Текст книги "Укротить молнию"

Автор книги: Кэтрин Азаро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Один из абаджей опустился передо мной на колени. Я тоже дотронулась до его плеча, подражая жесту Элдрина, и затем посмотрела на Эльтора.

– Они закончили генетические тесты, – пояснил тот. – Этот человек привез результаты.

– И что он говорит?

Сердце было готово выскочить у меня из груди.

Эльтор переводил слова абаджа. От Элдрина же, подобно подрагивающей дымке тумана, исходило полное замешательство. Эльтор взял меня за руку:

– Ты рейликанка. Чистейших кровей. Твой отец тоже, по всей видимости, был майя. Наша раса пошла от твоих прямых предков. – Эльтор на минуту умолк. – Или если не твоих, то от майя из вселенной с временным сдвигом. Это объясняет, почему нам никак не удавалось установить наше происхождение. Мы искали людей, которые жили на Земле шесть тысяч лет назад. Но, по расчетам абаджей, прошла лишь тысяча лет с тех пор, как ДНК твоего народа развилась в отдельную ветвь по сравнению с первыми колонизаторами Рейликона. – Эльтор умолк, чтобы перевести дыхание. – А еще, Тина, ты не несешь в себе комплекс СК.

– И это хорошо, как я понимаю? – спросила я.

– Это чудо. – Эльтор крепко стиснул мне руку. Затем заговорил Элдрин, и Эльтор кивнул.

– Что сказал отец? – полюбопытствовала я.

– Что майя могут оказаться нашим спасением, если Рагнар решится пойти на уничтожение рейликан.

– Я сомневаюсь, что купцы начнут новую войну, – продолжал Элдрин. – Скорее они, согласно Парижскому договору, попробуют заполучить вас обоих. Будь это кто другой, Джей-бриол Куокс Третий, возможно, махнул бы на все это рукой. Но любой из нас способен выступать в роли Ключа, а мы с Эльтором воспитаны специально для того, чтобы исполнять эту роль. Ради этого мы существуем. Вот почему игра стоит свеч, и они могут пойти на риск, лишь бы снова захватить нас.

И тут к Элдрину обратился Узан. Элдрин выслушал его, затем жестом подозвал Эльтора. Но тот лишь отрицательно покачал головой.

– В чем дело? – не выдержала я.

Меня раздражало, что я не понимаю их разговора. Эльтор повернулся ко мне.

– Узан предлагает нам – на тот случай, если мы погибнем – скопировать наши нейронные образцы на симуляторы и затем загрузить их в сеть. То есть даже если в физическом смысле мы перестанем существовать, то в виртуальном останемся живы. А если станет возможным клонировать ронов, то нам с тобой создадут новые тела, в которые перегрузят информацию с симуляторов.

– Но это просто чудовищно! – ужаснулась я.

– Увы, дело в том, – продолжал Эльтор уже гораздо мягче, – что план этот вряд ли осуществим. Даже самые совершенные симуляторы, как всякие копии, гораздо беднее своих оригиналов – людей, с которых они скопированы.

– Джаг уже однажды меня скопировал.

– Знаю, – кивнул Эльтор. – Кстати, то была очень хорошая симуляция. Она включала даже перенос твоих функций Кайла. И все равно ей было далеко до тебя, до настоящей работы твоего мозга. Кстати, когда ее перегрузили обратно в твой мозг, она уже функционировала заметно хуже.

Я потерла пальцами сочленение на его кисти.

– Предположим, удастся разработать технологию клонирования, но как быть с тобой? Сумеют ли тебя скопировать? Пусть не целиком, но хотя бы…

– Ты права. Все равно придется меня заново перестраивать.

В разговор вмешался Элдрин. Эльтор не стал переводить, но я поняла и без перевода. Отец не хотел, чтобы его сын еше раз прошел через кошмар притирки к своему новому, усовершенствованному телу, через какой ему пришлось пройти в детстве. Эльтор посмотрел на отца, и на лице его читалась любовь, какую не мог уничтожить даже Рагнар Бладмарк. Ослабить – да, но не убить полностью.

