Текст книги "Тайна одного портрета"

Автор книги: Кэтрин Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

В течение нескольких секунд ответом ей была лишь хищная улыбка, пока гость старался из-за ее спины рассмотреть кухню.

– Ты совсем одна, Габи?

Отчаянно жалея, что это так, Гэбриэл холодно посмотрела на него.

– Ко мне придут в любую минуту, так что говори, зачем пожаловал, Джейк.

– Я проделал весь этот путь только для того, чтобы привезти деньги, которые я тебе должен.

Она с неохотой отступила в сторону, и Джейк Трент прошествовал на кухню. Оглядевшись, он нахмурился.

– Не очень-то уютно, да?

– Мне нравится, – соврала она.

– Кстати, жаль, что твоему отцу так не повезло. Как у него дела?

– Лучше.

– Это хорошо. Я слышал, он в отъезде, где-то выздоравливает. – Джейк обернулся и посмотрел на нее. – Я думал, что увижу тебя измученной, но ты положительно цветешь, Габи.

– Не называй меня так, – процедила она сквозь зубы.

– Я был огорчен, получив твое заявление об уходе, Гэ-бри-эл, – с нарочитым нажимом на гласные произнес он. – Ты уверена, что хочешь похоронить себя в этой глуши?

Джейк Трент ростом был не выше Гэбриэл, худощавого телосложения, с близко поставленными глазами, с волосами лисьего цвета. Его чуждое присутствие на ее территории было настолько нежеланным, что Гэбриэл не могла скрыть свою враждебность.

– Очень любезно с твоей стороны приехать в такую даль, но в этом не было никакой необходимости, – напряженным голосом сказала она. – Почему ты не перевел деньги на мой счет в банке, как обычно?

– Я хотел снова увидеть тебя. Ты не собираешься предложить мне что-нибудь выпить?

– Нет, – без обиняков ответила Гэбриэл. – Как я уже сказала, ко мне должны прийти.

– Как ты негостеприимна! Джереми намекнул мне, что завтра на аукционе «Дайзартс» ожидается что-то интересное. Это случайно не какая-то вещица, над которой ты работала?

– Случайно – да.

– И что же это такое? Неужели нельзя намекнуть старому другу?

– Ты мне не друг! И если действительно дело только в деньгах, которые мне причитаются, то оставь их себе, Джейк. Не жалко отдать пару месячных зарплат за то, чтобы ты ушел.

У него в глазах вдруг появилось выражение холодной ярости, и он медленно пошел на нее. Гэбриэл охватил панический страх, и она попятилась от него. Но Джейк Трент улыбнулся своей неприятной улыбкой и продолжал надвигаться на нее, пока она не натолкнулась спиной на стол.

– Неужели ты на самом деле думаешь, что можешь убежать от меня?

Гэбриэл рванулась, когда он схватил ее, но Джейк Трент был на удивление силен. Засмеявшись, он легко удержал ее и стал гнуть назад над столом, пока она не потеряла равновесия и не рухнула на стол. Трент торжествующе засмеялся и, придавив ее своим телом, с силой впился ей в губы. Дрожа от омерзения, Гэбриэл обмякла.

– Так-то лучше. Лежи смирно и получай удовольствие, Габи.

Она откинула руку в сторону, изображая томность, и незаметно потянулась к тяжелой ониксовой пепельнице, которой никто не пользовался с тех пор, как Гарри бросил курить. Когда Джейк начал копаться с пуговицами у нее на поясе, она резко двинула его коленом в пах, а потом ударила пепельницей между глаз.

Трент схватился рукой за лицо, корчась от боли.

– Ах ты, сука, – выдохнул он.

Гэбриэл встала на ноги и нависла над ним словно мстительная фурия.

– Убирайся, а то я вызову полицию. – Она сунула ему комок бумажных салфеток. – Жить будешь. К сожалению. Выметайся отсюда. Быстро.

– Как, по-твоему, я смогу вести машину? – прошипел он.

– Это твоя проблема.

Гэбриэл вытолкала его за порог и заперла дверь. Прошло, как ей показалось, несколько часов, прежде чем она услышала, как он включил двигатель. Подойдя к окну, она увидела его удаляющийся «порше». Содрогнувшись, Гэбриэл бегом бросилась наверх, по дороге срывая с себя одежду, и забралась в ванну с такой горячей водой, какую только могла выдержать.

