Текст книги "Угасающее солнце: Кутат"

Автор книги: Кэролайн Черри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

5

Звери снова изменили положение, чтобы стряхнуть песок. Уже наступило утро, и Нэй'ай'ин сиял ярче, чем вчера. Дункан поднялся, разминая затекшие ноги. Он хорошо поспал, хотя дусы придавили его своими тяжелыми телами: инстинкт. Он понимал, что они хотят согреть его теплом своего меха. Дусы тоже проснулись и теперь фыркали, продувая ноздри. Дункан вздрогнул и обхватил себя руками. Холодный ветер быстро выдувал тепло, которое передали ему дусы.

Пора идти. Тревога охватила его, когда он увидел в облаках пыли горизонт. Ведь если он видит, то точно так же могут увидеть и его. Нужно было идти ночью, когда буря немного стихла. А он вместо этого спал.

«Глупость, – сказал бы ему брат мри, – это совсем не почетная смерть.»

– Хэй, – шепнул он дусам, собрал сумку, перекинул ее через плечо и пошел, хотя каждый мускул в его теле отчаянно протестовал.

По дороге он съел немного сушеного мяса, доел остатки трубчатого дерева – и это было его завтраком. Муки голода ненадолго покинули его. Дусы хотели получить свою долю, и Дункан поделился с ними. Его дус взял мясо, а когда он протянул мясо второму дусу, то ощутил опасность.

Повернувшись, он увидел двух дусов, чужих, диких, которые стояли поодаль. Дусы Кесрит две тысячи лет жили рядом с мри, и некоторые из них выбирали себе келов. Они признавали лишь келов, ибо кат'ейны не нуждались в них, а разум сен'ейнов был слишком сложен. А этот дус, по какой-то, ему одному понятной причине, выбрал землянина, когда на Кесрит не осталось мри. Эти дусы, вероятно, тоже хотят выбрать себе кел'ейнов. Лишь бы только не того, что преследует его сейчас.

Он шел, держа руку на спине зверя и изредка оглядываясь назад. Дусы уже превратились в смутные тени. Через некоторое время в душу Дункана снова закрался холод и страх. Спина его между лопатками заледенела. Он оглянулся, отыскивая угрозу в янтарном мареве.

Дус тоже остановился и стал прощупывать пространство мысленными импульсами.

– Тихо, – сказал Дункан, упав на колени и обняв шею дуса. Он боялся, что преследователь может обнаружить их по этим импульсам.

Мри, который его преследует, почувствовал импульс дуса…

Зверь стоял возле него и мелко дрожал. Дункан повернулся и снова побрел навстречу ветру. Беспокойство дуса угнетало его.

Земля не давала права на ошибку. А он уже сделал одну, сегодня утром, из-за слабости.

Повернуться, – подумал он, – встретить преследователей и убедить, что он несет послание, от которого зависит судьба мри, их жизнь или смерть?

Один взгляд на него, на его оружие, в его глаза… и все будет ясно. Мри называли себя Народ; чужие и разумные животные у них были ци'мри, и он и дус равны в их глазах. И никакие слова не смогут их убедить.

Его преследовал какой-то кел'ен. И вовсе не из простого любопытства, ибо преследование не прекращалось и в бурю. Дункан был уверен в этом, и душа его была полна тревоги и гнетущего предчувствия.

Хлил остановился перед полузасыпанными песком развалинами города. Он смотрел на то, что оставили после себя ци'мри.

Ан-ихон. _Е_г_о_ город. Он никогда не жил здесь, но это был его город – здесь жили все его предки. Он приходил сюда, когда был еще юн, по требованию госпожи. Он сидел возле стены, а Сены запирались в Святилище, и Мать изучала тайны, которые хранились в драгоценных записях города.

И вот теперь этот город, который существовал сто тысяч лет, уничтожен на его глазах в одно мгновение. Он видел, как рушились башни, как погибали его товарищи – и пока будет жить, он будет носить в своей душе этот кошмар.

Сейчас он должен сделать… больше, чем просто раскопать склады и забрать припасы, необходимые для поддержания жизни… он должен проникнуть в Святилище… и это наполняло его страхом. Новая госпожа поручила ему это, хотя он не имел права касаться тайн. Возможно, она знает, что делает. Но он не был уверен в этом. Ан-ихон уничтожен, и им приходится доверять этой пришлой, которая прибрала к рукам все тайны, кроме тех, что остались в городе.

