Текст книги "Камень Кукулькана"

Автор книги: Кеннет Робсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА 15 ДАВЛЕНИЕ

Гатун Макнамара, ставший президентом Кристобаля по праву совершенной им революции, должно быть, имел среди предков ирландца. Он представлял собой типичную картину ирландского громилы с двумя огромными кулаками, выкрикивающего свои доводы и отказывающегося слушать оппонентов. У него было мало шотландской хитрости и ловкости. Когда он что-либо хотел, он говорил об этом прямо и сопровождал свою речь стуком кулака по столу.

В молодости он был ростом более шести футов, но со временем годы легли тяжким грузом ему на плечи.

Когда-то и шевелюра его была словно копна черной соломы, теперь и она побелела. Но брови его были словно две черные волны, путешествующие по лбу в зависимости от настроения.

Сейчас брови президента поднялись почти к самой линии волос, выражая глубокое удивление тем, что кто-то может быть таким непонятливым.

– Меня неправильно информировали? – спросил он, говоря на английском лучше многих янки. – То, что я прочел, то, что я слышал, все это, как вы называете это, липа? А может быть, вы мне просто, как говорят, лапшу на уши вешаете?

– Я не обманываю вас, – сказал Док. – Я говорю – нет.

– Ба! – Гатун Макнамара смог сказать "Ба!" так, что его услышал бы любой.

Они находились в президентском особняке, в комнате для приемов. Это, без сомнения, была наиболее шикарная комната во дворце. Она была более помпезна, чем Зеркальный зал Версальского дворца, если даже некоторые из зеркал имели вместо позолоченной, как в Версале рамы, раму, сделанную из чистейшего золота.

Стол Гатуна Макнамары, сделанный из куска красного дерева, занимал дальний конец комнаты, дальний от двери, через которую входили посетители. Как и Муссолини, старый Гатун Макнамара умел держать других на расстоянии, и посетитель должен был проделать длинный путь, прежде чем подойти к его столу.

– Ба! – сказал Гатун Макнамара опять. – Мне говорили, что вы тот человек, который помогает задерживать и наказывать злоумышленников, отправляясь за ними куда бы ни было.

– Да, что-то вроде этого, – ответил Док.

– Ну...

– Но я не нанимаюсь вести войны, – прервал его Док. – Вы хотели бы воспользоваться моими знаниями и навыками, которые я мог бы использовать против вашего врага, Испаньолы.

Гатун Макнамара закивал, услышав слова, выражавшие его мысль.

– Я думал, что у вас есть какие-нибудь бациллы, – объяснил президент, – чтобы устроить эпидемию среди этих проклятых испаньолцев. Мы, конечно, их вылечим потом, когда они сдадутся нам.

– Нет.

– Это что? Против ваших принципов?

– Именно так.

Гатун Макнамара со всей силы грохнул по столу кулаком, угрожающе посмотрел на Дока и прогрохотал:

– Мы можем подыскать методы, которые сделали бы вас более сговорчивым.

– Для этого вы меня и арестовали? Вы зря тратите время.

Старый Гатун Макнамара повернулся к секретарю и закричал:

– Этот бронзовый столб имеет пятерых ассистентов! Отправляйтесь в Нью-Йорк и захватите их! Используем их как заложников, чтобы сделать более сговорчивым этого кретина!

Док сухо заметил:

– Кое-кто об этом уже позаботился раньше.

– М-м?

– Четверо моих помощников уже захвачены и находятся где-то под арестом.

– Где?

– В этом и есть вопрос.

Гатун Макнамара потерял последние остатки терпения и заорал:

– Заприте его опять, и пусть хорошенько все обдумает!

Ван Йелку тоже пришлось иметь аудиенцию у кристобальского громилы, и после трех безуспешных попыток заговорить ему просто пришлось с достоинством молчать. Достоинство – это наиболее сильная черта ван Йелка, и ему удалось вернуть себе его в достаточной мере.

Камера, в которой они были заперты, была современна, сделана из бетона, с электрическим освещением, со стальной дверью и полностью обшитым железом замком. И все это имело дистанционное управление.

Дверь за ними захлопнулась, замок проскрипел, и они оказались в одиночестве. Не было слышно ни звука.

