Текст книги "Адепт.Сокровища тамплиеров"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

Соавторы: Дебора Харрис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Как видишь, здесь не на чем сосредоточиться, – обратился Адам к Перегрину, указывая на холмы. – Правда, в Национальной галерее есть экспозиция, посвященная битве, но она вряд ли подходит для наших целей.

Сразу за ущельем дорога раздваивалась. Они свернули на проселок, который привел их в деревню под названием Блэр Атолл. Свернув к замку, машина въехала в главные ворота владения герцога Атолльского, старшего наследника клана Муррей. Замок царственно возвышался над липовой аллеей, темные скаты крыш и белоснежный шпиль придавали ему нереальный сказочный вид, за которым скрывались века кровавого прошлого. Над одной из башен развивался бело-голубой флаг Шотландии, но родового знамени не было очевидно, герцог был в отъезде.

С непринужденной уверенностью частого гостя Адам вырулил на стоянку и затормозил в начале узкой тропинки, ведущей к калитке для посетителей. Выйдя из машины, Перегрин глубоко вдохнул свежий лесной воздух и решил накинуть куртку. На солнце было достаточно тепло, но ему не раз случалось выполнять заказы для богатых дворян, и он хорошо знал, как прохладно бывает в стенах старинных домов. Небольшой альбом и набор любимых карандашей заранее лежали в кармане, поэтому мольберт художник оставил в машине.

Прежде чем Адам успел представиться девушке, сидящей за столиком у входа, к нему подошел пожилой мужчина, облаченный в килт цветов клана Муррей.

– Сэр Адам Синклер! – воскликнул старик, расплываясь в улыбке. – Я не знал, что вы собираетесь к нам заглянуть. Как ваши дела?

– Спасибо, Дэйви, все хорошо, – с улыбкой ответил Адам, пожимая мужчине руку. – Ноэль, Перегрин, это Давид Александр, управляющий Его Светлости. Дэйви, позвольте представить вам моих друзей, главного инспектора сыскной полиции Ноэля Маклеода и мистера Перегрина Ловэта, чьи картины когда-нибудь украсят стены этого замка.

– Рад познакомиться, – ответил Александр, обмениваясь рукопожатиями с художником и полицейским. – Вы разминулись с Его Светлостью буквально на несколько часов. Утром он отправился в Лондон и вернется не раньше понедельника.

– Не беспокойтесь, Дэйви, я не ожидал застать герцога дома. По правде сказать, мы сегодня решили отдохнуть и немного побыть туристами. Перегрин хотел сделать серию набросков. Вы не возражаете, если мы просто погуляем по замку как обычные посетители?

– Конечно, – учтиво ответил управляющий. – Позвольте мне быть вашим проводником. Что особенно вы хотели бы посмотреть?

– Это очень любезно с вашей стороны, – улыбнулся Адам и со значением посмотрел на Перегрина.

– Что до меня, я бы взглянул на реликвии Бонни Данди, – небрежно откликнулся молодой человек, – он всегда был для меня героем. Насколько мне известно, в замке хранятся его шлем и медальон.

– Вы правы, – кивнул Александр, – они представлены в зале графа Джона. Идемте, я провожу вас.

Комната оказалось маленькой и темной, большую часть ее занимала огромная старинная кровать под красным бархатным балдахином. Стены украшала великолепная коллекция картин, на одной из которых был изображен сам граф Джон, верный сторонник английской монархии. По соседству висел портрет маркиза Монтроза, человека, который в 1644 году поднял королевский штандарт над замком Блэр. Тусклый шлем и пробитый пулей боевой медальон Данди крепились в ставне одного из окон. По правде сказать, след от пули появился не так давно – один из герцогов решил, что таким образом медальон будет выглядеть более реалистично. Под ними находилась бронзовая табличка, свидетельствовавшая о подлинности реликвий.

Предыдущая группа экскурсантов уже ушла. Чтобы дать Перегрину возможность сосредоточиться, Адам бесцеремонно утащил Александра в дальний угол комнаты, засыпав вопросами о каком-то ветхом плаще. Инспектор, в задумчивости бродивший по залу, как бы случайно загородил юного Ловэта, когда тот подошел ближе к окну.

