Текст книги "Глазами любви"
Автор книги: Кэтрин Довиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
– В ее пищу не клали опий? – осведомился приор и встряхнул Идэйн, чтобы у нее пропала охота сопротивляться.
– Да, милорд, клали, – ответил кто-то из тамплиеров, стоявших сзади. – Сегодня мы дважды давали ей опий. Но, как вы видите, она не поддается его действию.
– Принесите чашу снова.
Они остановились в каменной комнате рядом с залом собраний. Высокий приор заставил монаха Калди и молодого тамплиера удерживать Идэйн, в то время как сам оттянул ее голову назад и силой заставил открыть рот, потом поднес к ее губам серебряную чашу. Идэйн задыхалась и давилась, поэтому большая часть горькой жидкости пролилась и стекала теперь из углов рта по подбородку и шее.
– Полегче, полегче, – наставлял монах Калди и сам взял чашу из рук приора. – Если будешь лить это зелье ей в рот такой сильной струей, она задохнется, приятель. Разве тебе это неизвестно? Кроме того, ей он не нужен. Я уверен, что транс в конце концов наступит.
Но приор был нетерпелив.
– Все это хорошо на словах. Но все то время, пока мы без конца задавали ей вопросы, ничего не менялось, говорю я тебе! Погляди на нее! Как это возможно, что на нее не действует такое количество белладонны, которое усмирило бы и сделало беспомощными с десяток женщин?
Монах Калди склонился над Идэйн, которую удерживали двое рыцарей, чтобы заглянуть в ее обезумевшие глаза.
– Ну же, девушка, – сказал он мягко, – добрые рыцари не понимают, почему ты не хочешь им помочь. Они не замышляют против тебя никакого зла. Хотят только, чтобы ты предсказала их будущее. Они возлагают на тебя большие надежды. Хотят, чтобы ты наконец стала их оракулом, их пифией.
Стоявшие вокруг них стражи из числа тамплиеров, которые привели ее сюда, носили высокие островерхие белые капюшоны, скрывавшие лица, как маски, с прорезями для глаз и ртов, точно такие же, какие Идэйн видела на командоре.
Монах Калди сказал:
– Секретная канцелярия ордена тамплиеров долго и упорно пыталась добиться своей цели в Париже – того, чего добивается теперь от тебя.
Но девушка, которую они держали у себя в Париже, не принесла им ничего, кроме огромного разочарования. И, конечно, оказалась она совсем не тем, чего они ожидали.
– Она была шлюхой, – решительно заявил приор и снова взял Идэйн за руку. – Результаты наших трудов нас совершенно не удовлетворили. В Париже нас постигла полная неудача, поэтому не будем говорить об этом здесь, где мы надеемся добиться успеха.
Держа Идэйн с обеих сторон, они через высокие деревянные двери стали спускаться в подземелье.
Собравшиеся здесь тамплиеры уже надели свои капюшоны, скрывавшие лица. И, когда они повернули головы, чтобы посмотреть на приора и монаха Калди, ведущих Идэйн, она заметила, как блеснули сквозь прорези глаза полусотни рыцарей.
Идэйн задрожала от страха.
Последняя порция зелья, которую приор силой влил ей в горло, оказала свое действие. Ноги ее не чувствовали пола. И она почти не оказала сопротивления, когда приор и этот странный монах Калди вытолкнули ее на середину комнаты.
Идэйн вытянула шею настолько, чтобы видеть стоявшего там командора, а рядом с ним медный треножник.
Оракул. Пифия.
– Не понимаю. – Идэйн обнаружила, что с трудом держит голову и едва в силах пробормотать несколько слов.
Снова заговорил монах Калди:
– Тебе же ведь все объяснили, разве ты не помнишь? Тамплиеры провели в Святой Земле долгие годы, старясь постичь самые сокровенные тайны Господа, тайны вселенной и непознанной природы человека. А здесь они полны решимости и доблестного рвения найти великого оракула вроде тех, что были у древних греков!
От этих слов голова у Идэйн закружилась еще сильнее. Взяв ее за руку, приор тамплиеров повернул девушку лицом к командору.
