Текст книги "Есть ли еще секс в большом городе?"

Автор книги: Кэндес Бушнелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Кэндес Бушнелл
Есть ли еще секс в большом городе?

Дж. К., лучшему МНБ

Глава 1
Есть ли еще секс в большом городе?

Одна из прелестей среднего возраста заключается в том, что люди становятся чуточку добрее и милосерднее.

Это все благодаря жизненному опыту. Человек успевает пожить, через многое пройти, многому научиться – например тому, что со стороны жизнь выглядит прекрасно, а на самом деле она паршивая. Или тому, что плохое все равно случается, как бы «правильно» ты ни старался себя вести. Но главным образом тому, что нет на свете ничего надежного и вечного, – все может внезапно рухнуть, исчезнуть, испортиться.

Брак например. Любовь. И даже сам город.

Мой роман с городом начал рушиться в тот момент, когда моя собака упала замертво в переулке возле Вашингтон-сквер. Ее убил кокер-спаниель – не в буквальном смысле, технически это был «несчастный случай», однако вовсе не случайность: за день до того я наткнулась на кокера-убийцу в банке.

Пес растопырил лапы и зарычал. Хозяин – смущенный парень лет двадцати с лицом пухлым, как булочка, – нагнулся, чтобы взять его на руки, и пес тут же цапнул того за палец.

Я покачала головой: некоторые просто не созданы для того, чтобы иметь собаку, и этот парень явно один из них.

На следующее утро я поднялась в половине восьмого, похвалив себя за раннее начало дня. Я жила в доме со швейцаром, поэтому частенько выбегала без ключей и телефона.

Тем утром я вышла из дому и завернула за угол. В конце квартала мелькнуло что-то подозрительное. Так и есть – снова парень со своим кокером.

Я тут же перешла на другую сторону улицы, втайне гордясь своей предусмотрительностью.

Мой пес задержался в переулке. Тем временем парень с кокером тоже перешел дорогу и оказался на нашей стороне. Завидев нас, спаниель сразу кинулся в атаку, рванув поводок.

Все происходило как в замедленной съемке крупным планом: потертый ошейник, изношенное металлическое кольцо, взметнувшаяся пыль кожаных частиц – и пес вырывается на свободу.

Парень включил первую передачу и заковылял за псом, успев его поймать буквально в последний момент.

Я была уверена, что с моей собакой все в порядке: очередная уличная стычка, такое случается постоянно.

Внезапно поводок в руке ослаб. Я обернулась и не сразу поняла, что произошло. Мой пес лежал на боку, его трясло, из пасти вывалился огромный язык.

Тако, названный в честь персонажа из фильма «Хороший, плохой, злой» (любимый фильм мужа), умирал.

Первой моей реакцией было устроить истерику, однако я быстро поняла, что привлекать к себе внимание не лучшая тактика. И без того уже собралась толпа; все галдели, предлагали помочь, но никто не знал толком, что делать.

Понимаете, собака была крупная: ивисская борзая, двадцать девять дюймов в холке, семьдесят пять фунтов – размером с косулю. Сомневаюсь, что смогла бы его поднять, и это еще не самое страшное. Я вообще понятия не имела, что делать. Ни кошелька, ни телефона, муж в отъезде…

Наконец кто-то дозвонился до ближайшей ветеринарки, и те пообещали, что примут меня, хотя еще не открылись. Кто-то остановил такси, кто-то поднял мою собаку, а парень с кокером-убийцей промямлил:

– Мне очень жаль. Надеюсь, мой пес не убил вашего… – Он порылся в кармане, достал смятую двадцатку и насильно сунул мне в руку. – На такси.

Я села в машину, и кто-то положил рядом еще теплого Тако.

– Скорее! – поторопила я водителя.

К среднему возрасту начинаешь понимать, что жизнь не похожа на кино. В какой-нибудь мелодраме таксист бы воскликнул: «О боже! Бедный песик!» – и рванул в больницу, а блестящие нью-йоркские врачи непременно спасли бы Тако. В реальной жизни водитель не желал обременять себя всякими сложностями.

– С собаками нельзя.

– Это срочно!

– А что такое? Болеет?

