Текст книги "Больше, чем гувернантка"

Автор книги: Кэрол Мортимер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5

– Должно быть, это какая-то ошибка.

Елена в ужасе взирала на ткани ярких расцветок, которые модистка разложила перед ней на chaise [2]2
  Кушетка (фр.).


[Закрыть]в ее спальне, ожидая одобрения. Здесь господствовали синие и зеленые оттенки, но имелся также кремовый и лимонный шелк с подходящими кружевами для оторочки.

На вид миссис Хепворт было лет примерно тридцать, и она была довольно пухлой. О ее высоком мастерстве как модистки свидетельствовало надетое на ней платье небесно-голубого цвета с высокой талией, подчеркивающее достоинства ее фигуры.

– Миссис Стэндиш выразилась предельно ясно касательно того, какие ткани мне следует принести с собой, миссис Лейтон.

– Вы в этом уверены?

– О да, я абсолютно точно поняла указания миссис Стэндиш, – весело подтвердила модистка.

А миссис Стэндиш, Елена не сомневалась, получила инструкции от самого лорда Готорна.

– Войдите, – рассеянно произнес Адам, не отрываясь от лежащей перед ним толстой бухгалтерской книги: он сверял счета.

Дверь кабинета открылась и тут же бесшумно закрылась снова. Затем воцарилась тишина. Она все длилась и длилась, так что Адам наконец поднял голову и, нахмурив брови, посмотрел на вошедшего. Вернее, на вошедшую. Елена Лейтон, в смущении замершая перед его письменным столом.

– Да?

Она облизнула губы.

– Я не отвлекаю вас, милорд?

– Думаю, миссис Лейтон, вы неверно построили вопрос, уже отвлекли, – нараспев произнес он, откидываясь на спинку стула, чтобы внимательнее ее рассмотреть.

За прошедшие два дня он видел Аманду лишь мельком, а ее гувернантку и вовсе ни разу, поскольку был чрезвычайно занят изучением бумажной документации, связанной с управлением имением. Заметив, что Елена все еще одета в одно из своих уродливых черных платьев, он очень разозлился.

– Разве миссис Стэндиш до сих пор не договорилась с модисткой?

– Именно по этой причине я и пришла к вам, милорд, – поспешно ответила Елена. – Боюсь, произошла какая-то ошибка. Модистка принесла ткани, платья из которых больше пристало носить леди, а не… не гувернантке маленькой девочки.

Адам изогнул одну бровь.

– А разве гувернантка маленькой девочки не является леди?

– Я… что ж, было бы хорошо таковой считаться, это уж точно, – взволнованно произнесла она. – Но ведь модистка принесла тончайший шелк, да и цвета совсем не те, что я ожидала…

– Вот как?

Она прикусила губу.

– Я полагала, что буду носить коричневые платья, а для воскресного посещения церковной службы у меня, возможно, будет бежевый наряд.

Столь невыразительные цвета определенно не подошли бы к ее коже цвета слоновой кости. Адам поморщился, лишь представив себе эту картину.

– Они бы вам не подошли, миссис Лейтон, – озвучил он свою мысль, неодобрительно скривив губы. – Яркие расцветки вроде насыщенного розового, синего или зеленого гораздо больше соответствуют вашему типу внешности. А для воскресений, возможно, стоит сделать выбор в пользу кремового.

Именно такие ткани пухленькая миссис Хепворт вчера и принесла Елене на выбор.

– Я не часто хожу в церковь, – сухо продолжал Адам, – но вы можете посещать службы, если вам так хочется.

– А разве это не ваш долг как?.. – Елена оборвала себя на полуслове, осознав, что в очередной раз сделала слишком смелое заявление в присутствии своего работодателя. Вернее, слишком смелое для овдовевшей миссис Лейтон. Не стоило ей так говорить, принимая во внимание, что за последние два дня она вообще не видела лорда Готорна и даже не слышала о нем.

– Вы хотели что-то сказать, мадам?

– Ничего, милорд.

В ее положении она не имела права порицать его за пренебрежение церковью, из-за того, например, что ее дедушка исправно ходил на службу каждое воскресенье. Не потому, что был ярым приверженцем религии, а потому, что имел обыкновение после мессы разговаривать с работающими на него людьми, что являлось отличным способом лучше узнать их.

