Текст книги "Похитители душ"

Автор книги: Кэтрин Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава двадцать четвёртая

… звёзды не ведали, где им сиять.

Они шли по безжизненной земле, где время перестало существовать. Здесь ничего не росло, и даже ветер, казалось, боялся сюда залетать. Всю долгую полярную ночь падал снег; это была страна звёздного света и колдовства, лежащая за пределами мира людей. Едва ступив на эту землю, они испытали страх, который их больше не отпускал, мучая и заставляя чувствовать себя жалкими и бессильными. Они начали забывать, кто они и где находятся, – в этом мире могло произойти всё, что угодно. Даже воздух, казалось, жил своей жизнью, творя заклинания и колдуя.

Они старались держаться вместе, и только Кари шёл немного впереди, птицы летели над ним. Он ничего не говорил, только видно было, что все его страхи и неуверенность остались позади; теперь он был защищён силой своего волшебства и упорно и твёрдо продвигался вперёд, не боясь ничего. Теперь он был готов встретиться с Гудрун. Но готов ли он к смерти? Потому что в живых должен остаться лишь один – или он, или Гудрун. Раньше они просто разошлись в разные стороны. Теперь им было не разойтись.

Впереди маячила крепость, ледяной замок, созданный силой колдовства. Ворота, сложенные из острых сверкающих осколков льда, были открыты. Греттир, прихрамывая, вошёл первым; держа оружие наготове, путешественники последовали за ним.

Они увидели огромный двор, быстро пересекли его, следя за высокими окнами. Хакон оглянулся. Их следы чётко отпечатались на нетронутом снегу. И всё же они чувствовали, что за ними внимательно наблюдают.

Их видел только Кари – огромную толпу Снежных странников, которые разговаривали, смеялись, шутили и с любопытством разглядывали незнакомцев. Это были светлокожие люди с такими же тонкими лицами, как и у него. Из толпы выглядывали дети, мужчины и женщины с нарисованным на коже знаком – белой змеёй. Народ Гудрун. Его народ. Кари охватило волнение; кроме Гудрун, он никогда не видел людей, настолько похожих на него. Резко отвернувшись, он посмотрел на двери замка.

Они были открыты.

Греттир остановился. Потом, задыхаясь, сказал:

– Дальше идите без меня.

– А ты тем временем запрёшь двери? – Брокл грубо схватил карлика за шиворот. – Ну уж нет. Показывай, где Сигни.

Греттир пожал плечами:

– Это не имеет значения, для вас не имеет.

– Зато для тебя имеет, если хочешь жить. Где она?

– Идите через зал. Потом вверх по лестнице.

В огромном ледяном зале стоял пронизывающий холод. В нём не было мебели; повсюду лежал только снег, переливаясь разноцветными огнями – бледно-голубыми и зелёными, отражая свет звёзд, зловещий и холодный. На стенах висели занавеси, белые и серебристые, и щиты из какого-то странного металла. Крышу поддерживали ледяные балки; с каждого по-доконника свисали сосульки, которые были здесь так давно, что многие из них превратились в сверкающие ледяные столбы и натёки. Это был мёртвый дом, где не раздавалось ни звука, где никто не радовался гостям.

В дальнем конце зала они увидели лестницу.

– Сюда? – спросил Брокл. Греттир кивнул.

Кари смело шагнул на ступеньки; остальные потянулись за ним.

– А где все? – прошептал Хакон. – Мы идём прямо в ловушку, я уверен.

– Знаю, – ответила Джесса. – Мы все это знаем. Если тебе страшно, встань у меня за спиной.

Он улыбнулся, но улыбка получилась вымученной.

Ледяная лестница вела наверх, мимо сверкающих стен. Наконец они пришли в какую-то комнату. Джесса выглянула из-за плеча Хакона и едва не вскрикнула от удивления.

В комнате сияло множество свечей – белых свечей всевозможной формы и размеров. Их пламя не металось, а горело в неподвижном воздухе совсем прямо. Посреди комнаты стоял белый стул, на котором сидела Сигни и не мигая смотрела на вошедших. Потом она протянула к ним руки.

– А я почти надеялась, что вы не придёте, – печально сказала она.

