Текст книги "Исполнение желаний"

Автор книги: Кэрол Мортимер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Опомнившись, Энни бросилась к телефону. На другом конце линии ее уверили, что машина немедленно выезжает.

Положив трубку, девушка поспешила в гостиную Селии, где застала и Руфуса. Селия лежала на диване. Ее лицо посерело, выражение высокомерия исчезло, и теперь стало ясно, что здесь лежит старая, больная женщина.

– Что случилось? – тихо спросила Энни, подойдя к Руфусу.

Он стоял с опущенной головой.

– Мы беседовали, правда, довольно горячо. Но мы с Селией всегда говорим так! – воскликнул он в сердцах. – Однако на этот раз она вдруг смертельно побледнела и рухнула без чувств.

Энни присела на корточки рядом с Селией.

– О чем вы говорили?

– Об Энтони! – с отвращением произнес Руфус. – О ком же еще?

Дотронувшись до щеки Селии, Энни ощутила липкую влагу, руки женщины были холодны как лед.

– Она обожает его, – отстранение заметила девушка, – и очень гордится им.

– Да он себялюбивый, эгоцентричный, бесчувственный ублюдок! – прохрипел Руфус.

– Энтони ее сын, – напомнила ему Энни. – А материнская любовь закрывает глаза на многое.

Руфус неожиданно вскинул голову:

– Не знаю.

Энни вскинула голову и посмотрела на него потемневшими карими глазами.

– Я тоже не знаю. Однако убеждена: будь у меня ребенок, я так же защищала бы его, как Селия Энтони. Или ты Джессику.

На его щеках заходили желваки. Он повернулся к ней спиной и стал смотреть в окно.

Просто не желает смотреть на Селию или… Гнев, охвативший его сегодня утром, не утих. И он был направлен против Энтони…

– Вот и «скорая», – внезапно произнес Руфус, поворачиваясь к Энни. – Думаю, я поеду с Селией в больницу, а ты останешься здесь с Джессикой. И дождись возвращения Энтони, – добавил он холодно. – По всей видимости, он рано утром повез Давину в Лондон, так что должен вернуться во второй половине дня.

Его решение сопровождать Селию в больницу было, конечно, правильным, но Энни не особенно улыбалась мысль, что ей одной придется ждать возвращения Энтони.

Однако сейчас нельзя давать воли своим чувствам. Врачи уложили Селию на носилки и понесли к машине. Руфус не отставал от них.

Когда они уехали, в доме воцарилась тишина. И эта тишина была такой зловещей…

Энни пришлось сообщить новость всем домочадцам, включая Джессику, которая после веселого разговора о том о сем с Люси тут же примолкла.

– Бабуля умрет? – неожиданно вырвалось у девочки. Ее губы подергивались – она пыталась перебороть слезы.

Значительно легче сказать «нет, она не умрет»… и молиться, чтобы оправдались эти слова. Однако Энни не смогла произнести их, ведь пока неизвестно, насколько серьезно состояние Селии.

– Я не знаю, Джессика, – честно призналась она.

– Мой дедушка умер, когда я была совсем маленькой, – ровным голосом проговорила Джессика.

Энни крепко сжала ручку девочки.

– Я знаю, дорогая.

– И мама тоже умерла, – строго произнесла Джессика.

Энни почувствовала, что сердце у нее сжимается от слов девочки: ее мать умерла, как умерла когда-то и мать Энни. Все в конце концов умирают. Только это событие в жизни является неизбежным.

– Будем надеяться, что бабушке станет лучше.

Джессика, борясь со слезами, закусила нижнюю губу.

– Моя мама поехала на лодке с дядей Энтони и больше не вернулась.

Энни нахмурилась. Джоанна и Энтони?.. Не об этом ли несчастном случае с лодкой говорил Руфус в тот день, когда она впервые встретила его? Джоанна… и Энтони?

– Из этого же не следует, что бабушка не вернется из больницы, – заверила она Джессику.

– А мне можно будет навестить ее? – Джессика приободрилась.

– Ну, если твой папа скажет, что доктора разрешают, – уклончиво ответила Энни. – Давай пока сыграем в шахматы, – предложила она, чтобы отвлечь девочку. – Твой отец говорит, что ты хорошо играешь.

