Текст книги "Зов автострады"

Автор книги: Кен Маклеод

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

IV
ЭЙЛИСС

– Неплохая задница, – заметил ей вслед Эван.

– Ладно, ребята, – сказал я, меняя тему, – пора бы и нам последовать ее примеру.

– Только не такой походочкой, – сказал Эван, возвращая подачу.

Я кивнул, соглашаясь, что мы квиты. Эван уже сворачивал свою сигаретку. Он дважды плотоядно провел языком по верхней губе. Одно очко в его пользу.

– Давай, двигай задницей, – сказал я ему. – Поедешь на крыше. Кури там сколько влезет.

У меня не было уверенности, что я отыграл очко.

Выехав обратно на улицу, мы увидели, что девушка из кафе устало тащится по обочине дороги. Под тяжестью сумки «Теско» она сгибалась на одну сторону. Я притормозил и опустил стекло кабины:

– Подвезти?

Девушка открыла рот и что-то сказала. Боковым зрением я увидел две стремительно несущиеся тени, черные и заостренные, как метательные ножи японских ниндзя. Я быстро повернул голову и успел увидеть двоих истребителей, летевших над самой поверхностью озера, метрах в двадцати. Рев реактивных двигателей обрушился на нас за секунду до того, как они исчезли из виду.

– Что? – переспросил я.

– Я спросила, куда вы направляетесь.

– На Страткаррон, – ответил я.

– Мне по пути, – сообщила девушка.

Она пересекла дорогу и обошла грузовик спереди. Мурдо открыл дверцу, подвинулся и втиснулся в среднее сиденье. Девушка ступила на подножку и одним гибким движением поднялась в кабину. Она поставила сумку на пол между ногами и захлопнула дверцу. Когда она с улыбкой повернулась ко мне, чтобы поблагодарить, я увидел, что у нее в ухе нет телефона.

Я выжал сцепление и отпустил тормоз. Мы медленно выезжали из деревни. Я покосился на Мурдо. Он сидел, наморщив нос. Меня же ее запах совсем не раздражал.

– Как тебя зовут?

– Эйлисс, – ответила она, глядя вперед и по сторонам, как ребенок в лобовое стекло автобуса.

– Я Джейс, – представился я. – А это Мурдо.

– Вы не из этих мест, – заметила она.

Я мог сказать примерно то же самое о ней. Ее акцент немного походил на акцент Эвана.

– Я из Глазго, – ответил я. – Мурдо из Сторнуэя.

– Автострада большая, – вклинился Мурдо. – Ты сама не похожа на местную.

– Я родилась в Строме, – сказала Эйлисс и ткнула большим пальцем через плечо. – Это пять миль отсюда вниз по дороге.

– Белая поселенка во втором поколении, – предположил Мурдо.

– Ты много знаешь обо мне, правда? – поинтересовалась она.

– Да, – ответил Мурдо. – У тебя…

Я знал, что он хотел сказать дальше. К счастью, он сидел достаточно близко, чтобы можно было ткнуть его локтем в бок.

– Что? – спросил он.

– Не грузи девушку, – сказал я.

– Я просто поддерживал разговор.

– Думай, что говоришь, ладно? – Я смотрел на дорогу. – Прости, Эйлисс.

Она махнула рукой:

– Нет проблем. – Девушка повернулась к Мурдо. – Ты прав, мои родители из Южной Англии. Они были совершенно старомодные, собирали сосновую смолу для ароматерапии… – Она немного поговорила об этом.

Пока Эйлисс говорила, я следил за движением ее руки; похоже, она сама не замечала этого. Сначала рука двинулась к колену, потом поползла вниз, к верхнему краю ботинка.

– Я живу за Страткарроном, – сказала она, когда я притормозил у поворота.

– Отлично, – кивнул я. – Тогда мы высадим тебя около стройплощадки. Оттуда придется пройтись пешком, или тормознешь кого-нибудь.

– Я пройдусь, – сказала она.

– Далеко идти-то? – спросил Мурдо. Опять влезает.