– Та, что сидела, окутанная священным дымом в дельфийской пещере, – заунывно заговорил командор сквозь прорезь в маске, – посещалась святыми жрицами и великой пифией, ясновидящей предсказательницей Аполлона, и те внушали ей тайные видения, которые могут исходить только от Бога.
Идэйн попыталась освободиться.
– Это святотатство! – пробормотала она и услышала, как неодобрительно зароптали тамплиеры. – Нет, я не могу этого…
– Можешь, – послышался суровый голос командора.
Он протянул руку, схватил Идэйн за запястье толкнул к треножнику. Под его высокими ножами на раскаленных углях жаровни шипели какие-то листья и травы, распространяя одурма-нивающий дым.
– Можешь, – повторил командор. – Ты знала о готовящемся нападении на корабли с податью для графа Честера, которые должен был встретить его вассал, некий Айво де Бриз, и ты посадила один из них на мель, что было предусмотрительно и разумно, потому что тем самым ты спасла многие жизни. Константин из клана Санах Дху говорит, что ты зажигала на пальцах его детей синие огоньки и забавляла их другими чародействами, когда он держал тебя в плену в своей башне. А теперь Брикриу из Бенбекулы, монах Калди, прибывший сюда, чтобы сообщить нам свои соображения о тебе, говорит, что готов поклясться, что после того, как увидел тебя и задал тебе свои вопросы, он считает, что ты унаследовала свой дар от своих предков, принадлежавших к великому ирландскому народу, о котором сохранилась священная легенда, народу Туата де Данаан, известному своим чародейством.
Командор продолжал еще что-то говорить, когда двое рыцарей-тамплиеров подошли к Идэйн, расстегнули пояс ее шерстяного платья и сорвали его. Она оказалась перед ними совершенно нагой. Косы ее были расплетены, и длинные волосы, как это всегда бывало, когда ее приводили в это подземелье, ниспадали на обнаженные плечи и груди, частично прикрывая их.
Идэйн чувствовала на своей коже холодные руки тамплиеров, которые поднимали ее и сажали на окутанный дымом треножник.
Когда Идэйн предстала перед ними сидящей на треножнике, среди рыцарей, облаченных в украшенные крестами белые плащи и высокие белые капюшоны, скрывавшие лица, прошел возбужденный ропот. Тамплиеры заволновались. Где-то зазвонил колокол.
И вдруг наступила тишина.
Идэйн вцепилась в ручки треножника. Она дышала тяжело и прерывисто, дым застилал ей глаза, забивал ноздри, вызывая желание чихнуть.
Тамплиеры безумные, если заставляют ее участвовать в этом действе, – вот и все, что она могла подумать. Они должны были доставить ее к королю Уильяму, заплатившему за нее выкуп. Кроме того, они не обращали ни малейшего внимания на все ее протесты, они, как видно, закоснели в святотатстве, если не хуже. И теперь заставляли ее быть частью оного!
Дым, поднимавшийся от листьев и трав, тлеющих в жаровне, по-видимому, оказывал на нее такое же одурманивающее действие, как и напиток, который силой влили ей в горло. Голова Идэйн кружилась. Ей казалось, что она вот-вот упадет с треножника, если ей не позволят встать.
Но когда Идэйн попыталась открыть рот и сказать им об этом, то почувствовала, что язык ее стал толстым и неповоротливым, и она даже не была уверена, что сможет произнести хоть слово.
Магнус! – хотелось крикнуть ей, но он был так далеко. Идэйн пыталась найти, нащупать его в дурманящем дыму, но ей это не удавалось.
Магнус! Ей так нужно было, чтобы он пришел и помог ей! И, прежде чем Идэйн сумела сосредоточиться на мысли о Магнусе и призвать его, ей показалось, что треножник под ней закачался из стороны в сторону, как лодка, пританцовывая на своих медных ножках. Ей пришлось еще крепче вцепиться в его ручки, чтобы не свалиться.
Боже милостивый! Внезапно Идэйн увидела легионы тамплиеров, входивших в огромную дверь и заполнявших зал!
