Текст книги "Исполнение желаний"

Автор книги: Кэрол Мортимер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Разве это не здорово? – Глаза Джессики горели темно-синим пламенем. – Папа дома! – От радости она захлопала в ладоши.

Как хотелось Энни разделить восторг девочки, однако, оставив Даймонда внизу в гостиной лишь пару минут назад, она не торопилась встретиться с ним снова. Впрочем, девочка, очевидно, не ожидала, что отец поднимется к ней в спальню.

– Это настоящий сюрприз для тебя, – осторожно заметила Энни, поправляя подушки за спиной своей питомицы. – Твой отец часто возвращается так неожиданно?

– Всегда! – Джессика столь энергично кивнула головой, что ее темные локоны подпрыгнули. – Но и уезжает он так же внезапно, – задумчиво прибавила она.

Энни понимала, почему ему приходится так поступать: специальный корреспондент отправляется туда, где есть материал для газеты, а события, достойные публикации, могут произойти где угодно. Но его отсутствие довольно тяжело созывалось на дочери. Хотя Энни должна признать, Джессика оказалась очень общительным ребенком, и конечно, нельзя было сказать, что она брошена на произвол судьбы.

У Энни по-прежнему не выходило из головы, что так могло развеселить Руфуса Даймонда. Ни он, ни Селия не потрудились объясниться, и Энни, извинившись, поднялась наверх к Джессике.

– Как ты себя чувствуешь? – улыбнулась она, глядя сверху вниз на свою юную воспитанницу.

Джессика в ответ лишь ухмыльнулась… по-своему. Энни теперь знала, что ее ухмылка ну нисколько не похожа на отцовскую.

– Достаточно хорошо, чтобы спуститься вниз, к обеду, – бодро объявила девочка.

У Энни при этих словах упало сердце. Если Джессика к обеду спустится в столовую, то и ей, следовательно, придется сделать то же самое. И если напряженный разговор между Селией и Руфусом служит свидетельством того, какие взаимоотношения сложились у этого человека с остальными членами семьи, то данное обстоятельство не будет способствовать хорошему пищеварению.

– А стоит ли? – Своим вопросом она словно подталкивала девочку к другому ответу. – Тебе ведь еще приходится передвигаться на костылях. – Несчастный случай произошел в выходные, три дня тому назад, и доктор предписал Джессике несколько дней постельного режима, не разрешая подвергать лодыжку какой-либо нагрузке.

Сперва Джессику развлекало то, что ей прислуживают, что к ней в спальню являются гости, но затем прелесть новизны начала приедаться. В результате сегодня утром она заявила, что ненадолго встанет, хотя после двух часов, проведенных в движении, она с радостью вернулась обратно в постель, чтобы снова провести в ней остаток дня. Но только, кажется, не нынешнего, ведь вернулся ее папа!

– Папочка отнесет меня вниз, – горячо уверяла ее Джессика. Эта мысль, очевидно, пришлась ей по сердцу.

– Чем скорее ты станешь на ноги, тем скорее вернешься в школу, – поддразнила Энни маленькую девочку.

При этих словах личико Джессики озарилось.

– А можно я пойду завтра?

Энни покровительственно рассмеялась, зная, что освобождение от занятий в частной школе послужило дополнительным поводом для пребывания Джессики в постели. Но даже это обстоятельство перестало играть свою роль, когда девочка начала скучать по одноклассникам, особенно по своей лучшей подруге Люси.

– Полагаю, придется чуть-чуть подождать. – Энни покачала головой. – Кроме того, теперь ты будешь проводить время с папой. – При этой мысли ее настроение ухудшилось. Но она все же надеялась, что самой ей не придется с ним общаться. – Поговорим-ка вот о чем, – живо добавила Энни, – не лучше ли мне сейчас принять душ и переодеться к обеду, чтобы затем вернуться и помочь тебе?

– А папа скоро поднимется ко мне? – Его долгое отсутствие привело девочку в дурное расположение духа.

– Я уверена, что очень скоро. – Энни ободряюще сжала руку девочки. – Когда я поднималась, он зашел поздороваться с твоей бабушкой.

На лице Джессики появилась гримаса.

– Ох!