– Мы не могли не прийти, – сказал Скапти, подходя к ней.

– А Вулфгар?..

– Его с нами нет. Он остался в Ярлсхольде.

Платье и волосы Сигни как-то поблёкли, сделались светлее, кожа приобрела странный блеск. Вся спинка её стула была обмотана ледяными нитями, спутавшимися в клубки. Эти нити-кандалы висели на её рукавах и запястьях, а когда Сигни встала и пошла вперёд, потянулись за ней.

Сигни хотела дотронуться до пришедших, но её рука прошла сквозь руку Брокла, и тот только покачал головой.

– Как тебе нравится твой меч, Хакон? – спросила она.

Тот с удивлением посмотрел на неё:

– Очень нравится, только он у меня уже давно.

– Правда? – Сигни взглянула на их изношенную одежду, обветренные, небритые лица. В её глазах мелькнул страх.

– Сколько?

– Много недель.

Она сжала дрожащие пальцы:

– Я не знала. Здесь нет времени. Здесь нет ничего, кроме тишины и холода, здесь не с кем поговорить и не к кому прикоснуться…

Глаза Сигни остановились на двери, возле которой стоял Греттир. Старик криво ухмыльнулся. Кари задумчиво потрогал цепи.

– Сможешь?.. – спросила его Джесса.

– Нет. Это колдовство Гудрун. Только она может их снять.

– Уходите отсюда! – Сигни положила свою призрачную руку на его; только Кари мог почувствовать её прикосновение, лёгкое, как листочек. – Тебе не надо было сюда приходить, Кари. Именно ты ей и нужен. Она привела меня сюда, чтобы за мной пришёл ты.

– Я знаю. – Кари повернулся к Греттиру. – Где она?

– Ждёт тебя.

– Тогда показывай, куда идти. Но сначала я должен быть уверен, что с моими друзьями ничего не случится.

– Ну уж нет! – решительно сказала Джесса и взяла Кари за руку. – Ты от меня не отделаешься. Мы все пойдём с тобой.

Кари попытался выдернуть руку, но Джесса держала его крепко.

– Джесса…

– Нет, Кари.

– Как трогательно, – послышался насмешливый голос Греттира.

– Брось, – сказал Брокл, положив руку на плечо Кари. – Она права.

Кари посмотрел на них:

– Да поймите вы, я не хочу подвергать вас опасности…

– Мы не боимся никаких опасностей.

– Пустите меня! Пожалуйста, Брокл! – Кари снова попытался вывернуться.

– Ты никуда без нас не пойдёшь, – твёрдо сказал Брокл. – Слушай, Кари, Джесса права. Это наше общее дело, а не только твоё. Ты не должен всё брать на себя.

– А чем, интересно, вы сможете ему помочь? – внезапно раздался холодный и насмешливый голос. – Этот мальчик тебе не родня, Брокл, сын Гуннарса. Он не твой. Он мой. И всегда будет моим.

Брокл застыл на месте. Выражение его лица сделалось жёстким. Он крепко обнял Кари, и оба, прижавшись друг к другу, повернулись к стоящей в дверях женщине.

Глава двадцать пятая

Ладоней не мыл он, волос не чесал.

Она постарела. Однако была по-прежнему высокой и бледной; длинные волосы заплетены в косы и забраны под серебристую сетку. Накидка цвета теней на снегу, в тусклом свете льда отливающая голубым, прозрачные глаза, которые ничего не выражают.

Она быстро шагнула в комнату, залитую светом свечей, и улыбнулась своей холодной улыбкой, от которой когда-то в ужасе оцепенела Джесса.

Бросив взгляд на Кари, Гудрун сказала:

– Посмотрите на нас, и вы сами это поймёте.

Они молчали. Каждому из них Гудрун принесла горе. Хакона она сделала одноруким рабом, обречённым на каторжную работу на захудалом хуторе. Джессу отправила в безлюдный ледяной Трасирсхолл, у Вулфгара отобрала все его земли, а Скапти на долгие годы превратила в вечно голодного нищего скитальца, живущего подаянием. Брокл был обречён на медленную смерть вместе с её сыном, а самого Кари она заточила в темницу, где тот не имел возможности ни говорить, ни ходить, ни даже видеть людей. Своего отца – ярла Рагнара – он так и не увидел. А потом Рагнар был убит злой колдуньей.