К девяти часам вечера Гэбриэл удалось оправиться от последствий визита Джейка Трента, но ее все сильнее грызло беспокойство, потому что Адам не приехал и не сообщил по телефону, что задерживается. Наконец она позвонила в Стейблз, но там никто не ответил. Она оставила для него сообщение на автоответчике, потом попыталась связаться с ним по сотовому телефону, но тот оказался отключенным. В конце концов она в отчаянии позвонила во «Фрайарз-Вуд», но ответившая ей Фрэнсис думала, что Адам у Гэбриэл.

– Наверное, что-то его задержало, моя дорогая. Я уверена, что он скоро вам позвонит.

Но Адам так и не позвонил. Гэбриэл пролежала без сна почти всю ночь.

На следующее утро она поднялась с чудовищной головной болью и с чувством такой глубокой депрессии, что едва смогла выдавить из себя улыбку, когда Эдди пришел за ключами.

– Сегодня вам придется поработать без меня. Справитесь?

– Конечно, справимся. Ты ужасно выглядишь, Гэбриэл. Что с тобой?

– Дико болит голова.

– Выпей чаю и ложись обратно в постель!

Она последовала совету и ушла к себе в комнату с анальгетиками, чаем и сотовым телефоном, надеясь поймать Адама до того, как он поедет в Пеннингтон. Но в большом доме Фрэнсис Дайзарт сказала ей, что Адам остался на ночь в здании аукционов, как уже делал и раньше перед крупным мероприятием.

– Должно быть, он забыл вас предупредить, – озадаченно сказала Фрэнсис. – Позвоните ему в офис.

Но когда она дозвонилась, ей сказали, что мистер Адам просил передать, что свяжется с мисс Бретт позже.

Чувствуя, как мир рушится вокруг нее, Гэбриэл лежала на своей узкой кровати. Наконец она встала, наполнила ванну и, когда уже погрузилась в воду, услышала, как внизу зазвонил телефон. Гэбриэл выскочила из ванны, завернулась в полотенце и побежала вниз, но сообщение уже закончилось. В радостном ожидании она нажала кнопку, и ей стало дурно от разочарования, когда она услышала медленный голос Джереми:

– Я все-таки не смогу приехать, солнышко. Ужасно простудился. И это в июне. Я пошлю кого-нибудь вместо себя и буду держать связь по телефону. Мой человек сможет принять участие в торгах, если твой таинственный приз окажется стоящим.

Гэбриэл вернулась в свою остывшую ванну, потом сидела в постели, обложившись подушками и закутав голову полотенцем.

Когда в полдень Гэбриэл спустилась вниз, она увидела Уэйна, идущего через двор к дому, и ее осенило.

– Привет, – сказала она, открыв дверь.

– Как ты себя чувствуешь? – озабоченно спросил он, вглядываясь в ее бледное лицо.

– Уже лучше.

– Что-то не очень похоже. Я поставлю чайник?

– Будь добр. – Гэбриэл села за кухонный стол, глядя на него. – Уэйн, как насчет того, чтобы вам с Эдди закончить работу сейчас, чтобы потом отвезти меня на аукцион?

Он удивленно обернулся к ней от кухонной раковины.

– Я думал, кто-то из твоих друзей специально приезжает из Лондона.

– Он не смог, а одной мне ехать не хочется. Вы с Эдди участвовали во всех переживаниях вокруг картины Синглтона с самого начала. Разве вам не хотелось бы присутствовать на финише?

Впервые за все время предприятие «Реставрационные работы Бретта» закрылось в полдень, чтобы Уэйн и Эдди успели слетать домой, переодеться и наскоро перекусить, а потом вернуться за Гэбриэл. Она ждала их, бледная, но внешне спокойная. На ней были белый жакет из хлопка, короткая темно-синяя юбка и туфли на высоких каблуках, а волосы были закручены в тугой узел, против которого возражал Адам где-то в другой, казалось, жизни.

Эдди запер за Гэбриэл дверь и, словно она была из стекла, помог ей сесть в машину. Гэбриэл благодарно улыбнулась ему, тронутая его заботой. Когда они подъехали к аукционному залу, Эдди оставался с ней, пока Уэйн парковал машину. Люди шли поодиночке и группами, держа в руках аукционные каталоги, но, к величайшему облегчению Гэбриэл, Джейк Трент не появился.

