Текст книги "Счастливый шанс"

Автор книги: Кэрол Финч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Андреа слишком хороша для такого, как он. За последние десять лет он превратился в законченного распутника. Эта девушка заслуживает лучшей участи, и когда-нибудь она встретит подходящего мужчину. Хэл сделал все, что в его силах, чтобы разрушить ее предубеждение против мужчин, но теперь он дошел до опасной черты и перейти ее не должен, не имеет права.

Сейчас, когда Андреа научилась без страха прикасаться к нему, она сможет так же без страха прикоснуться к другому мужчине, который будет во сто крат лучше грубого неотесанного ковбоя. Помогая Андреа встать на ноги в финансовом отношении, Хэл совершит благое дело. Как только скотина будет обращена в звонкую монету, жизнь Андреа снова войдет в свою колею. Она сможет начать все сначала, а он, Хэл, станет эпизодом из прошлого.

Кроме всего прочего, им вновь овладело беспокойство, желание двинуться в путь. Впереди его ждут длинная полоса шоссе, новые состязания и победы, другие женщины, готовые разделить с ним постель на одну ночь и играть по его правилам.

Андреа стояла под теплым душем и вспоминала. Но вспоминала она вовсе не ужас, испытанный посреди бурлящей реки: она не могла избавиться от воспоминания о других, не менее сильных ощущениях. При всей ее неопытности даже она не могла ошибиться, когда они сидели верхом на одной лошади, Хэл по-настоящему желал ее. Девушка ясно слышала его приглушенный стон, когда инстинктивно придвинулась теснее, наслаждаясь близостью его тела и ощущениями, которые порождала в ней эта близость.

Андреа четыре года сторонилась мужчин, потому что страх мешал ей поверить кому-нибудь из них. То, что Хэл первым сделал шаг назад, лишний раз убеждало девушку в его честных намерениях. Другой на его месте мог бы воспользоваться ситуацией, но только не Хэл, и за это она любила его еще сильнее. Андреа понимала, что, отталкивая, он на свой лад пытается защитить ее, как уже дважды защищал в минуты смертельной опасности.

Только теперь девушка осознала, какой, одинокой была в своем добровольном затворничестве. Хэл пробудил в ней неизведанные прежде ощущения, и ей страстно хотелось пройти до конца по тому пути, который он для нее открыл. Умом она понимала, что ей ни к чему новые сложности, но пробудившаяся женственность плохо подчинялась голосу разума.

Андреа чувствовала, что Хэлу не терпится поскорее закончить работу, хотя он и не сказал об этом напрямую. Девушка поняла это уже по тому, с каким решительным видом он взялся отбирать телят от коров, чтобы погрузить в трейлер и отправить на продажу; Отрывок телефонного разговора Хэла с дядей, который Андреа случайно подслушала, развеял последние сомнения на этот счет.

Мысль о том, что Хэл может уйти из ее жизни и она не успеет разделить с ним близость, которой так жаждала, была совершенно невыносимой. Внутренний голос подталкивал девушку к решительным действиям, нашептывал, что еще немного, и будет слишком поздно.

Андреа выключила воду и потянулась за полотенцем.

Решено, она должна наконец испытать то, чего была так долго лишена. Ее желание не было импульсивным, просто она открыла в себе потребность, годами дремавшую под спудом, и не могла больше не считаться с ней. В жизни Андреа появился особенный, ни на кого не похожий мужчина, и – к чему себя обманывать? – она его хочет. Время уходит. Сейчас или никогда.

Никаких обещаний, никаких обязательств, только наслаждение, доступное здесь и сейчас, мысленно напомнила себе Андреа. Она не так глупа, чтобы ожидать постоянства от Хэла Гриффина. Он привык, что женщины в его жизни приходят и уходят? Что ж, она согласна играть по его правилам. Ей ничего от него не нужно, лишь бы избавиться от болезненной пустоты внутри.

