Текст книги "Убийство жестянщиков"

Автор книги: Кен Бруен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

* * *

Лето пело во мне.

Эдна Сент-Винсент Миллей

~ ~ ~

Трубочист заехал за мной вовремя. В белом фургоне, сверкающе-чистом, ни пятнышка. Я сел на пассажирское сиденье. Сзади четверо молодых парней в черных спортивных костюмах. Я поздоровался:

– Привет.

Они промолчали. Трубочист включил передачу и выехал на дорогу, где было совсем мало машин. Я сказал:

– У меня есть для вас подарок.

Он очень удивился и спросил:

– Что именно?

Я протянул ему пакет. Он раскрыл его, одним глазом следя за дорогой.

– Элвис Пресли!

– Как и вы, он самый главный.

Сзади раздался одобрительный хор голосов. Мы сворачивали на Найл-лодж. Он сказал:

– Они живут на Тейлор Хилл.

– Наверное, есть бабки.

Он взглянул на меня и спросил:

– Не родня?

– Что?

– Ну холм… Тейлора.

Я отрицательно покачал головой и сказал:

– Я по другую сторону.

Он задумался над моими словами, потом спросил:

– Вы готовы?

– К чему?

– Делать то, что вам скажут.

– Хмм, с этим у меня вечные проблемы.

– Попытайтесь.

– Ладно, видит Бог, я постоянно пытаюсь.

Мы остановились в тихом месте, недалеко от Треднидл-роуд, встали в сторонке. Трубочист кивнул, и парни исчезли, как черные призраки. Я спросил:

– Эти Тирнансы, это их собственный дом?

Он мрачно улыбнулся:

– Достался по наследству, ни один из них не женат. Они смотрят видео, заказывают карри, пиво и веселятся. Без женщин. Сливки ирландских мужчин, холостяки, и этим гордятся.

– Вы женаты, – сказал я.

– Да, и у меня маленькие дети. Но не будем сейчас о семье.

– Ладно.

– Когда мелькнет фонарь, нам пора идти.

– Последний вопрос.

– Что?

– Почему вас зовут Трубочистом?

– Мы чистим дымоходы.

– И кстати, а эти парни чем занимаются?

– Уже два вопроса.

– Вы считаете?

– Парни расчищают нам путь.

– Понятно.

– Сами увидите.

Мелькнул свет фонаря. За пояс брюк сзади у меня был заложен пистолет, прямо как в лучших фильмах. Черт, я даже не знал, заряжен ли он. А спрашивать было некстати.

Дом был выстроен в псевдотюдоровском стиле. Почти весь фасад зарос плющом. Дверь открыта. Я последовал за Трубочистом. Холл был завален запасными частями, велосипедами, разобранными двигателями. Мы вошли в большую комнату. Парни уже вполне справились. Двое сидели на толстом мужике, лежавшем на полу. Более худой братец сидел в кресле, один из парней держал у его горла нож. Оба были в шортах и майках. Трубочист сказал:

– Тот толстяк на полу – Чарли, другой, мозговой центр, Фергал.

Услышав свое имя, Фергал улыбнулся. На его щеке уже зрел синяк. Он сплюнул и заявил:

– Тейлор – гнусный ублюдок.

Парень слева заехал ему кулаком в ухо. Он покачнулся, но не потерял присутствия духа. Я попросил:

– Парни, отойдите в сторону.

Они взглянули на Трубочиста, тот кивнул. Я вытащил пистолет и спросил:

– Фергал, верно?

– Пошел ты.

– Слушай, Ферг, полегче с выражениями.

Он почти совсем пришел в себя и сказал:

– Видишь эту пушку? Я засуну ее тебе в задницу.

Чарли, валявшийся на полу с окровавленной физиономией, хихикнул и добавил:

– Скажи ему, Ферг.

Осмелев, Фергал заорал:

– Что вы собираетесь делать, грязные свиньи?

Я ответил:

– Сначала вот что…

Повернулся и прострелил Чарли колено. Потом продолжил:

– Затем я тебя кастрирую.

Чарли завопил, и я попросил:

– Суньте ему в пасть кляп.

Фергал испугался, по лицу струился пот. Я сказал:

– Смотри.

Сунул пистолет ему в пах и спросил:

– Что-нибудь еще?

– О господи, Тейлор… пожалуйста… так вышло, мы потеряли контроль над собой… извини нас.

Я сказал:

– Ты должен мне комплект новых зубов.

– Конечно, какие проблемы, господи, да все, что скажешь. Ты любишь видео, у нас есть классные фильмы.

– Мне нужны твои зубы.

