Текст книги "Неожиданное пробуждение (ЛП)"

Автор книги: Кэсси Минт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 4

Гай

Это худший день в моей жизни. Я уже не настолько молод, чтобы чувствовать себя как первокурсник колледжа, чье тело на восемьдесят процентов состоит из алкоголя. А вид Эффи на экране, которая случайно выпила какой-то ядерный коктейль – вызывает во мне неожиданные чувства. Я жажду крови.

Потому что каждый раз, когда закрываю глаза, я вижу все это снова. Маленькая, зернистая Эффи на записи с камер наблюдения откидывает голову назад, ее темные волосы падают на плечи, а я сижу прямо там. В ответе за нее, но ничего не делаю.

Бесполезный. Бестолковый.

– Вау, Дженсен на самом деле любит прыгать с небоскребов, да?

Я тыкаю пальцем в экран своего телефона, прокручивая ленту социальных сетей моего идиотского клиента. Он широко улыбается на каждой фотографии, одетый в цветастый комбинезон, ветер развевает его обесцвеченные волосы.

– Это то, чем он занимается.

Мы снова стоим на тротуаре, я прикрываю телефон от солнца, пока мы листаем. Каждый раз, когда Эффи наклоняется ближе, ее волосы щекочут мое плечо через тонкую хлопковую футболку.

– Значит, он тоже ничего не помнит?

– Нет. Все, что он мог предложить, так это этот дурацкий канал. – Я не хочу думать о нашем коротком телефонном разговоре. Каждый раз, когда это делаю, у меня поднимается давление.

Эффи задыхается от смеха, ее дыхание обдает теплом мою шею, а когда она протягивает руку, чтобы коснуться моего телефона, кольцо с бриллиантом вспыхивает передо мной. Обвинительно.

Мы даже не поговорили о том, как мы проснулись. Полуодетые в одном номере отеля. Еще эти гребаные боксеры.

Она и кольцо не сняла. Не могу сейчас на этом зацикливаться.

– Представляете, что бы вы сделали, если бы я сняла кучу фоток, где вы пьяны, и выложила их в сеть? Вы бы убили меня, босс. В землю бы меня зарыли. Вы бы уволили меня так быстро, что я не успела бы опомниться.

Эффи болтает без умолку, легко и беззаботно, пока прокручивает ленту, и если бы я не знал лучше, решил бы, что она получает удовольствие. Она очень оживилась после рвоты. Видимо, очистила организм от всякой дряни.

А я? Я все еще чувствую себя так, будто мне место в морге.

– Все верно. – Я прокручиваю беззвучный видеоклип, где Дженсен кружится вокруг шеста танцовщицы на ярко освещенной сцене. Вот это задница. И ужас бурлит у меня в животе, пока мы просматриваем фотографии, потому что все они датированы вчерашним вечером и становятся все более нелепыми. Я ведь не крутился вокруг шеста тоже?

Черт. Эффи не должна этого увидеть. Она никогда этого не забудет.

– Может, мне стоит просмотреть их в одиночестве...

– О боже. – Она крепко сжимает мое предплечье, кончиками пальцев впиваясь в мою кожу, и смотрит на мой телефон, широко раскрыв глаза. – Гай. Это мы.

Да. Это мы. Это... это мы.

Мы на фоне видео, где Дженсен танцует тверк возле бара, пьем коктейли и опираемся друг на друга, смеясь. Мой пиджак пропал, растворился в эфире, волосы взъерошены. Эффи носит мой галстук как повязку.

– Мы выглядим такими счастливыми. – Она говорит с тоской. – Должно быть, это была веселая ночь.

– Мы находились под действием препаратов, – напоминаю я ей, потому что, видимо, не могу удержаться. – Это не по-настоящему.

– Верно. – Она отпускает мою руку, и я готов пнуть себя.

Далее – групповой снимок: мы вдвоем с Дженсеном и его свитой. Эффи крепко обхватывает меня за плечи, а я широко улыбаюсь, прижимаясь лицом к ее волосам.

Я жду, пока она прокомментирует.

Ничего.

Черт, как же здесь жарко. Мои щеки горят, тротуар вокруг нас нагрелся на солнце.

