряди переливались от бледно-соломенного к темно-пепельному и золотисто-коричневому. Дайнуолд сердито нахмурился, недовольный своими мыслями.
– Хорошо, допустим, я поверил, что ты Филиппа де Бошам. Почему же тогда ты пряталась в повозке с шерстью?
В этот момент в зале появилась Марго с деревянным подносом, на котором стояла чаша с элем и лежали ломти хлеба и сыра. Рот Филиппы мгновенно наполнился слюной. Она смотрела на еду, не в силах отвести глаз, пока Дайнуолд, пожав плечами, не встал и не указал ей на длинный ряд столов с восточной стороны зала.
Он воздержался от дальнейших вопросов и просто следил, как она ест. Филиппа старалась не спешить и вести себя прилично, но голод на какое-то время заставил ее забыть о хороших манерах. Набив рот, Филиппа подняла глаза и увидела, что Дайнуолд наблюдает за ней. Она попыталась быстро проглотить хлеб и, подавившись, закашлялась.
Дайнуолд подошел ближе, наклонился над столом и постучал ей рукой по спине. Затем подал чашу с элем:
– Пей.
Как только Филиппа отдышалась, он сел. Если эта девица пряталась в той чертовой повозке всю дорогу от Бошама, то не ела по меньшей мере два дня! Она действовала, нимало не задумываясь о последствиях, – типичная женская черта.
– У тебя густые волосы.
– Да. – Филиппа невольно коснулась пальцами своих кудрей.
– Как зовут кузена, к которому ты направлялась?
– Я не могу тебе этого сказать, а кроме того, это не важно.
– Сколько тебе лет?
– Почти восемнадцать.
– Преклонный возраст.
Сначала я думал, ты старше. Почему ты сбежала из Бошама?
– Потому что отец хотел выдать меня замуж за… – Филиппа осеклась. Она уронила сыр на стол, затем медленно подняла его, с трудом подавив желание тут же целиком засунуть в рот. Судорожно вздохнув, она откусила большой кусок.
– Ты так не хотела замуж, что предпочла прыгнуть в ров, а потом спрятаться в куче грязной шерсти и два дня терпеть голод, жажду и вонь?
Филиппа закивала, не в силах сразу ответить, так как рот ее был набит восхитительным сыром.
– Я не могла иначе, – проглотив наконец еду, проговорила девушка. – Если ты не возражаешь, то я предпочла бы продолжить свое путешествие.
– Вряд ли это получится. Леди столь юного возраста и твоего положения не должна перечить отцу. – Дайнуолд замолчал и оценивающе оглядел Филиппу, что той совсем не понравилось. – Дочь не смеет идти против воли отца. Что касается замужества, то его цель – увеличить богатство семьи, расширить ее земли или упрочить влияние при дворе. Ты не можешь этого не знать. Неужели тебя плохо воспитывали? Может быть, ты слишком близко к сердцу принимала глупые песни менестрелей о любви? Или ты влюбилась в какого-то сопляка, какое-нибудь ничтожество? И он усыпил твое чувство долга романтическими сказками?
Увеличить свои земли или богатство? Филиппа покачала головой: ее брак с Вильямом де Бриджпортом не принес бы семье ни того ни другого.
– Сэр, я сама легко доберусь до моего кузена, если только вы покажете направление на Сент-Ивес.
Дайнуолд что-то прикинул в уме, затем встал и прошел к своему креслу.
– Иди сюда. Сядь на пол, – бросил он через плечо.
Филиппа схватила последние кусочки хлеба и сыра и последовала за ним. Когда она села, платье опять задралось выше колен. Она жевала хлеб, смотрела на Дайнуолда и молилась, чтобы он ничего не спрашивал, пока она не доест. Однако его последующие слова чуть было не заставили ее поперхнуться.
– Я могу потребовать за тебя выкуп. Насколько мне известно, твой отец очень богат. Бошам славится плодородными землями, и так было еще двести лет назад, когда Вильям подарил его Рольфу де Бошаму. Кроме того, говорят, лорд Генри имеет влияние при дворе. – Дайнуолд замолчал и повернул голову; проследив за его взглядом, Филиппа заметила горбуна. – Я считал, что мы разговариваем без свидетелей. Подойди сюда, Круки. Как ты думаешь, какой выкуп мы получим за эту девку?