Она принялась поспешно вытирать волосы. Руки дрожали. Что если ей не хватит умения удовлетворить такого мужчину, как Хэл? Как быть, если он снова заговорит с ней так же резко, как говорил, когда пытался удержать ее на расстоянии вытянутой руки? Наконец, как заставить его понять, поверить, что ей не нужны ни его деньги, ни его защита, что она всего лишь считает себя свободной отдаться именно этому мужчине и ничего не просит взамен?.

Андреа отложила в сторону фен и посмотрела в зеркало. На все эти вопросы может быть только один ответ: честность – лучшая политика. Никаких игр, никакого притворства. Именно так ее воспитывали, честность – часть ее натуры. Хэл Гриффин волен набрасываться на нее с резкими замечаниями, но ее чувства и его желание существуют вполне реально, и даже он не сможет с этим спорить.

Ободряя себя этой мыслью, Андреа завернулась в махровое полотенце.

Осталось пережить еще один день, думал Хэл, растираясь полотенцем после душа. Он с невероятной скоростью отделил от стада телят, запер их в загоне и позвонил Джиму. Утром прибудет подкрепление, вместе они увезут телят и загонят оставшуюся часть скотины. И еще одна существенная деталь: когда в доме будет околачиваться его родня, Хэлу поневоле придется держаться подальше от Андреа. Может, тогда ему станет легче.

А потом он уедет, и не придется больше вести эту нескончаемую борьбу с самым страшным врагом – с самим собой. Его основной инстинкт настолько вышел из-под контроля разума, что Хэлу постоянно казалось, будто он ходит по раскаленным углям.

Он затягивал на поясе полотенце, и на губах его играла мрачная улыбка. Когда у Андреа Флетчер эмоции прорвали плотину, она нашла себе укромный уголок, чтобы выплакаться; ему тоже, в свою очередь, требуется местечко, где можно поостыть. Еще день; и он сможет это сделать.

Дверь спальни скрипнула, и Хэл застыл на пороге своей ванной комнаты. Вид Андреа, завернутой в полотенце, под которым, совершенно очевидно, ничего не было, подействовал на него, как удар в солнечное сплетение. Он вполголоса выругался.

Если Хэл надеялся, что ругательства и угрожающая гримаса обратят девушку в бегство, то он просчитался. Несмотря на все свои комплексы, Андреа была храброй, и недавние события лишний раз это подтвердили. Хэл снова попытался отбить у нее желание совершить громадную ошибку.

– Какого дьявола ты делаешь в моей комнате?! – рявкнул он.

Андреа даже не поморщилась и глазом не моргнув встретила его грозный взгляд.

– Я хочу, чтобы ты научил меня, как заниматься любовью…

– Сексом, – грубо перебил Хэл. – Не стоит меня идеализировать, малышка. И не забивай мне голову, да и себе тоже всякой ерундой. Ты вовсе не влюбилась. Голая правда состоит в том, что мы всего лишь малость поэкспериментировали, разогревшись «Маргаритой», и теперь в тебе проснулось любопытство.

Хэл пренебрежительно усмехнулся; это он умел делать отлично.

– Думаешь, если перепихнешься по-быстрому, то избавишься от воспоминаний о том, что произошло в колледже? Ладно, как хочешь, но только пробуй с каким-нибудь другим парнем, который появится здесь через неделю или через месяц. Ты знаешь, кто я? Я профессиональный ковбой, бродяга, перекати-поле, вряд ли тебе понравится тот секс, к какому я привык.

Нарочито грубые замечания Хэла не обескуражили Андреа; она смело шагнула вперед.

– Я и не прошу, чтобы ты обращался со мной как-то по-особому, так что можешь меня не запугивать. Я просто хочу быть с тобой. Очень хочу.

Хэлу пришлось признать, что полотенце не слишком успешно скрывает реакцию его тела на соблазнительную женщину. Он пытался быть твердым и циничным, но преуспел только в первом, зато как преуспел! Он знал, что Андреа тоже все видит: ее взгляд скользнул по его животу ниже пояса, и Хэл мысленно проклял свое тело за предательство.

– Уходи, Флетч. Маленькие невинные девочки, играющие с огнем, могут здорово обжечься.