– Вот уж не ожидал от вас подобной немногословности, миссис Лейтон, – насмешливо протянул он.

– Нет. Видите ли… – Снова вспомнив о двух минувших днях, времени, прошедшем с тех пор, как в последний раз разозлила его своей излишней смелостью, она плотно сжала губы. – Возможно, я все же научилась вести себя в вашем присутствии более сдержанно, милорд.

Несколько секунд Адам изумленно смотрел на нее, не говоря ни слова, затем неожиданно рассмеялся. Елена иронично отметила этот низкий, рокочущий звук, который, без сомнения, свидетельствовал о его отличном расположении духа.

– А работая у Бэмбери, вы обычно смело высказывали свои суждения? – с печальной улыбкой уточнил он.

– Не понимаю.

Адам был поверхностно знаком с лордом Джеффри Бэмбери, в прошлом они временами встречались в палате лордов, поэтому знал, что этот человек свято чтит царящую в обществе иерархию. Адам не мог поверить, чтобы такой человек потерпел критику из уст одной из своих подчиненных, коей, несомненно, и являлась гувернантка Елена Лейтон.

Он пожат плечами:

– Я просто хотел узнать, могу ли я считаться исключением из правил, подвергаясь этим вашим приступам… откровенности, или вы всегда смело высказываете, что думаете?

– Я не стала бы это так называть, милорд. – Она поморщилась. – Я имела в виду, разумеется…

– Полагаю, я и сам в состоянии догадаться о том, что вы имели в виду, миссис Лейтон, – сказал Адам. – Мысленно я аплодирую вашим попыткам проявлять больше сдержанности в поведении.

– Да. Хорошо. – Ее сине-зеленые глаза намеренно избегали смотреть на него.

– Как мне кажется, вы собирались напомнить мне о моем религиозном долге? – мягко подсказал он.

Слишком мягко, по мнению Елены. А у нее, похоже, выработалась привычка высказывать свои жизненные убеждения в присутствии этого джентльмена! Возможно, сейчас она поступила так потому, что все еще пребывала в смущении от его недавнего смеха.

Хотя три дня назад он сообщил, что его мало чем можно развеселить, ей с успехом удалось это проделать. Удивительнее всего оказалось то, что, смеясь, он становился еще более красивым, потому что во внешности появлялось что-то мальчишеское.

Проглотив стоящий в горле ком, Елена произнесла:

– Конечно же нет, милорд, я просто подумала… посещение местной церкви пошло бы вам на пользу, после службы вы могли бы поговорить с людьми, живущими в вашем имении и соседней деревне.

– Вот как? – В его голосе зазвучали стальные нотки.

Елена почувствовала заливающий щеки жар.

– Да. Я… я упомянула об этом потому лишь, что знаю об аналогичной привычке лорда Бэмбери. – Ее дедушка и лорд Бэмбери однажды обсуждали эту тему за ужином в Шеффилд-Парке.

Адам вздернул брови и холодно осведомился:

– Хотите предложить мне последовать его примеру?

Ее щеки запылали.

– Возможно, нам следует вернуться к вопросу о ткани для моей униформы, милорд?

– Какой еще униформы? – непонимающе переспросил он.

Елена уставилась на него широко раскрытыми глазами:

– Разве не вы три дня назад изъявили желание, чтобы, занимаясь с Амандой, я была одета в униформу?

Адам медленно покачал головой:

– Что-то не припомню, чтобы я вообще употреблял слово «униформа», прося вас переодеться в менее унылую одежду.

– А я думала… – Нахмурившись, Елена стала вспоминать разговор, произошедший между ними сразу по приезде в Готорн-Холл.

Адам натянуто улыбнулся:

– Советую вам впредь не делать умозаключений, миссис Лейтон. Это неумно.

Очевидно, нет, когда дело касается этого конкретного джентльмена.

– Так вы изначально хотели снабдить меня новыми красивыми платьями, а не униформой?

– Да, – с вызовом ответил он.

Елена резко вздохнула:

– Вы просто перехитрили меня, чтобы избежать дальнейших возражений с моей стороны?

– Именно.

