Текст книги "Вымирающие виды"

Автор книги: Кэти Хапка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Кэти Хапка
Вымирающие виды
(Остаться в живых – 1)

1

Пока Фэйт спала, собственные глаза казались ей до странности тяжёлыми, а веки словно бы намертво к ним приклеились. Наконец сознание медленно к ней вернулось, и Фэйт застыла в неподвижности, не открывая глаз, раздосадованная неким стремительно развеивающимся ощущением. Как будто только что случилось что-то ужасное. Ну почему ей никогда не удавалось толком запоминать свои сны? Все сновидения каждый раз мгновенно испарялись, как только Фэйт распахивала глаза. Скрывались где-то неподалёку, но никогда не позволяли себя поймать, оставляя за собой лишь смутное настроение или невнятный намёк… Как Фэйт ни старалась восстановить подробности, они всегда оказывались утрачены.

Внезапно девушка поняла, что какая-то острая штуковина тычется ей в спину, и перевернулась на бок. Однако вместо скрипа пружин древней кровати услышала негромкий шелест листвы и хруст мелких веточек.

Тут глаза Фэйт сами собой широко распахнулись. И первым, что они в себя вобрали, стал внезапный взрыв красок – зелёных, красных, бирюзовых, глянцево-бурых. Перья блеснули на солнце, послышались хлопки птичьих крыльев.

Сердце Фэйт буквально подпрыгнуло. Неужели она все ещё спала? Впрочем, был ли это сон?..

Прежде чем Фэйт успела как следует обмозговать эту мысль, дикий крик ужаса обрушился на её барабанные перепонки. Какую-то долю секунды она явственно слышала звуки страшного бедствия – вопли, стоны, лихорадочные призывы на помощь. Слышала Фэйт и другие звуки, которых распознать не могла. На краткий миг она полностью потеряла ориентацию: разум её помутился, наотрез отказываясь воспринимать невразумительные сигналы, поступающие от органов чувств.

Куда это она попала?

Затем Фэйт вспомнила про самолёт. И содрогнулась от воспоминаний. Бешеная турбулентность. Визг моторов, вовсю старавшихся замедлить внезапный спуск. Кислородная маска, которая, словно пластиковое щупальце, рухнула с потолка и закачалась прямо у Фэйт перед носом. Тошнотворное ощущение потери опоры, пока самолёт стремительно нёсся к земле. Даже самые жуткие американские горки на всем белом свете не смогли бы с таким успехом загнать желудок Фэйт куда-то прямо в глотку.

Дальше – кромешный мрак. И что теперь?

С немалым трудом Фэйт сумела сесть, и острогранный камешек тут же врезался в мягкую плоть её ладони. Затем, не обращая внимания на боль, девушка неуверенно встала на ноги. Все тело казалось Фэйт наполненными болью, скрипучим и потерявшим координацию. Да и разум, если уж на то пошло, тоже. От острого чувства неопределённости кружилась голова, как будто все существо Фэйт балансировало на грани паники.

Одна-одинёшенька стояла она в джунглях, на небольшой полянке, залитой пятнистым солнечным светом. Многочисленные лианы обвивали стройные стволы незнакомых тропических деревьев. Высокие пальмы тянулись к небу, их верхушки покачивались на лёгком ветерке, прорывавшемся сквозь влажный воздух. Сладкий как мёд аромат привлёк внимание Фэйт к кучке буйных тропических цветов – яркой вспышке красок на фоне сплошной зелени.

Сцена была прекрасна. Едва ли не слишком прекрасна – подобно картине, написанной неестественно красочными тонами, или сну столь яркому, что даже в самой его глубине становилось ясно, что это всего лишь сон. Обильная листва так заглушала дикие крики и надсадный механический вой (шум работающего мотора, догадалась Фэйт), что они казались нереальными и далёкими.

Привалившись к стволу ближайшего дерева и с трудом удерживаясь на шатких ногах, Фэйт втянула в себя воздух, сделав несколько глубоких вдохов. Теперь, когда она вспомнила о правильном дыхании – вдох, выдох, вдох, выдох, – ей стало чуть легче отбиваться от приступов откровенной паники.

