Текст книги "Один Вкус"
Автор книги: Кен Уилбер
Жанр:
Философия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)
Воскресенье, 9 марта
На то, чтобы вернуть какое-либо медитативное осознание, включая осознанные сновидения, ушла почти неделя. В течение всего времени, пока я был в Нью-Йорке, у меня не было никакого доступа к чистому свидетельствованию, и я не переживал постоянства субъекта в состояниях сновидений и глубокого сна. То есть я не был в сознании во время сновидений и состояния глубокого сна – в сознании, своего рода потоке, в котором я периодически пребывал в течение последних трех или четырех лет.
Это постоянное сознание во всех состояниях – бодрствования, сновидений и глубокого сна, – как правило, случается после многих лет медитации; лично у меня ушло около 25 лет. Его признаки очень просты: вы пребываете в сознании в состоянии бодрствования и затем, засыпая и начиная видеть сон, вы по-прежнему остаетесь в сознании в сновидении. Это похоже на осознанные сновидения, но с небольшой разницей: при осознанном сновидении вы обычно начинаете манипулировать содержанием сна, вы выбираете, будут ли это сексуальные оргии, или великий потоп, или полет над горами, или что угодно еще. Но при постоянном свидетельствующем сознании нет никакого желания что бы то ни было менять: вы просто и бесхитростно свидетельствуете все, что возникает. Таким образом, вы остаетесь в сознании во время состояния сновидений, свидетельствуя его, не изменяя его (хотя вы можете, если захотите; обычно вы не хотите)[8]8
Я называю это ясным (pellucid) сновидением, отличие от осознанного или прозрачного (lucid) сновидения. Во многих местах я просто использую общеизвестный термин «осознанное сновидение». Тем не менее я всегда имею в виду ясное сновидение. Я также упоминаю о ясном глубоком сне или не выраженным словами свидетельствовании в состоянии глубокого сна без сновидений.
[Закрыть]. Затем, переходя к глубокому сну без сновидений, вы все равно остаетесь в сознании, но теперь не осознаете ничего, кроме бескрайней чистой пустоты, не имеющей вообще никакого содержания. Но термин «осознаете» не вполне верен, поскольку здесь нет никакой двойственности. Это больше похоже на то, что есть просто само чистое сознание, без качеств или содержаний субъектов или объектов, безбрежная чистая пустота, которую нельзя определить «ничто», но нельзя определить и как-либо иначе.
После этого, выходя из состояния глубокого сна, вы наблюдаете, как возникают и обретают форму ум и состояние сновидения. То есть из каузальной пустоты возникает тонкий ум (сновидения, образы, символы, понятия, видения, формы), и вы свидетельствуете их появление. Некоторое время продолжается состояние сновидения, и затем, по мере того как вы начинаете просыпаться, вы можете видеть, как непосредственно из состояния тонкого ума возникает вся грубая сфера, физическая сфера – ваше тело, постель, комната, физическая вселенная, природа.
Иными словами, вы только что совершили путешествие по Великой Цепи Бытия – от грубого тела к тонкому уму и каузальному духу – по обоим ее ветвям, восходящей и нисходящей (эволюции и инволюции). Засыпая, вы переходили от грубого тела (бодрствование) к тонкому уму (сновидение) и каузальной пустоте (глубокий сон) – это эволюция, или восхождение; а затем, пробуждаясь, вы двигались вниз – от каузального к тонкому и грубому – это инволюция, или нисхождение. Каждый человек проходит этот цикл каждые 24 часа. Но при постоянном сознании или непрерывном свидетельствовании вы сохраняете осознание во время всех этих изменений состояния, даже в глубоком сне без сновидений.