«Мирей, – подумал в отчаянии он. – Мирей, что мне делать?»

Он стоял, размышляя, перед засыпанным песком городом. Когда началась буря, он отослал половину кел'ейнов обратно – может, роду потребуется помощь. Он нарушил закон и приказ госпожи. Возможно, она проклянет его за ослушание, прогонит прочь. Ну, что ж, это будет небольшая цена за то, что удастся спасти детей.

С тихим шелестом заструился песок. К нему подошла Рас. Затем появился Десаи, третий из келов, слепой на один глаз, но зато вторым он видел очень хорошо. А вот и Мирин, один из Мужей, и юноша Тэйз, у которого еще нет ни одного шрама. Как он упрашивал взять его с собой!

Где-то поблизости в дюнах были и остальные. Хлил помнил предупреждения Ньюна о западнях и держал свои силы рассредоточенными. Он подождал, пока остальные немного передохнут. Затем поднялся и пошел, стараясь держаться в низине. Остальные двигались за ним, выдерживая интервалы, чтобы не оказаться одной мишенью для оружия ци'мри.

Но когда он подошел к домам и увидел первого мертвого, гнев охватил его, и он остановился. Черная мантия: это был кел'ен. Хлил смотрел на обгоревшую мантию, на то, что осталось от этого кел'ена после хищников. Должно быть, у зверей был здесь праздник, в Ан-ихоне.

Остальные догнали его, и он тронулся дальше, не взглянув на них. Впереди виднелись развалины башен и домов. Все было мертво.

– Это Эхан, – сказал Десаи, когда они увидели второй труп.

– Риас, – сказал Мирин о следующим. Знаки Чести позволяли опознавать мертвецов, хотя хищники, ветер и песок сделали их неузнаваемыми.

Они называли имена погибших, проходя между развалинами. Это были не только кел'ейны, но и сен'ейны в золотых мантиях, чьи высохшие теперь черепа когда-то хранили мудрость Народа, и кат'ейны в голубых мантиях – воспитатели детей, и сами дети – будущее Народа. Некоторые из них погибли мгновенно, задавленные рухнувшими стенами, другие долго страдали от ран, прежде, чем уйти во Мрак. Иногда это были старики, которые уже не могли бежать из города, спасаться от ужаса. И часто поверх были черные мантии кел'ейнов, старавшихся укрыть своими телами детей или стариков.

– Торопитесь, – сказал Хлил, чтобы прекратить оплакивание родных и близких. Но Рас не послушалась. Она шла последней, все еще стараясь отыскать своих близких.

Он ничего не сказал ей – их отношения не позволяли ему это сделать. Но сам он больше не смотрел на мертвых, и остальные келы шли рядом с ним, не отставая.

Но вот они вышли на широкую площадь, окаймленную валом песка. На площади лежали полузасыпанные трупы. Здесь их было больше, чем где-либо. В дальнем конце площади виднелся великий Эдун, Дом Народа, Эдун Ан-ихон, печально возвышающийся среди развалин. Сам он почти не пострадал. Четыре башни наклонились друг к другу, образуя усеченную пирамиду. Дверной проем темнел в стене, и к нему с площади вела широкая лестница. Камни эдуна были иссечены осколками, как и все остальные дома города. Большие трещины вились по стене здания. Видимо, сюда пришелся главный удар нападающих, но здесь была и самая серьезная защита, поэтому он и пострадал менее всего. Надежда на успех миссии вспыхнула в Хлиле. Он надеялся быстро сделать все, что ему было поручено, и уйти, не подвергнувшись нападению.

Он пошел к эдуну не через площадь, а вокруг нее, держась развалин, и нанесенных ветром дюн. Наконец он не выдержал и бросился к темному провалу двери бегом, тяжело дыша от напряжения и ожидая каждую минуту огненной вспышки.

Но ничего не произошло. Он влетел в эдун и прижался к стене. Ноги его заскользили в пыли. Здесь стояла тишина, которую не возмущало даже завывание ветра на площади и звуки бегущих кел'ейнов. Они тоже вбежали в эдун и остановились, прислушиваясь. Ни звука. Только свист ветра.