– Это все в «Грехе». – Я начинаю прокручивать быстрее, проматывая бесконечные фотографии и видео знакомых комнат, пока Эффи не издает придушенный писк, и мой палец замирает над телефоном.

Стук. Стук. Стук.

Мое сердце бьется в ушах.

Это видео. Про нас.

Эффи, ее стройное тело, распростертое на барной стойке, хихикающая в свои руки, когда случайный посетитель задирает ее рубашку и наливает текилу из рюмки в ее пупок. Я, склонившийся над ее голым, подтянутым животом, с раскрасневшимися щеками, когда пью из ее тела, мой рот скривился в ухмылке.

– Боже, – шепчет Эффи, когда на экране я откусываю лимонную дольку прямо у нее между зубами. – Жесть.

М-да.

– Давайте не будем это обсуждать. – Слишком поздно, мое тело снова начинает работать, и я прокручиваю видео дальше, от увиденного мне становится плохо.

– Да, – слабо отзывается моя помощница. – Без шуток. Не могу поверить, что именно поэтому я проснулась липкой.

И, черт возьми, это уже слишком. Я стою здесь, в этом удушливом жарком воздухе, с пересохшим горлом и пульсирующими висками, переживая самый неловкий опыт в своей жизни. Наблюдаю, как на этом крошечном экране разыгрывается все, чего я тайно, стыдливо желал с того дня, как встретил свою помощницу, и мое тело реагирует даже сейчас, в то время как мой разум кричит от ужаса.

Когда локация на фотографиях меняется, я выдыхаю с облегчением.

– Я знаю это место. – Наклоняю телефон к Эффи. – Я видел его раньше. Оно довольно известное.

На экране Дженсен скачет на механическом быке, размахивая над головой ярко-розовой ковбойской шляпой. А позади него в толпе мы с Эффи аплодируем, наши щеки раскраснелись, а глаза сияют. Прижимаемся друг к другу, как в каждом клипе и на каждой фотографии.

Господи. Неужели мы выпили столько коктейлей и забыли о личном пространстве?

– Я знаю, куда мы пошли дальше.

Мы пролистываем остальные фотографии Дженсена, чтобы проверить, но это все. Последнее цифровое свидетельство нашей ночи. Эффи молчит, пока мы поворачиваем и идем по улице мимо медленно движущегося транспорта.

– Я никогда не бывала в родео баре, – сообщает она, щурясь за солнцезащитными очками.

Я фыркаю, но это не смешно.

– Похоже, все-таки бывала.

Она снова пихает меня, и на этот раз я пихаю ее в ответ. Эффи ничего не говорит, но подвигается ближе, наши руки соприкасаются при каждом шаге по раскаленному бетону.

И это мелочь. Просто странный, странный день. Мы потеряли рассудок прошлой ночью, и я не могу разобраться с ситуацией. Эффи всегда отличалась дружелюбием. Но это не повод пересекать еще больше границ.

Боже мой. Только взгляните на эту поездку.

Отдел кадров и так будет меня ненавидеть.

Глава 5

Эффи

Знаете, я горжусь тем, что меня трудно вывести из себя. Мне приходится быть такой, поскольку Гай – самый властный и придирчивый начальник в мире, и, несмотря на его дурацкий офисный дресс-код, строгий порядок с кофе и все эти официальные предупреждения об опозданиях, мне нравится моя работа. И пока удается отмахнуться от всего этого и продолжать улыбаться, я могу с ним работать.

И все же, смотреть то видео с нами? Наблюдать, как Гай лижет мою голую кожу, пьет из моего пупка, проводя по моему телу взглядом из-под прикрытых глаз?

Святой ад.

Я чувствую это.

Может быть, это вспышка памяти, или, может быть, принятие желаемого за действительное, но все же он там, даже сейчас. Горячий и злой, обхвативший мою талию своими сильными руками, щетина на его подбородке полосует мою кожу. Он нависает надо мной своими широкими плечами, прижимая меня к барной стойке, пока пульсирующая музыка гудит в моих венах.

– Ты в порядке?

Мой босс хмурится на меня, а я раздуваю щеки, спотыкаясь рядом с ним. Через четыре дома по тротуару находится наш пункт назначения: бар «Лихой ковбой». К вывеске прикручена огромная мигающая неоновая ковбойская шляпа.

– Отлично, – прохрипела я. – Я в порядке, правда.

