Текст книги "Поцелуй под омелой"

Автор книги: Кэролин Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Кэролин Грин
Поцелуй под омелой

ПРОЛОГ

Они были просто невыносимы, эти ежесекундные неоновые вспышки за окном офиса Такера Мэдока в городе Александрии, штат Виргиния.

Веселого Рождества. Веселого Рождества. Веселого Рождества.

Да уж, у него-то самого не было по-настоящему веселого Рождества, дай бог памяти… Впрочем, какой смысл заново вспоминать потери, случившиеся именно в такие дни, которые принято считать самыми счастливыми? В последнее время даже работа до изнеможения не помогала избавиться от тяжести, давившей на сердце.

Исполнительный директор корпорации, он отличался редкой способностью находить своевременные и верные решения, чем привлек к себе внимание «охотников за умами» из конкурирующих компаний, которые подкатывали к нему с заманчивыми предложениями. Оставалось только пожалеть, что ему не удается с такой же ловкостью избавляться от неприятностей в собственной жизни.

В прошлом году судьба нанесла ему последний и самый тяжкий удар – как раз в ночь под Рождество погибли Крис, его самый близкий друг, и его родители. Он считал их своей семьей. Такер почувствовал, как сердце сжимается от тоски. Их не вернуть, но можно попробовать оживить воспоминания, может, тогда хоть немного утихнет боль, которая преследует его…

Такер поднялся и стал разбирать бумаги. Неоновые всполохи то и дело заливали полутемную комнату веселым зеленым и красным светом, наполняя его душу неутолимым желанием вернуть прошлое, снова оказаться с любящими людьми, открывшими ему когда-то свои сердца и свой дом.

Пошло все к черту! Ничто не возвращается, он это знает, но можно, по крайней мере, вернуться туда, где все дышит памятью о дорогих сердцу людях. Такер набросал записку своему секретарю, выдвинул ящик и одним движением сгреб в него все бумаги и папки, заполнявшие стол. Приедет – тогда и разберет. А сейчас он просто не в состоянии читать очередную праздничную открытку и с улыбкой выслушивать поздравления и пожелания счастья, которые принято делать под Рождество.

Если он срочно не уберется подальше от городского шума и веселой суеты, то просто сойдет с ума. В такие моменты, Такер знал это, самое лучшее – послушаться своего сердца. А оно приказывало вернуться в Уиллоу-Глен.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Надо где-то переночевать, так почему бы и не здесь.

Когда Такер впервые попал сюда, в усадьбу «Уиллоу-Глен плэнтейшн», огромный дом показался ему настоящим дворцом. Он и теперь производил внушительное впечатление – широкая лужайка перед парадным входом, изгибающаяся дугой подъездная дорожка, просторная веранда, веселые башенки и круглые окошки чердака. Здесь Такер провел счастливейшие годы с десятилетнего возраста и до поступления в колледж и был просто в отчаянии, когда родители Криса, вскоре после того, как оба друга отправились на учебу, продали дом. Уилл Карлтон, местный торговец антиквариатом, слегка перестроил его и превратил в симпатичную гостиницу.

Шедший впереди пожилой мужчина, судя по всему возвращающийся из предпраздничного похода по магазинам, придержал дверь для Такера.

– На твоем месте, сынок, я бы поторопился. Скоро обед, и, поверь мне, такое не стоит пропускать.

Внутри, отовсюду, где только можно было их закрепить, тянулись и свисали блестящие гирлянды и переплетенные кедровые ветки: со стойки портье, с деревянных перил ведущей наверх лестницы, даже с люстры.

Если не обращать внимания на стойку с водруженной на ней старинной кассой да еще на кое-какие усовершенствования, дом практически не изменился. В нем даже пахло так же: как будто клюквой и хвоей и чем-то еще… чем? Такер опустил спортивную сумку на пол перед изогнутой стойкой и закрыл глаза, принюхиваясь. Перед его глазами встали почти как живые Крис, мистер и миссис Ньюланд. Он проводил здесь столько времени, зачастую не возвращаясь домой даже на ночь, что стал как бы членом семьи – до такой степени, что старшие Ньюланды поручали ему работу по дому. Раз в месяц, в субботний день, им с Крисом выдавали мягкие тряпки и бутылку с полиролем, и они принимались натирать мебель, лестничные перила и другие деревянные поверхности, составлявшие почти половину интерьера дома.

