Текст книги "Моя мятежница"

Автор книги: Кендалл Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

К тому моменту, как я бросаю взгляд на место, где стоял Холт, он уже исчез. Вместо него вижу худощавого охранника, которого не узнаю. Я более чем разочарована заменой, но я пришла сюда не для того, чтобы пялиться на охрану. Мне нужно следить за командой. И теперь мы отстаем на два очка в первом периоде, что вообще не хорошо.

– Итак, где же горячий парень из службы безопасности? – Гретхен, которая, должно быть, умеет читать мысли, толкает меня локтем в бок.

Она никак не помогает отвлечься от Холта и сосредоточиться на команде, но я знаю, что сейчас должна смотреть только на лед. Всего семь минут первого периода, а «Денверская лавина» уже нанесла два похожих на оплеуху удара в сеть мимо Биссета. Не то начало сезона, на которое я надеялась, но у нас в запасе еще много времени, чтобы все изменить.

– Эй? – Гретхен снова толкает меня. – Ты меня слышала? Я спросила, где твой сексуальный телохранитель.

– Он мне не телохранитель, – поправляю я, пока мой взгляд все еще следует за шайбой. – Он отвечает за охрану всей команды.

– Но ты не отрицаешь, что я сексуален, а?

Все внутри мгновенно обрывается. Этот глубокий, хрипловатый голос определенно принадлежит не моей лучшей подруге.

Я оборачиваюсь, и, конечно же, вот он, прямо передо мной. Его серый взгляд впивается в меня, посылая пульсирующую волну жара по всему телу. Не знаю, поражена я или смущена, возможно, если не врать себе, немного и то, и другое.

– П-привет, Холт, – заикаюсь я, нервно поправляя складку на своем зеленом кашемировом свитере. В сочетании со свекольно-красным, который, уверена, стремительно заливает мое лицо, сейчас я выгляжу, как чертово рождественское украшение.

Дерьмо. Мысленно делаю пометку попрактиковать свое невозмутимое выражение лица в любое свободное время, которого у меня поразительно мало.

Обретя дар речи, я указываю на свою лучшую подругу, отчаянно пытаясь привлечь его внимание к чему-то помимо меня.

– Ты же помнишь Гретхен из Саттона, да?

Гретхен машет рукой, ее губы приподнимаются в лукавой улыбке, когда она с головы до ног оценивает его широкую фигуру.

– Иден права. Ты даже выше, чем был в колледже. И мускулистее вдобавок.

Забудьте о свекле, у меня такое чувство, будто мое лицо вот-вот загорится. Я знала, что нельзя подпускать эту девушку к Холту, и теперь за этот комментарий я хочу толкнуть ее прямо через стеклянное ограждение.

Но Холт лишь усмехается, запуская пальцы в свои коротко постриженные каштановые волосы. Его серый взгляд встречается с моим. А голос наводит на определенные размышления, когда он спрашивает:

– Итак, вы говорили обо мне, да?

Ага, теперь это официально. Мне нужно немедленно испариться.

– Что ж, пора пойти перекусить, – запинаюсь я, лихорадочно ища выход из этого разговора.

Гретхен вскидывает темную бровь.

– Мне казалось, ты сказала, что слишком нервничаешь, чтобы есть.

Если я когда и хотела, чтобы она придержала свой длинный язык, так это сейчас. Стискиваю зубы и выдавливаю улыбку, бормоча какие-то нелепые отговорки, мол, с началом игры я почувствовала себя лучше. Я даже не вполне осознаю, что произношу. Слишком занята тем, что безнадежно пялюсь в штормовые глаза Холта. Если я не уберусь отсюда в ближайшее время, то рискую в них утонуть.

Взволнованная, я извиняюсь и спешу через всю ложу, чтобы схватить первую попавшуюся закуску, завернутую в бекон, и сунуть ее в рот. Да, мой желудок все еще крутит узлами, но прямо сейчас я пойду на что угодно, лишь бы выглядеть занятой. Особенно, если мой рот будет оккупирован едой и не ляпнет какую-нибудь глупость.

По языку разливается кленовый вкус, уступая место чему-то очень знакомому. Почти резиновому? Я наклоняю голову, пытаясь разобрать вкус, медленно пережевывая маслянистую субстанцию. И чем больше я жую, тем сильнее начинаю чувствовать покалывание.

С каких пор бекон стал острым?

Я поднимаю взгляд и вижу улыбку одного из официантов.

– Любите гребешки в беконе?

Гребешки? О, боже правый, нет.