– Рагнар перерезал нам доступ к электрооптическим сетям, – пояснил Эльтор. – Мы не в состоянии отправить наши послания даже посредством космических кораблей. А у Рагна-ра в порту находится боевой космический крейсер, которому ничего не стоит из Сент-Парваля сровнять с землей всю эту часть планеты. А из космоса – уничтожить Рейликон целиком. Как видим, ситуация патовая. С одной стороны, мы лишены возможности отправить сигнал кому бы то ни было, поскольку связь заблокирована Рагнаром. С другой – абаджи не дают его флоту войти в систему.

– А мы не можем воспользоваться псиберсетью? – спросила я.

Эльтор отрицательно покачал головой.

– Мне доводилось работать с его тайными агентами. У Рагнара на особо секретных операциях заняты мощные телепаты, которые блокируют любые попытки передачи информации через псиберсеть. В некотором роде это то же самое, как мы сейчас отрезаны от электронных и оптических коммуникаций.

– Тогда почему бы тебе не взять функции линии связи на себя? – предложил Элдрин. – Ведь если ты сам являешься частью сети, то не играет ровно никакой роли, отрежет тебя кто от всей системы или нет. Ты просто переместишься куда-либо еще.

– Отец, ты хотя бы сам понимаешь, о чем говоришь? – раздраженно воскликнул Эльтор.

– А по-моему, он всего лишь хочет сказать, что в псиберсеть надо загрузить тебя целиком, а не только твое сознание. И тогда ты сможешь перенестись куда угодно.

– Но это же чушь! – фыркнул Эльтор.

– Он всего лишь высказал мысль, – возразила я и покраснела.

Эльтор перевел наш с ним разговор отцу, и тот улыбнулся, как если бы я пошутила. Наверное, так могло показаться со стороны. А может, таким образом он просто хотел посеять в моей душе сомнения.

Затем Элдрин обратился к Узану. Абадж пустился в пространные рассуждения, а когда закончил, то задал вопрос. Причем я тотчас поняла, о чем он спросил:

Что нам делать?

Действовать, ответил Элдрин.

Эльтор резко тряхнул головой.

Нет!

– Эльтор, – удивилась я. – В чем дело?

Эльтор взял меня за руки и усадил на скамью возле источника.

– Отец утверждает, что моя мать однажды сумела осуществить подобного рода перемещение. То есть переместила через сеть и тело, и сознание. Узан утверждает, что это возможно, по крайней мере для псионов Рона. Все это имеет некоторое отношение к уравнению, названному в честь моей матери. – Сказав эти слова, Эльтор нахмурился. – Но они оба не понимают, что говорят. Наверняка мать воспользовалась сетью каким-то иным образом, чего отцу было не под силу понять. Вот он и вбил себе в голову, что она физически переместила себя через сеть.

– Но к чему ему что-что выдумывать? И почему с ним согласен Узан?

– Не знаю, – вздохнул Эльтор. – Как чисто математическая формула это уравнение имеет смысл. Но ведь это не чистая математика. Это еще и физический процесс.

– А на каких принципах он действует?

– Знакома с квантовой теорией? – Я отрицательно покачала головой, и Эльтор поспешил объяснить: – Все дело в волновых функциях. Я, правда, и сам во всем этом не очень силен. В школе едва-едва выдержал экзамен.

На самом деле Эльтор разбирается в подобных вещах очень даже неплохо, но почему-то всегда пытается выставить себя профаном. Видно, это наследственное. Мать его была величайшим математиком своего времени. Эльтор принялся объяснять мне двойственную природу вещества, способного выступать как в виде волн, так и частиц. Макроскопические объекты не могут вести себя как волны, потому что длина волны у них слишком мала, и ее невозможно измерить. Тем не менее человеческие существа можно представить в виде набора волн, перемещающегося в пространстве.

– Я могу определить положение этого набора при помощи системы координат, – пояснил Эльтор. – Если мне захочется определить пространство, которое ты сейчас занимаешь, мне потребуется три величины – например, твой рост от макушки до пят, расстояние между тобой и мной и расстояние от тебя до источника. Это твои координаты. Каждая точка описывается при помощи трех. Это можно сформулировать иначе – каждая точка пространства лежит на пересечении трех взаимно перпендикулярных векторов. Эти три вектора пронизывают всю нашу трехмерную вселенную. Но давай представим себе, – добавил Эльтор, немного помолчав, – что существует многомерное пространство, в котором твое местонахождение описывается при помощи бессчетного количества векторов.

