Текст книги "ЕВА. История эволюции женского тела. История человечества"

Автор книги: Кэт Бохэннон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Покидая Эдем

Каждой Еве свой Эдем. Умелая никогда не покидала Африку[160]160
   По крайней мере, большинство палеонтологов считают, что это так. Окаменелостей гоминидов не так уж много.


[Закрыть]. Как и большинство видов на Земле, она адаптировала свое тело и поведение к конкретному миру, в котором жила, и, когда этот мир изменился, ее вид вымер. Эдакий экологический меч Уриэля. Но ее правнучка, Homo erectus, была одним из самых успешных гоминидов, когда-либо существовавших. То, что начала Умелая, унаследовала Прямоходящая[161]161
   Ученые пока не уверены, произошли ли Прямоходящая и Умелая от общей Евы, является ли одна потомком другой и скрещивались ли их виды. Летопись окаменелостей показывает, что они сосуществовали в Африке полмиллиона лет и их территории пересекались. Мы знаем, что они обе использовали олдувайские инструменты и унаследовали эту технологию от австралопитеков. Некоторые даже предполагают, что Умелая сама была своего рода австралопитеком и что ее каменные орудия были естественным продолжением того, как другие обезьяны используют камни, чтобы раскалывать орехи.


[Закрыть]. Она взяла весь опыт и побежала с ним до самого Китая.

Самцы Homo erectus, немного выше самцов Homo habilis, имели рост целых пять футов десять дюймов – на добрый дюйм выше среднего современного мужчины-американца. И самки были ненамного ниже[162]162
   Одно местонахождение, похоже, указывает на то, что самцы были немного крупнее и с более выступающими надбровными дугами, но нельзя утверждать, что так было у всех. В целом у эволюционной линии гомининов было все меньше полового диморфизма: чем ближе к Homo sapiens, тем более схожи размеры тела представителей обоих полов. Подробнее об этом в главе «Любовь».


[Закрыть]. Конечности Прямоходящей были длинными и изящными, а лицо более плоским, чем у Умелой, более похожим на наше – часть длинной эволюционной цепи, создавшей современное человеческое лицо. Мозг был больше. И мы можем проследить свидетельства этой умственной силы в летописи окаменелостей: Прямоходящая не только пользовалась орудиями, но и была первым человекообразным приматом, охотившимся на крупную дичь. Первой, кто использовал огонь. В пещере рядом с ее костями были найдены обугленные кости животных, датированные миллионом лет назад. Неясно, развела она огонь сама или использовала лесной пожар. Но она точно принесла в ту пещеру готовый ужин.

Прямоходящая усовершенствовала технологию инструментов Умелой. Она изобрела ашельские инструменты: длинные, тонкие, изящные ручные топоры и рубила. Их нельзя было сделать из любого камня – приходилось искать подходящие. Нужно было планировать заранее, придавая камням нужную форму, думая об определенных видах камней и о том, чем они станут. Изготовление олдувайских инструментов занимало какое-то время, но ашельские требовали значительно больше, и были ценным имуществом, которое, вероятно, хотелось держать при себе.

Все это означает, что, хотя Умелая была умна, способна и общительна, Прямоходящая ее превзошла. И мы знаем, что она могла путешествовать, а значит, умела решать проблемы и была способна справиться с новыми задачами. Но за этот дополнительный мозг пришлось заплатить. По всей вероятности, беременность и роды Прямоходящей были хуже, чем у Умелой, потому что головы и плечи ее младенцев стали больше. А значит, Прямоходящая нуждалась в гинекологии. Остро нуждалась. Нужда Homo sapiens будет еще острее.

Несмотря на то что Прямоходящая выбралась из Африки и колонизировала ряд мест, оставляя по пути окаменелости и каменные орудия, со временем ее вид вымер. Евы гомининов – от таких, как Прямоходящая, до древних Homo sapiens – неоднократно пытались покинуть свой Эдем. Некоторые, возможно, превратились в новых существ, эволюционировав таким образом, что их старые тела и привычки остались позади. Но за исключением Homo sapiens, которые еще не вымерли и не превратились в нечто иное, все остальные Евы исчезли.