Она напрягала глаза, чтобы хоть что-то увидеть сквозь дым. Огромные толпы проходивших мимо тамплиеров поражали своей бледностью. Они казались бескровными, их пустые глаза были полны отчаяния, одежда порвана в клочья и покрыта грязью. Они несли изодранные знамена. Пока Идэйн, одурманенная ядовитым дымом, вглядывалась в ряды рыцарей, появились всевозможные орудия пыток, к которым были привязаны искалеченные тела тамплиеров. Она увидела костры и обугленные трупы. В полном молчании на костры всходили все новые и новые жертвы. И они, в свою очередь, погибали в пламени костров. А ряды тамплиеров не редели. Казалось, им не будет конца.
Дым огня, разожженного под жаровней, жег горло Идэйн, глаза были воспалены, а волосы, как она чувствовала, разлохматились и свисали, закрывая лицо так, что она почти ничего не видела. И тут Идэйн услышала свой собственный, но похожий на хриплое карканье голос, говоривший необыкновенные вещи. Она не могла остановиться, хотя горло пересохло, было воспалено и саднило.
Передние ряды армии мертвенно-бледных тамплиеров приблизились вплотную к приору, командору и монаху Калди, которые стояли в окружении молодых рыцарей стражи. И прежде чем началась бойня, Идэйн увидела, как приор упал на колени с руками, протянутыми вперед в умоляющем жесте. А монах Калди отвернулся и закрыл лицо руками.
Идэйн различила над головами бесчисленных мертвых и умирающих тамплиеров фигуру огромного льва. Он был ранен, судя по тому, что зашатался и лег так, что между ним и треножником Идэйн оставалось совсем небольшое пространство. Идэйн сидела, скорчившись, извиваясь и кашляя, тщетно пытаясь убрать с лица падавшие на него волосы.
Потом все кончилось. Ужасная армия тамплиеров исчезла.
Будто кто-то открыл ворота или дверь, впустив шум, потому что она услышала рев. Грубые, причиняющие боль руки схватили ее и стащили с треножника, оцарапав при этом ее обнаженную спину и ноги. Она слышала крики «измена», «предательство» и «убить ее».
Калди сдерживал тамплиеров. Он снял веревку, которую приор набросил на шею Идэйн, и швырнул ее обратно приору.
– Уходите! – крикнул он. – Неужто вы хотите наказать ее именно за то, чего от нее добивались и ради чего привели сюда?
Идэйн кашляла – горло ее сжимали спазмы. Теперь голова ее немного прояснилась, но ей казалось, что она никогда не сможет избавиться от смертельно-жгучего дыма в легких. И тут она увидела в толпе Асгарда де ля Герша, пробивавшегося сквозь ряды взбесившихся и орущих тамплиеров. Рядом с ней монах Калди схватил тяжелый медный треножник и размахивал им перед собой, стараясь сдержать рвавшихся к девушке тамплиеров. Казалось, не имело значения то, что она стояла перед ними нагая и беззащитная, – они жаждали разорвать ее в клочья.
– Что это? – выкрикнула Идэйн.
Монах Калди шагнул и заслонил ее собой, в то время как вперед выступил де ля Герш.
– Ты дала им, что они хотели, пифия! – крикнул ирландец. – Если ты не помнишь, что говорила в трансе, я могу сообщить тебе, что ты напророчила ужасную гибель Бедным Рыцарям Святого Храма Соломонова, крушение ордена, его позор и бесчестье. И еще ты видела Льва Шотландского, который, как ты сказала в своем видении, пал к твоим ногам и испустил дух.
Де ля Герш наконец добрался до Идэйн. Лицо его было белым, как у тех рыцарей, которых она видела в своем видении, но глаза его ослепительно сверкали.
– Ты видел это безумие? – крикнул он монаху Калди. – Погляди на них! – Он показал рукой на беснующуюся толпу. – Они говорят, что взыскуют тайн Господних, но я уже видел такое и прежде. Ты не представляешь, как это было в Париже и в Аккре!
– И не хочу представлять, – прорычал монах, продолжая размахивать треножником, стараясь расчистить дорогу. – Я хочу только выбраться отсюда!
Де ля Герш сорвал украшенный крестами плащ и набросил на плечи Идэйн.
– Не бойся! – крикнул светловолосый рыцарь. – Я сумею защитить тебя!