Не обращая внимания на деликатно приглушенные голоса друзей, Перегрин сконцентрировал внимание на артефактах. Но его обостренные чувства не смогли уловить даже слабого резонанса. Вызвав в памяти образ Данди, каким он был изображен на портрете Кнеллера, юноша сделал вторую попытку. Вдруг перед его внутренним взором предстал медальон – еще без пулевого отверстия, – хотя не возникло даже нечеткого образа человека, который когда-то носил его. Перегрин разочарованно вздохнул, возвращаясь к окружающей действительности.

– Увы, реликвии молчат, – заключил он.

Адам бросил в сторону молодого компаньона предостерегающий взгляд, призывая воздержаться от ненужных замечаний.

– Налюбовался? – обронил он шутливым тоном. – Тогда идем дальше.

Компания продолжила экскурсию по замку, неспешно проходя по залам, открытым для осмотра. Прислушиваясь к светской болтовне друзей, Перегрин поразился, с каким искусством Адам поддерживает разговор в нужном русле. Экскурсия завершилась полчаса спустя в Лиственничной галерее, названной так из-за породы дерева, которым были обшиты ее стены.

– Спасибо за приглашение, Дэйви, – с видом искреннего сожаления сказал Адам, отклонив предложение выпить чаю, – нам действительно нужно спешить. Мы хотели бы вернуться домой до темноты, а я еще обещал мистеру Ловэту показать церковь, где похоронен Данди. Был рад повидать вас.

Покинув замок, мужчины направились по узкой лесной дороге к церкви святой Бриды, от которой ныне остались одни руины. Тени заметно удлинились, когда они пришли на старое церковное кладбище. Вдалеке немногие посетители осматривали надгробия и, казалось, были полностью поглощены своим занятием. Следуя за товарищами по узкой тропке среди могил, Перегрин почувствовал едва уловимое покалывание в кончиках пальцев – отчетливое ощущение, что в этот раз они выбрали правильный путь. Сердце художника забилось быстрее, когда, миновав кладбище, они оказались у западного притвора разрушенного храма, ограду которого сплошь покрывал лишайник. Пройдя сквозь дверной проем с круглой аркой, мужчины ступили на выложенную плиткой дорожку, ведущую к месту, где некогда был главный алтарь. Правее, неподалеку от южного входа, на одном из камней виднелась мемориальная плита.

– Вот памятная доска, – сказал Синклер, быстрым шагом подходя к ней. Сами останки, вероятно, находятся в склепе. – Он указал на стальной люк в полу, закрытый на тяжелый замок.

Перегрин посмотрел на люк, перевел взгляд на каменную плиту и начал вслух читать надпись, постепенно концентрируя внимание на внутреннем образе виконта Данди:

– Под этими сводами лежит прах Джона Грэхэма Клаверхауса, виконта Данди, павшего в битве при Килликранки двадцать седьмого июля 1689 года в возрасте сорока шести лет. Памятная плита была установлена в 1889 году сэром Джоном, седьмым герцогом Атолльским. – Перегрин озадаченно взглянул на Адама. – Сорока шести? Я всегда считал, что Данди умер раньше.

– Современные исследователи считают, что виконт родился летом 1648, следовательно, ему не могло быть больше сорока одного, – согласился Синклер.

Художник кивнул, окинул взглядом часовню и снова посмотрел на люк.

– Сейчас мы находимся непосредственно над останками, – сказал Адам. Перегрин, попытайся сосредоточиться. Ноэль, покарауль снаружи, нам не должны мешать.

Маклеод беззвучно ретировался. Художник достал свой альбом, портрет Данди и, не отрывая глаз от входа в склеп, опустился на плоский камень возле мемориальной плиты. Адам присел рядом. Перегрин положил на колени портрет, открыл на чистой странице альбом и достал из кармана любимый карандаш.

– Я готов, – произнес он, всматриваясь куда-то поверх головы друга.

– Хорошо, – спокойно ответил Синклер. – Сегодня мы попробуем другой метод. Ты сосредоточишься на портрете и попытаешься установить связь с этим местом. Когда фокус твоего внимания переместится за изображение, описывай вслух то, что видишь.