Поскольку эго существует главным образом в грубом состоянии, с немногими остатками в тонком, то, коль скоро вы отождествляетесь с постоянным сознанием – или с тем, что существует во всех трех состояниях, – вы вырываетесь из плена эго, так как оно едва существует в тонком и вовсе не существует в каузальной пустоте (или в состоянии глубокого сна, которое представляет собой одну из разновидностей каузальной пустоты). Вы перестаете отождествляться с эго и отождествляетесь с чистым бесформенным сознанием как таковым, в котором нет цвета, пространства, времени, формы – только чистая ясная пустота. Вы не отождествляетесь ни с чем в особенности, и потому вы можете охватывать абсолютно все, что возникает. Отбросив эго, вы едины со Всем сущим.
Вам по-прежнему полностью доступно эго состояния бодрствования, но вы больше не являетесь только им. Скорее самая глубинная часть вас едина со всем Космосом во всем его сияющем великолепии. Вы просто являетесь всем, что возникает от момента к моменту. Вы не видите небо – вы и есть небо. Вы не касаетесь земли – вы земля. Вы не слышите шум дождя – вы и есть дождь. Вы и вселенная представляете собой то, что мистики называют «Одним Вкусом».
Это не поэзия. Это непосредственное постижение, столь же очевидное, как стакан холодной воды, выплеснутый вам в лицо. Как сказал великий мастер Дзен после своего просветления: «Когда я слышал звон колокола, не было колокола и не было меня – только звон». И в этом недвойственном звоне заключен весь Космос, где субъект и объект становятся Одним Вкусом и бесконечность радостно раскрывает свои тайны. Как напоминают нам исследователи, от Олдоса Хаксли до Хьюстона Смита, Один Вкус, или «космическое сознание», – ощущение единства с Основой всего сущего – представляет собой глубочайшее ядро почти всеобщего согласия великих мировых традиций мудрости. Один Вкус – это не галлюцинация, фантазия или порождение расстроенной психики, а непосредственное постижение и заповедь бесчисленных йогов, святых и мудрецов всего мира.
Это очень просто, очень очевидно, очень ясно – конкретно, осязаемо, несомненно.
Понедельник, 10 марта
Разумеется, Олдос Хаксли написал знаменитую книгу «Вечная философия», в которой говорится об общей основе великих мировых традиций мудрости. Лучшим введением к ней до сих пор остается книга Хьюстона Смита «Забытая Истина». Я написал статью для «Журнала гуманистической психологии», которая начинается словами: «Известное под названием «вечной философии» – «вечной» именно потому, что она сохраняет, по существу, одни и те же черты в разные века и в разных культурах, – это мировоззрение действительно сформировало не только основу великих мировых традиций мудрости – от христианства до иудаизма, буддизма и даосизма, – но и образ мыслей некоторых из величайших философов, ученых и психологов Востока и Запада, Севера и Юга. Вечная философия столь повсеместно распространена – чуть позже я расскажу о ней подробно, – что она представляет собой либо величайшую интеллектуальную ошибку в человеческой истории – ошибку настолько общую, что это буквально потрясает воображение, – либо самое точное отражение действительности из всех, что до сих пор появлялись».[9]9
Эта статья вошла в I главу книги «Око Духа».
[Закрыть]
Итак, каковы же подробности этой вечной философии? Все очень просто: Великое Гнездо Бытия, достигающее своей кульминации в Одном Вкусе, – такова в двух словах суть вечной философии.
Это не значит, что все, касающееся вечной философии, навсегда изваяно в камне или отчеканено в золоте. На самом деле я написал статью под названием «Нео-вечная философия», указывающую, что очень многое в ней нуждается в обновлении и модернизации[10]10
* Эта статья вошла во II главу «Ока Духа».
[Закрыть]*. Тем не менее ядро великих мировых традиций мудрости составляет концептуальную основу, к которой мы обязаны серьезно и почтительно обращаться в своих собственных попытках понимания Космоса.
А его сердцевину составляет опыт Одного Вкуса – ясный, очевидный, несомненный, непоколебимый.