Идэйн подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Ее не заботила защита Асгарда де ля Герша. Руки ее были стиснуты, пальцы сведены мучительной судорогой. В том, что она была так напугана, не было ничего хорошего, но она ничего не могла с собой поделать – зубы ее выбивали дробь.
И Идэйн начала понимать, что эти странные вещи происходят с ней именно тогда, когда она напугана. Когда она не может контролировать их. Идэйн закрыла глаза, впиваясь ногтями в ладони.
Магнус! – молча вскричала Идэйн.
Никогда в жизни не взывала она к своему Предвидению, чтобы вызвать кого-то, с такой мольбой.
И над их головой в сводчатом потолке подземной залы появилась первая огромная трещина. Никто ничего не услышал и не заметил.
Но когда появилась вторая, услышали и заметили все.
Магнус проснулся мгновенно. Голова его была еще затуманена сном, но он все же разглядел, что находится на чердаке хлева рядом с вдовой крестьянина, разметавшейся во сне. Из ее припухших от страсти губ вырывался легкий храп, а правая рука покоилась на его бедре. Магнус снял ее со своего бедра.
Магнус – снова услышал он.
Магнус тотчас же сел и выпрямился. Если бы он не знал, что находится в Шотландии, на чердаке хлева, то поклялся бы, что Идэйн где-то рядом с ним, у его левого плеча, и ее сладостная маленькая ручка касается его, как летний ветерок.
Но ее здесь не было. Он слышал только ее тихий и нежный голос, шептавший ему на ухо.
Магнус вздрогнул и быстро огляделся кругом, чтобы убедиться, что ее нет. Вдова почувствовала, как он зашевелился, проснулась и села. Увидев выражение его лица, она протянула к нему руку, не потрудившись даже прикрыть свои большие груди.
– Радость моя, что с тобой? – спросила она. Магнус отвернулся от женщины и торопливо надел штаны. Потом, откинувшись на спину, натянул сапоги, подаренные ею, снова сел и огляделся, ища рубашку.
Вдова молча протянула ее. Магнус надел рубашку и спросил:
– Еще только светает? Я должен отправляться в путь, поэтому мне придется украсть лошадь.
Он пытался стряхнуть с себя воспоминание об услышанном им зове, прозвучавшем во мраке ночи и вызвавшем какое-то странное и жутковатое чувство. Должно быть, это Эдинбург, сказал себе Магнус. Во рту у него был странный привкус – дыма, пожара, смерти, разрушения. Он так ясно все это представлял, будто сам был там.
Господи, она не стала бы призывать его, если бы так отчаянно не нуждалась в нем. Идэйн в опасности!
– Ox, – выговорила вдова, – в Шотландии ты не сможешь украсть лошадь. Тебя за это кастрируют и вырвут кишки, если поймают, а потом повесят.
– Добрый конь, – настойчиво сказал Магнус, поднимая с соломенной подстилки плащ и кожаный жилет. – Мне нужен конь не хуже того гнедого дьявола, который принадлежит Асгарду де ля Гершу.
13
– Какая девушка? – невинным голосом спросил командор эдинбургских тамплиеров. – Наместник, вы знаете, что на это существует запрет. Мы не имеем права держать женщин ни в одном отделении ордена Бедных Рыцарей Святого Храма. Нам было бы трудно объяснить почитаемому нами государю Шотландии королю Уильяму, как к нам сюда попала девушка.
Они пересекли двор, и командор взял фитц Гэмлина под руку, когда они приблизились к груде камней, которую перетаскивали каменщики.
– Осторожнее, милорд, смотрите под ноги. Мы перестраиваем склепы, потому что, к несчастью, несколько дней назад часть наших подземных помещений обрушилась.
Верховный судья и королевский наместник с любопытством оглядывал внутренний двор и казармы тамплиеров. Он слышал о таинственных сборищах в этих подземных помещениях. Плотники, работавшие там, рассказывали о них в городе. Насколько известно, во время обвала подземного свода никто не пострадал, хотя тамплиеры были столь скрытны, что если бы в чем-то признались, то это было бы весьма странно, поскольку противоречило их правилам.