Угрюмо бормоча что-то себе под нос, он повернулся к ней спиной. Свою ошибку Хэл понял только потом: он дал Андреа возможность приблизиться к нему, не видя выражения его лица. Впрочем, очевидные признаки возбуждения достаточно красноречиво противоречили суровой мине.

Тонкие пальцы девушки скользнули по его плечам, исследуя их ширину. Хэл вздрогнул. Там, где Андреа касалась его тела, каждая клеточка вспыхивала крохотными язычками невидимого пламени. Пытаясь взять себя в руки, он втянул воздух и… полной грудью вдохнул чистый возбуждающий аромат запретного плода.

Проклятие, есть же предел терпению мужчины! Чего ради он боится осквернить ее чистоту и терпит эти адовы муки? Похоже, он гораздо больше печется о сохранении ее невинности, чем она сама!

Губы Андреа едва коснулись его лопатки, ощущение было одновременно и приятным, и мучительным. Прикосновение ее рук, гладивших его мускулистую спину, обернулось изысканной пыткой. Хэл почувствовал легкое покалывание, словно от слабых электрических разрядов, и все его тело напряглось.

– Не прикасайся ко мне! – прорычал он, не осмеливаясь обернуться и взглянуть на нее.

– Пожалуйста, не проси меня не делать того, чего мне хочется больше всего на свете, я все равно не смогу, – прошептала Андреа, чуть касаясь губами его спины. – Знаю, я неопытна, но могу сказать честно: я никогда еще ни одного мужчину не хотела так, как тебя. Я прошу только того, что большинство женщин моего возраста уже испытали.

Хэл не мог больше ни секунды выносить ее несмелые ласки; под легчайшими прикосновениями с его телом творилось что-то невообразимое. Он стал лихорадочно придумывать новый способ как-то отпугнуть Андреа, причем нужно было делать это немедленно: через мгновение будет уже поздно.

Злясь на нее и на себя, он круто повернулся.

– Значит, малыш, ты хочешь, получить то, что я привык давать женщинам? Ладно, не говори потом, что я тебя не предупреждал. Ты не можешь понять главного: тебе было бы лучше уйти и гадать потом, что же ты упустила, чем путаться с таким, как я.

Хэл обхватил Андреа за талию и намеренно резким движением рванул к себе, прижимаясь к ее бедру своей затвердевшей плотью. Рот впился в ее губы жестоким голодным поцелуем, призванным не возбудить, а запугать, спустить с небес на землю, пробудить защитный рефлекс, который прежде не раз помогал ей держать мужчин на расстоянии. Но Андреа доверчиво прильнула к нему, покорно принимая яростную атаку его рта. Хэл мысленно застонал и выбранил себя за неверный выбор тактики. Ни черта не вышло, поцелуй подействовал совсем не так, как он рассчитывал.

Как ни ожесточилось, как ни загрубело его сердце, Хэл не мог заставить себя причинить боль этой женщине. Ей и так досталось, какие-то подонки испоганили лучшие годы ее юности. Слишком приятно было сжимать ее в своих объятиях, слишком сладка она была на вкус, чтобы он мог причинить ей новые страдания. Однако ситуация требовала от него именно этого; страх – самое сильное средство и к тому же единственное, которым он умеет пользоваться.

Он зажал в кулак край ее полотенца и резко рванул на себя. Не отрываясь от ее рта, он скорее почувствовал, чем услышал, как она тихо охнула. Навязчивые воспоминания о похожей сцене, разыгравшейся в другое время и в другом месте, сковали ее тело напряжением. Глаза широко распахнулись. Почти сработало. Но Хэл заглянул в эти расширенные глаза и совершил ошибку: он заметил в них мимолетный проблеск страха, который быстро погас, и во взгляде Андреа остался только мягкий свет доверия – доверия, которого он не хотел и не заслуживал.

– Все в порядке, – прошептала девушка, – ты уже объяснил, какой секс тебе нравится.

Это нежное смирение добило Хэла. Андреа готова принять его на его условиях – жестко и быстро, он объяснил все яснее ясного, разве что не заявил открытым текстом, что в сексе участвует только его тело и ничего больше. Как все было просто еще несколько дней назад! Но отныне ничто не казалось Хэлу простым и ясным.