Очевидно, напряженные отношения, существовавшие между Руфусом и Селией, ни для кого не были тайной, даже для девочки.

– Постарайся немного поспать, – подбодрила ее Энни. – Тогда за обедом тебя не будет клонить в сон.

Как бы ей хотелось спуститься к себе и проспать весь обед: трапеза, с приездом Руфуса Даймонда, обещала быть весьма неспокойной.

– Энни!

Она резко обернулась, когда услышала свое имя. Румянец прилил к ее щекам – она увидела Энтони, торопливо направляющегося к ней. Ее сердце от волнения забилось быстрее.

– Боже мой, прости меня за сегодняшнее, – взволнованно произнес Энтони, подойдя к ней. Его белокурые волосы были немного растрепаны ветром, а в небесно-голубых глазах светилась тревога. – Давина решила, что ей срочно надо съездить в город, и мне из-за плохой погоды пришлось везти ее. – Он довольно похоже изобразил манеру своей невесты говорить слегка задыхаясь. – Надеюсь, ты не долго ждала меня на молу, – извиняющимся тоном произнес он, взяв ее руку в свою.

Вновь Энни была очарована синевой его глаз. Ноги вдруг подкосились, и ее рука, встретившись с его, задрожала.

Как Руфус Даймонд догадался, что именно его брата она поджидает на молу? И что еще важнее: как ему стало известно, что между ней и Энтони завязался роман?

Энни потянуло к Энтони сразу же, стоило ей только его увидеть: несколько недель назад он приезжал сюда погостить. Слишком поздно она поняла, что он помолвлен с другой; и для него практически невозможно порвать эту помолвку.

– Не очень долго, – ответила она, хотя и прождала его до появления Руфуса Даймонда чуть ли не час. От близости Энтони ее голос сделался прерывистым.

– Мне действительно жаль. – Энтони, улыбаясь, пожал ей руку. – Я знаю, нам надо поговорить; у тебя, должно быть, есть вопросы, которые ты хочешь задать мне.

И вновь Энни почувствовала волнение, когда подумала о том, что, возможно, сейчас он скажет, какие чувства питает к ней. Интересно, а поцелует ли он на этот раз, как тогда в воскресенье.

Его матушка и Давина тем утром отправились на пару часов проведать живущих по соседству друзей, а Энтони остался дома, сославшись на то, что ему надо подготовить кое-какие бумаги для одного важного дела. Позже он сказал ей, что надеялся на случай, который даст ему возможность побыть с Энни наедине.

В некотором роде то, что он остался в воскресенье дома, было удачей, потому что он помог ей позаботиться о Джессике, когда та упала с лошади: отвез их в больницу, чтобы девочке сделали рентгеновский снимок лодыжки, а потом, когда они вернулись, отнес маленькую страдалицу в ее спальню и сидел с ними, пока Джессика не заснула.

Тогда-то он и поцеловал ее. Энни была ошеломлена. Она пришла в восторг. Ведь чувствам, которые она прятала в своей душе долгие недели, был дан ответ.

Но это был лишь краткий миг счастья. Позже, узнав, что Энтони обручен и должен жениться на другой женщине, Энни почувствовала себя опустошенной.

Он объяснил, что больше не любит Давину, однако у него нет никакой возможности сейчас сказать ей об этом, ведь отец Давины является старшим партнером в юридической фирме, на которую работает Энтони.

Оправдать выбор Энтони Энни могла, однако она не знала, какая ей в этой ситуации уготована судьба.

– Неважно, – сказала Энни, все еще ощущая неловкость оттого, что он обручен с Давиной. – Я…твой брат дома, – безжизненно выдохнула она. Доведется ли ей еще когда-нибудь встречаться с Энтони? Ее по-прежнему грызло сомнение, останется ли она работать в доме после сегодняшней встречи с Руфусом.

Слова Энни электрическим ударом обожгли Энтони. Он вдруг отступил назад и выпустил ее руку.

– Руфус вернулся?

– Он внизу, вместе с вашей матушкой, – утвердительно кивнула Энни, чувствуя себя совершенно несчастной из-за возвращения того, другого мужчины. Фактически единственным существом, кто был рад видеть его, была Джессика. – Меня удивляет, что ты не встретил брата, когда поднимался наверх, или не услышал его, – тихо добавила она. Руфус Даймонд выразил свое неудовольствие по поводу появления у Джессики новой гувернантки весьма громогласно!