Елена крепко сжала кулаки, пытаясь справиться с охватившим ее гневом. Адам Готорн продолжал невозмутимо взирать на нее. Одна его бровь была вздернута, будто он задавал ей немой вопрос.

– В таком случае… возможно, мне будет позволено попросить вас кое о чем взамен?

Его черная бровь поднялась еще выше.

– Взамен на что, мадам?

– В обмен на отсутствие с моей стороны возражений касательно платьев, которые я теперь должна носить.

В действительности сердце Елены забилось быстрее от восторга, когда она увидела разложенные перед ней восхитительные ткани. Из уважения к недавно почившему дедушке ей следовало бы настоять на том, чтобы ей и дальше позволили носить траур, но, проходив полгода в черных платьях в знак скорби по матери, которые через полгода были заменены на темно-серые и приглушенно-пурпурные, ей скоро пришлось снова отказаться от ярких расцветок из-за смерти дедушки. Она была молода и полна жизни, устала от мрачных красок и в предвкушении вспоминала те восхитительные ткани, которые модистка разложила на кушетке в ее спальне.

– Так чего же вы хотите? – недоверчиво спросил Адам. – Говорите так, будто сами делаете мне величайшее одолжение, а не наоборот.

Теперь уже Елена изогнула бровь.

– А разве не так?

Адам прищурился. Неужели эта молодая женщина догадалась, как сильно он жаждет увидеть ее в чем-то ином, кроме мрачных черных платьев, которые она обычно носит? А лучше всего вообще без одежды!

Адам резко вздохнул:

– Опять бесцеремонность, мадам.

– В таком случае прошу прощения. – На ее лице снова отразился ужас. – Я всего лишь… я просто… – Она замолчала, чтобы собраться с мыслями, и заговорила снова уже более спокойно: – Несколько дней назад вы обратились ко мне за помощью по вопросу того, как вам найти подход к своей дочери. Так вот, милорд, самым горячим желанием Аманды является иметь пони и научиться ездить на нем верхом.

Адам недоверчиво посмотрел на Елену. Прежде ему никогда не встречались подобные женщины.

– Я хочу убедиться, что правильно вас понял, – медленно произнес он. – Вы примете новые платья, если я соглашусь купить Аманде пони, чтобы она могла учиться ездить верхом?

– Нет.

– Нет? – Сбитый с толку Адам выпрямился на стуле. – Разве вы сами только что этого не сказали?

Елена упрямо вздернула подбородок:

– Я сказала лишь, что самым горячим желанием Аманды является иметь пони и научиться ездить на нем верхом. Советую вам самому взяться за ее обучение.

Эта мысль пришла ей в голову во время путешествия в Кембриджшир. Она заметила, что Аманда с особым вниманием начинает изучать мелькающий за окном пейзаж, если замечает пасущихся лошадей. Поговорив с девочкой, Елена выяснила, о чем та мечтает.

Предложение, сделанное ею лорду Готорну, было навеяно их разговором, когда он просил посоветовать ему, как более активно участвовать в жизни своей маленькой дочери. Удивленное выражение, застывшее сейчас на его лице, красноречиво свидетельствовало о том, что он не ожидал столь буквального исполнения своей просьбы.

– Так вы получите прекрасную возможность проводить больше времени с Амандой, делая то, что доставляет ей удовольствие.

Адам уже начал задумываться над тем, что серьезно недооценил эту молодую женщину, хотя его и не ввели в заблуждение ее траурное одеяние и нерешительное поведение первые несколько дней. Но они вовсе не означали, что она всегда будет любезной и предупредительной.

Их последние беседы убедили его в обратном!

Поднявшись из-за стола, он обошел его и оперся о крышку, отмечая, что столь тесным соседством с собой причиняет Елене дискомфорт. Однако, как он с удовлетворением отметил, она осталась стоять на том же самом месте, невзирая на испытание, которому подвергался ее свободолюбивый дух.

– А сами вы ездите верхом, миссис Лейтон?

Она бросила на него быстрый взгляд и тут же снова потупилась и покраснела.

– Почему вы спрашиваете?