Он понял и принял свое поражение.

– Черт тебя дери, женщина, – бессильно простонал Хэл и снова припал к ее губам.

Глава 10

Губы Хэла приникли к губам Андреа – на этот раз нежно, а руки скользнули по ее обнаженным бедрам. Он касался ее тела так бережно, как будто разворачивал бесценную хрупкую вазу, и все же было трудно не задеть ни одного из многочисленных синяков – следов коровьих копыт. Эти сувениры на память о ее дерзкой эскападе останутся еще долго. Хэлу была невыносима сама мысль о том, что он может добавить лишнюю отметину к уже имеющимся на ее теле. Чтобы отпугнуть Андреа, ему следовало применить силу, а этого он как раз и не мог сделать.

Впервые в жизни Хэл страдал от неуверенности в себе, он боялся, что не способен дать Андреа ту нежность, которой она заслуживала. Он много повидал на своем веку, но сейчас от его жизненного опыта было мало толку. Суровая, беспорядочная и часто грубая жизнь профессионального ковбоя никак не подготовила его к этому моменту. Жестокие испытания, которым он подвергался в армии, не могли научить его быть нежным.

Хэл напряг память, поспешно пытаясь выискать в ней приятные воспоминания, все, что могло бы послужить источником, питающим нежные чувства. Жизнь Хэла была жестокой, но судьба иногда дарила ему моменты тихой радости. Он вспомнил теплое дыхание летнего ветерка, на своей щеке, величественное зрелище восхода солнца, таинственную прелесть восходящей над рекой луны. Все это несло с собой ощущение чистоты и красоты, не испорченной руками человека, и в редкие мгновения жизни рождало в душе неизъяснимое ощущение внутреннего покоя и умиротворения.

Пытаясь действовать, как нежный любовник, такой, какого заслуживает Андреа, Хэл совершил небывалый для себя поступок – поднял ее на руки и понес в спальню. Он торжественно поклялся залечить своими ласками каждую рану, каждый синяк на ее теле; научить Андреа всему, что она пожелает знать о страсти и близости. Неожиданно для себя Хэл понял, что и сам учится вместе с Андреа, открывает в себе и для себя вещи, о которых раньше даже не догадывался. Он обнаружил, что с каждой лаской, с каждым нежным поцелуем его собственное наслаждение усиливается и становится все острее.

Всякий раз, когда девушка трепетала под его пальцами и губами, его тело словно взывало к ее телу. Удовольствие, которое он доставлял Андреа, завораживало и возбуждало его самого. Каждый стон, срывавшийся с ее губ, действовал на Хэла, как хороший глоток выдержанного виски. Андреа пылко реагировала на его ласки, и ее несдерживаемый отклик вызывал в его теле ответное ощущение, к которому он в считанные мгновения привык, как к наркотику. Чем полнее Андрей подчинялась его интимным ласкам, тем сильнее, ему хотелось изведать все новые и новые грани того, что называется желанием.

Его пальцы нашли ее грудь, и у Андреа перехватило дыхание. Хэл улыбнулся. Он взял один сосок в рот, дразня языком затвердевшую бусинку. Андреа выгнулась ему навстречу, дыхание вырывалось из ее груди короткими прерывистыми вздохами. В нежнейшей ласке рука Хэла скользнула по ее животу и погладила шелковистую кожу внутренней стороны бедра. Почувствовав совсем рядом со своими исследующими пальцами источник жаркой страсти, Хэл внутренне застонал. Он слишком хорошо помнил как жидкий мед желания оросил его пальцы, когда он впервые посмел прикоснуться к Андреа.

Воспоминания о ее бурном отклике вызвали на его губах еще одну довольную улыбку. Конечно, тогда сказался и избыток «Маргариты», но все равно: когда женщина в объятиях мужчины теряет сознание от избытка сладостных ощущений, с мужским эго творится черт знает что. Хэл поймал себя на мысли, что, прежде чем погрузиться в ее тело и всецело предаться исследованию новой для него ипостаси страсти, он хочет вновь вернуть Андреа к тому моменту и снова доставить ей такое же острое наслаждение. Осторожно нажав локтем, он раздвинул ноги девушки, открывая ее своим ласкам. Хэл любовался ее телом, как произведением искусства. При взгляде на него на ум приходило одно слово: совершенство. Совершенство, созданное самой природой. Хэлу была приятна мысль, что на какое-то короткое мгновение экстаза это совершенное тело всецело принадлежит ему.

