Текст книги "Самые страшные истории (СИ)"

Автор книги: Керн Лиза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Лиза Керн
Самые страшные истории

50 самых страшных историй.

Ночь с 1:00 по 3:45.

С утра в 8:00 я проснулся, умылся, позавтракал и как всегда сел за книгу, которую мой папа заставляет меня читать. Может это кому-то и весело, но для меня это ад кромешный. Ну так вот, читал я до 4:00.

Я вышел во двор прогуляться со своей девушкой. Настя (так звали мою девушку) была, как бы помягче сказать, глупенькой немного, – ни о чем не говорила, хотя мне было приятно рассказывать ей всякие случаи из Вьетнама. Что-то я далеко зашёл. Ну так вот, пришёл домой где-то в 6:30 и сел за компьютер, мои родители ушли в ресторан со знакомыми и я остался один...

В квартире было тихо, тишина меня очень пугала, и поэтому я включил телевизор. По телику шли «Симпсоны» – мой любимый мультик. Я отстал от компьютера и перешёл к телику, но тут я услышал отчетливый стук двери – мама пришла, но одна, без папы. Я спросил, где папа, а она мне ответила: «Отец с дядей Славой уехал за город по делам, а ты почему не спишь? Ну-ка в постель!»

Я готовился ко сну, но думал о папе, ведь до этого у него не было дел, тем более за городом...

Мне стало не по себе, и вдруг на мой телефон пришла СМС от мамы: «Сынок, мы немного задержимся в гостях, приедем скоро»...

Меня это очень шокировало, но та, кто притворилась мамой, пришла ко мне и накричала на меня, что я не убрался в их комнате, но моя мать была самим идеалом, она никогда не кричала на меня.

Я лег в постель и притворился, что сплю, а сам думал, как поступить. Да, первым делом я схватил нож и сложил подушки в постели так, что они были похожи на меня. Сам спрятался за тумбочкой.

Ночью в 1:00 оно пришло в мою комнату, и то, что я увидел, повергло меня в шок. Оно открыло свой шипастый рот и начало выдирать куски простыни, подушки. Когда оно это заметило, оно позвало меня.

Я не отзывался.

Оно позвало меня ещё раз, но и в этот раз я не смел отозваться. Но тогда оно заорало на всю Ивановскую и начало бегать по квартире. Тогда я молился...

Оно немного успокоилось и начало спокойно ходить.

Я был весь белый. Я не смел двигаться. Но когда оно заглянуло в шкаф, повернувшись в мою сторону спиной, я выбежал и начал колотить это ножом в голову и спину. Оно не стало спокойнее. Оно меня пырнуло своим жалом, торчащим изо рта.

Я отрубился. Проснулся в 3:00, в доме пахло гнилью и трупами. Вышел в коридор, а там валялось это, но уже мертвое, а в руках у этого существа был крест...

Родители приехали в 3:45. До их приезда я успел вынести труп на мусор. Родители сказали, что произошло происшествие: их знакомый умер. Хороший был человек, и я подумал, что смерть этого существа и смерть знакомого связаны между собой...

Даже и не знаю... Но рассказывать эту историю родителям я не собираюсь. Что бы было со мной, если смс на телефон не пришло?

Не могу представить.

Голод.

Эту историю лет 20 назад незадолго до своей смерти рассказывал мне мой сосед. Дедушка в годах, весьма потрепанный жизнью. Наверное, чувствовал свою скорую кончину, отчего и решил мне все это рассказать.

Однажды я, еще тогда будучи школьником, возвращался домой после вечерних занятий. На улице было уже темно, и меня несколько удивило, что он преспокойно сидит возле подъезда, хотя обычно в это время все старички и старушки нашего дома уже давно заняли свои места у телевизоров.

– Здравствуйте, Иван Александрович! – поздоровался я, уже поднимаясь к двери дома.

Ответа никакого не последовало, и я, сославшись на старческий слабый слух, повторился.

– Здравствуй, Саш, здравствуй. Извини, я просто слегка задумался...

– Да ничего, Иван Александрович! О чем задумались? – настроение у меня было хорошее, я решил поддержать беседу.

