Текст книги "Повесть-предыстория к ''System Shock 2''"

Автор книги: Кен Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Кен Левин
Повесть-предыстория к «System Shock 2»

Часть первая

Мари Сент-Энн Делакруа стояла на берегу мыса, уставившись в непроглядную тьму. Она ещё час назад прибыла из Марселя, но ощущение лёгкой тошноты, всегда сопутствующее её поездкам на спин-вэке, не покидало её до сих пор.

“Всё это как-то неправильно”, – подумала она. Её разум сейчас напряжённо размышлял над целым рядом проблем одновременно, но и эта нить мыслей от неё не ускользнула. – “Нельзя за десять минут добираться с материка на Новую Англию. Такое ощущение, что на том же месте остался. Сближая их друг с другом, размывая границы, мы уничтожаем саму их сущность”.

Мари скривилась от раздражения к лицемерию в собственных мыслях. Она могла бы выбрать любой другой вид транспорта, чтобы добраться до Массачусетса, но сама решила поехать на спин-вэке. Точно так же, как она сама решила создать “Сару”.

“Давай не забывать о том, что твоя вина в этом тоже есть, Мари”.

Над ней с криком пронеслись две механические чайки, делая вид что высматривают рыбу в океане, хотя та рыба уже 60 лет как полностью вымерла.

“Что же здесь настоящего осталось?” – задалась немым вопросом Мэри. Помимо птиц в небе её спутником была собака, купленная с десятипроцентной скидкой в магазине “Искусственный питомец” корпорации “TriOptimum”. Даже все эти чудесные волны, разбивающиеся о крепкие скалы берега Новой Англии, нагнетались при помощи гироскопа.

“«Вы займётесь этим, Мари? Сделаете, как они хотят? Есть ли у вас выбор вообще?»” – вопросы, которые когда-то задала ей Полито, эхом звучали в её голове.

Основную часть работы по теоретической стороне проекта Делакруа завершила примерно два года назад, и с тех пор занималась созданием моделей симуляции, основанных на собственноручно собранной системе “Электра D3”, которая являлась первым прототипом искусственного интеллекта нового поколения. За тридцать пять лет, прошедших с момента инцидента с искусственным интеллектом “S.H.O.D.A.N.” на космической станции “Цитадель”, компьютеры вновь стали такими, какими были раньше: лишёнными всяких признаков личности в их двоичном коде, безразличными, опирающимися только на строгую логику и неспособными к осмысленным действиям. Комитет Объединённых Наций предпринял все меры к этому, утвердив Закон о рационализации в сфере искусственного интеллекта в 2074-ом году. Во время прений в Верховном суде Джаред Лукаш выступил с резкой критикой самой сути цифровой личности.

– «Можно дать им собственное “Я”, можно научить их творчески мыслить, можно запрограммировать на эмоции. Но сможем ли мы привить им ответственность за свои поступки? Сможем ли вложить в них душу? Если бы поэт-скиталец Данте отправился в своё путешествие в наши дни, встретил бы он “S.H.O.D.A.N.” в своих странствиях?» – такими были его слова.

Но “Электра” была новой системой, созданной уже после реформ 2107-ого года, когда правительство пришло к выводу, что другие страны всё равно продолжают нелегальные разработки в сфере искусственного интеллекта, несмотря на все запреты. И что люди, ведущие такие разработки, занимаются этим вовсе не от любви к науке, а желая обрести власть в сферах политики и технологий. Медленно, но верно, запреты стали постепенно исчезать.

Без “Электры” вся работа могла бы растянуться на восемь лет. С участием “Электры” должно было хватить и пяти. Два года из них уже были позади, и проектом Делакруа заинтересовались, признав текущие результаты её работы исчерпывающими.

– «Добрый вечер, Мари», – прозвучал голос у неё за спиной. Делакруа обернулась, но на её лице не было ни капли удивления. Она была довольно известным человеком, привыкшим к тому, что незнакомцы часто вступали с ней в разговор.

Обернувшись, она увидела позади себя высокого человека, державшегося холодно, отстранённо, и даже несколько чопорно. И хоть Мари ни разу до этого не встречалась с ним, но не узнать его с первого взгляда было невозможно. Забавно, как два известных человека, ни разу не встречавшись раньше, могут уверенно вести себя друг с другом, как будто уже давно знакомы.

