Текст книги "Район Змеи"

Автор книги: Кэролайн Черри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Работницы кишели вокруг нее, направляли, ласкали, искали губ, чтобы познать мысли, хотя биохимия людей была для них непонятна. Возможно, на ней еще оставался запах Матери. Она не отступала, а тоже касалась их, ошеломленная своим успехом. Маджат были центром ее мечтаний и кошмаров, маджат – подземная сила, обитающая здесь, где люди были всего лишь пришельцами. Она коснулась Матери, жившей под холмом в те времена, когда ее самой еще не было на свете, и Мать позволила это. Она была Контрин, принадлежала к Семье, а эмблема, вживленная в ее правую руку, давала ей право на защиту могущественных курганов, всегда ценимых в Кетиуй больше, чем где бы то ни было в Семье… друзья кургана… Раен рассмеялась, удивив Работниц, и, продолжая смеяться, потеряла сознание.

5

Задвигались стулья, и все заняли места. Женщина ази, созданная для функций, не имеющих ничего общего с домашними делами, прошла вдоль длинного стола, подавая напитки и улыбаясь.

Эрон Тел похлопал ее по бедру и шепотом разрешил уйти. Она принадлежали ему, так же, как летний дом в горах Алтрин, и он не обращал внимания на ее прелести, хотя кое-кто из гостей провожал ее жадным взглядом. Эрон с удовольствием смотрел, как они разглядывают его собственность. Предметы, украшавшие комнату, были уникальны, их привезли из миров извне Района, и сейчас все разглядывали их с должным восхищением… но без зависти, поскольку ее трудно было вызвать у родственников из Семьи. Однако смотрели и одобряли.

Страх вошел в комнату в облике Воина маджат, занявшего пост у дверей. Он представлял собой силу. Илс Рен-барант, Дел Холд и некоторые другие привыкли к присутствию маджат, так же, как Тел а'Руил, но это не уменьшало страха и понимания, что за этим созданием стоят его бесчисленные соплеменники, сознание кургана.

– Ты уверен в нем? – спросил Холд. – Он запоминает, даже если не понимает.

– Он носит сведения только в свой курган, – объяснил Эрон. – А так уж получилось, что его курган играет определенную роль в сегодняшней встрече. Необычайно существенную роль, кузен.

Он кивнул, тихо свистнул, и Воин подошел к столу и присел, возвышаясь над людьми. Он был живым записывающим устройством: регистрировал информацию.

– Красный курган, – заговорил Эрон, – занял позиции в некоторых критических точках, здесь и на других территориях. Они неподкупные охранники, лучшие, чем обычные средства предосторожности. Их желания не противоречат нашим, совсем наоборот.

Он открыл лежащую перед ним на столе пластиковую папку, и все торопливо сделали то же самое. Собравшиеся отличались друг от друга. Здесь были его союзники и несколько стариков, благодарных за то, что их пощадили во время общей чистки. Благодарных – Эрон мысленно рассмеялся, внимательно глядя на исписанные страницы, – что их допустили на это собрание, в круг, где определялись будущие решения Совета. Сложив руки, он наклонился и улыбнулся с отработанной сердечностью.

В этом и состоял его талант – в искусстве убеждения. Он пользовался им сознательно, заранее предвидя всеобщее согласие со своим предложением. Как и все Контрин, он был красив, и выглядел лет на тридцать, хотя на самом деле был на два столетия старше, что, кстати, можно было сказать о большинстве собравшихся, за исключением нескольких Холдов. Кроме того, Эрон был обаятелен – черта, на которую Контрин обычно не обращали внимания, поскольку им хватало власти, – и знал, как этим обаянием пользоваться, тем самым управляя другими. Сейчас он представлял внутренние союзы Холдов, Рен-барантов и Руил Мет-маренов и не собирался на этом останавливаться.