– Вы идиот из идиотов! – сказал ван Йелк. – Мы здесь сгнием заживо.

Док посмотрел по сторонам и произнес:

– Этот погребок более комфортабельный, чем тот, в Испаньоле.

– Вы могли бы пообещать ему помощь, а затем сбежать при первой возможности.

– Человек не может разбрасываться обещаниями.

– О, черт! Не будьте же ребенком!

Ван Йелк прошел по камере, повалился на койку.

Через некоторое время он прорычал:

– Я жалею, что обратился к вам за помощью! Прекрасную же услугу вы мне оказали!

Он повернулся лицом к стене.

Док Сэвидж, казалось, не обратил внимания на замечания своего товарища по камере. Он исследовал дверь и решетку и пришел к заключению, что они достаточно прочны. Вряд ли напильником возьмешь тот тип стали, из которого была сделана решетка, да и автоген едва ли помог бы.

Через десять минут замок двери заскрипел, и дверь открылась. Санда вошла в комнату и кивком подозвала их.

– Я не вижу никакого смысла ждать. Давайте-ка побыстрей отсюда, сказала она.

Ван Йелк с великой поспешностью вскочил с койки.

Он подбежал к двери камеры и прокричал:

– Как? Каким образом мы отсюда выберемся?

– Успокойся, миллионер, – посоветовала ему Санда. – Путь свободен. Я отослала охранника прочь... дав ему достаточно денег за хлопоты.

Она повела их по коридору, через какие-то комнаты, к яркому послеполуденному свету. Девушка шла быстро, и оба мужчины старались не отставать. Но когда они почти вышли на свет, старый Гатун Макнамара вырос у них перед носом. В руках у него был большой черный пистолет, кулак напрягся и побелел. Он спокойным голосом сказал:

– Вам следовало бы сказать об этом.

Макнамара стоял и хмуро глядел на них. Верхняя губа поднялась так, что был виден ряд зубов. Черные волны бровей собрались у переносицы, но ствол не дрогнул.

Затем он отвел оружие в сторону.

– Извините, что навел на вас оружие, – сказал он. – Я опасался, что вы броситесь на меня и сделаете что-нибудь решительное, прежде чем я успею вам объяснить...

– Объяснить что? – спросил его Док.

– В вашей камере вделан микрофон, – сказал старик Макнамара, – и я слышал все, что вы сказали этому парню. – Он посмотрел на ван Йелка, и его брови неприятно дернулись. – О человеке и о его обещаниях. Мне понравилось это.

Санда заулыбалась. Она сказала:

– Пап, я теперь понимаю, почему почти все твои политические враги отправляются рано или поздно в психушки: ты непредсказуем.

– Ерунда, я весь как на ладони, – сказал Макнамара и ухмыльнулся.

Док спросил:

– Так что же будет с нами? Нас снова запрут?

Макнамара покачал головой:

– Вы свободны, как птицы, хотя, по правде говоря, я не вижу ничего свободного ни в птицах, ни в том образе жизни, который они ведут, впрочем, это к делу не относится. А дело в том, что вы можете идти.

Он достал ручку и бумагу, развернулся и приложил ее к стене. Несколько минут он писал и в конце красивым росчерком поставил свою подпись.

– Это, – он протянул бумагу, – мандат, который предоставляет вам аэроплан, который вы выберете. Этот мандат действителен до тех пор, пока он у вас в руках. Ни один кристобальский солдат не может побеспокоить вас. И, наверно, по этой же причине испаньолский солдат расстреляет вас сразу же, как увидит его.

Док взял бумагу и спокойно поблагодарил.

Старый Гатун Макнамара протянул свою руку:

– Я хотел бы извиниться, – сказал он, – за то, что угрожал вам. Я много слышал о вас и надеюсь, что это все правда, и я хотел, чтобы вы приняли нашу сторону в этой войне. Ситуация становится довольно безнадежной.

– Как долго Кристобаль еще продержится против Испаньолы? – спросил Док.

– Какой, к черту, долго! – Макнамара стукнул кулаком по стене и выругался. – Это позор. Год назад я бы ни за что не поверил в это. Год назад десять Испаньол не смогли бы разбить Кристобаль. Но сейчас у них самая современная военная техника. Танки, пушки, самолеты, газ. В их армии иностранные наемники. Лучшие военные умы мира, если мои сведения верны, руководят их операциями. Они загнали нас в угол.