Каждый из них имел причину ненавидеть Гудрун. И только Мунгарм стоял в стороне от всех.

Гудрун протянула руки к Кари:

– Я знала, что ты вернёшься домой.

– Это не мой дом, – ответил он, делая шаг назад.

– Нет, он твой, – серьёзно сказала Гудрун. – Ты же видел его, видел мой народ. Теперь он и твой, Кари. Ты не можешь этого отрицать.

Кари на секунду отвернулся, потом снова посмотрел ей в лицо:

– Однажды ты уже предлагала мне всё это. И я отказался.

Она кивнула и знакомым Джессе жестом разгладила складку на платье.

– В таком случае позволь тебе кое-что показать. Тебе это будет интересно. Всем вам. То, что случилось в Ярлсхольде, было вызвано моим колдовством, это правда, но вас погубили ваши собственные сны. Сны смертных. Разрушительные, опасные. Смотрите, и вы увидите, что вы сделали сами с собой.

Она взмахнула руками, и в комнате стало холодно и темно. Потом комната исчезла, и все увидели, что стоят по колено в снегу в каком-то знакомом месте. Это был Ярлсхольд. Но как же он изменился!

Вокруг стояла мёртвая тишина. Всё было покрыто снегом; со ставней и подоконников свисали сосульки. Сквозь рваные облака проглядывали звёзды, слабо освещая гладкую поверхность снега, на которой не было видно ни единого следа. Казалось, селение полностью вымерло.

Гудрун открыла дверь, ведущую в дом ярла.

– Ты хитро поступил, оставив здесь своего стража, – сказала она Кари. – Иначе я бы давно до них добралась.

Все осторожно вошли в дом.

Кругом стоял мертвящий холод. Тьма и смертельный сон окутывали дом. Тихо ступая по каменным плитам, Джесса повсюду натыкалась на спящих; люди упали там, где их окутали сны, и теперь медленно замерзали. В доме ярла собрались все – рыбаки, крестьяне, рабы, дети, женщины, воины; одни уже спали, другие пытались хоть как-то согреться под одеялами и шкурами.

Впереди мерцал тусклый красный огонёк. Возле него сгорбился кто-то, кто ещё был жив. Подойдя поближе, Джесса увидела тлеющие угли и слабый свет огня. Возле жаровни сидел, закутавшись в одеяло, Вулфгар.

Его вид поразил её. Он исхудал, подбородок покрывала густая щетина, а красные глаза смотрели устало и бессмысленно. Увидев их, он горько улыбнулся:

– Я знаю, у меня бред. Значит, вы все погибли? Вы привидения, которые пришли ко мне?

– Мы видение, – сказал Кари, подходя к нему. – Видение, и больше ничего.

Казалось, Вулфгар его не слышит. Он покачал головой и хрипло засмеялся:

– Конечно, видение. Вы погибли на Краю мира, куда я вас послал. А у нас все уснули под её чарами, все, кроме меня. О боги, почему я не засыпаю?

Он сжал рукоять меча и отвернулся, глядя на огонь.

Скапти стоял молча, потом шагнул к Гудрун:

– За всё это я убью тебя своими руками.

Она холодно улыбнулась.

– Вулфгар нас едва видит, – сказал Кари. – Он думает, будто мы ему кажемся.

– Но как же он до сих пор жив? – спросила Джесса.

Кари подошёл к дереву в центре зала; огромный ствол ясеня был покрыт инеем.

– Вот как.

Все окружили дерево и увидели, что в глубокой щели у основания ствола что-то поблёскивает. Джесса немного отступила в сторону, чтобы не заслонять свет, и они увидели маленький костяной круг, покрытый спиралями. И тут Джесса вспомнила, где она видела такие знаки, – в комнате Кари в Трасирсхолле, где с потолка свисали на нитях кусочки горного стекла с начертанными на них рунами. Она вспомнила, как ярко вспыхивал на солнце хрусталь.

– Это его и защищает? – спросил Брокл.