Джессика лукаво взглянула на нее.

– А папа сказал, что ты играешь лучше!

Энни рассмеялась, и на душе у нее стало легче: хоть над чем-то еще можно посмеяться.

– Он просто не был внимателен в ходе игры.

– Я не против и проигрыша, – созналась Джессика. – Папа говорит, что поражение многому учит.

– Неужели? – сухо произнесла Энни: что-то уж очень не верилось, чтобы Руфус радовался собственному поражению!

Джессика захихикала.

– Наверное, вчера вечером он так не думал! Все еще не могу поверить, что ты и впрямь побила его. – Она тряхнула головой, когда они расставили фигуры. – Думаю, прежде подобного с ним не случалось.

Энни склонилась над доской, и с ее лица сползла улыбка: вряд ли когда-нибудь повторится вчерашняя партия. Да и весьма сомнительно, что она сможет еще хоть на миг остаться с Руфусом наедине…

Однако ей стало легче, когда она заметила, что предложение сыграть в шахматы отвлекло Джессику от печальных мыслей. Грустно, что этой девочке через всю жизнь суждено пронести столь горестные воспоминания. И как ужасно, что ее мать утонула! Но по крайней мере теперь Энни знала, что Джоанна не та женщина, которая могла покончить с собой.

Вероятно, мать Руфуса свела счеты с жизнью…

Две замужние женщины из семейства Даймондов встретили свою смерть в воде.

А теперь Селия, третья, серьезно больна и лежит в больнице… Энни почувствовала, что ей самой становится страшно. Как быстро она оказалась вовлечена в жизнь этой семьи! Казалось, членов семейства преследуют несчастья. Вот и Энтони женится на женщине, которой не собирается быть верен.

Она довольно легко обыграла Джессику, хотя и поняла: девочка подает надежды. Несомненно, она обладает той же целеустремленностью, что и ее отец.

– Думаешь, папа позвонит нам, когда ему станет известно, в каком состоянии бабушка? – спросила Джессика, когда они убрали шахматы.

Судя по всему, игра нисколько не отвлекла Джессику.

– Будем надеяться. – Энни встала с кресла. – Пошли поищем чего-нибудь съестного. Нам еще понадобятся силы.

Дело шло к вечеру, когда раздался долгожданный звонок от Руфуса. Он произнес невероятно уставшим голосом:

– Селия уже очнулась. Это был не сердечный приступ, однако она останется на несколько дней в больнице. Я договариваюсь насчет отдельной палаты. Скоро приеду.

Казалось, он не говорит всей правды. Если это не сердечный приступ, то почему же Селия рухнула на пол без чувств? Для чего они оставляют ее на несколько дней в больнице? Неужели для проведения нормального обследования недостаточно двадцати четырех часов?

Энни видела, что Джессика переминается с ноги на ногу, желая знать, не умрет ли бабушка.

– Джессика хотела бы повидаться с Селией, – напрямик сказала она Руфусу в надежде, что он поймет, почему девочке так неймется встретиться с бабушкой. Пускаться в объяснения ей было несподручно: рядом стояла Джессика.

– Только не сегодня, – прозвучал резкий голос Руфуса. – Быть может, завтра, когда Селия… успокоится.

Он говорил странно. Быть может, пережитый шок заставил его понять, что он, несмотря ни на что, все-таки любит свою мачеху…

– Вы не могли бы передать Селии, что Джессика скучает по ней? – Она заулыбалась при виде девочки, которая энергично закивала головой. – И мои наилучшие пожелания.

– Передам, – сдержанно ответил он. – Полагаю, Энтони еще не вернулся? – Его голос приобрел жесткость, когда он заговорил о брате.

– Нет, – равнодушным тоном ответила она, хотя в душе Энни была даже немного рада: они расстались скверно, и ей думалось, он не особенно обрадуется, когда Энни расскажет, что случилось с его матерью.

– Прекрасно, – произнес Руфус. – Я пытался позвонить родителям Давины, надеясь застать его там, но он, очевидно, уехал оттуда часа два назад.

Из этого следовало, что Энтони мог появиться в любую минуту. При мысли, что она вновь увидит его, Энни стало противно: в последней беседе он предложил ей роль любовницы… предложение, которое она с негодованием отвергла.