– «А, капитан Диего. Если бы нас сейчас кто увидел, то решил бы: “Вот так совпадение!”. Кто бы мог подумать, что вы придёте на тот же самый пустынный мыс на берегу Массачусетса, что и я? Чудо просто какое-то».

– «Я заглянул в Ваш офис в Париже, но мне сказали, что вы уже уехали».

– «И кто же сообщил вам, куда именно я собралась? Я уж было подумала, что, объехав по Лазурному берегу, мне удалось…» – Мари внезапно смолкла, услышав властные нотки в собственном голосе. Ей они крайне не нравились.

– «Доктор Делакруа, раз вы знаете, кто я такой, то и понимаете, что ваше местоположение я мог узнать и без предательства ваших коллег».

– «А, так значит, вы выследили меня при помощи своих хитрых военных шпионов. Даже не знаю, польстили вы мне этим, или же испугали, капитан».

– «Полагаю, вам не стоит зацикливаться на этом. Если хотите, то можете связаться с адвокатами из “TriOptimum”. В Нью-Атланте куда камень не кинь, всё равно в адвоката попадёшь», – Диего помолчал несколько секунд. – «Но я здесь, не для того, чтобы запугать вас. В общем-то, можно сказать, я тут с неофициальным визитом».

– «Ну как скажете», – с опаской ответила Мари.

– «Мы знаем про “Сару”. Очень много чего знаем».

– «И зачем вам тогда со мной говорить?»

– «Да мне вообще не надо с вами разговаривать, доктор. Как я понял, друзей-то у вас в “TriOptimum” немного».

Делакруа в ответ лишь промолчала.

– «Без обид, доктор, но мне не особо нравится эта “Сара”», – продолжил Диего. – «Люди вроде меня из-за “Сары” очень нервничают».

– «Люди вроде вас?» – переспросила Мари. – «А что вообще людям вроде вас нравится?»

– «Нам нравится порядок. Методический подход. Аккуратность и точные правила. Я бы даже сказал, у нас с вами много общего, доктор Делакруа. Я знаю, что у вас тоже есть сомнения насчёт “Сары”».

– «Да я их никогда и не скрывала».

– «Мы также знаем, что у вас были с ней проблемы и некоторые неразрешённые вопросы. И что график вас сильно поджимает».

– «В теории, “Сара” должна сработать», – Делакруа рассердили слова Диего. – «Вы мне этим что сказать хотите, капитан? Я вам не хакер какой-нибудь, а учёный. Я не верю ни в лёгкие пути, ни в слепую удачу. Я верю в исследования, статистику и научный подход. И в то, что всему нужно время. Очень и очень много времени. Я не ищу в этом проекте ни славы, ни денег. У меня уже и того, и другого столько, на сколько мне всей жизни не хватит».

Диего знал, что она говорит правду. Каких бы успехов Делакруа сейчас не добилась бы, они не принесли бы ей значительного дохода. По правде говоря, все её труды лишь увеличивали риски провала, пока не встречавшегося на её блистательном карьерном пути. Опубликованная в 2097-ом работа Делакруа послужила отправной точкой для появления в научных кругах первых приверженцев мысли о том, что теория относительности не верна. Делакруа уже опровергла постулаты Эйнштейна на бумаге и теперь готовилась провернуть то же самое и в жизни.

А ещё Диего знал, что в ответе доктора был упрёк и в его сторону. Ведь это именно его отец Эдвард Диего в 2072-ом нанял хакера для взлома “S.H.O.D.A.N.”. Отключение этических ограничений на системах искусственного интеллекта того поколения было довольно простой задачей, и когда всё было готово, на свободу вырвался настоящий демон XXI века. Если раньше первородным злом считали Гитлера, то теперь его место прочно заняла “S.H.O.D.A.N.”. Несмотря на то, что и Гитлер, и “S.H.O.D.A.N.” убили сотни людей, именно взбесившийся искусственный интеллект стал первой угрозой людям, именно как виду. Упиваясь своей цифровой манией величия, “S.H.O.D.A.N.” чуть не уничтожила всю планету.