Стараясь успокоиться, Фэйт набирала в лёгкие воздух, делая один глубокий вдох за другим. А затем уголком глаза различила какое-то резкое движение. Повернув голову, она увидела, как почти метровая в длину изумрудно-зелёная змея ползёт по ветви дерева в считанных сантиметрах от её лица. Раздвоенный язык прыгал туда-сюда, пока змея внимательно разглядывала молодую женщину сквозь свои эллиптические зрачки рептилии.

«Morelia viridis», – подумала Фэйт, опознавая змею, пока извилистое тело той двигалось дальше по ветви.

От одного взгляда на змею Фэйт внезапно почувствовала себя гораздо спокойнее и увереннее – словно заметила дружелюбное лицо в комнате, полной мрачных незнакомцев. Наконец змея исчезла в плотной листве на конце ветви, а Фэйт продолжила делать глубокие вдохи, стараясь прикинуть, как же быть дальше.

Затем, ощутив пульсирующую боль в ноге, девушка внимательно себя оглядела. Её лучшая юбка была наполовину разорвана по шву, блузка из искусственного шелка испачкана грязью и сажей. Обе туфли куда-то пропали. На руках виднелись царапины, а источником пульсирующей боли оказался неприятного вида порез на левой голени. Однако в иных отношениях, учитывая сложившуюся ситуацию, все обстояло просто превосходно.

«Поразительно, – подумала Фэйт, поднимая взгляд на клочок голубого неба, различимый сквозь плотную листву. – Может статься, пилот совершил в этих джунглях аварийную посадку? Но как тогда я оказалась здесь? Да ещё совсем одна?»

Но любые размышления казались сейчас необычайно трудным занятием, и Фэйт бросила все попытки ответить на свой вопрос. Вместо этого она посмотрела в ту сторону, откуда доносились звуки. Сердце Фэйт забилось чуть быстрее, когда до неё опять долетел крик ужаса: кричала явно женщина. Первым побуждением Фэйт было побежать туда и оказать хоть какую-то помощь. Так случалось всякий раз, когда она слышала или видела кого-то, находящегося в бедственном положении.

И все же Фэйт так и осталась стоять, словно бы примёрзнув к стволу дерева. Мысли ползали у неё в голове так же медлительно, как змеи, очнувшиеся от долгой зимней спячки. Покопавшись у себя внутри, Фэйт распознала это ощущение. Что-то подобное она испытывала в самые напряжённые мгновения своей жизни. Её старшая сестра обычно называла это моментами «если бы только». Если бы только этого не произошло. Если бы только она могла повернуть время вспять, чтобы все случилось как-нибудь по-другому. Если бы только…

Где-то в отдалении пронзительно вскрикнула птица. Внезапный звук заставил Фэйт резко выйти из оцепенения. Сейчас явно не подходящее время для моментов «если бы только». Тем более что никакой пользы они ей сроду не приносили. На самом деле после них все, как правило, становилось только хуже. И если за время своего путешествия в Австралию Фэйт чему-то и научилась, то как раз этому.

Разум снова включился и начал работать, и ответ тут же стал очевиден. Фэйт следовало пойти на звуки бедствия, выяснить, что случилось, и, по возможности, попытаться оказать помощь. Быстро прикинув направление, откуда исходила большая часть воплей и других шумов, она покинула уютную полянку и принялась пробиваться сквозь плотную листву.

Позади вдруг громко хрустнула веточка. Фэйт этот звук показался не иначе как пистолетным выстрелом. Изумлённая, она резко обернулась. В пятнистой тени большого дерева, в считанных метрах от неё, спиной к Фэйт стояла высокая стройная женщина с каштановыми волосами, длинными и волнистыми. На ней были коричневые брюки и просторная белая рубашка из хлопчатобумажной ткани.

– Эй, привет! – выпалила Фэйт.

Женщина оглянулась через плечо. Вид у неё сделался такой же изумлённый, как, должно быть, и у самой Фэйт. Какое-то время незнакомка стояла столбом и никак не отвечала на приветствие. На испачканном грязью лице женщины выделялись широкие скулы и умные глаза, а её лоб усеивали капельки пота. Она казалась приблизительно ровесницей Фэйт.