Обезумев, я хватаю коктейльную салфетку и сплевываю в нее частично пережеванную пищу. Но слишком поздно. Язык уже начал распухать, а рот наполняться жгучим зудом.

Официант хмурится.

– Все в порядке, мисс Винн?

– Нет, – задыхаюсь я, пока в горле встает панический ком. – У меня аллергия на морепродукты.

Глава 10
Холт

– Ты в порядке?

– Я в порядке, – отвечает Иден.

Ее голос звучит пронзительней обычного, и могу ручаться, что эта аллергическая реакция в середине первого периода повлияла на нее сильнее, чем она хотела показать. Но для парня, ответственного за заботу о ней, это обычная работа.

Я сделал все, дабы убедиться, что она в безопасности, в том числе – отвез ее в ближайшее отделение неотложки в девять вечера четверга. Сначала она была непреклонна и говорила, мол, с ней все в порядке. Но у нее начал распухать язык, а после она призналась, что и горло чешется.

Лестер и Гретхен помогли мне уговорить ее проявить осторожность и обратиться в ближайшее отделение скорой помощи. И хотя поначалу Иден была не в восторге от этой идеи, в конце концов, во время первого перерыва, согласилась. Я знал, она не хочет пропускать игру или стать причиной еще большего переполоха, но ее здоровье и безопасность всегда будут стоять на первом месте.

Когда я снова бросаю на нее взгляд, она отмахивается.

– Серьезно, со мной все будет нормально.

– Какую музыку любишь? – спрашиваю я.

Иден нервно постукивает по колену, сидя рядом на пассажирском сиденье.

– Все равно. Просто включи что-нибудь.

Я оглядываюсь и ухмыляюсь ей.

– Просто пытаюсь отвлечь тебя, поддерживая разговор.

Она мягко смотрит мне в глаза.

– О, точно. Ладно. Полагаю, надо подыграть.

– Прекрасно. Любимая музыка? – снова спрашиваю я.

– Рок, – отвечает она, хмурясь. – Классика или гранж. Предпочтительно девяностые. Крайне недооцененное десятилетие в том, что касается музыки.

– Думаешь?

– Еще бы. Ну, смотри: Smashing Pumpkins, Fuel, Oasis, Nirvana.

Киваю.

– Я пережил глубокую фазу увлечения Incubus.

Она смеется.

– Ты?

Я впервые слышу ее смех с тех пор, как все это началось. И мне очень нравится этот звук.

– Я тоже люблю девяностые. – Я включаю радио, и, поскольку оно подключено к моему плейлисту через Bluetooth, прокручиваю список групп, пока не нахожу Incubus. – Нормально?

Она кивает.

– Ага.

Я выбираю песню «Drive» и нажимаю проигрывание.

Иден смотрит на меня и улыбается. Эта великолепная улыбка, которой я не заслуживаю, и знакомый текст, льющийся из динамиков, вызывает у меня внезапный приступ удовольствия, аж в груди щемит.

«Что бы ни случилось завтра… Я буду здесь, объятия распахнув и открыв глаза».

Иден постукивает по колену в такт, кажется, не догадываясь, что значат для меня эти слова.

Я не сказал ей, что песня «Wish You Were Here» крутилась у меня на повторе после того, как она улизнула из моей постели и в целом жизни. Но сейчас у меня смелости не хватит это озвучить.

Едва начинается следующая песня «Pardon Me», меня будто хватают за горло, ровно как в тот день, когда я пребывал в глубоком отчаянии, поскольку позволил такой девушке, как Иден, ускользнуть прямо из моих пальцев к этому грандиозному придурку Алексу Брауну. Меня это просто убивало. Я знал, что недостаточно хорош для нее. Но разве этот чертов идиот был?

Вскоре проникновенные тексты сменяются более злобными, и моим плейлистом завладевают группы вроде Rage Against the Machine.

Мы молчим, и я подмечаю каждую мелочь. То, как идеально миниатюрная фигурка Иден вписывается в сиденье. Как ее пальцы зажаты между коленями. Слышу цветочный аромат на ее коже. Ощущаю, как между нами искрится воздух.

– Как ты себя чувствуешь? Мы почти на месте.

– Нормально. Горло чуть-чуть дерет.

– Держись. – Я кладу ладонь на ее колено и сжимаю в попытке поддержать. Мне бы хотелось этого не делать, но я слишком хорошо знаю, какая теплая ее кожа на ощупь, даже сквозь джинсы. К тому же я так давно не прикасался к ней.