– Сделай свет, – приказал Хлил Тэйзу. Тот полез в карман и достал кусок дерева, зажег и поднял. Подошла Рас.

– Стой здесь, – приказал Хлил, и обратился к Рас. – Посмотри остальных. Они должны подойти.

– Хорошо, – ответила она и выскользнула на улицу, на холодный ветер. Но там было лучше, чем в жуткой темноте эдуна.

Тэйз поджег куски дерева для остальных, и в этот момент снаружи Рас крикнула, что никого еще не видно.

Хлил взял свой факел и пошел по темному проходу. Даже самые легкие шаги вызывали гулкое эхо. Когда глаза привыкли к полутьме, они стали различать черные трещины, изрезавшие мраморные стены и потолки, исписанные таинственными письменами.

Проход в башню Келов был свободен. И в башню Сен, башню Госпожи, башню Катов… У Хлила росла надежда на благополучное завершение дела. Но когда он заглянул в Святилище, сердце его упало: потолок просел, а поддерживавшие его колонны были повреждены. Одного прикосновения могло хватить, чтобы все рухнуло.

Он вошел в Святилище, постукивая своим легким жезлом по растрескавшимся стенам.

– Хлил… – запротестовал Мирин.

Он заколебался, даже остановился, когда ему на плечо упал кусок штукатурки.

– Назад, – зашептал он Мирину и остальным. – Стойте тихо!

Здесь находилась Святыни. Те, что хранили они, и те, что принесли пришельцы. Колени его дрожали, когда он думал о приближении к запретному, но им двигал страх, что они могут потерять Святыни навсегда. Ведь эти Святыни были гораздо ценнее, чем город и все их жизни вместе взятые.

Он снова двинулся вперед. Остальные не послушались его и последовали за ним. Он понял это по колеблющимся теням, которые заплясали по стенам.

Вот и экран. Рука его боязливо притронулась к нему и отодвинула в сторону.

Маленький ящик из позеленевшей бронзы, фигурки из изъеденного коррозией металла и золота, маленькое изображение дуса и сверкающий овоид размером с ребенка. Все это были Пана, Тайны, на которые ни один кел'ен не смел бросить взгляд. Он собрал все эти предметы, прижал их к груди и повернулся. Он протянул ящик Мирину, но тот с ужасом спрятал руки за спину. Тогда Хлил двинулся к выходу. Со страшным грохотом стала рушиться штукатурка. Поднялся столб пыли. Напрягая все силы, Хлил рванулся к выходу, руки Десаи подхватили его и вот он уже стоит на чистом пространстве, держа в руках Святыни Народа.

– Хлил? – послышался голос Тэйза.

– Все нормально, – отозвался Хлил, склонившись под тяжестью ноши. Он прошел к выходу из эдуна, вышел на улицу, и, встав на колени, положил Святыни на ступеньки лестницы, чтобы завернуть их. Мирин подошел к нему, снял вуаль. То же самое сделали Рас, Десаи и сам Хлил. Он посмотрел в лица остальных, полные благоговейного ужаса от того, что им пришлось увидеть запретное. По закону, кел'ейны, увидевшие пан'ен, должны умереть. А если они не умрут, то станут пан'ей-кан, стоящими между Святым и проклятым.

– У нас есть прощение госпожи, – сказал Хлил.

Они тесно обступили Святыни, словно оберегая их. Им казалось, что Святыни живые и хрупкие.

Тэйза среди них не было.

– Тэйз, что с тобой? – крикнул Хлил в темноту эдуна.

– Я сохраняю огонь. Второй среди Келов, обвал прекратился, хотя пыли очень много.

– Боги хранят нас, – пробормотал Хлил. То, что сейчас лежало перед ним, обжигало его холодом. – Только пусть они продержатся еще немного.

Дункан остановился у подножия небольшой гряды, которая давала некоторую защиту от ветра. Он обхватил руками шею дуса и спрятал голову от ударов песка. Он закашлялся, голова его ужасно болела, все чувства притупились. Буря, казалось, высасывала весь кислород из воздуха, которым ему приходилось дышать. Он достал фляжку, и сделал один глоток, ибо во рту у него было так сухо, словно туда натолкали бумаги. Он немного постоял, пока не перестала кружиться голова, а легкие немного успокоились. Затем заставил себя подняться и идти дальше.