Что не должно вызывать удивления: существа, которые не являются плодовитыми, сталкиваются с экологическими и конкурентными проблемами и, не имея подходящих обходных путей, не могут адаптироваться.

Это особенно верно, когда мы говорим о миграции. Чтобы вид мог переселиться в новую среду обитания и процветать, ему необходимо создать в этом новом месте так называемую минимально жизнеспособную популяцию (MVP). Это концепция экологической науки: минимальное количество размножающихся особей, необходимое для обеспечения постоянного выживания группы в каком-либо конкретном месте. Если в вашей группе достаточно членов, чтобы обеспечить как постоянное разнообразие, так и общую репродуктивность в местной среде, у вас есть хорошие шансы на выживание.

Другими словами, мигрирующим Евам нужно было рожать детей. Хороших, здоровых и жизнеспособных, которые смогут прожить достаточно долго, чтобы произвести на свет еще больше детей.

У гомининов не было преимущества в этой области. К тому времени, когда появилась Прямоходящая, плаценты уже были жадными, родовые пути представляли собой сложный рукав, а дети, благополучно родившиеся, в течение многих лет были сильно зависимы от матери. Возможно, именно поэтому всего лишь 50 % человеческих беременностей на самом деле приводят к рождению ребенка. Возможно, именно поэтому у здоровой женщины, занимающейся сексом в день овуляции, вероятность забеременеть составляет всего 9 %. Если беременность, роды и воспитание детей являются биологически дорогостоящими, то можно ожидать, что ответственные за это органы разработают способы, гарантирующие продолжение беременности только с самыми высокими шансами на успех.

Если такие жалкие показатели успеха были справедливы и для наших Ев, понятно, почему лишь немногим видам гомининов удалось выбраться из Африки. Можно также предположить, что во многом именно это стало причиной вымирания всех видов, кроме одного.

Возьмем, к примеру, броненосца: одна из причин, по которой это странное полубронированное маленькое млекопитающее так хорошо себя чувствует в сложных условиях, заключается в том простом факте, что оно способно контролировать свою беременность. В брюхе девятипоясного броненосца зародыш может чудесным образом остановиться в развитии. После оплодотворения он плавает и ждет, иногда до восьми месяцев, не имплантируясь в матку. Так что, если самка броненосца пересекает большую, негостеприимную пустыню, ее эмбрион просто… зависает. Когда она попадает в место, где больше еды и воды, и счастливо устраивается, эмбрион снова начинает развиваться.

Броненосец, в отличие от ранних человекообразных Ев, хорошо мигрирует именно по этой причине. Она может быстро изменить «интервал между родами» (когда и как часто она рожает) в соответствии с проблемами любой конкретной среды[163]163
   Ее эмбрион делится на четыре части, в результате чего рождаются четыре идентичных детеныша в одной плаценте, что очень необычно для млекопитающих и является еще одной причиной успеха миграции у броненосцов. Они могут довольно быстро создать минимальную жизнеспособную популяцию в любой среде. Почему они не страдают от инбридинга в связи с идентичным потомством, неясно.


[Закрыть]. Все, что есть у человеческой женщины, – возможный выкидыш (рискованный сам по себе: прерывание беременности во втором или третьем триместре может легко убить женщину или сделать ее бесплодной). Таким образом, единственный способ, которым мы могли манипулировать интервалом между родами хоть сколько-нибудь надежно, – это делать то, что снижает или увеличивает женскую фертильность (в зависимости от того, что принесет больше пользы). И когда древние гоминины попытались переместить свои тела, давно адаптированные к определенным условиям Африки, аж до древнего Леванта, им пришлось задействовать все имеющиеся гинекологические знания.