Для фитц Гэмлина все это было диковинным: он слышал о воинственном ордене множество разных историй, но не думал, что такое возможно здесь, в Эдинбурге. Слышал о тайных обрядах и инициациях. Весьма странных обрядах, если их вообще можно было назвать религиозными обрядами. А также об их опытах в области оккультных наук.
Командор тамплиеров провел его через двор, и после шума, царившего во дворе, они оказались в тишине трапезной.
– Асгард де ля Герш, – сказал фитц Гэмлин, – один из самых уважаемых рыцарей вашего ордена, получил документ, подписанный королем Уильямом, на право поисков девушки, которую, как подозревают, похитили из монастыря Сен-Сюльпис. Дело в том, что я сам выдал ему эту бумагу. А теперь мы разыскиваем его, потому что у нас есть все основания полагать, что девушка с ним.
Командор выдвинул скамью и жестом пригласил верховного судью и наместника сесть. Как только тот занял свое место, из кухни прибежал белый кот и прыгнул тамплиеру на колени.
Высокий тамплиер прижал его к груди и сидел, поглаживая пальцем серьгу с драгоценным камнем, висевшую у кота в ушке.
– Господин наместник, я знаю рыцаря Асгарда де ля Герша, – любезно сказал командор, – но он не числится среди наших братьев в Эдинбурге. Он приехал из Лондона, а до того был в Париже.
Фитц Гэмлин сжал губы. «Это не ответ, – сказал он себе. – Ведь я спросил о девушке. Что воображают о себе эти высокомерные монахи, когда пытаются играть в подобные игры с верховным судьей и наместником короля?»
Вошел тамплиер низшего ранга, неся чаши и кувшин вина, которое командор разлил собственноручно.
«Что самое возмутительное, – продолжал думать фитц Гэмлин, – так это то, что именно король дал большую часть денег, чтобы выкупить у Санаха эту девицу. И теперь Уильям Лев с нетерпением ждет ее, но, похоже, тамплиеры не желают с ней расставаться».
А время поджимало. Лев Шотландский уже собирал на южных границах своих вассалов, потому что готовился выступить против короля Генриха Английского и отвоевать часть земель, потерянных после смерти своего брата короля Малкольма.
Последние несколько недель король Уильям готовился начать войну, а для этого припас несколько реликвий, таких, например, как недавно найденная кость Святого Андрея, с которой надлежало идти в бой. И, наслышанный о необычайных талантах юной ясновидящей из монастыря Сен-Сюльпис, той самой девушки, которую, как предполагалось, привез из Лох-Этива тамплиер де ля Герш, Лев Шотландский очень хотел заполучить ее.
В конце концов королю Уильяму надоело ждать. До него доходили слухи о том, что тамплиер де ля Герш действительно вернулся с девушкой, но что оба они оказались недоступными и находились у храмовников на окраине его собственной столицы.
Фитц Гэмлин не отваживался сказать королю, что слышал он сам. А именно, что девушка была не более и не менее как узницей тамплиеров и что обрушившиеся своды подземных склепов в их эдинбургском отделении были следствием какого-то тайного ритуала в скрытом от всех зале собраний (или как там они его еще называют на свой лад), в котором девушка принимала участие.
Разглядывая поверх края чаши с вином аскетическое худощавое лицо командора, фитц Гэмлин составил обо всем собственное мнение. Ему не особенно нравились его соотечественники-нормандцы. Ему не по вкусу были ни их надменность, ни их пристрастие к тайнам. Но для них было опасно насмехаться над шотландским королем и водить его за нос. Девушку скрывают здесь, у тамплиеров, в этом фитц Гэмлин был теперь совершенно уверен.
Он решил, что прикажет личной гвардии короля Уильяма прийти сюда и учинить обыск. Королевские гвардейцы могут явиться под предлогом поисков подземных цистерн для сбора воды и древнего водопровода, чтобы проверить, не пострадали ли эти сооружения во время недавнего обвала подземных потолков в замке тамплиеров. Кто-нибудь из королевской канцелярии мог бы представить бумаги, свидетельствующие об их существовании в прошлом. Если даже таких бумаг, как и самого водопровода, никогда не было.