Круки проковылял вперед, оглядел Филиппу с ног до головы и сказал:
– Высокая девка, хозяин, даже когда сидит, сильная и большая. Ее ноги кажутся бесконечными. Клянусь мощами Святого Андрея, она одного с тобой роста.
– Ну нет, – возразила Филиппа, – он выше меня почти на четыре дюйма.
– Да, ты прав, – сказал Дайнуолд, на обращая внимания на слова девушки. – Это Круки, – пояснил он через секунду, – мой шут, мои уши и глаза, к тому же беспримерный наглец и лентяй. – Дайнуолд заметил, как нос Филиппы тут же задрался вверх. Симпатичный точеный носик, но нахальный и высокомерный, – одним словом, вполне подходящий для Филиппы де Бошам.
К огромному удивлению девушки, Круки вдруг запел:
Что стоит девка с голубыми глазами?
Драгоценных камней?
Нет, с ее грязными волосами
Она выглядит как ведьма,
Кричит как осел и хвастается напропалую…
– Ты ослеп, болван! – оборвал его Дайнуолд. – Она уже чистая, я даже покормил ее, так что ребра больше не прилипают к спине. Иди сюда, чтобы я мог лягнуть тебя.
Круки фыркнул и быстро отскочил в сторону.
– Ванна пошла ей на пользу, милорд. Да, кстати, о выкупе. Она принесет нам деньги, которых так не хватает. Возможно, мы наймем еще ткачей. Пусть де Бошам хорошенько раскошелится, чтобы получить назад свою маленькую птичку. Да хранит вас Бог, миледи. – Тут странный маленький человечек, что так фальшиво пел, улыбнулся Филиппе свой кривой улыбкой.
– В твоем куплете мне не удалось найти ни одной рифмы, – заметила девушка. – У тебя нет абсолютно никаких способностей к поэзии. Да и к пению тоже: ржание моей кобылы гораздо благозвучнее твоих рулад.
– Перережьте ей глотку, милорд, – возмутился Круки. – Противная баба! У нее слишком острый язычок. Кому такая нужна?
– Ты прав, Круки. Убийственное сочетание, а главное, совершенно бесполезное. – Дайнуолд потянулся к висевшему у пояса кинжалу.
Вскрикнув, Филиппа вскочила на ноги. Да, она утолила голод и жажду, это ублаготворило ее желудок, но затмило разум: она забыла, где находится, кто этот человек, и повела себя так, словно она дома. Подумать только, полезла со своими дурацкими замечаниями, будто она тут хозяйка!
Дайнуолд вытащил кинжал и осторожно коснулся пальцем его острого кончика. Затем медленно встал.
– Поосторожнее, леди. Это не твои владения, и не ты здесь распоряжаешься. Более того, ты всего лишь женщина, правда, сильная, высокая женщина, ума у которой, кажется, побольше, чем у других. Тем не менее ты должна помалкивать. Держать язык за зубами, ясно? Теперь, когда твоя шкура снова белая и нежно пахнет, я получу за нее хороший выкуп. Мой управляющий сегодня же напишет письмо лорду Генри. Как ты думаешь, сколько отец заплатит за твое возвращение? Клянусь, он получит назад чисто отмытую девку, которую может в свое удовольствие изругать или исхлестать ремнем, на выбор. По мне, так ты заслуживаешь и того и другого.
Филиппа покачала головой. У нее перехватило дыхание от страха. Страха перед этим непредсказуемым человеком и тем, что должна сказать ему правду, потому что сейчас ей поможет только это. А может быть, наоборот? Некоторое время она колебалась, не зная, что выбрать, но в конце концов медленно произнесла:
– Мой отец не станет платить за меня выкуп. Он не даст тебе ни фартинга и будет рад больше никогда в жизни не видеть моего лица. Именно поэтому я и сбежала.
– В это нетрудно поверить, особенно если вспомнить твое лицо в тот момент, когда я впервые тебя увидел. Будь на моем месте лорд Генри, он наверняка решил бы, что оказался в аду и его встретила любовница самого дьявола.
– Я сказала тебе, что спрыгнула в ров и убежала. Не спорю, это был глупый поступок, но я его совершила, и теперь ничего не поделаешь.