Никто не знает, почему Прямоходящая вообще покинула дом. Существует сценарий «притяжения»: из-за повышения влажности на север открылись «зеленые коридоры» – небольшие карманы новых доступных и пригодных для гомининов территорий, куда с радостью переселились Прямоходящие. Мы почти уверены, что именно это произошло с некоторыми из поздних видов Homo sapiens, мигрировавших из Южной Африки. Группа гомининов неплохо жила у большого озера в течение около 70 000 лет, когда (примерно 100 000–130 000 лет назад) оно превратилось в обширные водно-болотные угодья, простирающиеся на северо-восток и юго-запад[164]164
   Об изменении климата свидетельствуют как ископаемые останки, так и остатки пыльцы, а также отслеживание митохондриальной ДНК человечества до ее коллективного происхождения (Chan et al., 2019).


[Закрыть]. Но вскоре на этих территориях произошло изменение климата, что заставило вид снова адаптировать свои стратегии. А если имел место «вынуждающий» сценарий – когда среда меняется настолько, что у группы не остается иного выбора, кроме как мигрировать[165]165
   Например, то, что происходит сейчас на многих низменных островах: повышение уровня моря вытесняет людей. При нынешних темпах через тридцать лет Мальдивы полностью уйдут под воду (Storlazzi et al., 2018). В дельте Ганга (крупнейшей в мире дельте) находится лес Сундарбан, откуда в следующем столетии придется уехать до 4,5 миллиона человек. Морская вода смешается с пресной водой дельты, и сельское хозяйство региона станет нежизнеспособным. Эти миллионы людей будут «вынуждены» мигрировать, как это уже делают многие (Pakrashi, 2014). Сможет ли остальная часть Индии обеспечить достаточное «притяжение», еще неизвестно.


[Закрыть], – способность быстро адаптироваться приобрела бы еще большую важность.

Для Прямоходящей и мигрирующих гоминидов после нее было бы лучше, если бы рождения совпадали со сбором фруктов и орехов или с волной мигрирующих из-за меняющихся условий животных. Некоторые среды будут бесплодными и сложными – и тогда лучше всего увеличить интервал между рождаемостью, чтобы уменьшить бремя группы. Некоторые среды обитания окажутся достаточно богатыми, чтобы поддерживать интенсивное воспроизводство, и гинекология понадобится уже для того, чтобы пережить множественные беременности и кормление детей.

Если бы она мигрировала медленно, эволюционные процессы могли бы позаботиться о такой адаптации. Но получение прямого контроля над своим воспроизводством полностью меняет игру. Вместо того чтобы ждать миллионы лет, пока ее глючная матка наверстает упущенное, Прямоходящая могла напрямую влиять на свои репродуктивные результаты в течение собственной жизни. Что она и делала, учитывая, что ее виду удалось распространиться в головокружительном калейдоскопе различных экосистем: не только на весь Африканский континент[166]166
   Который невероятно велик, и она пересекла его пешком.


[Закрыть], но и за пределы Ближнего Востока, через Европу, в Центральную и Южную Азию и вплоть до Азиатско-Тихоокеанского региона. Она захватила мир.

Тем временем, еще в Африке, другая популяция Прямоходящих изобрела ашельские каменные орудия. С помощью окаменелостей мы можем проследить эту эволюцию на карте: первая волна Прямоходящих, вышедших из Африки, использовала олдувайские орудия. Останки были найдены на юге России, в Индии, в Китае, на Яве, и часто рядом с костями находились каменные орудия. Но поздние останки Прямоходящих в Африке стали ассоциировать с более совершенными ашельскими орудиями. Свою новую технологию они пронесли через Левант и за его пределы.

Это первая известная нам история успеха гоминидов: наши Евы смогли адаптироваться к широкому спектру новых условий. Они сделали это с умом. С помощью каменных орудий. Улучшив свои инструменты, они забрали знания с собой. В конце концов, то же самое они сделали с огнем и приготовлением пищи.