– Да-да, он умирает! Прошу вас, сэр… Может, уже умер!

Это я зря сказала.

– Умер? Еще мне тут не хватало дохлых собак! Вызывайте «скорую».

– У меня нет телефона! – завизжала я.

Таксист попытался выгнать меня из машины, я уперлась, а ему не улыбалось трогать мертвого пса, так что в итоге он сдался. До Шестой авеню всего три квартала, но мы ползли в плотном трафике, и он всю дорогу костерил меня почем зря.

Я мысленно отключила звук, напомнив себе, что где-то в мире есть женщина, которой сейчас наверняка хуже. Тем более смерть любимого пса не самое плохое, что случилось со мной за последнее время.

В прошлом году умерла моя мать – еще одна неожиданная смерть. В пятьдесят – мой нынешний возраст – мама начала принимать гормональные таблетки – обычная практика для женщин в менопаузе. Как выяснилось, гормоны могут вызывать рак груди. И хотя в истории нашей семьи с обеих сторон не было случаев рака и все женщины доживали до девяноста, мама умерла в семьдесят два.

Тогда я пыталась делать вид, что все в порядке, хоть это было и не так. Выпали волосы, я перестала есть…

Понадобилось много времени, чтобы примириться с потерей. Меня поддерживали друзья и муж.

В ветеринарной клинике мне разрешили воспользоваться телефоном. К счастью, я загодя выучила наизусть пару номеров.

Муж не брал трубку. Еще нет девяти, до работы полчаса, где же он?

Через десять минут прибежала моя подруга Мэрилин (она живет в Челси). Как и я, она не успела ни душ принять, ни кофе выпить, лишь наскоро влезла в спортивный костюм. Неумытые, с нечищеными зубами, мы уставились друг на друга.

И что теперь?..

Пес умер от аневризмы – так считает врач, хотя для точного анализа понадобится вскрытие. Будем делать? Нет, не будем, ответила за меня Мэрилин.

Мой муж всегда ненавидел Тако. Может, смерть пса была своего рода знамением?

Так оно и вышло. Тогда я не знала, что мой брак похож на аневризму: смерть притаилась за углом.

Три месяца спустя, в ноябре, муж попросил развод. Это случилось на следующий день после ужасной метели. Мы тогда отдыхали в моем доме в Коннектикуте – ни воды, ни электричества. Вернуться в город вместе с мужем я, понятно, не могла; пришлось остаться – сгребать снег и растапливать в камине, чтобы хоть как-то добыть воду для туалета.

Начались судебные тяжбы. Как всегда в таких случаях, не обошлось без гадостей, однако по сравнению с остальными у нас все прошло относительно спокойно за исключением одной маленькой детали – закладной на квартиру: старую пришлось аннулировать, а новую оформить на мою фамилию.

Мне и в голову не приходило, что это может оказаться проблемой; к тому же у меня на счету было достаточно средств, чтобы выплатить закладную целиком. Клерк уверял, что все будет в порядке.

Три месяца спустя в назначенный день я вошла в его кабинет, и меня охватило недоброе предчувствие.

– Ну?

– Мне очень жаль, но таковы правила…

– Я не получу закладную, да?

– Нет, – прошептал он.

И тут меня осенило. Заполняя анкету, я всюду отметила «неправильные» галочки:

а) женщина,

б) одинокая,

в) самозанятая,

г) за пятьдесят.

Я больше не входила в демографическую статистику.

Проще говоря – меня не существует в природе.

Я стояла возле банка в полном оцепенении.

Вокруг все то же самое: бар напротив, в окнах которого виднелись пожилые завсегдатаи в свитерах; закусочная на углу, куда я захожу каждое утро; рядом винный магазин с нервным продавцом, который без умолку трещит о бейсболе, – как и я, он живет в городе больше тридцати лет.

Я перешла улицу и уставилась на свой дом. Сколько раз я проходила мимо, впервые приехав в Нью-Йорк! Мне тогда было девятнадцать, я посещала университет и «Студию 54»[1]1
  Культовый ночной клуб в Нью-Йорке. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть] и уже публиковалась в подпольных газетах, наводнивших город в то время.