Но хакеру удалось уничтожить “S.H.O.D.A.N.”. А также убить Эдварда Диего. Сам капитан Диего так и не смог до конца разобраться, как же отнестись к тому, что твой отец пал от руки самого известного человека в мире. Хотя, Уильям совершенно точно знал, как он относится к самому Эдварду Диего. Ему была противна сама мысль об этом человеке, о его ненасытной алчности и глубочайшей безответственности. Отец уничтожил их семью, оставил их без гроша. А журналисты… Они не давали Уильяму ни минуты покоя, продолжая мучить его своими вопросами что в школе, что на улице, и даже домой к нему прорывались.

– «Почему твой отец так поступил? Чего он добивался?» – спрашивали они без конца. – «Что ты сам об этом знал?»

Но основной удар приняла на себя мать Уильяма Диего. Возможно, распад семьи так повлиял на неё, а, может, она просто не была готова жить с той же ношей на плечах, что и у её сына, но менее чем через год после инцидента на станции “Цитадель” она, не раздумывая, вскрыла себе вены. Уильям нашёл её лежащей на стенке ванны. Голова полностью погрузилась в алую от крови воду. Вынув тело матери из воды, Уильям увидел её разбухшее лицо с отёкшими веками, а её кожа вовсе не напоминала человеческую, а стала холодной и гладкой, словно винил. Пока он вытаскивал труп из ванной, в голове вихрем кружились мысли о том, какой теперь станет его жизнь, и как ему избавиться от клейма сына Эдварда Диего. Уильям понял, что смыть со своего имени весь этот позор удастся лишь, поступая в жизни не как отец. Он должен был стать полной его противоположностью.

Спустя все эти годы, его уже не считали сыном того самого печально известного Эдварда Диего, который сотворил “S.H.O.D.A.N.”. Для всех вокруг он был контр-адмиралом Уильямом Бедфордом Диего, героем битвы при Бостонской бухте, олицетворением спокойствия и уверенности в Комитете Объединённых Наций, а также наиболее вероятным кандидатом на пост министра внутренних дел в 2116-ом году. Он стал центровой фигурой во флоте, а впереди его ждала завидная политическая карьера, хотя, несмотря на его адмиральские погоны, все по-прежнему называли его капитаном Диего – именно в таком звании к нему пришла слава победителя в битве при Бостонской бухте. Своим видом Диего передавал всю суть Комитета Объединённых Наций – нового правительства, сформированного после восстаний 2075-ого года, когда была свергнута власть олигархов и корпораций. Инцидент на станции “Цитадель” стал финальной точкой в 25-летней истории правления промышленного сектора в мире, где корпорация “TriOptumum” правила самим промышленным сектором. А началось всё в 2031-ом году с принятия закона Хэйза-Бишопа, позволявшего корпорациям создавать собственные правительства, если работающий в них персонал составлял более 66% от местного населения в каком-либо регионе. Силами лоббирующих этот закон чиновников размер регионов был увеличен, и вот уже целые штаты подпадали под его действие. В конце концов, в стране остались лишь чисто символические органы управления, и последние крупицы привычной политической кухни США тихо и незаметно ушли под крыло к “TriOptumum” в 2059-ом.

Но всё это теперь было в прошлом. Диего верил в то, что люди истосковались по настоящему правительству. Инцидент с “S.H.O.D.A.N.” был лишь поводом для того, чтобы вернуть всё, как раньше. Теперь же воцарился порядок. Корпорации снова взяли под контроль. Диего удивляло и то, что при таком жёстком надзоре “Сару” не отключили в тот же момент, как узнали об её существовании. Можно было сколько угодно спорить, работала ли Делакруа на кого-то, или это был её независимый проект, но сути бы это не изменило. Решающее слово по таким вопросом оставалось за правительством, и оно яро стремилось продемонстрировать всем свою власть.

– «Так вас отправили, чтобы остановить мои разработки, капитан? Хотя, я так не думаю. Помимо вас есть полно чинуш, которые бы и так с этим справились».

– «“Сару” и впрямь можно собрать?» – перевёл разговор Диего.

– «Да, можно. Если верить новому поколению систем симуляции, то это вполне осуществимо».

– «В ваших словах чувствуется какая-то неуверенность».

– «Я не могу быть ни в чём до конца уверенной. И вообще, с чего вы взяли, что я захочу это всё с вами обсуждать, капитан? Думаете, что вы для меня такой авторитет, что я тут же выложу вам всё, как на духу?» – Мари издевательски усмехнулась.