– И такое пространство существует?

– С точки зрения математики – да, – кивнул Эльтор. – Это так называемые пространства Гилберта, в честь одного земного математика. Так вот, векторы – это и есть волновые функции.

– И что же они делают? – поинтересовалась я. Сказанное Эльтором плохо укладывалось в голове.

– Ничего. Разве что терзают студентов, изучающих инженерное дело, – воскликнул Эльтор, – которым приходится держать экзамен по квантовой механике!

Когда я закончила смеяться, Эльтор улыбнулся и чашеобразно сложил ладони, словно хотел, чтобы в них поместилась вселенная.

– Волновые функции – это своего рода кирпичики. Они зависят от физических величин, таких, как положение в пространстве, время, энергия. Иными словами, пространства Гилберта сложены из кусочков нашей вселенной. В математике это известно уже многие столетия. Твои друзья из Калтеха наверняка изучали эту теорию.

– Но это еще не все? – высказала я предположение.

– Предположим, что кирпичи не зависят от физических величин. Предположим, что они зависят от мысли.

Я растерянно заморгала.

– Но разве это не означает, что в таком случае твое положение в пространстве зависит от того, какие мысли у тебя в голове?

– Именно.

– Эльтор, но ведь это мистика.

– Вот почему я предпочел инженерию пустой теории, – рассмеялся Эльтор. – А вот моя мать просто помешана на цифрах.

– И какое же уравнение она открыла?

– Ты ведь знаешь, что собой представляет трансформ? – Я отрицательно покачала головой, и Эльтор поспешил объяснить: – Трансформ переносит математическую функцию из одного пространства в другое. Например, можно трансформировать функцию энергии в такую, что зависит от времени. Обратное трансформирование снова превратит ее в функцию энергии. Можно бессчетное количество раз переходить из координат энергии в координаты времени и назад. Дети проходят уравнения Фурье и Лапласа в школе. Уравнение Селей они проходят позднее.

О первых двух уравнениях я слышала от Джоша.

– А что делает уравнение Селей?

– С его помощью переносишься из обычной вселенной в псиберпространство. Моя мать додумалась до этого, еще будучи подростком. Абаджи утверждают, что способны трансформировать волновые функции нашего тела в псиберпространство и пересылать их в «псиберупаковке» на другой узел. Но обратную трансформацию мы должны провести сами. Поскольку коммуникации заблокированы, мы не сможем никого оповестить о своем прибытии. – Эльтор вздохнул и покачал головой. – Звучит неправдоподобно. Допустим, они действительно могут трансформировать наши тела в математические функции. Но что, если за время прохождения через псиберсеть в них произойдут какие-то изменения, причем не в лучшую сторону? Что, если мы не сможем трансформироваться обратно? Или же трансформируемся, но лишь частично? Что мы будем собой представлять? Какие-то полупрозрачные существа? Или у нас будут недоставать какие-то части тела? Не берусь даже угадать.

– Знаешь, Эльтор, это ничуть не безумнее того, как ты из своей вселенной попал в мою при помощи – как ее там? – ага, прорези в пространстве Римана.

– Нет, это вполне логично.

– Для тебя – да, а для меня нет, – улыбнулась я.

Один из абаджей что-то выкрикнул. Обернувшись, мы увидели, что к нам приближается еще одно красное облако, на этот раз от Сент-Парваля. Постепенно облако приняло очертания четырех воинов-абаджей. Их проводили к Узану. Тот сначала посовещался о чем-то с прибывшими, затем – с Эльтором и его отцом.

Эльтор перевел для меня:

– Рагнар сказал абаджам, что если те отказываются «сдать» нас, то тем самым совершают измену. Он дает им всего один час на принятие решения. После чего приступит к бомбардировке планеты.

– И они нас выдадут? – испугалась я.

– Нет. – Эльтор посмотрел на воинов. Одни восседали на руциках, другие, спешившись, стояли рядом со своими скакунами, кто-то чистил их или поил. – Шесть тысяч лет преданного служения не перечеркнешь одной-единственной угрозой.