Когда его рука накрыла средоточие ее женственности и стала нежно исследовать сокровенные лепестки, влага ее страсти подействовала на него как немой призыв. Его палец скользнул внутрь, и Андреа громко выкрикнула его имя. Хэл гладил, ласкал, возбуждал, ее прерывистое дыхание стало частым и чуть слышным.

– Пожалуйста, Хэл, – наполовину прошептала, наполовину простонала она, тая под прикосновениями его умелых рук, – иди ко мне… сейчас…

Тело ее сотряслось от волн спазмов, ногти впились в руку Хэла, словно ища, за что зацепиться в вихре головокружительных ощущений.

Ковбой хищно усмехнулся; такая полная власть над женщиной пьянила его.

– А ты, оказывается, требовательная штучка, а? – поддразнил он.

Густые ресницы вспорхнули, и Андреа взглянула в его усмехающееся лицо, потом ее взгляд опустился на руку, возобновившую свои ласки. Хэл снова разжигал в ней слепящее пламя; щеки девушки раскраснелись, она смотрела на него затуманенным взором и не могла отвести взгляда.

– Раньше ты не был таким жестоким, – задыхаясь, прошептала Андреа. Ее тело, охваченное новой волной конвульсий, беспомощно выгнулось навстречу ему. – Черт бы тебя побрал…

В ответ на ее слова Хэл только усмехнулся; в усмешке его было даже что-то дьявольское.

– Ты еще не готова меня принять, – прошептал он.

– Хочешь поспорить?

Голос Андреа надломился, потому что в этот момент Хэл ввел внутрь нее два пальца, расширяя и наполняя ее лоно. Он молча наблюдал, как ее глаза широко распахнулись, тело напряглось, но он ласкал ее до тех пор, пока не почувствовал под рукой влажное тепло ее желания, и Андреа обмякла.

– О, Хэл…

Он увидел, что на ее красивом лице отразилось потрясение, и понял, что оно означает полную капитуляцию. Слыша, как дыхание вырывается из груди Андреа короткими резкими толчками, Хэл испытал ощущение такого триумфа и удовлетворения, что ему захотелось смеяться в голос.

Силы небесные, он никогда не представлял, что женщина может быть настолько охвачена страстью, что потеряет сознание! Может быть, он несколько преувеличил влияние спиртного, и вовсе не «Маргарита» довела ее в ту ночь до обморока. Внезапно Андреа схватила его за руку. Она тяжело дышала, грудь бурно вздымалась, лицо побледнело.

– Прошу тебя! – задыхаясь, прошептала она. – Хэл!

Хэл стремительно метнулся за бумажником, лежавшим на тумбочке, чтобы достать маленький пакетик из фольги. Должно быть, Андреа подумала, что он собирается уйти, потому что процедила сквозь зубы какое-то ругательство.

– Я никуда не ухожу, дорогая, – шепнул Хэл с усмешкой. – Минуточку терпения.

– У меня его больше не осталось, и ты прекрасно это знаешь!

Страстная мольба в ее взгляде подействовала на Хэла как удар хлыста. Андрее протянула к нему руки, и его желание вспыхнуло с удвоенной силой. Через мгновение он и сам уже сгорал от страсти, и, когда приблизился к Андреа, его тело дрожало от нетерпения. Но Хэл все же не до конца утратил контроль над собой; даже опускаясь на нее и сгибая ее ноги в коленях, он отчетливо помнил старую поговорку, что первый раз не всегда бывает для женщины лучшим.

Однако Хэл стремился сделать его именно лучшим, потому что его первый раз с Андреа будет в то же время единственным. Меньше чем через двадцать четыре часа он уедет. Ему никогда не помочь Андреа деньгами, если он не вернется на арену.