В мире осталось только одно яркое пятно – солнце. Даже при сильнейших порывах ветра его можно было видеть или хотя бы чувствовать. Когда же наступала слепота, его вел дус.

Но вот в этом, заполненном ветром и песком, мире возникло что-то реальное – высокие тени, похожие на деревья с толстыми сучьями. Трубчатые деревья! Он быстро пошел к ним, желая поскорее насладиться сладкой мякотью, которая утолила бы его голод и жажду. Дус шел рядом, приноравливаясь к его шагу. Тени становились все больше и больше. Они уже четко выделялись на фоне кроваво-янтарного неба и желтой земли.

Мертвые деревья. Ни одно живой ветви: иссохшие деревья, мертвые стволы, призраки леса. Он вытащил ав-тлен, намереваясь выяснить, не сохранилось ли хоть немного влаги в сердцевине.

И внезапно он ощутил предупреждение, импульс от дуса, мгновенно вселивший в него панику.

Он почти побежал, и дус за ним. Он обругал себя за целую серию ошибок, совершенных им. «Думай о местности, – говорил ему мри. – Используй ее, сживайся с ней, будь частицей ее.» Он все время ищет точки реальности в этой нереальной пустыне. Он движется от одной точки к другой: камни, теперь мертвый лес. Его нельзя обнаружить, пока он в пустоте, но как только приходит к чему-то реальному, он становится уязвимым, видимым.

«Думай о местности, – говорил Ньюн. – Никогда не бросай вызов тому, что тебе не по силам. Никто не может пренебрегать буровером, сидящим в засаде.»

Или мри в его собственной стране.

Он остановился, осмотрелся, полуслепой от пыли, сжимая в руке нож. Он вспомнил, что он ци'мри, что у него есть пистолет. Но ведь он пришел сюда спасти жизнь мри. Нет, лучше умереть, чем нарушить закон Келов.

Он вдохнул воздух и снова осмотрелся вокруг, не видя ничего, кроме мертвых деревьев, едва различимых сквозь песчаные облака. Дус прижался к нему, все время предупреждая его. Дункан заставил его замолчать.

Дус повернул голову. Дункан заставил его замолчать, потом тоже посмотрел туда же и сердце его опустилось – из песчаного тумана материализовалась темная фигура кел'ена.

– Каков твой род? – крикнул тот.

– Джей'эном, – ответил Дункан. Голос его был хриплым от сухости в горле. Он успокоил дуса прикосновением руки и крикнул сам: – Ты на земле джей'эном. Почему?

Тишина. Дус попятился назад, испуская импульсы угрозы.

– Я – Риан с'Тэйфа Ма-Эддин, кел'ант и дэйтон племени хао'нат. И ты ошибаешься относительно принадлежности земли.

Теперь Дункан должен был назвать свое имя. Все теперь происходило в полном соответствии с древним ритуалом. Далее должен будет последовать вызов. Дункан перевел дыхание, как можно беспечнее вложил ав-тлен в ножны и опустил руки. Он держал их так, чтобы было видно, что в них ничего нет. Он не хотел поединка.

– Возможно, это моя ошибка, – сказал он. – Прошу разрешения пройти, кел'ант.

– Ты не сказал своего имени. Не показал лица. Кто ты?

– Идем со мной, – сделал отчаянную попытку Дункан. – Спросишь мою госпожу.

– Прилетали корабли. Уничтожили город.

– Спроси мою госпожу.

«Кто ты?»

Дус взревел и прыгнул. Боль пронзила его руку, и затем мри упал.

– Нет! – крикнул Дункан, когда дус приготовился к следующему прыжку. Дус повиновался. Мри не двигался. Дункан дотронулся до своей руки и ощутил теплые струйки крови.

Все произошло мгновенно. Он вздрогнул, понимая, что ударило его – ас'сей. Нападение дуса, рефлекс мри – все случилось в мгновение ока. Дус ощутил _н_а_м_е_р_е_н_и_е_ мри.

Дункан подошел к дусу, нашел второй клинок, воткнувшийся в плечо зверя. Удар, смертельный для человека, но для толстого слоя жира дуса – просто царапина. Предводитель Келов лежал мертвый на своей земле.