– А мы не можем улететь на корабле из другого порта? – спросила я.

– Джаг совершил посадку в Сент-Парвале, потому что это единственный действующий космический порт на всей планете. Впрочем, – пожал плечами Эльтор, – возможно, для взлета нам и не нужен порт. Но Рагнар наверняка постарается уничтожить любой корабль, взлетающий с поверхности планеты. Не забывай, в его распоряжении боевой космический крейсер.

– Что, по-твоему, наиболее вероятно? – спросила я. – Допустим, мы предпримем попытку к бегству. Нас либо уничтожат, либо схватят. Или же мы попробуем воспользоваться псиберсетью, но неудачно?

– И то, и другое равносильно самоубийству, – мрачно отозвался Эльтор.

– Но надо же что-то делать. – Я сжала его руки. – Ты когда-нибудь видел, чтобы корабль абаджей одержал победу или ушел от боевого крейсера?

– Ни разу.

– Тогда почему бы нам не воспользоваться способом, который однажды сработал?

– Откуда ты знаешь, черт возьми, что он однажды сработал?

– Твой отец…

– Он понятия не имеет, о чем говорит. Эльтор от бессилия сорвался почти на крик.

– А ты не задумывался, что твое мнение об отце отравлено тем, что Бладмарк постарался вложить тебе в голову? – спросила я и уже мягче добавила: – Сейчас ты поступаешь так, как хочет от тебя Бладмарк.

Эльтор уставился на меня. Его эмоции были так сильны, что, несмотря на возведенные в его душе барьеры, я чувствовала их все до одной – стыд, злость, чувство вины… А еще глубже прятались обида и боль. Эльтор остро переживал как предательство Рагнара, так и разобщенность с отцом. Ведь, несмотря на все их разногласия, Эльтор искренне любил отца, был привязан к нему.

Эльтор поднялся и что-то сказал к отцу. Тот кивнул, и мужчины вместе отошли к другой стороне источника. Разговаривали они тихо. Иногда Эльтор, будучи не в силах смотреть отцу в глаза, стоял потупившись. В какой-то момент у него сорвалась слеза, но он поспешил смахнуть ее. Элдрин не сводил с него взгляда, в котором читалась любовь, какую бессильны уничтожить любые невзгоды – ни годы, проведенные в борьбе с недугом ребенка, ни годы отчуждения, когда между отцом и сыном встал третий, задумавший вбить клин в их отношения.

Наконец они повернулись к нам.

– Попробуем прорваться через псиберсеть, – произнес Эльтор.

Над пустыней возвышался Тикуаль – одинокая пирамида высотой в несколько сотен футов. В лучах заходящего солнца она отливала бронзой, от чего отбрасываемая ею гигантская тень казалась еще темнее. От ее названия мне стало не по себе – оно звучало почти как «Тикаль», самый крупный из городов майя, город величественных храмов и легендарных правителей.

Теперь я ехала вместе с Эльтором. Элдрин ехал рядом с нами, а все трое, в свою очередь, – в кольце абаджей. Наша процессия неторопливо приближалась к Тикуалю. Вокруг пирамиды не было никакого города, лишь пространство двора, мощенного треугольными кирпичами цвета терракоты. Пространство это продувалось ветром, несшим с собой песок пустыни, от чего двор был словно присыпан красной пылью.

В нескольких сотнях ярдов от пирамиды в неярком предвечернем свете сияла арка, обрамленная каменными блоками высотой почти в три метра. Перекладина тоже представляла собой длинный каменный блок. Абаджи по двое проехали в арку. Когда мы приблизились к ней, оказалось, что вертикальные камни на самом деле – гигантские статуи. Каждая изображала женщину-воина. Каменные амазонки стояли, подняв руки над головой, и поддерживали перекладину. Обе были обнажены, зато на поясах висели длинные мечи. В их позах не было и следа застенчивости – открытая грудь, головы чуть закинуты назад, лица исполнены гордости.