– Помощь из-за границы?

– Конечно, да еще какая!

– Каким образом?

– Понятия не имею. Это необъяснимо. У Кристобаля нет никаких минеральных ресурсов, достойных упоминания. По крайней мере не больше, чем у других наших соседей.

– У вас есть климат.

– А-а? Какого черта? Что с ним делать? Войны не ведут, чтобы захватить климат.

– В мире нет более райского уголка.

– Да, но мы, кажется, потеряем его, если нас не спасет чудо. Но такова наша доля. – Президент Кристобаля протянул снова руку. – Всего хорошего. До свидания. Если передумаете, дайте мне знать.

– Насчет помощи вам?

– Да.

Док сказал:

– Я не удивлюсь, если окажется, что мы сражаемся с одним и тем же врагом.

Пять минут спустя после того, как Док не объяснил ничего по поводу их общего врага, старый Гатун Макнамара был в состоянии, которое лучше всего описывается словами "рвать и метать". Уткнув руки в боки, он стоял и смотрел вослед удаляющимся, грохоча:

– Ничего себе фразочка! Сказать такое и не объяснить. Нет, я должен его снова запереть!

Санда сказала:

– Вы бы слышали, как он ругается по-настоящему. Я никогда не забуду, как бык погнался за ним, когда он сидел в президентской ложе во время корриды. Он ругался по-американски. Он говорит, что это самый приспособленный для этой цели язык. Я пойду с вами в аэропорт.

Они шли по улицам, то и дело показывая мандат часовым, до тех пор пока не оказались на достаточно большом расстоянии от дворца, где уже не было часовых. Санда коснулась руки Дока.

– Да? – Он посмотрел на нее.

– Вы заметили, что он не упоминал моего брата, Хуана? Он даже не спросил о нем. Вы знаете почему?

– Почему?

– Он боится, что брат разбился, – спокойно сказала Санда. – Он мне это сказал. Он очень гордится, что хоть и стар, но все же стойкий. Он боится говорить о Доне. Я рассказала ему все, что мы узнали.

Они добрались до аэропорта, и еще раз им пришлось показать мандат. Он действовал безотказно. Аэроплан, который они угнали в Испаньоле, стоял, выведенный из ангара, и длинный шланг был подсоединен к горловине топливного бака для заправки.

– Куда вы направляетесь? – спросила Санда.

– Искать вашего брата, моих четырех друзей и остальных, – сказал ей Док.

Она благодарно кивнула:

– Это то, на что я надеялась.

– Нам не нужно оружие? – спросил ван Йелк.

– Я позабочусь об этом, – сказал Док и ушел. Он вернулся назад с двумя автоматическими пистолетами и сумками с патронами.

– Это должно нам помочь, – сказал он, передавая один пистолет ван Йелку.

Заправочная команда закончила свою работу. Длинный шланг был свернут и положен в бухту. Аэроплан выкатили на взлетную полосу. Механик поднялся в кабину и запустил двигатель. Обслуживающий персонал попрощался и ушел.

Санда стояла вблизи аэроплана. Она протянула руку и сказала:

– Я надеюсь, все будет хорошо, хоть я и не вижу, как это может быть. У вас нет никакой зацепки.

Ван Йелк, на поясе которого висел пистолет, взял его в руки и, держа его близко к телу, чтобы никто из обслуживающего персонала на поле не мог его видеть, направил черное дуло на Дока и Санду.

– В кабину, – сказал он, – если вы не желаете себе зла. Оба!

В его голосе слышались неприятные нотки.

ГЛАВА 16 АСЬЕНДА

Они летели уже три часа.

Док сидел на месте пилота и вел аэроплан. Санда сидела сзади, на месте второго пилота. Ван Йелк держал нацеленный на них пистолет и давал указания.

Вдруг Док наклонился и сказал так, что только Санда могла услышать: Ну что, потерпим еще?

– А что мы еще можем сделать?

– Его пистолет заряжен холостыми. Я высыпал порох из патронов, прежде чем дал оружие ему. Он еще об этом не знает.

Санда сидела очень спокойно, глядя на горы, на джунгли, покрывавшие долины далеко внизу. Они не шевелились.