Дункан наклонился над ним, пощупал пульс, ища признаки жизни. Пульс еще был, но в крови кел'ена уже хозяйничал яд дуса. Песок насыпал бугорок на край его мантии. Дункан выругался, подхватил тело и подтащил его к стволу дерева, оставив в сидячем положении.

– Дус! – хрипло позвал он и снова двинулся против ветра. Дус пошел рядом.

Теперь, без сомнения, за ним будет погоня. На нем лежит кровь кел'анта, взывающая к отмщению.

Он закашлялся и бросился бежать, глотая пыль вместе с воздухом. Но долго выдержать не смог и скоро снова пошел медленно, сгибаясь от боли в легких. Импульсы дуса покалывали его. То ли дус просто тревожился, то ли чувствовал нового врага. Дункан взялся раненой рукой за его шею и пошел как можно быстрее, стараясь не замедлять шага даже на склонах дюн.

Две ошибки совершил он сам, а третью – роковую – дус.

– Буря стихает, – доложили с «Флауэра», – но на поверхность выйти невозможно.

– Не надо, – сказал Кох. – Не рисуйтесь и не рискуйте людьми. Не выходите, если видимость хоть немного ограничена.

– У нас есть свои задачи, которые мы должны выполнять, – ответили с «Флауэра». Кох узнал говорящего: то был Эмиль Луис, главный хирург. – Мы сами знаем свои ограничения. Нам нужно проводить измерения.

Кох поморщился. Формально ученые подчинялись ему, но с ними всегда было сложно, ибо они, помимо всего прочего, работали с ПлаРом. Он сказал:

– Мы приказали «Сантьяго» следить за поверхностью. Будьте предельно осторожны. Не отпускайте далеко личный состав. Пусть все находятся в непосредственной близости от корабля. А ключевые сотрудники вообще не должны покидать корабль. Все очень серьезно, доктор Луис. Я понимаю всю важность ваших задач, но будьте осторожны. Понятно?

– Хорошо. Мы будем осторожны.

– Какова ваша оценка возможности выживания на планете?

Последовала пауза.

– Очевидно, те, кто живут здесь, выживают.

– Без убежища?

– Мы не знаем, где оно.

Кох выругался про себя.

– Мы предлагаем ждать дальше, – сказал Луис. – Буря задержала здесь течение событий.

Кох промолчал.

– Мы требуем ответа. Команда «Флауэра» рекомендует ждать.

– Рекомендация принята.

– Контр-адмирал, мы просим, чтобы это было официально зарегистрировано. Мы просим прекратить полеты над планетой – они могут посчитать это за провокацию. Наш персонал в безопасности, и мы надеемся на мирный исход событий. Своими полетами вы можете вызвать военные действия, и тогда мы окажемся в самой гуще этой каши.

Сердце Коха отчаянно забилось. Он долго молчал, потом сказал:

– Мы обдумаем предложение и дадим ответ. Ждите.

Снова наступила пауза.

– Есть еще сообщение, «Флауэр». Скоро мы выйдем из зоны связи, но за нами следует «Сантьяго», который будет транслировать сообщения. Конец связи.

– Конец связи.

Кох вытер губы и вызвал Сильвермена с «Сантьяго». Корабль был на связи и немедленно ответил на вызов.

– Здесь контр-адмирал Кох. Немедленно связывайтесь со мной в случае необходимости.

Затем он вызвал Дела Дегаса из Службы безопасности. Тот появился почти мгновенно.

– Сэр?

– Кто-то пролетел над «Флауэром». Кто?

Лицо Дегаса было непроницаемым.

– Сейчас ни у кого из наших нет никакого задания.

– Я знаю. А как начет наших союзников?

– Я постараюсь выяснить.

– Дел… если это регулы… теоретически молодые регулы не могут проявлять инициативы. Но если это неверно, если «Шируг» может функционировать в их руках, тогда у нас появится проблема. По соглашению, их челноки могут летать над планетой только без оружия.

– Как и наши, – заметил Дегас.

– Дел, обеспечь, чтобы «Сантьяго» полностью контролировал то, что творится в пространстве над планетой. Мы должны сделать все, что можно.