Наместник с трудом подавил улыбку, когда излагал командору свои соображения по поводу поврежденных водопровода и цистерн. Эта мрачная личность, казалось, проявляла отчаянные усилия, чтобы скрыть свое раздражение, но на щеках командора все же проступил темный румянец.
– Никто никогда до сих пор не производил здесь обыск! – рявкнул командор. Кот, потревоженный его тоном, спрыгнул у него с колен – шерсть его встала дыбом. – Мы – монахи, господин наместник! И это святая земля!
– Конечно, вы правы, – кивнув, миролюбиво согласился фитц Гэмлин, однако не смог сдержать улыбки. – И король наш Уильям, сэр, сделает все возможное, чтобы вы не пострадали. Что же касается ваших религиозных взглядов, то я прослежу, чтобы и им было оказано уважение. Вместе со строителями и землекопами королевская гвардия доставит сюда и епископа Эдинбургского.
Идэйн из окна видела, как командор и богато разодетый господин, по виду королевский чиновник, прошли через двор и исчезли за дверью трапезной. Минутой позже кто-то тихонько постучал в ее дверь.
Дверь была заперта, и она не могла ее отпереть, но из-за двери услышала тихий голос Асгарда де ля Герша:
– Здесь королевский наместник, он же – верховный судья. Думаю, ты видела его из своего окна, да? Тамплиеры обеспокоены тем, что король Уильям пришлет кого-нибудь искать тебя здесь.
Идэйн подбежала к дубовой двери и, прижавшись к ней вплотную, шепотом спросила:
– Почему ты здесь?
Когда сводчатый потолок в подземелье начал рушиться, тамплиер вынес ее оттуда, но тем не менее привел в ее же комнату и запер.
– Ты один из них, – с горечью сказала Идэйн. – Скажи своим братьям-тамплиерам, чтобы они отпустили меня! Почему меня здесь держат?
По другую сторону двери – молчание. Потом Идэйн услышала сдавленный голос:
– Клянусь честью, я не позволю нанести тебе вреда, благородная девица. Страсти Господни, ты не представляешь, что здесь сейчас происходит – это чистое безумие! Они напуганы, но и возбуждены твоим предсказанием, хоть ты и посулила нам, тамплиерам, гибель. Но, главное, они желают знать, если твое пророчество верно, умрет ли Уильям Лев. Они знают, что это ты заставила подземные своды обрушиться. Они убедились в твоей силе.
Идэйн прижалась лбом к толстым дубовым доскам двери.
– Я не сказала, что он умрет. – Голос ее от отчаяния звучал глухо. – Это был раненый лев, и именно он предстал мне в моем видении, понимаешь? И он упал к моим ногам. – Идэйн глубоко вздохнула. – Боже мой, почему вы считаете, что именно я заставила потолки обвалиться? Кто-нибудь пострадал?
– Благородная дева, – вздохнул рыцарь, – теперь это не имеет значения. Прошлой ночью все члены ордена, что живут здесь, заседали, и решение их таково: хотя пророчества твои мрачные, но ты тот самый оракул, которого они искали. Поэтому они решили удержать тебя – если не здесь, то где-нибудь в другом месте. Кое-кто считает даже, что тебя следует отправить в Париж к Великому магистру.
Идэйн застонала.
– Да, это представляет собой очень большую опасность, – согласился де ля Герш. – Понимаешь, я был обязан привезти тебя сюда. Я поклялся Великому магистру на своем мече и не мог преступить эту клятву и привезти тебя сначала королю Уильяму. Каюсь, это мой великий грех, и я буду расплачиваться за него целую вечность. Ты не представляешь, как я страдаю! Увы, я не могу рассказать тебе всего, что случилось с этими девушками-оракулами, которых они пытались использовать и держали в заточении.
– Тогда ты должен помочь мне выбраться отсюда.
Он был прав: вина за то, что он доставил ее сюда, а не к королю, лежит только на нем, и она не сможет так легко простить его.
– Я боюсь тамплиеров. Не понимаю, чего они хотят от меня. Все, что я делала и говорила в подземелье, – ложь. Меня заставили выпить опиум! Ты же слышал, они сами говорили об этом.