– Совсем недалеко, – сообщила она. – В горах, за Страткарроном.

А ведь я прекрасно знаю, что в горах за Страткарроном ничего нет. Нет ничего и в самом Страткарроне, кроме старой железнодорожной станции, нескольких пустых домов и развалин ресторана. Горы за селением – заброшенная пустынная местность. Там и до похолодания никто не жил. Так, слонялось разное отребье – отсюда до самого Кинтейла. Их и людьми-то назвать трудно, уж если на то пошло. Это до чего ж надо дойти, чтобы питаться дохлятиной, которую клюет разве что воронье.

Я ничего этого не сказал вслух и предупреждающе посмотрел на Мурдо, чтобы тот тоже помалкивал.

Мы переехали мост через Каррон и остановились, не доезжая до строительной площадки, где дорога заканчивалась, в двухстах или трехстах метрах от старой станции.

– Спасибо, – сказала Эйлисс.

Она выпрыгнула из кабины, выволокла сумку, помахала рукой, закрыла дверцу и зашагала вдоль дороги. Озеро осталось справа от нее, а стройка слева. Она не смотрела по сторонам и не оглядывалась.

– Ну, – сказал Эван, выбираясь из своей кабинки и становясь на подножку, – девочка, похоже, не боится бандитов.

Мы с Мурдо рассмеялись.

– Что смеетесь? – спросил Эван.

Он сунул дробовик в окно кабины. Я прикрепил его к полке за своим сиденьем.

– Она вооружена, – сказал я. – По крайней мере ножом, а может, еще и пистолетом. И живет она где-то в горах за Страткарроном. – Я неопределенно махнул рукой в сторону холмистой гряды.

– И у нее в сумке нет еды, – сказал Мурдо, – только немного сахара и пакет печенья «Абернети». Вся сумка забита батарейками и средствами для дезинфекции.

– Ну и что бы это значило? – спросил Эван.

Я завел мотор и начал поворачивать, мы проехали над засыпанной дренажной канавой и оказались на территории стройплощадки. Когда охранник на въезде сканировал нас, я взглянул

на дорогу – посмотреть, не едет ли кто. Дорога была руста. Девушка торопливо удалялась, до нее было уже добрых две сотни метров.

– Она сама бандитка, – сказал я.

V
СТРОЙПЛОЩАДКА

В прицепе трейлера мы привезли экскаватор «Катерпиллер». Спускать его на землю – тяжелая работа. В толстых перчатках держаться за цепи неудобно, но они слишком холодные, чтобы хватать их голыми руками. Тяжелые висячие замки и засовы прицепа примерзли. Пришлось поработать кувалдой. Задний откидной трап не поддавался. Чтобы Эван мог вывести машину на землю, пришлось паяльной лампой растапливать лед. Эван только-только переехал гусеницами через край платформы и осторожно, по миллиметру, подавал вперед, чтобы перевалиться на покатый съезд откидного трапа, когда я увидел на западе черное облако. Оно двигалось к озеру. К тому времени, когда машина была на земле, Лох-Каррона уже не было видно.

Я огляделся. Было странно стоять в лучах яркого солнца и смотреть, как приближается черная стена грозовых туч. По всей стройплощадке – там было около двадцати рабочих – люди что-то кричали, натягивали брезент на оборудование, укрывали технику и бежали в укрытие. Только охранники оставались на своих местах. Их бронированные костюмы были рассчитаны не только на грозу.

– Пора уходить, ребята, – сказал я.

Эван спрыгнул с «Катерпиллера» и захлопнул за собой дверцу. Мурдо натянул капюшон парки и побежал к ближайшему укрытию. Я с натугой втолкнул одну за другой аппарели трапа в прицеп трейлера, с грохотом закрыл борт и задвинул засовы.

Я уже слышал шум со стороны озера, которое было в паре сотен метров от нас.