Такер распахнул глаза. Ну конечно, полироль. Может быть, той же марки.

К стойке подошла пожилая женщина.

– Орен, дорогой, – проговорила она, обращаясь к мужчине, который ввел его в дом, – как хорошо, что ты вернулся. – Она поцеловала старика в щеку, оставив на седой щетине ярко-алое пятно. Кивнув в сторону толпившихся в глубине холла постояльцев, она добавила: – Твоя жена ждет не дождется тебя.

Пожилой мужчина подхватил сумку с покупками и поспешно отошел.

Наверное, постоянный клиент, подумал Такер. Женщина с ярко накрашенными губами между тем окинула его взглядом сверху донизу и снизу доверху.

– Хорош, ничего не скажешь. А я тетя Ширли, – объявила она.

Странная манера приветствовать постояльцев, хотя, возможно, такая фамильярность объясняется ее преклонным возрастом. Такер вежливо улыбнулся.

– Я Такер Мэдок, мэм. Надеюсь, в вашей гостинице найдется для меня номер.

Тетя Ширли громко рассмеялась, чем привлекла внимание находившихся в холле людей.

– Вы только послушайте! Он спрашивает, есть ли у нас свободный номер в гостинице! – сказала она, обращаясь к ним. Как видно, постояльцам это показалось забавным, потому что они стали весело переглядываться и хихикать. Такеру бросилась в глаза темноволосая красотка, которая сидела в кресле среди кучи каких-то вещей и нанизывала на нитку жареные кукурузные зерна. Словно почувствовав его взгляд, она подняла глаза. Они уставились друг на друга, и Такеру вдруг стало жарко. Он расстегнул воротник куртки.

Выглядывавшая из арочной двери девушка лет пятнадцати проследила, куда смотрит брюнетка, и, встретив взгляд Такера, покраснела и спряталась.

Красавица продолжала сверлить глазами Такера так, словно усиленно пыталась вспомнить, откуда она его знает. Что же до Такера, то он сразу понял, что они никогда не встречались. Иначе он бы ее точно запомнил.

Она сидела, поджав под себя длинные ноги, обтянутые темно-серой тканью юбки, ее махровая рубашка, серо-зеленая, в тон юбке, казалось, была на размер больше, чем нужно. Темные волосы в беспорядке падали на плечи, и Такеру вдруг представилось, будто она лежит, свернувшись калачиком, среди скомканных простынь.

Внешние уголки ее карих глаз были чуть-чуть опущены, и от этого казалось, словно она только что очнулась после долгого приятного сна. А губы словно напрашивались на поцелуй.

Такер бессознательно провел тыльной стороной кисти по своим губам.

Она заметила это движение, ее подбородок приподнялся, приглашающе выставив вперед бледно-розовые губки.

Рут отбросила упавшую на лицо волнистую прядь волос. Она выбилась из сил, стараясь сделать нынешнее семейное собрание по случаю Рождества – может быть, последнее – самым лучшим из всех. А неожиданное появление нового гостя обещало сделать его и самым интересным. От скользившего по ней взгляда незнакомца Рут охватило вдруг какое-то пьянящее чувство, даже слегка закружилась голова, а в мыслях царил сумбур.

Стоп! – одернула она себя. Только этого еще не хватало: воспылать страстью к своему родственнику, пусть даже и дальнему. Ну и что, что он высокий, стройный и широкоплечий. Ну и что, что ее так и подмывает подойти и потрогать его каштановые волосы, а темные глаза словно заглядывают ей в душу. Рут отвела взгляд от незнакомца, посмотрела в дальний конец холла, где стояла ее старшая сестра Вивиан, улыбнулась ей и снова повернулась к нему. Он улыбнулся. Нет, этот молодец не для Вивиан. Беда в одном – он и не для нее тоже.

Рут раздумывала, не стоит ли ей встать и подойти к тетушке, которая здоровалась с членами семейства, съехавшимися с разных концов штата на рождественское празднество, которое устраивалось каждый год с тех пор, как восемь лет назад они купили эту бывшую гостиницу. Сама Рут родилась и выросла в городке Уиллоу-Глен, но именно это старинное плантаторское гнездо стало по-настоящему ее домом.