Я была абсолютно нищая, но это совершенно не имело значения: все вокруг казалось новым, волнительным. Я проходила мимо здания со швейцаром в униформе и белых перчатках, останавливалась полюбоваться садом – настоящим садом с цветами и высокой травой – и думала: однажды, если получится, я буду здесь жить!

Теперь я жила здесь – в угловой квартире на верхнем этаже. Кстати, в этом доме живет актер, игравший «Мужчину моей мечты». А однажды фотографию квартиры разместили на обложке «Эль Декор», и из всех моих достижений мама, опытный декоратор, больше всего гордилась именно этим.

Сейчас система меня победила. Я не только потеряю свой дом, но и стану еще одной из миллиона разводящихся женщин средних лет, которым снова придется искать несуществующего принца – и новый дом вдобавок.

Я немного всплакнула, но вдруг поняла, что слишком устала – нет сил даже плакать.

Вместо этого я позвонила Мэрилин.

– Солнце…

– Да?

– Только хотела тебе сообщить – с меня хватит.

И с этими словами я покинула Манхэттен.

В отличие от миллионов разводящихся женщин мне повезло скопить денег на пресловутый «черный день», а их к середине жизни бывает предостаточно. Показав банку средний палец, я назло им выплатила закладную, сдала квартиру и сбежала на дачу в Личфилд. Там полно места, поэтому я завела двух пуделей и занялась тем, о чем мечтала с детства: писала, что душа пожелает, и объезжала верховых лошадей.

Разумеется, меня тут же сбросил норовистый жеребец. Я сломала ногу, ковыляла по округе с палочкой, как столетняя старушка, и вовсе не была уверена, что стоит продолжать, но тут меня поддержал отец. Он напомнил, как в детстве я всегда «возвращалась в седло». Три месяца спустя я участвовала в соревновании и даже выиграла пару ленточек.

Я просыпалась утром и вдыхала тишину.

Я была счастлива.

Я не думала о прежней жизни, о Нью-Йорке и, главное – о мужчинах.

Тем не менее полгода спустя мне позвонила Тина Браун с новой идеей. Поскольку с момента развода прошло достаточно времени, она предложила мне вернуться в город и начать писать о том, каково это – ходить на свидания после пятидесяти. Можно зарегистрироваться на специальных сайтах или нанять сваху…

Тут я ее оборвала.

Нет уж!

Я не готова ходить на свидания. Даже не в этом дело – просто не хочу, и все. Тридцать пять лет я посвятила отношениям, прошла через весь цикл: влюбиться, выйти замуж, развестись. И что теперь – все по новой? Неужели это единственное, чем можно заняться в жизни? На ум приходит классическое определение сумасшествия: человек повторяет одно и то же действие, надеясь на разный результат.

Настало время выйти из этого порочного круга. Впервые за тридцать пять лет я решила обойтись без мужчин.

Причем это означает обойтись без секса. На данном отрезке своей жизни меня не интересует секс без обязательств.

Разумеется, я ни с кем это не обсуждала. Вообще тема секса – когда-то источник веселья, смущения, страха и радости – теперь всплывала редко. Друзья-одиночки не ходили на свидания, и потому им не обламывалось; замужние возились с детьми, и, полагаю, им тоже не особо перепадало… И все же время от времени, когда я объясняла очередному мужчине, почему больше не хожу на свидания, он непременно ахал: «А как же секс?» – словно я на его глазах придушила котенка.

– А что секс?

– Как ты решаешь эту проблему?

– Да никак.

– Разве тебе не нужен секс?

– А тебе? Знаешь, люди, нуждающиеся в сексе, часто принимают неверные решения. Мне приходилось видеть, как целая карьера мирового класса летела к чертям лишь потому, что человек пожелал расслабиться.