– Да... вспомнились былые года. Когда я был еще совсем ребенок... вот такой, – старик вытянул дрожащую ладонь, показывая высоту относительно асфальта. – Саш, у тебя есть время? Я бы хотел тебе что-то рассказать.

Признаюсь, я слегка удивился. Нет, истории о прошлом в исполнении Ивана Александровича – это совсем не редкость, даже наоборот. Но раньше он никогда не спрашивал разрешения, чтобы начать говорить, так как считал, что человек его возраста имеет определенный статус и уважение, а стало быть, послушать его истории – честь для всех остальных. Но суть не в этом. Удивление быстро сменилось любопытством, и, усевшись рядом, я сказал, что готов выслушать его.

– Знай, эту историю я никогда и никому не рассказывал. Все, что ты сейчас услышишь – неоспоримая правда. Я своими глазами видел это. И до настоящего момента никому не рассказывал. Это были послереволюционные годы. На улице стояла зима, и, поскольку на нашу долю выпал неурожай, был страшный голод...

Иван Александрович нахмурил брови и укоризненно посмотрел на меня:

– Вряд ли ты знаешь, что такое голод. Я видел, как идущие по улице люди замертво падали лицом в снег, а остальные прохожие даже не замечали этого. Все вели себя, словно так и должно быть. Помочь-то никто не мог. Но наблюдать подобные картины из окна серой мрачной пятиэтажки, в которой мы жили с отцом, было жутко. Мой отец был служащим ЧК, поэтому еда в нашем доме была.

Отец часто пропадал на работе – то отъезжал в срочные командировки, то сутками караулил преступников. Мне было около десяти, и мое чрезмерное любопытство отцовским занятием, как и следовало полагать, никак не удовлетворялось. Но однажды, после долгих уговоров и просьб, отец все-таки решил взять меня с собой «на дело». Что там было, я уже не помню... Вроде анонимка на одного старика, который якобы занимался пропагандой контрреволюционной литературы. Следовало произвести обыск в его квартире. Дело казалось обыденным и угрозы не представляло. В общем, я уговорил отца взять меня с собой.

Иван Александрович, закончив фразу, вдруг замер, уставившись в одну точку. Я попытался увидеть, на что он смотрит, но вскоре понял, что взгляд его уставлен в никуда.

– Да! Да! Он, конечно же, не хотел, но я все-таки смог уговорить его, – внезапно продолжил старик. – И вот, ровно в шесть утра он разбудил меня и велел одеваться. Я тогда думал, что это один из самых счастливых дней в моей жизни! Такой огромный интерес я испытывал к этой ответственной и серьезной работе.

И вот мы уселись в прибывший автомобиль. Отец поздоровался со своими сослуживцами. Они, пока мы ехали на место, бурно обсуждали что-то по предстоящему делу. Я уже мало что помню из того обсуждения.

Спустя полчаса мы были на месте. Отец велел мне держаться в стороне и ждать команды, чтобы мне можно было войти. Квартира, в которой жил этот человек, была на первом этаже.

Я помню, как стоял в самом низу, а отец с сотрудниками поднялись на площадку и позвонили в дверь. Им долго не хотели открывать. Кто-то громко кричал. Вскоре дверь распахнулась. На пороге стоял одетый в облезлый домашний халат пожилой мужчина очень худого телосложения. Ему предъявили документы, несколько сотрудников вошли в квартиру. Минут через пять появился отец и сказал, что я могу тоже пройти посмотреть.

Этот мужчина... его лицо показалось мне очень странным, с отрешенным взглядом. Его словно совершенно не волновало, что происходит вокруг. Он не произнес ни слова с того момента, как все началось. Но когда он увидел меня, он ожил. Все были так увлечены обыском квартиры, что никто и не заметил, что он откровенно разглядывает меня. Признаться, от этого становилось жутко.

Немногим ранее его усадили на кухне за стол, приковав к батарее. Кто-то хлопнул меня по плечу, сказал: «Присмотри за ним, Вань! Только близко не подходи!»

Я стоял у входа, пытаясь не смотреть на него, но ощущал буравящий взгляд. Хотелось уйти... но я должен был слушаться отца. Было велено оставаться здесь, и я оставался.