Энтони по-прежнему хмурился.

– Я сразу поднялся к тебе наверх. Ты не знаешь, сколько он здесь пробудет?

– Он только что приехал, – удрученно ответила она.

– В прошлый раз, по-моему, он не провел с Джессикой и двадцати четырех часов. Отец называется! – презрительно сказал Энтони и тут же спросил: – А ты его уже видела? Разговаривала с ним? Судя по твоей реакции, да.

Энни облизала сухие губы.

– Он, кажется, не… слишком рад уходу Маргарет.

Светлые брови Энтони поползли вверх.

– Интересно, почему? Гувернантка – это только гувернантка… ох, не ты, конечно, любимая, – тут же извинился он, поскольку на ее лице появилось ошарашенное выражение. – Я просто удивлен тем, что Руфус вообще смог отличить одну гувернантку от другой.

Ну что ж, на этот раз он, по-видимому, определенно усмотрел разницу. Впрочем, Энтони ошеломил Энни своей нежностью: неужели он в самом деле любит ее?

– Маргарет была блондинкой. Энни рыжеволосая, – послышался знакомый голос. – Полагаю, даже я сумел бы отличить их, – с сарказмом закончил Руфус Даймонд, проходящий по коридору.

Энни опять поразило то, что между двумя братьями не было и капли сходства: Руфус был выше брата по крайней мере на пару дюймов. Его темные и длинные волосы были растрепаны, тогда как над копной белокурых волос Энтони поработала опытная рука парикмахера. Да и в одежде их вкусы явно не совпадали: Руфус предпочитал джинсы, а Энтони носил сшитые на заказ брюки. Их обоих можно назвать красавцами… но сколь разительна эта красота. У Энтони была этакая юношеская красивость, а черты Руфуса Даймонда отличались еще и выразительностью.

Если Руфус слышал это замечание, уж наверняка он услышал, как брат назвал Энни своей любимой.

Темно-синие, устремленные на нее глаза холодно, оценивающе сузились, и Руфус перевел взгляд на брата.

– Давина ломает голову, куда ты подевался, – язвительно произнес он. – Я сказал ей, что стоит только оглядеться в поисках какой-нибудь девушки с хорошеньким личиком, и она, без всякого сомнения, отыщет тебя возле нее! И был прав, – тихо добавил он, и вновь его задумчивый взгляд обволок Энни.

Она почувствовала, как вспыхнули ярким румянцем щеки. И вовсе не оттого, что этот мужчина назвал ее хорошенькой. Почему Руфус так презрительно к ней относится? Он ведь даже не знает ее! Впрочем, по тому, как он говорит с ней, по тому, как он отзывается о ней, видно, что он не собирается дать себе время узнать ее лучше.

– Я просто спрашивала у Энтони, намерены ли вы подняться к Джессике, – едко ответила она ему. – Девочка надеется, что вы придете.

– И она права, потому что я иду именно к ней, – бросил он.

От удовольствия, она успела отметить, его глаза еще больше потемнели.

Невозмутимо встретившись с его взглядом, Энни проговорила:

– Я уверена, что Джессика будет на седьмом небе.

К ее удивлению, Руфус, откинув голову назад, коротко рассмеялся. Выражение его лица стало более доброжелательным, и, когда он сверху вниз посмотрел на нее, на губах у него играла прежняя ухмылка.

– Мне очень хочется узнать, природный ли это цвет или позаимствованный из флакона. – Он, протянув руку, легко взъерошил ее темно-рыжую, короткую, вьющуюся прядь. – Вот теперь я знаю, что это природный цвет. С такой девушкой я был бы настороже, Энтони, – сказал он брату. – Она может напасть и укусить. – И, предоставив этой насмешке витать в воздухе, он бесшумно вошел в спальню Джессики. Через секунду оттуда донесся восторженный вопль девочки.

– Что значит его последняя фраза? – резко спросил Энтони. – О чем именно вы оба говорили, когда сегодня встретились?