Перегрин сделал глубокий вдох и стал плавно погружаться в состояние легкого транса.

– Я вижу человека, стоящего посреди темного леса, – тихонько пробормотал он спустя несколько секунд. – Это Джон Грэхэм Клаверхаус, виконт Данди, в доспехах. На фоне деревьев его лицо кажется очень бледным...

Адам коснулся лба юноши. Окружающий мир подернулся дымкой, и Перегрин остался наедине с Бонни Данди, Темным Джоном Сражений.

– Темен лес, по которому тебе нужно идти, – зазвучал вдалеке голос наставника. – Ясно лицо человека, которого ты ищешь здесь. Войди в лес, где он ждет тебя. Его лицо сияет, как яркий светильник, оно освещает тебе путь сквозь тени времени...

Неясные видения, мелькающие перед затуманенным взглядом Перегрина, стали принимать более отчетливые формы. Ощущение присутствия друга успокаивало. Ведомый его голосом, юноша медленно пошел вниз по лестнице времени. Постепенно контуры образов стали яснее. Он по-прежнему находился в церкви святой Бриды, но происходящее в ней принадлежало другой эпохе. Двери склепа были открыты. Внутри него находилась группа вооруженных мужчин в доспехах, окружавших грубый деревянный гроб, накрытый пледами из шотландки. Горели факелы. Взгляд Перегрина остановился на фигуре покойного. Бледное неподвижное лицо, в целом, походило на портрет Кнеллера, но одновременно сохраняло черты молодого Данди, изображенного Мельвиллем. Кружевной воротник и темные, спадающие на плечи локоны были такими же, как на картинах. Посмертный костюм Клаверхауса состоял из кавалерийской кожаной куртки темно-желтого цвета и высоких сапог с ботфортами. В неровном свете факелов Перегрин отчетливо видел темно-красное пятно и отверстие с рваными краями в левом боку виконта – место, куда была нанесена смертельная рана.

Художник стал быстро зарисовывать увиденное. Лица собравшихся были ему незнакомы, хотя черты некоторых из них Перегрин знал по книжным описаниям. Один из присутствующих, привлекательный мужчина в такой же, как у покойного, темно-желтой кожаной куртке, по всей видимости, был Джеймсом Сетоном, графом Данфермлинским, ближайшим другом и соратником Клаверхауса. Другой походил на Патрика Стюарта Болчина, вассала Муррея, в доме которого тело виконта оставалось до погребения. Внешнее сходство с покойным и нескрываемое горе склонившегося над гробом человека не оставляли сомнений в личности Дэвида Грэхэма, младшего брата Данди. Грэхэм открыто плакал, по бледному худому лицу ручьями струились слезы. В правой руке он сжимал небольшой блестящий предмет – этот предмет, как магнит, притягивал взгляд художника. Перегрин приблизился и, когда воин приложил артефакт к губам, увидел покрытый малиновой эмалью крест длиной три дюйма на прочной золотой цепочке.

Отметив про себя – и на бумаге – это открытие, художник с интересом продолжал наблюдать за происходящим.

Воины стали закрывать тело пледами, но в этот момент граф Данфермлинский, во взгляде которого отражалась не меньшая, чем у младшего Грэхэма, печаль, взмахом руки остановил их. Достав из сапога маленький острый кинжал, он нагнулся над гробом и с благоговением отрезал длинный вьющийся локон волос покойного. Завернув реликвию в шелковый носовой платок, граф спрятал его в нагрудный карман.

Когда гроб скрылся за дверьми склепа, видение прошлого задрожало и растаяло. Перегрин оказался во тьме. Он еще несколько минут машинально продолжал наносить штрихи на бумагу, затем его рука безвольно повисла. Молодой человек плыл по реке времени, любое движение требовало титанического напряжения воли.

Через какое-то время его сознания достиг далекий голос Адама. Подчинившись настойчивому призыву, Перегрин стал медленно выбираться из глубин времени к миру реальной действительности. Достигнув границы, он почувствовал крепкую хватку Адама на своем запястье. Легкий удар чуть выше кисти вывел художника из транса. Со вздохом, словно пробудившись от глубокого сна, юноша потянулся.