– Энни?

Она откинула эти воспоминания прочь, поняв, что Руфус по-прежнему говорит с ней.

– Да?

– Не поддайся чувству жалости к Энтони оттого, что его матери нездоровится. Он настоящий мерзавец. И всегда был таковым.

Энни до глубины души обидел снисходительный тон Руфуса. Возможно, она вела себя с Энтони довольно глупо, но она же не полная дура. Теперь ей было точно известно, что это за человек.

– Я приму к сведению ваш совет, – неприветливо ответила она Руфусу. – Что еще?

Ответом ей послужил сдавленный смех. Не это она хотела услышать. Как смеет он смеяться над ней?

– Я скоро приеду. Согрей для меня постель, Энни!

– Что?!

Она с грохотом бросила трубку. Как он может?.. Она весь день терзалась тем, что случилось между ними прошлой ночью… а он еще и насмехается!

– Энни? Что произошло? Почему ты вдруг положила трубку? – Джессика с беспокойством глядела на нее.

– Твой папа приедет, как только устроит бабушку в больнице, – улыбнулась она, приглаживая шелковистую прядь волос, свисающую Джессике на глаза. – Все в порядке. И твой отец вскоре будет дома. – Вот этого-то она и опасалась сейчас даже больше, нежели появления Энтони. Руфус посмел…

– А, мои прелестные девчушки!

Стоило подумать об Энтони, и вот он тут как тут: высокий и красивый, замер на пороге библиотеки, где сидели Энни и Джессика. Его манеры были, как всегда, очаровательны. Судя по обворожительной улыбке, он уже забыл о последнем, резком разговоре с Энни. Или, возможно, в своем высокомерии не придал той беседе особого значения. Или просто заигрывает!

– Дядя Энтони! – Вскочив с кресла, Джессика бросилась в его объятия. – Как я рада, что вы здесь!

– Ну что ж, и то хорошо, что хоть кто-то из вас мне рад, – медленно протянул он, испытующе глядя на Энни поверх плеча девочки.

– Ваша мать больна. – Она не хотела, чтобы слова сорвались с ее языка так прямо, однако сказанного не воротишь. – С ней в больнице Руфус, и…

– В больнице? – неторопливо повторил Энтони, опуская Джессику на застланный ковром пол. – Моя мать в больнице?

Энни проглотила вставший в горле комок:

– У нее… э… сегодня утром у нее, вскоре после нашего приезда из Лондона, случился приступ…

– А где был Руфус, когда произошел этот… приступ? – перебил ее Энтони, грозным видом очень походя сейчас на своего старшего брата.

– Папа разговаривал с бабулей…

– Будь он проклят! – яростно взорвался Энтони, и его глаза угрожающе сузились.

Энни тут же обратилась к Джессике:

– Немного похолодало. Пожалуйста, поднимись в мою комнату и возьми для меня джемпер с кровати.

– Но…

– Пожалуйста, Джессика, – твердо сказала Энни.

Девочка нехотя отправилась на поиски ненужного джемпера. Энни дождалась, пока она скрылась за дверью, и затем вновь заговорила с Энтони.

– Когда Руфус беседовал с твоей матерью, ей стало плохо, – ровным голосом подтвердила она. – Руфус недавно звонил из больницы…

– Что за больница? – неестественным от напряжения голосом прервал ее Энтони.

Энни пребывала в замешательстве.

– Не имею представления, – сказала она, удивляясь, как только ей не пришло в голову спросить Руфуса. – Но с твоей матерью все в порядке: это не сердечный приступ. Какое-то время… несколько дней… она будет проходить обследование, – с запинкой продолжила Энни. Руфус так рассердил ее, что она на самом деле не успела ничего выяснить о самочувствии Селии. – Руфус скоро приедет, – закончила она. Всего несколько минут назад она боялась его возвращения, теперь же ей хотелось, чтобы он уже был здесь.

– Было бы лучше, если бы он никогда не появлялся в этом доме, – выдавил из себя Энтони, сжимая кулаки. – Всякий раз, когда он возвращается, происходит какая-нибудь неприятность. Наверняка ты убедилась, что это за хам. Только и делает, что мутит воду.