– Вы уже подозревали ван Йелка?

– Да. Еще в Нью-Йорке.

– Что навело вас на эту мысль?

– Некоторые обстоятельства. Человек, который пытался убить нас бомбой в отеле Нью-Йорка. Вы помните, мы проследили его до самого дома ван Йелка. Это было подозрительно. Дом ван Йелка, исключая первый этаж, был пуст, что говорило о том, что хозяин собирался покинутьстрану. И еще я обнаружил отпечатки пальцев ван Йелка в аэроплане вашего брата – он был с вашим братом, когда тот исчез.

– Что?

– Ван Йелк, – повторил Док, – был в аэроплане вашего брата, когда тот исчез. Его отпечатки пальцев остались в кабине.

– Я... почему...

– Подозревая его, я ударил его там в тюрьме, в Испаньоле. Он лгал: он не был никаким узником и никогда не убегал. Он пришел, чтобы разыграть весь этот фарс с целью выведать у нас, как много мы знаем. Если бы я не отправил его в нокаут, он бы помешал нашему побегу.

Сзади послышался громкий сердитый окрик. Ван Йелк недовольно постучал по стенке кабины.

– Хватит болтать! – прорычал он.

Док сразу же вернулся к рычагам, словно был напуган. Но уголком глаз он, продолжал следить за губами девушки. Она догадывалась, что он умеет читать по губам, и спросила:

– Есть надежда найти моего брата живым?

Док кивнул.

– Тогда я согласна потерпеть, – сказала она. – Куда он направляет нас?

– Наверное, в свой штаб.

Санда откинулась в кресле. Ее лицо было спокойно и не особенно бледно. Только знаки каких-то необычных чувств залегли в уголках ее глаз и губ. Ее рука крепко вцепилась в ручку кресла, а другая спокойно отдыхала, расслабившись. Док восхищался смелостью и спокойствием девушки. В характере Санды было много от ее шотландских предков. Лучше думать об этом, чем о том, насколько она привлекательна, как прекрасна она была бы в мужских руках, как нежны ее губы.

Асьенду можно было бы принять за средневековый замок, если бы холм, на котором она стояла, был чуть повыше и на ее белых стенах появились башенки, а сама она была бы окружена рвом с перекинутым через него мостом. Но аэроплан подлетал ближе, и иллюзия замка постепенно исчезала.

Вершина холма была гладкой и зеленой, как бильярдный стол. Со всех сторон она была окружена белой стеной, за которой стояли пулеметные точки и вышагивали часовые. У основания холма протекала речка.

Она убегала в сторону болотистого берега моря, и Док, вспомнив карту Испаньолы, которую он достаточно хорошо знал, пришел к выводу, что это тот самый поток, на берегу которого лежит ржавый остов корабля, превращенный в эллинг для яхты.

– Садись на лужайку! – резко крикнул ван Йелк.

Док посмотрел на Санду и спросил: – Что это за место?

– Это летняя резиденция президента Испаньолы, – объяснила она.

Лужайка была ровной, коротко подстриженной. Когда Док опустился ниже, он смог различить на ней частые следы от колес садившихся и взлетавших аэропланов.

Док посадил самолет на землю и прокатил его до белой ограды асьенды.

Ван Йелк приказал: – Глуши двигатель и сразу же выпрыгивай из машины!

Люди, окружившие аэроплан, были испаньолскими офицерами. Именно офицерами, не солдатами, высокопоставленными офицерами. Док видел их знаки различия. И манеры тоже. Санду встретили со множеством приветствий и поклонов.

Ван Йелк, усмехаясь, спросил: – У вас есть еще свободные квартиры для гостей?

Отведенные им комнаты не были соседними. Они были бы хорошими помещениями для гостей, но сейчас из них вынесли всю мебель, и теперь их вид был довольно неприятен. Окна были широкие, и через них открывался прекрасный пейзаж, но жалюзи на них не поднимались и прекрасно выполняли функцию решеток.

Док прошелся по комнате, попробовал на прочность решетки, толкнул плечом дверь. Снаружи ван Йелк произнес:

– По правде сказать, нам повезло больше, чем мы ожидали. Я не думал, что нам удастся захватить всех вас вместе.

Док ничего ему не ответил, и ван Йелк, подождав немного, ушел.