В великолепном интерьере главного зала имелись специальные места для покупателей, а выставленная на продажу мебель была размещена в центре, причем некоторые столы были украшены изделиями из серебра. Общее впечатление успешно завершали темно-красные стены с развешанными на них картинами. Гэбриэл и ее сопровождающие уселись на места в одном из задних рядов, и Гэбриэл увидела, как Peг Паркер поставил мольберт рядом с трибуной аукциониста, а двое рабочих осторожно установили на нем синглтоновский портрет.

Эдди подтолкнул Гэбриэл в бок, когда по залу пронесся возбужденный шумок.

– Все ищут по каталогу нашу картину.

– Наверное, Адам даст словесное описание, – шепотом сказал Уэйн.

Гэбриэл почувствовала, как у нее в голове снова начинает пульсировать боль, когда она вся напряглась, ожидая появления Адама. Но вышел не он, а Том Дайзарт – высокий, приветливый, одетый в темный официальный костюм – и поднялся на трибуну аукциониста, чтобы открыть аукцион продажей коллекции английской мебели.

Торги пошли живо с самого начала – публика проявила острый интерес ко всему, начиная с орехового комодика эпохи Георга I, о котором говорил Адам, и кончая столами и столиками самого разного назначения, какое только можно было вообразить: для игры в карты, для хранения рукоделия, а также большое количество маленьких столиков типа треноги, один из которых понравился Гэбриэл во время первого визита. Потом подошла очередь серебряных чайников, кофейников и подсвечников.

– С тобой все в порядке? – спросил шепотом Уэйн, и Гэбриэл выдавила из себя улыбку.

– Все отлично.

Наконец продажа мебели и серебра закончилась. Том Дайзарт поблагодарил публику и уступил место сыну. Как и отец, Адам выглядел официально в темном костюме безупречного покроя, ослепительно белой рубашке и строгом галстуке, но, несмотря на то что он с улыбкой оглядел зал, вид у него был изможденный, загар не скрывал его бледности, а круги под глазами были не меньше, чем у Гэбриэл.

– Неужели головной болью можно заразиться? – пробормотал Уэйн. – Адам выглядит похуже, чем ты, Гэбриэл.

Бросив на него сердитый взгляд, она стала с напряженным вниманием смотреть на Адама, как только тот начал работать. Адам Дайзарт бьш неподражаем и неповторим. Поднявшись на место аукциониста, он с первого же момента полностью завладел вниманием публики и повел торги со всем искусством и элегантностью управляющего оркестром дирижера. Он начал с того, что продал пару французских картин в стиле «наив», за которые получил в полтора раза большую цену, чем предполагал первоначально. Затем выторговал впечатляющие суммы за викторианские пейзажи и поднял до головокружительной отметки цену за подлинную акварель кисти Рассела Флинта.

– Вот наконец и наша очередь, – взволнованно прошептал Эдди, когда двое рабочих сняли портрет с мольберта и подняли его так, чтобы все могли его рассмотреть.

– Лот номер 87 поступил к нам поздно и не был включен в каталог, – объявил Адам и улыбнулся. – Это сестры Генриетта и Летиция Скудамор, из «Пембридж-мэнор» в Херефордшире, где эта картина занесена в амбарную книгу за 1821 год как двойной портрет, написанный Ричардом Тейлором Синглтоном. Раньше он никогда не выставлялся и находился на чердаке до его недавней реставрации. – На мгновение его глаза встретились над головами публики с глазами Гэбриэл, потом вернулись к портрету, оставив ее совершенно раздавленной их ледяным выражением.

– Вы что, поссорились? – нахмурился Уэйн.

Она неопределенно пожала плечами и жестом призвала его к молчанию, потому что Адам начал рассказывать о художнике, который умер очень молодым, не успев достичь славы своего учителя сэра Томаса Лоуренса. Гэбриэл заметила, что несколько людей из публики взволнованно бормочут в мобильные телефоны, и узнала среди них одного из помощников Джереми.