Я ударил его пистолетом по зубам, наклонился и сказал:

– Чтоб я о тебе больше никогда не слышал.

Он кивнул, держа руку у рта. Я повернулся к Трубочисту:

– Я с ними кончил.

Вернувшись в фургон, я попытался закурить сигарету. Не смог. Трубочист прикурил сам и сунул сигарету мне в рот. Он завел двигатель, и мы медленно поехали прочь. Через некоторое время он сказал:

– Я думал, что вы и в самом деле это сделаете – отстрелите ему яйца.

Я глубоко затянулся и ответил:

– Я тоже.

Сзади раздался тихий смех. Мне следовало поближе присмотреться к этим парням. Я этого не сделал, и мне это аукнулось так, что я и представить себе не мог.

~ ~ ~

Кики прилетела дождливым днем. Я взял такси до аэропорта, чтобы ее встретить. Водитель тут же мне сообщил:

– На Параолимпийских играх несколько проб на допинг оказались положительными.

Нельзя ни в коем случае поощрять таксистов. Даже самый нейтральный звук обычно понимается ими как: «Вы так увлекательны, пожалуйста, сообщите мне ваше мнение решительно обо всем и не давайте мне вставить ни одного слова».

Но он уже завелся:

– Возьмите обычные Олимпийские игры, там мы готовы, что нас станут надувать. Но инвалиды и все такие прочие, от них-то мы ждем честности, верно?

Дальше мы начнем разбираться, кто в этом виноват.

Он спросил:

– Знаете, кого я виню?

– Понятия не имею.

– Ваших арабов.

– Да что вы.

– Они подмешивают в воду лекарства.

Когда мы приехали в Карнмор, я спросил:

– Вы можете подождать?

– Разумеется. Хотите, я зайду с вами в здание вокзала, выпьем чаю?

– Нет.

Когда Кики появилась, сердце у меня слегка ёкнуло. Не как при появлении возлюбленной, скорее, как при виде дальней родственницы. Она выглядела потрясающе. Синий пиджак, бледно-голубые джинсы. Я сказал:

– Ты выглядишь потрясающе.

Она меня обняла, крепко поцеловала и сказала:

– Джек, ты покраснел.

– Это от смущения.

Я взял ее чемоданы. Порадовался, что они маленькие. Значит, не собирается оставаться надолго. Залезая в такси, сказал:

– Только не упоминай про спорт.

Когда мы тронулись, таксист завел свое:

– Некоторые пробы на допинг оказались положительными….

В Хидден Вэлли, когда я нес чемоданы Кики, мимо прошел сосед. Он подмигнул и сказал:

– Ах вы, шалунишка.

Англичанин бы сказал: «Ах вы, негодник», но оттенок был бы совсем другим.

Ей понравился дом. Я налил выпить и сказал:

– Slainte.

– Ой, как мне нравится это слово. И ты мне нравишься. Что случилось с твоим носом, с зубами?

– Недоразумение.

– У тебя неприятности, Джек?

– Разумеется, нет.

Мы отправились в постель. Жаль, но не могу похвастать, что доставил ей большое удовольствие. Ничего подобного. Она спросила:

– В чем дело, Джек?

– Ни в чем. Просто я от тебя отвык.

– Может быть, это алкоголь и кокаин обокрали тебя?

– Нет… Потерпи несколько дней, и все будет в ажуре.

Никто из нас в это не поверил.

Вечером я сказал:

– Пойдем, познакомлю тебя с друзьями.

Мы отправились в паб «У Нестора». Охранник нас проигнорировал. Джефф работал за стойкой. Я сказал:

– Джефф, это Кики, подруга из Лондона.

Кики бросила на меня быстрый взгляд. Джефф громко позвал Кэти и спросил:

– Могу я вам что-нибудь предложить, чтобы сказать: добро пожаловать в Ирландию?

– Маленькую кружку «Гиннеса».

– Мне пинту, Джефф.

Появилась сгоравшая от любопытства Кэти. Ее беременность была уже очень заметна, поэтому у них с Кики сразу завязался чисто женский разговор. Мы сидели на стульях, а Кэти стояла за стойкой с Джеффом. Кэти вдруг спросила:

– Слушай, Джек, почему ты прятал такую замечательную женщину?

Кики взглянула на меня, потом повернулась к Кэти:

– Разве Джек вам ничего не говорил?

– Нет, ничего.

– Я жена Джека.

Даже охранник спросил:

– Что?

Первым оправился Джефф, отошел на минуту и вернулся с бутылкой шампанского. Кэти все никак не могла прийти в себя.

Кики сказала:

– Я ухожу.

Я вышел за ней на улицу и заметил:

– Но они собираются это отметить.