Тетя Ширли наслаждалась моментом. Дом был вычищен, еда приготовлена, и она со спокойной душой общалась с многочисленными родственниками.

– У тебя прекрасное чувство юмора, – сказала она, поворачиваясь к Такеру. – Конечно же, у нас есть комната! Да если б и не было, мы бы ее сделали!

– О, спасибо, мэм. – Такер наклонился и поднял сумку. – Если вы покажете, куда идти, и дадите ключ, я, пожалуй, поднимусь к себе.

– Зови меня тетя Ширли. Все так зовут. – Она зашла за стойку и прикрепила отклеившийся кончик картинки с Санта-Клаусом. – Что же до ключа, милый мой, то у нас их нет. Никто в твоих вещах копаться не будет. Правда, Орен, случается, бродит во сне, но ты на ночь можешь закрываться на крючок.

Такер нахмурился. Ему доводилось бывать в заведениях, где царила, так сказать, семейная атмосфера, но это вообще не лезло ни в какие ворота. Впрочем, стоит ли особо беспокоиться, поскольку он не собирается покидать комнату. Если там нет видеомагнитофона, он сходит и купит его, а потом спокойно просидит в номере все выходные, услаждая себя боевиками да приключенческими фильмами и вспоминая былое, пока не стихнет вся эта докучливая праздничная суета. Это первое Рождество, которое ему суждено встретить в одиночестве, так что, наверное, он правильно сделал, что приехал сюда, в этот дом, с которым связано столько счастливых воспоминаний. Для него это станет лекарством.

– Мэдок… – проговорила тетя Ширли, стирая со щеки след бледно-розовой губной помады. – Что-то я не припомню никаких Мэдоков.

Может, она интересуется, не останавливался ли Такер в этой гостинице прежде? Или, что более вероятно, решила, что он из Уиллоу-Глен? В таком маленьком городке все так или иначе связаны родством, или породнились через брак, или в школу вместе ходили. Такера не удивило, что она затрудняется вспомнить что-либо. Его родители были не местные и приехали в Уиллоу-Глен накануне рождения сына. Потом – это было двадцать с лишним лет назад – его мать умерла, а отец пропил все, что у них было, и сел на социальное пособие.

Но Такер не собирался рассказывать об этом тете Ширли.

–  Явырос неподалеку отсюда, – объяснил он. – И не был здесь больше десяти лет.

Брюнетка сузила глаза и подошла поближе. Расспросы старой женщины, очевидно, были вызваны простым любопытством, тогда как на лице девушки было написано явственное недоверие.

– А как звали ваших отца и мать?

Сразу видно, южанка. Такер знал: многие виргинцы очень любят выяснять родословную каждого, кто им встретится. Что ж, он не имеет ничего против, а заодно рассмотрит вблизи симпатичную брюнетку. С улыбкой глядя ей в глаза, Такер ответил:

– Элен и Боб. – И расстегнул несколько верхних кнопок на куртке.

Странно, но она, словно бессознательно копируя его движение, подняла руку и расстегнула ворот рубашки. Такер проследил за ее жестом и уставился на ямку у ее горла. Он не мог припомнить, чтобы в этом доме когда-нибудь было так жарко.

Затем он заставил себя перевести взгляд на тетю Ширли. Та поджала ярко накрашенные губы, вокруг ее рта собрались глубокие морщины.

– У нас в семье есть Элен, но что-то я не припомню Боба. Может, он был вторым мужем вашей матушки?

– Гм…

– Ширли, оставь мальчика в покое, – окликнул ее Орен. – Иди-ка сюда, будем ставить елку.

– Хорошо, хорошо. Смотри не свались.

Такер покачал головой, удивленный тем, как вольно персонал гостиницы обращается с постояльцами. Судя по всему, некоторым это так нравится, что они останавливаются здесь постоянно. Может, потому, что, побыв здесь какое-то время, они начинают чувствовать себя словно среди родных. Наверное, сама атмосфера этого дома, где когда-то царила любовь, так действует на людей.