– Синглтон был хорошо известен тем, что любил подстраивать разные фокусы, – продолжал Адам. – В данном случае это отражение человека по имени Бенджамин Уоллис, жениха Генриетты, в стенном зеркале за спинами девушек. Поскольку он сбежал с ее соблазнительной младшей сестрой Летицией, как только портрет был закончен, то картину, возможно, следовало бы назвать «Этюд в тонах неверности». – Адам улыбнулся залу и начал торги с пяти тысяч фунтов, подчеркнув интонацией, что такая низкая стартовая цена всего лишь формальность.

Местные претенденты вскоре вышли из игры. Поле битвы осталось за двумя соперничающими арт-дилерами из Лондона и служащими «Дайзартс», работавшими на телефонах. Цена все росла и вскоре превзошла сумму, вырученную за Рассела Флинта. Финальная сумма, уплаченная инкогнито по телефону, настолько превышала все прогнозы Гэбриэл, что она словно в тумане смотрела, как Адам закрывает торги.

Радостное возбуждение буквально распирало Уэйна и Эдди, а Гэбриэл опять стало худо: вспышки света перед глазами предупреждали ее о том, что мигрень вновь дает о себе знать.

– Вы не могли бы отвезти меня домой прямо сейчас? – спросила она напряженным голосом. – Мне нехорошо. Опять болит голова.

– Оно и заметно: вид у тебя ужасный, – обеспокоенно произнес Эдди.

На обратном пути Уэйн и Эдди без умолку обсуждали успех портрета.

– Адам – гениальный аукционист, – сказал Эдди. – Стоило сегодня поехать просто для того, чтобы увидеть его в действии.

Гэбриэл промолчала. Дикая боль в голове усиливалась с каждой минутой. Как только Уэйн остановил машину, она трясущейся рукой вставила ключ в замок и бросилась в дом. Она едва успела добежать до кухонной раковины, как ее вырвало.

Ребята не растерялись в этой ситуации. Эдди поддержал ей голову, Уэйн смочил полотенце, вытер ей лицо, потом усадил в одно из кресел. Затем кто-то из них поставил чайник, чтобы вскипятить воду и приготовить чай.

Гэбриэл с трудом открыла глаза и попыталась улыбнуться.

– Простите, ребята. В ваши служебные обязанности не входит работа в качестве медбратьев.

– Мы рады помочь, – сказал Эдди и отыскал жестяную коробку с печеньем. – Тебе надо съесть хотя бы одно, чтобы можно было принять обезболивающее.

– Не сейчас, – слабым голосом проговорила она.

– Помочь тебе подняться наверх? – спросил Уэйн. – Тогда ты сможешь лечь, а мы принесем тебе чай.

Гэбриэл с благодарностью согласилась. Когда она уже полулежала, откинувшись на подушки, ее верные оруженосцы вернулись, удостоверились, что анальгетик, сотовый телефон и все другие нужные вещи у нее под рукой, и стали с неохотой собираться домой.

– Ты уверена, что с тобой все будет нормально? – настойчиво спросил Эдди. – А то мы легко можем остаться и дольше.

– Скорее всего, я засну, как только проглочу свои таблетки. Большое спасибо вам обоим. Хочу попросить вас об еще одной услуге. Можете обойти дом и включить везде свет перед уходом?

– Будет сделано. А еще мы запрем дверь и вернем ключ через почтовый ящик, – пообещал Эдди и переглянулся с Уэйном. – Если мы понадобимся, сразу звони, и мы тут же приедем. В любое время.

Глубоко тронутая, Гэбриэл пообещала, что так и сделает. Потом она наконец дала волю слезам, которые грозили прорваться с того момента, как холодное, враждебное выражение на лице Адама ясно показало, что их короткий, бурный роман окончен.

Какое-то время спустя, когда стало совершенно очевидно, что слезы не являются лекарством от мигрени, Гэбриэл просто тихо лежала с сухими глазами. В конце концов она налила себе теплого чая, проглотила две таблетки и попробовала заснуть, но сигнал сотового телефона разбудил ее почти сразу же. Она нащупала его и прохрипела «алло».

– Гэбриэл, что случилось? – спросил Адам. – Уэйн сказал, что тебе очень плохо.

При звуке его голоса ее многострадальный желудок скрутило такой тошнотворной судорогой, что ее собственный голос отказал ей на несколько секунд.

– Мигрень, – наконец смогла произнести она.

– Ты приняла что-нибудь?