– Оранг! – крикнул Док как можно громче. – Ренни! Длинный Том! Кто-нибудь здесь?

Оранг пропищал откуда-то детским голоском:

– Мы все здесь.

Услышав ответ, Док перешел на нахуатль, основной диалект древнего языка индейцев майя, на котором говорил он сам и его люди и который мало кто еще понимал. Они использовали этот язык для личных разговоров.

– Вам удалось пронести сюда какие-нибудь приспособления? – спросил Док.

– Ничего, – ответил Оранг. – Они обыскали нас на той яхте. Они даже заставили нас вымыться и подстригли ногти на руках и ногах.

Ренни добавил:

– Они вывернули две коронки на моих зубах, искали химикаты.

– Мисс Макнамара! – позвал Док.

– Да! – отозвалась девушка.

Где-то в конце коридора раздался взволнованный крик. Голос надрывался от радости и волнения.

– Санда! – долетело издалека. – Санда! Как ты здесь оказалась?

Это был ее брат, дон Хуан, и они стали беспорядочно что-то кричать друг другу. Девушка кричала:

– Хуан! Хуан! – снова и снова.

Когда ей удалось унять волнение, она спросила:

– Дон, как ты здесь оказался?

– Один из них – человек по имени ван Йелк, главарь всей этой банды забрался в мой самолет. Когда я летел над джунглями, он выбрался из багажного отделения, чем-то ударил меня по голове и уже сам посадил самолет на реку. Он врезался на нем в песчаную косу и перевернулся. Ты видела это?

– Но как он вынес тебя из машины? На косе не было никаких следов.

– Я не знаю. Я был без сознания. Я не могу знать ответа на вопросы как и что.

Док Сэвидж вступил в разговор:

– Вы хорошо помните, как мы были на песчаной косе, мисс Макнамара?

– Да

– Я тогда спрыгнул с крыла аэроплана вашего брата на поплавок нашей машины, которая была на воде, как вы помните. Ван Йелку было довольно просто бросить вашего брата в реку, прыгнуть вслед и доплыть до берега. Благо это недалеко.

– Но ведь никаких следов животных или птиц на косе не было?

– Как раз тем утром на реке был прилив. Несколько следов все же были, когда мы прилетели туда несколько дней спустя.

Санда ответила с чувством явного удовлетворения:

– Я всегда знала, что все не так уж и невероятно, как кажется в первый раз. Я об этом говорила всегда, не так ли? А... черный кинжал? Что он собой представляет?

В коридоре послышался звон висящих на поясе ключей и чьи-то шаги, в замке камеры Дока заскрипел ключ. Вошел ван Йелк. Вид его не обещал ничего хорошего.

– Это не моя идея, – холодно сказал он, – но другие настаивают на этом. Впрочем, я думаю, что беседа не повредит.

Стол был очень длинный, сделанный из красного дерева. Бартон Артур сидел во главе этого стола, председательствуя на встрече с тем деловым выражением, которое он приобрел в результате своей многолетней практики на биржах Нью-Йорка, Филадельфии и Чикаго. Дастерман сидел по правую руку от него, Ахмет-бен-Хали, восточный нефтепромышленник, – по левую.

Остальные из этой компании семерых самых богатых людей в мире – Марк Костервельт, Джош Снид и Жак Кокин – сидели на стульях. Ван Иелк занял кресло на другом конце стола.

– С вами будет говорить Бартон Артур, – сказал он, указывая на Артура. – Он председатель. Я ответственный за практические операции.

Последовала небольшая пауза. Док смотрел на них.

Он и раньше поражался их самообладанию и сейчас снова отдал им должное. Они представляли собой хладнокровно и эффективно действующую организацию. В общем, они могли выследить и связать по рукам любого в цивилизованном мире, включая и целые народы. Док Сэвидж не питал никаких иллюзий. Он знал, что представляет собой власть денег в таких количествах.

Бартон Артур встал.

– Я не знаю, – спросил он, – сколько мы должны вам рассказать, чтобы прояснить ситуацию?

Док ответил тут же:

– Давайте вы будете слушать мои предположения и потом решите сами, что следует сообщить.

Артур взглянул на остальных – они кивнули, соглашаясь.