Кроме того, у меня имелась масса других занятий куда интереснее: например, готовить изысканные блюда, изучать «Инстаграм», сочинять песни… Мою лучшую подругу звали Энджи. Она недавно победила рак и теперь работала в психиатрической лечебнице – читала подросткам Шекспира. Мы много гуляли по округе, проходя мимо скульптур Колдера и дома Фрэнка Маккорта. Мобильной связи не было, так что мы часами разговаривали: о феминизме, о смысле жизни, о моих бредовых романах. Часто останавливались возле студии Артура Миллера – той самой, которую он построил собственными руками и где написал «Суровое испытание». Крошечная комнатка примерно восемь на десять футов с гладкой деревянной доской, прикрепленной к стене в качестве письменного стола. Я подходила к окну, смотрела на лес, на дорогу и думала: вот на этот вид тысячу раз любовался Артур Миллер. Что он чувствовал? Отчаяние от того, что не выходит как надо? И я мысленно возносила молитву: пусть на меня снизойдет гений Миллера, хотя бы частичка!

Ну пожа-а-а-а-алуйста…

Увы.

За время, проведенное в Коннектикуте, я написала три романа, но издателей от них откровенно тошнило. Когда я наконец отправила им рукопись, которая наверняка должна была понравиться, ее вернули с жирными зачеркиваниями на каждой странице.

Я позвонила Мэрилин с криком о помощи.

– Солнце, – сказала она, – ты там в одиночестве уже крышей поехала, вот и пишешь всякий бред.

И тут позвонил мой финансовый консультант.

По крайней мере, новости у него были хорошие: если я продам квартиру сейчас, то смогу воспользоваться налоговой льготой. Выплата закладной три года назад оказалась умным ходом: цены на недвижимость выросли, и теперь есть шанс получить прибыль с продажи. Если постараться и найти самую дешевую квартиру с одной спальней в городе, то я смогу позволить себе еще и обветшалый домик на краю бывшей рыбацкой деревни в Хэмптоне. Два года назад туда переехала Мэрилин, и с тех пор я ждала возможности к ней присоединиться.

Как и меня, город изгнал ее столь же неожиданно и необъяснимо.

Ну, не совсем. Как и мне, Мэрилин выпала череда испытаний, в результате чего ей начало казаться, что город стремится от нее избавиться – в буквальном смысле.

Сперва здание, в котором она двенадцать лет снимала квартиру, собрались сносить; затем ее клиент переехал в Лос-Анджелес, и, наконец, ее собаке потребовалась дорогостоящая операция.

Была зима, и Мэрилин то и дело упоминала мороз: если дойти до конца пирса и раздеться, то через полчаса можно замерзнуть до смерти – так пишут в Интернете.

Это настораживало. Пятнадцать лет Мэрилин принимала прозак и пребывала в безмятежном счастье. Ей можно было спокойно признаться в самых тайных страхах без риска получить в ответ осуждение. И вот однажды холодным апрельским утром Мэрилин отправилась к психоаналитику. Тот выписал кучу рецептов и отослал ее домой. Мэрилин зашла в аптеку, купила лекарства, вернулась домой и выпила целый пузырек снотворного. Я позвонила ей на последней таблетке узнать, как все прошло; она уже засыпала, но смогла взять трубку.

Я вызвала «911».

К счастью, Мэрилин удалось спасти. В итоге она решила отдохнуть от города и уехала погостить к подруге в деревню. Сперва она собиралась остаться на неделю-другую, однако неделя превратилась месяц, месяц в два… Вскоре она подружилась с риелтором и с тех пор получала инсайдерскую информацию о недвижимости, доступной для женщины средних лет, – то есть о домах с облупившейся краской и древней канализацией, из тех, которые попросту невыгодно сносить.

Три месяца плавно перетекли в год, снова наступила зима. Однажды утром, возвращаясь с пилатеса, Сэсси поскользнулась на льду, растянула мышцу и принялась ныть: мол, город уже не тот, и как было бы здорово снова жить рядом. Так у Мэрилин возникла идея: поселиться в деревне всем вместе.

Много лет назад мы с Сэсси и Мэрилин жили в одном квартале и практически не вылезали друг от друга. Наверное оттого, что мы тогда были на пятнадцать лет моложе, те времена помнились счастливыми и волнующими. Мы наслаждались успехом; казалось, будущее позаботится о себе само. Разумеется, с тех пор многое изменилось, но мы всегда поддерживали тесную связь, даже праздники вместе отмечали, ведь у нас не было детей и прочих семейных обязательств (родители Сэсси умерли, а семья Мэрилин жила в Австралии).