Причина, побудившая Адама задать этот вопрос, заключалась в том, что чем больше времени он проводил в ее обществе, тем крепче утверждался в мысли, что в ней сокрыто нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Ей присущи врожденная элегантность и уверенность в себе, характерные скорее для леди, чем для гувернантки маленькой девочки.

Также ей не составило труда понять, что модистка принесла ей на одобрение отборные шелка точно в соответствии с пожеланиями Адама, а не более дешевые ткани, которые больше соответствовали ее положению. Адам сильно сомневался, что нашелся бы еще хоть один аристократ, готовый потратиться на дорогие шелка для гувернантки своей дочери. Если, конечно, эта женщина не является еще и его любовницей.

Разумеется, он ничего не знал о жизни Елены Лейтон до того, как она поступила в услужение в семью Бэмбери. Она вполне могла оказаться дочерью аристократа, вышедшей замуж за солдата и сбежавшей с ним из дома. Адам был готов поверить скорее в такую историю, чем в то, что она всего лишь дочь обедневшего викария или торговца.

Он посмотрел на нее сверху вниз:

– Неужели мне нужно отчитываться в своих действиях перед своими подчиненными?

– Нет, разумеется, нет. – Румянец на ее щеках проступил ярче, будто она в очередной раз забыла о своем нынешнем положении в обществе. – А на ваш предыдущий вопрос отвечу утвердительно, я езжу верхом с детства, милорд. Просто подумала, что обучение Аманды станет для вас прекрасной возможностью и доставить ей радость, и проводить с ней больше времени.

Адам саркастически скривил губы. Он все прочнее утверждался в своем предположении о том, что эта молодая женщина родилась в аристократической семье, а потом, очевидно, вышла замуж за рядового Лейтона. Ему отчаянно хотелось узнать ее историю, которая, скорее всего, окажется совершенно неожиданной.

Во время своего непродолжительного брака с Фанни Адам регулярно сталкивался с многочисленными капризами, свойственными человеческой натуре, ложью, жадностью, предельным себялюбием. Вследствие этого он превратился в закоренелого циника, разучившегося видеть положительные стороны в людях, и в женщинах особенно.

По непонятной причине Елена Лейтон продолжала оставаться загадкой. Ей были присущи откровенность, решительность и стремление во всем добиваться справедливости, в частности, хотелось исправить его незаинтересованность в собственной дочери. Все это шло вразрез с эгоизмом, который, как свято верил Адам, является движущей силой любых человеческих поступков, в большой степени его собственных. Ярким примером служил тот факт, что он заставил маленькую дочь и ее гувернантку в разгар сезона ехать вместе с ним в глушь Кембриджшира, якобы для того, чтобы лично разобраться с делами имения, а на самом деле разрушить матримониальные планы бабушки.

Да, за последние шесть лет он превратился в законченного эгоиста и циника. И все же… Все же этой маленькой гувернантке удалось пробудить в его душе иное чувство, желание поступать не из собственных интересов, а чтобы порадовать других людей. Он хотел угодить ей, и это не имело ничего общего с физическим удовольствием, хотя он и испытывал к ней плотское влечение.

Адам резко выпрямился и, снова обойдя свой стол, сел на место. Когда же наконец заговорил, его тон был холодным и тщательно контролируемым.

– Модистка решит, что вы совсем о ней позабыли.

За истекшие несколько минут Елена в самом деле позабыла, что наверху, в спальне, дожидается миссис Хепворт. Она вообще позабыла обо всем на свете, за исключением волнующего джентльмена, который сейчас с презрением смотрел на нее через стол. Джентльмена, весь облик которого внезапно преобразился, когда он рассмеялся.

– Так что насчет пони для Аманды и обучения ее верховой езде?

Он поджал губы:

– Я подумаю, как это можно устроить.

Сердце Елены упало, и она повернулась было, чтобы уйти, разочарованно размышляя о том, что Адам Готорн не возьмется лично обучать свою дочь.

– И вот еще что, миссис Лейтон…

Она медленно и с опаской повернулась:

– Да?..

Он раздраженно вздохнул:

– У вас выражение лица, как у дикого зверя, ожидающего порки кнутом.

Елена замерла на месте, охваченная гневом:

– Надеюсь, что мне это не грозит?

