Текст книги "Вновь, или Спальня моей госпожи"

Автор книги: Кэтлин Сейдел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

19

– Хорошо бы, в студии все уже знали, – вздохнула Дженни.

Они приехали в Бруклин накануне вечером. До их отъезда Алек не успел повесить табличку «Сдается в наем» над дверьми своего дома. У ее дома более просторный двор, к тому же среди соседей много семейных пар – такое общество больше подойдет для будущих детей.

– Давай поразмыслим, как нам быть, – сказал он ей. – Говори о Брайане что угодно, но у него со вкусом куда благополучнее, чем у меня…

– Было бы очень символично купить новый дом, чтобы избавиться от воспоминаний, – ответила она.

– И в том доме не будет ни занавесок, ни мебели, и – насколько я знаю нас с тобой, всего этого там не появится никогда.

Этого Дженни не могла отрицать. Выйти замуж для нее вовсе не значило тотчас же начать вить гнездышко.

И на следующее утро они проснулись в спальне на третьем этаже ее дома, с занавесками в голубую полоску…

Алек приподнялся на локте и посмотрел на нее сверху вниз. Волосы Дженни были всклокочены и торчали во все стороны.

– Почему тебе хочется, чтобы в студии все было уже известно? Мне будет приятно их огорошить. Конечно, сразу они не поймут, как такое великое дело свершилось всего за два дня, но в конце концов, думаю, они порадуются за нас.

– Обязательно порадуются, но дело в том… – она застенчиво потупилась, – не уверена, что будут очень удивлены.

Алеку ужасно нравилось, как она выглядит, укоряя себя за какую-то ошибку.

– Почему?

– Ну… – она села на постели и провела рукой по волосам. – Я никогда не сделала бы ничего подобного, если бы на лестницах не постелили ковровых дорожек…

– Это тебя вполне извиняет.

– Благодарю. Понимаешь, все недоумевали, куда же ты пропал…

– А разве я – рабочий, ответственный за настилку ковровых дорожек?

– Ну и я вроде как… нет, «вроде как» не подходит. Я все им начистоту выложила. Не надо было им рассказывать. Мне очень жаль, что я… Но я сделала это.

…Как это на нее похоже!

– И как они отреагировали? Был страшный переполох?

– Еще какой! Мы с языка у них не сходили. Вот я и думаю, может, стоит пока держать все в секрете, а в первый же мой выходной состряпать докладную записку. Ведь в эпоху Регентства поступали именно так – давали заметку в газету и ждали, что из этого выйдет. Думаешь, я не смогу на некоторое время прикусить язык?

– Нет, – ответил он уверенно, отбрасывая простыню и спуская ноги с кровати. – Все это очень забавно, и я не хочу ничего пропустить. Поеду поглядеть…

– Ты смельчак, – сказала она, уткнувшись лбом в его спину. Как только он войдет в студию, ей не понадобится ничего объяснять. Им все станет ясно.

И действительно, охранник тут же заулыбался, увидев, как Алек придерживает дверь, пропуская Дженни вперед. Он схватился за телефонную трубку прежде, чем за ними захлопнулась дверь.

Алек хлопнул ладонью по конторке охранника – жестом безмолвного, но дружелюбного приветствия. Потом проследовал за Дженни через холл. По ковровой дорожке. Фантастика!

Вчера вечером они долго говорили о Лидгейте. И оба пришли к выводу, что в любом случае дальнейшего развития для этого персонажа не предвидится. Пожалуй, интереснее будет без него – он уже порядком надоел. У него не хватило душевных сил даже на то, чтобы превратиться в настоящего злодея. И Алеку придется изображать герцога до тех пор, пока Дженни не измыслит для него какой-нибудь заслуженной Божьей кары, после Его Светлость отбросит коньки. Это было даже как-то стыдно. Ему казалось, что после всего пережитого им с Дженни надо продолжать работать вместе. Но Алек знал наверняка, что он не в силах больше играть герцога. Это равносильно профессиональному краху.

Впрочем, теперь неважно, где он будет работать. Ведь у него есть Дженни!

Огонек автоответчика на телефоне в ее кабинете бешено мигал. «Тринадцать звонков! – простонала она. – Вчера я ушла всего на полтора часа раньше, и за это время мне позвонили тринадцать раз!»