– Ладно, пытайтесь угадать, – сказал Артур.

– Вы, семеро богатейших людей в мире, организовали синдикат с целью захватить Кристобаль, – спокойно начал Док. – Вы финансировали эту войну. Вы, возможно, начали осуществлять свой план чуть больше года тому назад. Вы встретились с президентом Испаньолы, уговорили или купили его. Частью этого соглашения была передача в его распоряжение яхты на случай неудачи. Яхта спрятана в укромном месте.

Нувориши не произнесли ни слова. Они молча смотрели на Дока.

– Затем вы начали переправлять в Испаньолу вооружение и военных специалистов. Когда же была объявлена война, у Кристобаля не осталось никаких шансов.

На губах ван Иелка появилась усмешка, не предвещавшая ничего хорошего.

– Ваш план был совершенен. Он включал даже организацию внутренних волнений в Кристобале. Вам удалось использовать суеверия индейцев – вы воскресили древнюю легенду о черном камне, который приносит несчастья. Ваши люди распустили слухи, что дон Хуан Макнамара, сын президента Кристобаля, завладел этим камнем. Ваши люди, возможно, совершили ряд убийств, используя каждый раз черный кинжал или сопровождая преступление появлением его в небе.

Рот Бартона Артура был открыт. Он сказал:

– Будь я проклят! Ты все знал!

– Черный кинжал, появляющийся в небе, – продолжал Док, – это просто выстрел из ракетницы или сигнального пистолета. Обычные ракеты разрываются, образуя разноцветные шары. Вы же использовали ракеты, которые, разрываясь, образуют лучи формы креста с одной ветвью намного длинней остальных, что по форме напоминает кинжал.

Бартон Артур закрыл рот. Затем снова его открыл и спросил:

– Вы знаете также, из чего были сделаны кинжалы?

Док Сэвидж назвал химикат[Названия веществ и химикатов, которые могут быть использованы в преступных целях, в книге умышленно опущены. (Примеч. авт.) ]

– Это вещество без доступа кислорода такое же твердое, как и металл. Однако, если его поместить на воздух на некоторое время, оно испарится, так же как, к примеру, испаряется сухой лед. Кинжалы были сделаны из этого материала и хранились запечатанными до момента использования. После чего они испарялись, производя впечатление таинственного исчезновения.

– Как вам удалось это выяснить?

– По внешнему виду кинжалов. В любом случае это было единственным объяснением.

– Тогда получается, что нам не удалось ни в чем провести вас? прорычал Артур.

– Почему же! Иногда удавалось. Однако многое очень легко объяснимо. Первое покушение на меня, к примеру, когда пламя заполнило внутренность моего аэроплана при вылете из Балтимора. Это пламя было просто магниевой зажигательной бомбой, которую Сид Моррисон положил в аэроплан в Балтиморе. Бомба с часовым механизмом.

Бронзовый гигант обвел сидящих взглядом. Его лицо не обещало им ничего хорошего.

– Вы убили Сида Моррисона потому, что мы его выследили. Но убил его не Ван Иелк. Он был в то время в другом месте. Это должен был быть кто-то из вас.

– Это был Генри Ли, – сказал Артур вполне спокойно. – К несчастью, это убийство так подействовало ему на нервы, что он перестал контролировать свои поступки.

– Поэтому вы и убили Генри Ли. Один из вас там в нью-йоркском небоскребе воткнул ему в грудь кинжал, пока мы совещались в конторе. Возможно, контейнер, в котором хранился кинжал, вы выкинули через окно, и он затерялся в снегу. – Бронзовый человек глубоко вздохнул. – Если подвести итог, то никакого черного камня нет и, наверное, никогда не было. Все это выдуманная история, чтобы ввести нас в заблуждение.

Ван Иелк вдруг начал ругаться. Он ругался довольно некрасиво и долго.

– Знаете, что мы должны с ним сделать, – визжал он. – Расстрелять его сейчас же! – Он выхватил пистолет.

– Постой! – рявкнул Артур. – Мы позвали этого человека, чтобы сделать ему предложение, и мы хотели бы его сделать.