Гай сует мне в руку свою бутылку воды.

– Выпей, – говорит он. Но откручивая крышку, поднося бутылку к губам и прихлебывая эту сладкую, сладкую воду, я могу думать только об одном: Губы Гая касались этой бутылки. О боже, его губы коснулись моих. Прикоснулись к моему рту, когда он откусывал лимон между моих зубов.

Я даже не помню этого. Так несправедливо.

– Как думаете, вы хорошо целуетесь?

Гай вздрагивает, и его голос звучит измученно, когда он говорит:

– Эффи.

– Наверняка так и есть. – Я хмыкаю, пиная тротуар, когда мы подходим к бару «Лихой ковбой». – Определенно да, мистер Зануда, но я не помню и теперь никогда не узнаю.

Гай ничего не говорит, без слов проталкиваясь внутрь родео-бара. Я следую за ним, погружаясь в тусклый коридор, мурашки бегут по моим голым рукам, когда нас обдувает кондиционер. Да, наверное, я не должна говорить такие вещи своему боссу, но разве мы не разрушили эти стены? Разве мы не пробились сквозь них прошлой ночью?

– Садись, – приказывает Ван две минуты спустя, когда мы подходим к бару, тыкая пальцем в шаткий черный табурет. – Ты не ела со вчерашнего дня. Я беспокоюсь об уровне сахара в твоей крови.

– Вы так заботливы. – Я опускаюсь на табурет, ухмыляясь на хмурый взгляд Гая, затем оглядываю просторную комнату, пока мой босс заказывает большую корзину картофеля фри и две воды. Здесь как в сарае, с огромными стропилами над головой и деревянными досками, прибитыми ко всем стенам. Там, где должны висеть картины, болтаются вилы и ржавые косы. Не стоит удивляться, если вы посмотрите вниз и обнаружите себя по щиколотку в сене.

На заднем плане играет музыка в стиле кантри, достаточно тихая, чтобы обедающие могли поболтать, а в воздухе пахнет бурбоном и барбекю. Здесь уже становится оживленно, хотя сейчас середина дня, солнечный свет льется на пол из огромных световых люков, расположенных высоко над головой. В центре зала гордо возвышается механический бык с седлом и искусственными рогами.

– Мне здесь нравится, – говорю я боссу, дергая его за рукав. – Надеюсь, мы здесь поженились.

Он полностью игнорирует меня, расплачиваясь с изумленным работником ресторана с мрачным выражением лица.

– Как думаете, они позволят мне покататься на быке, если у меня похмелье?

Гай убирает бумажник.

– Хватит наслаждаться этим, Эффи.

– Заставьте меня, мистер босс. – Я показываю ему язык. Он борется с улыбкой, его ямочка выдает его.

Видите, у нас бывают моменты. Наши блестящие, захватывающие дух моменты, когда мы совпадаем и подпитываем друг друга, а все остальные в комнате растворяются на заднем плане. Я живу ради таких моментов, и хотя Гай, несомненно, ходячий комок сожалений, я бы хотела, чтобы мы растянули это подольше. Хотелось бы остаться в городе еще на несколько дней, гоняясь по улицам и выискивая улики.

Эй, может, я помогу нам пропустить еще один рейс.

Гай подпрыгивает, когда я наклоняюсь и нюхаю его, кончик моего носа касается его белой футболки.

– От вас больше не пахнет выпивкой. Только мылом и стиральным порошком. Вам лучше?

– Отстань от моего живота, Эффи.

– О, как обидно. Вы пили текилу с моего!

Официантка смотрит на нас, ставя корзину с картошкой фри на барную стойку. Гай подталкивает ее ко мне, все еще сверкая глазами, пока она бормочет:

– Приятного аппетита.

Бумажная коробка хрустит, когда мы берем две картофелины фри, оба поднимаем их медленно, как смертоносное оружие. Но, черт побери, после первого кусочка я понимаю: это вкусно. Я стону, хватаю еще одну жирную горсть, не забывая жевать, пока набиваю рот. Мой бурчащий желудок успокаивается, пульс замедляется, пока я ем.

Это лучшее средство от похмелья. Лучшее во всем. Да будет известно, что я продам свою душу за горячую, соленую картошку.