Потом я побежал вслед за Эваном к дверному проему, где в толпе других рабочих уже стоял Мурдо, глядя куда-то мимо нас. Он махал нам руками, чтобы мы поторапливались. Порыв ветра толкнул нас в спины, как гигантская рука. Свист превратился в грохочущий рев. Мы едва успели заскочить в укрытие, как огромные градины размером с мячи для гольфа начали колотить в бетонированную площадку. Они ударяли так сильно, что разбивались вдребезги. Я почувствовал на лице острые осколки льда и прикрыл глаза. Все подались назад, натыкаясь на машины, инструменты и катушки шлангов.

Десять минут было темно почти как ночью. Земля перед нами постепенно белела. Градины стучали по крыше. Было видно, как они отскакивают от бокового окна сарая, и я задумался, почему стекло до сих пор цело. Потом сообразил, что оно, вероятно, такое же закаленное, как ветровое стекло трейлера и окна кабины «Катерпиллера». Вслед за этой мыслью у меня в голове смутно пронеслось какое-то воспоминание, но я не успел удержать его. В таком грохоте я вообще с трудом соображал.

Ливень с градом закончился так же внезапно, как и начался. Небо было еще затянуто тучами, и дул свежий ветер, но шторм ушел вверх, в горную долину. Мы вышли из укрытия, обломки льда хрустели под подошвами ботинок.

– Земле не хватало дождя, – сказал Эван.

– Да, действительно, это будет очень полезно для всходов, – парировал Мурдо.

– Ага, особенно для весеннего посева, – добавил я.

Так мы перекидывались сельскохозяйственными репликами, пока нам не стало совсем несмешно. Этот момент наступил очень скоро.

Я шел впереди к желтому куполу конторы управления строительства. Когда мы вошли, девушка (из местных) посмотрела на нас из-за стола.

– Где можно увидеть начальника строительства? – спросил я.

– Он вернется через минуту, – ответила она.

– Ладно, – сказал я.

Ее руки порхали по клавиатуре, но она смотрела новости. Экран телевизора был прикреплен к стене, рядом с ним висел календарь. Мартом была обнаженная девушка на мокрой скале где-то в жарких странах. Должно быть, апрелем станет жаркая девушка на голой скале где-то в странах дождливых. На экране главной новостью был какой-то сибирский город, который за одну ночь затопило на два метра. У них там все тает, пока мы тут замерзаем. Русские парнишки в военной форме помогали людям забираться в грузовики с огромными толстыми колесами. Остальные новости были обычными. Заминированный грузовик в Тегеране. Нападение из засады в Кабуле.

– У Бодаха было много работы, – заметил Эван.

Бодах – старик – так местные называют Усаму бен Ладена. Никто не знает, жив он еще или нет. Может быть, он проходит курс регенерации, но у него вредная работа. Его злорадные выступления в записи на видео все еще появляются время от времени. Но это ничего не доказывает. То же самое можно сказать о Мике Джаггере.

Торопливо вошел человек в костюме и высоких caпогах, вид у него был такой, будто он только что сбегал по малой нужде. Ремень был затянут на одну дырку туже, чем требовалась для его живота, редеющие волосы выглядели примятыми навсегда после двадцати лет ношения каски. Румяное лицо, песочного цвета брови и внимательный взгляд голубых глаз.

– Лайэм Моррисон, – представился он, пожимая нам руки.

– Мы привезли «Катерпиллер», – сообщил я после того, как мы назвали себя.

– Хорошо, – одобрительно сказал Моррисон. Семенящей походкой он подошел к столу и пошарил в бумагах. – Где план, Келли?

– Где-то здесь, – ответила девушка. – Вот, возьмите.

У круглой стены загудел принтер. Келли встала, подошла к нему и вернулась обратно с метровой распечаткой. Лайэм огляделся, подыскивая, на чем бы его развернуть, наконец прижал распечатку плана к стене.

– Вот как пройдет ваша канава, – сказал он. – Это все размечено на местности. От реки и до железной дороги. Желтые колышки и зеленая веревка, не перепутайте. Красные – это линия сточных вод.

Мы вгляделись в чертеж и постарались запомнить его.

– Ясно, – сказал я.

– Вам лучше взять план с собой, – предложил Лайэм. – Только не намочите.