Но все это было бы невозможно без гинекологии. В каждом новом месте мы, наверное, едва дотягивали до своего MVP, и, чтобы не вымереть, нам непременно требовалась примитивная гинекология. По недавним расчетам, MVP для репродуктивной группы людей, изолированных на 150 лет, составит четырнадцать тысяч, причем сорок тысяч – гораздо более безопасная ставка. Из этих сорока тысяч только около двадцати трех будут «эффективной популяцией», то есть самцами и самками, размножающимися друг с другом. Остальные – особи не репродуктивного возраста. А какова последняя, наиболее точная оценка первого набега Homo Sapiens на Левант? От одной до двух с половиной тысяч особей. И все. Пара тысяч, едва успевающих размножаться.

Другими словами, такие события происходили последовательно: время от времени слишком маленькая группа древних гомининов мигрировала, прекращала скрещиваться с другими группами и делала все возможное, чтобы выжить, процветать и иметь (еще более генетически схожее) потомство. Вот почему мы с вами так тесно связаны друг с другом, где бы мы ни жили.

Нетрудно догадаться, почему так случилось. Около 60 000–100 000 лет назад популяция древних Homo sapiens на юге Африки наконец достигла критической массы. Затем небольшая группа мигрировала в Восточную Африку. Примерно 10 000 лет спустя они наконец достигли процветания и смогли отправить другую группу мигрировать на древний Ближний Восток. Оттуда последующим группам потребовалось всего около 5000 лет, чтобы переместиться в Европу, в Центральную и Северную Азию и, наконец, всего 15 000 лет назад, в Северную Америку. Мы знаем это, потому что большинство людей, произошедших от этой миграции, очень похожи.

Каждый раз, когда популяция была достаточной, чтобы мелкие группы могли отделиться и колонизировать близлежащие территории, генетическое разнообразие уменьшалось. Потому что на каждом новом участке группа будет скрещиваться в основном между собой. Как только матери-основательницы покинули юг Африки, последующие поколения произвели на свет больше потомства из ограниченного генетического пула. И этот ограниченный пул снова будет иметь тот же эффект, когда они пойдут дальше, усугубляя инбридинг, естественным образом опережая нормальный генетический дрейф. Это лучший аргумент в пользу того, почему человечество столкнулось с генетическим затруднением примерно в то время, когда мы покинули Африку[167]167
   Затруднение возникает, когда в генетической истории вида образовывается своего рода «защемление»: момент, который каким-то образом радикально снижает генетическое разнообразие. Одним из сценариев является массовая гибель: уменьшаем количество спаривающихся пар, скажем, из-за вулканической зимы, и внезапно у вида меньше генетического разнообразия, потому что пул поредел. Другой вероятный сценарий – эффект основателя.


[Закрыть]. Этот феномен называется эффектом основателя – его можно легко обнаружить в генетической истории вида, когда мигрирующая группа репродуктивно изолирована, а их потомство становится менее генетически разнообразным, чем можно было ожидать.

Когда Homo sapiens наконец удалось заселить мир (время, которое палеоантропологи называют «Великой экспансией»), мы в то же время сократили генетическое разнообразие вида. Чтобы не стать одиннадцатипалым чудом, обреченным на вымирание из-за инбридинга, каждая группа мигрирующих людей должна была испытывать еще большее давление, связанное с созданием и поддержанием минимальной жизнеспособной популяции в новом месте.

С интеллектуальной точки зрения это разумно. Место и время появления наших генетических затруднений тоже сходятся – модель соответствует многим современным знаниям о том, что на самом деле произошло с нашими предками, когда они покинули Африку. Чтобы создать и поддерживать MVP, каждая племенная пара должна была произвести на свет как минимум двух детенышей, и эти дети должны сделать то же самое, когда подрастут. Древние младенцы часто умирали. Двух было бы недостаточно. И большинство наших Ев имели крохотный шанс выжить, не говоря уже о том, чтобы пережить репродуктивный возраст. Большинство гомининов – до недавнего времени большинство людей – были счастливчиками, если доживали до тридцати пяти. Это означает, что, если наши Евы переживали детство, следующее десятилетие (максимум два) они проводили, рожая детей, кормя грудью, пытаясь сохранить жизнь всем – или, черт возьми, хотя бы двоим – и, выпустив потомство во взрослую жизнь, отбрасывали коньки[168]168
   Другими словами, Томас Гоббс не был совсем не прав: жизнь наших Ев правда была жестокой и короткой. Но это «естественное состояние» человечества было менее ужасным, чем он себе представлял, потому что для выживания было абсолютно необходимо сотрудничество, особенно если вы беременны или кормите грудью половину своей жизни.