Паника не хотела стихать, и я искоса взглянул на мужчину. Из его чуть приоткрытого рта до самого пола тянулась тоненькая струйка слюны, при этом он не отрывал от меня безумного взгляда.

Из соседней комнаты раздался скрип. Как я понял уже потом, это отец с ребятами открыли дверь в подвал. Затем, после непродолжительной тишины, я услышал, как отец спросил, где я сейчас нахожусь. Как только я ответил, мне было велено немедленно покинуть кухню.

Я снова посмотрел на живущего здесь старика и обомлел. Невообразимая гримаса, полное отсутствие рассудка, дикая ненависть и злость. К моему лицу тянулась искореженная рука, но не доставала нескольких сантиметров. Я ощутил зловонное дыхание, увидел сточенные, заостренные напильником зубы.

Из ступора меня вывел выстрел. Это отец зашел на кухню и застрелил задержанного.

Кто-то накрыл тело тряпкой, кто-то выбежал в подъезд. Я все также не понимал, что происходит вокруг, одно было ясно – отец спас меня. В этой суматохе я снова остался предоставлен самому себе. Вид растекающейся из-под тряпки крови был не из приятных, я поспешил покинуть кухню. Сердце все еще стучало как сумасшедшее. Я вышел в коридор и неспешно шел вдоль него, пока мой взгляд не привлекла открытая дверь подвала.

Иван Александрович замолчал, а его широко раскрытые глаза выглядели так, словно он заново переживал весь тот ужас из далекого детства.

– Втянул шею и заглянул туда. Вниз. В темноту. Потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли.

Там были конечности и разные части тела. Ноги... руки... головы... внутренности и кости. И, судя по размерам, принадлежало все это... детям. Детские части были навалены кучей... но это ничего. Ничего относительно маленькой девочки, лежавшей в углу. Все еще живой... но с отсутствующими ногами и руками. И криво зашитыми гноящимися и кровоточащими культями.

Если ты до сих пор не понял, то поясню. Тот, кто жил в этой квартире, был самый настоящий людоед. Спасаясь от голода, он воровал детей... чтобы съесть их. А мороженое мясо он не любил. От этого он и ел маленького ребенка, оставляя его живым... девочка, кстати, вскоре умерла.

– Но... но откуда вы знаете такие подробности? – чуть отойдя от шока, вызванного рассказом, заикающийся спросил я.

– Хех... когда приехали еще люди, отец сказал, что сейчас отвезет меня домой, но я успел «прикарманить» тетрадку, лежащую на столе в этой квартире. Мне хотелось оставить себе для... а впрочем, неважно. Я незаметно схватил ее и засунул под одежду, унося с собой. А после, когда наконец выдалось время посмотреть, что же это такое, я взял ее. Оказалось, что это дневник людоеда, в который он записывал все свои методы и приемы похищения детей, а также способы готовки и хранения мяса. Эта тетрадь... она и сейчас лежит у меня. Хочешь, покажу?

Я взглянул на Ивана Александровича и вздрогнул от удивления. Его глаза, блестящие, словно у ребенка, страстно желающего поделиться какой-то страшной тайной, были уставлены на меня. И, что удивительно даже для самого себя, я очень хотел посмотреть на эту тетрадь.

– Ну что же, пойдем, я покажу тебе, – сказал он, не дождавшись моего ответа и, кряхтя, стал подниматься.

– Саша! Домой! – раздалось с моего окна. Это кричала моя мама, которая уже заждалась меня после школы.

– Иван Александрович, извините, мама зовет. Вы мне завтра покажете? Покажете, да? – я сгорал от любопытства, жалея о том, что не получается увидеть это сейчас.

– Конечно, Саш, конечно, завтра заходи, – сев обратно, ответил он, и я побежал домой.

На следующий день я не мог дождаться долгожданного дополнения к услышанной мною истории и просто сгорал от любопытства. Быстрым шагом шел из школы домой. И вот, уже подходя к своему подъезду, сбавил скорость. У домофонной двери толпились люди, рядом стояла полицейская машина. В толпе я увидел людей с камерами и микрофонами.

– Саша! Саш! – раздался знакомый голос и я увидел свою маму. – Иди сюда!