Адам сидел рядом, в той же позе, в какой Перегрин оставил его, погружаясь в прошлое. Маклеод, упершись в колени руками, наклонился над ним. Нескрываемое беспокойство было написано на лицах друзей, сменившееся при виде его возвращения к настоящему облегчением. Ощущая себя совершенно пьяным, Перегрин выдавил слабую улыбку и перевел взгляд на свои наброски. С нескрываемым удивлением он обнаружил, что три альбомных листа сплошь покрыты рисунками.

– Да, последние двадцать минут ты был сильно занят, – ободряюще усмехнулся Ноэль.

Пальцы художника слегка дрожали, как всегда после долгой напряженной работы во время транса. Спрятав карандаш в карман, Перегрин несколько раз встряхнул пальцами.

Адам потянулся к альбому. На первом листе была представлена общая картина погребальной церемонии, а на полях – портреты участников и набросок самого Данди, покоящегося в гробу Следующий лист изображал Давида Грэхэма с крестом в руке и сам крест в натуральную величину. По форме – четыре расширяющихся по краям лепестка – артефакт вполне соответствовал символу, который носили рыцари Храма во времена крестовых походов, в отличие от современных тамплиеров, которые отдавали предпочтение мальтийскому кресту.

– Вот он, ваш крест, – тихо сказал Перегрин. – Вероятно, он был с Данди во время сражения. Полагаю, это подтверждает его принадлежность к Ордену.

– Согласен, – ответил Синклер.

Его взгляд упал на зарисовку, где граф Данфермлинский срезает прядь волос покойного друга. Адам был потрясен. Локон был не менее важен, чем крест тамплиеров.

Тем временем тени на земле становились длиннее А Перегрин, несомненно, нуждался в отдыхе.

– Думаю, пора собираться, – обратился Адам к своим напарникам. – Мы узнали все, что было необходимо. Альбом закончим смотреть по дороге. Надеюсь, в Стратмурне найдется место, где подают горячий чай...

Глава 8

Перед тем как отправиться домой, друзья свернули в Блэр Атолл, где их напоили горячим чаем. По дороге художник хранил молчание. Теперь, когда радость открытия прошла, Перегрин осознал, что они ни на дюйм не приблизились к разгадке тайны Печати. До тех пор, пока не появится возможность завладеть крестом Данди, от подтверждения его существования было мало практической пользы. Локон волос открывал второй путь, но существование пряди также под вопросом, ведь волосы куда более хрупкая материя, чем металл. Нет никакой уверенности, что эти артефакты уцелели за три века, минувших с момента погребения. Однако лишь они могли дать надежду на установление контакта с тонкой субстанцией, которая когда-то была Джоном Грэхэмом Клаверхаусом, и пролить свет на загадку, решить которую Охотники пока не в силах.

Ловэт подумал об установлении связи с Данди непосредственно на его могиле, но тут же оставил эту идею, сомнительную как с технической, так и нравственной стороны. Кроме того, могила однажды, если не больше, была потревожена грабителями, а одна из легенд даже гласила о том, что прах Данди в 1805 году перенесли в деревню Старый Олень в графстве Абердин. Само существование этой легенды ставило под вопрос подлинность останков. И даже если дух Джона Клаверхауса согласится говорить с ними, мысль об использовании праха вызывала у Перегрина неприятный холодок в спине. Юноша еще не забыл, как меньше года назад Черная Ложа Магов потревожила дух волшебника Майкла Скотта в аббатстве Мелроуз. Предательски заключенный в клетку собственного мумифицированного трупа, он томился там, пока Адам не нашел способ освободить его от заклятия. Безусловно, Данди не грозила такая страшная участь, тем не менее Перегрин считал этот метод ужасным.

– Адам, что ты намерен предпринять, если артефактов Данди больше не существует? – спросил Ловэт, когда машина свернула на шоссе к Стратмурну.