Де ля Герш долго молчал. Она слышала его дыхание по другую сторону тяжелой дубовой двери и могла даже представить, как он стоит там в своем белом, обычном для тамплиера плаще, высокий и красивый, с поникшей белокурой головой.
Наконец она услышала его шепот:
– Благородная девица, клянусь Иисусом Христом и Пресвятой Девой, я не позволю им увезти тебя отсюда.
– Отсюда?!
Идэйн прижала ладони к дубовой двери – внезапно ее охватило тяжкое предчувствие. Пресвятая Матерь Божия! Из того, что и как он говорил, она поняла, что самой ее жизни угрожает опасность.
– Скажи мне, Асгард де ля Герш, что мне грозит, или да падет на тебя гнев Божий! – почти выкрикнула она. – Что ты хотел этим сказать? Что означают твои слова, будто ты не дашь им увезти меня отсюда?
Но он ушел.
Позже, когда наступил вечер и стало темно, дверь отперли, и Идэйн увидела командора эдинбургских тамплиеров, а также приора и других рыцарей, незнакомых ей. На всех них были доспехи, а также плащи с крестами и капюшоны из металлических колец. Вперед выступил монах Калди. Она отшатнулась, и в ее комнату стремительно вошел приор и набросил ей на плечи плащ на меховой подкладке.
– Нет! – закричала она. – Не делайте этого!
Но кричать было бесполезно – кто-то из них быстро заткнул ей рот кляпом. Идэйн пыталась сопротивляться, но двое тамплиеров завернули ее в плащ и связали шнурами. А потом, спеленутую, как тюк, подняли ее и понесли к лестнице, ведущей наружу. Во дворе толпились рыцари и слуги с факелами. Вперед вышел де ля Герш и сел на своего гнедого жеребца.
– Девица, – обратился к Идэйн командор, склоняясь над ней, в то время как Идэйн извивалась в отчаянных попытках освободиться. – Ради собственной и нашей безопасности ты должна делать то, что тебе велят. Дело становится очень и очень деликатным. Мы надеемся, что рыцарь Асгард де ля Герш сможет убедить тебя, что судьба твоя сложится гораздо благополучнее, если ты останешься с рыцарями Святого Храма, под нашим покровительством, чем с королем Уильямом Шотландским.
Ей хотелось закричать, умолять их сказать, куда ее везут, но тамплиеры удалились, чтобы открыть большие деревянные ворота.
Магнус!
Идэйн сделала новую отчаянную попытку крикнуть, но крик ее не прозвучал вслух, это от него зазвенело у нее в ушах, крик этот будто бился у нее в голове. Она беспомощно сражалась с веревками, которыми ее связали поверх плаща, зная, что Магнус попытается ответить ей, если, конечно, с ним не случилось ничего ужасного.
При этой мысли Идэйн охватила глубокая скорбь. Во время их последней встречи в лесу он, пеший солдат, никак не походил на ее странствующего рыцаря. Боже милостивый, да и как он мог бы помочь ей теперь?!
Когда тамплиеры тащили ее к воротам, Идэйн не уловила ни знака, ни шепота, никаких предвестников его появления – ничего.
И в этом момент открылись внешние ворота, и она увидела, что уже ночь и что утопающая в тени дорога ведет к лесу. Она видела темные очертания деревьев. На краю леса Идэйн различила несколько повозок, а вокруг них суетились люди, стояли лошади.
Де ля Герш, фигуру которого она различила по белому плащу и поблескивающим серебром латам, пришпорил своего коня. Гнедой поскакал к дороге, командор и приор отставали на несколько шагов. Командор тамплиеров спросил монаха Калди:
– Брат Брикриу, смогут эти люди провезти девицу по городу?
– Да, – кивнул ирландец, – они утверждают, что всю свою жизнь только и делают, что скрываются от королевской стражи.
Из группы людей, толпившихся вокруг повозок, вперед выступила какая-то фигура. Но прежде чем человек заговорил, темноту и тишину ночи пронзил отчаянный вопль, от которого кровь застыла в жилах. Тамплиеры, тащившие Идэйн, вздрогнули и чуть не уронили девушку. Позади, у ворот, кто-то зажег факел, но тотчас же, подчиняясь окрикам, погасил его.