– Помедленнее. – Гай выглядит слегка нездоровым, откусывая конец своей картофелины. – Тебе опять будет плохо.

Отвечаю сквозь полный рот горячей, жирной пищи.

– Нет, не будет. Но, может вам стоит поблевать. После этого вы почувствуйте себя лучше, и перестанете задирать нос. Эй, вам стоит покататься на быке!

Я запиваю свою еду глотком холодной воды. Гай опускает свою единственную жареную картофелину с прерывистым дыханием. Ха. Бедняга.

– Ночные загулы в Лас-Вегасе – это развлечение для молодежи, – говорю я ему с мудрым видом. Если бы взглядом можно было убивать, я превратилась бы в выжженное пятно на полу.

– Смотри, – говорит мой босс, кивая через весь зал на рыжеволосую женщину в фате невесты, забирающуюся на быка. Ее подружки собрались вокруг в одинаковых розовых футболках, кричат и смеются, а оператор ходит по периметру, держа камеру на уровне груди. – Если кто-то из нас катался на быке прошлой ночью – а будем честны, ты определенно каталась – то есть видео. Может быть, оно вызовет воспоминания или что-то в этом роде.

Наступает долгая пауза, пока мы старательно не упоминаем последний клип, который посмотрели. Эти конкретные воспоминания, погребены в тайниках нашего мозга.

Фух. Мне нужно еще воды.

– Давай проверим. – Он снова машет рукой официанту, отказавшись от своей доли картофеля фри. – Покончим наконец с этим. Потом мы сможем аннулировать брак, развестись или еще что-нибудь, вернуться домой и забыть, что это вообще произошло.

Конечно. Да, мы можем это сделать. Без проблем.

Я подтаскиваю корзину с жареной картошкой ближе, мое сердце ухает вниз.

***

Никто из нас не катался на быке. Я так разочаровалась в пьяной Эффи, хотя, возможно, не по тем же причинам, что и Гай. Он весь такой угрюмый, потому что мы зашли в тупик. А я? Я просто очень хотела сделать это. Я хотела быть той девушкой, авантюрной, беззаботной и дикой, но, видимо, упустила свой шанс.

И теперь я даже не могу оседлать эту чертову штуку, потому что чертов Гай, как всегда, прав, и эта картошка фри не очень хорошо ощущается в моем желудке. Я облокотилась на барную стойку и стону, вжимаясь щекой в запятнанное дерево, пока он вышагивает взад-вперед позади меня.

– Мы могли бы обойти все часовни в округе и посмотреть, узнает ли нас кто-нибудь. Держу пари, они часто так делают. Они, наверное, вывешивают плакаты о розыске.

Мне снова слишком жарко. Покраснела, вспотела и мне противно. И голова болит, и глаза сухие, и боже, почему у этого похмелья есть вторая часть?

– Эффи. Сконцентрируйся на секунду.

Я отмахиваюсь от него через плечо, но моя рука, должно быть, сильно дрожит, потому что внезапно Гай оказывается рядом. Поглаживая круговыми движениями мою спину.

– Ладно. Мне отвести тебя в туалет? Принести ведро для мусора?

Я фыркаю, упираясь лицом в барную стойку, пока мой нос не смещается в сторону.

– Полагаю, вы снова увидите меня в таком виде. И, конечно, вы сами в порядке, мистер Самоконтроль. Мистер «Я не ем картошку фри». Зачем вы вообще ее заказали, а?

Гай откидывает волосы с моего лица, затем возвращается к растиранию моих лопаток.

– Да, я понимаю, почему ты злишься из-за этого. Очень разумно, Эффи.

Наступает долгая пауза, в которой нет ничего, кроме механического скрежета быка, нагнетающей музыки кантри и криков девичника. Мягкий шелест ладони Гайа о мое платье. Но когда я хватаюсь за его свободную руку, он позволяет мне взять ее. Он даже переплетает наши пальцы и сжимает их.

– Мы можем вернуться в отель. – Его голос низкий и обнадеживающий. Когда он подходит к моему табурету, его тепло распространяется по моему боку. – Можем улететь домой завтра и передать это моим адвокатам, Эффи. Пусть это будет их проблемой. Неважно, если мы не будем помнить всю ночь.

– Это важно.