– Спускается Джессика, – предостерегла его Энни, услыхав шаги девочки на лестнице. – Прошу, не забывай, что он ее отец.

Энтони презрительно фыркнул.

– Неужели? – глумясь, сказал он. – Ты в этом уверена?

Энни замолкла, и на ее лице проступил ужас, когда она осознала, на что он намекал. Связь Энтони и Джоанны в Лондоне… прекратилась ли она после того, как Джоанна вышла замуж за Руфуса? Энтони и Джоанна были одни в лодке, когда произошел несчастный случай. Энтони и Джоанна…

Когда Джессика спустилась в комнату, Энни повернулась к ней и внимательно посмотрела на темные спутанные локоны, синие глаза, лицо, которое так напоминало Руфуса.

– О да, – вздохнула она с облегчением. – Руфус, без сомнения, ее отец, – заявила она со сдерживаемым гневом. – Я не думаю, будто он мутит воду, Энтони. Полагаю, ты и сам немало в этом преуспел! Теперь же, мне кажется, тебе надо обзвонить все местные больницы и самому узнать о состоянии своей матери, – решительно закончила Энни. Затем, повернувшись к Джессике, взяла у нее джемпер и благодарно улыбнулась девочке.

– Я и собирался, – живо ответил Энтони, глядя на нее оценивающим взором. – Хорошо провела уик-энд, не так ли?

Его тон подсказывал, что в вопросе содержится оскорбление. Энни равнодушно поглядела на него: как она могла когда-то считать этого мужчину привлекательным?

– Прекрасно, спасибо, – быстро ответила она. – Больница, – многозначительно напомнила она ему, так как он продолжал стоять не двигаясь.

– Сейчас позвоню. Однако, будь я на твоем месте, я не стал бы особо доверять тому, что произошло во время уик-энда. Пусть Руфусу это и не нравится, между нами много общего, больше, нежели ему хотелось бы признать! – И только после этого злорадного замечания он, покинув комнату, пошел обзванивать больницы.

Энни не требовались пояснения к его последним словам. Она прекрасно знала, на что намекает Энтони. У Руфуса была связь с Маргарет. Быть может, она и не прерывалась. Однако это не остановило его прошлой ночью, когда он чуть не овладел ею…

Она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. Ничего, переживем. Ей уже довелось пережить столько разочарований! Переживет и любовь к Руфусу.

Она обязана пережить!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Пока Джессика находилась на кухне, помогая миссис Уилсон, Энни воспользовалась свободной минуткой, чтобы спокойно почитать в библиотеке книгу. Она с головой погрузилась в повествование о пиратах и награбленных сокровищах. В этот момент ей было необходимо уйти от окружающей реальности.

Вернули ее к действительности возбужденные голоса Руфуса и Энтони, которые кричали друг на друга…

Энтони еще не уехал в больницу, и, к несчастью для всех, Руфус вернулся прежде, чем его брат покинул дом. Спор между ними, насколько успела понять Энни, длился, не затихая, всю жизнь.

– А я говорю тебе, что это мое дело, черт тебя возьми! – грубо проговорил Руфус.

Энни от неожиданности вжалась в кресло с высокой спинкой, когда поняла, что мужчины зашли в библиотеку. Они заперли дверь, значит, им требуется уединение. А она сидит в большом кресле, и они не видят ее!

Что же ей предпринять? Она не может оставаться здесь и слушать чужой разговор. Но если она обратит их внимание на свое присутствие, весьма вероятно, ее просто вышвырнут за дверь…

– Ты знал и раньше? – Теперь голос Руфуса был настораживающе тих. – Селии тоже было известно? – недоверчиво присовокупил он.

– Это семейное дело, Руфус…

– А я глава этого семейства! – яростно прогремел Руфус.

– Когда хочешь им быть, – презрительно отозвался Энтони. – Что случается не так часто!

– Я задал тебе вопрос, Энтони. – Тон Руфуса стал ледяным. – Тебе было известно, что Маргарет ждет от тебя ребенка, когда она уходила отсюда?

У Энни от потрясения перехватило дыхание, руки тряслись, и она судорожно вцепилась в книгу, словно пытаясь обрести в ней точку опоры.