– Пункт первый: расширение доступности в пределах, разрешенных Договором. Ограничения обмена между нами и курганами были слишком жесткими, – он вытянул руку и, перепугав часть присутствующих, положил ладонь на туловище Воина. Маджат покорно снес это, не меняя позы ожидания. – Старые запреты играли свою роль, они защищали обе стороны, предотвращали недоразумения. Но и маджат, и люди хотели более тесных контактов. Возникли новые реалии, возможным стало сотрудничество на новых территориях. Красный курган оказался наиболее податливым к ощущениям подобного типа. Они заинтересованы в тесном сотрудничестве, так же, как и – через их посредничество – золотистые.

– Ази, – баритон Воина заставил дрожать даже столешницу, а лица старших побледнели от страха. Эрон внимательно наблюдал за ними, отмечая в памяти каждую реакцию.

– Мы расширяем курганы, – сообщил Воин. – Защищаем курганы людей в обмен на товары. Нам нужно больше полей, орошения, больше продуктов, больше ази. Вы можете дать нам это. Красный курган и Контрин… – он втянул воздух, – могут говорить без трансляционных компьютеров. Мы нашли взаимопонимание, идентификацию, СЛИЯНИЕ. Мы наслаждаемся… взаимными желаниями.

Эрон заметил, что это удивило собеседников, и скривил губы в иронической усмешке, тут же ставшей теплой и дружеской.

– Мощь курганов, кузены, это мощь Контрин. Космос людей отверг нас. Проводимая ими политика ограничила наше влияние, нашу численность, прирост генерации бета, количество ази. Колонизированные планеты внутри Района имеют население, численность которого стабилизировалась на уровне, достигнутом четыреста лет назад. Всей нашей философией было ЗАТОЧЕНИЕ в пределах Района. Мы все смирились с навязанной нам ситуацией… под влиянием теории, что маджат и люди не могут сотрудничать. Нет, можем. Нам незачем оставаться в определенных когда-то границах, никто не заставит нас подчиняться этим ограничениям, Первый пункт программы, лежащей перед вами, принципиален: расширение доступности в пределах, разрешенных Договором. Ваше голосование по этому вопросу становится необычайно важным. Маджат хотят сотрудничать с нами не только на уровне Работниц. Мы уже получили Воинов, выполняющих наши поручения, а скоро, дорогие родственники, возможно, получим и… Трутней – ключ к биологическому компьютеру, каковым по сути является курган. Люди будут непосредственно работать с тем, что позволяет маджат в курганах не пользоваться машинами и при этом быть способными к наиболее сложным операциям. Подумайте только: подобная мощь, объединенная с нашей, холистический способ восприятия маджат, усиленный чувствами людей, их воображением и интуицией. Возникнет новая структура. Нам больше незачем будет мириться с самоограничением.

Никто не шелохнулся, все глаза с надеждой смотрели на него.

Нет, это уже не было спекуляцией, они сделали это фактом. Здесь, в этой комнате, заседал настоящий Совет, здесь принимались решения и никто не выступал против, не смел противиться, глядя в мерцающие глаза красного Воина. По эту сторону длинного стола, в руках Телов, Мет-маренов, Рен-барантов и Холдов была сосредоточена власть; остальные будут голосовать так, как подскажет им страх, что с ними случится то же самое, что уже постигло других. А может… может, они строят свои планы. Старый порядок вел к застою, столетия проходили безо всяких изменений. Сейчас наступило время этих изменений, появлялись новые возможности. Кое-кто захочет их использовать.

– Пункт второй, – сказал Эрон, не глядя на листок. – Предложение расширить программы разведения ази. Фермы на Истре подавали прошения об этом, и старый Совет отказывал им. Сейчас мы предлагаем выдать им лицензии вместе с компенсацией за прежние отказы. Производительность Истры и других планет может быть увеличена четырехкратно а восемнадцатилетняя программа роста ази с коррелирована с восемнадцатилетним циклом развития маджат. Курганам можно будет платить ази, а для популяции Района обозначить новые границы. Пункт третий, кузены: предоставление правительствам бет-полномочий на десятипроцентное увеличение разрешений на рождение. Потребность надзора как в промышленности, так и в сельском хозяйстве должна возрасти соответственно. Четыре: лицензии на рождение Контрин, скоррелированные на уровне тех же десяти процентов. Уже были некоторые трения по этому вопросу, и они могут повториться. Пять: официальный роспуск некоторых септов и присвоение их цветов и привилегий другим, из того же самого Клана. Это просто легализует уже предпринятые шаги.