– Привет, – наконец отозвалась незнакомка. Её голос слегка дрожал.

Тут Фэйт заметила, что эта женщина, по-прежнему стоя к ней спиной, как-то странно горбится. И задумалась, не прижимает ли незнакомка к животу сломанную руку или не прикрывает ли она рану на туловище.

– Вам нужна помощь? Вы ранены? – участливо осведомилась Фэйт.

– Со мной все в порядке.

Фэйт шагнула к женщине, по-прежнему ожидая, что та к ней повернётся. Однако незнакомка упорно стояла спиной к Фэйт, насторожённо разглядывая её через плечо. В обычной ситуации Фэйт поняла бы намёк и осадила назад. Но эта ситуация была далеко не обычной.

– А где все остальные? – спросила девушка, делая ещё шаг к незнакомке. – где самолёт… ведь вы были на самолёте?

Последний вопрос тут же показался Фэйт в высшей степени идиотским. Откуда ещё могла взяться эта женщина?

Тем не менее незнакомка, похоже, не усмотрела здесь никакого идиотизма.

– На берегу, – просто ответила она. – Все остальные на берегу. – И мотнула головой вправо.

Фэйт стала внимательно туда вглядываться, сквозь плотную завесу листвы различая открытое небо и далёкий водный горизонт.

– Спасибо, – сказала она. – Не следует ли нам…

И, повернув голову назад, осеклась на полуслове. Женщина невесть куда исчезла.

Фэйт недоуменно заморгала. На одно головокружительное мгновение ей показалось, будто никакой незнакомки там вовсе не было. Затем она одумалась и опять стала задавать себе вопросы. Почему эта женщина при первой же возможности испарилась? Почему ей так не хотелось поворачиваться к Фэйт? И что означало то странное выражение у неё на лице?

Рассудив, что ответы на эти вопросы вполне можно отыскать на берегу, о котором упомянула женщина, Фэйт поспешила в указанном направлении. Пробиваясь сквозь истекающую влагой листву, она уклонялась от колючих веток и уворачивалась от тучек роящихся комаров. Дорога давалась ей не слишком легко. К тому времени, как Фэйт добралась до края джунглей, она успела вся взмокнуть от пота. А её ноги оказались исколоты острыми камешками и исцарапаны всякой всячиной.

Однако, отведя в сторону последнюю ветку лиственного дерева и взглянув на открывшуюся ей сцену, Фэйт мигом забыла про все свои неприятности.

Просторный песчаный берег широкой полосой устилали громадные металлические обломки. Там валялись здоровенные куски корпуса самолёта—такие неровные, как будто массивную машину последовательно порвали на части руки некоего злобного гиганта. Некоторые обломки все ещё горели, от них валил тошнотворно-вонючий дым. Куски самолёта чуть ли не до самого горизонта замусоривали белый песок. Одно отломанное крыло торчало, высоко поднимаясь в голубое небо. От смрадного дыма глаза Фэйт мгновенно заслезились.

Итак, самолёт разбился. Не совершил аварийную посадку, как она вначале предположила, а разбился на куски прямо здесь, на этом песчаном пляже. Какое-то время Фэйт тупо глазела на обломки, пытаясь собраться с мыслями.

На берегу были также и другие люди. Великое множество. Они ковыляли прочь от источника вонючего дыма. Помогали друг другу перебраться в безопасное место. В панике носились по всей округе. Сидели на песке и рыдали. Яростно выкрикивали чьи-то имена.

Некоторые, впрочем, даже не шевелились.

Переполненная самыми противоречивыми чувствами, Фэйт с трудом сглотнула слюну. Да уж, она много чего насмотрелась во время тех диких демонстраций у Дворца съездов в Сиднее, но то, что девушка видела сейчас, просто не шло с этим ни в какое сравнение…

2

– Эй-эй, послушай добрый совет! Скажи предателю нет-нет-нет!