Маргарет ждет от Энтони ребенка!..

– Разумеется, я знал, – без обиняков ответил Энтони.

– А Селия, – продолжал мягко настаивать Руфус, – она тоже знала?

– Да, да, да! – раздраженно подтвердил Энтони. – Почему, ты думаешь, она поспешила перенести свадьбу на Святки? Не желала, чтобы Маргарет стала помехой моему браку с Давиной.

– И женщину, ждущую от тебя ребенка, ты называешь помехой!

– Маргарет беременна по собственной глупости, – беспечно проговорил Энтони. – Она не сказала мне, что по религиозным соображениям не пользуется противозачаточными средствами. И по той же самой причине не желает избавиться от ребенка, – прибавил он с неприязнью. – Идиотка!

Презрительная тирада Энтони была прервана: послышался звук удара, затем тут же раздался треск падающей на пол мебели.

Энни поняла, что Руфус ударил его. И она поступила бы точно так же. Руки так и чесались!

– Ты выбил мне зуб, ты, ублюдок! – завопил Энтони, очевидно пытаясь подняться на ноги.

– Если только один, то считай, что тебе повезло! – прорычал Руфус. – Врезать бы тебе как следует! Ты позоришь фамилию Даймондов, и я хочу, чтоб ты убрался из этого дома…

– Тебе не удастся этого сделать, Руфус, – со злорадной уверенностью произнес младший брат. – Наш отец оставил в своем завещании ясное указание: дом хоть и принадлежит тебе, однако моя мать имеет право жить здесь до смерти…

– Она умирает, Энтони, – громовым голосом прервал его Руфус.

После этих слов настала полная тишина. Только Энни было под силу понять потрясение Энтони. Она и сама была потрясена!

– Ч-что ты сказал? – Казалось, Руфус снова ударил Энтони.

– Селия умирает, – печально повторил Руфус. – У нее рак в последней стадии. Ей это известно уже некоторое время. Вот причина, по которой она торопит твою свадьбу. Перед смертью она хочет знать, что ты благополучно женат.

– Но… я… ты… Я не верю тебе, Руфус. – Хотя Энтони и отказывался верить, в его голосе чувствовалась некая нерешительность.

– Тебе не обязательно верить мне, – устало сказал ему Руфус. – Селия сама намерена сообщить тебе об этом, когда ты приедешь в больницу.

И снова повисла тишина. Энни только и оставалось, что гадать, насколько ошеломлен Энтони. Он был законченным эгоистом, но свою мать любил очень сильно.

Селия умирает… Неудивительно, что Энтони никак не удавалось поверить в это. Энни и сама верила с трудом. В действительности многое из подслушанного разговора казалось ей совершенно нереальным. Хотя он и пролил свет на множество незаданных вопросов…

– Это правда, Энтони, – тихо произнес Руфус.

– Мне необходимо поехать к ней, – рассеянно пробормотал Энтони.

– Она ждет тебя, – согласился Руфус.

Раздался звук удаляющихся шагов. Однако на пороге Энтони остановился.

– Не знаю, как ты разузнал о Маргарет и ребенке, – произнес он с яростью, – но это все-таки не твое дело, черт возьми.

– Пока не родится ребенок, ей будет нужна поддержка, – напрямик сказал ему Руфус. – И я исполню все, что обещал: до смерти матери ты можешь ездить сюда и навещать ее… а после я не желаю тебя здесь видеть.

– Когда я женюсь на Давине и на деньгах семьи Адамс, мне не придется наведываться сюда! – торжествующе произнес Энтони, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.

Энни по-прежнему тихо сидела в кресле. Она разрывалась между необходимостью выйти и утешить Руфуса и страхом навлечь на себя его гнев, когда ему станет ясно, что она подслушала эту весьма конфиденциальную беседу.

Энтони оказался негодяем. Ему было наплевать, что в результате его связи с Маргарет родится ребенок. И как Руфусу, должно быть, обидно сознавать, что Маргарет тоже изменила ему с Энтони! Неудивительно, что он…

– Все, можешь выходить, – спокойно произнес Руфус.