В жизни часто выходит не так, как ты задумал, однако у нас, как ни странно, получилось. С помощью подруги-риелтора Мэрилин нашла дома себе и Сэсси, а теперь, если повезет, и я поселюсь рядом.

Той весной я переехала на старую ферму в полумиле от Сэсси и в полутора милях от Мэрилин. Сперва нас было всего трое, но вскоре Сэсси столкнулась с Куини, которую мы обе знали еще с юности; оказалось, она тоже живет в деревне.

В прежние времена Куини была гламурной светской девушкой – до тех пор, пока однажды не приехала навестить маму, известную художницу. Стремясь выбраться из дому, Куини отправилась в бар, встретила там местного парня, влюбилась, забеременела и после короткой двухлетней попытки развелась. С тех пор она обосновалась в деревне, поэтому знала всех в округе.

Последний ее бойфренд жил в другом штате, а у ее семнадцатилетней дочери своя жизнь, так что вскоре Куини присоединилась к нашим посиделкам. Идея женской дружбы для нее была в новинку. Она всегда обращалась к нам «девчонки» – именно так, в кавычках, словно в пятьдесят общение с одинокими женщинами нужно отделять от собственной жизни – хотя бы пунктуацией.

Пятой стала Китти.

Пятнадцать лет назад Китти нашла Мужчину Своей Мечты и счастливо растворилась в замужестве – так мы думали. Как выяснилось, она тоже внезапно развелась.

Новость шокировала всех. Китти единственная из моих подруг свято верила в настоящую любовь. И в двадцать, и в тридцать она отвергала мужчин направо и налево – все искала свою «половинку». И вот однажды Китти зашла в ближайший ресторан и села рядом с мужчиной постарше. Они разговорились. В тот вечер Китти ушла с ним, на следующий день переехала к нему, а полгода спустя они поженились.

Мы с Китти на какое-то время потеряли связь, но потом возобновили. Меня тогда поразило, до какой степени они с мужем любили друг друга. Он всем рассказывал, что жить не может без Китти, что хочет проводить время только с ней.

Помню, я завидовала. Хотелось тоже встретить настоящую любовь, но увы… Наверное, не судьба. И я никак не ожидала, что брак Китти закончится, да еще так внезапно: как-то ее муж вернулся домой с гольфа непредвиденно рано, к тому же пьяный. Обозвав Китти нехорошим словом, он протянул ей документы о разводе.

Во всяком случае, попытался.

– Ты что, сдурел? – завизжала Китти.

Уже не в первый раз она видела мужа в таком состоянии за последнее время: как и у многих в этой истории, у него имелись проблемы, однако документы оказались полной неожиданностью.

Хоть Китти и порвала их в запале, формально ничего не изменилось, включая жесткий добрачный контракт. Пришлось Китти срочно искать новое жилье. В итоге она сняла домик в нашей деревне, чтобы быть поближе к друзьям.

– И чем вы тут занимаетесь? – спросила она как-то раз.

– Ну я, например, пишу.

– А по вечерам?

– У меня свое расписание. Делаю упражнения, потом выгуливаю собак на пляже, затем ранний ужин, иногда в четыре.

– В четыре?

– Ну в шесть.

– Одна?

– Иногда с Сэсси и Мэрилин. И Куини.

– Ужин в шесть! – фыркнула Китти. – Ну что за жизнь!

И она была права.

И наконец, Тильда Тиа, одна из замужних подруг Китти, как по волшебству, переместилась к нам с юга Франции. Она недавно закончила двенадцатилетние отношения с французом и попыталась начать новую жизнь в Штатах.

И вот, собравшись на кухне у Китти, мы занялись тем же, чем и в былые времена, до мужей и детей, построения карьеры и жизненных трудностей: попытались во всем разобраться.

Почти сразу же, как и в былые времена, разговоры свелись к сексу.

– Где радость? Где возбуждение? – вопрошала Китти.

– Где мужчины? – вторила Тильда Тиа.

И глядя на их взволнованные лица, я поняла, что пришло время это выяснить.