Рядом с аркой стояла еще одна статуя высотой в человеческий рост – изображение духа-спутника. У него было сильное тело, напоминавшее горного льва, но чуть-чуть длиннее. Голова статуи была человеческой, с крючковатым носом. Из-под тяжелых полуопущенных век на пустыню сонно взирали глаза. Вместо ушей сквозь пышные волосы торчали спиралевидные рога.

Мы проехали в арку и пересекли двор, приблизившись к пирамиде. Вход в нее был выполнен в виде головы руцика. Пасть его была широко открыта, словно зверь оскалился в рыке. Правда, я никогда не слышала, чтобы эти мирные животные рычали. Тем не менее получился весьма внушительный вход высотой около десяти футов.

Издалека Тикуаль смотрелся точь-в-точь как пирамида майя. Ступенчатое основание, а по фасаду вверх ведет крутая лестница. На самом верху святилище, увенчанное резным каменным гребнем. Но вблизи разница все же заметна – начиная от входа, выполненного в виде головы руцика, и кончая причудливым орнаментом из красных, желтых и золотистых кирпичей. И все же эти различия только подчеркивали несомненное сходство.

Мы спешились. Абаджи тотчас окружили нас. Ветер начисто вымел пространство двора, и под ногами я ощущала лишь каменистую неровность. В косых лучах заходящего солнца слегка взлохмаченные волосы Эльтора отливали бронзой. Рядом с ним, сложив на груди руки и глядя на пирамиду, стоял отец.

В сопровождении Узана и десяти воинов мы прошли в зияющую пасть каменного чудовища. Поскольку руцик смотрел на восток, то, войдя внутрь, мы оказались в кромешной тьме.

Но тотчас вспыхнул огонь, за ним другой, потом третий – это воины сняли со стен факелы. Нас кольцом окружило золотистое сияние, но за его пределами все равно оставалась тьма.

Нас по туннелю повели в глубь пирамиды. По мере того как мы двигались дальше, из темноты навстречу выскакивали все новые и новые барельефы и, на миг попав в свет факелов, вновь исчезали во тьме за нашими спинами. Наконец мы достигли более просторного помещения, но в тусклом свете трудно было сказать, насколько оно велико. Более того, в следующее мгновение абаджи затушили факелы, и мы вновь попали в объятия кромешной тьмы.

И вдруг пирамида наполнилась светом.

Перед нами простиралась огромная камера-пещера, широкая и с высоким сводом. Высота ее равнялась высоте пирамиды, потому что свод у нас над головой, сужаясь, резко уходил вверх. В пещере стояло гудение, издаваемое гигантскими генераторами из керамики и драгоценных металлов. Ввысь на сотни футов уходили хрустальные колонны – внутри них сияющими спиралями и горели огни. В одном из углов гигантского зала располагалась настоящая зеркальная мозаика, которая отражала и усиливала свет хрустальных колонн. Были здесь и другие машины – например, что-то похожее на огромных размеров часы с золотым и медным механизмом, стеклянными рычагами. В другом месте я разглядела нечто похожее на внутренности древней субмарины. Кабели внутри ее были сплетены из гибкого хрусталя.

Современная наука никогда не занималась разработкой псибертехнологий. Это целиком и полностью достояние Рубиновой Династии. Тикуаль и три Замка псиберсети – вот и все, что ныне осталось от технологии Кайла. Современники Эльтора только-только приступили к разгадке всех ее тайн.

Вид у Элдрина был слегка растерянный, но Эльтор, казалось, ничуть не утратил спокойствия и самоуверенности. Абаджи подвели нас к возвышению, на котором стояли три золотых короба с прозрачными крышками. Внешне эти контейнеры ужасно напоминали гробы. Абаджи остановились напротив одного из них и повернулись к нам. В бесчисленных зеркалах отражались их завернутые в черные мантии фигуры.

Эльтор посмотрел на отца.

– Я готов.

Элдрин было запротестовал, но Эльтор стоял на своем.

– Отец, это единственно разумный выход. Вы с Тиной представляете для ронов большую ценность. Что до абаджей, то их уровень Кайла недостаточно высок, чтобы справиться с этой задачей.