– Мне нужны ключи, Джек.

Я отдал ей запасные ключи, которые собирался передать позже. Она спросила:

– Как мне сказать, куда ехать?

Я объяснил ей, и она остановила такси. Я даже понадеялся, что это был тот ушибленный Олимпийскими играми парень. И она уехала.

В баре все стояли и ждали. Я сказал:

– Лучше снова положи шампанское на лед.

Охранник внес свою лепту:

– Первая ссора.

А Кэти добавила:

– Сильно сомневаюсь.

Я заказал большую порцию виски и сел на свой любимый жесткий стул. Кэти принесла выпивку и спросила:

– Можно мне присесть?

– Конечно.

Я закурил сигарету, поболтал виски в стакане. Кэти спросила:

– Виски сейчас – удачная мысль?

– А брак?

– Господи, Джек, как вышло, что ты ничего не сказал?

– Не знаю. Мне как-то казалось, что это все лондонские дела. Ты понимаешь, вернулся домой, снял конуру, все оставил за спиной.

– Господи, но… Я что хочу сказать… Ты ее любил, или как?

– Я там слегка помешался.

– Удивил.

– Ну да, я решил, что тогда я успокоюсь. Она написала докторскую по метафизике.

– Что ты этим хочешь сказать? Я даже произнести это слово толком не могу.

– Это изучение бытия.

– Что ж, теперь все понятно.

– Я полагал, она сможет заглянуть в мою душу, помочь мне исправиться.

Кэти встала и сказала:

– Ребенок брыкается, мне надо лечь. Тебе надо перестать нюхать кокаин, ты это знаешь?

– Разумеется.

Немного погодя вошел мужчина, заметил меня и подошел. Вроде знакомый, но точнее я не мог определить. Он сказал:

– Джек.

– Да?

– Я Брендон Флод.

– Ну, конечно. Я недавно женился. Это сбило меня с толку. Выпить хотите?

– Минеральной, пожалуйста.

Я заказал ему воду. По крайней мере, он не попросил соломинку. Он сильно состарился. Одет был в старую куртку с кожаными заплатами. Он расстегнул ее, и я увидел тяжелый серебряный крест. Я сказал:

– Родной брат моей зажигалки.

Он покачал головой и заметил:

– Не стоит на эту тему шутить.

– Простите.

– Никогда не поздно раскаяться.

– Насколько я понимаю в метафизике, это не поможет.

– Я говорю о вере, Джек, о вере. Знание – орудие Сатаны.

– Как вы меня нашли?

Он наконец слегка расслабился и ответил:

– Мы же были полицейскими, Джек.

Я жестом попросил следующую порцию выпивки. Брендон сказал:

– В смерти этих несчастных и в самом деле просматривается один почерк.

– Продолжайте.

– Все найдены голыми, все страшно изуродованы, обязательно что-то отрезано. И всем было под тридцать, не больше.

– Что еще?

– Полицейские считают, что это семейные разборки.

– А вы что думаете, Брендон?

Он отпил минералки. Если это доставило ему удовольствие, он ловко притворился. Сказал:

– Я думаю, что кто-то систематически выслеживает и истребляет молодых тинкеров.

– Господи.

– Не произносите имя Господа всуе. Возможно, вам стоит побеседовать с Рональдом Брайсоном.

– Кто это такой?

– Социальный работник, англичанин, работает в обществе «Саймон». У них приют в Фэер-Грин. Все тела были найдены поблизости оттуда.

Я сунул руку в карман, достал несколько купюр и положил рядом с его стаканом. Он спросил:

– Что это?

– За то, что вы потратили время и помогли.

Он подумал, положил деньги в карман и сказал:

– Отдам в церковь.

– У вас есть семья?

– Моя семья – Господь.

Он встал и добавил:

– Кажется, я должен вас поздравить?

– С чем?

– Теперь у вас есть жена.

– Да нет, это слух, выдаваемый за действительность.

– Бог желает вам добра, Джек.

Позже, много времени спустя, Джефф сказал:

– Тебе лучше отправиться домой, Джек.

– Я не хочу домой. Хочу остаться здесь.

– У тебя жена, иди домой. Мне кажется, Кэти очень скоро родит. Мне надо поспать.

– Правильно. Позвони мне, когда наступит время.

– Конечно.

– Обещай.

– Обещаю. А теперь иди.

Подойдя к двери, я осмотрелся, нет ли Тирнансов. Нет, никаких вояк. Пошатываясь, я вошел в дом и крикнул:

– Кики, ты не спишь?