Вторник, 11 марта
Конечно, непоколебимый при условии продолжения практики. Мне всегда любопытно, что прервет этот недвойственный поток, что замутит или разрушит постоянное сознание, вырвав тебя из Всего и бросив в когти твоего отдельного «я», где поджидает страдание. Интересно, что в моем случае ему препятствует один стакан вина (то есть если я выпиваю один стакан вина, то в эту ночь я не остаюсь в сознании в состояниях сновидений и глубокого сна. Я уверен, что великие йоги могут выпивать и все равно сохранять сознание во всех этих состояниях, но только не я). Стресс обычно не нарушает этот постоянный поток. Но в Нью-Йорке я почти все время выпивал по нескольку стаканов вина в день, так что одно это может объяснить нарушение свидетельствования. С другой стороны, я был там с целью откровенной саморекламы – а это то, что я не умею делать приличествующим образом – я либо недостаточно стараюсь, либо перегибаю палку, главным образом потому, что мне неловко этим заниматься. Так что причиной мог быть тот простой факт, что я большую часть недели был во власти эгоистического самозамыкания, которое практически исключало устойчивый доступ к Свидетелю.
Судя по всему, прошлой ночью все это снова вошло в свою колею. Сперва у меня не было осознанного сновидения, мне просто снилось, что мы с какой-то женщиной сидим перед Раманой Махарши. При этом присутствует много людей, но в действительности я их не замечаю. Женщина объясняет, как нужно заниматься самоисследованием, которое состоит в том, чтобы спрашивать себя «Кто я» и пытаться ощутить сам источник сознания; это попытка найти чистого и вездесущего Свидетеля. По какой-то причине женщина объясняла все неправильно; она представляла это как результат совершения усилия быть осознающим. Я посмотрел на Раману и сказал: «Нет, тут нет никакого усилия, ты просто замечаешь, что уже осознаешь и что осознание – просто как оно есть – и есть то, что ты ищешь. Не нужно вообще никаких усилий. Рамана улыбнулся, и вдруг его ум и мой ум оказались едины. В этот момент у меня началось осознанное сновидение, но это было в большей степени свидетельствование. Этот поток свидетельствования или постоянного сознания оставался у меня в течение нескольких дней и ночей, как это обычно периодически бывало вот уже несколько лет.
Это удивительный процесс. Это чистая Пустота, абсолютно неограниченная, сияющая, свободная, беспредельная, превыше света и превыше блаженства, радикально неопределимая. Рамана называл это глубокое свидетельствование (или постоянное сознание) «Я-Я», поскольку оно осознает маленькое «я» или отдельную самость. Кен Уилбер – это просто проявление на грубом уровне того, что в действительности представляет собой «Я-Я» – это вовсе не Кен, а просто Все. Кен родился и умрет, но «Я-Я» никогда не входит в поток времени. «Я-Я» – это великое Нерожденное, загадочное Неумирающее; весь Космос существует как простое ощущение моего собственного Бытия. И так может сказать всякое чувствующее существо во всей вселенной, коль скоро оно выступает как великое «Я-Я», которое вообще не «я».
(Веданта особо выделяет «Я-Я», буддизм подчеркивает «не-я», но оба они указывают на чистую, недвойственную, неопределимую Пустоту – шуньяту или ниргуну, – которая представляет собой просто таковость или бытийность всего мира и является не чем иным, как чистым, естественным, спонтанным, вездесущим сознанием, – это ваше собственное подлинное состояние в данный момент – непрерывный недвойственный поток, сохраняющийся при всех возможных изменениях состояния – бодрствовании, сновидении, сне. В своей чистой форме Свидетель превращается во все, что он свидетельствует – ум-зеркало един со своими объектами, Пустота едина со всеми Формами. И потому, как подчеркивают и Веданта, и буддизм, само чистое сознание недвойственно, пусто и до конца не определимо).