С левой стороны зала, где под стеной места заняло молодое поколение, послышался громкий смех. Пол Холд, сидя вытянув ноги, не обращал внимания на гневное лицо дяди.

– Какие-то вопросы? – продолжал Эрон. – Кто-то желает выступить?

Все молчали.

– Мы рассчитываем на ваши голоса, – заявил Тела Руил. – И не забудем о них.

Типичная наглость Мет-маренов, – подумал Эрон, следя за реакцией собравшихся. Открытая угроза Руила вызвала такое же раздражение, как совершенно неуместный смех Пола, но старшие молча стерпели и то и другое.

Звякнуло стекло и рассыпалось по плитам пола. Эрон в бешенстве перевел взгляд на Пола, сидящего неподвижно, с открытыми ладонями. В первое мгновение он хотел вскочить, но передумал и с благодарностью посмотрел на Илса Рен-баранта, ладонь которого вовремя удержала его от необдуманного поступка. С удовлетворением отметил он, что Дел Холд идет вдоль стола, чтобы дать племяннику нагоняй.

Мет-марены и Холды: это была ненависть давняя и глубокая, в последнее время еще более сильная, чем прежде. Пол вел себя как клоун, протестуя против торжественного настроя. Он был лучшим актером, чем специально выведенные ази. С демонстративным смущением он отдернул вытянутую руку и спрятал ее под плащом.

– Простите, – с иронией прошептал он одними губами.

Тел а Руил тяжело дышал с красным лицом, Рен-барант старался успокоить его. Танд Холд и кузен Пола, Морн, смотрели в сторону, стараясь подчеркнуть свое отсутствие интереса. Эрон извиняюще улыбнулся и сел поудобнее.

Тел а Руил с трудом сохранял спокойствие, а небольшая группа представителей старейших Кланов с другом конца стола была явно потрясена. Гнев застыл на их лицах.

Эрон совершенно успокоился и сердечно улыбнулся.

– Мы стараемся гладко войти в переходный период. Разумеется, есть некоторые трудности, но и выгоды тоже. Совершенно необходимо ничего не выдать бета и людям Извне, и вы наверняка понимаете это. Надеюсь, понимаете вы и то, какую прибыль это может нам принести. Мы располагаем энергией, которая, будучи ограничена прежними узами, причиняла лишь неприятности. Теперь мы сумеем ее использовать. Кто-нибудь хочет взять слово для обсуждения этих вопросов?

Он немного подождал.

– Значит, все согласны?

Склонили головы все, даже по другую сторону стола.

– В таком случае, предлагаю пройти в бар и поговорить в менее официальной обстановке. Можете забрать свои напитки. Обговорим текущие вопросы.

Все облегченно отодвинули стулья, выходили парами и тройками, разговаривая вполголоса. Люди старались огибать Воина маджат, который медленно, как робот, шевелил головой.

Эрон резко взглянул на Дела Холда и грозно кивнул в сторону Пола и двух его товарищей, которые по-прежнему спокойно сидели под стеной. Как и их старшие родственники, они не спешили покидать зал. Рос Холд с дочерями тоже остался, чтобы защищать интересы Клана.

Дел однако не выдержал твердого взгляда Эрона, повернулся к Полу и, когда тот вставал, попробовал схватить за рукав. Пол спокойно отодвинулся, насмешливо глядя на дядю. Он был сыном племянницы Дела, сиротой с раннего детства и, хоть оставался под опекой дяди и поддерживал его старания получить власть в Клане Холдов, не позволял себя контролировать. Он обладал талантом раздражать Семью, что сносили спокойно и со смехом, поскольку он атаковал Холдов так же часто, как остальных, и это всем нравилось.

– Главное в юморе, – холодно заметил Эрон, – утонченность.

– В таком случае, кузен, ты необычайно серьезный человек, – ответил Пол, схватил под руку молодого Танда и, довольно смеясь, вышел в бар.