– Пошли, – сказала Ширли. – Я отведу тебя в твою комнату. Надеюсь, ты не против третьего этажа. Я собиралась сделать лифт, а потом решила потратить деньги на кое-что поинтереснее.

– Все в порядке, тетя Ширли. Я его отведу.

У Такера на мгновение мелькнула мысль, что, может быть, брюнетка заинтересовалась им так же, как и он ею. Но нет: как бы приятно это ни было, у него сложилось смутное впечатление, что дело в чем-то другом.

Девушка повела его вверх по ступенькам из красного дерева, останавливаясь на лестничных площадках, словно боялась, как бы он не запыхался. С дыханием у Такера было все в порядке, но нагонять ее ему вовсе не хотелось. Идти сзади было намного интереснее.

В комнате на него пахнуло прошлым. Он опустил сумку на пол и замер, охваченный волнением. Портьеры, стеганое лоскутное одеяло и разбросанные тут и там коврики были не те, что он помнил, другие, но очень похожие. Ну а кровать и комод явно куплены вместе с домом. Он подошел поближе и, наклонившись, нашел в уголке нацарапанные на поверхности буквы «Р.Т.М.» – Роберт Такер Мэдок. Миссис Ньюланд ужасно рассердилась, увидев, что он сделал, но потом решила оставить все так, как есть. Такер тогда не понял, с чего вдруг она подобрела. Лишь позже до него дошло, что она поняла: одинокому, заброшенному мальчику хотелось таким образом утвердить свою принадлежность к ее семье, что ж, пусть так оно и будет.

Появилась тетя Ширли, ни на минуту не забывавшая о своих обязанностях хозяйки.

– Ты просто молодец, что решил справить Рождество вместе с нами.

Брюнетка при этих словах сжала свои изящно изогнутые губы, прошла мимо Такера и отодвинула тюлевую занавеску, впустив в комнату неяркий предвечерний свет. Затем повернулась, пристально посмотрела на него и медленно произнесла:

– Да, глаза у вас что надо.

Такер понятия не имел, что она хотела этим сказать. Может, она когда-то видела его отца, а сейчас, глядя на него, вспомнила? В таком маленьком городке большинство жителей знают друг друга хотя бы в лицо.

– Говорят, у меня глаза Мэдоков, – заметил он.

Сказать по правде, Такер был недоволен своей внешностью, хотя другим она нравилась. Смуглую кожу и темные глаза, придававшие ему некий коварный, загадочный вид, он унаследовал от отца, и будь его воля, он с удовольствием отказался бы от этого сомнительного наследства, чтобы уже ничто не связывало его с покойным Бобом Мэдоком.

Тетя Ширли подошла, широко раскинув руки, по-матерински обняла его и чмокнула в щеку.

– Мы ужасно рады, что в нашей семье есть такой молодец. – Уже с порога она добавила: – Если тебе будет что-то нужно, только скажи, мы все сделаем.

Она помахала рукой и исчезла за дверью.

Девушка продолжала стоять у окна, скрестив руки на груди и глядя на него.

Ошеломленный неожиданным порывом пожилой женщины, Такер застыл на месте, устремив взгляд на блекло-голубой коврик и машинально потирая щеку, в которую его поцеловали. В голове его мелькнула мысль, что, может быть, стоящая перед ним брюнетка сделает то же самое. Он был бы не против, даже наоборот. Хотя вообще все это очень странно. Он слыхал про такие гостиницы, где стараются создать семейную обстановку, но все же старая дама слегка перебарщивает.

Дверь с шумом приоткрылась, и в щели появилась голова тети Ширли.

– Чуть не забыла… Давай поторопись, быстрее распаковывайся, мы ждем тебя внизу. Поможешь нам с елкой.

Нет, надо все поставить на свои места, а то не успеет он опомниться, как она заставит его распевать рождественские гимны и печь пироги вместе с остальными постояльцами.

– О, миссис… то есть тетя Ширли, я в этом году как-то не собирался заниматься елкой. – Ему приятно снова оказаться в этом доме, но праздновать Рождество… нет, это было бы слишком тяжело.