– Я думал об этом, – отозвался Синклер, – и возлагаю все надежды на Линдси. В крайнем случае проверим замок Клейпот, что неподалеку от Данди города, разумеется. За триста лет там ничего не изменилось; мебель, конечно, не сохранилась, но кладка осталась нетронутой.

– Мы поедем туда... и что? Попытаешься связаться с ним посредством Ноэля? – настороженно поинтересовался Перегрин. – Думаешь, получится?

– Все может быть, – ответил за Адама Маклеод. – Конечно, процедура эта непроста и малоприятна, зато успех весьма вероятен. Хотя я надеюсь, что Адаму не придется прибегнуть к этому.

– Не могу исключить такой возможности, – усмехнулся Синклер. – Впрочем, подождем еще пару дней. Либо Линдсей, либо полиция что-нибудь раскопают.

Когда друзья подъехали к Стратмурну, уже смеркалось. Адам, пригласив всех к себе на ужин, повернул на подъездную аллею и потянулся к панели дистанционного управления, чтобы включить внешнее освещение... и неожиданно осознал, что огни уже горят, а возле крыльца поблескивает хромом шикарный спортивный автомобиль с загнутыми книзу крыльями.

При виде экзотических очертаний машины глаза Перегрина расширились.

– Вот это дизайн! – выдохнул молодой человек. – Кто же ездит в гоночных автомобилях, сделанных на заказ? Потомки герцогов Ломбардии?

Адам иронично кашлянул.

– Ты сильно удивишься, если я скажу, что он принадлежит одной моей знакомой, большому специалисту по античности.

– Я потрясен, – заявил Перегрин, выходя из машины. – Ты имеешь в виду Линдси?

– Именно, – ответил Адам, выключая зажигание. – Судя по тому, что дама взяла на себя труд приехать лично, ей удалось узнать что-то действительно важное.

Гостья ожидала их в библиотеке, потягивая аперитив, любезно предложенный Хэмфри. Находясь под впечатлением от автомобиля, Перегрин был готов увидеть кого угодно, но то, что открылось его глазам, превосходило все ожидания. Девушка была не просто красива, она была восхитительно красива. Лишь с некоторым опозданием Ловэт осознал, что их представили. Ухватив окончание фразы, он пробормотал:

– Я очарован, мисс Ориани.

Линдси Ориани была лишь на дюйм ниже шести футов* [1 фут = 30,48 см.] и стройна, как молодая лань. Изящество ее фигуры подчеркивал элегантный брючный костюм кремового цвета.

– Приятно познакомиться, мистер Ловэт, – протягивая ошеломленному художнику ухоженную руку, девушка бросила на него ироничный взгляд.

Поддавшись порыву, Перегрин попытался поднести ее руку к губам, но Линдси непринужденно обратила жест в рукопожатие, оказавшееся по-мужски уверенным и твердым. Несмотря на внешнюю хрупкость, в поведении мисс Ориани была некая двойственность, которая ставила Ловэта в тупик. Он попытался определить ее источник, однако в этот момент Адам предложил садиться. Втроем они перешли к камину, в котором уже играл огонь. На столике дворецкий предусмотрительно оставил легкие напитки. Два глотка коньяка помогли Перегрину восстановить самообладание. Линдси позволила обновить свой кампари, и к тому времени, когда Синклер перешел к делу, художник уже был готов выслушать все, что бы она ни сказала.

– Думаю, ты догадался, что я нашла интересующую тебя информацию, произнесла Линдси, обращаясь к Адаму. – Мне удалось выяснить местонахождение двух артефактов, связанных с личностью Джона Грэхэма Клаверхауса. Однако заранее предупреждаю, что не могу поручиться за их подлинность. Первый перстень с прядью его волос – принадлежит Фионе Моррисон из Ивернесса, второй – золотой крест, покрытый красной эмалью, – находится в Кенте, у отставного бригадного генерала, некоего сэра Джона Грэхэма, потомка младшей ветви дома Клаверхаусов.

В неровных отблесках пламени лицо Синклера выглядело крайне заинтересованно. При упоминании о перстне у Перегрина отвисла челюсть и оставалась в таком состоянии все время, пока девушка описывала крест.