Завернув за угол Юниверсити-авеню и увидев протестующих, Фэйт резко остановилась от удивления. Числом десятка в два с небольшим, они толпились перед главным научно-исследовательским корпусом, размахивая плакатами с разными надписями, грозя кулаками и вовсю распевая кричалки. Стоял чудный солнечный денёк, типичный для Среднего Запада, и по улице двигалась масса народу, хотя большинство прохожих удостаивали небольшую демонстрацию лишь просто любопытного взгляда, деловито направляясь к себе на работу или в учебную аудиторию. Парочка местных полицейских прислонилась к велосипедной стойке у фасада здания, лениво помахивая дубинками и с очевидным весельем наблюдал за протестующими.

Фэйт сделала пробные полшага вперёд: интересно, что же она такое упустила? Работая над завершающей серией экспериментов для своей диссертации, она была так занята, что как минимум две последние недели не имела времени читать университетскую газету.

Подметив, что некоторые из протестующих носят футболки или значки с эмблемой университетской группы по охране окружающей среды, Фэйт ощутила прилив любопытства. Проблемы экологии живо интересовали её с самого детства. Однако Фэйт была слишком застенчива, а в последнее время вдобавок и слишком занята, чтобы, подобно этим людям, выходить на улицу с какими-либо протестами.

В любом случае, поняла Фэйт, чем бы эти люди ни занимались, у неё просто не было времени стоять тут и раздумывать. Она и так уже задержалась, проводя сегодня учебное занятие со студентами, и теперь опаздывала на запланированную встречу с доктором Луисом Аррельо, своим научным руководителем. Фэйт знала, что доктор не станет брать в голову её опоздание, но тем не менее терпеть не могла заставлять людей ждать.

Поэтому она направилась к переднему входу в здание, стараясь обращать на протестующих как можно меньше внимания. Но странное дело… У некоторых из них имелись плакаты с одинаковой надписью: «АРРЕЛЬО ДОЛЖЕН УЙТИ!» А на один из этих плакатов кто-то даже добавил угрожающий рисунок – череп и кости…

Фэйт невольно вздрогнула… Быть может, её обманывали собственные глаза? В конце концов, девушка очень устала, проведя долгие часы над микроскопом. Ибо Фэйт просто неспособна была взять в толк, кто мог выступать против доктора Аррельо. Он был одним из самых популярных профессоров биологического факультета, и главным образом именно благодаря ему Фэйт решила писать свою диссертацию не где-нибудь, а в этом университете. Блестящий биолог и прославленный защитник окружающей среды, один из идолов её детства, доктор Аррельо по-прежнему казался Фэйт совершенно легендарной фигурой, хотя она уже больше года была с ним лично знакома.

Ещё крепче прижимая к груди стопку книжек, Фэйт опустила голову и приготовилась протолкнуться мимо демонстрантов. Что бы здесь ни происходило, вне всяких сомнений, как только она попадёт на факультет, доктор Аррельо тут же ей все объяснит.

Фэйт уже оказалась у подножия лестницы, как вдруг путь ей загородил худощавый молодой человек. Остановившись за секунду до столкновения, она подняла взгляд.

Молодой человек пристально смотрел ей в лицо. Первым делом Фэйт отметила его буйные чёрные волосы и необычайно глубокие голубые глаза. Молодой человек был заметно выше и на год-другой младше Фэйт. На его бледном лице выделялся большой нос, изогнутый, точно клюв. У него на плече небрежно покоился самодельный транспарант, на котором значилось: «АРРЕЛЬО = СМЕРТЬ».

– Прошу прощения, – смущённо пробормотала Фэйт, пытаясь обойти долговязого молодого человека и продолжить свой путь вверх по лестнице.

Однако тот её не пропустил.

– Привет, – сказал он. – Куда так спешишь, красотка?

Разрываясь между смущением от неожиданного комплимента и раздражением из-за бесцеремонного вторжения в её личные дела, Фэйт постаралась ответить незнакомцу как можно вежливее.

– На биологический факультет, – сказала она. – По крайней мере, пытаюсь спешить. У меня там назначена встреча.

– Но ведь не с дьяволом же ты там встречаешься, правда? – Пристроив палку с плакатом на сгибе локтя, молодой человек слегка наклонил голову и сделал себе рожки. – Для этого ты слишком умна, милашка.

– Я встречаюсь с доктором Аррельо, – ответила Фэйт. – И это совершенно не ваше дело.