Итак, четыре года спустя я вернулась на старые пастбища. Проезжая по мосту, ведущему на Манхэттен – одинокая белая женщина с двумя пуделями на заднем сиденье практичного внедорожника, – я задала себе неизбежный вопрос: есть ли еще секс в большом городе?

Глава 2
«Мона Лиза»

Если секс где-то и остался, мне он явно не светит.

Во всяком случае, так считает мой гинеколог.

Вернувшись в город, я первым делом отправилась к ней. Этот ежегодный визит всегда выматывает, но что поделать, таковы правила: раз в год показывай свою вагину хотя бы одному человеку, иначе…

После стандартного осмотра врач отодвинулась на стуле и сокрушенно покачала головой:

– Вы читали то, что я вам прислала? Про «Мону Лизу»? – спросила она.

Я ощутила знакомый холодок страха. Какую еще Мону Лизу? Я что-то пропустила? Или сделала не так и теперь обречена?..

Я оделась и села у стола, готовясь к худшему.

– Послушайте, милочка, – начала врач участливым тоном, – гормональное кольцо не работает. Ваше влагалище потеряло эластичность.

Я издала сдавленный звук.

– Когда вы в последний раз занимались сексом?

Снова невнятное мычание.

Врач закатила глаза. Я ходила к ней последние четыре года, и каждый раз приходилось оправдываться: «Вот-вот, очень скоро, на днях собиралась…» Все равно что чистить канализацию.

Однако на этот раз уловка не прошла.

– Вот поэтому я и упомянула «Мону Ли– зу», – продолжила врач «рекламным» тоном. – Это новая лазерная процедура, восстанавливающая толщину и эластичность влагалища.

Она подтолкнула в мою сторону бордовый буклет.

– Подумайте об этом. Вы сразу заметите разницу!

Я кашлянула:

– Сколько?

– Три процедуры по цене три тысячи долларов.

Три тысячи? Нет уж, спасибо!

В тот день я обедала с голливудским продюсером. Он хотел обсудить какое-то неопределенное ТВ-шоу, на котором будут неопределенно говорить о сексе, а я была только рада предлогу начистить перышки, выйти в люди и поесть за столом с настоящей салфеткой.

– Ты когда-нибудь слышал о процедуре «Мона Лиза»? – спросила я.

Продюсер пошел белыми пятнами. Два года назад эту процедуру прошла его жена – теперь уже бывшая. Сперва все было замечательно, а потом она заявила мужу, что он ее не удовлетворяет, и завела роман с инструктором верховой езды, который занимался с их дочерьми. Они собирались пожениться, несмотря на то что инструктор на двадцать лет ее моложе.

Пришлось пожалеть беднягу: он чуть не плакал, шокированный тем, что молодые парни могут предпочитать женщин постарше. На это я заметила, что если поменять роли местами – на молодых девушек и мужчин постарше, – то для него разница в возрасте и поведении была бы вполне естественной.

А теперь благодаря «Моне Лизе» ветер переменился. Если женщины постарше, оказывается, могут заводить себе молодых партнеров, то почему бы нет? Почему бы им не бросать мужей «приличествующего» возраста ради молодых, горячих парней?

Так они и делают, если верить моей подруге Эсс, особенно если они, как Эсс, входят в пресловутый «один процент»[2]2
  Финансовая элита США.


[Закрыть]. Это женщины, годами следящие за собой, объяснила она. «После диеты, йоги и кучи денег, потраченных на филлеры и ботокс, уже неважно – лазером больше, лазером меньше…» Говорят, теперь модно дарить своим женам «Мону Лизу» на пятидесятилетие.

Как и большинство лазерных процедур, «Мона Лиза» срабатывает не у всех, но если получится, тут уж берегись… Эсс назвала трех женщин, которые ее прошли и впоследствии оставили своих мужей.

Эффект виагры

– Это как первый раз с виагрой, – объяснила Эсс. – У мужчин вдруг появляется давно забытая эрекция, им хочется секса с женой, а той больше не нужно, и тогда они бросают жен ради молодых цыпочек… Так вот теперь все наоборот.