[Закрыть].

К двум годам человеческое потомство едва ли самодостаточно, а значит, детям, которых Евы рожали в тридцать три, пришлось бы самостоятельно доживать до половой зрелости, что определенно нелегко. Наиболее вероятный сценарий репродуктивного успеха предполагает группирование рождений в начале репродуктивного возраста, оставляя себе время на заботу о жизнях потомков, пока они не станут подростками[169]169
   В среде палеоантропологов по этому поводу было поднято много шума – ему часто приписывают миграционный успех гомининов. Хотя верно, что контроль над рождаемостью значительно повышает шансы, редко говорят о том, что (по крайней мере, для Homo sapiens) большое количество беременностей с короткими промежутками между ними, особенно если эти беременности приводят к рождению, значительно увеличивает риск осложнений и смертности как для потомства, так и для матерей (Molitoris et al., 2019). Этот эффект возникает при беременностях с интервалом менее тридцати шести месяцев: другими словами, менее среднего интервала между родами в большинстве современных обществ охотников-собирателей. А значит, повышение рождаемости в краткосрочной перспективе может создать жизнеспособную популяцию, но при этом привести к смерти множества самок. Так что, если вы – группа древних Ев, выбирающих множественные роды в раннем возрасте, из-за этого кто-то из вас и/или вашего потомства вполне может погибнуть. Я не говорю, что такая стратегия не сработает, – в зависимости от того, насколько вам повезет, и от размера вашей группы это можно осуществить. И конечно, некоторые из наших Ев так делали. Но при этом они, вероятно, потеряли много сестер, дочерей и матерей.


[Закрыть]. Можно также пойти по пути шимпанзе: завести одного детеныша и воспитывать его до тех пор, пока он не сможет худо-бедно справляться самостоятельно. Для шимпанзе – по рождению на каждые четыре-шесть лет. Однако шестилетние человеческие дети не способны выжить без постоянного внимания. Это так же верно в современном детском саду, как и в дебрях древнего мира. В любом случае – рожаете вы всех своих детей в подростковом возрасте или распределяете рождения на период от двадцати до тридцати лет – нужны гинекологические знания, которые помогут вам и вашим детям добиться успеха. Отчасти потребовались бы навыки акушерок. Еще важнее будут социальные и медицинские практики, включая фармацевтические препараты, регулирующие фертильность. Ни одна стратегия не будет идеальной, но очевидно, что худшая – репродуктивная свобода без общих знаний (и общих ресурсов по уходу за детьми).

Другими словами, в каждой переходной точке древних миграций человечества лежит группа тощих, лохматых людей, которые едва производят на свет достаточно детей, чтобы заменить погибших, находят способы обойти проблемы инбридинга и чудесным образом выживают. Огромная часть этого выживания была напрямую связана с гинекологией.

«Они обычно приходят ночью. Обычно…»[170]170
   Цитата из фильма «Чужие» 1986 г., режиссер Джеймс Кэмерон.


[Закрыть]

Репродуктивный выбор – это невероятный набор биологических инструментов. И как только он превратился в нечто столь эффективное, как человеческая гинекология, в руках женщин оказался механизм эволюции, с помощью которого они могли напрямую повышать приспособленность своего вида в течение собственной жизни. Если вы можете манипулировать репродуктивной стратегией так, чтобы она соответствовала практически любой среде обитания, это означает, что вы как вид наконец-то сами отвечаете за свою судьбу. Наши Евы использовали набор гинекологических инструментов, чтобы преодолеть самую большую проблему: шаткость их собственной, плохо спроектированной репродуктивной системы. Вот почему вы сейчас можете, например, читать эту книгу. Судьба нашей эволюционной линии не была радужной. Но так же, как наши Евы использовали гинекологию, чтобы выжить и процветать в далеком прошлом, мы можем использовать ее сегодня, чтобы преодолеть некоторые из самых больших угроз нашему виду.