Энни сердито пригладила волосы. Руфус Даймонд и впрямь обращается с ней, словно она ровесница Джессики. Хотя, судя по тому, что он сказал относительно нее и брата, он, кажется, и правда верит, что…

– Энни! – нетерпеливо сказал Энтони. – Я спросил тебя, о чем ты и Руфус говорили днем, – повторил он, встретив ее удивленный взгляд.

Мысленно Энни вернулась к тому утреннему разговору, когда по ошибке приняла его за нарушителя… она знала, что не сможет рассказать Энтони об этом. Ей и так уже было неудобно оттого, что при их встрече не присутствовал кто-нибудь еще.

– Почти ни о чем, – туманно ответила она. – Впрочем, он предупредил меня, чтобы я была осторожна. Сказал, что когда-то на пляже кто-то погиб. – Она растерянно посмотрела снизу вверх на Энтони.

Он задумчиво поджал губы.

– Неужели сказал? – медленно проговорил Энтони. – А не упоминал кто?

– Нет, – она пожала плечами. – Мы не так долго говорили.

– Гм, – Энтони не отступал, – интересно, что он тебе поведал о том случае?

Теперь была заинтригована Энни.

– А это правда?

– Не имеет значения, – беззаботно сказал Энтони. – Кстати, пока Руфус здесь, нам следует быть более осторожными, выбирая время и место свиданий.

Сегодня днем, стоя на молу, она как раз думала, ожидая его – напрасно, как выяснилось, – встретятся они снова или нет. Да, он по-прежнему чувствовал к ней влечение, а ей нравилось чувствовать себя желанной, однако он обручен с другой женщиной… неважно, сколько фарса с его стороны было теперь в этой помолвке.

Такие мысли теснились в голове Энни. Теперь она ни на минуту не забывала о его помолвке. Пусть даже ей и отвечают взаимностью, все равно с ее стороны неправильно испытывать подобные чувства к мужчине, который имеет обязательство перед другой женщиной.

Она сделала глубокий вдох.

– Пожалуй, нам не следует встречаться…

– Я надеялся, что ты так скажешь. – Энтони на секунду обнял ее и, отпуская из своих объятий, улыбнулся. – Это не продлится долго. Как я уже сказал, в свой прошлый приезд Руфус не пробыл дома и суток. Когда он уедет, мы снова сможем встречаться друг с другом, ни о чем не беспокоясь.

Это было вовсе не то, что намеревалась сказать Энни. Как бы ни было ей больно, единственное решение, к которому она пришла, – положить конец отношениям с Энтони. Во всяком случае, до тех пор, пока Энтони не решит, что же ему делать с его помолвкой. Но Энтони неправильно истолковал ее слова.

– Ты и вправду чудо, Энни, – охрипшим голосом проговорил он, и его голубые глаза засияли. – Как я мог быть настолько глуп, чтобы подумать, что с Давиной меня ждет счастье? – Он покачал головой, удивляясь нелепости такого предположения. – Я все устрою, Энни, ты увидишь. А пока буду держаться как можно дальше от Руфуса. И предлагаю тебе последовать моему примеру.

Легко сказать!

Как Джессика и надеялась, папочка пришел снова и отнес ее к обеденному столу. Для этого ему пришлось подняться к Джессике в спальню. А поскольку Энни тоже была там, помогая девочке надеть свое самое прелестное платье – красный бархат, отороченный тонкими кружевами вокруг шейки и на манжетах, – то и часа не прошло, как она вновь повстречалась с Руфусом. Он был одет в смокинг и белоснежную рубашку с черной бабочкой. И этот парадный костюм только подчеркивал внутреннюю силу Руфуса Даймонда.

– Наш мышонок не намерен утомлять вас сегодня вечером? – усмехнулся он. – Или Энтони удалось вселить в вас спокойствие?

На личике Джессики появилось удивленное выражение.

– Но у нас не водятся мыши, папа, – сказала она.

Энни не стала притворяться, будто не понимает, что слова Руфуса обращены прямо к ней. Обычно она была спокойной и держала себя в руках: в детских домах вспышки раздражения не сходили с рук. Но в присутствии этого мужчины ей все труднее становилось сохранять душевное равновесие.

– Ваш младший брат не говорит со мной свысока, – заявила она.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Руфуса; он нахмурился, что придало ему грозный вид и заставило Энни подумать, так ли уж умно с ее стороны отвечать в столь резкой форме. В конце концов, это ее работодатель.