Эльтор еще минут десять спорил с отцом. Он после первых нескольких фраз даже перестал переводить для меня, но и без слов было понятно, что отец возражает против того, чтобы его сын рисковал собой. В конце концов Эльтор издал вздох полного отчаяния и поднял руки – мол, сдаюсь.

Первым к контейнерам шагнул Элдрин. Эльтор вопросительно посмотрел на Узана. Предводитель абаджей едва пошевелился, и в следующее мгновение Элдрин почему-то осел, а затем рухнул лицом вниз. Эльтор подхватил его и осторожно уложил на скамью рядом с возвышением.

– Что вы с ним сделали? – спросила я.

– Ничего, – ответил Эльтор с виноватым видом.

– В таком случае что ты велел Узану сделать с ним?

– Ввести слабое снотворное. Отец вскоре проснется. Эльтор взял меня за плечи.

– Тина, пойми, отец – Третий Ключ, всю свою жизнь он прожил, готовый к этому. Я же не представляю ценности.

– Не согласна. Позволь лучше мне.

– А ты – настоящее чудо, – нежно произнес Эльтор. – И дороже всех нас, вместе взятых. Кроме того, тебя никто не знает. С какой стати тебе поверят? К тому же у тебя нет опыта перемещения в псиберпространстве.

Я заставила себя сделать глубокий вздох. Спорить бессмысленно – Эльтор прав.

– Ладно, только будь осторожен.

Эльтор сжал мне руку, после чего шагнул на возвышение. Не успел он поставить ногу на первую ступеньку, как я принялась читать про себя древнюю молитву из Зинакантеко, стараясь при этом донести ее смысл прямо Эльтору в мозг.

 
Святой Вашакмен, отец мой,
Святой Вашакмен, мой господин,
В божественном согласии,
В божественном созвучии
Восстань во всей своей благости.
Стой прочно во всей своей благости.
 

 
Позади спин рабов твоих,
Рядом с ними,
Сыновьями твоими,
Твоими детьми.
Храни их ради меня,
Ради меня не оставь их!
 

Эльтор посмотрел на меня, его глаза светились нежностью. Два воина повернули рычаг на одном из контейнеров. Раздался скрежет металла, и замки словно нехотя разомкнулись. Абаджи открыли крышку; Эльтор забрался внутрь и лег на спину. Абаджи закрепили ему грудь, бедра и конечности кожаными ремешками.

Сначала мне было непонятно зачем. Но по мере того как они были заняты своим делом, внутренний щит в сознании одного из них немного съехал в сторону, и я получила возможность украдкой заглянуть в его воспоминания о том времени, когда абаджи только экспериментировали с загадочными ящиками. Моему взгляду предстал лежащий в гробу воин – он как безумный размахивал руками, бил ногами, пытаясь сбросить крышку. Вскоре он исчез, но не весь – одна рука осталась.

Меня передернуло. Хотя Эльтор был спокоен, я чувствовала его внутреннее волнение. С одной стороны, его пугал мрачный символизм этого «положения во гроб». Происходящее также перекликалась с его воспоминаниями о том, как он оказался заложником Икуара. То, что Эльтор – несмотря ни на что – решил пройти это испытание, свидетельствовало о его безграничном мужестве.

Абаджи поставили крышку на место и закрепили замки. Сквозь прозрачное стекло Эльтор казался на удивление спокойным, даже безмятежным. И все-таки ему было страшно в замкнутом пространстве гроба – я это видела по сероватому туману, окутавшему контейнер. Пожалуйста, побыстрее, мысленно молила я. Чтобы все мигом закончилось.

Узан повернулся к бронзовой колонне и потянул рычаг. Сначала мне показалось, будто ничего не произошло, что древняя техника давно вышла из строя и не работает. Но потом заметила, как крышка утрачивает прозрачность, становясь матовой, подобно лунному камню на прибрежном песке. Внутри замигали огоньки, белые и голубоватые вспышки, затем огни забегали по краям гроба. Эльтора я не могла разглядеть, но его страх ложился мне на кожу черным дегтем.

А затем это ощущение исчезло.

Узан толкнул рычаг. Крышка контейнера вновь стала прозрачной, но под ней никого не было. Гроб был пуст.