– Что случилось? – спросил я, подойдя.

– Сегодня утром умер Иван Александрович, – ответила мама, но в ее голосе было что-то не так, она была чем-то крайне взволнована.

В этот момент прямо рядом с нами встала телеведущая, видимо, какой-то городской программы:

– ... и прямо сейчас мы находимся рядом с домом, в котором сегодня утром в квартире умершего пенсионера было обнаружено множество людских остатков и конечностей. Экспертиза уже установила, что все части тел принадлежат детям от 5 до 12 лет. «Городской людоед» – именно так сейчас называют погибшего, хотя факт поедания человеческой плоти еще не установлен. В квартире был также обнаружен дневник, в котором пенсионер подробно записывал все свои действия. Подробнее об этом расскажет капитан полиции Кравченко Юрий.

Человек в форме подошел ближе и начал рассказывать:

– Сегодня в 9:30 было обнаружено тело Курбатова Ивана Александровича. По предварительным оценкам, смерть наступила в результате сердечного приступа. Выехавшие на место члены медицинской экспертизы почувствовали запах из подвала, в котором и были обнаружены отрезанные конечности и части человеческих тел. Также был обнаружен дневник, который вел подозреваемый. В нем он подробно расписывает, каким образом заманивает детей в свою квартиру для дальнейшей расправы. Рассказав жертве «интересную» историю про «людоеда», которого он якобы видел в детстве, он предлагал пройти в квартиру, чтобы показать якобы документальные записи происходившего. Заинтересованный ребенок соглашался и попадал в квартиру, после чего происходила расправа.

Снова заговорила ведущая:

– А мы напоминаем о мерах предосторожности и воспитательных работах, которые необходимо проводить со своими детьми, а именно...

Дальше слушать я не стал, а лишь снова поднял взгляд на маму. Она все так же смотрела на меня:

– Саш... ведь это я тело обнаружила. Я спустилась соли попросить. Постучала, а дверь открыта. Захожу, смотрю, а он на полу. Зубной протез рядом лежит, а у самого рот открыт. Я присмотрелась, а у зубы у него острые... словно он их напильником затачивал...

Иллюзия красоты.

Мне кажется, что причиной всех безумным людским поступков служит любовь. Если не довелось испытать это чувство, возможно, моя жизнь сложилась бы по-другому. Хотя именно любви мне всегда не хватало. Я была последним нежеланным ребенком в многодетной семье. Отца почти не видела, ведь он был вечно занят на работе, чтобы всех нас прокормить. От матери тоже особой ласки не было. Наоборот, она постоянно давала понять, что я только обуза для семьи. Печально...

Ситуацию усугубляло и то, что внешность моя была ужасной. Этакий гадкий утенок. Странно, родители и старшие братья и сестры отличались довольно приятной внешностью, а я будто проклятая. Слышала, будто отец поговаривал, что мама нагуляла меня на стороне. И от этого все еще больше меня ненавидели. С каждым годом я выглядела все хуже: нескладная, тощая, с темным некрасивым лицом. Маленькие глазки грязно-серого оттенка, жиденькие белесые волосы, которые никогда не отрастали ниже плеч. Такие же белесые брови и ресницы, смотревшиеся нелепо на темной коже. Уродина, что ни говори.

Повзрослев, я поступила в институт и уехала из дома. Тогда жизнь стала спокойней. Я больше не видела взглядов родных, полных презрения, не слышала шепотков и усмешек. А с внешностью своей смирилась... Пока не полюбила. Спрашивается, зачем такой уродине, как я, любовь? Но сердцу не прикажешь. Андрей был любимцев доброй половины студенток. Высокий, красивый, улыбчивый, просто мечта! Какие были у меня шансы? Что бы я ни надела, какую бы прическу не сделала, все равно оставалось настоящей Бабой– Ягой. Парни смотрели на меня только из интереса. Еще бы, очень интересно, откуда такая образина взялась.

Однажды наша группа собралась в лес на пикник. Меня тоже позвали из вежливости и я не стала отказываться, все-таки лишняя возможность побыть рядом с Андреем. Парни принялись жарить шашлыки. Когда все было готово, пригласили ужинать. Не хватало только Андрея и Марины... Я, дурочка, вызвалась отыскать их и позвать к столу. Нашла на свою голову. Когда я увидела, как они обнимаются, как смотрят друг на друга, во мне разыгралась жуткая ревность. Мне-то ведь никогда не оказаться на месте красотки– Марины.