Мы дружно рассмеялись, Лайэм кивнул, и мы направились к выходу.

– Только не намочите, – проворчал Эван.

– Когда будете мочиться, – добавил я. – Но для босса он довольно вежливый.

– Джентльмен хотел пошутить, – сказал Мурдо. Главное, что привело нас сюда, – нехватка воды. Осадки здесь обычно бывают в виде ливневых дождей с градом. Такое случается нечасто, да и дождь в этих местах – редкость, и даже снег. Дождь, даже когда он все-таки идет, сразу переходит в страшный ливень, и вода быстро уходит. Снег, который падает высоко в горах, тает не так быстро. Хайленд постепенно превращается в засушливую зону. Поэтому гидроэлектростанциям, которые прежде давали электроэнергию, теперь не хватает воды для нормальной работы. Идея с использованием энергии ветра разбилась как старый горшок, как только погода стала непредсказуемой. То безветрие, что и былинка не шелохнется, то бушует такой ураган, что столбы выворачивает.

Итак, мы прибыли на место со своим «Катерпиллером» и приготовились копать траншею для прокладки кабеля. Свободный конец кабеля был смотан на берегу Каррона. Дальше кабель тянулся по дну реки, через приливную отмель и затем по дну озера, вплоть до новой атомной электростанции, расположенной на островке между устьем реки Каррон и островом Скай. Островок называется Эйлеан Мор, что значит «Большой остров». Атомную станцию построили там, потому что остров безлюден, значит, никто не станет возражать против строительства, и еще потому, что ее там легко охранять. У острова Скай стоит столько военно-морской техники, что хватило бы отпугнуть самого Бодаха.

Первый этап нашей работы заключался в том, чтобы выкопать канаву от Каррона до старой железнодорожной станции. От станции отходила железнодорожная ветка, которая вела к Лох-Локхарту, расположенному в двадцати километрах от озера, где находилась одна из тех гидроэлектростанций без воды, о которых я уже говорил. Кто-то наверху решил, что это было бы самое подходящее место для подключения новых энергомощностей в общую энергетическую систему страны. Электростанция была укомплектована оборудованием, но простаивала.

По Кайльской ветке поезда больше не ходили – слишком много оползней; поэтому железнодорожные пути можно было использовать для перевозки тяжелого оборудования. Пыхтящим локомотивом оно могло быть доставлено из Инвернесса. Потом поезд потащится обратно, а размещенная на нем дорожная техника будет двигаться рядом с ним и рыть траншею вдоль железнодорожного полотна. Одновременно будет укладываться кабель. Все, что от нас требовалось, – следовать за всем этим хозяйством и закапывать кабель, а на тех участках, где он будет проходить по голой скале, устанавливать над ним ограждения из сборного железобетона.

Все очень просто. Но сначала нужно выкопать эту канаву в пару сотен метров длиной. Завтра там будет вечная мерзлота. А послезавтра – болото, если все пойдет так, как на Аляске и в Сибири. Но это уже послезавтрашние проблемы.

Лайэм Моррисон выполнил свою часть работы, используя теодолит и лазерный дальномер. Двое его помощников (как было видно из подписей на чертеже) выполнили свою, используя колышки и бечевку. Линия, которую они разметили для траншеи, протянулась прямо от левого берега Каррона до картографически точно определенной самой восточной точки станции. Легко.

Единственное, что от нас требовалось, – копать на метр в глубину вдоль обозначенной линии. К тому времени, как Мурдо привел «Катерпиллер» к берегу реки, мы уже выровняли ряды и были готовы выступить в поход. За дело.

Нет ничего проще.

VI
ПРЕДУПРЕЖДАЮЩИЕ ЭТИКЕТКИ

Наш «Катерпиллер» был таким новым, что желтые и черные полосы краски на нем еще ни разу даже не запылились. Это была новейшая модель и все такое прочее. С большой цепной лебедкой. С буром, присоединенным к ковшу. Рядом с буром было смонтировано сопло тепловой пушки, соединявшейся гибким рукавом с двигателем, – для размораживания мерзлого грунта.