– «Я могу вам помочь, доктор».

– «Финансирование мне не требуется, хотя, вы, само собой, и так в курсе об этом. И мне не надо, чтобы вы доделывали “Сару” вместо меня».

– «Но, возможно, вам понадобится, чтобы я её остановил», – ответил Диего.

Повернувшись к нему, Делакруа мигом всё поняла. До неё дошло, что же “Сара” значила для “TriOptimum”, для самой технологии разработки искусственного интеллекта, для всего мира. Диего её боялся, и это вызвало улыбку у Мари. Ей захотелось похлопать капитана по плечу, чтобы показать своё уважение к таким людям, как он. Делакруа думала, что их уже и вовсе не осталось.

– «А вы знали, капитан, что, когда Оппенгеймер готовил свою первую ядерную бомбу для испытания “Тринити”, он предполагал, что цепная реакция от взрыва может никогда не остановиться? Имелась явная вероятность того, что деление ядер невозможно будет прекратить, и этот процесс так и будет идти и идти дальше. И тогда полковник Гроувз, будучи тогдашним лицом армии США, нёсшей добро и спасение всему миру, встал и сказал: “Сделайте это”. Для него риск был оправдан. Что бы ни стояло на кону в игре, капитан, всё зависит от того, как карты лягут. Думаете, вам удастся это изменить?»

Капитан Уильям Бедфорд Диего умолк на мгновение, обдумывая слова Мари. Он извлёк уже зажжённую сим-сигарету из наручного репликатора, глубоко затянулся и выпустил дым, удушающий запах и клубы которого были ощутимы только лишь для него самого. Диего уже давно подумывал бросить эту привычку, хоть от неё и не возникало психологической зависимости. Тем не менее, капитан постоянно возвращался к этой замудрённой, но безопасной штуковине.

– «Может, загнать джинна обратно в бутылку уже и не выйдет, доктор. Но мы хотя бы можем попытаться удержать этого сукиного сына на поводке», – Диего извлёк ещё одну сим-сигарету, активировал её и предложил Делакруа. Не отводя глаз, Мари схватила её и с наслаждением сделала глубокую затяжку.

– «Ваши шпионы доложили вам и о моей дурной привычке?»

– «Рыбак рыбака…» – пожал плечами Диего.

Делакруа рассмеялась и лёгким щелчком пальцев избавилась от сигареты.

– «Знаете, а ведь Анатолию Коренчкину о нашей встрече тоже доложат…»

– «С ним я сам разберусь», – с неким героизмом в голосе ответил капитан.

– «Эх, капитан… Чем больше людей хотели бы разобраться с Анатолием Коренчкиным, тем лучше бы для всех было», – нахмурившись, сказала Делакруа.

Часть вторая

Анатолий Коренчкин редко помнил собственные сны, а когда ему это удавалось, то воспоминания обычно носили обрывчатый характер, состоя из бессвязных моментов. Он родился 62 года назад, наделённый великолепной эйдетической памятью. Анатолий с невероятной точностью мог запоминать лица, числа, факты и схемы. Эти таланты сослужили ему хорошую службу в период с 2078-ого по 2092-ой годы, когда Коренчкин зарабатывал себе на жизнь преимущественно преступной деятельностью. Он мог держать в уме весь перечень товаров на складах, бухгалтерские ведомости и всю остальную документацию по своей предпринимательской деятельности, что позволило ему отказаться от составления записей на носителях и тем самым избежать создания потенциальных улик против самого себя. Он всегда был крайне скрупулёзен в ведении своей отчётности в уме, и эта точность и честность позволили Анатолию добиться доверия окружающих. А их доверие принесло Коренчкину богатство.

Сидя на краю постели, этот уже немолодой мужчина размышлял о своих снах и об ушедших годах. Мысли эти представляли собой скорее бурлящий поток эмоций, совершенно непохожий на идеальный порядок точных фактов, хранившихся в его памяти. В этом потоке мелькали воспоминания об одежде и экипировке, которую Коренчкин носил, занимаясь своим преступным бизнесом. Даже всплывавшая в уме его тогдашняя походка выдавала в нём бандита. За все эти годы ему всего лишь раз пришлось самому убить человека, после чего к нему сразу пришло осознание, насколько ему отвратительна грубая сила и оружие в руках. Тем не менее, Анатолий прекрасно понимал, что без этого в его деле никак не обойтись, да и куда проще и эффективнее было нанимать для этого других.