В качестве примера возьмем инфекционные заболевания. Мы знаем, что у большинства млекопитающих плацента регулирует иммунную систему матери. Но это особенно верно в отношении человеческого тела, где нашей инвазивной плаценте приходится работать очень усердно, чтобы удержаться. Развитие способов заставить материнскую иммунную систему сменить курс имеет смысл для эмбриона, потому что в позиционной войне между матерью и плодом нужно как можно скорее лишить врага его самого мощного оружия. Но, как мы рассмотрели в главе «Матка», снижение регуляции иммунной системы также подвергает организм матери риску заражения. Болезни могут быть обычными, такими как грибковая инфекция и простая простуда – проклятие для беременной женщины, – или тяжелыми: грипп, глисты и инфекционные заболевания, такие как лихорадка денге или вирус Зика.

В 2016 году женщины во всем мире боялись вируса Зика – довольно безобидной инфекции, распространяемой комарами в жарких и влажных местах. У большинства людей, заразившихся Зика, наблюдаются легкие симптомы, поэтому вирус не вызывал больших опасений. До тех пор, пока женщины в Бразилии не начали рожать младенцев с маленькой головой. Микроцефалия – редкое нарушение развития, из-за которого череп и мозг плода не развиваются нормально, – может искалечить человека на всю жизнь. Большинство людей с микроцефалией умирают молодыми. До 2016-го никто не осознавал, что укус комара – переносчика вируса Зика во время беременности может привести к рождению ребенка с крошечной головой. Из-за физиологии у беременных женщин Зика может быть другим заболеванием.

То же самое можно сказать и о малярии. Беременные женщины, по-видимому, привлекают в два раза больше малярийных комаров, чем небеременные[171]171
   Ученые не знают, происходит ли это из-за дыхания (беременные дышат тяжелее и чаще), увеличения кровотока, повышенной температуры тела или из-за того, что у некоторых беременных женщин в кровотоке может быть более высокий уровень сахарозы. Комары реагируют на все эти вещи во время охоты (Lindsay et al., 2000).


[Закрыть]. И после укуса их ждут более тяжелые последствия. В местах, где малярия является эндемичной, целых 25 % всех материнских смертей можно напрямую связать с малярией. Беременные женщины в три раза чаще страдают от тяжелой ее формы, и почти 50 % этих женщин умирают. Даже если женщина выживет после болезни, на нее обрушиваются постоянные осложнения, часто смертельные.

Но проблемы не только у матери: новорожденный с большей вероятностью родится раньше срока и с недостаточным весом. Отчасти это связано с развитием у матери анемии (побочный эффект борьбы с малярией), а также с тем, что малярийные простейшие накапливаются в плаценте. Младенцы и дети с их хрупкой иммунной системой сами по себе более склонны к осложнениям от малярии, а это означает, что везде, где живет малярия, умирает чертовски много детей. Уровень детской смертности напрямую связан с тем, как часто женщины беременеют, и статистика подтверждает эту тенденцию во всем мире. Механизмы довольно очевидны. Во-первых, если женщина проводит меньше времени в беременности и кормлении грудью, у нее быстрее наступает овуляция. А во-вторых, после смерти ребенка культурные и, предположительно, биологические потребности подталкивают женщин к повторной беременности, что приводит к увеличению материнской смертности, поскольку беременность у людей всегда рискованна и неизбежно влияет на социальный статус женщин в этих регионах. Другими словами, малярия является вопросом прав женщин во всем мире, и, поскольку она особенно затрагивает женский организм, довольно много исследований малярии должны подпадать под эгиду гинекологии.

Но обычно это не так, потому что многим биологам и медикам трудно совместить тот факт, что виды, имеющие пол, имеют два совершенно разных типа тел. Мы только сейчас начинаем слышать голоса, призывающие медицинское сообщество к разным путям лечения для разных полов. Но даже за пределами больниц знание того, как малярия действует на беременных женщин, может помочь мужчинам и детям.