– Не сдавайте своих позиций, Энни, – отрывисто бросил он, словно сумел разглядеть в ней внутреннюю неуверенность.

Похоже, что сумел. И не мудрено: Энни никогда не была мастерицей скрывать свои чувства. И это стало еще одной причиной разрыва едва начавшихся отношений с Энтони. Подобное увлечение принесло бы ей только горе и, пожалуй, послужило бы основанием для увольнения, лишив общения с девочкой, которую она уже обожала. О такого рода осложнениях Энни не подумала, когда решила работать в семье.

– Кстати, и я не говорю с вами свысока, – твердо проговорил Руфус. – Джессика весь вечер только и делала, что превозносила ваши достоинства. – Он нежно погладил девочку по голове, и в ответ раздалось довольное хихиканье. Руфус обернулся к Энни и посмотрел на нее мрачными, пронзительными глазами. – Детей трудно обмануть.

И это было правдой: еще будучи в приюте, Энни легко могла отличить, какие люди проявляют к ней искренний интерес, а какие только делают вид.

– Папочка, – осторожно вмешалась девочка. – Что значит «превозносила ваши достоинства»? – Она в смущении сморщила носик.

– Это означает, барышня, – Руфус, легонько покачивая дочку на своих руках, улыбался, глядя на нее, – что ты думаешь, будто Энни бесподобна!

– Конечно, – заверила Джессика без тени сомнения.

– Ну уж и бесподобна, – поддразнивал Руфус девочку, с церемонным видом неся ее вниз по широкой лестнице.

Энни со счастливым видом шагала позади, довольная явной, несмотря на трехмесячное отсутствие Руфуса, близостью между отцом и дочкой. Эти двое, казалось, не расставались ни на один день, столь естественной была их горячая привязанность друг к другу.

– Заметь, – остановившись, заговорщически прошептал Руфус Джессике, – когда я повстречал Энни, мне и в голову не пришло, что она гораздо старше тебя! – Это последнее, игривое замечание сопровождаюсь взглядом, брошенным на раскрасневшуюся Энни. – Сейчас, в этом черном платье, она выглядит… гораздо старше, – не задумываясь, добавил он, многообещающе окидывая ее взглядом.

– Я сама помогала ей выбирать платье, – гордо сказала Джессика.

Прежде Энни действительно не испытывала слишком уж большой потребности приобретать парадную одежду, но теперь она ей понадобилась для званых обедов у Даймондов. После двух таких приемов, на которые Энни явилась в обычных юбке и блузе, она сразу почувствовала себя тем, кем на самой деле и была, – наемной прислугой – и решила обновить гардероб. В первое же свободное воскресенье, взяв с собой Джессику, она отправилась в город и приобрела три платья, которые в сочетании с различными безделушками вполне подходили для приемов в доме Даймондов. В тот же день Энни была представлена епископу и судье, так что обновки оказались вполне оправданными.

Она купила черное, ярко-синее и белое платья, и сегодня она надела черное, которое хотя и не подчеркивало фигуру, но и не скрывало ее, к тому же его длина позволяла любоваться ножками прекрасной формы.

– И Энни гораздо старше меня, – возмущенно добавила Джессика. – Ей двадцать два. Она сама мне сказала.

– О да, гораздо старше, – согласился Руфус, и только подергиванье губ, когда он на короткое мгновение обернулся к Энни, говорило о том, что он едва удерживается от смеха – и опять на ее счет.

– В самом деле, папа, – Джессика, сама того не подозревая, заговорила в эту минуту, как ее бабушка, – порой ты бываешь таким глупым. – Она подчеркнуто покачала головой… и опять точь-в-точь как Селия.

Энни хмыкнула: слово «глупый» как-то не вязалось с образом Руфуса… С момента их первой встречи у нее сложилось совершенно иное представление.

Следующие два часа, проведенные за обеденным столом вместе с членами семьи Даймонд, казалось, не имели ничего общего с тем, что принято называть семейным обедом.