Убрав руку, откашливаюсь. Иден, кажется, никак не реагирует, глядя в окно.

Соберись, Росси.

Когда мы прибываем в госпиталь, нас быстро регистрируют, а после мы ждем в смотровой. Иден почти не разговаривает. Она просто смотрит на плакат с изображением щитовидки, висящий на стене. Я понятия не имею, о чем она думает, и еще меньше – что ей сказать.

На то, чтобы сделать инъекцию эпинефрина, не требуется много времени. Я держу ее за руку, и когда медсестра предполагает, что я – ее парень, ни я, ни Иден не поправляем ее. После того как Иден получает упаковку антигистаминных препаратов – будет принимать их дома от крапивницы на груди, – она подписывает какие-то документы, а потом, меньше, чем через час, мы направляемся на выход.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

– Я так сожалею обо всем этом. Такой хаос. – Она качает головой, глядя под ноги.

Не желая, чтобы она стыдилась, я касаюсь ее плеч, поворачивая к себе. Мы стоим на парковке.

– Эй, это не твоя вина.

Она прикусывает губу.

– Отчасти моя. Если б я так не волновалась, обратила бы внимание, что сую в рот.

Ни один из нас не касается темы, что взволновала ее – Иден с подругой сплетничали обо мне. Но давить на нее сейчас было бы подлостью. Она явно расстроена.

Когда мы подходим к моей машине, она хватает свой телефон, который забыла в спешке, пока мы бежали в больницу. Она тут же проверяет счет и поворачивается ко мне с улыбкой.

– Мы ведем 3:2. Четыре минуты до конца.

– Хорошо, – киваю я.

Заведя машину, я где-то минуту ищу спортивный канал, и когда удается, мы, все еще находясь на парковке, принимаемся слушать оставшиеся три с половиной минуты игры. В конце концов «Титаны» выигрывают.

– Поздравляю, – говорю я, улыбаясь Иден. – Каково это, владеть командой-победителем?

Она коротко смеется.

– Чертовски приятно.

– Так и должно быть. – Я выруливаю на дорогу, порядком загруженную, поскольку арена всего в нескольких кварталах от нас. – Твоя машина у арены?

– Нет, я приехала с Гретхен.

– Буду рад отвезти тебя домой.

Иден смотрит с благодарностью.

– Было бы отлично.

Пока мы едем, она отправляет и получает несколько поздравлений. Ревнивая часть меня задается вопросом – она переписывается с Алексом? Но более умная, рациональная часть напоминает, что это не мое собачье дело, с кем она там переписывается. Черт, может, она по-прежнему трахается с ним. Даже в этом случае это не должно меня волновать. Иден великолепная, успешная женщина. Естественно, она не испытывает недостатка в поклонниках.

Я подъезжаю к ее дому, расположенному неподалеку, и Иден указывает, где припарковаться.

– Можешь остановиться тут. Я просто выскочу.

Качаю головой.

– Я провожу тебя до квартиры.

Она больше ничего не говорит, лишь терпеливо ждет, когда я найду парковочное место поближе. Как только мне это удается, мы вместе направляемся к зданию с величественным вестибюлем и рядом блестящих серебристых лифтов. Она живет в высотном здании с роскошными апартаментами, цена которых превышает мой бюджет на миллионы долларов. Отличное расположение, великолепные виды.

Иден отпирает дверь и впускает нас внутрь, оставляя сумочку на столике у входа. Когда проходит чуть дальше, включает свет.

В квартире тихо и темно, если не считать света уличных фонарей, мерцающего в окнах. Все выглядит иначе, нежели тогда, когда комната полнилась тестостероном и голосами шумных хоккеистов. Теперь тут только мы с ней – сценарий, который нравится мне гораздо больше.

Пугает ли меня работа Иден или тот факт, что она постоянно окружена одними из самых завидных мужчин в мире? Нет. Во всяком случае, не слишком.

Квартира у нее уютная и современная, с деревянным полом из широкой доски и темно-серой мебелью. Огромные окна с темными стеклами украшены белыми льняными шторами. Все на своих местах, прибрано. Даже кофейной кружки ни одной в раковине нет. Я невольно задаюсь вопросом, то ли она супер аккуратная, то ли тут на постоянной основе работает бригада уборщиков.

Я приношу ей стакан воды с кухни, и Иден выпивает одну таблетку антигистаминных.

– Я прямо чувствую облегчение от того, что мы сегодня выиграли, – говорит она, кладя телефон на зарядку, расположенную на кухонном столе. – Почти забыла о прошлых ошибках.

Она не отводит от меня взгляда, когда я придвигаюсь ближе. Замерев прямо перед ней, аккуратно беру ее за подбородок двумя пальцами, ее губы приоткрываются.

– Ты выглядишь лучше. Румянец вернулся, опухоль спала.

– Мне уже хорошо, – тихо говорит она.

Ее взгляд опускается к моим губам: всего на мгновение, но невозможно не заметить тоску в ее глазах. А мне не забыть о том, что Иден и ее подруга сказали обо мне… Что-то насчет того, что я горяч.

И тут уж точно становится горячо.

Ведь пусть мне и следует уйти, это последнее, чего я хочу. А вот чего мне действительно хочется, так это поцеловать ее. Я жажду увидеть, сохранилась ли между нами та волшебная химия, существовавшая много лет назад.

Воспоминания о ней в ту ночь захлестывают меня с такой силой и ясностью, что едва не сбивают с ног. То, как она выглядела, лежа в моей постели. Какой нетерпеливой казалась – это пожирало меня изнутри. И все еще продолжает пожирать.

На меня обрушивается шквал воспоминаний о том, что случилось той ночью. Может, потому, что уже поздно, а мы тут одни, или из-за того, что постель Иден не больше чем в паре дюжин шагов от нас.

Ее взгляд снова опускается к моим губам, и я делаю шаг назад, увеличивая расстояние между нами.

– Мне лучше уйти, – хриплым, слегка дрожащим голосом произношу я.

– Это, наверное, хорошая мысль, – так же взволнованно говорит она. – Спасибо, что отвез меня в больницу и оставался со мной.

– Всегда пожалуйста, – тихо отвечаю я.

– Спокойной ночи, Холт.

– Спокойной ночи, Иден.

Я выхожу из квартиры и направляюсь к лифту, испуская долгий, мучительный вздох, пока ноги несут меня по коридору.

Всю неделю повторял себе, что мне все это мерещится. Ее вопрос, нет ли у меня кого, был связан лишь с работой. То, как отреагировало мое тело, когда я увидел ее? Просто результат давней истории между нами. Я все пытался убедить себя, что этому есть вполне разумные объяснения.

Но сейчас? Я больше не могу игнорировать вопрос о том, привлекает ли меня Иден. На самом деле, это даже не вопрос.

Но хватит ли у меня смелости, чтобы снова пойти по этому пути? Особенно, когда от этого настолько многое зависит.

Что ж, как говорится, поживем-увидим.

Глава 11
Иден

Сразу после ланча телефон звякает сообщением.

Я почти не хочу просматривать его, поскольку планировала провести день, собираясь на первую выездную игру в Детройте и учитывая, что до отлета остается три коротких часа, а я пока лишь швырнула в сумку пару туфель, отвлекаться не хочется.

Но не всегда все идет по плану, и второе сообщение заставляет меня со вздохом взять телефон. Это Гретхен, и я вспоминаю, что она писала мне и ночью. От нее пришла пара сообщений.

«Ты в порядке? Ау?»

«Я еду».

Быстро набираю ответ.

«В порядке. Буду рада, если ты заедешь. Я пакую вещи».

Некоторое время спустя я открываю дверь, и меня приветствует уже не настолько обеспокоенная Гретхен, держащая в руках подставку с двумя экстрабольшими стаканами кофе.

– Боже, аминь, губы у тебя снова нормального размера. – Она вздыхает, с облегчением прижимая ладонь к сердцу. – Я боялась, придется применять филлеры, чтобы ты выглядела нормально.

Прежде чем я успеваю упрекнуть ее в том, что она слишком драматизирует, подруга протягивает мне один из стаканов, тот, на котором написано: «Латте с овсяным молоком + дополнительная порция эспрессо». Несмотря на то как Гретхен вечно сокрушается по поводу моего пристрастия к кофеину, она всегда готова меня поддержать.

– Прости. После того как я вышла из смотровой, сосредоточилась только на том, чтобы узнать ход игры. – Я делаю глоток латте, позволяя кофеину вернуть меня к жизни. – Поможешь мне упаковаться к перелету?

Мы идем в спальню, где я оставляю свой кофе остывать на комоде, пытаясь решить, который из двух блейзеров громче кричит: «девушка-босс». Тем временем Гретхен на моей постели чувствует себя как дома, пьет, как я подозреваю, чай без кофеина и осматривает почти пустую сумку.

– Так что? Ты в порядке? Телефон сломан или у тебя развилась аллергия и на ответные сообщения?

– Да все в норме. Горло еще немного болит, но это мелочи. – Я отщипываю ворсинку от темно-синего свитера с капюшоном, затем аккуратно складываю его и прячу в сумку. – Прости, что не ответила тебе. Между визитом в больницу и поздним возвращением домой… я задумалась.

– Да? О Холте?

Я закатываю глаза, лишь бы она не прочитала все по лицу. Гретхен знает меня достаточно хорошо, чтобы заметить особый огонек в глазах, что появляется при одном лишь упоминании о парне, который мне интересен.

– Нет, не о Холте. Просто, знаешь ли, об уколе эпинефрина в бедро.

Она одаривает меня кривой улыбкой.

– Точно, пока Холт держал тебя за руку.

Внезапно сборы кажутся уже совсем неважными. Мой взгляд в панике возвращается к Гретхен.

– Ты откуда знаешь? Об этом же не пишут в блогах, да?

Я тут же вспоминаю прошлую ночь. Могла ли какая-то медсестра оказаться сплетницей-фанаткой и донести на меня в блоги, мол, я держала за руку своего охранника? Разве женщине, страдающей аллергией, нельзя обратиться за небольшой эмоциональной поддержкой?

– Э-э, я этого не знала, – медленно отвечает Гретхен. – Да и в блогах ничего такого нет. Я пошутила. Но теперь, когда ты сама спалилась, я особенно рада, что заскочила посплетничать. – Она хитро улыбается.

По моим венам разливается облегчение, но после сразу же поражает мысль. Я не могу избежать разговора об этом.

Гретхен откидывается на груду подушек и дует на свой чай. Пробует сделать глоток и морщится, обнаружив, что напиток все еще слишком горячий.

– Выкладывай, девочка. Что случилось прошлой ночью?

– Ничего, – коротко отвечаю я. Это правда.

Она хмурится.

– Ты врешь.

– Нет, не вру. Ничего не было. То есть он проводил меня до квартиры, и между нами определенно пробежала легкая искра. Но никто из нас не отреагировал. И с чего бы, особенно после того, как я выставила себя такой колоссальной дурой?

– Получить аллергическую реакцию не то же самое, что выставить себя дурой.

– Может быть. Но выплюнуть в салфетку полупережеванную еду после того, как заявила, что твой начальник службы безопасности горяч? Думаю, это считается.

Я снова беру свой латте и открываю крышку, чтобы на время спрятаться за клубами пара.

– Между прочим, это я намекнула, что он горячий, – поправляет меня Гретхен. – Что правда. К тому же, все могло быть еще хуже. Тебя могло вырвать на него. Ищи светлые стороны.

– Тут нет никаких светлых сторон. У всей этой ситуации есть только одна сторона. Крайне неловкая.

Взволнованная, я сажусь на край кровати, делая большой, вполне заслуженный глоток латте. Он слегка обжигает мне язык, но я едва замечаю. Это ничто по сравнению с тем, каким опухшим он был вчера и как дико его жгло.

– Что такого неловкого? Ты отлично справляешься. Твоя команда вчера выиграла. И они выиграют снова. А у тебя есть чертовски сексуальный телохранитель, который следует за тобой повсюду.

Я судорожно вздыхаю.

– Это все просто чересчур. Игры, слухи, то, что этот город все еще против меня. Алекс. Добавь к этому Холта, и я просто… – Я содрогаюсь, прочувствовав все сразу.

В колледже я никогда не имела подруг, за которых можно «и в огонь, и в воду», как, наверняка, было у прочих. Да, у меня была Гретхен, но мы никогда не были настолько близки. У нее были подруги со времен старших классов, и она часто проводила время с ними.

Я старалась не придавать этому значения, но, честно говоря, иногда это меня беспокоило. Из моей ленты в социальных сетях складывалось впечатление, будто у каждой женщины имелась куча подружек, что поддерживала в успехах и неудачах. Но после моего публичного разрыва и последующей смены статуса, я получила лишь пару звонков от подруг с вопросом: «Как твои дела?»

Конечно же, одной из них стала Гретхен, но у меня в общем-то никогда и не было множества друзей. Полагаю, это меня устраивает. Я больше одиночка, чем кажется со стороны. Но это не значит, будто я не стремлюсь к более тесной дружбе.

И можно даже не начинать говорить о том клубке противоречий, который представляет из себя Холт. Он всегда заставлял меня чувствовать многое. Влечение. Очарование. Тревогу.

Я всплескиваю руками, забыв, что все еще держу свой латте, и едва не проливаю его на белое одеяло.

Расстроенная, я вскакиваю на ноги.

– Видишь? Я в полном раздрае.

– Ладно, давай разберемся с этим. Не все сразу. – Лицо Гретхен становится серьезным. – Алекс? Я думала, мы прошли через это.

– Да, – отвечаю я с уверенностью. – Но это не значит, что мне легко видеть его каждый гребаный раз.

Подруга бросает на меня задумчивый взгляд, словно пытаясь разобраться в моих чувствах.

– Окей… – Слово слетает с ее губ медленно и неуверенно.

Гретхен явно не понимает, почему мне так тяжело. Она знает, что я оставила Алекса позади, и это действительно так. Я была с ним, делала все, что он хотел, отдала ему свое сердце, и ничего не вышло. Она права, я двинулась дальше, но тот, кто никогда не работал со своим бывшим, никогда не поймет, какая это борьба. Тот еще первоклассный опыт. Просто суперский.

Фу. Мне хочется побиться головой о стену. К счастью, я этого не делаю. Хватаю серую хлопчатобумажную пижаму и швыряю ее в сумку.

– А еще есть Холт, – говорит Гретхен осторожно, но все же кокетливо изгибая губы. – Они такие разные во всех отношениях.

И не говори.

– Между нами с Холтом нет ничего, кроме странной затянувшейся химии. – Даже произнося фразу, я задаюсь вопросом, правда ли это.

– Как скажешь. – Ее тон полон сомнения.

Услышав, как Гретхен подвергает сомнению мои мотивы, когда речь заходит о мужчине, которого я сама, надо признать, не понимаю, я чувствую себя уязвимой. Это раздражает.

– Между вами ничего не было с тех пор, как ты сбежала из его постели тем утром?

– После того позора – ничего.

Она фыркает.

– Я тебе говорила, мне не нравится это слово. Это не позор. Это предмет гордости.

Ее слова заставляют меня рассмеяться.

Разговор продолжается, и когда я смотрю на нее, то вижу в глазах Гретхен не жалость, а смех.

Я упираю руки в бока и склоняю голову.

– Что?

– Знаешь, что тебе нужно?

– Таблетка от горла? – Это шутка лишь отчасти, но она качает головой.

– Нет. Тебе нужно трахнуть Холта, чтобы выбросить его из головы. Ты лишила себя этого еще в колледже, и чувство незавершенности никуда не делось.

Ага, точно.

Я фыркаю, отмахиваясь от ее слов.

– Ни за что.

– Я абсолютно серьезно. – Она произносит это настойчивей, не так игриво, как раньше. – Думаю, это единственный способ прекратить зацикливаться на нем.

Закончив сборы, я аккуратно взвешиваю эту идею. Подобная мысль раньше не приходила мне в голову, но теперь, появившись, она засела сильнее, чем мне хотелось бы признать.

Неужели я и правда смогу снова забраться в постель к Холту, просто чтобы повторить свой давнишний побег, пока нас обоих не унесло течением? Может, нам действительно нужно закончить то, что мы начали много лет назад. Возможно, все получится – прежде чем я смогу окончательно перевернуть эту страницу своей жизни.

Или, может быть, я брежу, к тому же пресса просто с ума сойдет от подобного. Если СМИ решат, будто я сплю с кем-то из команды – охраной, персоналом, игроками, кем бы то ни было, – это может все испортить. Одна запись в блоге способна поставить меня на колени.

И вовсе не в веселом, сексуальном смысле.

Нет, это будет совершеннейший позор. Я выше этого. Умнее. Должна быть, по крайней мере.

– Нет, Гретхен. – Я качаю головой. – Ты знаешь, что это невозможно. Ты же читаешь новости. Меня проклинали еще до того, как я взялась за эту работу. Все считают, я буду страдать по своему бывшему или упаду на так называемую клюшку какого-нибудь другого игрока. Может, Холт и не «Титан», но он все-таки работает в команде. Я не могу позволить, чтобы они оказались правы.

Я бросаю в сумку последнюю удобную пижаму и застегиваю замок. Закрываю ее, как и всю эту тему. Гретхен кивает и делает крошечный глоток чая.

– Итак, что будешь делать?

Уголки моих губ приподнимаются в легкой улыбке.

– Прежде всего свою работу. А прямо сейчас? Я собираюсь поехать в аэропорт, улететь в Детройт и наблюдать, как «Титаны» надирают всем задницы.