Ну или не совсем. Слабое место этой аналогии в том, что у большинства женщин, в отличие от мужчин, нет возможности испытать данный феномен на себе. Как обычно, разница между ценой молодости для мужчин и женщин огромна. Сильно разорит среднестатистического мужчину маленькая синяя таблеточка? Вряд ли. Может, их вообще страховка покрывает, как и многое в мужском мире… В любом случае виагра никак не стоит три тысячи долларов.

И тут я поняла: для исследования темы секса придется использовать то, что есть под рукой, а именно мой велосипед.

Знакомьтесь: новые велосипедисты

Двадцать пять лет назад, когда я впервые написала о велосипедистах, они еще были редкостью. Чуточку инфантильные, слегка оторванные от жизни, они раздражали своими дурацкими великами, особенно если пытались затащить его к тебе в квартиру, словно домашнее животное. В те времена велосипедный спорт считался несерьезным и немного опасным, а также свидетельствовал о недостатке средств.

Сегодня же все наоборот. Велосипедисты не только распространились как вирус, но и мутировали в десятки разных типажей. Вот лишь некоторые из них.

Миллионер-семьянин

Имеет кучу детей от разных жен и детскую площадку где-то посреди огромного участка. Любит производить впечатление на приятелей, катаясь до Монтока и обратно за один день.

Плюсы: богат, здоров, фертилен.

Минусы: меняет браки чаще, чем остальные – шины.

Командный игрок

Любит ездить в группе. Как правило, небогат, но вполне может ухнуть на велик пару тысяч долларов. А еще позволяет себе тратить на свое хобби несколько часов в неделю, пока вторая половинка убивается дома.

Плюсы: заботится о себе, а значит, и о других может – по крайней мере на земле.

Минусы: страшно раздражает жену. Сперва все вроде бы неплохо, а потом… Оба стареют, уже дети подрастают, а он все ездит на своем чертовом велике!

Настоящий велосипедист

Его легко проверить в отличие от фальшивого: настоящий ростом чуть пониже вас, зато мускулистый и куда лучше ездит.

Плюсы: может проехать на заднем колесе.

Минусы: в конце концов ты сама захочешь попробовать этот трюк и закончишь в больнице со сломанным копчиком.

Холостяк

Знакомится в мобильном приложении. На велик садился от силы раза три за всю жизнь. С другой стороны, явно смотрел «Холостяка» и, возможно, даже «Холостяка в раю», и знает, что хорошим парням полагается ездить на велосипедах по очаровательным летним городкам. Предполагается, что это весело и приятно, хотя по его лицу так не скажешь.

Плюсы: часть его действительно ищет «ту самую».

Минусы: если упадешь с велосипеда, тебя быстро заменят.

Так стоит ли садиться на велосипед, чтобы встретить мужчину? С целью выяснить это я отправилась в Центральный парк.

Там было полно народу на великах, и все они ездили так, словно участвовали в «Тур де Франс». Куда там остановиться и поболтать! Конечно, и в городе полно людей на великах, только у меня не хватило смелости, рефлексов или безрассудства, чтобы влиться в городской трафик на двухколесном транспорте.

Я решила переадресовать вопрос на обсуждение в деревню, а точнее – Тильде Тиа. В отличие от меня Тильда открыта к любым экспериментам. Двенадцать лет она вела себя хорошо в браке, и теперь на свободе была готова стать «плохой девочкой».

А еще Тильда Тиа – велосипедист-маньяк.

Последнюю неделю она засыпала меня эсэмэсками о том, как проехала пятнадцать, восемнадцать и двадцать одну милю за три часа и что надо стремиться к бо́льшему и ставить целью двадцать четыре мили. Не знаю почему, но я согласилась. Даже если мужчина нам не попадется, пользу физической нагрузки никто не отменял.

В назначенный день мы встретились в условленном месте. Тильда Тиа была в цветастом платьице и серебристых сандалиях, точно мы собрались на пляжную вечеринку. Она только что уложила волосы и потому отказалась надевать шлем; вместо этого Тильда воткнула в уши наушники, будто они ее спасут.