– Ой, нам будет трудновато без вашей помощи, – вдруг вступила в разговор брюнетка. – Понимаете, тетя Ширли решила больше никогда не собирать у себя все семейство. Это наше последнее совместное Рождество, и мне хочется, чтобы праздник получился на славу. Но для этого надо, чтобы все принимали участие, все до одного. – Она на мгновение задумалась. – Тогда, может, вы развесите бусы и гирлянды с лампочками? – Было ясно: обе поставили задачу во что бы то ни стало вовлечь его в дружные приготовления.

То, что они решили больше не принимать постояльцев зимой, было ему понятно: нелегко готовиться к празднику, когда вокруг куча посторонних людей. И все же Такер не собирался менять свои планы ради неизвестно кого. Он отрицательно помотал головой.

Тетя Ширли ухмыльнулась.

– Все ясно. Хочешь развешивать омелу. Я с самого начала тебя раскусила – ты романтик.

При слове «романтик» его взгляд невольно переместился на прелестную брюнетку, а губы произнесли:

– А вы поможете?

– Конечно, – ответила она так, словно это разумелось само собой.

Такер потер небритый подбородок, не отрывая глаз от ее чистого, точеного лица.

– Может, я спущусь ненадолго…

– Хорошо, – сказала Ширли. – Я попрошу, чтобы тебя подождали. – Она взяла брюнетку за локоть и увела ее с собой.

Спустившись вниз, Рут достала старую потрепанную Библию, и собравшиеся вокруг нее кузены, кузины, тетушки и дядюшки принялись изучать семейную родословную.

– Он классный, – заявила четырнадцатилетняя Брук.

– Ты для него слишком мала, – заметила Вивиан. – Если ему кто и понравится, так это девушка постарше, вроде меня.

Рут, водившая пальцем по списку рождений и свадеб в поисках фамилии Мэдок, проворчала, не поднимая головы:

– Две дурочки, что та, что другая. Если он наш родственник, в чем, кстати, я сомневаюсь, то к нему надо относиться, как к остальным кузенам.

Брук захихикала.

– А что, если он из тех кузенов, которые любят целоваться?

Рут откинула волосы назад, сделав вид, что ничего не слышит.

– Ну вот, я так и думала. Никаких Мэдоков здесь нет.

Орен отодвинул Рут своей тростью и склонился над раскрытой книгой, лежавшей на кофейном столике. Он перевернул страницу и стал рассматривать раскидистое генеалогическое древо. Основательницей дружной семьи Бэбкок была Лили, ныне покойная. Хотя она сама и ее дочери, рожденные в браке с Клемом, после замужества прибавили к генеалогическому древу другие фамилии, последующие поколения продолжали считать себя Бэбкоками.

Орен задержал палец на квадратике, к которому шла линия от Лили, прапрабабки Рут.

– Вот, тут есть Элен, которая вышла замуж за троюродного брата, но что-то я не вижу никаких Мэдоков, и никакого Такера она вроде бы не рожала.

Подошла Ширли и наклонилась над пожелтевшей страницей. Ее пожилой друг встал, проследовал за ней к столику и взял ее за руку.

Рут незаметно посмотрела на них. Как хорошо, что тетя встретила человека, которого полюбила и который отвечает ей взаимностью. Может быть, и она найдет когда-нибудь мужчину, с которым будет так же счастлива, как Ширли с Борисом.

Ей пришло в голову, что, наверное, именно из-за Бориса тетя Ширли решила больше не устраивать семейные рождественские праздники. Они отнимают массу сил и времени, а тете сейчас хочется погрузиться в личную жизнь. Потому-то Рут и заменила ее на этот раз, взяв на себя почти все приготовления. Она надеялась, что, если праздник удастся лучше, чем когда-либо, тетю удастся уговорить собрать всех на Рождество и в следующем году.

Для Рут эти ежегодные семейные сборища имели большое значение, придавали уверенности. Она была совсем маленькой, когда умерли ее родители, и подобные праздники показывали ей, что она не одинока, у нее есть семья. Рут надеялась, что когда-нибудь она выйдет замуж и добавит к списку в старинной Библии новые имена.

Рут тряхнула головой и снова уставилась в Библию. Ей вспомнилось, как тетя Ширли расспрашивала этого симпатичного гостя.