Доплелся до кухни, взглянул на часы. Половина четвертого утра. Как такое может быть? Подумал: «Нюхну кокаинчику, одну полоску, прочищу мозги и посмотрю, не захочет ли Кики всерьез заняться любовью».

Я улыбнулся: план недурен. Кики поймет, что я могу быть настоящим жеребцом. Мне стоит только начать, и я продержусь дольше, чем Стинг. Около чайника лежала записка. Рядом лежали пули из моего девятимиллиметрового. Они сверкали так, будто их кто-то надраил. Прежде чем читать записку, я решил добавить кокаину. Я держал его в холодильнике, между коробками с йогуртом, чтобы был холодненьким. Насыпал полоску, потолще, чем собирался, и вдохнул. Отлетел аж к стене, показалось, в животе дыра образовалась. Я пробормотал:

– Фью.

Затем:

– Оп-ля, веди себя тише, все кругом спят.

Собравшись с мыслями, я на цыпочках пошел к записке… прямо крался к ней. Вот что там было написано:

Джек.

Не «Дорогой Джек». Зловещее начало. Прочел дальше:

Я перебралась в гостиницу. Завтра возвращаюсь в Лондон. Подонок, ты меня унизил, и все же я тебя еще люблю. Не хочу тебя видеть. Я нашла оружие, когда искала порошок для чистки. Ты так меня напугал. Подарок для тебя я оставила на нашей… нет… твоей кровати.

Кики.

– Вот гадство, – произнес я.

И свалился на пол.

Поздно утром я очнулся, ощущая себя параноиком. Спина затекла, меня вырвало прямо на кожаное пальто, нос болел. Я пробормотал:

– Могло быть и хуже.

Затем перечитал записку. Поплелся наверх и увидел на кровати пакет. Развернул и обнаружил коричневые башмаки от «Бэлли». Очень удобные. Вынул из них всякий мусор, померил. Высший класс. Если нужно будет похоронить меня в ботинках, пусть это будут ботинки от «Бэлли». Я едва не расплакался от жалости к себе.

Я заставил себя принять душ, сунул грязную одежду в стиральную машину, даже кожаное пальто. Включил эту дуру и подумал: с кондиционером для ткани я уже опоздал.

Зазвонил телефон. Я закурил, снял трубку и сказал:

– Алло.

Это была не Кики, но я услышал:

– Звонок из Лондона.

– Что? Киган?

– Угадал, парниша.

– Откуда у тебя мой номер?

– Позвонил в полицию, поговорил с говнюком по имени Кленси. Знаешь, приятель, я ему не понравился.

– Бог ты мой, вау, в смысле, привет.

– И тебе привет. У меня отпуск

– Отпуск?

– Ну, каникулы, как пожелаешь. Собираюсь сесть на самолет.

– Сейчас?

– Точно. Ты ведь хочешь, чтобы я приехал, так?

– Конечно.

– Ладно, тогда сегодня в одиннадцать. Я буду в том пабе на набережной.

– Сегодня?

– Соберись, приятель, сегодня мы дадим жару.

Он повесил трубку. Я задумался о его приезде, потом решил:

– А почему бы и нет, черт побери?

* * *

И задолго до последнего вскрика

Робкий шепот

Пробивается,

Попросить о последней песне.

К.Б.

~ ~ ~

Если мне и снилось что-то, то плохое. Я проснулся в холодном кокаиновом поту и пробормотал:

– Приехали!

Потом протянул руку к Кики, коснулся башмаков от «Бэлли» и прошептал:

– Och, ochon.

Что в переводе с ирландского означало: «О, как, блин, мило».

Разве не так? В своем старом черно-белом шоу Джеки Глисон всегда начинал эпизод с «Надо же, как мило». Я заполз под душ, сделал его максимально горячим и терпел, пока не полегчало. Проверил свой гардероб и услышал припев, который наркотики шептали Ричарду Прайору «Слегка погрустнел, Рич?»

Я надел белую футболку, во всяком случае, она когда-то была белой, брюки и новые ботинки. Они пришлись по ноге идеально, о чем я пожалел, потому что острее почувствовал вину перед Кики.

Алкаши, как поется в песне, самые странные животные на планете, ходячие противоречия. Крис Кристофферсон написал лучшие строки о пьяном отчаянии. Он сам олицетворял «Осознание» Де Мелло. Если вы повнимательнее прислушаетесь к песне «Наступает воскресное утро», вы поймете, что это гимн алкоголиков. Особенно если до вас откуда-то доносится запах жареного цыпленка. Пожалуй, никогда раньше я так не ощущал одиночества. Лондон, дождливый воскресный день, все пивнушки закрыты, ты борешься с ветром на Лэдброук-гроув, и тут, на секунду, до тебя доносится запах домашней еды. И ты понимаешь, в какой ты глубокой жопе.