Учитывая, насколько вероятность укуса малярийного комара выше у беременных, особое использование преимуществ тела этих женщин может быть частью общей стратегии жизненного цикла простейших. Мы знаем, что простейшие накапливаются в плацентарной ткани. Если секвестрация в плаценте человека позволяет им дольше избегать обнаружения, они получают явное преимущество – именно это обычно и поддерживает эволюция. Как и в случае с ВИЧ, такие «резервуары», по-видимому, помогают сохранять очаги инфицированных клеток крови, в то время как остальная часть тела женщины избавляется от инфекции.

Исследователи не уверены, как простейшие «узнают», что им нужно прятаться в плаценте, учитывая, насколько яростно плацента обычно борется с повседневными инфекциями (в противном случае многие дети со слабой иммунной системой умерли бы)[172]172
   Как и во всем в биологии, здесь, вероятно, существует несколько разных механизмов. Один известный заключается в том, что инфицированные клетки вырабатывают на своей поверхности небольшие белки. Эти белки «прижимают» клетки к стенкам более мелких кровеносных сосудов, не давая организму смыть их вниз в селезенку, где они будут обнаружены и уничтожены. Поэтому малярия наносит такой большой вред органам: она разрушает работу хрупких кровеносных сосудов. Поскольку плацента особенно богата мелкими сосудами, это также может быть одной из причин попадания простейших именно туда.


[Закрыть]. Скрываясь там, простейшие избегают обнаружения врачами, проверяющими кровь женщины. Инфицированные беременные регулярно получают отрицательный результат на малярийную инфекцию и, как следствие, не получают лечения от нее. Когда простейшие снова появляются, они попадают в печень, размножаются и начинают свой жизненный цикл заново.

Мы пока не знаем, используют ли такие вирусы, как Зика, аналогичные стратегии, хотя вирус был обнаружен в плацентарной ткани женщин, у которых случился выкидыш. А инфекция Зика в первом триместре (как и малярийная инфекция), по-видимому, связана с более высокой частотой выкидышей, а также с различными пороками развития плода. Поиск ответов на подобные вопросы – это именно то, чего мы должны ждать от будущего гинекологии, а также от глобальных исследований в области здравоохранения. Возможно, москитные сетки и пестициды – не единственные стратегии, которые нам следует использовать для борьбы с этими болезнями. Контроль над рождаемостью также должен стать передовой защитой – не только для женщин и детей, но и для всего местного населения.

Задумайтесь: США избавились от малярии в ХХ веке, уничтожив огромное количество комаров. Частично за счет распыления инсектицидов внутри и вокруг домов. А также за счет контроля над окружающей средой: например, осушение стоячей воды и выявление районов, где, как известно, размножаются малярийные комары. Сейчас нам это может показаться простым решением, но чтобы даже просто вообразить себе такую стратегию, нужно было сменить точку зрения: эффективное общественное здравоохранение требует не просто карантина и лечения пациентов, но и активного подхода, учитывающего более широкие условия, в которых болезни проходят свои циклы. Представление о малярии как о гинекологической проблеме (другими словами, не просто о том, что женщины и эмбрионы «уязвимы», но и о том, что человеческая беременность может быть важной особенностью того, как болезнь протекает в масштабе населения) требует аналогичного изменения. Это означает, что мы должны думать о пространствах в человеческом теле как об условиях. Как мы обсуждали в главе «Матка», конкуренция между матерью и плодом сосредоточена в локальной среде матки, а значит, матка беременной женщины обладает уникальными особенностями, которыми могут воспользоваться инфекционные заболевания. Если что-то вроде малярии использует человеческую плаценту в качестве резервуара, скрываясь от иммунной системы матери, чего мы можем добиться, предложив женщинам безопасный и здоровый выбор в отношении их репродуктивной судьбы? Ставки не малы: мы говорим о страданиях миллионов людей сейчас и в будущем. Что произойдет, если мы предоставим женщинам выбор и инструменты, позволяющие уменьшить количество плацент на квадратную милю?