Морн направился следом. Только раз обернулся он на Эрона, и на лице его не было радости.

Эрон вздохнул и вопросительно посмотрел на Дела.

Старейший Холдов стиснул губы.

– Он представляет угрозу, – сказал Эрон. – Кто-нибудь должен следить за ним, иначе он может помешать.

– Может, отправить его куда-нибудь? – предложил Илс. – Туда, где его чувство юмора не будет сидеть без дела. Скажем, на Мерон? Это его устроит?

– Он уедет, – тихо произнес Холд. – Морн поедет вместе с ним.

– Только на время, – заверил Эрон и сжал плечо Холда.

Они вместе пошли в бар, а Рос с дочерями следовал за ними.

– Жаль мне этого парня. Но сам понимаешь, мы не можем сейчас позволить себе этого. Решать должны более опытные.

А когда ситуация стабилизируется, – подумал он, – с Полом может произойти какой-нибудь не вызывающий подозрений несчастный случай. Его интеллект проявлялся не только в юморе. Пол а Рен хант Холд был ребенком последней крупной чистки и участником следующей, когда Мет-марены боролись между собой. Пол Холд и Морн – первый, известный своими шутками, и второй, никогда не улыбающийся. Оба были способны на измену.

Эрон приветливо улыбнулся, оказавшись среди своих гостей, людей, благодарных за приглашение сюда, в центр реальной власти.

Здесь были Холды, Мет-марены, Рен-баранты и другие ключевые фигуры Совета, тогда как Тоны и Ялты вместе с их блоком понесли большой урон. Группы, представленные в этом месте, давали многое: не только власть на Цердине, но и голоса, которые могли потрясти Район.

6

– Ночь, – сообщила работница.

Раен чувствовала это. Она научилась распознавать циклы и ритмы жизни кургана, говорящие о том, что снаружи опускался мрак: все больше маджат возвращалось, потоки воздуха меняли направление, звучали другие песни. Внутри же мрак был всегда одинаково черным.

Девушка попросила фосфоресцирующих грибов, чтобы иметь хоть немного света, и Работницы принесли их, разместив на стене камеры, принадлежавшей теперь ей.

Таким образом она доказала себе, что по-прежнему видит. Впрочем, свечение нужно было лишь для ее спокойствия. Она научилась видеть наощупь. С помощью изменений в непрекращающейся песне кургана, научилась понимать точку зрения маджат.

КРАСИВАЯ, КРАСИВАЯ, – говорили они ей, очарованные цветом ее теплового излучения. – У ТЕБЯ ЕСТЬ ЦВЕТА ВСЕХ КУРГАНОВ, – заверяли ее Работницы, – ГОЛУБЫЕ, ЗЕЛЕНЫЕ, ЗОЛОТИСТЫЕ И КРАСНЫЕ, ВСЕ ВРЕМЯ МЕНЯЮЩИЕСЯ; НО ТВОИ КОНЕЧНОСТИ ВСЕГДА ПРИНАДЛЕЖАТ ГОЛУБОМУ КУРГАНУ.

Рука девушки была покрыта хитином голубых, и это неизменно восхищало ее, этот секрет, в создании которого принимали участие маджат. Генетическая инженерия Контрин и биохимия маджат сообща создали жизнь на всех мирах Района. Маджат были способны к анализу и синтезу с невероятным диапазоном и точностью, могли брать пробы и менять вещества так же естественно, как человек шевелил пальцами. Сотрудничество с ними было бесценно для лабораторий Контрин, но лишь теперь Раен поняла, что курган никогда в полном объеме не участвовал в работе. Работницы маджат, приходившие в лаборатории, всегда были изолированы от Работниц в кургане, чтобы не привносить туда биохимического замешательства. Они туда не возвращались, а оставались в лабораториях до конца, обреченные на общество людей и зависящие от их, запрограммированные на несколько человек, которые осмелились их коснуться. Они мало отдыхали, не спали и работали, пока не кончалась их энергия, Потом людям приходилось убирать тела; никто из маджат не сделал бы этого.