– Да.

– Ты одна? – спросил Адам так, словно давился словами.

– Да. Уэйн и Эдди уже час как уехали.

– Я имел в виду Джереми.

– Джереми не смог приехать. Сильно простудился.

– Тогда, черт побери, кто же был тот мужчина, с которым ты занималась любовью? – зло спросил Адам.

Гэбриэл в ужасе ахнула.

– Адам, я не…

– Пожалуйста, не держи меня за идиота, – язвительно перебил ее он. – Я видел своими глазами. Но ты была так поглощена, что не заметила, как я приехал и как уехал.

– Позволь мне объяснить…

– Не трудись. Я не имею обыкновения делиться. – Его голос стал резким. – Только ради всего святого, Гэбриэл, если ты все еще была увлечена этим мужчиной до такой степени, то какого черта занималась любовью со мной?

Гэбриэл охватило внезапное желание побольнее задеть его.

– Потому что считала себя обязанной за те деньги, которые ты одолжил моему отцу, конечно…

Она выронила телефон, кинулась в ванную и корчилась там в судорогах, пока не заболели ребра. Когда она вернулась, Адам, как и следовало ожидать, уже прервал связь. Теперь, немного успокоившись, она пожалела, что выплеснула на него эту неправду. Хотя, если он подумал о ней самое худшее, все равно ничто не заставит его изменить мнение. В силу какой-то ужасной шутки судьбы Адам стал свидетелем отвратительной сцены с Джейком Трентом, но сразу бросился прочь и финала не видел. Теперь, по крайней мере, она не будет лежать полночи без сна в ожидании его звонка. И когда позже позвонила мать, Гэбриэл сыграла свой лучший в жизни спектакль, живо описав аукцион и успех картины; ей даже удалось похвалить Адама за его харизматическое искусство в качестве аукциониста. А потом Гэбриэл лежала, откинувшись на подушки, ощущая спазмы в желудке и пульсирующую боль в голове. Общее самочувствие было такое, будто ее переехал грузовик.

– Я надеюсь, ты не рассердишься, Гэбриэл, – сказал на следующий день Уэйн, – но я вчера связался с Адамом. Он тебе звонил?

– Да, звонил. И нет, я не сержусь. – Гэбриэл отдала ему ключи.

– Значит, все в порядке? Между тобой и Адамом то есть? – Он застенчиво улыбнулся.

– Чтобы все было ясно, Адам и я – это уже в прошлом, – сообщила она ему. – Кроме того, я беру выходной. С головой у меня лучше, но я просто не могу даже думать о том, чтобы работать сегодня. Вы вдвоем справитесь тут сами?

– Конечно. – Уэйн казался обеспокоенным. – Послушай, Гэбриэл, я своим вмешательством сделал только хуже?

– Вовсе нет. Напротив, ты мне оказал добрую услугу, – сказала она веселым голосом. – Кстати, я точно не знаю, когда вернусь. Если меня не будет до полшестого, вы тут все заприте и просуньте ключи через почтовый ящик, ладно?

– Что говорить, если кто-то позвонит?

– Если клиент, то запишите все данные и примите заказ. Если кто-то другой, то я недоступна.

День выдался прохладный и пасмурный. Гэбриэл, одетая в белые льняные брюки и темно-розовую блузку, спрятав за темными очками утомленные глаза, попрощалась с Уэйном и Эдди и отъехала от «Хэйуордз-Фарм». Ее настроение немного поднялось, после того как она заглянула в несколько магазинов в Пеннингтоне, прежде чем продолжить дальнейший путь к цели своей поездки.

Когда за рулем сидел Адам, поездка показалась ей короткой, но теперь ей приходилось время от времени делать остановку, чтобы свериться с картой. Наконец Гэбриэл нашла дорогу, которая сворачивала к «Пембридж-мэнор».

– Доброе утро, миссис Палмер, – сказала она впустившей ее домоправительнице. – Меня зовут Гэбриэл Бретт. Я просила о встрече по телефону.

– Доброе утро. Мисс Скудамор ожидает вас. Ленч будет готов через двадцать минут, – ответила ей расторопная женщина. – Пожалуйста, поднимайтесь наверх.

Генриетта Скудамор тепло приветствовала Гэбриэл.

– Входите, входите, моя дорогая. Как поживает ваш молодой человек?