Энни застыла на месте. С тех пор как они вошли в библиотеку, она не шевельнулась, но после ухода Энтони Руфус к кому-то обращается, и, скорее всего, к ней. Он знал, что она сидит в кресле! Но когда он ее заметил?..

– Как только мы вошли в библиотеку, Энни, – сухо сказал ей Руфус, легко догадавшись по тому, что она не предприняла попытки вылезти из кресла, какие мысли приводили ее в замешательство. – Я бы везде узнал твои духи. Кроме того, я видел твою макушку, прежде чем ты пригнула голову! – В его голосе слышалась неимоверная усталость.

Значит, Руфус с самого начала знал, что она здесь! Так почему же он не выдал ее?..

Она медленно выпрямилась во весь рост, осторожно положила книгу на стол и лишь затем повернулась лицом к Руфусу. Он сидел в кресле: ее глаза округлились, когда она разглядела его изможденное лицо. Это был вовсе не тот самоуверенный человек, которого она ожидала увидеть. Хотя в подобных обстоятельствах это и неудивительно.

– Тяжелый день, – признался он, проведя рукой по копне взъерошенных черных волос. – Что мне делать со всем этим?

Она неуверенно переминалась с ноги на ногу. Что же ему ответить?

Несколько долгих секунд Руфус смотрел на нее, затем его рот стал подергиваться, а потом раздался тот заразительный смех, который Энни успела уже полюбить. Она была счастлива, что заставила его рассмеяться.

Пройдя через библиотеку, Энни села на ковер у его ног.

– Все наладится. – Она дотронулась до его руки: – У Маргарет будет ребенок, но подумайте только, насколько было бы хуже, если бы Энтони и в самом деле предложил жениться на ней… и она бы согласилась! – Энни с тревогой поглядела на Руфуса, зная, как тот страдает в душе.

– Боже правый, да! – Он провел рукой по усталым глазам. – Бедняжка, может, и совершила ошибку, однако она не заслуживает такой судьбы! Жизнь с моим братцем стала бы для нее сущим адом.

Энни постаралась улыбнуться над его попыткой пошутить, однако не смогла. Она любит этого мужчину… и вот пытается утешить его, страдающего из-за любви к другой женщине. Боже, как больно!

– Но всегда есть выход, – неуверенно произнесла она.

Опустив голову на грудь, Руфус хмуро посмотрел на нее.

– И каков он для тебя? – хрипло спросил он.

Энни проглотила вставший в горле комок. Сейчас она была не в состоянии думать. Она любила того, кто не любил ее. Останется он или уедет, она по-прежнему будет любить его.

Руфус, протянув руку, нежно коснулся ее волос возле виска.

– Мне жаль, что ты узнала про Маргарет таким образом, но, если честно, не знаю, решился бы я сказать об этом тебе как-нибудь иначе. Я не хотел причинить тебе боль.

Энни сморгнула готовые пролиться слезы.

– Это не ваша вина, Руфус, – дрожащим голосом проговорила она. – К тому же мне было известно про Маргарет.

– Ты знала, что она беременна?

– Нет, – она решительно покачала головой. – Но мне известно, что вы чувствуете к ней.

– Что я?.. – подавшись в кресле, он, как бывало, схватил ее руки. – Энни, о чем ты говоришь?

Энни отодвинулась от него и встала. Находиться рядом с ним и не проговориться было ей не по силам. В конце концов, у нее есть гордость. Она все так же любит Руфуса, хотя и знает, что он питает страсть к другой женщине. Но Энни надеялась… Энни хотела…

– Очень жалко Селию, – уклончиво сказала она.

Теперь столь многое обретало смысл в поведении пожилой женщины: и странная сонливость, заставлявшая ее проводить в постели большую часть дня, и то, что она худела прямо на глазах, и страстное желание видеть Энтони в браке с Давиной. Желанию этому, вероятно, была причиной не только Маргарет с ребенком, но также и то, что Селия знала: после ее смерти, если Руфусу и Энтони доведется жить вместе, они могут просто убить друг друга.

– Очень жалко, – горестно согласился Руфус. – Пока доктор не сообщил сегодня, в чем дело, я и понятия не имел, что испытываю какие-то чувства к этой женщине, что мысль о ее смерти может причинить мне боль.