Мое присутствие здесь угрожает Разуму, – думала Раен, испытывая угрызения совести. – Может, находясь здесь, я совершила то, чего они всегда боялись, нарушила химическое равновесие кургана и изменила их. Может, они оказались в ловушке.

Однако, имелись еще ази, человеческие Работницы. Маджат жили рядом с ними, не изменяясь.

НО ПРАВДА ЛИ, ЧТО ОНИ НЕ ИЗМЕНЯЮТСЯ? – задумалась Раен. И сразу возникла ужасная мысль; – А Я? – Песня зазвучала оглушающе, заставляя дрожать кости. Ее начала Мать, подхватили Работницы, свой баритон внесли и Воины – чужие в собственном доме, выделенная для убийства часть разума кургана. Трутни пели редко… а может, их песня, как большая часть языка маджат, звучала на частотах, недоступных слуху людей.

Раен встала и прошлась, проверяя, вернулись ли к ней силы. Она достала одежду, произведенную маджат, тонкую, бледную ткань из паутины коконов. Обычно она не носила ее, потому что это беспокоило Работниц, приглушая ее цвета. Раен не смущалась своей наготы.

– Я готова, – сказала девушка. Работницы коснулись ее и побежали передать сообщение.

Появился Воин, она известила его о своих планах, и он ушел.

Вскоре явились ази – люди, хоть и не совсем, маджат не признавали их людьми. Выращиваемые в лабораториях, стерильные, но не лишенные наружных половых органов, они трудились как Работницы с более проворными пальцами и разумом, более подходящим для контактов с людьми – новая принадлежность кургана, появившаяся, когда маджат начали сотрудничать с людьми, необходимая часть Разума. Их производили бета, продававшие затем другим бета, а также Контрин, которые передавали курганам часть этих короткоживущих клонов, созданных из клеток бета.

Они явились, неся голубые огни, лишь немногим более яркие, чем иллюзорное свечение грибов. Ази собрались вокруг нее, возможно, ошеломленные хитином на ее ладони и сознанием того, что она относится к Контрин, хотя обнажена, как они, и находится внутри кургана. Этих ази выращивали не для битвы, но они были хитры, стремительны и готовы услужить. Маджат высоко ценили их, и ази знали свою цену в кургане, однако были слегка безумны, как большинство тех, кто жил среди маджат.

– Мы выходим наружу, – сообщила им Раен. – Вы получите оружие и будете выполнять мои распоряжения.

– Да, – ответили они нестройным хором; голоса их звучали певуче и были лишены всякой интонации, как голоса маджат. Эти ази вызывали смутный страх. Они попадали сюда в более молодом возрасте, нежели обычно продавали ази, и перенимали многие обычаи маджат.

Сейчас они касались ее, чтобы лучше запомнить, и она касалась их тоже. Затем подняла одежду, которую ей дали, завернулась в ткань, и перевязала ее в нескольких местах. Несмотря на легкость материала, чувствовала она себя странно; нахлынули воспоминания внешнем мира.

Появился Воин и сел. Его хитиновая голова и мощные челюсти мерцали в огнях, принесенных ази, словно инкрустированные фантастическими драгоценностями.

Он подал ей излучатель. Сам он тоже носил дополнительное оружие, кроме того арсенала, которым снабдила его природа. Маджат ценили эти мелочи, свидетельствующие о статусе Воина, хотя люди считали их просто символами.

Раен схватила излучатель, подогнанный для человеческой руки; холодный, тяжелый предмет быстро разогрелся в ее ладони. Форма оружия, его твердость доставили ей удивительное наслаждение. Это была сила, сила, которая заставит Руилов заплатить за свои поступки.

– Оружие ази, – произнес Воин. – Мы вооружим их?

– Да. – Она сунула свободную руку между мощными челюстями, коснувшись обонятельных пятен. – Вы готовы?

Воин низко запел, и появились другие, выходя из невидимых туннелей в мерцание света. Они несли оружие, часть которого была закреплена на их кожистых телах, остальное раздали ази. Человеческие глаза клонов вспыхнули нечеловеческим огнем, они возбужденно улыбались.

– Идем, – приказала она.