– Это было не обещание физической расправы, всего лишь фигура речи, мадам!

Адам нахмурился, понимая, что эта раздражающая женщина в очередной раз переиграла его.

– Чрезвычайно неудачная фигура речи, – заметила она.

Адам с такой силой сжал зубы, что испугался, как бы они не раскрошились. Он понимал, что не должен задерживать Елену в своем кабинете, должен позволить ей вернуться наверх на попечение модистки. Он так и поступил бы, если бы не разочарованное выражение, появившееся на ее липе в тот момент, когда он отверг ее просьбу лично заняться обучением Аманды искусству верховой езды.

Адам глубоко вздохнул:

– Мне кажется, вам доставляет неизъяснимое удовольствие понимать меня превратно!

Ее брови удивленно взлетели вверх.

– Уверяю вас, мне не доставляет никакого удовольствия представлять вас или кого-нибудь еще стегающим кнутом ни в чем не повинное животное.

– Я лишь сказал… – В очередной раз вскочив, Адам в порыве возмущения обогнул стол и, стремительно подойдя к Елене, схватил ее за плечи и как следует встряхнул, чтобы подчеркнуть значимость своих дальнейших слов. – Я никогда не занимался поркой ни мужчин, ни женщин, ни животных, черт побери!

– Рада слышать это, – хриплым голосом отозвалась она.

Тут Адам осознал, что до сих пор сжимает ее плечи, чувствуя хрупкость фигуры под тонкой тканью черного платья, а его большие пальцы касаются нежной кожи ее груди.

Кожа в самом деле была очень нежной, шелковистой, и он не сумел побороть искушение лёгонько провести по ней пальцами. Его руки вдруг показались ему очень смуглыми, почти черными, к тому же чересчур большими по сравнению с ее белоснежными маленькими руками.

Стоя так близко к ней, он снова ощутил аромат лимонов, к которому примешивался легкий цветочный запах. Ее темноволосая макушка едва доходила ему до плеч, и по сравнению с его собственным крепким телосложением ее хрупкая фигурка представлялась особенно миниатюрной. Виднеющиеся в вырезе платья полукружия грудей выглядели соблазнительно, но не сладострастно.

Черт побери, ему вообще не следовало вставать из-за стола! Нужно сторониться подобных искушений. Он скользнул взглядом по ее полным губам как раз в тот момент, когда она провела по ним кончиком языка, чтобы увлажнить, одновременно глядя на него из-под опущенных длинных ресниц.

– Милорд?

Вздохнув, Адам закрыл глаза, чтобы не видеть больше ее губ, таких влажных и умоляющих о поцелуе.

– Не нужно… Елена, – простонал он, снова открывая глаза и обнаруживая, что теперь она прикусила нижнюю губу жемчужными зубками.

Ее глаза, эти сине-зеленые озера в обрамлении черных ресниц, расширились, она инстинктивно сглотнула, чувствуя, что Адам привлекает ее ближе к себе.

– Милорд? – снова повторила она на этот раз шепотом.

– Адам, – хрипло поправил он ее.

Елена хотела было запротестовать против такого пренебрежения формальностями, но в этот момент он прижал ее к себе и нежно поцеловал в шею.

У этого холодного и резкого человека оказались на удивление теплые и чувственные губы. После жесткого обращения Невилла Елена ожидала ощутить страх и отвращение, но ничего подобного не произошло. Она расслабилась в объятиях Адама Готорна, радуясь осознанию того, что он не из числа мужчин, любящих принуждать женщину.

Этот поцелуй, хотя и явился для нее полной неожиданностью, стал самым волнительным опытом за всю ее жизнь. Она купалась в его объятиях, ощущая на коже его согревающее дыхание и ласкающее прикосновение губ к шее. Потом он принялся легонько покусывать ей мочку уха, заставив чаще дышать и дрожать всем телом.

Ее груди налились, соски затвердели и сделались чрезвычайно чувствительными. Его губы тем временем, скользнув по ее щеке, достигли рта и поработили его в глубоком чувственном поцелуе, от которого все ее тело затопила волна жара, увлажнилось потаенное местечко между ног. Адам обхватил ее за талию и крепко прижал к себе. Она почувствовала головокружение и хотела было запротестовать, но его губы еще более яростно впились в ее губы.