Для меня, во всяком случае, это важно. Пьяная Эффи занималась боди-шотом со своим горячим боссом! Чем еще занималась эта девушка? Черт возьми, я хочу знать!

И если мы с боссом, ну, понимаете, сделали что-то... Я тоже хочу это знать. Я хочу это вспомнить. Хочу откопать эти воспоминания и смаковать их до старости и седины.

Глубоко вздохнув, я поднимаюсь с табурета, все еще сжимая его руку. Удерживая взгляд Гая, я говорю себе быть смелой. – У меня есть идея. Вы... вы помните то видео с нами из ленты Дженсена? На барной стойке?

Мой босс выглядит страдающим, но кивает.

– Оно подействовало на меня. Я думаю... Думаю, я помню это. Во всяком случае, вспышки. – Гай смотрит на меня, мускул подрагивает на его челюсти, и я заставляю себя продолжать, перекрикивая шум в баре. – Очевидно, что нет никакой гарантии, что мы... что мы сделали что-то еще, но если мы сделали это, и эти воспоминания вернулись, это может помочь выбить из подкорки и все остальное.

Гай испустил длинный вздох. Теперь он хмурится, не встречаясь с моим взглядом, но его большой палец потирает мои костяшки.

– Что именно ты предлагаешь, Эффи?

– Мы могли бы попробовать, – пролепетала я. – Ради любопытства. Мы могли бы сделать это и посмотреть, вспомним ли мы что-нибудь. – Я хватаюсь за край барной стойки и выкладываю все, сердце колотится. – Но это ничего не значит. Просто один маленький поцелуй.

Глава 6

Гай

Я не стал целовать Эффи в «Лихом ковбое». Достоинство возможно и осталось в далеком прошлом, но должны же быть какие-то стандарты, черт возьми, и я не буду целовать свою помощницу в первый раз в липком родео баре.

Во всяком случае, в первый раз, который я помню. Черт.

Эффи оживленно болтает позади меня о западных фильмах, пока я веду ее за руку на улицу, через тусклые коридоры, увешанные постерами знаменитых ковбоев, и она каким-то волшебным образом оправилась от приступа тошноты. Эффи всегда такая: то вся в себе, то вся на виду. То тихая и застенчивая, то выкладывается на все сто. Она стряхивает с себя плохое настроение, как стряхивают плащ.

Половину времени я сам провоцирую ее плохое настроение. Черт. Что я делаю?

Снаружи жара обрушивается как кирпичная стена. Воздух дрожит и пахнет нагретым асфальтом.

– Сюда. – Я тащу Эффи по тротуару, придерживаясь крошечных участков тени, укрываясь в солнцезащитных очках от яркого света, блестящего стекла и хрома.

Через некоторое время здания уступают место внутреннему дворику, где бьет фонтан, выбрасывая бесконечную струю воды в голубое небо, и я веду ее к каменному основанию фонтана.

В воздухе висит прохладный туман. Температура здесь ниже, и воздух свежий.

– О-о-о, – пищит Эффи, плюхаясь на каменный бортик и снимая сандалии. Она шевелит пальцами босых ног по брусчатке, ногти окрашены в ярко-желтый цвет. – Оазис в пустыне. Очень мило.

Ее солнцезащитные очки сдвинуты назад и лежат поверх ее диких волос, а ее бледно-голубое платье развевается на бедрах. Она выжидающе улыбается мне. В ожидании поцелуя.

Это ничего не значит.

Я потираю челюсть, в висках пульсирует.

– Я не уверен, что это хорошая идея.

Эффи дергает за подол моей футболки, пока я не сажусь рядом с ней, ее ирисовые глаза забавно щурятся.

– Я не буду сообщать о случившемся в отдел кадров, мистер Колтрейн, клянусь. И я взяла мятную конфету после того, как мы съели картошку фри.

Меня сейчас волнует не это. Я прижимаюсь к прохладному камню.

– Эффи...

Но ветерок треплет ее темные волосы. Черт, она так прекрасна, что мне становится больно, и я тянусь к ней, проводя большим пальцем по ее скуле, прежде чем успеваю подумать.

Ее губы раздвигаются, когда я касаюсь пальцами ее лица.

Я наклоняюсь ближе. Она тихонько вскрикивает.

– О.