За ее словами стоял авторитет Матери, согласие кургана, и все пошли по темным туннелям. Новые Воины присоединялись к молчаливому шествию, песни стихли, и все двигались в полной тишине, и в полной темноте – ази оставили свои огни.

Вскоре колонна вышла в холодный вестибюль, а затем оказалась под ночным небом. Раен задрожала от ветра, ошеломленная видом звезд и яркостью ночи. Воины собрались вокруг нее, касались, ожидая объяснения и направления. Она была центром, управляющей единицей для этой части Разума.

Босая и проворная, она двинулась вперед между камнями.

7

Звезды отражались в озере, а резкие, искусственные огни танцевали на поверхности воды у другого берега, там, где Сулы никогда не зажигали света. Раен остановилась на последней скальной полке под деревьями и взглянула на долину. Впервые ее раны заныли, а дыхание перехватило от вида, которого глаза маджат практически не видели. Кетиуй-над-озером.

Ее дом.

Она ощущала печаль, большую, чем когда-либо прежде.

До сих пор Раен была лишена человеческой шкалы оценок, но сейчас все прошлые смерти обрели реальность. Мать, кузены, друзья… все они теперь лишь пепел. Руилы не пощадили никого, и уж особенно Старейшего, чтобы никто не мог воспротивиться их планам. Несмотря на это Семья не сделала ничего, чтобы вмешаться. Руилы по-прежнему находились здесь, в противном случае курган знал бы это, и маджат сказали бы ей. Красный курган тоже находился здесь, в этом они были уверены. Горечь поднялась в ней, как волна, горечь и ненависть. Раен вытерла глаза левой рукой, в правой, покрытой хитином ладони она сжимала излучатель.

– Мет-марен, – поторопил ее Воин, и она спустилась вниз, не обращая внимания на камни. Ноги дрожали от усилий, но Воин подхватил ее своими сильными конечностями. Один его шаг был больше, чем несколько ее, суставы легко сгибались под углами, невозможными для людей, мышцы крепились к наружному и внутреннему скелету. Ази тоже протянули ей руки, поддержали, передали ждущим внизу Воинам, а те заторопили, как обычно делали Работницы. Они приспосабливались легче остальных маджат, были способны к независимым суждениям и сложным поступкам.

– Туда, – указала она дорогу через лес, по знакомым тропам, и они тихо пошли за ней – не хрустнула ни одна веточка. Они шагали быстрее, чем она могла бы бежать.

Красный Воин! Он выскочил из-за скрывавших его кустов, но переоценил свою быстроту; голубые помчались за ним, перевернули, укусили. Вся группа на мгновение замерла, как статуи, голубые склонились над поверженным врагом, с обычной для маджат терпеливостью сжимая челюсти. Потом голова побежденного отпала, а голубые Воины вновь ожили и двинулись вперед, часть по дороге, остальные рядом, быстрыми касаниями передавая друг другу вкус.

– Большие силы красных, – сообщил Раен один из них, торопливо коснувшись усиком ее губ. При этом он забавно затанцевал, объясняя звуками то, что она должна была понять по вкусу. Голос его звучал едва слышно.

– Люди Руил. Не ждут опасности. Не ожидают нападения.

Воины были возбуждены, их слишком быстрые движения выдавали избыток энергии. Некоторые возвращались, чтобы поторопить отстающих. Они эскортировали темный поток тел вниз по скалам и дальше, среди деревьев. Ази касались друг друга и радостно скалили зубы, готовые броситься вперед. Раен не верила в их рассудительность и шепотом приказала им отойти. Она шла так быстро, как только могла. Рана в боку снова болела, колючки и камни ранили босые ноги. Девушка не обращала внимания на боль: она уже перенесла более худшую, а кроме того, чувствовала в желудке усиливающуюся судорогу страха.

Я слишком медлительна, – подумала она, на мгновенье поддавшись панике. – Задерживаю их.

И тут же возникла другая мысль: ТАМ, ВНИЗУ, ЕСТЬ ВЗРОСЛЫЕ, ПРИВЫКШИЕ УБИВАТЬ, ЕСТЬ АЗИ, ВЫВЕДЕННЫЕ ДЛЯ БИТВЫ. ЧТО Я ДЕЛАЮ ЗДЕСЬ?