– Да. – Кари повернулся к колдунье. – Тебе его не достать. Я об этом позаботился.

Зал мгновенно исчез; они снова стояли в освещённой свечами комнате, а Сигни тихонько плакала, закрыв лицо руками.

– Это не имеет значения, – почти весело сказала Гудрун. – Теперь ничто не имеет значения. Я хотела, чтобы ты пришёл, и вот ты здесь.

Она взяла его за рукав, словно дразня:

– Вот твой дом. Останься со мной, и я освобожу их всех. Всех. И эти могут идти; и Ярлсхольд снова станет свободен. Мне он не нужен.

– Кари, нет, – предостерегающе сказал Брокл. Мальчик молчал.

– И подумай ещё вот о чём, – спокойно продолжала колдунья, – здесь ты один из нас. Здесь никто не станет показывать на тебя пальцем или в ужасе шарахаться в сторону только потому, что ты не такой, как все. Среди людей ты всегда будешь изгоем, Кари, как бы долго ты среди них ни находился. Ты сможешь так жить?

Какое-то мгновение они стояли, молча глядя друг на друга, два до странности похожих лица – мать, не сводящая глаз с сына, и Кари – с потупленным взором. Но вот он резко отдёрнул руку.

– Оставь меня! – решительно сказал Кари. – Один раз ты уже это со мной сделала. Второго раза не будет. Мы так долго шли, столько всего пережили. Они мои друзья, и я им верю. А они верят мне. И они нужны мне. Нужны потому, что не дадут стать таким же, как ты. И я не дам им погибнуть – ни им, ни Вулфгару, ни всем остальным жителям Ярлсхольда, у которых ты украла души. Я их не брошу. Сейчас – ни за что.

– Хорошо сказано, – проворчал Брокл.

– Неужели ты не понимаешь? – почти умоляюще сказал Кари. «А они теперь одного роста», – подумала Джесса, глядя на мать и сына, стоящих лицом к лицу. – Не понимаешь?

Гудрун улыбнулась, почти печально.

– Нет, – ответила она, – не понимаю. А ты должен знать, что теперь одного из нас ждёт смерть.

Её слова прозвучали как удар грома. Брокл шагнул вперёд, но она не обратила на него внимания.

– Я никогда не знала тебя, Кари, – сказала Гудрун. – Мы с тобой всегда были как две стороны зеркала.

– Но ведь это можно исправить, – прошептал он.

– Нет, уже ничего не исправишь. Слишком поздно, мой сын. Слишком поздно.

И вдруг Гудрун и Кари исчезли. Джесса вскрикнула от удивления и досады, Брокл разразился проклятиями.

– Где они? – рявкнул он, оборачиваясь туда, где только что стоял Греттир. Но там тоже никого не было.

Глава двадцать шестая

Что меня вопрошать? Зачем испытывать?

Кари стоял в темноте.

Вокруг было много невидимых людей; он чувствовал, как их мысли пытаются проникнуть в его сознание, и решительно прогнал их прочь. Он знал, это был мир духов, царство призраков. Здесь всё могло случиться, поэтому Кари зажёг огонь, который осветил комнату.

Он находился в крохотной комнатёнке, чуть больше каморки. В углу стояла грязная кровать, в очаге лежала кучка остывшей золы. Через маленькое окошко под потолком струился свет звёзд.

Он узнал это место. Воспоминания вызвали острую горечь и тоску, и Кари почувствовал, как сжалось его сердце и оцепенело сознание.

Он молча опустился на серое одеяло и осторожно потрогал магические спирали и завитушки, нацарапанные углём на стене.

– Зачем я здесь? – тихо спросил он.

– Потому что из всех мест на земле этого ты боишься больше всего. – Она прислонилась к влажной стене, наблюдая за ним, как делала когда-то. – Твои друзья ведь не знают об этом, не так ли? О ночных кошмарах, которые снились тебе в этой комнате? Даже Брокл об этом не знает, верно?

Кари сжался, подогнув под себя колени. Вместо ответа он принялся раскачиваться взад и вперёд.

– Как здесь было страшно, – тихо сказала она, подходя к нему. – Как было страшно все эти годы.