Так почему же тогда мне приходилось спускаться в траншею с кайлом, лопатой и ломом? Почему к концу второго дня работы мы продвинулись вперед только на пятьдесят метров?

Я вслух задавался этим вопросом, притом в не особенно вежливой форме.

– Это ледниковый период, парень, – объяснил Эван. Он стоял наверху, опираясь на свою лопату, придерживал цепь и, покуривая, делился советами. – Глетчеры оставили после себя кучу булыжников.

– В этом случае, – сказал я, всаживая лом в землю за одним из вышеназванных булыжников, – они будут ждать здесь их возвращения.

– Тогда ждать осталось недолго, – добавил Мурдо из кабины «Катерпиллера».

– Передай мне флексы, – сказал я.

Эван с грохотом скинул мне цепь. На ее конце крепилась связка шнуров из какого-то нового углеродного материала. Это и были флексы. Если вытянуть любые два, обмотать их вокруг чего-нибудь и потом соединить концы, они сами сплетутся в клубок, как змеи. Это было решением как раз той проблемы, которая сейчас стояла перед нами: утопленные в грунт валуны. (Флексы можно было использовать также для выкорчевывания пней, вытягивания застрявших машин и всего такого.)

Трудность заключалась лишь в том, что, для того чтобы как следует обмотать ими препятствие, требовалось расчистить вокруг достаточно свободного места. Я навалился на лом. Валун сдвинулся всего на несколько сантиметров. Почва, которая прежде не поддавалась даже буру, вдруг раскрошилась и скользнула в щель. Она засыпала ее полностью. Я навалился снова. Я знал, что это можно сделать. Мы уже делали это раз двадцать. На этой равнине сотни лет люди выращивали овес, картошку и турнепс. Можно было предположить, что они избавились от всех валунов. Оказывается, они избавились от них только на глубину вспашки, а это даже не метр, даже не полметра.

– Почему бы вам просто не проложить траншею, огибая валуны? – спросил Лайэм.

Для наглядности он волнообразным движением ладони изобразил, как плывет рыбка.

– Вы знаете, что мы находим, когда пытаемся так делать?

– Новые валуны?

– Именно.

– Ах, ну да. Продолжайте, джентльмены.

И вот мы продолжали. От второго нажатия на лом валун снова шевельнулся. За ним образовалась черная щель.

– Нужна помощь, – сказал я.

Эван выплюнул сигарету, спрыгнул в траншею и обернул вокруг валуна пару флексов. Концы их сплелись в узел. В то же время из них выскочили крошечные захваты и прицепились к каменной поверхности, как плющ. Я отпустил лом. С минуту мы просто стояли и смотрели, что будет дальше.

– Плохой захват, – сказал я. – Слишком близко к верхушке. Эван протянул по поверхности валуна еще пять флексов и подергал за цепь.

– Будет держаться, как осьминог на маске, – пообещал он.

– Ну а меня рядом с этой штукой ничего не держит, не собираюсь тут торчать, – заявил я.

Мы выбрались из траншеи, отошли подальше и, подняв вверх большие пальцы, подали сигнал Мурдо поднимать. Лебедка заскрипела. Цепь распрямилась. Потом натянулась. Флексы вместе с цепью взвились в воздух, как плеть-девятихвостка, и с лязгом ударились о кабину.

– Так, проехали, – сказал Эван. – Попробуем еще?

Я огляделся. Солнце стояло над Атлантикой. На востоке розовое небо окаймляло четкий силуэт огромной горы. Местные называют ее Нос Веллингтона.

– Не сегодня.