Впрочем, они не ждали нападения, голубые прочли это. И наверняка они не ждали маджат. Раен взглянула на своих спутников – существа, даже инстинкты которых были направлены на убийство. Их энтузиазм, их безумие придавало ей спокойствие.

Они приблизились к краю леса, где росли густые заросли и колючие изгороди.

– Быстрее! – поторопил ее Воин, болезненно сжимая руку. Маджат отличались от людей, которые выказывали уважение командиру – в кургане имелся только один Разум. Прижав руку к разболевшейся ране, она побежала, используя сбереженную энергию.

Здесь были тропы, которые она знала, тропы, которыми бегала в прежние дни, дорожки, которыми пользовались работники ази, идя на поля, места, где изгороди образовывали лишь тонкую стену. Она двигалась в этой путанице с проворством, которое могло равняться только проворству ази. Перед ними появилась стена, барьер внутренних садов возле лабораторий. Она не стала преградой для Воинов, которые живой цепью потянулись через нее, создав проход для ази, всей массой хлынувших внутрь. Они тянули и толкали ее, желая помочь в подъеме по их нагим, скользким от пота телам. Получилось; цепь распалась, последний Воин прошел над барьером, словно шагающий на ходулях шедевр равновесия и силы, втянутый внутрь своими товарищами.

Воины были довольны этой операцией, их челюсти щелкали, закрываясь. Внезапно они перешли на бег и как черная волна с невероятной скоростью помчались вперед.

Группа красных, катающиеся по газону тела, сплетенные в смертельном объятии. Фронт атакующих распался, маджат и ази бежали к узлам сопротивления. Раен в панике замерла, операция выходила из-под ее контроля.

Впрочем, она тут же вздохнула поглубже, крепче сжала излучатель и побежала делать то, для чего явилась сюда.

Рядом появился Воин, потом следующий, затем еще полдюжины и группа ази. Она бежала к главному входу, охраняемому маджат красного кургана. Лучи выстрелов плели вокруг нее сложную сеть, Воины падали, извивались на земле, издавая своими резонансными полостями странный писк. В обычных условиях она была бы перепугана, но сейчас выбора не оставалось, она могла только бежать к дверям… Они зашли слишком далеко, чтобы отступать. Наконец, они добрались до входа, и Воины сомкнулись. Раен прожгла механизм замка и дернула дверь. Ази, потом один из Воинов пришли ей на помощь, а затем вбежали следом за девушкой в главный холл Кетиуй.

– Все выходы блокированы, – выдохнул Воин, бежавший рядом ней, и она поняла, куда делись остальные.

Это была стратегия маджат, быстрая и действенная.

Главный коридор центрального купола тянулся перед ней совершенно пустой… когда-то здесь был ее дом. Ярость ударила ей в голову.

Внезапно откуда-то издалека донесся треск и вой сигналов тревоги: голубые вошли внутрь. Домашние ази испуганно забегали во все стороны, ища место, где могли бы спрятаться, и кричали, падая под натиском маджат.

Красный курган! Раен подняла излучатель и выстрелила, сломав их строй. Одновременно голубые выдвинулись вперед и бросились в атаку.

Послышались крики людей. В западном крыле открывались двери, из-за которых выбегали Руилы, преследуемые голубыми. Раен оставила маджат для маджат, направила оружие на новые цели и принялась стрелять, как на тренировке. Время замедлилось, враги падали один за другим, молодые и старые, до самого конца не веря своим глазам. Лица их выражали ужас.

Потом Раен услышала низкие звуки: голубые во всех частях здания что-то в панике передавали друг другу, что-то, чего она не понимала. От восточного крыла прибежали другие красные, золотистые, толпа вооруженных ази. Раен стреляла непрерывно. Отчаявшаяся, но спокойная, она не видела никаких возможностей бегства. Некоторые из ази Кетиуй и еще живые голубые пытались пробиться к ней, но падали под выстрелами. Атакующие маджат бежали по их телам.

