Текст книги "Красная Шапочка (ЛП)"
Автор книги: Кэмерон Джейс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Вдруг сильный удар заставил меня подпрыгнуть в подскакивающей повозке. Огромная морда волка усмехалась мне через стекло двери. Я удивилась, как он мог держать равновесие, глядя в окно. Заглянув в его глаза, я поняла, что это один из тех волков, которые были за окном моей комнаты ночью.
Кучер подхлестывал лошадей, крича, чтобы я оставалась внутри повозки несмотря ни на что. Когда вой снаружи стал еще громче, я сказала ему, что могла бы помочь.
– Покажи им что-нибудь красное, – закричала я.
– Красный – цвет крови. Он запрещен, – крикнул он в ответ. – Если они увидят его, придет еще больше волков.
– Нет. Ты ошибаешься. – Я должна была объяснить. Я знала, что делать. Я собиралась выпить немного вина, пролив немного на мой белый плащ, а затем закричать на волков. Но у меня не было времени. Одна из лошадей споткнулась о поваленное дерево, и повозка перевернулась. Я потеряла сознание, думая, что никогда больше не проснусь, или проснусь в желудке волка.
Час спустя мои глаза раскрылись под звуки, издаваемые белками. Я до сих пор была жива, а погода стала еще холоднее, чем раньше. Поднявшись на ноги, я подобрала бутылку вина и пироги. Я вернула их обратно в корзину. Мое сердце билось в груди, когда я пошла, чтобы проверить кучера. Он был мертв, лежал рядом с одной из лошадей, которая тоже была мертва, оба были наполовину съедены волками. Другая лошадь убежала. Снег вокруг меня был покрыт кровью. Даже несмотря на то, что сцена была ужасающей, я не испытывала страха. Я оказалась счастливицей, так как была заперта в повозке. Вот почему волки не тронули меня. Хотя окно было разбито, оно было слишком маленьким, чтобы они проникли внутрь. Я была невероятно удачливой.
Я задумалась, что если волки до сих пор прятались во мраке леса. Может было бы лучше продолжать стоять в луже крови на снегу. Я ведь знала, как сильно волки боялись красного цвета. Хотя, стоять здесь – не самая лучшая мысль. Я замерзну, и, к тому же, у меня есть работа, которую нужно выполнить. Как я отважусь разочаровать маму и Дерево жизни? Мне нужно уходить. Если я не сделаю этого до тех пор, пока волки не вернутся, все зло, живущее в лесу, найдет меня, привлеченное запахом запретного цвета.
Бежать, бежать, бежать. Задыхаться, задыхаться, задыхаться
.
Держа корзину в руках, я бежала по снегу, запутывая следы и теряя направление. У меня до сих пор была карта моей мамы, по которой можно дойти до дома бабушки, но в лесу все выглядит одинаково. Карта тоже запутывала. Она говорил следовать по хлебным крошкам от одного дерева к другому. Как, скажите мне на милость, идти по хлебным крошкам до дома моей бабушки?
Жди меня, бабушка. Я знаю, сейчас канун рождества, и ты, должно быть, с нетерпением ждешь пироги и вино. Я иду, бабушка.
Когда я остановилась перевести дыхание, я услышала голос. Он принадлежал парню, который вслух читал книгу.
Один
в
лесу
?
– Пышки захотели изжариться, – я расслышала, как он читает слух. – Отважная поварешка замыслила хитрющее убийство мотыгой.
Что за невнятные слова? Но его голос был сладким. Я чувствовала безопасность. На каком языке он бы ни читал, он звучал забавно. Но что означают все эти слова?
Наконец я увидела его, прямо за кустами. Это был милый парень, похожий на прица, он лежал на гамаке, растянутом между двумя деревьями, обутый в тяжелые ботинки, и читал книгу. Он как будто не из этого мира, наслаждался времяпрепровождением в этом страшном лесу.
– Пссс, – прошептала я, боясь, что волки услышат меня. – Пссс, – повторила я, сильнее сжимая зубы.
Парень подпрыгнул на гамаке, свалившись на снег вместе с книгой, как будто она была его оружием.
– Пссс? – удивился он, оглянувшись и не замечая меня.
– Да. Псссссс, – повторила я, растянув звук, чтобы он мог определить мое местоположение. Думаю, меня не так-то просто заметить, одетую в белый плащ, на фоне снега.
– Псссссссс, – удивился он снова, сжав кулак.
– Тттт, – добавила я.
И тогда наши глаза встретились.
Он коротко ухмыльнулся, как будто для него было обычным обмениваться с девочкой пссс. Затем он непринужденно улыбнулся.
– Кто ты? – спросил он.
– Я... – Мне не терпелось сказать ему мое настоящее имя, но потом я передумала. Я не хотела пугать его. Мне нравилось мое имя, но люди говорили, что оно страшное. Почему моя мама дала мне страшное имя? – Меня зовут Поварешка. – Я назвала глупое прозвище, которым меня называет моя мама.
– Называют? – он склонил голову набок.
– Это мое имя. – Я не собиралась объяснять ему почему.
– Какое глупое имя, – сказал он резко. – Поварешка напоминает мне о супе.