Девушка изогнулась ему навстречу, но Хэл все еще пытался сдерживать себя, и это ему удавалось, пока первобытный инстинкт не захватил его в свои сети и тело отказалось подчиняться командам разума: оно, рвалось навстречу телу женщины, стремилось стать с ним единим целым. Хэл вошел в Андреа одним толчком и услышал тихий вздох, почувствовал, как она инстинктивно вздрогнула под ним.

– Я тебя предупреждал, – беспомощно прошептал он, отстраняясь, но только для того, чтобы снова глубоко войти в нее – слишком глубоко, слишком сильно.

– Это не важно, потому что я тебя люблю… – еле слышно прошептала Андреа.

Хэл мысленно приказывал себе быть нежным, но голодное тело не реагировало на приказы своего хозяина.

Он клял свое чертово ремесло профессионального наездника, которое приучило его действовать быстро и резко и двигаться в едином ритме с необъезженной лошадью или диким быком. Он не хотел относиться; к Андреа, как к очередной женщине, согревающей его постель, после какого-нибудь безымянного родео, тем более что секс с ней оказался просто фантастическим.

– Боже, – хрипло простонал он, когда его затопила волна чувственного наслаждения, почти ошеломляющего в своей остроте. Спина Хэла покрылась капельками пота, он уже ничего не помнил и ни о чем не думал: только двигался в податливом теле Андреа мощными толчками. Вдруг гибкие руки, обвивавшие его торс, бессильно упали на простыню. Хэл почувствовал на своей груди легкий ветерок ее дыхания в то же мгновение, когда его тело содрогнулось над ней.

Несколько секунд – а может, несколько столетий, Хэл не мог бы сказать точно – весь мир кружился вокруг него в сверкающем тумане, а потом его тело потряс взрыв невыразимо острых ощущений, взрыв такой мощи; что Хэл бессильно рухнул на Аяддеа.

Тяжело дыша; Хэл через секунду приподнялся на локтях, боясь раздавить девушку своим весом. К его изумлению, она распростерлась на постели, раскинув руки, и длинные ресницы лежали на ее щеках, как сложенные крылья бабочки. Хэл неожиданно усмехнулся.

Проклятие, она снова это сделала!

Он легонько поцеловал Андреа в губы.

– Эй, соня, ты еще со мной или уже нет?

Через несколько мгновений Андреа открыла глаза. Поняв, что произошло, она смутилась и густо покраснела.

– Я все испортила, правда? – жалко пролепетала она, – Я не…

Хэл молча приложил палец к ее губам. То, что смутило Андреа, ему самому доставило странное удовлетворение, о причинах которого он еще не задумывался.

– Если что и испорчено, то это мои добрые намерения и твоя дев… – Он поспешно закрыл рот.

Отлично, с оттенком самоиронии подумал Хэл, самое подходящее время для того, чтобы проснулась совесть и снова начала его терзать. Где был этот чертов голос совести, когда он в нем нуждался? Запоздалые сожаления о свершившемся еще никому никогда не помогали.

Андреа провела пальцем по лбу Хэла, разглаживая хмурую складку.

– Об этом я нисколько не жалею, – искренне призналась она. – Я бы сделала все это снова, но только с тобой.

Под ее открытым взглядом Хэл почувствовал себя неуютно. Он напомнил:

– Ты знаешь правила.

Слишком ясно сознавая, что его тело сохраняет на себе доказательства ее потерянной невинности, он отстранился от Андреа и сел на край кровати спиной к ней.

– Да, знаю, – спокойно согласилась Андреа.

Хэла мучило сознание того, что под влиянием страсти он потерял контроль над собой и причинил ей боль. В самый ответственный момент он забыл свою клятву быть нежным: мощный первобытный мужской инстинкт пересилил его волю. – Получилось не совсем так, как ты ожидала? – натянуто спросил он.

– Даже лучше, чем я представляла, – призналась Андреа.

Хэл потянулся за полотенцем, которое отбросил в спешке, но она задержала его, схватив за локоть.