Какой-то Воин упал без головы почти у ее ног, его конечности еще дергались, едва не свалив ее. Обнаженный ази рухнул рядом и тогда она повернулась и, с трудом сохраняя равновесие, бросилась бежать, ибо потеряла всякую надежду. Уцелевшие голубые выбегали наружу.

А потом какая-то огромная тяжесть прижала ее к земле.

8

Второй раз Раен лежала неподвижно и ждала, пока решится, жить ей или умереть. Однако на этот раз ее окружали ярко-белые стены и хромированные инструменты, а рядом сидела какая-то испуганная ази, постоянно смотревшая в пол и не говорившая ни слова.

Это не мешало Раен. Не была ничего такого, что она хотела бы услышать. Она находилась не в Кетиуй, и факт этот говорил о многом. Наркотики приглушали все ее чувства, и она ничего не желала достаточно сильно.

Так продолжалось, как ей казалось, много дней. Ее кормили, потому что она не могла есть сама, передвигали, чтобы обеспечить отправление физиологических потребностей. Все это время она молчала, а от ази не услышала ни одного слова.

Однако в конце концов лекарства перестали действовать, и она проснулась. В комнате находился охранник-маджат.

Красный курган. Она узнала эмблемы, знаки, которые они носили для людей, неспособных различать их цвета.

Воин красного кургана.

Вот теперь тут-то она и поняла, что проиграла – и при этом нечто большее, чем просто Кетиуй.

Маджат подал ей одежду, серую, без цвета Клана, и она надела ее, чувствуя совершенно чужое прикосновение материала. Потом села, держа руки на коленях, на край кровати, равнодушно глядя на стену. Охранник-маджат не двигался, и Раен знала, что он не сменит позы, пока она не шевельнется.

Возвращение в мир людей было для нее шоком, как понимание того, что она потеряла и чем стала. Раен сильно исхудала, у нее по-прежнему болели ноги, но шрамы остались только на боку. Она стискивала правую руку левой, водя пальцами по бисеринкам хитина, что были ее опознавательным знаком: Раен, септ Сул, Мет-марен, Контрин. Ее заставили одеться в серое, а не в свои цвета, однако знак на ладони нельзя было убрать без серьезной операции – удаленный хитин отрастал снова.

Она слышала о Контрин, лишенных личности, искалеченных убийцами или по приказу Совета. Эта угроза пугала ее больше, чем она решилась бы в этом признаться. Ведь это было все, что у нее осталось. Скоро ей должно было исполниться шестнадцать лет, и она была смертельно испугана.

Минуло много времени, прежде чем пришел вызов, которого она ждала. Не сопротивляясь, Раен пошла за охранниками-ази.

9

Они олицетворяли власть Семьи, главы двадцати семи имений и пятидесяти с чем-то меньших владений вместе с внепланетными наделами. Носили цвета Кланов и септов и поблескивали хитиновыми панцирями… скорее украшением, ибо закрывали они в основном только правую руку; оружие в зале Совета было запрещено.

Здесь сидели старые мужчины и женщины, хотя это было бы трудно определить, глядя на их лица. Раен разглядывала полукруглый амфитеатр, в центре которого ее поставили. Со смешанными чувствами заметила она, что никто из присутствующих не носил голубизны Кетиуй.

Потом увидела Кана, некогда самого молодого в Совете, в свои семьдесят два года он был Старейшим почти уничтоженного убийцами септа Белн Клана Иллит и выглядел тридцатилетним. Дальше сидела Мот, преклонный возраст которой был виден очень хорошо, морщинистая и словно бы хрупкая; в Семье предполагали, что вскоре она покинет их. Женщине перевалило уже за шестьсот лет, ее волосы полностью поседели и становились все реже. И Лиан, Старейший Семьи… Раен взглянула на него с новой надеждой – Лиан все еще жив, дядюшка Лиан, который при возрасте в семьсот лет продолжал противостоять убийцам, возможно, потому, что Семья хотела проверить, сколько может прожить Контрин и не сойти с ума. Он был одним из первых, старый, как поселения людей на Цердине, самый главный в Совете.