Гэбриэл пошла следом за маленькой прихрамывающей фигуркой через комнату к эркеру и уселась, как ей было указано, на диванчик, на котором тогда сидела вместе с Адамом.

– Боюсь, он больше не мой молодой человек.

Мисс Скудамор устроилась в своем кресле.

– Мне очень жаль это слышать.

– Я приехала не для того, чтобы огорчать вас, мисс Скудамор. – Гэбриэл вынула из сумки две фотографии. – Я подумала, что вам будет интересно посмотреть фото двойного портрета до и после реставрации.

Старая леди с пристальным вниманием изучала картину. У нее в глазах, когда она подняла их на Гэбриэл, было неподдельное уважение.

– И вы превратили старую, грязную рухлядь в это поразительное произведение искусства! Какая же вы умная девушка! – Она сморщила нос и засмеялась. – Или в наши дни некорректно употреблять термин «девушка»?

– Я ничего не имею против, – заверила ее Гэбриэл и тоже засмеялась. – Мне в моем возрасте это даже импонирует. Если хотите, можете оставить фотографии себе. – Она назвала конечную цену, полученную за портрет на аукционе, и мисс Скудамор кивнула.

– Адам позвонил мне вчера и сказал. Подумать только, Гэбриэл, если такие деньги дают за этого Синглтона, то сколько, по-вашему, может стоить мой Лоуренс?

– Не возьмусь даже догадываться! – Из привезенной с собой сумки-холодильника Гэбриэл достала бутылку. – Надеюсь, вы любите шампанское. Мне показалось, что это подойдет для того, чтобы отпраздновать успех.

– Чудесно! – радостно воскликнула мисс Скудамор. – Я попросила, чтобы нам приготовили на ленч что-нибудь особенное.

Вскоре после этого вошла приятного вида девушка, пододвинула к окну небольшой круглый столик и накрыла его к ленчу.

Гэбриэл, ничего не евшая целый день, воздала должное поданной на стол отварной лососине и выпила немного шампанского, которое мисс Скудамор объявила чистым нектаром.

– Это такой чудесный сюрприз! – воскликнула старая леди, покончив с земляникой, которая была у них на десерт. – Я очень обрадовалась, когда вы позвонили сегодня утром.

– Я и так собиралась навестить вас еще раз, – сказала Гэбриэл, сняв свои темные очки.

– Очевидно, вы и этот ваш красивый молодой человек поссорились, – сказала мисс Скудамор, посмотрев в утомленные глаза своей гостьи. – Может, хотите рассказать мне об этом?

Когда принесли кофе, Гэбриэл наполнила чашки и рассказала мисс Скудамор, что после их предыдущего визита в «Пембридж-мэнор» они с Адамом стали любовниками.

– И я имею в виду настоящую любовь, мисс Скудамор. Я люблю его сильнее, чем когда-либо надеялась полюбить мужчину. И он сказал, что чувствует ко мне то же самое.

– Тогда отчего вы сегодня похожи на привидение?

И Гэбриэл поведала о своем диком невезении, о том, как Адам подошел к ее двери как раз в тот момент, когда Джейк Трент заваливал ее на кухонный стол.

– На кухонный стол! Какая вульгарность. – Мисс Скудамор протянула свою чашку, прося налить ей еще кофе. – А Адам вошел и сбил с ног этого Джейка Тренха?

– Нет. Я даже не знала, что он там был. Он сразу уехал и не видел самого интересного.

– Вы же не хотите сказать, что этот негодяй добился своего?

– Нет. Я врезала ему коленом туда, где больно, и добавила между глаз пепельницей, – деловито пояснила Гэбриэл.

Мисс Скудамор восторженно захлопала в ладоши.

– Молодчина! И что произошло, когда вы все объяснили Адаму?

– Я не объяснила. Он не отвечает по телефону. А когда сам позвонил вчера вечером, чтобы просветить меня относительно причины своего молчания, то не захотел слушать мои объяснения. К тому же мне пришлось посреди разговора отойти от телефона, пока меня мутило. Когда я вернулась, Адам уже дал отбой. – Гэбриэл допила свой кофе. – После этого во мне взыграла гордость. Я не собираюсь умолять его, чтобы он меня выслушал.

Мисс Скудамор откинулась на спинку кресла.