– Я не знала, что бывает такое удовольствие, которое невозможно вынести. Мне только обидно, что я перестала тебя касаться, наверное, это несправедливо по отношению к тебе.

На самом деле Хэл испытывал странное облегчение при мысли, что Андреа не узнала о небывалом наслаждении, целиком поглотившем его. Эта женщина довела его до такого состояния, что он сам чуть было не потерял сознание! Вот была бы пикантная ситуация!

Хэла ужасно пугала сама возможность полностью забыться в порыве страсти, причем страсти разделенной, – это было еще страшнее. Андреа беззаветно отдалась ему, но она даже не могла себе представить, как много получила в ответ. Просто замечательно, что женщина отключилась, не успев узнать правду, думал Хэл. Он не хотел, чтобы Андреа когда-нибудь обнаружила, насколько сильно она на него действует – и в постели, и не только в ней. Хэл давным-давно понял на собственной шкуре, что позволять женщине почувствовать свою власть над мужчиной, весьма опасно. Однажды он уже предложил себя на блюдечке с золотой каемочкой и оказался в дураках. Больше он такой ошибки не повторит.

Хэл обмотал вокруг бедер полотенце и бросил второе Андреа. Он многие годы проповедовал идею, что от женщин жди одних неприятностей, а эмоциональные привязанности не несут ничего, кроме разочарований. И что же? Он нарушил собственные заповеди, позволил неконтролируемой похоти править бал.

Еще его терзала мысль, что Андреа с его помощью потеряла невинность. Он никогда ни у одной женщины не был первым. И как же он справился? Следовало признаться, довольно паршиво, во всяком случае, он не проявил должной деликатности, которой требовала ситуация. Теперь его мучило чувство вины, и он не знал, как посмотреть в глаза Андреа. Возможно, она с самого начала была права по всем пунктам. Возможно, он и есть жалкий трус. Он мог выдержать головокружительную, зубодробительную и смертельно опасную тряску на спине дикого быка или необъезженной лошади, но не мог спокойно смириться с тем, что эта женщина отдала ему свою невинность: Хэл ругал себя на чем свет стоит.

– Хэл?

Он остановился на пороге ванной, еще не успев войти внутрь.

– Что?

Хэл не оглянулся, особенно когда скрипнула кровать и он понял, что Андреа встала. Зачем оглядываться? Ее образ и так намертво запечатлелся в его памяти.

– Позволь вернуть тебе добрый совет, который ты сам дал мне несколько дней назад.

Оглянувшись через плечо, он увидел, что Андреа завернулась в полотенце и неспешно направилась к нему. Что толку от этого полотенца! Как будто через махровую ткань не проступают все соблазнительные изгибы ее тела! Как будто он не помнит ощущение шелковистой кожи под своими губами и пальцами!

– И что же это за совет?

– Расслабься, Грифф. Когда придет пора уезжать, я не собираюсь умолять тебя остаться. Никаких обещаний, никаких обязательств. У тебя нет причин чувствовать себя виноватым. Если я могу продолжать жить дальше, став еще одной зарубкой на твоем поясе, то ты и подавно можешь.

Она вышла и закрыла за собой дверь. Хэл невольно улыбнулся. Что он больше :всего ненавидел в этой сумасшедшей женщине – и что одновременно парадоксальным образом восхищало его, – так это ее дерзкий мятежный дух. С этой мыслью Хэл вошел в ванную и встал под теплые струи душа, чтобы смыть с себя зримое подтверждение потери ее невинности, а вместе с ним и собственное ощущение вины.

«Потому что. я тебя люблю…»

Хэл крепко зажмурился. Юная леди сильно заблуждается насчет своих чувств к нему. Оставалось надеяться, что, когда он уйдет из ее жизни, Андреа образумится и поймет, что к чему.

В жизни Андреа все всегда рано или поздно рушилось. Хэл помог ей собрать осколки и вернуться на нужную, дорогу. Еще он помог ей преодолеть старые страхи. Когда у нее будет время как следует задуматься, она поймет то, что сам Хэл давно понял: он для нее всего лишь мимолетное увлечение, как для любой другой женщины, которая мечтала лечь в постель с потрепанным и пропыленным ковбоем родео, ставшим своего рода знаменитостью.