Я же сосредоточилась на своей безопасности. Велошорты, неоновый жилет, одолженный у Сэсси, и большой шлем, расписанный под арбуз. Мой верный конь – оранжевый горный велосипед, в свое время привлекший немало восхищенных взглядов на проселочных дорогах Коннектикута.

Как выяснилось, лучше ему было там и остаться. Горный велосипед отлично подходит для перепрыгивания через бордюры и срезания по траве, однако на проселочной дороге он слишком тяжелый и медленный, по крайней мере для темпа, заданного Тильдой Тиа.

Все было нормально, пока мы не выехали за деревню. Первым препятствием оказался мост. Сотни раз я пересекала его на машине и даже не подозревала, насколько он крутой и как мало места остается велосипедистам.

Осилив до половины, я вильнула колесом, благоразумно спешилась и остаток пути прошла пешком. По другую сторону ждала Тильда Тиа, нетерпеливо топая ногой.

– Ты чего слезла? Мы даже еще до холма не добрались!

– Высоты боюсь, – оправдывалась я.

Я снова села на велик. Сперва я лихорадочно крутила педали, пытаясь догнать Тильду, но вскоре сдалась и принялась разглядывать окружающих.

Можно подумать, что велосипедный спорт – хобби для молодых, однако это не так. Мимо один за другим проезжали люди среднего возраста. Большинство, как и я, были в приличной форме, то есть вполне способны осилить несколько миль, однако не видят нужды отказываться от картошки фри после прогулки. Довольно много пар, похоже, решили заняться физической активностью вдвоем. Выглядят вполне счастливыми… Хотя нет, вру, порой у одного из пары на лице мелькает раздражение: какого черта я здесь делаю, как меня вообще угораздило? Впрочем, ведут себя дружелюбно. Проезжая мимо, мы обмениваемся кивками или машем в старомодном стиле лодочного этикета.

Еще там были фанатики: средних лет, одеты по последней моде, тонкие шины, аэродинамические рамы и все такое. Что-то вроде закрытого клуба, признают только равных, прочие лишь путаются под ногами.

И, наконец, стайки друзей: смешанные группы мужчин и женщин, проводящих время вместе. Могу представить типичный разговор:

– Давайте как-нибудь соберемся, посидим?

– Я бы с радостью, но я на диете…

– Я тоже. Хм-м… О, у меня идея! Поехали кататься на великах?

– Ура!

Они были повсюду. Вскоре и я невольно оказалась посреди такой стайки.

Проблема в том, что в группе каждый едет со своей скоростью: кто-то отстает, кто-то отрывается. В результате обнаруживаешь себя рядом с кем-то, и волей-неволей приходится завязывать разговор.

В принципе ничего страшного в этом нет: достаточно сказать «повезло с погодой», улыбнуться и помахать мизинчиком. Вскоре кто-нибудь вырвется вперед и уведет за собой остальных, как мама-утка своих утят.

Однако в последней четверке все вышло иначе. Двое оторвались, еще двое остались позади. Иногда такое случается из-за скопления на дороге машин, так что лучше переждать и пропустить.

Они поглядывали на меня, я на них. Первый ничем особо не выделялся, зато у второго были усы, седые усы, и гладкая, почти без морщин, кожа человека, который любит хорошо поесть и славно повеселиться.

– Классный велик, – заметил он с улыбкой.

– Спасибо, – ответила я, надеясь, что они проедут мимо.

Теперь мы все трое ехали в ряд, параллельно друг другу. Ненавижу такие вещи! Это же небезопасно: если одного из нас собьет машина, мы все повалим друг друга, как фишки домино!

– А что за тип? – продолжал усатый.

Серьезно? Неужели он не понимает, насколько опасны такие разговоры, когда мимо проносятся машины на скорости сорок миль в час?

– Горный, – буркнула я сквозь зубы.

Тут он кивнул и, слава богу, отвалил.

Следующая остановка – паром на остров Шелтер, известный как Мекка для велосипедистов: живописные дороги, мало машин.

Когда я подъехала, паром как раз причаливал. Тильда Тиа ждала меня на самом краю причала, рассчитывая зайти на борт первой. Чтобы подобраться к ней, пришлось пройти мимо стайки друзей.