Мы с Элдрином вместе сели на скамью. Двое абаджей колдовали у приборной доски, держа под контролем связь с другими уголками планеты. Другие застыли на месте, словно каменные статуи, – наша постоянная стража. Абаджи взяли нас в кольцо, хотя и держались на почтительном расстоянии, словно давая понять, что не желают вторгаться в наше пространство.

Элдрин пришел в себя вскоре после исчезновения Эльтора. Он почти все время молчал, глядя на пустой гроб. Я чувствовала его гнев и страх за сына. Будь у нас возможность побеседовать, ожидание наверняка не было бы столь гнетущим. Увы, общего языка у нас не было. Более того, мы плохо представляли себе, чего ждем. Куда попал Эльтор? На один из кораблей Имперских Сил? Для нас его исчезновение было сродни его смерти.

Неожиданно в зал вошли пятеро воинов и направились к Узану. Увидев, что они о чем-то говорят с начальником стражи, Элдрин весь напрягся.

– Что случилось? – спросила я.

Элдрин заговорил на иотическом, затем остановился и пристально посмотрел на меня. Я отрицательно покачала головой. Он отвел глаза и сосредоточился. И тогда слова проникли мне прямо в мозг – увы, на непонятном языке. Узан посмотрел в нашу сторону, после чего продолжил свой разговор с воинами. Я кожей ощущала напряжение Элдрина. В моем мозгу возникла картина, словно там кто-то крутил кино. Ощущение было странным, каким-то навязчивым, и первой моей реакцией было как можно скорее ее выключить. Но я не поддалась порыву, а наоборот, сосредоточилась, и картина стала яснее.

Сначала в моем сознании возник образ Рагнара Бладмарка. Потом появилось изображение рейликанских солнечных часов. И снова Рагнар Бладмарк. После чего солнечные часы взлетели в воздух, а Рагнар Бладмарк принялся отдавать какие-то приказания людям в форме. Затем я увидела, как красную планету покидает корабль. Затем тот же корабль уже парил в космосе, обрушивая на планету огонь. Все кончалось тем, что абаджи погибают в этом адском пламени.

Я поняла. Приближался крайний срок, установленный адмиралом. Если абаджи не сдадутся на милость победителя, планета обречена. Бладмарк ее испепелит.

«Должен быть какой-то выход», – подумала я. Но есть ли для абаджей хоть какой-то путь к спасению? Что бы мы с Элдрином ни сделали, Бладмарк все равно их убьет и, заметая следы своего предательства, разрушит планету.

Я нарисовала для Элдрина ответную картину, стараясь изобразить военного офицера. Но так как я была знакома только с Джагернаутом, то взяла этот образ за основу, в надежде, что Элдрин поймет. Я мысленно изобразила, как Эльтор беседует с Джагернаутом, как заламывает Рагнару Бладмарку назад руки и надевает наручники.

В ответ Элдрин только развел руками – мол, кто его знает! При этом его окутал голубоватый туман, цвет горя. Я поняла. Элдрин опасался, что его сына уже нет в живых.

Затем Элдрин нарисовал у меня в мозгу иную картину: мы с ним вместе стоим перед Бладмарком. С нами еще какой-то человек. У него длинные иссиня-черные волосы и красные глаза. Джейбриол Куокс Третий. Ага, это Элдрин показывает мне, как Бладмарк передает нас императору купцов.

Зрелище было малоприятное, но одновременно что-то словно приглушило остроту восприятия. Почему-то Император показался мне знаком. Вот только почему? Я покачала головой и представила, как изображение лопается, словно мыльный пузырь.

В ответ Элдрин нарисовал портрет незнакомого мне аристо. Вместе с картинкой меня захлестнул поток его эмоций – были тут и страх, и гнев, и стыд, и ненависть. Элдрин знал этого человека, ненавидел его всеми фибрами души. Элдрин передернулся, и картинка исчезла. Это был единственный случай, когда он «заговорил» со мной о том, как когда-то попал в плен к купцам. Я поняла, что он хочет сказать – что скорее умрет, чем согласится отдать себя в лапы к этим чудовищам.

Ни за что! мысленно воскликнула я и мысленно нарисовала другую картину: Джагернаут застегивает на Бладмарке наручники. Затем адмирал предстает перед судом. Затем его казнят.