Филиппа вдруг услышала испуганное восклицание и, повернувшись, увидела стоящую неподалеку пышногрудую девушку, которая не отрывая глаз с ужасом смотрела на кинжал – Дайнуолд все еще вертел его в руках, поглаживая клинок большим пальцем. Филиппа совершенно забыла о кинжале. Неужели хозяин замка и в самом деле намерен перерезать ей горло? Да есть ли в нем хоть что-то от истинного рыцаря?! Филиппа поспешно опустилась на пол, подобрав под себя ноги.
– Начался дождь, милорд, – сказал Круки. – Я прослежу, чтобы шерсть не намокла. Пошли, Элис, хозяин слишком занят: он подсчитывает в уме деньги. Тебя он осчастливит попозже, как только избавится от этой девки.
– Уходи, – приказал Дайнуолд Элис, даже не взглянув в ее сторону. – Иди. Оставь меня. Я приду к тебе сегодня ночью.
Филиппа была шокирована. У ее отца, конечно, были любовницы, о чем знали все в Бошаме, но лорд Генри делал вид, что это не так, и старался соблюдать приличия. Впрочем, у Дайнуолда ведь нет жены, которая может устроить ему скандал… Филиппа очнулась от своих мыслей и увидела, что де Фортенберри разговаривает с какой-то старухой.
– Хозяин, старый дурак Принк неожиданно заболел! Лежит в кровати и кричит, что умирает.
Дайнуолд выругался.
– Держу пари, отец Крамдл уже дежурит возле «смертного одра»: список грехов Принка слишком длинный, чтобы их можно было перечислить меньше чем за три дня.
В зал вбежал Эдмунд:
– Эта точно ведьма, пап. Убей ее, воткни ей кинжал в глотку!
Филиппа взглянула на мальчика, который предусмотрительно держался подальше: ноги расставлены, выражение лица точно такое же, как у его отца.
– Не правильно говорить эта, разве ты не знаешь? Надо сказать «это точно ведьма», – поправила она мальчика. Затем повернулась к Дайнуолду:
– У вас здесь что, не существует такого понятия, как разговор без свидетелей? К тому же я не ведьма.
– Никакого уединения, – согласился Дайнуолд и махнул Эдмунду, чтобы тот ушел. – Иди понаблюдай за разгрузкой шерсти, только не балуйся. И кстати, следи за речью!
– Почему бы тебе, малыш, заодно не пообщаться с водой и мылом? – ехидно добавила Филиппа.
– Не стану я мыться, а ты страшная дылда с шерстяной головой!
– Противный тупой мальчишка!
– Хватит! Эдмунд, уходи отсюда, а вы, леди, держите язык за зубами, иначе пожалеете. – Дайнуолд демонстративно коснулся кинжала, и Филиппа, которой не нравились ни вид оружия, ни тон его владельца, опустила голову и поджала губы. Она с самого начала повела себя как наивная дурочка, так стоит ли продолжать?
– Мне очень нужна шерсть, – внезапно сказал Дайнуолд, взглянув на свои потрепанные брюки. – Я потерял сорок четыре овцы, и мы все ходим в лохмотьях. Поэтому я и взял две повозки. – Он посмотрел на Филиппу, не меньше ее удивленный своей неожиданной попыткой оправдаться.
– Потребность в новой одежде видна и невооруженным глазом, но воровство навлечет на тебя месть моего отца.
– Ты уверена? Тогда позволь мне кое-что объяснить тебе, леди Безмозглость. Эти бесстыжие крестьяне продолжат свой путь на ярмарку, продадут там шерсть, а выручку хорошенько припрячут. Затем, обливаясь слезами, вернутся к лорду Генри и расскажут, как отобрали у них все три повозки. И учти: они даже не подозревают, кто вор. А если я захочу получить за тебя выкуп, то всегда могу сказать, что нашел тебя на дороге. Неужели ты думаешь, что крестьяне подтвердят твои слова, когда ты расскажешь отцу правду? Да ни за что на свете – ведь тем самым они признаются в своей трусости и обмане! Я хотел отнестись к тебе как к гостье, но для женщины ты слишком дерзка и бесстыдна. Необходимо привить тебе хорошие манеры, и, возможно, я сам возьмусь за эту нелегкую работу. Ты останешься в Сент-Эрте до тех пор, пока я не решу, что мне с тобой делать. А сейчас убирайся с глаз моих долой.