– Тетя Ширли, как вы думаете, может, Элен снова вышла замуж, а вы не знаете?

– Ну, если так, то Такер Мэдок приходится нам очень-очень дальней родней, да и то только через брак, – довольным тоном заметила Вивиан. – Так сказать, сводный кузен.

Рут не могла объяснить, почему эта мысль ей очень понравилась и по какой такой причине ее растревожили слова сестры, обрадовавшейся тому, что родственник, оказывается, вроде бы никакой и не родственник.

– Ну, не знаю. – Тетя Ширли задумчиво почесала руку. – Мне кажется, Элен как жила со своим первым мужем, так и живет. Хотя, может, я и ошибаюсь. Я не получала от них никаких известий с тех пор, как родилась Брук, то есть вот уже около четырнадцати лет.

У Рут по спине пробежал холодок. Даже если допустить, что Элен развелась и вышла замуж за Мэдока, все равно у нее не могло быть сына, которому самое малое под тридцать.

Итак, в их семью затесался мошенник, пусть даже он настолько хорош собой, что невозможно отвести глаза. Вообще-то Рут Марш была человеком мягким и покладистым – недаром ученики школы, где она преподавала, прозвали ее Мисс Зефир [1]1
  Игра слов: marshmallow ( англ.) – зефир. – Здесь и далее примечания переводчика.


[Закрыть], – но она не могла оставаться спокойной, когда к ним в дом пробрался чужак явно не с добрыми намерениями. И надо же, чтобы это случилось как раз под Рождество!

Как и все Бэбкоки, тетя Ширли была доверчива и очень добра. Именно она, по доброте души, забрала к себе Рут и Вивиан, когда скончались их родители.

Тетя Ширли взяла Рут под свое крыло, когда та была ребенком, а теперь пришла ее очередь защитить тетю Ширли. Рут не допустит, чтобы ту обвели вокруг пальца, как это случилось, когда встал вопрос о починке кровли или когда тетя, поддавшись на уговоры, по своей наивности купила ничем не обеспеченные акции.

– Не знаю, тетя Ширли, – заговорила Рут, – но в этом родиче, который неизвестно откуда взялся, есть что-то подозрительное. Кто его знает, вдруг это очередной стряпчий по темным делам или даже убийца.

– Глупости! – Тетя Ширли вырвала руку, которую держал Борис, и захлопнула Библию. – Как ты можешь так говорить о своих родственниках! Мне это не нравится. В любой семье на одного принца приходится три конокрада. Свисает ли с его ветви на семейном древе герб или веревка, он все равно член семьи.

Тетя Ширли произнесла это гордо выпрямившись и с таким выражением на лице, что становилось ясно: ее ничему не научили ни кровельщик, ни биржевой мошенник.

–  Яуверена, этот милый молодой человек даст нам вполне разумное объяснение, почему его нет в нашей Библии.

Рут покачала головой. Нет, тетя неисправима, она верит всем и каждому. В городке Уиллоу-Глен она слыла эксцентричной богачкой. Рут было неприятно даже думать о том, что нашелся еще один бесчестный тип, который решил воспользоваться доверчивостью тети Ширли.

– Кузен Такер – милый молодой человек, – успокоительным тоном повторила тетя Ширли. – Ты только не мешай ему.

Как это – не мешай? В чем? Грабить их? Перерезать им горло во сне? Нет, обсуждать дальше эту тему смысла не имело, поэтому Рут промолчала. Ничего, решила она, главное – правильно сформулировать вопросы, и тогда она заставит пришельца так или иначе рассказать, кто он такой и зачем явился.

Спускаясь по лестнице, Такер еще сверху увидел людей, склонившихся над большой Библией. Наверное, читают о Рождестве Христовом. Сам он согласился участвовать в праздновании, чего в этом году всей душой стремился избежать, вовсе не из благочестия. Если б не кареглазая брюнетка, он бы спокойно наслаждался одиночеством в своей комнате.

Такер слыхал, хотя и не верил, будто некоторые женщины вырабатывают какие-то феромоны, которые делают мужчин их рабами, лишая разума. Если это так, подумал он, то ему досталась двойная доза этих самых феромонов.