– Восхитительно, – прожурчал Адам, с усмешкой покосившись на художника. – Тебе удалось связаться с кем-нибудь из владельцев?

– Да, сначала я созвонилась с мисс Моррисон, поскольку она живет в Шотландии. Представив свои рекомендации, я объяснила, что действую от имени некоего сэра Синклера, который пишет статью для Королевского общества антикваров о ранее неизвестных реликвиях, связанных с личностью виконта Данди. Сэр Синклер надеется, что мисс Моррисон позволит ему осмотреть кольцо для успешного завершения работы... Коротко говоря, леди согласилась временнно передать его тебе для изучения. – Линдси сделала паузу и добавила с ироничной усмешкой: – Общество будет с нетерпением ожидать статью, поэтому тебе, как человеку слова...

– А что насчет сэра Джона? – невозмутимо продолжил Адам.

На лицо девушки набежала тень.

– О, сэр Джон оказался менее сговорчивым. Я вообще сомневалась, стоит ли звонить ему, не предупредив тебя.

– Зачем? – удивленно приподнял бровь Адам. – Ты же знаешь, что я полностью тебе доверяю.

– Ты не дослушал, – мягко перебила его Линдси, сверкнув сапфировыми глазами. – Я навела справки о Джоне Грэхэме. Как выяснилось, он не просто отставной офицер, а, во-первых, бывший разведчик, во-вторых, занимается эзотерическими учениями, насколько я поняла.

– В самом деле? – Адам помрачнел. – То есть он на стороне Оппозиции?

– Вовсе нет, – поспешила развеять его сомнения девушка, – из последующих слов Грэхэма стало ясно, что он придерживается совершенно другой Традиции, но тоже предан Свету. Говорят, что способности сэра Джона огромны и он вне подозрений. Тем не менее шутить с ним не стоит.

– В Игре шутить вообще не стоит, – коротко бросил Синклер. – Надеюсь, ты была достаточно искренней.

Сапфировые глаза Линдси сверкнули холодом.

– Я сказала ему, что ты хочешь осмотреть крест для предотвращения преступления, находящегося вне сферы обычного законодательства. Не знаю, какие выводы сделал сэр Джон, однако сегодня вечером он будет ждать твоего звонка. Не исключено, что он слышал о тебе, во всяком случае, о твоих профессиональных заслугах. Договориться о встрече с ним не удалось.

Адам бросил взгляд на каминные часы и поднялся с кресла.

– Что ж, не будем заставлять джентльмена долго ждать, тем более что мы заинтересованы в нем. У тебя есть его номер?

– Конечно. – Девушка протянула визитную карточку. На обратной стороне карандашом были написаны две строчки. – Первый – телефон сэра Джона, второй – мисс Моррисон.

– Хорошо, – кивнул Адам, – я ненадолго оставлю вас. Перегрин, покажи мисс Ориани свои наброски. Линдси, отнесись к ним внимательно, уверяю тебя, мистер Ловэт не так прост, как кажется, – с усмешкой добавил он, выходя из библиотеки.

Перегрин открыл альбом и, не говоря ни слова, протянул его Линдси. Откинувшись в кресле, художник наблюдал за девушкой. В полумраке комнаты стекла очков скрывали прищур его глаз, поэтому он позволил себе заглянуть в глубины прошлого Линдси. Без удивления Ловэт всматривался в череду образов, уходящих вниз по лестнице Времени, его поразило лишь то, что в большей части своих прошлых жизней мисс Ориани воплощалась мужчиной, а не женщиной. Такая смена пола была совершенно нетипичной. Например, фигурами, определяющими индивидуальность Адама Синклера, являлись образы египетского первосвященника и рыцаря-тамплиера, находившиеся в полной гармонии с его современным воплощением. В личности же Линдси доминировал образ худощавого мускулистого офицера в форме гусара, что объясняло сопутствовавший девушке ореол мужественности и нарочитую манерность поведения. Возможно, потому она так резко отреагировала на попытку поцеловать ей руку.