Док сказал:

– О, да я совсем забыл. Как я оказался вовлеченным в это дело с самого начала. Вы узнали, что дон Хуан Макнамара подозревал, что стоит действительно за этой войной, и обратился ко мне, чтобы я помог его стране. Вам этого не хотелось. Сид Моррисон следил за моей конторой. Когда я полетел на юг в отпуск, он подумал, что я полетел в Кристобаль, и поэтому попытался убить меня.

Бартон Артур встал по привычке обращаться к большим собраниям, чтобы произнести свою речь.

– Возможно, – сказал он глубокомысленно, – нам следовало прийти к вам с самого начала. Наши мотивы вы, может, знаете, может, нет, но в чем-то они идеалистичны.

– Идеалистичны?

Бартон Артур прочистил горло.

– Мир сегодня представляет собой сложное, непредсказуемое, разорванное войнами пространство. Нет на земле ни места, ни народа, где бы собственность не подвергалась обложению налогом. Я, к примеру, американский гражданин, и, когда я умру, правительство Соединенных Штатов должно будет взять более половины моего состояния в виде наследственного налога, что составляет семьсот миллионов долларов, и это несмотря на старания моих юристов. При условии, конечно, что налоги не разорят меня раньше. – Бартон Артур нахмурился и продолжал: – Следы вмешательства правительства вы находите повсюду. Возьмите, к примеру, нью-йоркскую фондовую биржу, что вы видите? Депозитное страхование съедает половину законных банковских прибылей. Банки? Прибыли? Правительственный налог с оборота сводит прибыль к жалким семи или восьми процентам.

Док Сэвидж обвел глазами сидевших за столом и сказал: – Суть дела в том, что вы, семеро богатейших людей, недовольны сегодняшним миром? Так?

– Именно.

– И что вы предлагаете?

– Завладеть горной частью Кристобаля – прекраснейшим местом, где только можно жить. Мы пытались два года назад купить старого Гатуна Макнамару, но он не стал даже слушать. А сейчас Испаньола, похоже, побеждает в этой войне и отдает эту часть Кристобаля, что мы хотим, нам.

– И тогда?

– Мы создадим заповедник богатства, – мрачно сказал Артур. – Не будет никакого подоходного налога, никакого налога на наследство, никакого налога на предприятия любого размера. Не будет никакого регулирования. Действуя таким образом в этой стране, мы скоро сделаем ее финансовым центром мира.

– А как с коренными жителями Кристобаля?

– Индейцы? Они будут предоставлены своей собственной участи. – Артур внезапно грохнул кулаком по столу.

– Не будет никакой этой чепухи о правах рабочих! Никаких профсоюзов! Первое время скоты будут бастовать, но мы заставим их заткнуться. Мы научим их!

Док Сэвидж, оставаясь спокойным, спросил:

– А как я вписываюсь во все это?

– Нам нужны мозги. Мы могли бы нанять вас.

– Почему вы думаете, что я буду работать на вас?

– Вы один из тех идиотов, кто тратит попусту время, пытаясь мир сделать лучше, так? Мы же предлагаем вам воспользоваться шансом. – Док покачал головой. – Вы не согласны?

Артур взорвался:

– Но мы оставили ваших друзей в живых единственно в надежде на вашу добрую волю.

– Нет.

– Но почему нет, вы, идиот?

Док сказал без всякого заметного волнения в голосе:

– Все это довольно отвратительно. Эгоистично и возмутительно. Это просто тот случай, когда богатые люди, богаче чем допустимо, пытаются сохранить свои деньги и нахапать еще.

Ван Йелк внезапно выругался:

– Я говорил вам: его просто надо было поставить к стенке. И сейчас я именно это и собираюсь сделать!

Он направил дуло своего пистолета на Дока Сэвиджа и нажал на спусковой крючок примерно в тот же самый момент, когда Док, сделав выпад, вцепился в оружие обеими руками. Пистолет щелкнул, но выстрела не последовало, так как в патроне не было пороха. Мгновение они боролись за обладание оружием, и наконец Док отпрыгнул, держа в руках пистолет. Только один человек за столом пошевелился. Ахмет-бен-Хали вскочил на ноги. Вся его длинная, очень длинная фигура выражала тревогу.

– Будь я суперамальгамирован, Док! – крикнул он. – Я думал, они застрелят тебя!

– Все в порядке, Джонни, – сказал Док длинному шейху. – Обыщи-ка их!