Я спустился в кухню и взглянул на часы: восемь сорок пять. Вскипятил чай, нашел сухой тост, умудрился съесть немного. Что-то меня тревожило. Решил, что лучше попытаться. Нашел телефонный справочник и набрал номер:

– Алло!

– Добрый вечер, это гостиница «Империал», чем могу вам помочь?

– У вас… остановилась миссис Тейлор?

– Одну минуту, сэр, я проверю.

Одну ужасную минуту мне казалось, что сейчас к телефону подойдет матушка. Потом услышал:

– Извините, у нас никто под таким именем не зарегистрирован.

Клик. Я полистал справочник. Чай остыл, тост засох окончательно. Я продолжал звонить, пока не услышал:

– Да, сэр, у нас останавливалась миссис Тейлор, но она выписалась.

– Она адреса не оставила?

– Мне кажется, она взяла такси до аэропорта.

Я скучал по ней.

Я запихнул мокрое белье в сушку, вместе с кожаным пальто, и сказал:

– Если растаешь, мне глубоко плевать.

Моим вторым пальто был инвентарный номер 8234, моя шинель. Мне продолжали писать, требуя, чтобы я ее вернул. Никогда они ее не получат.

Я застегнулся поплотнее. К кокаину не прикасался, ничего спиртного не пил, но вкус чувствовал на языке. Последний звонок. Набрал номер и услышал:

– Общество «Саймон», чем могу помочь?

– Я могу поговорить с Рональдом Брайсоном?

Услышал крик, ответный вопль, потом голос сказал:

– Рон выходной до завтрашнего полудня.

– Так завтра я смогу с ним встретиться?

– Он будет здесь.

Клик. На один день детективной работы достаточно, пора развлечься. Я проверил бумажник и двинулся в путь. До «У Нестора» каких-то пять минут, рукой подать. Я решил пойти в обход и заглянуть в церковь Святого Патрика, освежить воспоминания. Остановился у грота. Если и молиться, то за Кики. Услышал:

– Ба, глазам не верю, Джек Тейлор молится.

Святой отец Малачи собственной персоной, с самодовольной улыбкой на лице. Он с остервенением приканчивал очередную сигарету. Я сказал:

– Все курите.

– Я только что был с твоей матерью.

– Надо же, ты меня шокировал.

– Шокировал? Бедняжка в глубоком горе с того момента, как тебя увидела. Придумал же… дать ей зубы.

– Это мои зубы.

Он воздел глаза к небесам, как бы прося: «Господи, дай мне силы!» Здорово насобачился. Их этому в духовной школе учат. Он сказал:

– Она никогда этого не переживет.

– Гм. Полагаю, она оправится.

– Что могло заставить тебя так поступить?

– Спиртное, святой отец, спиртное руководило мною.

Он автоматически поднял правую руку – перекреститься. За столько лет жест стал машинальным. Я улыбнулся, заметив, как он одернул себя. Я повернулся, чтобы взглянуть на статую, и спросил:

– Если я стану утверждать, что видел, как она шевельнулась, поможет ли это делу?

Он вытянул свои «Мейджорс», достал одну сигарету и с остервенением затянулся, как будто хотел проглотить ярость. Я сказал:

– У меня хорошие новости для мамочки.

– Ты уезжаешь из города?

– Нет, но я женился.

– Что?

– Но она уезжает. По правде, уже уехала.

– Ты женился, и твоя жена уже уехала?

– Вкратце именно так.

Он швырнул окурок в грот и сказал:

– Ты определенно помешанный.

– Зато не скучный, так ведь, Малачи?

– Катись ко всем чертям.

Когда он уходил, я крикнул вслед:

– Где же благословение?

Проходившая мимо местная женщина сказала:

– Молодец. Этот поп слишком много на себя берет.

Я помолился за Кики, правда вкратце.

В пабе «У Нестора» Джефф спросил:

– Ты ее нашел?

– Уехала.

– Уехала?

– Вернулась в Лондон.

– Господи, Джек.

– Где Кэти?

– Она на тебя сердится. Не трогай ее несколько дней.

Он налил мне пинту и сказал:

– За мой счет.

– Спасибо, Джефф.

– Что собираешься делать?

– Встречаюсь с Киганом.

– С кем?

– С детективом сержантом Киганом из лондонской городской полиции.

– В Лондоне?

– Нет, на набережной, в пабе, примерно через час.

– По делу?

– Он сам деловой, дальше некуда.

– Забудь, что я спросил, забудь, что я вообще о чем-то спрашивал.