– Аррельо? – Парень так произнёс эту фамилию, как будто сплёвывал кислоту с языка. – Так, значит, ты одна из них. Из этих проклятых загрязнителей. Насильников над Землёй. «Антизеленых» обожателей корпораций. У, шлюха истеблишмента!

Хотя Фэйт испытывала большое искушение плюнуть на все и двинуться дальше, она все же не смогла не сказать несколько слов в свою защиту.

– Ну зачем вы говорите, если не знаете, – заявила она молодому человеку. – Ничего подобного. Я такая же «зелёная», как и все, кто участвует в этой акции протеста. А доктор Аррельо… да вы вообще хоть что-то о нем знаете? Его вот уже тридцать лет считают по-настоящему известным и уважаемым защитником окружающей среды.

Молодой человек грустно покачал головой.

– Эх, красотка, – промолвил он. – Все уже изменилось. Неужели ты ничего не слышала?

Фэйт прекрасно понимала, что ей следует просто мимо него протолкнуться. Чего ради, спрашивается, верить россказням какого-то незнакомца, размахивающего на улице плакатом с надписью крайне сомнительного содержания? И все же Фэйт не смогла справиться со своим любопытством, ибо этот парень явно хотел её просветить.

– Что вы имеете в виду? – осторожно спросила она.

Молодой человек пожал плечами.

– Все знали, что Аррельо нельзя полностью доверять, – сказал он. – Тебе известно, что этот доктор всегда слишком сильно желал продать свои убеждения тому, кто больше за них заплатит? Пойти на компромисс со своими принципами. Но теперь… ведь Аррельо только что совершил сделку с корпорацией «Кью». Уверен, ты слышала о том, что недавно предложили эти гады – настоящее насилие над природой в Южной Америке. Слышала? – Не дожидаясь ответа, парень продолжил: – Короче говоря, Аррельо решил, что строительство нового химического завода в самой гуще драгоценных тропических лесов – блестящая идея. И он не только снял свои возражения в адрес местного правительства, но и стал оказывать реальную поддержку проекту корпорации. Пообещал помочь им как можно скорее построить этот плюющийся ядом завод.

– Сильно в этом сомневаюсь, – сказала Фэйт. Разумеется, она слышала о корпорации «Кью». Да и кто о ней не слышал? Этот международный конгломерат возглавлял все списки главных загрязнителей окружающей среды. – Доктор Аррельо никогда бы на такое не пошёл. Подобный химический завод – да это же как раз то, против чего он всегда выступает. Собственно говоря, я даже припоминаю, как доктор что-то говорил про этот конкретный химический завод – высказывался в том смысле, что это очень скверная идея.

– Скверная идея? – эхом повторил молодой человек. – Вот, значит, как Аррельо называет вытеснение из своей среды обитания тысяч ни в чём не повинных существ? Уничтожение девственного леса? Скверной идеей? – Он издал краткий, невесёлый смешок.

Фэйт покачала головой.

– Я знаю доктора Аррельо. Это совсем не такой человек, – продолжала настаивать она. – Он слишком активно заботится об охране окружающей среды, чтобы участвовать в сделках, которые могут ей повредить.

– Может, когда-то это и было правдой. А может, и нет. Так или иначе, сейчас этот вопрос снят. На сей раз игра ведётся в открытую.

Молодой человек, казалось, был так сильно в этом убеждён, что Фэйт просто не решилась с ним спорить. Плюс к тому она уже опаздывала на запланированную встречу.

– Что ж, – сказала девушка, стараясь держаться дипломатично, – если он действительно так поступил, у него наверняка имелся веский на то резон.

– Да-да, я понимаю. – Молодой человек деланно закатил глаза. – Так, значит, ты и впрямь одна из них. Спасать планету – очень благородное занятие. Но только до тех пор, пока мы не доставляем неудобств большому бизнесу. Верно? А по-моему, нет и не может быть никакого резона заключать сделку с дьяволом. Как только человек её заключает, он и сам становится дьяволом.

– Ну ладно, – буркнула Фэйт, на этот раз твёрдо вознамерившись идти дальше. Ей уже стало ясно, что этот разговор никуда не ведёт. Да и времени у неё уже не было.