Ясно было, что стряслось нечто необычайное.

– Я устраняюсь, – ответил Алек. Он не Брайан и не станет изображать ответственное лицо лишь потому, что у него с Дженни особые отношения. – Сообщи, когда понадобится помощь.

Он спустился вниз. В гримуборной номер шесть все было по-старому. Та же мешанина из столиков и стульев, те же облезлые стены, а на гримировальном столике винегрет из рукописей, писем зрителей, тюбиков зубной пасты и бутылочек с полосканием.

Но посреди всего этого бардака стоял телефон. Чистенький, белоснежный, с кнопочками… К реквизиту он никак не мог иметь отношения. Во времена Регентства телефонов не было. А у этого еще и шнур, подключенный к телефонной розетке! Алек снял трубку. Гудок…

Дверь с треском распахнулась.

– Охранник сказал, что ты здесь и пришел вместе с Дженни, – заорал Рэй. – Это значит то, что я думаю?

– Откуда взялось это? – Алек указал на телефон.

– Так распорядилась Дженни. Теперь в каждой гримуборной есть телефон. – Но Рэю плевать было на все телефоны в мире. – Вы с Дженни все уладили?

Алек положил трубку на место. Телефоны в гримуборных многое изменят. Больше не будет очередей к аппаратам в холле. И если ты кому-то позвонишь, остальные не будут в курсе твоих дел. Он обернулся к Рэю.

– Да. Мы поженимся.

Рэй испустил крик ликования и хлопнул Алека по плечу.

– Поженитесь? Правда? Я уж было подумал, что мы с Элли – последние, кто на это решился…

Прежде, чем Алек успел раскрыть рот, дверь снова распахнулась. Влетели Карен и Трина, возбужденные, трещащие без умолку, перебивая друг друга.

– Ты вернулся! Отлично. Мы так соскучились.

– Ты пришел с Дженни. Что случилось? Она говорила, что ты ей не нужен. Расскажи!

– Да-да, мы должны все знать! Рассказывай!

Алек обнял Трину и поцеловал ручку Карен.

– Ни за что, милые леди. Это не ваше дело, мои дорогие.

Трина с размаху ударила его в грудь:

– Ну, перестань, не будь бякой! Говори, для нас это жизненно важно. Ты должен рассказать нам все.

– Нет, не должен, – ответил Алек.

В следующую секунду в гримуборную вплыла Фрэнсин. Один взгляд на Алека – и она уже в роли. И сама добродетельная, но мягкосердечная леди Варлей умоляет его выложить все начистоту. Наконец, и она сдалась.

– Бесполезно, – объявила она. – Если он не собирается ничего рассказывать графине Варлей, то вам и подавно не расскажет…

В семь пятнадцать они препроводили Алека в репетиционную, где Алек обнаружил, что его появление – не самая свежая новость. Вчера поздним вечером Дэвид Кендалл получил внезапное и заманчивое предложение – сняться в фильме, да еще в главной роли!

Молодой Дэвид Кендалл играл роль камердинера Джеймса Марбла. Это на него обрушивались все монологи Риты. И именно ему, о чем все уже знали, предназначалась роль «близнецов» – вот-вот на сцене должен появиться как две капли воды похожий на него брат благородных кровей.

Но если он даст согласие на съемки, то завтра же нужно вылетать в Торонто, ведь картина уже вовсю снимается. Дэвиду предстоит заменить актера, выведенного из строя лошадиными дозами наркотиков. Он нужен был немедленно. Но и брат-близнец именно на этой неделе должен приехать в Лондон – у всех на руках уже были тексты этих сцен. Дженни не могла в один момент все перечеркнуть.

В общем, наступали ужасные времена…

Было уже семь тридцать пять, а читка не начиналась. Дэвид, занятый сегодня в прологе и в пяти сценах, еще не вернулся из кабинета продюсера, а Гил что-то нервно втолковывал двум ассистентам. Остальные стояли вокруг, группами по два-три человека. Кроме Зельды Оливер. Она сидела за столом, перед нею лежал раскрытый текст. Она не суетилась, не поглядывала на часы. Но было ясно, что звезда в нетерпении. Она жаждала начать, наконец, работать.

Алека это не касалось. В его обязанности не входило выручать новую примадонну. Он не нес ответственности за то, чтобы все поезда прибывали точно по расписанию. И не собирался выполнять за Гила его работу!

Он вышел из репетиционной и спустился в контору Дженни. Она говорила по телефону: «Это немыслимо… Февральские съемки начинаются завтра, у нас в работе четыре серии, и Дэвид занят в каждой из них…» Пообещав кому-то, что сделает все возможное и невозможное, Дженни повесила трубку и в отчаянье уронила голову на стол.

– Забавный денек, а? – спросил он, обращаясь к ее макушке.

Она жалобно заговорила:

– Какая чудесная была история! Она заполнила бы все логические бреши! Виконт… О, Господи, ума не приложу, что делать!

– Тогда ничего не делай. Не все же находить оптимальные решения для сериала в целом и для каждого в отдельности. Ты не можешь…

– Знаю, – вздохнула она. – Но он так хочет сняться в фильме. Ведь ты пришел к выводу, что создан для мыльных опер, лишь после того, как играл в театре и снимался в кино.

Этого Алек не мог отрицать. Актеры, снимавшиеся только в мыльных сериалах – тот же Брайан! – склонны были превозносить до небес другие актерские специальности.

– Тяжелая задача, но это его проблема. Сколько можно решать за других!

Она скорчила рожицу:

– Чья бы корова мычала…

– Ничего подобного, – заупрямился Алек. – Я ушел из репетиционной, а читку еще и не думали начинать!

Автоматически она взглянула на часы. Почти четверть девятого.

– Почему ты решил заняться моим воспитанием именно сейчас? Не мог подождать хотя бы до полудня! Не представляешь, что тут творилось, пока тебя не было! Мы ни разу не уложились в график!

– Пойми: не твоя обязанность разбираться с Дэвидом. Это дело Джорджа!

Она покачала головой.

– Я пока ничего не собираюсь говорить Джорджу, – о, она была мужественна! – Все из-за его рекламного агента. Эта кретинка визжит и плюется в трубку все утро.

– Так пусть ей позвонит Джордж.

– Наверное, ты прав…

Алек спустился в гримерную и костюмерную, чтобы со всеми поздороваться. То, что в репетиционной еще не начали читку, его ни в коей мере не волновало.

Болтаться без дела было непривычно. Алек замечал такое, о чем раньше представления не имел. Все вокруг стремительно менялось. Люди больше времени проводили в гримуборных, а не шатались по холлам и не болтали в артистической.

Отчасти дело было в телефонах. Это как бы декларировало права актеров на личную жизнь вне стен студии. И было признаком того, что «Спальня моей госпожи» становится часовиком и перемены будут продолжаться. Появятся другие Зельды Оливер, высокопрофессиональные актрисы и актеры, которые будут относиться к пребыванию в студии только как к работе.

Это было даже забавно. В душе Алек никогда не одобрял существующего положения дел. Он считал, что атмосфера в студии чересчур отшельническая, замкнутая – да и актеры порой отождествляют себя со своими героями. Не поймешь, где жизнь, а где игра… Но теперь все неуклонно вставало на профессиональные рельсы, и начались перемены именно тогда, когда он покинул студию.

Он решил позвонить своему рекламному агенту и направился в гримуборную номер шесть. Последние несколько недель дама явно им недовольна. Ее обрадует, что у него появились вполне определенные планы. Он потянулся к телефону, но вдруг в динамиках прозвучало: «Алек Камерон, пройдите в гримерную. Алек! В гримерную!»

Что такое! Зачем он понадобился гримерам? Вечерника по случаю «возвращения блудного сына» должна состояться в артистической. Он оставил в покое телефон и спустился в гримерную.

Там толклась чуть ли не половина труппы. Яблоку негде упасть! Дженни примостилась на перевернутой вверх дном корзинке для бумаг и стремительно строчила. Джордж и Гил читали текст, заглядывая ей через плечо. Главный художник по гриму что-то втолковывал Брэнди, любимой гримерше Алека. К зеркалу скотчем был прилеплен рисунок, схематично изображавший лицо Алека, и оба они – художник-гример и Брэнди – колдовали над ним. Результат ничуть не напоминал Лидгейта.

Одна из костюмерш спешила к нему с сантиметром. «Ну-ка, поглядим, не растолстел ли ты, пока прохлаждался дома?» Она наскоро обмерила его талию. «Хорошо. Как раз то, что нужно». Повернула его спиной и обмерила плечи. «Совсем дошел… перетренировался, что ли?» Она словно укоряла его.

– Да нет, это само по себе… Послушай, что тут творится?

– Вот здесь побольше коричневого… – Брэнди толкнула его в кресло. – Он должен быть еще более тощим?

КТО должен быть тощим? Что все это значит?

– Вот. – Дженни сунула ему блокнот. – Ну-ка, учи текст!

Он взял блокнот. Слава Богу, на этот раз не бланк счета…

(Акт 1Б. Гостиная Джеймса Марбла. Джеймс Марбл, мистер Норден.)

– Кто такой мистер Норден?

– А это и есть ты.

Джеймс: У вас прекрасные рекомендации, но вам не приходилось работать в городе.

Норден: Находчивость и изобретательность могут служить недурной заменой опыту…

Находчивость – недурная замена опыту? Не слабо! Вполне в стиле эпохи. Алеку это понравилось.

Джеймс (смеется) : Должно быть, мы друг друга стоим, молодой человек. Не вполне уверен, что мне пристало иметь дворецкого, и у меня нет гарантий, что вы справитесь с должностью…

– Ты серьезно? – Алек уронил блокнот и уставился на Дженни. – Мне предстоит играть этого парня, Нордена? Сегодня?

– Гениальный выход, правда? – Невероятно довольная собой Дженни только что не пританцовывала. – Вместо виконта, как две капли воды похожего на камердинера Джеймса, у нас будет вот этот парень-дворецкий, копия нашего герцога! Та же самая история о незаконном сыне, те же «роли-близнецы», те же проблемы, те же сюжетные коллизии… Теперь Дэвид вольная пташка – ведь у нас есть ты! Алек, честное слово, это отличный герой, он еще преподнесет нам массу сюрпризов. О, я навыдумываю! Единственная проблема – начинать надо прямо сегодня, но ведь ты не против? Скажи, не против?

Алек чувствовал себя так, словно по нему проехал грузовик.

– Хоть расскажи мне про него! Кто он? Какой он?

– Понятия не имею! Может, жулик… Не знаю. Слушай, отработай сегодня, а завтра я уже буду знать намного больше.

Итак, он остается. В том же сериале, только в новой роли. Идеальный выход! Лучшего он и желать не смел! Жаль, что ничего подобного ему раньше не пришло в голову.

Но зато пришло в голову Дженни. Она это придумала. И тут же воплотила в жизнь.

– Мне, наверное, надо говорить с акцентом… Откуда этот фрукт?

– Не знаю. А как бы тебе хотелось?

– Из Кента, – вмешалась Брэнди, помешивая кисточкой в баночке с гримом. – Пусть он будет из Кента. Мне это название всегда нравилось. К тому же, моего брата зовут Кент.

Дженни это показалось достаточно убедительным. Она написала на обороте листка «Кент» и обвела слово в кружок. Алек уже знал, что к концу недели этот парень – он тут же забыл его имя – будет говорить и двигаться так, что невозможно будет заподозрить, что он происходит из какого-либо другого графства доброй старой Англии.

– О'кей, Алек, – сказала Брэнди. – Теперь посиди-ка спокойненько…

– А как разговаривают уроженцы Кента?

– Он имел весьма приблизительное представление об этом.

Но никто не мог ему помочь.

– Изобрази сегодня что-нибудь, а к завтрашнему дню мы добудем тебе магнитофонные записи, – ответила Дженни.

Дух бесшабашной импровизации, присущий только мыльным сериалам, когда в кратчайший срок порой делается фантастический объем работы, всегда восхищал Алека.

– Да, тут действительно безграничные возможности! – Дженни радостно потирала руки. – А что, если у Амелии случится выкидыш, и дальнейшие попытки забеременеть от мужа ни к чему не приведут? Она могла бы соблазнить его близнеца!

На Амелию это непохоже.

– А Лидгейт умрет? – Алек был бы непрочь изредка выступать в роли герцога, но теперь, когда появился этот паренек…

– Кто знает? Может быть, он и вправду умрет, а ребенок родится таким слабеньким, что Амелия наймет Нортона, чтобы тот изображал отца до тех пор, пока малыш не окрепнет.

Алек взглянул в блокнот:

– По-моему, его зовут Норден. По крайней мере, тут так написано. – Алек протянул Дженни блокнот.

– Ах, да. А тебе какое имя больше нравится? Ведь тебе предстоит долго его играть.

– Мне все равно.

Брэндй ткнула его в лоб гримировальной кисточкой:

– Ты можешь хотя бы на минуту закрыть рот?

Дженни пододвинула свою корзину для бумаг, чтобы сидеть совсем рядом с ним и передавать странички с текстом. Алек скосил глаза, чтобы видеть, как она работает. Дженни натянула ворот свитера на подбородок…

С тех пор как умерла Мэг, он всю жизнь все улаживал. И лишь в последний месяц научился сдаваться: беспомощно разводить руками, говоря: «Сожалею. Искренне сожалею, но – увы – ничем не могу быть полезен». И что же? Другой – другая – все великолепно уладила. Лучше и придумать нельзя.

…Как много ему надо было сказать этой удивительной женщине – женщине, обладающей ВООБРАЖЕНИЕМ…

«СПАЛЬНЯ МОЕЙ ГОСПОЖИ»

Докладная записка

Адресат: Сюзи Причард, редактору «Жизни мыльных опер»

Отправитель: Кэтлин Йейтс, рекламный агент «Спальни моей госпожи»

Я из сил выбилась, Сюзи, но Дженни и Алек наотрез отказались поместить объявление об их бракосочетании в вашей газете. Дженни сказала, что гораздо более достойны внимания новые герои, которые появились в сериале, когда «Спальня моей госпожи» стала часовиком. Алек выразился куда откровеннее и не так вежливо…

Во всяком случае, вот хоть что-то. Они сыграли свадьбу на острове Принца Эдварда, у родителей Алека. Была приглашена почти вся труппа. Мы полностью заняли мотель. Там есть, конечно, несколько прелестных коттеджей для гостей – беленькие, с зелеными крышами (вспомни «Энн из Грин Гейбла!»). Но гости валом валили – вплоть до последней секунды, и кончилось тем, что нам всем пришлось вповалку спать на диванах, и еще человек двадцать пять дрыхли в спальных мешках. Отдельное спальное место могла получить как минимум графиня.

Брайан О'Нил и Рита Харбер О'Нил тоже были приглашены, но не прибыли. Думаю, им не удалось наскрести даже на билет на самолет (но Боже тебя упаси об этом написать!).

Венчались в церкви, в которую Алек ходил еще в детстве. Дженни сопровождал ее отец. (У меня сердце дрогнуло! При случае я бы непременно с ним пококетничала.) Дженни и не подумала купить в дешевом магазине всю эту мишуру из пластиковых кружев и пластмассовых жемчугов. Дженни есть Дженни, она всегда верна себе. Вместо этого она попросила девочек из гардеробной соорудить настоящее подвенечное платье. Оно получилось совершенно в духе эпохи Регентства – с высокой талией, белоснежное, с прелестными рюшами по подолу. Дженни была очаровательна, и выглядела такой счастливой! Девочки, правда, хотели соорудить еще и фату, но Дженни наотрез отказалась. Я пришлю тебе ее фотографии в этом платье – и ты поймешь, что она ни за что не одолжит его какой-нибудь актрисе, даже ели шоу вновь окажется на мели.

Мы все наперебой настаивали, чтобы Алек надел шотландскую национальную клетчатую юбку – у его отца такая есть. (И снова я ощутила сердечный трепет! Все женщины из нашей комнатки решили, что мы и впрямь стареем, если отцы ровесников так потрясающе выглядят.) Но Алек отверг наше предложение.

Не было ни иллюминации, ни фейерверков – просто множество счастливых лиц: ведь эти двое наконец-то обрели друг друга. Единственное, что могло бы показаться экстравагантным, – цветы для алтаря и свадебный букет Дженни (она потом положила его на могилу сестренки Алека) были присланы самолетом из Нью-Йорка утром, в день венчания. Казалось, больше ничто не волнует Дженни в день ее свадьбы – она настаивала, чтобы это непременно были лилии…

КОНЕЦ