В этом был смысл. Они как-то обсуждали с сэром Синклером смену пола в череде реинкарнаций; Адам утверждал, что, перевоплощаясь, человек обычно сохраняет пол, присущий ему в прошлой жизни. С того времени единственным встретившимся Перегрину исключением была девочка по имени Джиллиан Толбэт современная инкарнация шотландского волшебника Майкла Скотта. По всей видимости, Линдси Ориани являлась вторым примером, но в ее случае эхо предшествующих воплощений было чрезвычайно сильным. Вероятно, однажды девушке, как и самому Перегрину, приходилось обращаться к доктору Синклеру за профессиональной помощью, чтобы ослабить это влияние. Разумеется, она встретила понимание и обрела уверенность, которую получал каждый, кто имел дело с Адамом.

– Очень интересно, мистер Ловэт, – сказала вдруг Линдси, поднимая глаза. – Вы предугадали мои находки. Похоже, мы играем на одной стороне.

Перегрин улыбнулся и пожал плечами.

– Целиком заслуга Адама. Я обязан ему всем, что умею сейчас. Он научил меня управлять своим даром.

– Да, в этом он силен, – слабая улыбка тронула губы девушки, – но и вы тоже не промах. Положим, о кресте вам было известно до поездки в Блэр, а о локоне – нет.

Перегрин отрицательно качнул головой.

– Похоже, удача на нашей стороне, – объявил Адам, входя в комнату. Сэр Джон любезно пригласил нас к себе в понедельник. Ноэль, ты сможешь отпроситься с работы на пару дней?

– Да, в выходные у меня дела в Лондоне, а в понедельник я свободен.

– Хорошо, – кивнул Синклер. – Перегрин, как ты?

– Есть сомнения? – спросил молодой человек.

– Выходит, ты согласен, – дружелюбно ухмыльнулся Синклер.

Линдси издала довольный смешок, от чего Перегрин окончательно смутился и замолчал.

– Может, стоит попытать счастья также и с мисс Моррисон? – предложил Маклеод.

– Я звонил ей, но мне никто не ответил. Попробую после ужина. Ты присоединишься к нам, Линдси? Хэмфри утверждает, что стол уже накрыт.

Девушка отрицательно покачала головой и залпом допила кампари.

– Спасибо за приглашение, но я откланиваюсь. Мне нужно возвращаться в Глазго, Вэл ждет меня на романтический ужин. Я обещала не опаздывать.

– Что ж, не смею стоять на пути, – галантно ответил Адам. – Вэл огромный привет.

Линдси улыбнулась и тряхнула огненными волосами.

– Непременно передам. Звони, если что. Я регулярно прослушиваю автоответчик. – Девушка направилась к двери. – Не провожай меня, Адам... Была рада познакомиться, мистер Ловэт. Чао, Ноэль.

– Какая женщина, – задумчиво пробормотал Перегрин, едва дверь захлопнулась. – Кто бы ни был этот Вэл, ему чертовски повезло.

– Да, Линдси нашла достойного человека. Они вместе уже много лет, сказал Синклер нейтральным тоном.

Неожиданно Перегрину пришла в голову мысль, что имя Вэл может принадлежать и женщине. Судя по тому, что он видел в ее прошлом, в этом не было ничего странного.

– Я вижу, ты догадался об истине, – заметил Адам. – Тебя это беспокоит?

– Меня? – ответил Ловэт, немного удивленный тем, что они обсуждают эту тему. – С чего ты взял? Я видел ее прошлое, оно написано на ее лице.

– Тебя интересует, почему прошлое неотступно преследует ее? Честно сказать, я и сам не знаю, – с грустью произнес Адам. – Но она приняла себя такой, какая она есть, и нашла способ получать удовольствие от жизни. Это большой успех... Мы идем ужинать? Думаю, Хэмфри уже в нетерпении.

Глава 9

В то время как Адам со своими друзьями ужинал в Стратмурне, худой человек с темными лоснящимися волосами и тонкими усиками вошел в захудалый отель на окраине Эдинбурга и потребовал номер на ночь. Получив ключ, постоялец прошел в комнату, крепко запер за собой дверь и зажег тусклую одинокую лампочку на шестьдесят ватт. Мужчина подошел к окну, задвинул шторы и водрузил на кровать небольшой чемодан, на крышке которого виднелись буквы "А.М.Ж.". В регистрационной книге значилось имя Гиллар Морис Гренье, совпадающее с подлинным именем лишь инициалами.