Жестокая правда заключается в том, что Хэлу нечего дать Андреа: он стал законченным циником. Даже несмотря на недавнее превращение, происшедшее с его старшим братом, Хэл не верил в любовь. Его собственный жизненный опыт не давал ему ни малейшего повода верить в существование глубоких чувств. Страсть – другое дело, это физическая реакция тела, это он мог понять, но любовь? Это всего лишь выдумка наивных дурачков, красивая сказочка, предназначенная придать обаяние и притягательность примитивному сексуальному акту.

Андреа не дурочка, но она в растерянности, она ищет, во что верить, ищет какую-нибудь зацепку, которая помогла бы ей возродиться к жизни. В трудный период Хэл стал для нее опорой, чем-то вроде костыля, вот и все. Если повезет, они смогут расстаться друзьями.

У Хэла никогда еще не было подруг среди женщин: Андреа могла бы стать первой, он подошел очень близко к этому… пока не перешел черту. Больше подобное не должно повториться.

Закончив читать лекцию самому себе, Хэл оделся и спустился вниз. Он был полон решимости делать вид, будто ничего сногсшибательного не произошло.

Как оказалось, именно так ему и пришлось держаться, потому что на кухне сидел Джейсон, уже вернувшийся домой после занятий и футбольной тренировки. Джейсон первый обратил внимание, что настроение Андреа заметно улучшилось, по-видимому, она восприняла то, что произошло, гораздо спокойнее, чем Хэл. Как ни странно, Хэла это озадачивало и злило, и он стал избегать Андреа. Ковбой искренне желал себе не принимать случившееся слишком близко к сердцу. Кто бы мог подумать, что из них двоих именно он будет относиться к этому слишком серьезно!

Демонстративное невнимание Хэла, как ни странно, польстило Андреа. Она спрятала невольную улыбку. Казалось, Хэл и Джейсон внезапно сделались неразлучными друзьями. Весь вечер они провели вместе, вдвоем смотрели по телевизору бейсбол, жуя поп-корн. На Андреа мужчины обращали не больше внимания, чем на какой-нибудь предмет мебели; впрочем, она не возражала. Девушка понимала, что Хэлу нелегко свыкнуться с тем, что произошло между ними.

Этот матерый ковбой пытался оттолкнуть ее даже вопреки тому, что его так явно и мощно тянуло к ней. И несмотря на его ворчание и рычание, несмотря на многочисленные заявления, что он предпочитает обезличенный, грубый, примитивный секс, Хэл Гриффин оказался невероятно нежным и заботливым любовником.

Андреа готовила Джейсону завтрак, делая это с автоматизмом, выработанным долгой практикой. Голова ее была занята совсем другим: в ней бродили мысли, от которых бросало в жар. После стольких лет, когда Андреа буквально цепенела от малейшего прикосновения мужчины и каждого, кто пытался к ней приблизиться, подозревала в коварных намерениях, с Хэлом все вдруг оказалось по-другому. Она с готовностью принимала каждую ласку, каждое прикосновение его рук и губ. Недолгая боль, которую она почувствовала, казалась ничтожной, платой за удивительные ощущения, что подарил ей Хэл.

Андреа по-настоящему жалела только об одном: о том, что у нее уже не будет возможности доставить ему равное по силе наслаждение. Ей хотелось постичь науку возбуждения мужчины и довести Хэла до полного самозабвения, только тогда он смог бы понять, насколько дороги, поистине бесценны для нее безумные и сладостные мгновения, проведенные с ним.

Они больше не оставались наедине – Хэл следил за этим очень внимательно. Андреа даже подозревала, что он нарочно задержался с завтраком, чтобы избежать ее общества. Хэл привык вставать рано, и, вероятно, в эти минуты он расхаживает по своей комнате, казня себя за то, что проявил слабость и принял ее откровенное приглашение. Однако Андреа чувствовала, что должна непременно поговорить с Хэлом наедине до его отъезда. Хорошо бы он перестал тянуть время и спустился на кухню до того, как Джейсон сбежит по лестнице.