Заметив Такера, постояльцы оборвали свой диспут, или молитву, или что там еще и уставились на него. Смущенный, он быстро оглядел себя. Так, водолазка аккуратно заправлена в джинсы, молния застегнута, носки одинаковые. Все в порядке.

Когда он поднял глаза, оказалось, что все продолжают смотреть на него, особенно брюнетка. Эта вообще глядела как-то хмуро.

Первой заговорила русая, очень сильно накрашенная девочка-подросток:

– Привет, куз.

Такер поднял брови. Куз? Кто его знает, как у них принято говорить, у этих подростков, но надо надеяться, это комплимент.

– Я рада, что ты с нами, – сказала тетя Ширли.

– Надеюсь, она не выкручивала вам руки, – подхватил Орен. – Ширли очень любит командовать, просто ужас.

Все заулыбались и закивали головами. Тетя Ширли тоже расплылась в улыбке, ей, по-видимому, понравилось, что ее считают такой.

– Да нет, мои руки в порядке, – ответил Такер, усиленно размышляя, что делать, как поступить. Он приехал сюда, чтобы побыть в одиночестве, так какого же черта он оказался среди этих людей, собирающихся справлять Рождество, то самое, которое сам праздновать вовсе не собирался?

– Хорошо, – сказала тетя Ширли, – тогда они тебе пригодятся. Надо залезть на стремянку и повесить на елку электрические гирлянды.

– Ну вот, она опять за свое, – пожаловался Орен и повернулся к хозяйке гостиницы: – Ты бы хоть познакомила его с нами, а потом уж будешь им помыкать.

Брюнетка подошла к Такеру.

– Я познакомлю. – Она скороговоркой произнесла имена присутствующих, показывая на них по очереди рукой.

Тетя Ширли, уже ему знакомая, и ее друг Борис Шмидт. Далее Орен Купер и его жена Ада Мэй. И их сын Дьюи, на вид ему лет пятьдесят. Элдон и Розмари Гивенс, а накрашенная девчонка – их дочь Брук. Сестра брюнетки Вивиан Марш, громадные голубые глаза, точно у сиамской кошки.

И наконец брюнетка.

– Я Рут, – сказала она, протягивая руку.

Рука была маленькая, но сильная. Наверное, как и все у нее, подумал Такер. Он почувствовал неодолимое желание узнать ее поближе. Значительно ближе.

– Ну как, эти имена вам о чем-нибудь напоминают? – спросила Рут, обводя рукой стоявших людей.

Шмидт, Купер, Гивенс, Марш. Эти фамилии ни о чем ему не говорили, хотя надо учесть, что он жил в Уиллоу-Глен много лет назад. С другой стороны, ему тридцать один, а большинство этих людей намного старше, кроме сестер Марш, которые, похоже, его ровесницы или чуть помоложе. Ну, еще Брук. Такер пожал плечами и легонько качнул головой.

Его ум занимала одна загадка. Если все собравшиеся здесь – из городка Уиллоу-Глен, а это можно заключить из слов Рут, которая почему-то считает, что он должен их знать, то отчего они, вместо того чтобы встречать Рождество у себя дома, собрались здесь?

Они уже замучили Такера расспросами о его семье. Ну что ж, у него тоже есть пара вопросов.

– Я слыхал, некоторые в День благодарения выезжают куда-нибудь на природу и там устраивают обед с индейкой и прочими причиндалами. Скажите, это что, новая традиция – собираться тут на Рождество?

Рут недовольно скривилась, поджав губы. То ли ей не понравился его ответ, то ли вопрос.

– Что-то вроде того, – буркнула она.

В следующие несколько минут холл превратился в склад елочных игрушек, мишуры, бус и гирлянд. Рут все разматывала и разматывала бесконечный провод с лампочками, а Такер вешал его на елку, стараясь отряхнуть воспоминания о том, как много лет назад Ньюланды вот так же украшали свежесрубленную ель в этой же самой комнате. Лампочки развешивал мистер Ньюланд, они с Крисом занимались игрушками, а миссис Ньюланд стояла и показывала, где остались пустые места. Единственным, что удерживало Такера от того, чтобы все бросить и убежать, была женщина, стоявшая внизу и терпеливо подававшая ему лампочки. Их руки то и дело соприкасались, и тогда он еле удерживался, чтобы не притянуть ее к себе и не целовать, пока не задохнется.