Часовой был на месте и не сводил с меня глаз. Я спросил:

– В чем дело?

– Мне понравилась твоя женушка.

– О господи!

Я направился вниз по Шоп-стрит. Было морозно, но это не остановило уличных актеров. Они работали молча, не в полном составе, но все равно работали. Возле пивнушки «У Эпсона» стоял жонглер, у булочной музыкант, Чарли Чаплин рядом с пивной «У Фини».

Немецкая пара спросила:

– Где нам найти Крак?

Я показал в том направлении, откуда пришел, и спросил:

– А что вы так называете?

В пивной было не протолкнуться. Сквозь общий гвалт я услышал голос, говоривший с английским акцентом:

– Горячий пунш и пинту этой черной жидкости.

Кто еще это мог быть? Чаз, мой румынский друг, отделился от толпы и подошел ко мне, прежде чем я позвал Кигана, и заявил:

– Помнишь пятерку, которую я тебе вчера дал?

– Нет, Чаз, это я тебе одолжил.

– Уверен?

– Да, но ты, наверное, хотел еще одну?

– Ты лучше всех, Джек.

– Скажи это моей жене.

На Кигане были белый свитер с надписью «Pog mo thoin», ярко-красные брюки для гольфа и сувенирная шляпа, которая умоляла: «Поцелуй меня поскорее».

Он заорал:

– Джек Тейлор – мой лучший кореш. – Сунул мне в руку кружку и сказал: – Там на стойке еще эта горячая бурда и крепкое.

Я подумал: «Осилю ли я? Кто-нибудь вообще может осилить?»

Я спросил:

– А где твои вещи?

– В гостинице.

– Ты снял номер? Но ведь у меня дом.

– Это здорово, дружище, но вдруг я неряха?

Поспорь с ним. Я и не стал, поплыл по течению. Киган – это природная сила, грубая, резкая, мощная, которую невозможно сдержать. На Айр-сквер есть клуб, называется «Куба». Думаю, переводу это не поддается. Два часа ночи, а мы там с Киганом и двумя дамами, которых он уговорил. Такое впечатление, что они от него в восторге. Он обнимает одну за талию и заявляет:

– Джек, я обожаю эту страну.

– Она определенно обожает тебя.

– Святая правда, сынок. Я ведь побочный отпрыск фениев.<sup>[4]4
  Фении – члены тайного общества ирландцев, основанного в Нью-Йорке в 1857 г.; фении боролись за освобождение Ирландии от английского владычества и создание независимой республики. От ирл. Fene – название обитателей древней Ирландии. – Примеч. ред.


[Закрыть]</sup>

Чтобы услышать такое, произнесенное с английским акцентом, нужно жить долго. К нам подходил управляющий, и я подумал:

– Ого!

Но ошибся. Он предложил шампанского за счет заведения. Киган сказал:

– Тащите, сударь мой. На завтрак мы будем есть черный пудинг.

Я позволил себе удалиться в сумеречную зону. Весь следующий час я рассказывал Кигану про события нескольких последних недель. Он сказал:

– Ты псих ненормальный, но я тебя люблю.

Как бы его ни называли другие, он никогда никого не судил. Он сунул девушкам несколько банкнот и спросил:

– Инстинкт подсказывает мне, что вам хочется эти липкие коктейли с зонтиками. Угадал?

Он угадал, и они были в восторге. Он снова повернулся ко мне:

– Та брюнеточка… Я бы на ней попрыгал. Не возражаешь?

– Да нет.

– Ты возьми ту, что потише, ладно?

– Спасибо, я подумаю.

Он внезапно стал серьезным. Все дуракаваляние, вульгарность, прибаутки исчезли за одну секунду. Он сказал:

– Джек, я хороший полицейский, я больше ничего не умею, но эти подонки пытаются от меня избавиться. Рано или поздно они в этом преуспеют.

– Я все испытал на собственной шкуре.

– Итак, я скажу только одно, приятель.

– Валяй.

– Занимайся делом. Остальное значения на имеет.

– Обязательно.

Он снова превратился в Джона Белуши и обратился к девушкам:

– Ну, кто желает первой полизать мне физиономию?

На следующее утро, проснувшись, я не поверил своим глазам. Рядом лежала девушка. Я быстренько попытался вспомнить вчерашний вечер. Удалось вспомнить все до «Кубы». На вид ей было лет шестнадцать. Я сдернул простыню, и, черт возьми, она оказалась голой. Она зашевелилась, повернулась, улыбнулась и сказала:

– Привет.

Бывало и хуже. Я ответил:

– И тебе привет.