Элдрин покачал головой и представил, как корабль купцов поливает Рейликон огнем. Что ж, это было недалеко от истины – Бладмарк наверняка поможет купцам сломить оборонительные линии Рейликона. Это ему даже на руку – тем самым эйюбиане выполнят за него всю грязную работу.

Но было у этой логики и уязвимое место. Зачем купцам уничтожать Рейликон, пока они не заполучили нас? К чему им затевать войну непонятно во имя чего? Даже располагая помощью Бладмарка, прорваться сквозь оборону Рейликона – задача не из легких. К тому же им придется действовать стремительно. Чтобы успеть прежде, чем на выручку планете подоспеют силы имперского командования. Если мы сами не сдадимся на милость победителя, взять нас силой не так-то просто. Для нас главное – стоять и не сдаваться.

Элдрин испытующе посмотрел на меня и нарисовал следующую картину. Мать Эльтора. В его мыслях она казалась такой теплой и ранимой. На самом же деле под этой нежнейшей внешностью кроется железная воля. В имперских коридорах власти Дайхьянна Селей чувствует себя в своей стихии. Она тотчас распознает любую интригу, любую смену настроений. Женщина редкостной красоты и ума, властная и вместе с тем такая нежная и любящая своих близких. Неудивительно, что Рагнар Бладмарк добивался ее.

Элдрин добавил к картине вторую фигуру: Бладмарк. Адмирал наклонился над Дайхьянной, за волосы оттянул ей голову назад и приставил к горлу нож. Затем эта картина померкла, а ей на смену возникла новая: мы с Элдрином сдаемся злодею. И снова изображение матери Эльтора. Рядом с ней Бладмарк – он пытается утешить вдову и мать, вмиг лишившуюся сына и мужа.

Все ясно. За ультиматумом Бладмарка кроется нечто большее, чем предполагал Эльтор. Бладмарк шантажировал Элдрина – мол, если не сдадитесь, то тем самым навлечете горе и страдания на Дайхьянну. Причем Бладмарк сделает все для того, чтобы месть была страшной. Элдрин нарисовал мне нож, но я не сомневалась, что на самом деле методы будут намного изощреннее.

Я слегка поменяла картину – ту, на которой Бладмарк угрожал матери Эльтора. Дайхьянна вся сжалась, словно пружина, царапалась и плевала адмиралу в лицо.

Элдрин сухо улыбнулся и развел руками. Никто из нас не знал, выполнит ли Бладмарк свои угрозы. Не приходилось сомневаться лишь в одном – если мы погибнем на Рейликоне, горе Дайхьянны будет воистину безмерным. Тем более что она все еще доверяет адмиралу. Элдрин мысленно нарисовал, как Рагнар утешает ее. Вот Дайхьянна залилась слезами, и Бладмарк поднимает к себе ее лицо и целует. Элдрин тотчас «порвал» картину на мелкие куски.

К нам подошел Узан и что-то произнес. Элдрин кивнул, затем повернулся ко мне и указал в сторону звездного порта, а затем на небо. При этом он мысленно нарисовал две картины. На первой из них мы с ним шли к кораблю Бладмарка сдаваться, на второй – умирали на Рейликоне. Элдрин склонил голову—я поняла вопрос. Настало время делать выбор. Сдаться или погибнуть.

В ответ я покачала головой. Мне в голову пришла идея – совершенно безумная, однако более привлекательная, чем предложенная Элдрином альтернатива. Я встала и поднялась на возвышение. Положив руки на один из гробов, вопросительно посмотрела на Элдрина. Тот тоже поднялся и встал рядом с Уза-ном, не спуская с меня взгляда. Я нарисовала картину – абадж пытается задержать Бладмарка, говоря ему, что мы вот-вот сдадимся сами. Мы же с Элдрином тем временем забираемся в гробы. Даже если только один из нас останется жив и перенесется к имперскому командованию, чтобы предупредить об измене, что ж, можно считать, что мы победили. Если же попытка окажется неудачной, как, по всей видимости, произошло с Эльтором, даже это все-таки лучше, чем погибнуть от рук Бладмарка.