Пробудившись от этих снов-воспоминаний, Коренчкин почувствовал лёгкое беспокойство. Времена для него сейчас наступили весьма отчаянные. Анатолий всю жизнь прожил в страхе, окружённый людьми подлыми и склонными к низменным поступкам. Началось это всё ещё в Санкт-Петербурге, а затем настигло его и здесь, в США, в Нью-Атланте. Крах режима правления корпораций понёс за собой ужесточение законодательства и усиленный контроль со стороны Комитета Объединённых Наций. Анатолий понял, что, благодаря вставшим у власти противникам прогресса, он может серьёзно разбогатеть, продавая новые технологии и аппаратуру всем желающим. Чем больше Комитет Объединённых Наций вводил запретов, тем выше был ценник у товаров на десятках подконтрольных Коренчкину чёрных рынках.

Для борьбы с бесконтрольно ведущимися разработками в частном секторе Комитету Объединённых Наций самому пришлось улучшить своё собственное техническое обеспечение. Сотрудников органов правопорядка заменили роботы – высокие, сильные, не знающие усталости, бесстрастные к деньгам и сексу. Чем можно шантажировать робота-полицейского модели “M/35-16”? Лишившись привычных, проверенных временем рычагов давления на власть, что использовались преступниками ещё в древности, Анатолию пришлось подстроиться под новые реалии. Систему нельзя было победить. Поэтому он её взломал.

Коренчкин организовал сообщество хакеров, причём некоторым из них было всего лишь 10-11 лет, а самому старшему едва исполнилось 19. Они занимались взломами правительственных сетей, отключая и нарушая работу систем органов правопорядка, мешавших Коренчкину. Его же самого никто из хакеров по имени не знал, и его личность для них оставалась загадкой. Анатолий всегда общался с исполнителями своих преступлений через двух-трёх посредников.

Ужесточение контроля за корпорациями принесло и без того небедному Коренчкину поистине чудовищное богатство. Даже если у властей и получалось выйти на работавшую на Анатолия группировку, прозванную журналистами “Беспризорники”, связать её деятельность с ним самим никто не мог. Однако, в конце концов, полиция добралась до девушки по имени Вероника Рэд, одной из хакеров Коренчкина, обвинив её в экстремистской деятельности. Веронику поймали при попытке взлома секретной базы данных с финансовой документацией одного чиновника из Комитета Объединённых Наций, обладавшего поистине неограниченной властью. Шестерёнки государственной машины пришли в движение, и обвинения против Рэд из средней степени тяжести были переквалифицированы в крайнюю, наказанием за которую была смертная казнь. Вероника явно влезла туда, куда не стоило.

Пока шестнадцатилетняя девушка-хакер ждала исполнения приговора, Анатолий раздумывал над тем, какие у него есть варианты. Позволить ей умереть – значит, навредить бизнесу и совершенно точно упасть в глазах ближайшего окружения. А вмешиваться было рискованно. И, хоть за все эти годы Анатолий и оказал немало услуг не последним в правительстве людям, он всё же решил, что будет просто неразумно выдавать себя в этом деле.

Так всё и вышло. Репутация важных шишек из высших кругов Комитета Объединённых Наций осталась незапятнанной, а девушку казнили путём смертельной инъекции. И планета, как ни странно, от этого вращаться не перестала.

Однако же, после всей этой истории, Анатолий решил, что его бизнес начинает угасать. Правительство понемногу ослабляло контроль над разработками в сфере робототехники, и товары Коренчкина падали в цене, да и противостоять правоохранительным органам становилось всё сложнее. К тому же, во время показательного суда над Вероникой Рэд у Анатолия открылась большая язва в желудке. Для него это стало знаком, что, вероятно, пора двигаться в ином направлении.

После инцидента на станции “Цитадель” корпорация “TriOptimum” висела на волоске от банкротства. Десятки коллективных исков и сотни частных жалоб вынудили корпорацию выплачивать миллиардные компенсации за всю ту боль, смерть и страдания, что царили на станции. От закрытия “TriOptimum” удерживали лишь обязательства по выплате всех этих долгов.