Между тем она не переставала задавать вопрос за вопросом. Такер находил этому единственное объяснение: его лицо показалось ей знакомым и она пытается понять, откуда знает его.

Он мог бы прямо сказать ей, что они никогда прежде не встречались, но у нее был такой приятный голос. Да, он жаждал одиночества, но сейчас обнаружил, что ему нравится стоять рядом с этой маленькой женщиной, проявляющей неуемное любопытство.

Она перечислила кучу фамилий, но Такер всякий раз отрицательно качал головой. Она помрачнела. Может быть, до нее наконец дошло, что они никогда не встречались?

Последние лампочки они развешивали в неловком молчании. Такер недоумевал, в чем дело. Вроде бы он ничего такого не сказал. Он попытался задать ей пару вопросов, спросил, где она живет в Уиллоу-Глен, но брюнетка лишь окончательно замкнулась. Тогда он переключил свое внимание на других гостей и с удивлением обнаружил, что ему здесь нравится. Слушая их смех и подхватывая их шутки, он даже на какое-то время забыл, зачем приехал в Уиллоу-Глен и почему явился в этот дом. Когда украшение елки закончилось, он помог убрать лишние игрушки и, извинившись, пошел в свою комнату.

Рут следила, как он поднимается по лестнице.

– Сзади он так же хорош, как и спереди, правда? – ехидно проговорила Вивиан.

– Да, только нечего ему тут делать.

– Ты опять за свое. – Вивиан коснулась рукой своих тщательно уложенных белокурых волос. – Чего ты к нему прицепилась? Такой симпатяшка. На мой взгляд, так просто неотразим.

– Ну и что? Я не хочу, чтобы он испортил нам семейный праздник.

– Кто портит наш праздник? – вмешалась Брук. – Кузен Такер?

– Он нам никакой не кузен, – отрезала Рут.

Брук заулыбалась.

– Остынь. Я за ним присмотрю.

Рут вытаращила глаза.

– Ты что, не соображаешь? А если он беглый преступник? Мы же ничего о нем не знаем.

– А может, он связан с налоговым управлением, разведывает, нет ли где тайных доходов. – Вивиан провела руками по бедрам, обтянутым мягким красным свитером. – Ну, меня пусть проверяет, я не против. В любое время.

Брук захихикала, и Рут сердито посмотрела на нее.

– Вам, возможно, это кажется забавным, а мне этот парень чем-то подозрителен. – Она посмотрела наверх. С какой целью сей обаятельный чужак затесался в их семью? Другие пусть себе думают, что он родственник, но она уверена в обратном. И докопается до правды. – Пойду посмотрю, чем он там занимается.

Вивиан засмеялась.

– Если повезет, застанешь его, когда он переодевается.

Не обращая внимания на смех Вивиан и Брук, Рут стала подниматься по лестнице. Конечно, если Такер Мэдок что-то замышляет, вряд ли он позволит застать себя врасплох. Ну и пусть, по крайней мере она прямо выскажет ему свои подозрения. На глазах у всех она не стала этого делать. Во-первых, он все-таки мог оказаться каким-нибудь дальним родственником, а во-вторых, все тут такие доверчивые, что сразу же встали бы на его защиту, даже если б он и оказался, как она считает, самозванцем. Он так мило шутил и пересмеивался с ними, когда украшал елку, что все растаяли и уверились, что он неспособен на дурное.

Поднявшись на третий этаж, где находилась и ее комната тоже, Рут услышала какие-то звуки, словно кто-то скребся. Стараясь не шуметь, она двинулась по коридору, поглядывая на двери комнат. На них еще с тех времен, когда здесь была гостиница, остались номера. У комнаты номер девять она остановилась и тихонько постучала. Никто не ответил. Она повернула ручку и осторожно заглянула внутрь.

Комната была пуста.

Рут закрыла дверь и, войдя в свою комнату, быстро окинула ее взглядом. Все было так, как она оставила утром. Она выглянула в пустой коридор. Чердачный люк был чуть-чуть приоткрыт.