– Гордость – плохой партнер для любви, Гэбриэл. Вам надо бы придумать какой-то способ помириться с Адамом. При этих обстоятельствах его нельзя винить за такую реакцию.

– Вам нравится Адам, не так ли? – спросила Гэбриэл.

– Да, моя дорогая, нравится. – Мисс Скудамор наклонилась вперед и коснулась руки Гэбриэл. – Но и вы мне нравитесь тоже. И я уверена, что вы с Адамом подходите друг другу. Не позволяйте гордости мешать вашему счастью.

– Это то, что произошло с вами? – мягко спросила Гэбриэл.

– Нет. – Фиалковые глаза смотрели куда-то вдаль. – Я имела бурный успех, когда стала выезжать, но отказывала всем, кто делал мне предложение. Потом, когда мне было двадцать восемь лет, я встретила любовь всей моей жизни. Он был капитаном королевской артиллерии. Я увидела его на благотворительном банкете, он был там во всем блеске полной парадной формы. Мы обручились месяц спустя.

Шел 1939 год, и Мэтью настоял, чтобы мы повременили со свадьбой до конца войны.

– Что с ним случилось? – тихо спросила Гэбриэл.

– Он не вернулся из-под Дюнкерка.

– И вы больше никого не встретили?

– Я встречала бесчисленное множество других мужчин, моя дорогая. Но после Мэтта никто другой не был мне нужен. – Мисс Скудамор вздохнула. – Ваш Адам очень сильно напоминает мне Мэтта. Это телосложение, эти черные вьющиеся волосы… – Мисс Скудамор прерывисто вздохнула, высморкалась, потом решительно повернулась к Гэбриэл. – Итак, моя дорогая, делайте что-нибудь. Не упустите Адама только потому, что он неистово ревнует и не слушает ваших объяснений.

– Ревнует?

– Конечно, дитя мое. Он застал вас в объятиях другого мужчины. Какой реакции вы от него ожидаете?

– Ожидаю, что он меня выслушает.

– Так заставьте его. Вы же можете подстроить так, чтобы случайно встретиться с ним? Хотя бы обещайте мне, что попробуете, моя дорогая.

Уступив уговорам остаться на чай, Гэбриэл довольно поздно выехала из «Пембридж-мэнор». Разговор с Генриеттой Скудамор произвел на нее странно облегчающее действие, хотя вопрос о том, как она будет выполнять свое обещание поговорить с Адамом, занимал ее мысли почти на всем пути домой.

Когда Гэбриэл вошла в дом, на телефоне светился огонек, но это опять был Джереми, восхищавшийся ценой, которую заплатил кто-то другой за портрет Синглтона.

Потом Гэбриэл долго смотрела на телефон, но решила повременить с выполнением данного Генриетте обещания. Она подождет до завтра. Конечно, если даже она и поговорит с Адамом, то нет никакой гарантии, что это смягчит его сердце. И если Адам останется настроенным враждебно, то, когда приедет отец, Гэбриэл будет настаивать, чтобы он нашел себе другого помощника, а сама она вернется в Лондон, в свою квартиру.

Гэбриэл провела спокойный вечер, поговорила, как обычно, по телефону с матерью и пошла спать, решив наверстать все то, что недоспала прошлой ночью. И сегодня, сказала она себе, она выключит свет и будет спать в темноте, как положено взрослому человеку. Но это оказалось ошибкой. Она проснулась через какое-то время с дико бьющимся сердцем.

Гэбриэл встала с кровати и выглянула в окно, однако ничего не увидела. Но что-то ведь разбудило ее. Она постояла тихо, прислушиваясь к обычным скрипам и стонам старого дома, потом зажгла свет, надела халат и отперла дверь. Сжав в руке старую хоккейную клюшку, Гэбриэл заставила себя обойти весь дом. Убедившись, что никого нет, она вернулась в свою комнату с чувством гордости за себя, улеглась в постель и протянула руку, чтобы включить радио. Потом снова опустила ее, потому что ей в голову пришла гениальная мысль. Не давая себе времени передумать, Гэбриэл набрала номер Адама, и на этот раз он ответил после второго звонка.

– Адам, – сказала она настолько не своим голосом, что Адам на секунду заколебался.

– Гэбриэл? Что случилось?