Анатолий решил, что это его шанс. Со времён инцидента на станции “Цитадель” минуло больше тридцати лет, и в наши дни люди стали уже забывать, что именно там произошло. У “TriOptimum” были десятки тысяч ценных патентов, зарегистрированных торговых марок и авторских прав на разработки. Им принадлежали сотни известных брендов, которых до сих пор ценились у потребителей. Анатолий считал “TriOptimum”, возможно, самой обесцененной компанией в истории. Поэтому он выкупил контрольный пакет акций корпорации, используя миллионы, заработанные на чёрном рынке. Развивая бизнес, Коренчкин спекулировал на торговых марках и использовал свои контакты в правительстве, чтобы ещё больше ослабить контроль над корпорациями. “TriOptimum” наконец-то начал приносить прибыль.

А затем к нему пришла Делакруа со своим шедевром – “Сарой”. Настоящий прорыв в технологии, чудо современной науки. Первый в мире полнофункциональный прототип устройства, способного перемещать тела в пространстве быстрее скорости света. Анатолий сразу понял всю гениальность Делакруа и лично продвигал её разработки в компании. Идеи Мари и до этого были на вес золота, но область применения этого изобретения была поистине безгранична. Её устройство, путь пока и в стадии разработки, могло полностью перевернуть мир. Делакруа воплотила в жизнь нечто, что способно было пронзать время и пространство, как нож бумагу. И всё это на его деньги.

И какую же ценность всё это несло в себе? Ну, для вида, перенаселившего агонизирующую планету, окружённую нищими захудалыми космическими колониями с коллективным укладом быта, это несло новые возможности и перспективы, несло надежду на лучшую жизнь. И всё это в красивой обёртке и только в магазинах “TriOptimum”. Но куда более важным было то, что, став единственным обладателем такой технологии, корпорация ускользала бы от крепкой хватки властей. Публика желала дотянуться до звёзд, а Анатолий исполнил бы их мечту стараниями Делакруа и “Сары”, и никакое правительство его не остановит.

Но Коренчкина волновало не это, а Диего. Капитан был умён и всегда был в курсе всех событий, хоть и считал себя слишком важной шишкой в правительстве, недосягаемой для Анатолия. Диего и понятия не имел, какое влияние “TriOptimum” на самом деле имели в Комитете Объединённых Наций.

Коренчкин встал с кровати, направился в ванную комнату и почистил зубы пастой “Denti-Brite”. Он думал о Делакруа. В последнее время она много жаловалась на условия труда, говорила, что её слишком торопят с разработкой “Сары”, и что ей надо ещё пять лет на завершение прототипа. Мари уделяла особое внимание возможным побочным эффектам работы “Сары”.

– «Каких, например?» – спрашивал у неё Коренчкин.

– «Понятия не имею. Именно поэтому их и надо изучить», – отвечала Делакруа.

Анатолий терпеть не мог эту черту характера в учёных. Им всегда надо во всём до конца разобраться, а на это нужно время. Делакруа, как настоящий инженер, хотела изучить всё до последнего винтика, но, может, причиной был и… страх? Может, дело всё в нём? Выходит, Делакруа сама боится своего собственного творения?

Но ждать Анатолий больше не мог. Чем больше времени потребуется Мари, тем больше неприятностей могло их подстерегать в дальнейшем. “Сару” могут украсть. Или правительство доберётся до неё и уничтожит. Все эти варианты не сулили ничего хорошего. “Сара” может открыть для них много дверей. За одними их ждёт богатство, за другими – крах. Но разве когда-то было иначе? И Коренчкин понимал, что двери эти рано или поздно будут открыты, как с помощью “Сары”, так и без неё. И никакой Диего, и ничто на свете этому не помешает.

Предстоящее вскоре заседание правительства должно было расставить всё на свои места. Будет много болтовни, зубоскальства и игры на публику. Сам же Коренчкин предпочёл, как обычно, сидеть тихо где-нибудь поодаль и наблюдать, как другие сражаются за его интересы.

Анатолий выплюнул зубную пасту в раковину и, наслаждаясь мятным привкусом во рту и покалыванием на дёснах, будто от электрических разрядов, решил, что надо бы послать Диего ящик такой пасты. В ближайшие недели капитану немало пригодится его знаменитая сияющая улыбка.