– Я рада, что вы поняли это, – с чувством произнесла Энни.

– Я тоже, – хрипло признался он. – Селия заняла место моей матери, и я так долго винил ее за это, что не понимал, как она дорога мне… Я… сегодня я сказал ей об этом, – с печалью в голосе добавил он.

– Рада слышать. У Селии есть недостатки, однако она всегда искренне заботилась о членах семьи Даймонд.

– Да, – согласился Руфус. – Сегодняшняя беседа не походила на прежние. Она… она рассказала мне кое о чем. Этого я не знал. – Его голос был едва слышен. – После моего рождения моя мать страдала постродовой депрессией. Врачи и сейчас не знают, как ее лечить, а тридцать девять лет назад и вообще не шло речи о какой бы то ни было помощи! Во… во время одного из приступов она спустилась к бухте и покончила с собой. – Он тряхнул головой. – Я ничего об этом не знал. Отец не говорил, и мне пришлось все эти годы строить собственные догадки.

Вероятно, Руфус решил, будто отец состоял в связи с Селией еще до смерти матери. Руфус столь сожалел о женитьбе отца на Селии и рождении Энтони, что было вполне естественным, почему он пришел к такому предположению. Даже если оно и неверно.

Стало быть, мать Руфуса покончила счеты с жизнью в бухте…

– Я уверена, отец хотел защитить вас. Он не желал, чтобы вы, тогда еще невинный ребенок чувствовали себя хоть сколько-нибудь ответственным за то, что произошло с вашей матерью, – уговаривала Энни. – Постродовая депрессия не такое уж редкое явление, и уж точно в этом нет вины ребенка.

Руфус поднял на нее измученные глаза.

– Ты очень мудра для своих лет, – с болью проговорил он. – Очевидно, они с Селией обсуждали этот вопрос и пришли к такому же выводу. И надо отдать должное Селии, она все время хранила эту тайну. Для всех, вероятно, было бы лучше, если бы она рассказала правду. – Он мучительно вспоминал годы, полные ненависти к умирающей женщине, которая на самом деле старалась защитить его, как могла.

Все обернулось трагедией. С этим Энни была согласна. Однако еще есть время, и Руфус с Селией могут найти взаимопонимание. Фактически ей казалось, что они уже встали на верный путь и придут к согласию…

– Теперь же, – Руфус распрямился, – мне надо знать, о чем думала ты… когда говорила о моих чувствах к Маргарет.

Ей следовало предвидеть, что Руфус так просто не угомонится. Но неужели он не понимает, какую боль причиняет ей? Судя по всему, нет. Его вид говорил, что он совершенно сбит с толку.

Она принялась расхаживать перед незажженным камином.

– Вы расстроились, когда, вернувшись сюда, обнаружили, что Маргарет ушла…

– Я до этого знал, что она ушла, – заметил он вскользь. – Когда я вернулся из командировки, в редакции меня ждало письмо от нее.

Энни, бросив на него рассерженный взгляд, продолжала ходить взад и вперед.

– Вы пришли в отчаяние, узнав, что она ушла.

– Я был не в отчаянии, а просто заинтригован, – снова прервал ее Руфус.

– И притом весьма заинтригованы, почему столь внезапно Маргарет бросила свое место, – с нажимом поправила его Энни. – Вы отвезли Джессику и меня в Лондон на эти выходные потому, что…

– Почему, Энни? – произнес он медленно. – Почему, ты думаешь, я взял вас с собой?

– Потому, что не хотели оставлять здесь Джессику…

– Отчасти и потому, – горячо признал Руфус. – Боже, когда я приехал в этот раз и узнал, что с ней приключился несчастный случай, я словно возвратился на пять лет назад, когда погибла Джоанна. В тот день она была с Энтони в лодке. Ты знала? – Он напряженно посмотрел на нее.

Энни кивнула.

– Джессика рассказала мне. – Однако она не намеревалась говорить ему то, на что намекнул Энтони. Джоанна мертва: зачем ворошить старые обиды, от этого никому не станет легче.

Руфус печально улыбнулся.