Из темноты с диким ревом что-то ринулось на тамплиеров – это оказался одинокий всадник, летевший на полном скаку. Он несся по грязной и мокрой дороге, размахивая огромным сверкающим мечом. В лунном свете казалось, что от меча летят искры.
Всадник набросился на тамплиеров, толпившихся у ворот, и раскидал их во все стороны. В суматохе приор не удержался на ногах и упал на землю, а несколько рыцарей попадали на него. Асгард де ля Герш, еще остававшийся в седле, повернул своего гнедого жеребца, чтобы встретить издающее боевые крики привидение, бросившееся на него.
Всадники сошлись. Послышался звон мечей.
– Давай, давай, храмовник! – послышался хриплый крик.
– Иисусе! – закричал командор эдинбургских тамплиеров, хватаясь за меч, которого при нем не было. – Неужели это призыв к честному поединку? Или это засада? Кто это?
За их спинами тамплиеры, в основном безоружные, выбегали из ворот на дорогу. Двое, тащившие Идэйн, уронили ее и ринулись на помощь своим сотоварищам.
Время от времени в полосу света попадали кони и яростно нападавшие друг на друга всадники. Одна из лошадей заржала и встала на дыбы – ее ранили. Идэйн лежала на земле, а вокруг нее топали ноги не менее чем сотни тамплиеров. Сердце ее бешено стучало. А голос все кричал, подзадоривая: «Давай, давай!»
Идэйн узнала его – голос принадлежал Магнусу. Ей и не надо было видеть рыцаря, чтобы узнать.
– В сторонку, в сторонку!
Приор и монах Калди пытались убедить тамплиеров не лезть под копыта коней двух участников поединка. На молодом рыжеволосом рыцаре не было ни брони, ни шлема, и вооружен он был только огромным блестящим в свете луны мечом, свистевшим в воздухе при каждом взмахе. Лошади, пританцовывая, пятились, потом, пришпоренные всадниками, снова бросались друг на друга. Один из участников поединка громко вскрикнул от боли.
– Де ля Герш ранен! – крикнул кто-то из тамплиеров.
Нападение из темноты было столь внезапным, что многие храмовники, не успевшие оправиться от изумления, все еще стояли на дороге, не способные ни к чему, кроме созерцания. Услышав, что тамплиер ранен, они ринулись вперед, пытаясь стащить нападавшего с коня. Множество рук ухватили рыжеволосого рыцаря за плащ.
– Сражайтесь по правилам! – крикнул кто-то из задних рядов.
– Нет, это какой-то изгой, мы его не знаем! – отозвался другой голос.
В воротах появилась фигура, натягивавшая на бегу плащ.
– Клянусь Святым Крестом! Я знаю манеру этого одержимого. Это щенок Найэла фитц Джулиана!
Повозки под деревьями разворачивались, при этом лошадей нахлестывали нещадно: возницы торопились убраться отсюда подальше. К ним направился командор.
– Это не щенок! – крикнул он через плечо. – Это взрослый боец, к тому же очень опасный. Стащите его с коня! – Он махнул рукой. – Уберите с дороги эти телеги! Боже милосердный! Вам остается только затрубить в фанфары, чтобы все узнали, что мы здесь делаем!
Из бока де ля Герша текла кровь, которая в лунном свете казалась черной. Парируя удар, Магнус чуть подался в седле назад, при этом сапог из овечьей кожи выскользнул из стремени – кто-то за него уцепился. Напрасно он лягался, пытаясь высвободить ногу, как в это время раненый тамплиер пришпорил своего коня, заставив его рвануться вперед, и сильным ударом вышиб Магнуса из седла.
Обезумевший от страха конь поднялся на дыбы, и Магнус оказался на дороге. Нога его застряла в стремени, и он не мог ее освободить. Конь переступал с ноги на ногу, волоча его за собой, а Асгард де ля Герш тем временем зажимал кровоточащую рану в боку. Но, видимо, силы его иссякли, потому что он свалился на землю, меч выпал из его руки в металлической перчатке.