– Идите есть, – сказала я.

Марина рассмеялась и заявила, глядя на парня:

– Мы любовью сыты, правда?

Я развернулась и пошла прочь, но все же успела услышать, как Марина говорит брезгливо:

– Поглядишь на нее, так и аппетит пропадает. Вот же страшилище!

В тот миг я ненавидела весь свет. Ненавидела Марину за обидные слова, ненавидела родных за издевательства, даже себя ненавидела за то, что родилась такой. Безумно хотелось умереть, ведь смысла существования я не видела.

Я бежала, захлебываясь слезами, путаясь в ветвях, не разбирая дороги. В чувство меня привел холодный дождь. Оглядевшись, поняла, что заблудилась. Впрочем, было все равно. Я бездумно брела между деревьев, пока совсем не стемнело. Неожиданно появилась поляна, а на ней небольшой деревянный домик, похожий на охотничий.

Ко мне будто чувства вернулись. Поняла, что промокла до нитки и сильно замерзла. Осторожно отворив дверь, вошла в избушку. Да уж, живет здесь явно не охотник. В комнатке стоял резкий запах каких-то пряностей. Повсюду были развешены пучки трав, горели свечи в старинных причудливых подсвечниках. Посреди комнаты стоял стол, на котором были разложены книги в потертых обложках. Единственным обитателем дома оказался старичок с длинной седой бородой, в ветхом балахоне. Колдун, не иначе.

Я путано объяснила ему, что замерзла и заблудилась. Старик вежливо предложил мне переждать ночь в доме, а утром обещал вывести к дороге. В обычный день происходящее показалось бы мне полнейшим абсурдом, но тогдашнее мое состояние сильно мешало трезво осознавать реальность.

– Дедушка, а вы колдун?

– Самый настоящий, – усмехнулся старик. – А тебе что не живется-то?

– В смысле?

– Зачем, говорю, смерти просишь?

– Откуда вы знаете?

– Я все знаю. Знаю, что любишь и потому душу свою погубишь!

И вдруг мне показалось, что странный старик может решить все мои проблемы.

– Дедушка, помогите, если можете! – взмолилась я. – Почему я такая некрасивая? Неужели мне всю жизнь несчастной быть? Я бы душу отдала за красоту!

– Ни к чему мне твоя душа, – отмахнулся старик. – Знаю я много тайн. Могу с мертвыми говорить, могу живого умертвить. Могу и научить, как лицом измениться. Да только страшная эта магия, темная, счастья от нее не сыщешь.

– Я согласна! – выпалила я, лишь услышав про заветный способ.

– Подумай, деточка. Не надо невинной душе с тьмой связываться. Расплата будет неизбежная, да и красоты-то всего на двенадцать лет. Какой родилась, такой и живи. Вот найдется хороший человек и такой тебя полюбит.

Но я уже не слушала предостережений. Я плакала и умоляла старика рассказать тот самый способ. И колдун сжалился.

– Ступай сейчас в лес. Иди и всякое большое дерево обнимай. Как попадется такое толстое, что не сможешь обнять, копай под ним руками, мажь землей себе лицо и тело, да так, чтобы ни одной белой точки не осталось. Утром выйдешь к реке, в ней вымоешься да и выйдешь к студентам своим. А я тут поколдую пока. Но ты подумай хорошенько, как выйдешь за дверь, обратного пути не будет.

Даже не дослушав колдуна, выскочила за дверь. Я плохо помню, как шла, как каждое дерево обнимала, как мазала себя землей. Точнее, грязью, потому что в ту ночь дождь не прекращался. Потом наступил рассвет. Я, правда, вышла к реке, вымылась и платье выстирала. А вскоре меня нашли одногруппники, которые, как оказалось, несмотря на дождь, не прекращали поиски всю ночь. Произошедшее стало казаться мне нереальным, будто сон увидела удивительный. Я даже при всем желании не смогла бы найти дорогу к избушке старика.