– Я и сама мечтала убраться с твоих глаз и не останавливаться до самого Сент-Ивеса! Мой отец узнает правду и уничтожит тебя, как уничтожают любую заразу!
– Похоже на сказочку странствующих менестрелей, – ухмыльнулся Дайнуолд, – в которую не поверит даже самый глупый ребенок.
– Ха! Да ты сам последний глупец! Еще раз повторяю: мой отец не хочет больше меня видеть, и ты не получишь никакого выкупа!
– Тогда, возможно, стоит узнать имя мужчины, которого он прочит себе в зятья. Я могу послать этому болвану весточку, и тогда он выкупит тебя.
– Нет!
Она прямо-таки побелела от страха, отметил про себя Дайнуолд. Пусть хорошенько помучается. Интересно, кто же этот мужчина?
– Упрямый дурак! – выругалась Филиппа, оглядывая из узкого окна своей комнатушки внутренний двор. Всего несколько минут назад кончился дождь, и крепость обволокло белесым туманом.
Дайнуолд де Фортенберри шел через раскисший от дождя дворик к конюшне. У него в ногах путались три собаки, за которыми следовали два маленьких мальчика и взъерошенный цыпленок.
Дайнуолд приказал своему человеку с плоским носом, Нортберту, отвести ее в одну из комнат башни и запереть там. Комната! Это «роскошное» помещение скорее напоминало тюремную камеру. Хорошо хоть, что он не запер ее в амбаре!
Филиппа следила за Дайнуолдом, пока он не исчез в конюшне. Туда за ним прошмыгнул только цыпленок, детей и собак задержал конюх. Он громко кричал, называя малышей сумасшедшими, но Филиппа едва слышала его голос из-за шума, производимого другими обитателями замка. Господи, сколько их, и как все они вопят, визжат, пищат, кудахчут! Филиппа отвернулась от окна и оглядела комнату. Она была длинной и узкой, в углу притулилась грубо сколоченная кровать, на которую бросили отвратительный, набитый соломой матрас и одно одеяло. Ни подушки, ни воды для питья; под кроватью стоял ночной горшок. И больше ничего.
Разумеется, по сравнению с повозкой это казалось королевскими покоями, но все же Филиппа привыкла к другому: она всегда воспринимала Бошам и его роскошества как нечто само собой разумеющееся. Сейчас она пленница в чужом замке. Все, что принес ее «замечательный» побег, так это унылую темную комнатушку в башне у человека непредсказуемого, как корнуоллская погода, даже – по словам ее отца – намного худшего, чем эта самая погода…
– Отличный товар, хозяин, – говорила в этот момент старая Агнес, ласково поглаживая шерсть. – Замечательный!
– Да, – согласился Дайнуолд. – Собери всех девушек, чтобы они очистили и спряли шерсть, а я попрошу Алайна немедленно нанять ткачей. Первую тунику и штаны сделаешь для Эдмунда.
Старая Агнес скривилась, но воздержалась от комментариев.
– г Что будет с тем существом, хозяин?
– С каким? А, с ней. Она покинет нас задолго до того, как ты сошьешь ей новое платье. Пусть возвращается домой в том, что мы ей подарили.
– Это леди, хозяин, а не судомойка.
– Старая Агнес иногда забывается, – сухо заметил Дайнуолд. Та улыбнулась ему беззубым ртом, фыркнула и вновь занялась прочесыванием шерсти. Дайнуолд повернулся, собираясь уходить, и чуть было не споткнулся о цыпленка. Заверещав, бедняга метнулся в сторону, и Дайнуолд поспешно отступил, чтобы не задеть его…
Выйдя наружу, Фортенберри глубоко вдохнул сырой, тяжелый воздух. Над головой плыли клочья тумана. Скоро снова пойдет дождь. У меня есть время, чтобы, как обычно по вторникам, позаниматься метанием копья, подумал Дайнуолд, но все же решил сегодня пропустить тренировку. Он поднялся на второй этаж, где располагались три маленькие комнаты, одну из которых занимал священник Сент-Эрта и учитель Эдмунда, отец Крамдл. Открывая дверь, Дайнуолд услышал визгливый голос сына:
– Эта глупая чепуха для вилланов!