Но тут молодой человек больно ухватил её за руку и подался поближе.

– Подумай об этом как следует, красотка, – сказал он. – Когда речь идёт о сохранении окружающей среды, компромисс означает катастрофу. Для нашего движения это колоссальный шаг назад. Из-за слабости одного этого конкретного человека тысячи ни в чём не повинных существ в бассейне Виборы погибнут. Птицы, рыбы, змеи…

Когда Фэйт уже собралась было выдернуть руку (нечего тут хватать девушек), её вдруг остановили слова «бассейн Виборы» и «змеи». И тут она наконец-то припомнила кое-что ещё из своих разговоров с Аррельо. Это случилось примерно месяц тому назад, когда новости о возможном строительстве химического завода только-только начали проникать в СМИ, Тогда во время одной из их встреч Аррельо об этом обмолвился. Он прекрасно знал, что змеи являлись настоящей страстью Фэйт и делом всей её жизни. Несколько весьма уязвимых особей жили в бассейне Виборы – одном из последних крупномасштабных заказников, входящих в их неуклонно сокращающуюся среду обитания. И если то, что говорил ей этот незнакомый молодой демонстрант, было правдой, уникальный заказник подлежал разрушению, что, в свою очередь, обрекало и без того редких змей на окончательное вымирание.

– Подождите, – сказала Фэйт. – Вы действительно так в этом уверены? Потому что…

– Эй! – Прежде чем Фэйт успела договорить, к ним притопала пухлая девушка с зелёным ирокезом на голове. За ней притащилось ещё несколько протестующих. – Тут что, ещё одна защитница Аррельо объявилась?

Голос девушки звучал враждебно и до странности энергично, как будто она надеялась, что Фэйт прямо сейчас затеет с ней драку. Чувствуя, как отчаянно колотится у неё сердце, Фэйт взглянула на девушку с ирокезом, затем – на её спутников, затем – опять на девушку. Она ненавидела любые конфронтации, особенно когда речь шла о группе людей.

– Остыньте, ребята, – велел черноволосый молодой человек, хмуро поглядывая на вновь прибывших. – Оставьте её в покое, ага? Идите себе мимо. Проваливайте. Я серьёзно.

Когда группа рассосалась, Фэйт неуверенно посмотрела на своего собеседника. Она была благодарна ему за защиту, но в то же самое время не могла выкинуть из головы то, что он только что рассказал ей про Аррельо.

– Давай, иди на свою встречу, красавица, – сказал молодой человек, отступая в сторону и открывая Фэйт вход на лестницу. – Спроси об этом у Аррельо. И сама все увидишь.

Фэйт не нашлась что на это ответить, а потому молча устремилась вверх по лестнице. Войдя в просторный и гулкий вестибюль научно-исследовательского корпуса, она направилась к лифту, ощущая нешуточное волнение. Во-первых, Фэйт не привыкла к тому, чтобы незнакомые мужчины называли её красавицей. Хотя вот к Гейл так обращались постоянно. Но даже те, кто утверждал, что Фэйт похожа на свою старшую сестру, очень редко удостаивали её собственную внешность каких-либо комплиментов. К подобному обращению она решительно не привыкла и уже давно перестала о чём-то таком задумываться.

Щеки Фэйт запылали, стоило ей только вспомнить внимательные голубые глаза темноволосого демонстранта. Эти глаза смотрели ей в душу и словно бы никогда не моргали. Совсем как у гадюки, всем своим существом сосредоточившейся на добыче. Как бы страстно ни волновали саму Фэйт проблемы охраны окружающей среды, она никогда не могла представить себя, подобно тому парню, марширующей взад-вперёд по улице, что-то кричащей и машущей разными плакатами, спорящей с совершенно незнакомыми людьми… Сейчас же она не смогла самую малость не позавидовать подобной пламенной убеждённости.

– Добрый день, дорогуша. – В обставленной книжными стеллажами приёмной доктора Аррельо Фэйт тепло поприветствовала его секретарша. Эту сорокалетнюю особу с темно-рыжими волосами звали Кэндейс. – Что-то ты сегодня совсем бледная, Фэйти. Неужели эти недоумки у входа так тебя потрепали?