С того дня я начала меняться. Лицо светлело, волосы стали длинными и блестящими, глаза приобрели ярко-голубой цвет, а невзрачная фигурка подростка постепенно округлялась. Черты лица изо дня в день облагораживались. Меня никто не узнавал, да и сама себя с трудом узнавала. От парней отбоя не было, да и Андрей за мной увивался. Конечно, я выбрала его...

Мы с Андреем прожили двенадцать лет. Все было хорошо. Муж меня любил, в деньгах нужды не было, дети радовали. Но неожиданно я стала терять привлекательность. Сначала подумала, что приболела, ведь и правда чувствовала себя неважно. Но потом поняла, в чем дело... Через полгода я превратилась в старуху. Меня вновь никто не мог узнать. Счастливая и размеренная жизнь рухнула в одночасье. Я ведь заставила себя думать, будто избушка с колдуном и вправду лишь привиделась мне. Хотя, если честно, я не жалею, что встретила старика. И сейчас бы поступила также, ведь у меня было целых двенадцать лет счастья. Муж меня боготворил, а люди мне улыбались. Но настала пора расплаты. Что ж, мне остается только жить воспоминаниями. Вот, что бывает, когда касаешься неведомого темного мира колдовства.

История на железной дороге.

Случилось это в 1978 году. А я помню, как будто это было вчера. Вели мы поезд Соликамск-Свердловск, остановились на станции Вижай. Дежурная сообщила, что будет встречный. Прошёл встречный (он тоже был пассажирский). Потом отправились мы. Заехали на участок, где скорость установлена до 40 км/час. Я повернул голову на скоростеметр, но в это время услышал, вернее, не услышал, а осознал, что в моём мозге родились четыре слова – впереди что-то должно быть. Я так был удивлён, что встал с кресла.

Что это? Откуда это? Что значит «что-то должно быть»? У меня же за спиной в 16 вагонах 550 человеческих жизней. Что делать? Тормозить? Зачем? Путь свободен и исправен. И я решил снижать скорость. Когда выехали на прямой участок пути, луч прожектора осветил на правом рельсе тёмный предмет. Я в ту же секунду произвёл экстренное торможение поезда, включил подачу песка под колёса. Стало видно, что на рельсе лежит человек, когда прожектор осветил его, он повернул голову в нашу сторону, и мы поняли, что он жив. Помощник вышел на площадку к лестнице, с надеждой, что если поезд не успеет остановиться, то он подбежит и стащит его за ноги с рельса. Остановились в 10-15 метрах от человека.

Помощник подошёл, помог ему подняться. Я вышел и, ухватив его за воротник пиджака, втащил в кабину электровоза. Вид пострадавшего был ужасен – вся одежда изорвана, голова и лицо в запёкшейся крови, глаза заплыли и не открывались. Когда набрали скорость, помощник стал расспрашивать его, как тот оказался на рельсах? Он рассказал, что ехал на поезде, вышел в тамбур покурить. Следом зашли ещё двое мужчин, попросили закурить. А потом начали обшаривать его карманы. Он стал сопротивляться, тогда они открыли дверь и вытолкали бедолагу под откос. «Когда я очнулся, – говорит потерпевший, – встать не мог... Заполз на рельсы и всё молил Бога, чтобы машинист меня увидел и подобрал...»

Мы позвонили по рации дежурной по станции Бисер, чтобы вызвали милиционера и скорую к электровозу. Счастье спасённого в том, что я получил предупреждение из четырёх слов, начал тормозить, и поезд успел остановиться, не перерезав несчастного пополам.

Помещик.

Я занимаюсь бегом, тяжелой атлетикой и рукопашным боем. Не сказать, что я фанат спорта, но в городке, где я вырос, больше нечем заняться. Или пить, или качаться. В перерывах между тренировками я читаю. Я перечитал все, что было в городской библиотеке, по два раза, в книжном новой продукции не было, а тут как назло отключили интернет. Чтобы спастись от скуки, я решил навестить бабушку, живущую в селе Ивантеевка за триста километров от нас. Думал, поживу недельку – все равно каникулы. В деревне свежее молочко, чистый воздух, чудесные виды – просто благодать.