Она прижалась ко мне и сказала:

– Как мило.

Затем отодвинулась:

– Спасибо, что воспользовался возможностью.

– Гм…

– Ты настоящий джентльмен.

Вот и думай, что хочешь. Исходящее от нее тепло будоражило меня, и я предложил:

– Давай я приготовлю чай и тосты.

– А мы можем позавтракать в постели?

– Разумеется.

– Джек, ты лучше всех.

Я вылез из постели и обнаружил, что гол. В моем возрасте, да еще после стольких переделок, голым бегать не стоит. Я схватил рубашку и белье, но она сказала:

– Ты совсем не в плохой форме, можешь мне поверить.

– Спасибо.

Куда подевалось похмелье? Я заслуживал похмелья по полной программе. Но пока ничего не ощущал. Внизу я обнаружил ее сумку, порылся в ней. Салфетки, помада, зажигалка, ключи, презервативы. Господи, современные девушки всегда во всеоружии. В бумажнике нашлось удостоверение личности, из которого я узнал, что зовут ее Лаура Нилон, что ей двадцать восемь лет и что она работает продавщицей телефонов. Нашел я также целую пачку «Бенсон и Хеджес», вскрыл ее и закурил. Приготовил все к завтраку. Нашел поднос с изображением свадьбы Дианы и Чарлза. Даже салфетки нашел. Отнес все наверх. Она воскликнула:

– Ой, Джек, настоящий пикник.

Она похлопала ладонью по постели рядом с собой. Я предпочел сесть с краю. Если ее и терзало похмелье, она этого не показывала. С удовольствием жевала тост. Спросила:

– Мне можно в душ?

– Конечно.

– Присоединиться не хочешь?

– Да нет, спасибо.

– Ты милый, Джек. Ты мне нравишься.

Мне трудно было сразу вдруг справиться с этой положительной энергией. Я уже привык к горестям. Это привычно и значительно удобнее. Она вернулась, обмотавшись полотенцем. Я спросил:

– Куда делась твоя подруга?

– Уехала с мистером Киганом. Она от него без ума. Нам так повезло, что мы вас подцепили.

Я должен был знать, потому спросил:

– Ты это серьезно?

– Конечно. Ты не поверишь, какие здесь все свиньи. Я не собираюсь с тобой расставаться, Джек.

Потом она оказалась у моих коленей и занялась делом.

Потом она сказала:

– Понравилось?

– Чудесно.

– Тебе со мной будет хорошо, вот увидишь, Джек.

Я услышал шум у входной двери и подумал: «Черт, Кики вернулась».

Натянул штаны и поплелся вниз. На кухне сидел Трубочист. Я спросил:

– Вы что, так и собираетесь уходить-приходить, когда заблагорассудится?

– Я звонил в дверь.

– А… я, наверное, был в ванной.

Он уставился на что-то за моей спиной. Я повернулся. Там стояла Лаура в одной из моих рубашек и спрашивала:

– Простите, здесь нет моих сигарет?

Трубочист спросил:

– Это Кики?

– Нет… хмм, это Лаура.

– Привет.

– Привет.

Я протянул ей сигареты. Она сказала:

– Буду собираться, а то опоздаю на работу.

Когда она снова поднялась наверх, Трубочист спросил:

– Так это не ваша жена?

– Нет.

– Понятно.

На самом деле ничего ему не было понятно, равно как и мне. Я сообщил:

– Я получил наводку.

– Расскажите.

Я рассказал. Он спросил:

– Вы собираетесь встретиться с этим Брайсоном? Я пойду с вами.

– Нет.

Мы поспорили. Наконец он уступил и предложил подвезти Лауру до работы, я же направился в центр города. Зашел в «Винсент де Поль» и купил себе костюм, свитер, рубашки, джинсы и блейзер. Заплатил огромные деньги – 35 фунтов.

Продавщица спросила:

– Вы знаете, что каждая вещь побывала в чистке?

– Нет, я не знал.

– Нам оказывают такую услугу бесплатно.

– Здорово.

– Да, очень.

Я взял такси, чтобы доехать до Хидден Вэлли с покупками. Таксист заметил:

– Хорошее шмотье.

– К тому же из сухой чистки.

– Тем лучше.

Теперь я стал человеком с новой подружкой и новым гардеробом, надо и самому принять соответствующий вид. Надел блейзер, крахмальную белую рубашку и серые брюки. Я аж хрустел от свежести. Когда вышел из дому, сосед заметил:

– Вы как новенький пенни.

От такого комплемента можно потерять голову.