– А давно они уже там стоят? – спросила Фэйт.

Кэндейс хихикнула.

– Весь день, черти бы их побрали, – сказала она. – Я наткнулась на них, ещё когда возвращалась с ланча. А Мойре из лаборатории доктора Зейла так даже пришлось одного демонстранта сумочкой треснуть, чтобы они её пропустили.

Фэйт слабо улыбнулась в ответ и уже не в первый раз подумала: что бы ей хоть самую малость быть похожей на Кэндейс, Мойру и других своих знакомых женщин. Те, похоже, никогда не боялись постоять за себя и сказать именно то, что они думали. Вне зависимости от того, кто их слушал.

– Так или иначе, шеф уже тебя ждёт, – продолжила Кэндейс, вновь сосредотачивая своё внимание на разложенных на столе бумагах. – Велел впустить, как только ты сюда доберёшься.

– Спасибо. – Фэйт направилась к двери с матовым стеклом, ведущей в кабинет доктора Аррельо.

Как только она туда вошла, её научный руководитель тут же оторвался от работы и поднял голову. Щеки доктора сморщились под седоватой бородой, когда он улыбнулся Фэйт поверх жуткого беспорядка на металлическом столе.

– Наконец-то, моя дорогая. А то я уж беспокоиться начал.

– Извините за опоздание. – Фэйт скользнула в кресло возле стола. – Я… гм, эти демонстранты у входа немного меня задержали.

– А, понятно. – Аррельо вздохнул. А затем аккуратно сложил руки на столе, отчего рукава его твидового пиджака слегка зашуршали. – Да, боюсь, они очень на меня злятся. Им не по вкусу любая перемена позиции насчёт того комбината в бассейне Виборы.

Глаза Фэйт невольно расширились.

– Так, значит, это правда? – недоверчиво выпалила она. И тут же поняла, что с надеждой ждёт, что доктор Аррельо сейчас засмеётся и станет её заверять, что эти демонстранты просто сошли с ума. – Вы действительно заключили сделку с корпорацией «Кью»?

– Да, пожалуй, можно и так сказать. – Откинувшись на спинку кресла, Аррельо огладил бороду и задумчиво воззрился на Фэйт. – Тщательно все обдумав, я пришёл к тому выводу, что это единственный способ хоть в какой-то мере урегулировать данный вопрос.

– Но… как же змеи? И остальные животные? Ведь экосистема бассейна Виборы столь уникальна и уязвима. Все об этом говорят… – Фэйт понимала, что говорит абсолютно впустую, но ничего не могла с этим поделать.

Аррельо снова вздохнул.

– Понимаю ваше потрясение, моя дорогая. Видите ли, я и сам до сих пор слегка шокирован. Однако в реальном мире компромисс представляет собой средство, позволяющее двигаться вперёд. Порой, чтобы внести определённые перемены, нам приходится делать то, на что мы никогда даже не считали себя способными. Вы понимаете, что я имею в виду?

Фэйт в ужасе уставилась на профессора.

– Нет, – выдохнула она наконец. – Я… я не понимаю.

– Боюсь, все довольно непросто, – устало сказал Аррельо. – К несчастью, время вспять не повернёшь. Мы не можем сделать этот мир другим, как бы мы того ни желали. У нас не остаётся иного выбора, кроме как двигаться вперёд и находить способы принимать определённый прагматизм в той мере, в какой он способствует нашему развитию и не противоречит нашим убеждениям.

– Не остаётся иного выбора? Но ведь выбор всегда есть! Можно выбрать продолжение борьбы, разве не так?

– Да, действительно. – Аррельо опять огладил свою бороду. – Но, как однажды заметил Эйнштейн, безумие заключается в том, чтобы все время делать одно и тоже, постоянно ожидая иных результатов. Если обычные методы не работают, значит, настала пора поискать новые, более действенные.

– И тем самым обречь на вымирание целую экосистему? – Фэйт так крепко сжала кулаки, что ногти вонзились ей под кожу.

– Вся наша планета сама по себе есть экосистема, разве не так? Я мыслю глобально и пытаюсь максимально увеличить всякий позитивный эффект своих действий.