Когда медитирующие впервые начинают развивать (или, скорее, замечать) это постоянное сознание, они, как правило, проходят через своеобразное осознание расщепления ума. С одной стороны, у вас развивается способность к прочному медитативному самообладанию, способность Свидетельствовать и боль, и наслаждение, не уклоняясь, не избегая одного и не хватаясь за другое. Чжуан Цзы говорил: «Совершенный человек использует ум как зеркало – он приемлет, но не привязывается, он воспринимает, но не удерживает». По мере того как это осознание ума-зеркала (или постоянное сознание) усиливается, грубое состояние бодрствования становится все более «подобным сновидению», в том смысле, что оно теряет свою способность овладевать вами, потрясать вас, заставлять вас верить, что преходящие ощущения – это единственная реальность. Жизнь начинает быть похожей на один огромный кинофильм, а вы, как безразличный Свидетель, наблюдаете представление; возникает радость, и вы свидетельствуете ее; возникает боль, и вы свидетельствуете ее; возникает печаль, и вы свидетельствуете ее. Во всех случаях вы – Свидетель, а не какая-то преходящая поверхностная волна бессмысленного шума и ярости. И, находясь в центре циклона, вы пребываете в безопасности. У вас начинает появляться глубокий внутренний покой; вы больше не можете производить беспорядок с абсолютно той же убежденностью.
Но это не значит, что вы не можете чувствовать желание, обиду, боль, радость, счастье, страдание или грусть. Вы по-прежнему можете испытывать все эти эмоции; просто они вас не убеждают. Опять же это похоже на просмотр кинофильма. Порой вас так захватывает происходящее на экране, что вы забываете, что это всего лишь кино. Смотря триллер, вы, возможно, действительно пугаетесь; смотря мелодраму, вы можете заплакать. Затем ваш друг наклоняется к вам и говорит: «Эй, очнись, это только кино, это не на самом деле!» И вы освобождаетесь от наваждения.
Просветление – это ...освобождение от наваждения кинофильма жизни. Это значит очнуться, стряхнуть его с себя. Вы просто смотрите и всегда смотрели кино, как зритель, как Свидетель. Но когда вы принимаете жизнь всерьез – когда думаете, что кино реально, – то забываете, что вы – чистый и свободный Свидетель, и отождествляетесь с маленьким «я» – эго, – как если бы вы были частью фильма, который вы на самом деле просто смотрите. Вы отождествляетесь с кем-то на экране. И потому вы пугаетесь, потому вы плачете, потому вы вообще страдаете.
При медитации вы начинаете расслабляться в своем зрительском кресле и просто смотреть фильм жизни, не судя его, не избегая его, не цепляясь за него. Вы всего лишь Свидетель: вы используете ум-зеркало, пребывая в простом, ясном, спонтанном, не требующем усилий вездесущем сознании.
По мере того как вы продолжаете замечать беспристрастное осознание того, что есть (и пребывать в нем), это сознание начнет распространяться из состояния бодрствования в состояние сновидения – вы просто будете оставаться беспристрастным осознанием, умом-зеркалом даже при возникновении состояния сновидения. Вы будете замечать, что феноменологически грубый мир – физическое тело, сенсомоторный мир и строящееся на нем эго – начинает растворяться, превращаясь в тонкий мир образов и видений. Так или иначе, вы остаетесь сознательным.
В ходе дальнейшей практики это беспристрастное осознавание будет распространяться из состояния сновидения даже на состояние глубокого сна без сновидений. И поскольку «вы» все равно присутствуете (не как эго, а как «Я-Я», как чистое сознание без объекта), вы обнаружите гораздо более глубокую и подлинную самотождественность: вы по-прежнему молчаливо сознательны, когда нет никаких объектов, никаких субъектов и вообще никакого содержания – ни боли, ни наслаждения, ни желаний, ни целей, ни надежды, ни страха. В этом чистом Бесформенном состоянии вообще ничего не возникает – и все же вы есть, вы все равно существуете, но только как чистое сознание. Нет ни тела, ни эго, ни ума – и все же вы знаете, что существуете, и потому вы, очевидно, не являетесь ни одним из этих меньших состояний. Вы – это только вы, то есть нет ничего, кроме чистого Я ЕСМЬ, чистого недвойственного Сознания, которое настолько радикально свободно, беспредельно, ничем не связано и неопределимо, что, строго говоря, мы можем называть его только «Пустотой» – и это именно то, на что оно «похоже»: бесконечное Отсутствие или Бездна – просто еще одно название для бесконечной Пустоты.