Регулы никогда не лгут, так считали все. Их память была устроена так, что любая ложь могла оказаться опасной для их душевного здоровья. Так утверждали ученые.

Кроме того, регулы строго соблюдали законы. При общении с ними нужно было тщательно взвешивать свои слова, не допуская двусмысленных интерпретаций, формулировок. Так была устроена память регулов. Память землян такой не была.

Дегас медленно кивнул:

– Попытаться войти с регулами в открытый контакт?

– Нет. Пока нет. Я не хочу тревожить их. Достаточно маневрирования «Сантьяго».

– А если это летают не регулы?

– Я обдумаю эту возможность.

Кох нахмурился. У Дегаса есть свой интерес во всем этом деле. Возможно, подозрение… или месть… Человек, потерявший жену и сына, мог пойти на что угодно.

– ПлаР, – продолжал без приглашения Дегас, – дезертир. Но, может быть, эта акция спланирована их ведомством заранее. Однако его поведение не подтверждает этого. Он отключил и трассер, и передатчик в каньоне. Его поведение совершенно недвусмысленно: он – мри и он утверждает, что у мри нет кораблей. Однако он мог подвергнуться психологической обработке, когда находился вместе с мри на одном корабле. Может быть, это мри, который исполняет роль ПлаРа Дункана.

Дункан отказался иметь дело со Службой безопасности и согласился лишь на беседу с персоналом «Флауэра». Дегас был вне себя, когда узнал, что начальство дало на это разрешение.

– ПлаР – фанатик, – продолжал Дегас, – и, как любой фанатик, он видит только то, что хотят от него мри. Я настаиваю, чтобы за планетой было установлено наблюдение, военное наблюдение. Миссия Галея…

– Галей не может отвлекаться на это.

– Тогда кто-нибудь другой.

– Ты хочешь невозможного.

Дегас глубоко вздохнул и посмотрел сначала на пол, а затем в потолок с видом величайшего неодобрения. Кох вспомнил, что они росли вместе с Дегасом, однако пути их разошлись. Правда, ум Дегаса и его понимание событий всегда стимулировали работу мозга Коха.

– Мы не можем задействовать Галея, – продолжал Кох. Он подумал, взвешивая доказательства. – Во-первых, регулы. Очень странно, что они держатся в отдалении от нас. Вполне возможно, что среди них есть те, кто может принимать решения, и, значит, они способны на месть, это ты не принял во внимание.

– Но может быть, и не так.

– Кто сейчас у нас эксперт по регулам? – спросил Кох, и тут же вспомнил: Элдин. Но он уже мертв. Он был стар, как «Сабер». Он был его первым капитаном.

– Кто теперь принял его отдел?

– Шеф ксенологов – доктор Боаз.

– Боаз, друг Дункана, эксперт по мри. – Кох закусил губу. – Я не буду вызывать ее сюда. Она нужна внизу.

Дегас пожал плечами.

– После смерти Элдина регулами занимался доктор Симеон Эверсон. Он изучил всю библиотеку Кесрит. Пожалуй, после Элдина и Боаз он самый информированный человек.

Дегас прекрасно знал всех людей, входящих в состав экспедиции. Сам Кох редко общался с персоналом «Флауэра». Он не любил штатских. В самом начале этой миссии Мэйл Элдин здорово выручал его, когда приходилось общаться с регулами. Но затем пришла обычная рутина, все вошло в норму и общение с Элдином перестало быть острой необходимостью.

– Вы хотите, чтобы доктор Симеон был доставлен сюда? – спросил Дегас.

– Хорошо, – Кох откинулся на спинку кресла. – Галей спустился вниз. Вслед за ним – Гаррис. Два челнока. Мы все время бросаем камни в пруд, рискуя разбудить то, что в нем сидит. Мне это не нравится. Нам лучше держаться подальше. Мне не хочется чувствовать себя мишенью.

– Мы всегда можем сделать так, что пока от брошенного камня расходятся круги, мы сумеем получить множество информации…

Кох глубоко вздохнул. Долгое путешествие… Дегас…

– Все, – сказал он, – все, что будет сделано, должно быть одобрено мною.

Он взглянул на Дегаса и подчеркнуто аккуратно записал свой приказ.