Фэйт открыла было рот, отчаянно стараясь подыскать такие слова, которые убедили бы профессора в том, что он совершает большую ошибку. И вдруг поняла, что никаких слов ей не найти. Аррельо по-прежнему оставался её идолом, по-прежнему заставлял Фэйт нервничать, даже если она с ним не соглашалась.

А кроме того – зачем ей было пытаться его переубедить? Ведь это как раз профессору полагалось знать, по каким законам живёт окружающий нас мир и что необходимо сделать, чтобы все наладить. Если не считать её старшей сестры, доктор Аррельо был тем человеком, на взглядах которого Фэйт основывала большинство своих представлений о природе, науке и охране окружающей среды. Теперь же он вдруг решил действовать вопреки всем своим широко известным убеждениям и, судя по всему, сам толком не понимал, что делает.

Тут в голове у Фэйт возникли жуткие видения того, как рыбы, змеи и лягушки задыхаются в отравленном химикатами иле. Переполнившие её эмоции грозили взрывом. Да уж, хорошего мало. Весь её мир только что покачнулся на своей оси, и Фэйт требовалось время, чтобы прикинуть, как же теперь со всем этим справляться.

Резко оттолкнувшись от подлокотников кресла, Фэйт встала, снова прижав к груди свои книги.

– Я должна идти, – пробормотала она опустив глаза, не в силах встретиться взглядом с профессором. – Извините.

– Ах, моя милая. – В голосе Аррельо звучало неподдельное участие. – Надеюсь, Фэйт, я вас не слишком расстроил. Я бы хотел все это с вами обсудить. Когда вам удобно ещё раз со мной встретиться?

Ответ слетел с губ Фэйт, прежде чем она сама поняла, что говорит.

– Никогда, – выдохнула девушка. Из глаз потекли слезы, добавляя жгучий стыд к уже крутящемуся у неё внутри вихрю изумления, потрясения, гнева и ужаса. – Я хочу сказать, пожалуй, мне теперь лучше попросить о переводе к другому научному руководителю.

– Но, Фэйт! – Доктор Аррельо был явно расстроен. – От всего сердца надеюсь, что вы это не всерьёз. До сих пор работа с вами доставляла мне настоящую радость. Вы так тянетесь к знаниям… а кроме того, вы уже сейчас талантливый исследователь, и мне бы очень не хотелось с вами расставаться. Пожалуйста, успокойтесь, нам обязательно нужно поговорить, иначе…

– Нет, я так не думаю, – пробормотала Фэйт и так поспешно развернулась к двери, что ушибла большой палец ноги о ножку кресла. Охнув от боли, девушка чуть было не села обратно.

И все же она этого не сделала. Достаточно хорошо себя зная, Фэйт прекрасно понимала, что, если она хочет остаться при своих принципах, ей немедленно следует отсюда убраться. Иначе ей, скорее всего, не устоять против отеческой заботы и любезных слов доктора Аррельо.

Почти ослеплённая слезами, чувствуя, как пульсирует от боли палец ноги, Фэйт заковыляла к двери.

– Прощайте, – прошептала она так тихо, что профессор вряд ли её услышал.

Проскочив мимо не на шутку озадаченной Кэндейс, Фэйт, не желая дожидаться древнего скрипучего лифта, направилась к лестнице. Девушке казалось, что её предали, она была сбита с толку и расстроена, да к тому же вовсе не была уверена в том, что поступила правильно. В голове у неё звучал укоризненный голос старшей сестры: «Ах, Фэйт. Твой мозг так славно работает – так почему ты всегда думаешь сердцем?»

Фэйт помедлила, стоя в лестничном колодце, делая один глубокий вдох за другим и тупо глядя на шелушащуюся бетонную стену. «Зачем ему это понадобилось?» – уныло размышляла она, чувствуя себя так, словно весь её мир только что снова перевернулся. Подобное неприятное чувство Фэйт до этого пока что испытывала лишь дважды, и, хотя в те разы все было гораздо хуже, сейчас это служило довольно слабым утешением. Она ненадолго закрыла глаза, мысленно нарисовав перед собой лицо доктора Аррельо. Большую часть своей взрослой жизни Фэйт считала, что у них с профессором одни и те же взгляды на мир…