– Энтони было не по себе в роли отвергнутого любовника. Хотя, если вы слышали его рассказ, уверен, он предстает в ином свете. – Руфус вздохнул, когда Энни отрицательно мотнула головой. – До нашего брака у них с Джоанной была связь. И когда она вышла за меня замуж, Энтони попытался возобновить прежние отношения. В нашем союзе не было страстной любви. Однако Джоанна поставила крест на романе с моим братом. Энтони пришел в ярость, – мрачно вспоминал он. – Я так до конца и не поверил, что ее смерть была случайной, и потом, когда упала Джессика…

Энни в ужасе посмотрела на него. Не мог же он думать, что… не верит же он, что Энтони…

– Все эти годы я не скрывал от него своих сомнений. Джоанна была прекрасной пловчихой, а Энтони с детства невзлюбил воду. Вот почему всегда верили истории о том, что, когда она упала за борт, он не сумел спасти ее. – Руфус пожал плечами. – До последнего времени я принимал это объяснение. И был потрясен, когда мне сказали, что Джессика упала с лошади: она столь же превосходно ездила верхом, как и ее мать плавала.

– Вы полагали, что Энтони пытался причинить ей зло. – Энни поняла всю глубину этой страшной истины и поняла, почему Руфуса столь потряс несчастный случай с Джессикой.

– Недолго, – признался Руфус. – Джеймс чувствовал, что это его вина. В своем преклонном возрасте он стал о многом забывать: он сознался мне, что никак не может вспомнить, седлал ли для Джессики лошадь, не говоря уже о том, закрепил ли как следует подпругу. Я знаю, что Джессику расстроил его уход, но это действительно было собственное решение старика.

Мудрое решение при подобных-то обстоятельствах. И Джессика поймет это, когда ей толком все объяснят.

Теперь Энни понимала, что рассказ Энтони о его связи с Джоанной был своего рода местью. Она ни на мгновение не сомневалась, что Руфус говорит ей правду. Энни вспомнила, как Энтони набросился на нее, когда почувствовал, что она начинает испытывать привязанность к его брату. Она согласна с Руфусом: чем дальше Энтони будет держаться от этого семейства, тем лучше.

– Сейчас же, – решительно произнес Руфус, – мне хотелось бы знать, почему ты решила, что я влюблен в Маргарет. Ты ведь так думаешь, да? – Он испытующе посмотрел ей в лицо.

Энни не хотела встречаться с ним взглядом.

– Ты думал о ней постоянно. – Она поймала себя на том, что тоже перешла с ним на «ты». – Маргарет охотно поговорила бы с тобой по телефону, но не пожелала встретиться.

– Да, не пожелала, – согласился он. – И я наконец понял, почему она не хочет видеться со мной.

– Из-за связи с Энтони? – дошло до Энни.

– Да, – прохрипел он. – Но лишь отчасти.

– Отчасти? – удивленно повторила Энни. – Я не понимаю. – И она действительно не понимала, хотя все тут было шито белыми нитками: Маргарет в отсутствие Руфуса завела интрижку с его братцем.

Руфус тоже встал с кресла.

– Я предчувствовал, что тебе не понравится то, что ты узнаешь, – неохотно проговорил он.

Ей не нравилось то, что темой их разговора стали чувства Руфуса к другой женщине. И Руфус, кажется, только что осознал этот факт. Неужели он не понял, что она влюблена в него? Какое унижение, если его наконец-таки осенила эта простая догадка.

– Ну ладно. – Она вздохнула.

Руфус сделал глубокий вдох:

– Прошлой ночью, когда мы занимались любовью…

– Опять об этом? – вся дрожа, взорвалась Энни.

Ее щеки горели огнем.

– Я же говорил, что это тебе не понравится, – напомнил ей Руфус.

– А это необходимо? – возбужденно спросила она.

– Если ты желаешь знать о Маргарет и почему она не пожелала встретиться со мной, тогда, боюсь, да.

– Ну хорошо, – нехотя согласилась Энни.

Руфус, взяв ее за подбородок, приподнял ее лицо к верху.

– Ты хочешь повторения прошлой ночи?

– Да! – застенчиво созналась она.

Ведь это была ночь, проведенная с любимым мужчиной.

– Я рад, – с облегчением произнес Руфус.

Энни посмотрела на него своими огромными карими глазами.