Горячая волна проносится сквозь меня, превращая мои внутренности в пыль. Наши губы касаются друг друга раз, два, три раза, и это самое незначительное прикосновение, но я в огне. Я превращаюсь в пепел.

– М-м-ф.

Изящные руки хватают мою футболку. Эффи наклоняет голову, ее язык касается моего, и я чувствую...

Голую кожу ее живота под моим ртом, текилу, стекающую по моему подбородку.

Ногти скребут по моей спине, ее тело прижимается к моему, когда мы сидим в темном углу, упираясь в стену.

Дыхание моей помощницы на моей шее.

Ее смех звенит в моих ушах.

Она целует мой голый живот, когда я растягиваюсь на кровати в отеле, прикосновения ее волос к моей разгоряченной коже...

– Эффи. – Я хватаю ее за плечи и прижимаю к себе, задыхаясь. – Черт. Эффи.

– Получилось? – Она сияет от восторга. – Боже мой, сработало! Ты что-то вспомнила, да? Блин, я настоящий гений.

Кроме румянца на ее щеках, вы никогда не узнаете, что мы только что делали. На нее это никак не повлияло. С таким же успехом мы могли бы болтать о погоде, а не выворачивать меня наизнанку одним поцелуем.

– Я...

Я в полной заднице. Как мне рассказать ей об этом? То, что я вспомнил. Как мне справиться со всем этим?

– Так нечестно. – Эффи дуется, и я отвожу взгляд от ее пухлого рта. Вместо этого смотрю на воду, льющуюся в фонтане, на капли, искрящиеся на солнце. – У меня ничего не вышло. Эй, давай попробуем еще раз...

– Нет. – Я отшатываюсь, прежде чем она успевает дотронуться до меня, и смотрю куда угодно, только не на ее обиженное лицо. – Одного раза достаточно.

И боже, я – скотина. Я знаю, что такой. Потому что яркая, кипучая Эффи увядает на моих глазах, обхватывает себя руками и отворачивается. И я понимаю, что она, вероятно, думает, что мне не понравилось, поэтому обижаю ее, но правда в том, что если поцелую ее снова, то, возможно, никогда не остановлюсь.

Я ее босс. И я... мы...

Нет никакой гарантии, что мы пошли дальше. Я цепляюсь за это, как за спасательный плот в шторм.

– Прошлой ночью. – Я потираю ушибленную челюсть, морщась. Что-то там, черт возьми, толкается в глубине моего мозга. Требует внимания. – Мы сидели в одном... углу...

Темно, жарко и уединенно. Прижались так близко, что слились воедино. Не могу думать об этом сейчас.

– И там была... Там висела доска. Куча досок на стенах. – Я зажмуриваю один глаз, пытаясь снова вызвать воспоминание. Это все равно что пытаться набрать в руки дым: туманно и бесплотно. – Доски с рисунками на них.

Эффи морщит нос.

– Как панели с комиксами?

– Нет. Как... – Я сглатываю, борясь с нарастающим ужасом. – Как татуировки.

Эффи разинула рот, уже проверяя свои голые руки и ноги.

– О, черт. Разве мы не заметили бы их уже? Неужели это не больно?

– Не знаю. Но мы точно там были. – Я уверен в этом. Процентов на восемьдесят, во всяком случае. Прижав кулак ко лбу, пытаюсь разобраться в туманном беспорядке, и в моем больном сознании всплывает размытый логотип.

Красные губы, между ними, как дым, клубится облако темных летучих мышей. И слова, написанные готическим шрифтом: «Граф Таттулар».

***

Тату-салон находится в задней комнате зала игровых автоматов, за бесконечными мигающими огнями и роботизированными джинглами. Вокруг нас люди крутят рычаги и гремят чашками с монетами, и весь поход к графу Таттулару – это жестокая атака на мои похмельные органы чувств.

Спёртый, прокуренный воздух.

Стробоскопические огни и пронзительный смех.

Хруст затхлого ковра под ногами.

– О, боже. – Эффи прислоняется к моему плечу, когда мы идем, ее солнцезащитные очки снова на носу. – Если мы сделали здесь татуировку, то стоит провериться на гепатит.

Она не перестает проверять свои руки и ноги. Прижимает ладонь к шее и бокам, ища участок неровной кожи, словно это муравей, щекочущий ее под одеждой. Я бы предложил заглянуть ей под платье, но Господь знает, что это плохая идея.