Затем он внезапно отстранился и отпустил ее. Елена покачнулась, ноги, вдруг ставшие желеобразными, отказывались ей служить. Губы припухли, щеки раскраснелись, в груди разлилось мучительное томление.

Елена несколько раз моргнула, пытаясь сфокусироваться на Адаме, и тут же в ужасе отступила, заметив, каким холодным и злобным сделался взгляд его серых глаз.

– Это была огромная, не поддающаяся разумению ошибка, – хрипло произнес он, глядя на нее с неодобрением. Его пребывающие в беспорядке черные волосы были единственным свидетельством того, что еще несколько минут назад он страстно целовал ее, а она отвечала с не меньшим пылом, вплетя пальцы в его густые пряди.

– Ошибка?

Елена почувствовала резкий, болезненный укол в груди. Для нее произошедшее имело совсем иное значение. Поцелуй Адама явился изысканной лаской, о которой она не смела даже мечтать, разительно отличался от тех, что силой вырвал у нее кузен.

Нет!

О некоторых событиях лучше не вспоминать вовсе.

– Совершенно не поддающаяся разумению, – мрачно повторил Адам, видя, как побледнела Елена. Такова была реакция на действия работодателя, который, только что воспользовавшись разницей в их статусе и положении, поцеловал ее с недопустимой чувственностью.

Адам очень сожалел, что позволил страсти взять вверх над разумом.

– Я приношу вам свои искренние извинения, – добавил он, все еще пребывая в ужасе от совершенного поступка. – Я не знал… я не хотел… этого больше не повторится, обещаю, – поклялся он.

По крайней мере, он приложит к этому максимум усилий. Он вообще не понимал, как это произошло!

С тех пор как умерла Фанни, в его жизни были другие женщины, с которыми он без сожаления расставался после нескольких часов близости и никогда не встречался снова. Какой бы красивой ни казалась Елена, он не должен был преступать границ дозволенного и вести себя столь непозволительным образом по отношению к одной из работающих на него женщин. Он не осмеливался думать, что будет делать, когда она перестанет носить траурные платья. Оставалось лишь уповать на здравый смысл и сдержанность. Но…

– Милорд, вы хотели мне что-то сказать, когда я собралась покинуть комнату?

Нахмурившись, Адам отчаянно пытался сообразить, о чем она говорит, поскольку его тело и разум все еще были не в ладу в отношении этой женщины. Потом он все же вспомнил:

– Я хотел предложить добавить к вашему гардеробу костюм для верховой езды.

Ее глаза широко раскрылись, в них светилось сомнение.

– Костюм для верховой езды, милорд?

Он крепко сжал челюсти.

– Да. Возможно, бирюзового или синего цвета, – произнес он и лишь потом спохватился, что не должен занимать столь активную позицию в этом вопросе.

– Хорошо, милорд. – Посмотрев на него еще несколько секунд, она присела в реверансе. – Прошу извинить, мне пора возвращаться в классную комнату.

– И про модистку не забудьте.

– Разумеется.

Она вышла, ни разу больше на него не взглянув.

Когда Елена покинула кабинет, Адам сильно нахмурился от осознания того, насколько осложнится теперь его жизнь.

Пульсирующая боль в паху свидетельствовала о физическом дискомфорте, но истинные страдания причиняло внутреннее недовольство самим собой, ведь для него совсем несвойственно заниматься любовью с женским персоналом дома. Еще неизвестно, какова будет реакция Елены на случившееся после того, как она уединится и обдумает все в спокойной обстановке. Она может сколько угодно верить в то, что он не принимает активного участия в жизни собственной дочери, но одно он знал наверняка: в последние несколько недель Аманда казалась более счастливой и довольной, чем прежде, и все благодаря появлению новой гувернантки.

Своим поведением он поставил это под угрозу, так как Елена может предпочесть отказаться от места, больше не работать на человека, позволяющего себе подобные вольности.

С тяжелым сердцем Адам подумал еще об одном тревожном обстоятельстве. Целуя Елену, он полностью лишился самоконтроля, что его, разумеется, совсем не радовало. Особенно с женщиной, которая явно многое скрывает.