Это была самая странная трапеза, на которой Энни когда-либо присутствовала. Нет, она не имела в виду поданные блюда. Как обычно, повариха миссис Уилсон приготовила все превосходно: домашний паштет, утка в восхитительном апельсиновом соусе и под конец свежие фрукты и портвейн. Но хоть Даймонды и отдавали должное блюдам, за столом царила напряженная тишина, и это чувствовали все, кроме Джессики… счастливой Джессики, которая устроилась рядом со своим отцом. И причиной охватившего всех напряжения был Руфус Даймонд… хотя, несмотря на всеобщее внимание к нему, он, казалось, так же как и его дочь, не замечал общей скованности.

Джессика сидела между ними, и Руфусу, чтобы сказать несколько слов Энни, приходилось наклоняться вперед.

– Весело? – спросил он со все той же сдерживаемой насмешкой.

Ей хотелось, чтобы обед быстрей подошел к концу, по крайней мере та его часть, в которой она вместе с Джессикой должна была принимать участие. Обычно, когда подавали кофе и портвейн, девочка отправлялась в постель. Но сегодня привычный порядок мог быть нарушен, ведь здесь ее отец.

Что же насчет веселья за столом… Селия казалась совершенно неприступной, тогда как Давина, высокая, элегантная блондинка, при всяком удобном случае без зазрения совести флиртовала с Руфусом, а Энтони… ну, Энтони, по-видимому, погрузился в задумчивость и мало на кого обращал внимание. Последнее заставило Энни вздохнуть с облегчением: меньше всего она хотела дать Руфусу повод для подозрений.

– Да, благодарю, – натянуто ответила она.

Но он улыбнулся уже знакомой свирепой улыбкой.

– Врунишка!

Она, не дрогнув, встретилась с ним взглядом.

– Я, разумеется, имела в виду еду.

И опять Энни была ошеломлена, когда он, откинув голову, от всего сердца хрипло рассмеялся. Вокруг его глаз и рта она заметила морщины, появившиеся от смеха, и вдруг поняла, что Даймонд много смеется. И, скорее всего, не только над другими. Похоже, он способен смеяться и над собой. Этот мужчина был для Энни загадкой, хамелеоном: то отчужденный и неприветливый, то искрящийся юмором. На то, чтобы понять такого человека, может уйти вся жизнь…

Перестав тешить себя подобными мыслями, Энни виновато посмотрела на Энтони и вновь поразилась его красоте. Он заговорщически улыбнулся, словно почувствовав ее замешательство… Энни сомневалась, что Энтони стал бы ей так улыбаться, знай он, что именно думала она о его брате.

– Не расскажете нам какой-нибудь интересный случай, Энни? – прервал ее мысли надменный голос Селии Даймонд. – По-моему, мы могли бы доставить себе немного удовольствия, – сухо добавила она, показывая всем своим видом, что тяжелая атмосфера этого вечера и на нее оказала неприятное воздействие.

Энни бросила на Руфуса взгляд, который ясно говорил: «Помогите…» Хотя, не очень хорошо зная Руфуса, она была уверена, что он, пожалуй, просто получает удовольствие, наблюдая, откинувшись на спинку кресла, ее замешательство.

– Самое интересное, что можно сейчас сказать, касается Джессики. – Слава Богу, Руфус пришел ей на помощь. – Речь идет о том, – добавил он, ласково подмигнув дочери, – что Джессике, полагаю, пора в постель. И никаких возражений, барышня, – добавил он с мягким укором, когда увидел, что девочка готова возразить ему. – Тебе надо хорошенько выспаться, если ты хочешь завтра обыграть меня в шахматы.

Энни в первый раз слышала, что Джессика играет в шахматы. Девочка была слишком юной для такой сложной игры. Не показывая своего удивления, Энни встала, намереваясь по первому же указанию Руфуса удалиться из столовой. Но, похоже, для нее этот вечер не так скоро подойдет к концу. Руфус остановил Энни и повернулся к остальным.

– Пейте кофе без меня, – сказал он своим домочадцам, легко беря девочку на руки, и, покачивая ее, добавил: – Как только мы уложим Джессику спать, я намерен поговорить с Энни.

Не то, что пришлось расстаться со своим кофе, тревожило ее, даже не то, что они уходят вдвоем, а безобидное замечание «поговорить с Энни».

О чем Руфус собирается говорить с ней?