– Это ты заперла меня здесь. И бросила…

– Годы тишины. И страха. Ты их помнишь?

– Я их никогда не забуду. – В его глазах сверкнул гнев. – Зачем ты это сделала? Ведь всё могло быть совсем иначе. Для нас обоих.

Она покачала головой и опустилась рядом с ним; зашелестел шёлк, коснувшись соломенной подстилки.

– Похититель душ может быть только один. Я знала это с самого начала.

Кари едва слышал её. Он изо всех сил старался оставаться спокойным, борясь со страшными воспоминаниями детства. Но они выплывали отовсюду: из стен, из золы, из магических знаков, которые он когда-то нарисовал на стене, он, ребёнок без мыслей, испуганный и замёрзший, не знающий, что такое человеческая речь.

Он знал здесь каждый уголок, каждую щель; когда наступала зима, он смотрел, как стены покрываются инеем; крошечный солнечный зайчик был его единственным развлечением. Теперь ему казалось, что он никогда не покидал эту комнату. Всё, что случилось за эти годы, стало казаться нереальным; он знал – эта комната была частью его самого, здесь находился источник её власти над ним. Джесса, Скапти, даже Брокл начали уплывать, изглаживаться из его памяти, человеческая речь стала вновь превращаться в неясное, странное бормотание. Кари хотел что-то сказать и вдруг почувствовал, что забыл все слова, забыл даже звук человеческой речи. Для него существовала только она – высокая женщина, от кото-рой ему уже никогда не уйти, никогда. Слишком много времени провёл он в этой комнате.

Снаружи раздалось какое-то хлопанье и карканье. Он с усилием поднял глаза и увидел, как сквозь оконную решётку просунулся клюв ворона.

Гудрун улыбнулась:

– Только этих здесь не хватало.

Кари, сам не понимая зачем, протянул к ней руки, и она крепко их сжала. И тогда он с удивлением почувствовал, как внезапно и неотвратимо она подбирается к его сознанию, проникает в его мысли, страхи и воспоминания, всё глубже и глубже, пока не коснулась своими холодными пальцами его души. И, коснувшись, начала тащить её, а он сразу почувствовал себя жалким, беспомощным и, прижавшись к сырой стене, смотрел, как из него выходит сама его сущность, оставляя лишь оболочку; и тогда он упал на колени и, схватившись за одеяло, сжал его слабыми детскими кулачками.

– Оставайся рядом с Сигни, – приказал Брокл.

– Поразительно, как это ты мне доверяешь, – сказал Мунгарм, глядя на него.

– Я и сам удивляюсь, – прорычал Брокл. – Закрой все двери.

– Они могут быть где угодно, – сказал Скапти, когда Мунгарм захлопнул за ними дверь.

– Они могут быть невидимыми.

– Мне всё равно, Джесса! – с яростью крикнул Брокл. – Мы разнесём этот замок вдребезги, пока не найдём хоть что-нибудь или кого-нибудь! Я не отдам ей Кари. Никогда!

Он побежал вниз по лестнице, остальные устремились за ним.

В ледяном зале было пусто и холодно, в соседних комнатах – никого. Скапти распахивал одну дверь за другой, но так ничего и не нашёл.

– Пусто!

– Она где-то здесь! – сказал Брокл, стирая с лица иней. – Больше ей быть негде.

– У неё, наверное, есть своя комната, – задумчиво сказала Джесса.

– Что?

– Комната. Своя комната…

– Для заклинаний, да, я знаю! Но где она?

– Где-то высоко, как и комната Кари. – Джесса решительно повернулась. – Здесь должна быть другая лестница. Ищите, быстро. Осмотрите каждый угол.

Джесса бросилась в ближайший коридор; он привёл её в кладовку, заставленную ящиками из какого-то белого металла. Открыв ножом крышку одного из них, она заглянула внутрь. В лицо ударил яркий жёлтый блеск; Джесса с изумлением уставилась на куски чудесного разноцветного янтаря. Такому сокровищу не было цены. В других ящиках оказался гагат, моржовый бивень и серебро – вся казна Гудрун.

Но рассматривать сокровища не было времени. Она захлопнула крышку и побежала назад. К ней подбежал Скапти:

– Ну что?