Четверг, 13 марта
Только что закончил говорить по телефону с Майклом Мёрфи (наши многословные беседы редко продолжаются меньше двух часов). Он и его приятельница Сильвия Томпкинс работают над рядом проектов – включая компакт-диск и книгу, – посвященных интегральной (или сбалансированной) духовности – обновленному, модернизированному варианту вечной философии, что также близко к моей собственной работе. В конечном итоге они оказались в одной упряжке с Джеймсом Редфилдом, автором «Пророчества Целестины» и «Десятого Прозрения», который ввиду своего необычайного коммерческого успеха (свыше 50 миллионов читателей) сможет помочь этим проектам получить гораздо более широкую аудиторию.
Похоже на то, что я поеду в Сан-Франциско для выступления в Институте Фетцера, и потому я договорился с Майклом встретиться, когда я там буду. Майкл поистине удивительный человек. Он не только основал Эсаленский институт – авангард движения за реализацию потенциальных возможностей человека, – но и продолжает оставаться на переднем крае психологического и духовного развития. Он только что закончил писать с нетерпением ожидаемое продолжение своего классического романа «Гольф в королевстве». Недавно я слышал, что Клинт Иствуд собирается делать по этой книге фильм и сниматься в нем вместе с Шоном Коннери. Господи, это, вероятно, отравит Майклу жизнь; у него больше не будет ни минуты покоя.
Пятница, 14 марта – Боулдер – Сан-Франциско
Пишу ранним утором в самолете, направляясь в Сан-Франциско. Институт Фетцера, основанный Джоном Фетцером, – это одна из немногих либеральных организаций, спонсирующих подлинно духовные проекты. Либералы не слишком ладят с Богом, так что в этой стране право говорить о Боге захватили консерваторы. И то и другое плачевно.
Именно поэтому Институт Фетцера в значительной мере уникален – либеральная благотворительная организация, не боящаяся Духа. Например, они спонсировали серию телепередач Билла Мойерса о здоровье и медитации. В настоящее время Институт Фетцера возглавляет Роб Леман, хотя он работает в тесном сотрудничестве с советом попечителей. Моя давняя приятельница Джудит Скатч (издатель «Курса Чудес») в течение долгого времени входит в совет, и она помогла ввести в него ряд других хороших людей, в том числе Френсис Воон. Институт переживает процесс реорганизации, и они просили меня поговорить с ними о различных направлениях их будущего развития.
И потому я здесь, на высоте 12 000 метров над всем этим, и вот-вот начну туда опускаться. Заседания совета проходят в течение всего дня в пятницу и субботу; по программе я должен выступать каждый день после обеда, примерно с 2 до 5. Выступление будет строиться в форме ответов на вопросы. Прямо с самолета я поеду на заседание, которое начнется через несколько часов.
Суббота, 15 марта – Сан-Франциско
Я предполагал, что для того, чтобы описать всесторонний, или интегральный, подход к преобразованию, мне придется потратить первые час или два на общую характеристику моих идей, наподобие той, что дана, например, в «Краткой истории всего». Но когда я вошел в конференц-зал, на стене были развешаны диаграммы из «Краткой истории», и все присутствующие были вполне знакомы с соответствующей специальной терминологией. Потом я думал, что слишком перегнул палку в другую сторону. Во время первого перерыва я проходил мимо Роджера [Уолша], сидевшего в холле, – он присутствовал здесь в качестве консультанта, – и он шепнул мне: «Не усложняй».
Сегодня опять заседания, и я опять выступал во второй половине дня. Вопросы – и мои ответы или попытки ответов – сосредоточивались на характере подлинно интегрального, холистического или всестороннего подхода и на том, как лучше всего проводить его в жизнь или попросту делать его доступным отдельным людям и культуре в целом.
Есть много способов объяснять «интегральное» или «холистическое». Наиболее распространенный из них состоит в том, что это подход, который пытается включать в себя и объединять материю, тело, ум, душу и дух, то есть пытается включать в себя все Великое Гнездо Бытия. Физика имеет дело с материей, объект биологии – живое тело, психология работает с умом, богословие ориентировано на душу, а мистицизм имеет дело с непосредственным переживанием духа, и потому интегральный подход должен включать в себя физику, биологию, богословие и мистицизм (и не только их). [См. рис. 1 к записи от 5 марта.]
Хотя в первом приближении это неплохое определение «интегрального», в своих работах попытался немного усложнить эту схему, указав, что каждый из этих уровней в действительности имеет по меньшей мере четыре важных аспекта или измерения. Каждый уровень можно рассматривать как изнутри, так и снаружи и как в индивидуальных, так и в коллективных формах.
Например, ваше сознание можно рассматривать изнутри – в качестве субъективности, вашего собственного осознания в данный момент, – которое переживается как первое лицо и «я» (все образы, побуждения, понятия и желания, проплывающие у вас в уме в данный момент). Кроме того, можно изучать сознание объективным, эмпирическим, научным образом в третьем лице – как «оно» (например, мозг содержит ацетилхолин, дофамин, серотонин и т.д., которые описываются на объективном языке «оно»). Вдобавок и то и другое существует не только в единичных, но и во множественных формах – не просто, как «я» или «оно», но как «мы». Эта коллективная форма тоже имеет внешнюю и внутреннюю сторону: культурные ценности, разделяемые изнутри (например, моральные нормы, мировоззрения, культурный смысл), и внешние конкретные социальные формы, рассматриваемые снаружи (например, способы производства, технология, экономический базис, общественные институты, системы информации).
Таким образом, каждый уровень Великой Цепи в действительности имеет внешнюю и внутреннюю стороны в индивидуальных и коллективных формах, и это дает нам четыре измерения (или «четыре сектора») каждого уровня бытия. [На рис. 2 показаны некоторые подробности четырех секторов; терминология будет объясняться по ходу изложения.]
Поскольку оба сектора Правой стороны представляют собой объективные «оно», их можно считать одним, так что я часто упрощаю четыре измерения до всего трех: «я», «мы» и «оно»; или первое лицо, второе лицо и третье лицо. [Это тоже показано на рис. 2.]
Есть легкий способ запомнить эти три основных измерения. Красота существует в глазах созерцающего, принадлежит «я» созерцающего. Добро (или благо) относится к моральным и этическим действиям, которые происходят между вами и мной, к «нам». Истина обычно относится к объективным эмпирическим фактам, или к «оно». Таким образом, три основных измерения – «я», «мы» и «оно» – также относятся к Красоте, Добру и Истине. Или иначе к искусству, морали и науке.
Поэтому подлинно интегральная точка зрения не должна ограничиваться только материей, телом, умом, душой и духом, поскольку каждый из этих уровней имеет измерения искусства, морали и науки, и нам необходимо явным образом включать в нее их все. Так, например, мы имеем искусство сферы материи/тела (натурализм, реализм), искусство сферы ума (сюрреализм, концептуализм, абстракционизм), искусство сферы души и духа (созерцательное, преобразующее). Сходным образом у нас есть мораль, которая вытекает из чувственной сферы (гедонизм), из сферы ума (взаимность, честность, справедливость) и из духовной сферы (вселенская любовь, сострадание). И так далее.
Рис. 2. Четыре сектора
Таким образом, соединение этих трех измерений («я», «мы» и «оно»; или искусства, морали и науки; или Красоты, Добра и Истины) с основными уровнями бытия (материей, телом, умом, душой и духом) должно дать нам в значительно большей мере подлинно интегральный или холистический подход к реальности. [См. рис. 3. Дальнейшее обсуждение этой темы см. в книге «Союз разума и души».]
Институт Фетцера хочет поддерживать и пропагандировать интегральный подход к миру – в образовании, медицине, духовности, естественных науках, исследованиях сознания и т.д. Члены совета сочли мои измерения/уровни полезными для развития широкого обсуждения, и в течение нескольких часов наша беседа сосредоточивалась на этой теме.
Судя по всему, сегодня я справлялся лучше, поскольку никто не шептал мне на ухо в холле важные наставления.
Понедельник, 17 марта – Сан-Франциско
Сегодня я переехал из гостиницы «Над волной» в Саусалито, куда всех нас поселила администрация Института Фетцера (мы предполагали, что она лучше гостиницы «Под волной») в высотный отель в деловой части Сан-Франциско. Я сижу здесь, на тридцать шестом этаже, в ресторане наверху отеля, откуда открывается вид на самый красивый город в Америке. Слева от меня мост Золотые Ворота, соединяющий изящество города с зеленью пригорода Мэйрин; справа – Бэй-Бридж, протянувшийся в скучный Окленд; прямо впереди – тюрьма Алькатрац, скалистый монумент мужской агрессивности.
Я люблю Сан-Франциско. Я бы жил здесь, если бы мог себе это позволить и если бы дом в Боулдере не был великолепным местом для того, чтобы много работать. Я собираюсь провести несколько дней, бродя по городу, прежде чем мне придется отправиться назад, к упорной тяжелой работе над исследованиями для второго тома.
Сейчас здесь мой давний друг Митч Кэйпор; он остановился напротив, в «Кэмптон-Плейсе», но уехал на несколько дней заниматься медитацией в уединении. Вчера, когда он уезжал, я попросил его ненадолго зайти к Френсис и Роджеру, чтобы я мог их познакомить. Эта пара – Френсис и Роджер – уже в течение более чем двух десятилетий, по существу, всю мою взрослую жизнь, играет для меня совершенно особую роль. Я до сих пор отчасти воспринимаю нашу дружбу как тройственный союз. Без них моя жизнь была бы намного беднее; у нас были общие наибольшие взлеты и падения и большинство всего, что происходило в промежутках между ними. На мой взгляд, они почти во всем могут служить образцом человеческих существ – неравнодушные, энергичные, умные. Оба написали по нескольку превосходных книг, и я видел, как они посвящают бесчисленные часы тому, что можно назвать только бескорыстным служением. Они очень смущаются, когда я говорю такие вещи, но это так.
Мы с Митчеллом познакомились в Линкольне. Он прочитал «Спектр сознания» и пару раз зашел ко мне поговорить. Он мне сразу понравился – у Митча очень язвительный ум, но это не отталкивает; в нем есть что-то, сразу вызывающее симпатию. Он тогда был другом – и учителем медитации – Джека Криттендена. Мы с Джеком были в процессе организации журнала «Ревижн», и это, в конце концов, привело меня в Бостон, где жили и Джек, и Митч. Тем временем Митч вернулся в аспирантуру для получения степени в области деловой администрации в Массачусетском институте технологии, затем основал фирму программного обеспечения «Лотос» – по тем временам самую успешную. В конце концов, он продал «Лотос» за много миллионов, стал сооснователем «Электроник фронтир фаундейшн» и создал «Кэйпор энтерпрайзес». Всегда приятно знакомить друзей, так что Митч, Френсис с Роджером и я провели вместе вторую половину дня, беседуя о том и о сем.
Среда, 19 марта – Сан-Франциско
В это утро я взял напрокат машину и поехал в Мюир-Бич, к дому Сэма Кина, где мы с Трейей впервые поселились вместе после свадьбы (мы сняли у него дом; сегодня там никто не живет). Я час или, быть может, два сидел на крыльце. Это по-прежнему со мной. Она еще здесь. Печаль осязаема, как часть туманной атмосферы над пляжем, затрудняющей дыхание.
Примерно две недели после ее смерти я пребывал в том же состоянии красоты и благодати, в котором она ушла. Было только сияющее осознание без субъекта или объекта, но все возникало точно так, как должно, прекрасно. Я уверен, мы тогда были вместе. И затем, как это обычно бывает, вернулось самозамыкание, и я снова, по большей части, был Кеном.
Я смотрел поверх пляжа; сцены нашей совместной жизни возникали из облаков и проплывали передо мной. Я всегда много думаю о нашей с Трейей жизни вместе в этом доме. У нас было несколько месяцев до того, как рак нанес свой удар; это была единственная свободная от рака зона во всей нашей совместной жизни. Так что именно здесь я видел ее целиком и полностью, поразительно прекрасную – сияние, проникавшее до самых глубин и захватывавшее душу, говорившее слишком нежные слова, чтобы их повторять. Именно здесь мы танцевали и плакали, занимались любовью и смеялись, держались друг за друга, словно за саму жизнь. И именно здесь эти ужасные слова – «У Терри рак» – были впервые сказаны по телефону мне, семье и друзьям в ту первую страшную, отвратительную ночь.
Но я больше не думаю о ней так много, поскольку она часть того, что думает. Она течет в моей крови и бьется в моем сердце; она – часть меня, всегда, так что мне не нужно зрительно представлять ее, чтобы вспомнить. Она по эту сторону моей кожи, но по ту, не вдали от меня. Мы с Трейей вместе росли и вместе умирали. Мы всегда были двумя сторонами одного и того же человека. И я думаю, так будет всегда.
Четверг, 20 марта – Сан-Франциско – Боулдер
Пишу на самолете, по пути обратно в Боулдер. Прошлый вечер обедал с Майклом Мёрфи и Сильвией. Мы говорили о центрах Интегральной Преобразующей Практики, которые организовали Майкл и Джордж [Леонард]. Майкл договорился о сотрудничестве со Стенфордским центром исследований в области профилактической медицины, который будет помогать документировать ход и эффективность интегральной подготовки. Я полагаю, что это поистине важная работа, пионерская работа, и она поможет определить совершенно новый подход к психологической и духовной трансформации, который будет включать в себя все лучшее из древней мудрости и современного научного знания. Неудивительно, что Мёрфи снова на передовом рубеже.
Пятница, 21 марта – Боулдер
Великолепное утро – Боулдер может быть красивым. Ходил за покупками, пополнил запасы в холодильнике, начал перебирать горы почты, прослушал 62 телефонных сообщения и т.п.
Закончил читать «Дневники Энди Уорхола». Что ж, теперь мы знаем скорость мелководья. В действительности Уорхол мне весьма понравился. Равно как и его живопись. Уорхол – превосходный художник флатландии. Все его работы – сплошная поверхность, яркая и энергичная, волнующая и возбуждающая – поверхность, под которой нет абсолютно ничего. Я не люблю флатландию, но мне нравится, как поразительно он ее изображает. «Поверхность, поверхность, поверхность – вот и все, что все считали значительным». Уорхол действительно великий предтеча агрессивной, заразительной, непреклонной ограниченности постмодернизма.
Воскресенье, 23 марта
Сижу здесь, на крыльце, наблюдая заход солнца. С тем исключением, что здесь нет наблюдателя – только солнце, опускающееся, заходящее. Из чистейшей Пустоты сияет ослепительная ясность. Звуки птиц там. Несколько облачков прямо наверху. Но нет ни «верха», ни «низа», ни «там», ни «здесь», потому что нет «меня» или «я», для которого эти направления имеют смысл. Есть только это. Простое, ясное, легкое, не требующее усилий вездесущее это.