Первые два дня я даже забыл про тренировки. Ходил, любовался, сходил на покос, помахал косой. Вечером я сидел с местными, мы играли на гитаре и обменивались новостями.

Проснувшись утром, я понял, что не стоило так много «обмениваться». Сельский самогон не пошел на пользу самочувствию. Часа три я лежал, вставая только за тем, чтобы выпить молока. Ближе к полудню меня отпустило. Я вышел во двор, сделал несколько отжиманий, за неимением штанги взял топор-колун и начал разминаться с дровами. Часам к пяти я переколол всю кучу и решил сделать пробежку по пересеченной местности. В качестве маршрута я выбрал дорогу, уходящую в лес. Десять километров в одну сторону, небольшой отдых, прогулка по лесу, потом обратно. Летний лес был просто прекрасен, вот только бы еще все владельцы покосов скашивали траву вовремя, а то бежать по пояс в траве – никакого удовольствия.

Пробежал я больше десяти километров, немного увлекся, но от планов совершить пешую прогулку с плеером и фотокамерой я не отказался. Шел я долго, постепенно стали пропадать дубы и осины, начался ельник. Я вышел на берег незнакомой речушки, от души напился и прилег отдохнуть.

Проснулся я от холода. Вокруг была темнота, где-то ухали ночные птицы. Умывшись, я побрел назад. Наверно, бабушка уже заволновалась.

Для храбрости я включил плеер на полную громкость и кричал во всю глотку любимые песни. Я понял, что заблудился, через полчаса брожений, вернувшись к реке. С собой не было никакого компаса. Индикатор сети в телефоне стоял на нуле. Воспользоваться встроенным навигатором тоже не вышло бы – карту местности я не закачивал. Проклиная пробежки, я пошел строго прямо. В европейской части России сложно не выйти на какое-нибудь поселение, так что все было нормально.

Примерно в час ночи я вышел на разбитую дорогу. Это было уже лучше. Все дороги начинаются из поселений. Заканчиваться они могут где угодно: в другом поселении, на лесной поляне, в местах заготовки леса, но начинаются только в поселениях. Через пару километров я заметил впереди силуэт человека. Рассудив, что лучше двигаться вдвоем, я быстро догнал его. Это оказался мужчина лет тридцати пяти в выцветшей военной форме очень старого образца и с закрученными усами. На левом боку висела сабля, на правом кобура. Есть ли в ней оружие, я не заметил – было темно. Судя по виду, какой-нибудь ролевик. Несмотря на странный вид этого человека, я решил к нему обратиться за помощью:

– Прошу прощения, не подскажете, где находится ближайшее поселение?

– Ближайшее поселение? Я как раз направляюсь к нему. Село Никитское. Составите мне компанию?

– С удовольствием, – ответил я удивленно. Что-то было в его речи странное, словно в фильмах про Российскую империю.

– Позвольте представиться. Тимофей Терентьевич Никитин. Отставной военный, – он протянул руку, предварительно сняв белую перчатку.

– Николай.

– А отчество?

– Николай Александрович.

– Прекрасная погода, не правда ли, Николай Александрович?

– Да, вот только поспать не мешало бы часок-другой. Да и есть хочется, знаете ли.

Постепенно я включился в его игру и начал изъясняться в стиле Мармеладова. Тимофей Терентьевич не удивился, принял мою манеру, как должное. Через некоторое время он спросил меня:

– Простите мое любопытство, но что за веревочки свисают у вас на груди?

– Это, любезный Тимофей Терентьевич, новейшее изобретение японского гения, – я решил подыграть этому ролевику, так вошедшему в раж. – Музыкальный плеер. Теперь музыка записывается не на большие граммофонные пластинки, а на маленькую коробочку. Столь же маленькие динамики воспроизводят ее прямо в уши. Не правда ли, забавная вещица?

– Вы позволите? – помещик, как я его про себя назвал, протянул руку к наушнику.

– Да, разумеется, любезный Тимофей Терентьич, – я протянул ему наушники вместе с плеером.

Минут пятнадцать Никитин слушал музыку, держа плеер аккуратно, словно драгоценность. Потом с сожалением вернул:

– Забавная музыка, необычная.