Мы помылись и чего-то там пожевали в столовке. Потом попросили иракского студента-беженца, который работал здесь и очень хотел завести друзей, подбросить нас до бара гостиницы. Благодарение Богу, что есть на свете мусульмане. Я имею в виду тех, что играют на нашей стороне поля, если вы понимаете, что я имею в виду. Они не сетуют, когда приходится садиться за руль, возвращаясь из паба. Сначала была моя очередь платить, я взял большой стакан апельсинового сока для юного Фархада и по полпинты виски с элем для себя и парней. На всех бутылках с виски красовались этикетки с изображением пораженной печени. Подставки для пивных стаканов демонстрировали различные увечья, полученные в автомобильных авариях. Помещение бара сильно смахивало на теплицу. Большие окна давно были залиты слоем теплоизоляционной пены. Видно, хозяева слишком скупые или слишком бедные, чтобы позволить себе вставить двойные рамы. Свет в баре был желтый. Народу человек двадцать – как обычно, местные пьяницы и пришлые (эти потрезвее). Сидела еще пара компаний с нашего объекта. Большинство наших рабочих предпочитали пить в 6араках. Там нет детекторов дыма, напрямую подключенных к местному полицейскому участку. Да и обстановка получше, чем здесь, что там говорить. В баре на нас пялились только в первый вечер, потом перестали. Возвращаясь с подносом к своему столу, я внимательно разглядывал посетителей.

– Высматриваешь кого-нибудь? – спросил Эван.

– Он все по своей бандитке сохнет, – ответил за меня Мурдо.

Это было правдой, но я не признавался. Я заметил, что последние пару дней все время думаю об Эйлисс. Я всюду высматривал ее, но она не появлялась ни в селении, ни на дороге.

– Я вот хотел спросить, – сказал Эван. – Почему ты тогда назвал ее бандиткой?

Фархад обеспокоенно взглянул на нас:

– У вас тут есть бандиты?

– Так, по мелочи, несколько повстанцев в горах, – сказал Мурдо.

– Не дразни ребенка, – одернул я его и повернулся к Фархаду. – Они не похожи на ваших курдов, или на кого там еще. Это в основном молодежь, которая живет в горах небольшими группами. Они называют себя новой волной поселенцев. Некоторые из них иногда промышляют воровством. Иногда кто-нибудь даже может остановить грузовик на безлюдной дороге. Поэтому их называют бандитами.

– Но зачем они это делают? – спросил Фархад. Я пожал плечами:

– Чтобы разжиться каким-нибудь барахлом.

– Нет, я спрашиваю, почему они живут в горах?

– Чтобы уйти от, – я широким жестом обвел вокруг, – всего этого.

Я и сам не знал, что имел в виду, на что указывал рукой. Это были этикетки с предостережениями, и детекторы дыма, и камеры наблюдения. Или это были сильнопьющие местные и самодовольные пришлые. Или, может быть, без умолку вопящий телик, и ужасный спертый воздух заведения, где стоял смешанный запах пота, табака, еды и выпивки. Желтый свет и заляпанные изоляцией окна. Я имел в виду все это, а еще все то дерьмо, что связывают с понятием «лагтер».

Фархад все еще не понимал:

– Распущенность?

– Ага, точно, она, – подтвердил Мурдо. – Распущенность и алкоголизм.

Когда бар стал закрываться, мы вышли в черную ночь, полную звезд. Они были едва ли не единственным источником света. Из-за гряды холмов на юге, за озером, появилась маленькая искорка и начала быстро возноситься в небо. Почти над самыми нашими головами она ярко вспыхнула на секунду-другую и погасла.

– Что это было? – спросил я.

– Космическая станция, – ответил Мурдо.

– Там же никого теперь нет, – сказал я.

– Да, – подтвердил Мурдо, – но сама она все еще здесь.

– Перед войной китаезы отправили человека на Марс, – сказал Эван.

– Двоих мужчин й женщину, – уточнил Фархад, открывая дверцу фургона.

– Может, они все еще там? – предположил Мурдо.

– Ага, – ехидно добавил я. – С паяльником и швейной машинкой. Собирают посылочку, чтобы отправить нам после войны.

– После войны, – насмешливо повторил Эван.

– Когда я был маленьким, – сказал Мурдо, – я слышал, люди говорили так.

Вернувшись на объект, я тормознулся у компьютера и попросил выходной. До воскресенья ничего такого не должно было произойти, так что выходной мне дали.