«Саймон» находится в дальнем конце Фэер-Грин. К западу – железнодорожный вокзал, к югу – локомотивное депо. Возможно, им нравится рев машин. «Саймон» спасло бесчисленное количество людей с улиц Голуэя. Там чисто, прибрано, хорошее обслуживание и всегда открыто. В городе, где практически все население ругает все подряд, только «Саймон» одобряется поголовно. Я вошел, и дама за конторкой сказала:

– Привет.

– Здравствуйте, я надеюсь увидеть Рональда Брайсона.

– Секундочку.

Там не было гнетущей атмосферы. В местах, видевших столько горя, вы невольно готовитесь почувствовать атмосферу депрессии. Здесь же не ощущалось ничего подобного. Вошел длинный, худой парень, ростом примерно в шесть футов пару дюймов, в джинсах, футболке и шелковом жилете. Сзади хвостик, черты лица резкие, заостренные.

Скрытая энергия, как у идущего по следу индейца. Никакой спешки, он точно знает, где найдет вас.

– Я Рон, – сообщил он.

Я встал, протянул руку и представился:

– Джек Тейлор. Спасибо, что согласились со мной встретиться.

Он махнул ладонью, проигнорировав мою протянутую руку, и сказал:

– Не стоит благодарности, Джек. Давайте поищем, где можно спокойно поговорить.

Англичанин. Эта типично лондонская манера прохладного равнодушия. Я это чувствовал, но пока не мог определить, откуда он.

– Кофе? – спросил он.

– Нет, спасибо.

Мы вошли в маленький офис. Он зашел за письменный стол, удобно устроился в кресле и закинул ноги на стол. Старые потрепанные мокасины, наверняка приобретенные в Непале. Я сел на жесткий стул. Он начал скручивать сигарету, достав табак из кожаного кисета. Поднял брови, предлагая последовать его примеру. Я отрицательно покачал головой, достал свою сигарету и дал ему прикурить. Он заметил:

– Славная зажигалка.

– Да.

– Прежде чем мы начнем, Джек, позвольте вам рассказать, какое я занимаю здесь положение. Я профессиональный социальный работник, очень квалифицированный.

Он помолчал, давая мне время оценить сказанное. Я послушно улыбнулся… слегка… вроде как онемел от восторга. Он продолжил:

– И хотя они пользуются моими услугами, я не являюсь частью организации.

Он остановился, и я заметил:

– Вроде консультанта.

Он с горечью рассмеялся:

– Вряд ли. Скорее советник

– Теперь я понял.

– Прекрасно. Так какая у вас проблема, Джек?

Я достал список с именами убитых тинкеров, положил на стол и сказал:

– Моя проблема в том, что кто-то убивает бродяг, вот этих самых.

Он сбросил ноги со стола. Принял деловой вид и просмотрел список.

– Я знаю… знал этих ребят. Не понимаю только, почему это ваша проблема, Джек Вы не полицейский, и я уверен, что не родственник.

Широкая ухмылка, чтобы подчеркнуть свое остроумие. И что, несмотря на свою высочайшую квалификацию, он уделяет время простым людям, таким, как я. Я сказал:

– Меня попросили проверить.

В его голосе слышалось недоверие, когда он сказал:

– В роли частного детектива, двадцатка в день и расходы? Обожаю, такое возможно только в Ирландии. Тогда зачем вы пришли ко мне, приятель?

– Вы их знали.

– Вот именно! Черт, да вам придется переговорить с целой толпой. Они были танкерами. Слушайте, да их полстраны знало.

– Если есть что-то…

– Не спешите, напарник, не тратьте зря чужие деньги. Я хочу понять, правильно ли я вас понял.

– Чего тут понимать, Рон? Можете вы мне помочь… или нет?

– Как типично для сыщика! Обожаю. Да нет, я все пытаюсь сообразить – у вас есть какой-нибудь легальный статус?

– Нет.

– Значит, если я вышвырну вас отсюда, как негодный чек, вы полетите дальше, чем видите?

Рон получал удовольствие по полной программе.

– Все так, Рон. Но я взываю к вашим лучшим чувствам.

Что-то мелькнуло в его лице. Не тень, слишком это быстро произошло, слишком незаметно, но определенно где-то рядом, из того же мрака. Он процедил сквозь зубы:

– Не делай ошибки, Джек Я не разбираю жалобы. И тебе не удастся до меня достучаться.

– Извини, Рон. Боюсь, меня занесло. Я забыл, что ты социальный работник.

Снова этот промельк. Я не имел понятия, на какую больную мозоль наступаю, но я явно что-то бередил. Разумеется, я знал, зачем я это делаю. Чтобы разозлить этого напыщенного гада. Все еще на взводе, он сказал: