Текст книги "Поединок двух сердец"

Автор книги: Кэти Максвелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 10

Не видя ничего перед собой, без шляпы и перчаток, Мэри выбежала на улицу. Ей было все равно. Ей хотелось стащить с себя ни на что не годные лайковые туфли и зашвырнуть их подальше. Хотелось изорвать одежду, на которую она потратила целое состояние, топать ногами и кричать.

Разорена! Потерять все сбережения, и ради чего? Все истратить, по крайней мере, большую часть, на эту дурацкую затею – охоту за мужем! – и ничего не получить взамен. Если кто-нибудь, даже самый обеспеченный из этих молодых людей, и сделает ей предложение, он все равно не сможет купить лошадь. И Джейн с самого начала об этом знала! Какое виноватое у нее было лицо! Обвинения Барлоу справедливы. Никто их этих женихов не сможет заплатить за Таннера! Ни один!

Не обращая внимания, что ее могут увидеть, Мэри выдернула шпильки из тщательно уложенных волос, которые свободно рассыпались по спине. Ей хотелось кричать от отчаяния и безысходности. На улице не было никого, кроме уличных мальчишек, присматривающих за лошадьми. Они таращились на Мэри во все глаза, некоторые, бросив поводья, испуганно прижались к стене дома.

Мэри сжала заколки в руке.

– Что? – крикнула она. – Никогда раньше дураков не видели?

– Мэри! – раздался резкий оклик Барлоу.

Она вздрогнула. Барлоу стоял на крыльце, его широкие плечи едва помещались в дверном проеме. Из-за его спины выглядывали ее горе-поклонники. Мэри покачала головой. У нее не было ни малейшего желания говорить с кем-либо, особенно с Барлоу. Ведь если бы не он, то, уехав из Лондона еще вчера, она избежала бы сегодняшнего унижения.

Рядом заржала лошадь. Насторожив уши, она посмотрела на Мэри умными глазами, и Мэри тут же узнала Данди – мерина Барлоу. Другие лошади больше походили на доходяг, но конь Барлоу был великолепным животным. Он домчал бы Мэри из Лондона до самой Лифорд Медоуз, если б только она захотела.

Выхватив поводья из рук удивленного оборванца, она взлетела в седло с такой легкостью, какой можно добиться только после долгих лет тренировок. Она оседлала коня на мужской манер, юбка скользнула вверх, обнажая ноги. Элегантные туфли Мэри были совсем не предназначены для верховой езды, из-за них она почти не чувствовала стремян, словно была босиком, – но Мэри ощутила себя в своей стихии.

Как хорошо было вновь оказаться в седле! И смотреть на мир сверху вниз.

Ее разум прояснился. В Лондоне ей не место. Поклонники, выстроившиеся в очередь, никогда не смогли бы дать ей то, чего она хотела. И дело не только в Жеребце.

Данди беспокойно бил копытом, желая избавиться от непрошеного седока.

Барлоу сбежал вниз по ступенькам. Он все понял.

– Не делайте этого, Мэри.

– Куда она? – тревожно спросила Джейн, выбегая вслед за Барлоу.

Возможно, если б там не было этих зеленых юнцов, Мэри послушалась бы Барлоу. Но вместо этого, устав от заточения и опьянев от безрассудства, она пришпорила лошадь и рванула вперед, одновременно услышав, как за ее спиной выругался Барлоу и вскрикнула Джейн. Мэри не остановилась. Она не знала, куда направиться, да это ее и не заботило. Барлоу окриком пытался остановить Данди, но Мэри с силой пришпорила коня, и ему пришлось ее послушать.

Она вырвалась на свободу!

За пределами укромного квартала миссис Пиблз жизнь била ключом. Повсюду были люди, спешившие по своим делам, они шли пешком, ехали в экипажах и каретах. Некоторые прекращали разговоры или замедляли шаг, завидев красивую леди, которая ехала, оседлав коня по-мужски, но при этом была в платье.

Мэри ерзала в седле, осознавая, сколь нелепо выглядит. Не лучше ли вернуться?

Она услышала, как за ее спиной фыркнула другая лошадь, и, обернувшись, увидела Барлоу, преследовавшего ее на худой нескладной кляче одного из горе-поклонников. Мэри чуть не расхохоталась. Барлоу был слишком тяжел, и животное было явно недовольно седоком. Данди покосился, почуяв хозяина, но Мэри не хотелось возвращаться. Пока не хотелось. Она направила Данди в поток уличного движения. Барлоу на чужой доходяге с трудом поспевал за ней. Следующие минут двадцать Мэри играла с ним в кошки-мышки, то скрываясь в потоке карет и подвод, то снова появляясь в поле зрения. Постепенно она начала успокаиваться.

Доехав до ворот парка, она двинулась вглубь аллеи. Для конных прогулок, которыми обычно развлекался высший свет, час был слишком ранний, дорожки для верховой езды были пусты, но парк был вовсе не безлюден. Со своими подопечными гуляли няньки, а в ландо [14]14
  Ландо – четырехместный экипаж с откидным верхом.


[Закрыть], запряженном гнедой парой, катались три пожилые дамы. Верх экипажа был опущен, так чтобы дамы, оживленно беседуя, могли наслаждаться свежим воздухом.

Поодаль студенты военного училища в форме отрабатывали строевой шаг. Недалеко от солдат, в тени большого старого дуба, элегантно одетая дама обучала маленького мальчика – ему было от силы года четыре – верховой езде. Мэри отметила ее изящный костюм, искусно украшенный золотой тесьмой. Наряд удачно сочетался с золотой лентой, которую дама использовала как повод для лохматого шотландского пони, на котором катался ее сын.

Остро ощутив, как резко она контрастирует с утонченной молодой матерью, Мэри попыталась натянуть юбку на колени. Недалеко от дуба горничная оберегала расстеленную на траве скатерть с фруктами и сладостями, а лакей в синей с золотым шитьем униформе ожидал у двуколки. Они были увлечены тем, что строили друг другу глазки.

Мэри наблюдала за их флиртом с завистью. Они, разумеется, любили друг друга. Любили легкомысленной, глупой, безрассудной любовью.

Мальчик, пустив пони рысцой, окликнул мать, чтобы она посмотрела, как он может держаться в седле без поводьев, – он радостно поднял ручонки вверх и помахал матери. Мэри заметила, как в тот же миг на лице молодой женщины отразилось выражение сильнейшей тревоги, но она, прогнав его усилием воли, вознаградила сына аплодисментами. Окончательно тревога с ее лица исчезла только тогда, когда она остановила животное и взяла сына на руки. Она говорила, какой он храбрый наездник, а он, сияя от счастья, обнимал ее за шею. Они потерлись носами и рассмеялись. Мэри не могла оторвать от них взгляда. В сердце затеплилось какое-то доброе чувство – женская природа и материнский инстинкт, о существовании которого она даже не подозревала, давали о себе знать.

Барлоу схватил поводья Данди. Его рычание вернуло ее к действительности.

– Мэри, черт возьми, что вы вытворяете?

На нем не было шляпы, темные волосы спадали прямо на лоб, глаза сверкали от ярости.

– Прогуливаюсь, – ответила Мэри с достоинством. – Уберите вашу клячу, Барлоу. Вы мешаете моей лошади.

Она пустила Данди шагом. Отпустив поводья, Тай последовал за ней.

– Вашей лошади?

Она улыбнулась.

– Должна признать, это превосходное животное. Я не думала, что мерин настолько хорош. Кто его производитель? Ваш старый жеребец?

Вместо ответа он спросил:

– Вы понимаете, насколько нелепо сейчас выглядите?

– Нет, – сказала она беззаботно, но снова попыталась прикрыть юбкой колени.

– К вашему сведению, дамы, то есть благородные дамы, – уточнил он, – не разъезжают по улицам, словно Леди Годива [15]15
  Согласно легенде, Годива (980-1067) была прекрасной женой графа Леофрика. Подданные графа страдали от непомерных налогов, и Годива упрашивала своего мужа снизить налоговый гнет. Однажды на очередном пиру, будучи сильно пьяным, Леофрик пообещал снизить налоги, если его жена проедет обнаженной на лошади по улицам города Ковентри. Он был уверен, что это условие будет совершенно неприемлемо для нее. Однако Годива все-таки пошла на этот шаг. Жители города, очень любя и уважая ее за доброту, в назначенный день закрыли ставни и двери своих домов, никто не вышел на улицу. Так, незамеченной, она проехала через весь город. Граф был потрясен самоотверженностью жены и, сдержав свое слово, снизил налоги.


[Закрыть].

– Я не голая, – возразила она, хоть и обратила внимание, что пожилые леди в ландо поглядывают на нее с неодобрением.

– Нет, но ваш вид служит поводом для самых разных сплетен! – Своей лошадью он постарался заслонить Мэри от любопытных взглядов из ландо. – Люди, наверное, думают, что вы продажная барышня.

– Они, наверное, думают, что вы мой клиент, – тут же добавила она и внезапно рассмеялась. – Это было бы смешно: вы в компании жрицы любви! – Мэри заметила, что Барлоу не оценил ее юмор.

– Я понял шутку. Просто не думал, что вас позабавит сравнение со шлюхой.

Этот выпад задел ее.

– Вам не нравятся мои шутки, не нравится, как я одета. Тогда почему вы здесь?

– Возможно, потому, что вы забрали мою лошадь, – коротко пояснил Тай.

– Ну, что это за причина, – игриво воскликнула она. – Вы же понимаете, что мне так или иначе пришлось бы ее вернуть.

– Вообще-то, я не мог быть в этом уверен после того, как вы выскочили из дома. К тому же вы сильно расстроили Джейн.

– Джейн расстроилась? – недоверчиво спросила она и покачала головой. – Ради всего святого, Барлоу, да пусть хоть с ума сойдет от переживаний! Ей плевать, куплю я Таннера или нет. Ее заботят только интриги, из-за которых я вышла бы замуж за первого попавшегося мужчину, практически случайного человека.

– Нет, – возразил он, – она хотела для вас чего-то более важного. Например, чтобы вы были счастливы.

– Мое счастье – это покупка…

– Проклятье, Мэри, сколько можно нести эту чушь!

Она начала заводиться.

– Это не чушь!

– Вы непробиваемы, как вон тот дуб. Вы не видите ничего дальше своего носа! – Он покачал головой. – Признаться, я удивлен. Мне казалось, что женщины больше в ладу с тонкими чувствами… ну, знаете, которых мужчинам не понять.

– Вы обвиняете меня в том, что я не женщина? – холодно спросила она.

Он поднял глаза к небу.

– Я говорил совершенно не об этом. Совершенно.

– Как раз об этом.

Их обогнала открытая коляска. Мэри почувствовала на себе любопытные взгляды пожилой пары – мужчина и его спутница были одеты с иголочки: правильные шляпы, правильные перчатки, вся одежда несла на себе отпечаток правильной роскоши.

Барлоу заслонил им обзор. Его голубые глаза потемнели от разочарования.

– Вы чрезвычайно упрямая и слишком категоричная женщина.

– Неправда, – ответила она, – я всего лишь независимая женщина. Женщина, которая не будет из-за веснушек зависеть от баночки с кремом. Женщина, которой все равно, что о ней скажут! И да, я сижу в седле, как мужчина! Мне нравится ездить верхом. И даже если бы мне захотелось ехать по-женски, я все равно смогла бы обогнать любого мужчину!

Ее бравада совсем не впечатлила Тая, он искренне рассмеялся.

– Ну, положим, вам не все равно, что о вас говорят, – сказал он, покачав головой. – Вас беспокоит это гораздо больше, чем вы хотите показать. Поэтому вам так важно казаться независимой. Почему вы упрямо отказываетесь признать это?

– Я не упрямая…

– Мэри! – перебил он.

Она выпалила:

– Хорошо, я упрямая, но и вы такой же.

– Гордыня – мой худший порок… И сегодня я позволил ему возобладать надо мной. Если бы я держал рот на замке, ничего бы не случилось. Поедемте. Давайте свернем здесь. Тут менее людно.

Он увлек ее на боковую тропинку, уводившую в сторону от военных и экипажей.

Данди послушно следовал за своим хозяином, словно и в Лифорд Медоуз, и во всем мире все должно было происходить по воле Барлоу. На этот раз его воле последовала и Мэри.

– Вы всего лишь сказали правду, – произнесла она задумчиво.

– Иногда высказывать правду не обязательно, – ответил он. – Джейн не хотела навредить вам, она верила, что так будет лучше для вас.

– Значит, она ошибалась.

– Но почему бы вам не сделать то, что будет лучше для нее? – спросил он.

Мэри не поняла, к чему он клонит. Она остановила коня. От главной аллеи их отделяли густо оплетенные лозой кусты сирени, которая собиралась вот-вот расцвести. Данди потянулся к молодым листкам, она одернула его.

– Что вы имеете в виду? Я всегда делала для сестры все, что только могла.

– Дэвид и Джейн хотят ребенка.

Она покачала головой и ответила с иронией в голосе:

– Ну, в этом я не могу им помочь.

– Они пытались, но безуспешно. Дэвид считает, это потому, что Джейн беспокоится о вашем одиночестве. Она не сможет вздохнуть спокойно, пока не узнает, что вы счастливы.

– Ох, какая забота! – с сарказмом заметила Мэри. – Но я уже счастлива. Почему она не понимает?

– Потому что вы не замужем.

Мэри пристально посмотрела на него.

– Вы тоже не женаты. Вы несчастны?

Тай сжал губы. Ему совсем не понравилось, что она перевела разговор на него самого.

– Я – мужчина.

– Вы хотите сказать, что, раз так, вы не заслуживаете счастья?

– Мужчина вполне может сам обеспечить себе счастье. К тому же, говорю это только в полемических целях, – добавил он, прежде чем она успела возразить, – у меня есть… – он замялся, подбирая подходящее слово, – …отношения. Я не так одинок, как вы.

– Ах, да, – ядовито заметила она, – у вас близкие отношения с барменшей Брюстера и вдовой из Оксбери.

Он рассмеялся.

– Откуда вы узнали про вдову?

– Я не единственная, о ком сплетничают в деревне. «Самец округи» – популярная тема для обсуждения за чаем, особенно в кругу молоденьких дам на выданье.

Он недовольно нахмурился при упоминании о сватовстве.

– Вы сами во всем виноваты, Барлоу, – сообщила она, довольная, что смогла уколоть его. – Не будь вы столь успешным коневодом, вас вряд ли расценивали бы как подходящую партию. – Мэри заметила, как взлетели его брови.

– Вы мыслите слишком односторонне, Мэри.

Вообще-то, она кривила душой, заявляя, что все дело только в его деньгах. Он был мужчиной того типа, перед физическими и душевными качествами которого было трудно устоять, даже если бы он был совершенно нищим. Когда он ворвался в гостиную миссис Пиблз, где, положа руку на сердце, Мэри до слез скучала, беседуя о погоде с мистером Фостером и его друзьями, она не могла не сравнить его с ними. Лондонские денди казались ей слабыми и хилыми. И что это за дурацкая история мистера Эйплбаума о потерянной бумажке? Настоящие мужчины не возятся с бумажками дни напролет.

– Некоторые женщины, – продолжал Тай, – рассчитывают получить от брака нечто большее, чем деньги.

Она поняла, что таким образом он упрекает ее в погоне за богатым мужем.

– Скажите, Барлоу, а почему вы до сих пор не женаты? Ведь у вас было достаточно возможностей, да и все ваши друзья уже обзавелись семьями. – И с поистине дьявольским коварством она лукаво подмигнула: – К тому же время идет. Ведь вы еще более залежалый товар, чем я. Сколько вам сейчас? Тридцать один?

– Тридцать, – сухо ответил он.

– Бьюсь об заклад, молодые шепчутся, что вы старик. – Она наслаждалась мрачным выражением его лица.

– Тридцать – это еще не старик.

– Но и не юноша, – холодно заметила она.

– Ну, вам лучше знать, вы ведь уже можете и по себе судить. Почти уже можете. – Его колкость попала в цель. Мэри ускакала бы прочь, если бы он вовремя не схватил Данди за поводья. – И вот что еще я скажу вам, Мэри Гейтс. Старик или нет, но если б я захотел, так сказать, заарканить вас, поверьте, я бы смог. Ведь я видел вас вчера вечером. Вы совсем не так независимы, как хотите казаться. Вы были ошеломлены и взволнованы, как девчонка, которую мужчина впервые пригласил на танец.

– Возможно, – откровенно признала она, – только вы – совсем не тот мужчина.

– Или вы просто боитесь меня? – парировал он. – Боитесь того, что настоящий мужчина может заставить вас чувствовать? Мужчина, который знает, чего хочет женщина, и может дать ей это?

На секунду Мэри потеряла дар речи, борясь с двумя противоположными эмоциями – возбуждением и возмущением. Кем он себя возомнил, что позволяет себе разговаривать с ней подобным образом? И в то же время ей стало любопытно, что стоит за этим бахвальством.

Тай тоже проникся моментом. Его взгляд упал на ее губы. Он наклонился ближе.

– Было время, – сказал он, – когда мы не враждовали друг с другом, когда нам было очень хорошо вместе…

Его баритон пробудил в ее теле странный резонанс.

– Мы были детьми, – повторила она оправдательные слова, к которым прибегала и вчера вечером, но голос ее почему-то стал хриплым. – Все было… понарошку.

Ее грудь вздымалась. Его плечо касалось ее плеча, соприкасались колени, бедра – не отодвинуться. И откуда этот звон в ушах? Она чувствовала, как Данди переступает с ноги на ногу, но никак не могла оторвать взгляд от глаз Барлоу. Там, в глубине, она видела свое отражение и что-то такое, что притягивало ее как магнит, от чего у нее кружилась голова… И она падала в эту глубину – все глубже и глубже.

– Я не… – начала она, но осеклась. Она не могла понять, что с ней происходит. Она словно ждала чего-то.

– …не знаете, чего хотите? – тихо спросил он. – Может быть, я угадаю?

Он прильнул к ее губам, и они соединились в поцелуе, словно это была самая естественная вещь в мире.

Мэри не шевелилась, наслаждаясь единением. Они уже целовались прежде. Давным-давно. Она почти забыла это ощущение.

Неожиданное, необъяснимое чувство охватило ее. Звон в ушах становился все громче и, прежде чем она осознала это, она расслабилась и позволила себе уплыть в наслаждение.

Словно прочитав ее мысли, Барлоу обнял ее, страстно прижимая к себе и с новой силой впиваясь в ее губы, и она ответила ему. Было ли это тем, что связывало их тогда, тем сладостным томлением? Да. Теперь она вспомнила. Грубо выбитые отцом воспоминания мгновенно вернулись. Боже, как невинны они были тогда, а он был так нежен, так внимателен!

Их языки соприкоснулись. Она приоткрыла губы и… поцелуй вдруг изменился, приобретая новый жар, которого не было в ее воспоминаниях: слово «невинность» больше не подходило для его описания, как и близкие по смыслу слова. Это было совершенно по-новому и так волнующе! С опаской она отдалась неведомым ощущениям, и они захлестнули ее. На мгновение она потеряла способность мыслить. Единственное, что она могла, это чувствовать. И да, он действительно знал, чего она хочет.

Мэри полностью растворилась в поцелуе. Весь мир вокруг, все неурядицы – все было забыто. Существовали только их слившиеся губы.

Он стиснул ее в объятиях. Выпустив поводья, она подняла руки, не вполне понимая, что с ними делать. Он страстно целовал ее, впиваясь языком. С легким стоном она обхватила его голову, провела пальцами по волосам, дотронувшись до лица, почувствовала шероховатость бритой кожи, прижалась к нему грудью и подумала, что сейчас растает от страсти. Все было неважно. Барлоу знает, что делает. Пусть он владеет ею, пусть выпьет ее душу без остатка.

Внезапно раздались выстрелы. Лошади испуганно вздрогнули, но не двинулись с места.

Объятия распались. Мэри и Барлоу ошеломленно оглянулись. Они выехали на дорогу, откуда стало видно, как солдаты, которые недавно маршировали, не разбивая строя, по команде опускают винтовки. И вдруг тишину прорезал женский крик:

– Ребенок! Мой ребенок!

Лохматый пони, напуганный выстрелами, понес. Словно обезумев, он галопом мчался через парк, золотая лента, служившая поводом, летела за ним по воздуху. Маленький наездник что есть мочи вцепился в гриву. Слуги беспомощно смотрели ему вслед. Мать бросилась за ним бегом, не отдавая себе отчета в тщетности своих усилий.

Мэри в мгновение ока оценила ситуацию и тут же, пришпорив Данди, пустилась в погоню.

 

ГЛАВА 11

Пони скакал невероятно быстро. Мэри опасалась, что мальчик не удержится в седле. Он побледнел от страха и все менее крепко сжимал ногами бока своего маленького скакуна.

Барлоу попытался было присоединиться к погоне, но его лошадь никак не могла соревноваться с мощным Данди.

Несколько солдат бросились наперерез, размахивая руками и тщетно пытаясь поймать пони. Глупцы не понимали, что лишь больше пугают его. С ловкостью, свойственной его породе, шотландец уворачивался и менял направление.

Мэри показалось, что она почти настигла беглеца, но тут раздался предостерегающий окрик Тая. Прямо перед ней откуда ни возьмись появилось ландо, вывернув, по-видимому, с одной из боковых аллей. Ни кучер, ни пожилые дамы, увлеченные сплетнями, не подозревали о разыгравшейся драме.

Экипаж не мог остановиться мгновенно: столкновение было неизбежным. Вдруг Мэри почувствовала, как напряглись мышцы Данди и он приготовился к прыжку.

Она понимала, что его надо остановить, прыгать слишком высоко и рискованно, но другого выхода не было. Она поднялась в стременах, пригнулась и доверилась Данди. И он прыгнул. На мгновение они словно повисли в воздухе – под ними проплыло ландо, пожилые леди с разинутыми в крике ртами, зажмурившийся кучер – потом Данди легко приземлился, немного оступился, но сразу выпрямился. В три скачка он нагнал пони и преградил ему дорогу. Тот был и сам рад остановиться: пони выглядел изможденным и стоял, опустив голову. Мальчик оставался в седле, обвивая его шею руками. Когда Мэри осторожно сняла его, он обнял ее так, словно никогда не отпустит. Он дрожал всем телом, но не плакал.

Краем глаза Мэри заметила, что военные успели улизнуть. Они явно не хотели брать на себя ответственность за происшествие, которое могло обернуться трагедией.

– Все хорошо, – прошептала она малышу. Она до сих пор помнила свой собственный страх, когда однажды в детстве ее пони понес и она потеряла над ним контроль.

– Ты удержался. Я еще никогда не видела такого умелого наездника.

Похвала, кажется, возымела действие. Малыш поднял голову и посмотрел ей в глаза:

– Я испугался, – признался он, словно открывая большой секрет.

У Мэри комок встал в горле. Он мог погибнуть.

– Любой бы испугался.

Мальчик кивнул, соглашаясь.

Затем послышался голос его мамы:

– Чарльз, мой малыш! – Она подбежала, протянув к нему руки, шляпка сбилась на затылок, а ее темные вьющиеся волосы в беспорядке растрепались по плечам.

Чарльз потянулся к маме. Мэри не хотелось отпускать его, так приятно было чувствовать его живое тепло…

Мать схватила сына, крепко обняла его и в безудержном порыве стала осыпать поцелуями.

Материнские чувства вновь охватили Мэри с небывалой силой. Особенно когда Чарльз с легким вздохом положил голову матери на плечо. Это было так трогательно!

– Вы легко могли убиться, – гневный голос Барлоу разрушил очарование момента.

Он спешился. Поодаль остановилось ландо. Пожилые леди вытянули шеи, стремясь разглядеть подробности развязки, но кучер так и не предложил своей помощи, оставаясь лишь сторонним наблюдателем. «Квинтэссенция жизни большого города», – с грустью подумала Мэри.

Барлоу взял ее за руки и посмотрел в глаза:

– Когда вы прыгнули… – Он потряс головой, словно не мог найти подходящих слов. – Это было… глупо, опасно, безрассудно…

– И прекрасно, – закончила вместо него Мэри. Она повернулась к Данди и обняла голову лошади. – Он был великолепен. Вы видели этот прыжок, Барлоу? Он ни секунды не колебался, просто взял и перелетел через ландо. Я летела!

– Вы могли убить себя. Вы спятили? Если бы вы сломали шею, как бы я объяснил это Джейн?

– Бросьте, ничего подобного со мной не случилось бы. По крайней мере, не верхом на этом чудесном коне. Поделитесь его родословной.

Барлоу был так взбешен, что чуть не рычал.

– Не собираюсь я с вами ничем делиться. Наездники и получше вас, которые к тому же гарцуют не в юбках и бальных туфлях, бывает, ломают себе шею. Что, если б вы потеряли стремя?!

Этот выпад возмутил ее.

– У меня отличная посадка вне зависимости, бальные на мне туфли или нет.

Он схватил ее за плечи, как будто собираясь встряхнуть, приводя в чувство, но передумал. Его руки безвольно упали.

– Я испугался за вас. Если бы что-то случилось, я бы не простил себе.

Она поняла, что он больше не может сдерживать свои чувства, что сейчас он пытается объясниться с ней. Внезапно она почувствовала, как близко он стоит, словно дышит с ней одним воздухом. Его синие глаза стали темными. Она вновь вспомнила вкус его губ.

– Уведите животное, – приказала мать Чарльза лакею, который спешил к ним на пару с горничной.

Присмиревший пони стоял, понурив голову. Он знал, что провинился.

– Я хочу, чтобы его уничтожили, – сказала леди. – Чтоб я его больше никогда не видела!

Мэри быстро схватила поводья пони.

– Ни за что! Вы не сделаете этого!

Чарльз разревелся. Лакей мог бы попытаться отобрать у нее поводья силой, но из-за присутствия Барлоу ему оставалось только вопросительно поглядывать на свою хозяйку.

Мэри встала на защиту пони:

– Эта лошадка сообразительна. Когда стали стрелять и перепугались мы все, пони бросился в безопасное место, и это было вполне разумно с его стороны.

– Но ваши лошади почему-то не ускакали, – не отступала дама. – Мог пострадать мой сын, единственный ребенок и наследник в семье.

– Пони всего лишь хотел убежать от опасности и спасти своего наездника, – повторила Мэри.

– Правда? Неужели он думал добраться до стойла? Это довольно далеко, – непреклонно ответила дама.

– Данди – хорошо обученная лошадь, миледи, а кляча, на которой приехал я, боится меня больше, чем оружейных выстрелов, – вмешался Барлоу. – Если бы пони хотел навредить вашему сыну, он мог бы это сделать. Напротив, самим своим бегством он заботился о своем юном всаднике.

Чарльз тоже принимал участие в обсуждении: он извивался на руках матери, пока она не опустила его на землю. Тогда он подбежал к герою событий.

– Мама, Биттерзу очень стыдно. Он будет себя хорошо вести.

И в самом деле, сообразительное животное всем своим видом показывало, что искренне раскаивается.

Мать в нерешительности переводила взгляд с сына на Барлоу и Мэри.

– Чарльз растет слишком быстро, – вздохнула она, – я беспокоюсь за него.

Пони уткнулся носом в затылок Чарльза. Малыш, полностью оправившись от пережитого шока, задорно улыбался.

– Им всегда весело вместе, – признала мать.

– Тогда вам не следует на него особо сердиться, – сказала Мэри, взглядом указывая на пони.

Мать вздохнула. Тут она заметила горничную и лакея, которые, стоя поодаль, прислушивались к разговору.

– Мари, Ролинз, собирайте наши вещи.

– Да, ваша светлость, – одновременно ответили они.

Ваша светлость?Эта женщина – герцогиня? Но она слишком молода! Мэри присела в неуклюжем реверансе. Она и думать не могла, что может воочию увидеть герцогиню. О, когда вести о приключении Мэри достигнут ушей миссис Пиблз, той, чтобы оправиться от изумления, потребуется хлебнуть мадеры прямо из бутылки, позабыв о маскировочной чашке «чая».

– И уведите пони, – добавила герцогиня.

– Я пойду с Биттерзом, – вмешался мальчик. – Он мой. Мне его папа подарил. Я позабочусь о нем.

– О, Чарльз, – сказала герцогиня с укором. Видя, что малыш не сдвинется с места, она неохотно уступила: – Хорошо, иди с Ролинзом и проследи, чтобы Биттерза привязали к двуколке. Помоги ему, – строго добавила она, обращаясь к лакею.

– Слушаюсь, ваша светлость.

Чарльз настаивал на том, чтобы самому вести пони, и ему разрешили. Прежде чем уйти, он с необыкновенной серьезностью сказал матери:

– Я хочу проверить, сможет ли Биттерз прыгнуть, как ее лошадь, – он показал на Мэри.

Герцогиня побледнела.

Словно подтверждая ее опасения, мальчик добавил:

– Я обязательно перепрыгну через повозку.

Барлоу поспешил вмешаться. Он встал на колено, чтобы его глаза были на одном уровне с ребенком.

– Милорд, на тысячу лошадей приходится только один конь, который может прыгнуть так, как Данди.

– Тогда я попрошу папу купить мне его.

Герцогиня начала терять терпение. Но Барлоу спокойно сказал:

– И я с радостью продам его, но только после того, как вы научитесь хорошо управлять пони.

– Это будет совсем скоро, – горячо заверил его мальчик.

– Я не сомневаюсь, милорд, – ответил Барлоу.

Полностью удовлетворенный, мальчик позволил лакею увести себя.

Герцогиня подождала, пока сын и слуги окажутся вне пределов слышимости, и вздохнула с облегчением.

– Спасибо, – горячо поблагодарила она Барлоу. – Мой муж жить не может без лошадей, и сын во всем хочет походить на отца. А я плохо держусь в седле. Эти существа пугают меня. Поэтому я и решила сама заниматься с Чарльзом – надеялась, что смогу преодолеть этот страх рядом с пони.

– Нет ничего плохого в том, что вы боитесь ездить верхом, – заверила ее Мэри и, опомнившись, добавила: – Ваша светлость. – Она погладила шею Данди. – Я и сама стараюсь всегда помнить о том, что у каждой лошади свой характер и неудачное падение может стать трагическим.

Краем глаза Мэри заметила, как Барлоу закатил глаза.

– Да, – тихо сказала герцогиня, – мой брат вследствие неудачного прыжка сломал себе шею. Я всегда буду помнить тот день, когда это произошло. И вот сегодня… – Ее голос сорвался, а лицо помрачнело.

– Но у вашего сына нет таких печальных воспоминаний, – рассудительно напомнил ей Барлоу. – И если он хочет ездить верхом, вам лучше позволить ему, в противном случае он никогда не станет настоящим мужчиной – по крайней мере, в глазах отца.

Тонкость его замечания, как и искреннее сопереживание, удивили Мэри. Она совсем не ожидала от него подобной проницательности. Хотя она уже поняла, что этот мужчина не был тем неотесанным грубияном, за которого она принимала его на протяжении всех этих лет. Мэри прикоснулась к своим губам, вспоминая поцелуй.

Барлоу заметил ее жест и словно прикипел к ней взглядом. В его глазах вспыхнул огонь желания. На секунду, Мэри могла поклясться в этом, они оба перестали дышать.

Голос герцогини вернул их к реальности.

– Конечно, вы правы, – неуверенно сказала она.

– Да-да, – опомнился Барлоу. – Но, при всем уважении, ваша светлость, я бы посоветовал вам нанять толкового инструктора верховой езды и приобрести добрую, покладистую лошадь, с которой вы могли бы чувствовать себя уверенно. Что касается вашего сына, будет лучше, если с ним начнет заниматься его светлость, в противном случае ваши страхи рано или поздно передадутся Чарльзу.

Герцогиню, по-видимому, не обрадовала эта перспектива.

– Я не знаю, – уклончиво ответила она, – мой муж достойный человек, но, кажется, он считает, что хороший учитель должен непременно кричать и запугивать своих учеников. Я же думаю, что такие учителя не учат, а просто наслаждаются, делая выволочки сыну на глазах у других. А Чарльз такой ранимый мальчик.

Она посмотрела на Мэри.

– Хотя, возможно, это всего лишь мои страхи. Я ненавижу, когда кричат на Чарльза. Если бы я хоть немного походила на вас…

Она окинула взглядом туфли Мэри и ее платье, которое было в ужасном беспорядке.

Мэри – без особого, впрочем, результата – стала поправлять волосы, жалея, что неосмотрительно выдернула шпильки.

– Вы столь отважны, – сказала герцогиня с неожиданным восхищением, – столь храбры… и современны.

Мэри совсем растерялась, но быстро справилась со смущением, услышав, как Барлоу, чтобы не рассмеяться, изображает приступ кашля. Ей хотелось надрать ему уши. Что плохого в том, чтобы быть современной?

Словно отвечая на невысказанный вопрос, ее светлость объяснила, доверительно понизив голос:

– Некоторые мои друзья, как и я, читали работы Мэри Уолстонкрафт [16]16
  Мэри Уолстонкрафт (1759–1797) – британская писательница XVIII в. Считается одной из первых феминистских философов, ее жизнь и работы оказали большое влияние на развитие феминистского движения. Стала знаменитой благодаря своему эссе «Защита прав женщины» (1792).


[Закрыть].

Это имя ни о чем не говорило Мэри, и герцогиня пояснила:

– Миссис Уолстонкрафт – великий и свободный мыслитель, она высказывает новое представление о месте женщины в обществе. Если бы она увидела ваш прыжок и спасение моего сына, то преисполнилась бы к вам таким же чувством восхищения, как и я.

– Прошу вас, ваша светлость, я совсем этого не заслуживаю.

– О, да вы еще и скромны! – воскликнула герцогиня.

Смущенная неожиданными комплиментами, Мэри вздохнула с облегчением, когда вмешался Барлоу.

– Не хочу перебивать вашу светлость, – сказал он, – но у меня есть друзья среди коневодов Лондона. Вы окажете мне честь, если позволите подыскать для вашего сына хорошего, требовательного, но тактичного тренера, который, разумеется, был бы одобрен его светлостью.