– Там. Дальше по коридору. – Открытая дверь в задней части игрового зала ведет в тенистый коридор, над рамой которого висит однобокая вывеска «Граф Таттулар». Мы проходим, и пока минуем бесконечные рисунки татуировок на досках, меня снова и снова захлестывают воспоминания.

Как я загоняю Эффи в угол – в тот самый угол – ее стон отдается у меня в ухе.

Ее руки, отчаянно и дико дергающие мою рубашку.

Ее зубы, покусывающие мочку моего уха.

– Нет. – Как только мы входим в обшарпанную приемную, мужчина через плечо указывает нам на выход. – Только не вы, долбодятлы, снова. Вон.

Он грузный и лысый. Больше чернил, чем голой кожи, с серьгой в ухе и в черном кожаном жилете, который скрипит, когда он двигается. И пока я моргаю, глядя на татуировщика, то растираю челюсть – синяк пульсирует сильнее, чем когда-либо.

– Да. – Он складывает руки, на его запястье поблескивают золотые часы. – Я поставлю тебе такой же с другой стороны. Не создавай проблем.

Эффи уже шагает вперед, яркая, успокаивающая и совершенная, ее ладони подняты в знак капитуляции.

– Мы здесь не для того, чтобы создавать проблемы. У нас есть несколько вопросов о прошлой ночи.

Мужчина фыркнул, но смягчился. Эффи умеет так влиять на людей.

– Забыли? Да, в этом есть смысл. Вы двое изрядно надрались.

Дальше все сводится к одному продолжительному ворчанию, граф Таттулар все время смотрит на Эффи, словно она какая-то волшебная пикси, забредшая в его грязное логово. Он говорит нам, что она пришла первой прошлой ночью, заявив, что хочет сделать татуировку. Что она принесла свой собственный эскиз.

– Я подготовил ее и все такое, – бормочет мужчина, выдвигая ящик стола и роясь внутри. – Сделал трассировку. Ты должна мне за эту работу, знаешь ли.

Я уже достаю бумажник.

– Продолжайте дальше. Пожалуйста.

Он кашляет, хрипло выдыхая, и шлепает клочком линованной бумаги по столу, прежде чем продолжить.

– Она хотела, чтобы это было на ее бедре. Сказала, что ее мужу точно понравится.

Мы пришли сюда после свадьбы? Эффи берет бумагу, снова натягивает на голову солнцезащитные очки и смотрит на рисунок. Ее рот складывается в идеальную букву «о».

– Покажи мне. – Я жестом прошу ее, но она игнорирует меня. Все еще смотрит с ужасом – или, может быть, с восторгом. С Эффи трудно сказать. – Эй, что ты собиралась запечатлеть? Дай посмотреть.

– Какая разница теперь-то? – Граф Таттулар отвечает за нее, подтягивая ремень под своим большим животом. – Ты ворвался сюда, прежде чем я успел начать. Практически повалил меня на пол.

Он снова смотрит на меня, выражение лица кислое.

– Простите, – пробурчал я, шлепая горсть купюр на его стол. – Как вы и сказали. Мы были в хлам.

Граф Таттулар фыркает, но деньги выручают. Гораздо больше, чем Эффи, которая все еще завороженно смотрит на свой собственный пьяный рисунок татуировки.

– Так что я врезал одному из вас и отправил обоих на улицу. Без татуировки. И вы забыли все свое дерьмо. – На этом он отворачивается, кожаный жилет скрипит, когда мужчина роется в большой черной корзине. Три предмета падают на стол.

Скомканная вуаль.

Мой потерянный галстук.

И белая бейсболка с нашей фотографией. Слова «Молодожёны» вышиты вдоль ободка розовым цветом, а Эффи на фотографии – в свадебном платье. В моих объятиях и с ухмылкой.

– Вы знаешь, откуда это? – Мое сердцебиение стучит в ушах, набирая обороты. Я поднимаю бейсболку и показываю ему, лицо горячее, а живот напряжен. – Вы знаете часовню?

– О, да. – Граф Таттулар почесывает щетину на челюсти. – Это из «Удачной ставки». В десяти минутах ходьбы отсюда.