Тимофей Терентьевич рассказывал много интересных вещей. Он отлично владел своей ролью, знал наизусть историю начала ХХ века, но только до пятнадцатого года, прекрасно владел латынью, рассказывал забавные истории с фронтов второй Отечественной войны. Я не сразу понял, что так он называет Первую Мировую. Видно было, что человек основательно подготовился к своей роли отставного штабс-капитана.

Постепенно мы дошли до Никитского. Слева показался погост, фамильные склепы. Помещик объяснил мне дорогу до Ивантеевки и свернул влево.

– Тимофей Терентьевич, куда же вы?

– Домой, голубчик, домой. Меня уже супруга заждалась. А вам удачной дороги.

До дома оставалось семь километров. Часть пути я пробежал, часть прошел пешком. Когда я заходил во двор, уже занимался рассвет. Я уснул на крыльце, не желая будить старушку, которая давно уже спала, судя по выключенному свету.

Через два дня я наведался в Никитское. Уж очень красивые там были склепы. Заходя в один из них, я увидел надгробье.

«Никитин Тимофей Терентьевич (стерто) 1881 – 1915 (стерто) Никитина Екатерина Павловна (стерто) 1886 – 1915».

Внутри было сухо и уютно. На двух каменных надгробьях были выбиты портреты умерших. На одном из них я без труда узнал своего ролевика. А перед отъездом я зарядил плеер, сложил зарядное устройство и наушники и вернулся к склепу. Все это я оставил у надгробья помещика, коим он и являлся при жизни. Также я написал записку, где объяснил, как пользоваться устройством. Надеюсь, он найдет розетку хотя бы в сторожке на кладбище. И надеюсь, что такой милый человек сможет договориться со сторожем.

Как же я сюда попала?

Когда я была маленькой девочкой, то любила слушать бабушкины рассказы из жизни. Порой эти рассказы носили мистический характер... Так было и в этот раз (далее со слов моей бабушки).

"Шла война, мы тогда жили на даче в пригороде Москвы, а не в самом городе. На даче была земля, мы выращивали овощи, и была печь, и можно было согреться. Работали на заводе в три смены и, естественно, сильно уставали, а домой после смены нас никто не развозил, ведь страна экономила бензин для фронта, и поэтому приходилось возвращаться домой пешком. Мне повезло, я жила всего в полутора километрах от проходной, но все равно маршрут был не очень приятный: через железнодорожный переезд, через кладбище, и далее по краю поля до поселка, а там – первая же улица налево, и дом.

Возвращалась я как-то со второй смены, дело шло к ночи, народа на улицах нет, фонари, естественно, не работают, но дорога привычная, и ноги идут быстро, а еще и на небе зарево от пожара после бомбежки в городе, и на фоне зарева ориентиром была труба старой школьной котельной, на которую и надо было держать направление. Иду, думаю о своем, поглядываю на трубу, а она все вдалеке – значит, еще не скоро дом. Иду долго, а труба все не приближается, уже и ноги еле бредут, а все никак не могу пройти кладбище, и хочется спать, но знаю, что останавливаться нельзя, ведь осень и очень холодно, так и простудиться недолго. Покойников я не боялась, да ведь и время такое было, что скорее живые пугали, чем мёртвые, но как-то странно мне было, что уже иду долго, а все кладбищу нет конца, и труба котельной всё еще очень далеко впереди. И тут задела нога за камень, видимо, да еще так больно мизинцем стукнулась, что вырвалось: "О, Господи!", – и тут словно пелена с глаз спала: вокруг меня пустырь и заболоченная местность, одежда вся в репьях каких-то, темень, зарева уже нет, и никакой трубы на горизонте со всех сторон не видно, только чуть вдалеке у железной дороги будка обходчика, и, на моё счастье, виднелся огонек сигареты – то вышел обходчик покурить. Я подошла к нему и спросила, где нахожусь, и сколько сейчас время. Оказалось, что уже три часа ночи, и я в шести километрах в другой стороне от дома. Обходчик посоветовал идти по шпалам, так как теперь до утра поезда не будет, и я точно не заблужусь. Если бы не очнулась, помянув Господа, то прямиком бы в болото ушла".