– Я боюсь, – выдохнула она, и не покривила душой. То, что она делала, было ужасающе само по себе. – Мне кажется, кто-то пытается проникнуть в дом.

– Ты заперлась у себя в комнате?

– Да.

– Оставайся на месте, – приказал он. – Я еду.

Гэбриэл села на край кровати, сжав голову руками, потрясенная тем, что у нее хватило смелости позвонить Адаму. Она посмотрела на себя в зеркало. Волосы были жутко взлохмачены, глаза все еще оставались припухшими от недосыпания и последствий головной боли. Короткая голубая рубашка измялась, и Гэбриэл вряд ли бы выбрала ее на случай встречи с Адамом. Но ведь предполагается, что она напугана до полусмерти.

Когда его машина подлетела по подъездной дорожке на бешеной скорости всего пятнадцать минут спустя, Гэбриэл подбежала к окну.

Она увидела, как он выпрыгнул из машины и побежал к двери, отпер ее, потом услышала его шаги на лестнице и стук в дверь ее спальни.

– Гэбриэл, – крикнул он, – открой.

Непослушными руками она отперла дверь, распахнула ее, и Адам, такой же встрепанный, как и она, втолкнул ее внутрь и закрыл дверь.

– С тобой все в порядке? – спросил он, и Гэбриэл кивнула.

– Что-то меня разбудило, и я обыскала дом. – Она глубоко, прерывисто вздохнула. – Извини, что зря тебя побеспокоила.

– Оставайся здесь, – скомандовал он. – Я выйду наружу и осмотрюсь.

– Нет! – взмолилась она. – Если там кто-то есть, то тебя могут ранить.

Его руки непроизвольно обняли ее, и странная полуулыбка тронула уголки его губ.

– Я возьму твою хоккейную клюшку для защиты.

– Я пойду с тобой…

– Нет, не пойдешь. Я скоро вернусь. Так что сиди спокойно! – Он бегом спустился по лестнице, вышел и запер за собой дверь.

Гэбриэл натянула халат, сошла вниз и стояла у окна на крыльце, пока не увидела, что Адам возвращается.

– Я ничего не заметил, – сказал он и укоризненно посмотрел на нее. – Ты не должна была выходить из комнаты.

– Тебе могла потребоваться помощь. – Она собралась с духом. – Честно говоря, Адам, я не знаю, был там кто-то или нет. Я заставила себя обыскать дом…

– Я же просил тебя не делать этого, – резко сказал он, но его взгляд настолько противоречил тону, каким это было сказано, что у Гэбриэл перехватило горло.

– Я подумала, мне пора вести себя по-взрослому, – призналась она. – Но вспомнила, что ты обещал прийти на помощь, если я попрошу. Мне показалось, что это неплохой способ добиться, чтобы ты меня выслушал, – без обиняков сказала она. – Поговорить по телефону ты отказался.

– Я слушаю тебя сейчас. Итак, если это был не Джереми, то кто же, черт побери, это был? – жестко спросил Адам.

– Это Джейк Трент, я раньше у него работала, – ответила Гэбриэл и рассказала ему все, что произошло.

– Ты стукнула его вот этим? – спросил пораженный Адам, рассматривая пепельницу.

– Точно между глаз. Хотя думаю, что ему было больнее получить коленом в пах.

Он поежился.

– Поделом ему! Он раньше делал такие попытки?

– Нет, как пещерный человек он себя не вел, но уже давно осложнял мне жизнь. – Глаза Гэбриэл вспыхнули. – Джейк Трент считает себя божьим даром для женщин, и то, что я так не думаю, доводит его до бешенства.

– И это, видимо, в буквальном смысле слова. Но разве он не знал, что существует Джереми Блит?

– Знал, конечно. – Гэбриэл усмехнулась. – Но Джереми – гей, Адам. Мы просто хорошие друзья. Я о нем очень высокого мнения, но Джейк не рассматривает его как возможного защитника для меня.

– Если он еще когда-нибудь посмеет к тебе приблизиться… – с угрозой в голосе сказал Адам и скривил губы. – Я был в аду с того момента, как увидел вас вместе.

– Я тоже, – печально сказала она. – Но мне надоело умолять тебя поговорить со мной. У меня есть собственная гордость, Адам.

Он помолчал, глядя на нее.