Анри Марсель Жерар* [Во французском языке инициалы имени Hilaire Mourice Grenier соответствуют Henri Marcel Gerard.] критически оглядел скудную обстановку. Не считая кровати, комната могла похвастаться разве что тумбочкой, на которой красовалась старая лампа, гардеробом с зеркальной дверью, парой неуклюжих кресел и дешевым кофейным столиком. Последний стоял напротив электрокамина. По своей воле Жерар никогда бы не поселился здесь. Утешая себя мыслью, что скоро все богатства мира будут к его услугам, он извлек из чемодана полосатую пижаму и небольшую сумочку с бритвенными принадлежностями. Среди одежды были видны две тяжелые кожаные книги и массивный предмет размером с ладонь, завернутый в несколько шелковых носовых платков. Еще раз подозрительно оглядев комнату, Жерар задумчиво побарабанил пальцами по упакованному предмету, затем начал разбирать вещи. Он выложил на стол два тома, включил камин. Убедившись, что тот стал нагреваться, вынул из чемодана шелковый сверток и, усевшись в самое удобное кресло, погрузился в мечты, которые вскоре обещали стать реальностью.

С тех пор как Жерар узнал о Печати, ничего другого он уже не желал так страстно. Теперь она была в его руках. Судьба допустила ужасную ошибку – на протяжении стольких лет Печать находилась у невежественных Финнсов, которые даже не подозревали, каким сокровищем они обладают. Он, Анри Жерар, был просто обязан вмешаться и освободить их от этого бремени. Такой могущественный артефакт, как Печать царя Соломона, должен принадлежать тому, кто сумеет использовать его, в благих целях, разумеется. Идиот Финнс пытался помешать ему, вел себя как та собака на сене, которая и сама не ест, и другим не дает. Совесть Жерара была спокойна, он вовсе не желал старику смерти. Не его вина, что Финнс получил больше, чем заслуживал.

Многократно француз убеждал себя в собственной невиновности, но непрошеный образ старика, сползающего по перилам с проломленной головой, вновь и вновь вставал у него перед глазами. Чтобы выбросить это из памяти, Жерар постарался представить, какое влияние и силу он обретет, когда воплотит свой давний сон.

Он приснился ему еще в детстве и с тех пор повторялся так часто, что Жерар стал считать его пророчеством. В этом сне он видел себя не скромным ученым с ограниченными средствами и посредственной репутацией, но могущественным королевским советником. Само собой возникло имя: Гийом де Ногар, Хранитель Печатей, доверенное лицо Филиппа Красивого. Де Ногар обладал несметным богатством и огромным влиянием, власть его была так велика, что ему не мог противостоять никто, даже рыцари Храма. Именно он убедил Филиппа начать кампанию против тамплиеров, которая закончилась ликвидацией Ордена. В своих сновидениях Жерар – де Ногар председательствовал на многих процессах и выслушивал показания свидетелей, обвинявших тамплиеров в содомии и колдовстве.

Уверенность Жерара в виновности тамплиеров была непоколебимой. На этой основе он построил свою научную карьеру, однако до последнего времени ничего не предвещало изменений в его судьбе – до знакомства с профессором Финнсом. Сотрудничество с ним открыло Жерару доступ к ранее неизвестным материалам, имевшим отношение к сокровищам тамплиеров. Богатства Ордена, не доставшиеся ни Филиппу, ни де Ногару, могли оказаться в его руках.

Сон направлял Жерара. Ему удалось найти два письменных свидетельства, что рыцари владели некой таинственной шкатулкой, которая находилась под неусыпной охраной со дня основания Ордена. Считалось, что на шкатулку наложено заклятие, снять которое может только Хранитель Печати. Один из свидетелей утверждал, что в ней заключена лишь малая часть сокровищ тамплиеров, но ценность их больше, чем вся остальная собственность. В сравнении с этим книги магии и руководства по волшбе, которые помогли Ордену стать самой могущественной организацией в мире, ничего не стоили.