– Ничего. А как насчёт?..

Договорить она не успела. Откуда-то из глубины зала раздался громкий крик Хакона. Когда они подбежали, Хакон показал на покрытую льдом стену:

– Смотрите.

Дверь была маленькая, незаметная. От её порога вниз вели ступеньки, уходя в непроглядную тьму. В воздухе пахло чем-то холодным и сладким.

– Пойдём вниз? – пробормотала Джесса.

– Она ведь его противоположность, помнишь?

Перебросив в руках топор, Брокл шагнул вперёд. Ступени были прорезаны прямо во льду. Чем дальше они шли, тем становилось холоднее. Откуда-то падал мягкий зелёно-голубой свет. Они знали, что находятся глубоко под слоем льда, под самым ледником. Постепенно стены стали светлеть, пока не превратились в прозрачное стекло; внутри его застыли мерцающие пузырьки воздуха. Брокл внезапно остановился:

– Мы были правы.

Лестница привела их к маленькой ледяной двери, над которой свилась кольцами белая змея, которая смотрела на них незрячими глазами. Из-за двери доносились какие-то звуки, приглушённые голоса.

– Они там, – прошептал Хакон. Брокл сжал в руке топор:

– Готовы?

– Готовы!

– Брокл! – Крик Джессы раздался вовремя: он успел обернуться в тот момент, когда змея сделала внезапный бросок в ту сторону, где только что была его голова; на ледяных сосульках повисли капли яда.

– Боги! – Брокл отскочил в сторону, оттолкнув от двери Хакона.

Змея зашипела, высунув тонкий раздвоенный язык. Потом, развернув кольца, соскользнула с планки и быстро поползла к ним.

Хакон оказался к ней ближе всех; он хотел поразить змею мечом, но клинок прошёл сквозь змею, не причинив ей никакого вреда. Тварь прыгнула и обвилась вокруг клинка, а потом и вокруг руки. Хакон издал отчаянный вопль, пытаясь её стряхнуть.

– Не дёргайся! – крикнул Брокл.

Вдвоём со Скапти они пытались оторвать влажное скользкое тело; змея шипела и плевала ядом, целясь им в глаза, одновременно с невиданной силой сжимая кольца вокруг Хакона, который вопил от боли. Джесса подскочила к змее с ножами в руках. Перед ней извивалось чешуйчатое тело. Выбрав удобный момент, Джесса размахнулась и изо всех сил нанесла точный и сильный удар.

Словно во сне, Кари услышал звук удара.

На какое-то мгновение его сознание прояснилось; оттолкнув Гудрун, он начал быстро плести из рун защитную паутину, которую колдунья разорвала в одно мгновение, обрушив на него всю свою злобу и ярость. За дверью раздавался грохот и шум борьбы. Словно из какой-то невероятной дали раздался голос: «Кари!» – и он узнал его и окончательно пришёл в себя. Он всё вспомнил. Он вспомнил тот день, когда открылась дверь и в его комнату вошёл незнакомец. Таких он никогда раньше не видел – огромного роста, с рыжей бородой и волосами; в его руке болтался фонарь. Он вспомнил, что этого человека зовут Брокл, и тогда к нему начали возвращаться жизнь, мысли, речь и лица его друзей. В нём поднялась сила; дрожа всем телом, Кари встал.

Гудрун снова крепко схватила его за руки.

– Ты останешься со мной, – прошипела она. Но он лишь покачал головой. И, собрав все свои силы, разорвал путы её колдовства.

Стены комнаты взлетели вверх, крошечное окошко под потолком расплылось и превратилось в обыкновенное окно из стекла, через которое хлынул солнечный свет. Кари закричал, и грязная каморка исчезла; вместо неё возникла светлая комната в башне, где с потолка свисали нити с прозрачными кусочками хрусталя, вспыхивающего разноцветными огнями. С громким торжествующим карканьем в комнату ворвались вороны; один уселся на столе, второй – на краешке большой чаши.

Кари сидел на своём обычном стуле, слабый от перенесённого напряжения.

А Гудрун, вне себя от ярости, оглядывалась по сторонам.