– Я знаю. – Я наклонила голову, держа корзину обеими руками. – Моей маме нравится называть меня Поварешкой. Как и в предложении, которое ты прочитал.
– Это правда. В первом предложении упоминается Поварешка, – сказал он. Даже хотя он выглядел дружелюбно, я все равно не доверяла ему. Сегодня произошло слишком много страшного. Я решила не подходить ближе.
– Что это за язык такой? – спросила я.
– Тоска – гордо ответил он.
– Какая еще тоска?
– Язык «Тоска» – он ткнул в книгу, которую читал, пальцем. – Это несколько иной способ произношения Английского Языка.(прим. Ред. Здесь идет игра слов «Anguish Language» – «English Language»)
– Чего?
– Давай прочту, – он открыл книгу. – Пышки захотели изжариться…
– Погоди. Пышки захотели изжариться? Что это вообще значит?
– Разве ты не поняла? – Его мальчишечьи глаза блеснули энтузиазмом. – Это значит «Однажды, давным-давно…»
– Может и похоже, но слова не имеют смысла.
– В этом вся суть, – ответил он. – Это секретный язык, без какой – либо секретности. Это ж гениально. Послушай вот это, – он снова начал читать. – Пышки захотели изжариться, отважная поварешка…
– Стоп. Ты хочешь сказать, что только что прочел: «Однажды, давным-давно, жила маленькая девочка…
– Вот видишь. Ты начинаешь понимать. – Он улыбнулся.
– Это удивительный язык, – ответила я. Если бы я научила ему моих друзей-животных, у нас мог бы быть свой тайный язык.
– Я знаю, – говорит он, его слова прозвучали немного высокомерно. – Лучшим в нем является то, что все слова языка «Тоска» взяты из Английского, но, если ты поставишь их в одно предложение, то оно будет иметь смысл, только если внимательно слушать.
– Значит «поварешка» означает «маленькая»? – фактически я тоже была росту небольшого.
– Это совсем это значение, оба слова ведь имеют разные значения, но звучат похоже на секретном языке. Теперь понимаешь в чем вся прелесть? Ты и я можем болтать часами и никто нас не поймет.
– Пожалуйста, продолжай.
– Пышки хотели изжариться, отчаянная поварешка задумала хитрющее убийство веревкой от ковша.
– Великолепно. – Я захлопала в ладоши, забывая о волках. – Давным-давно жила маленькая девочка, которая жила вместе со своей мамой в маленьком доме. Это правда?
– Конечно.
– Значит, убийство звучит как мама? (прим пер. игра слов murder – mother)
– Да.
– Жуть, – хихикнула я. – Но постой, эта история странная. Похожа на мою. Я маленькая девочка, которая живет с мамой.
– Это мог быть кто угодно. – Он махнул рукой. – Ты думаешь, что мир вращается вокруг тебя одной?
– Ты прав. Я сглупила.
– Потому что, ты не носишь красный плащ. В книге описывается история девочки – Крысиная Поварешка в Красной Шляпе.
– Постой. Не нужно переводить. – Закрыв глаза, я постаралась перевести слова на английский. – Ты имеешь в виду, Красная шапочка?
– Видишь? Ты маленькая, и твоя мама зовет тебя Поварешка, потому что ты маленькая, но ты не одета в красный плащ.
– Я хотела надеть его, – говорю я, вспоминая двухсторонний плащ мамы, спрятанный в ее сундуке. – Но моя мама не разрешила мне.
– И, я предполагаю, ты знаешь, почему? – спрашивает он.
– Да. Да. Я знаю. Красный – запрещенный цвет. Сегодня все говорят мне об этом, – сказала я нетерпеливо.
– Но ты знаешь, почему он запрещен?
– Только не снова, – вздохнула я. – Я слышала миллион причин. Вампиры, злые создания, волки.
– Ни одна из них не правда. – Он пожал плечами.
– А что же тогда правда?
– Если ты подойдешь ближе, я расскажу тебе. – Он дразнил меня своими красивыми глазами.
Я пожала плечами. Парень не выглядел опасным, но то, что я обнаружила его, в одиночестве читающего в гамаке, не имело смысла.
Мама предупреждала тебя не разг
оваривать с незнакомцами, Поварешка
.
Помнишь? И у тебя есть задание, которое
необходимо выполнить.
Наконец я покачала головой. Нет. Я не подойду ближе.
– Всего лишь один маленький шажок, – снова поддразнил он. – Это стоит того. Я собираюсь поведать тебе большую тайну.
Я неохотно сделала шаг вперед. Парень был очаровательным. Это просто шаг. Что может случиться?
– Счастлив? – спросила я.
– Немного. – Он улыбается. И эта улыбка была полна тайн.
– Так почему красный запрещен?
– Потому что это цвет смерти. – Прошептал он.
– Ты имеешь в виду, что это цвет крови, и он напоминает о... – Я не смогла произнести слово "смерть". Почему-то оно было слишком тяжелым, чтобы произнести его.
– Нет. Я имею в виду, Смерть саму по себе. – Он понизил голос, звучащий осторожно и жутко.
– Ты говоришь так, словно Смерть – реально существующий человек.
– Не совсем человек, а демон, который может принимать обличие человека, кого только пожелает. – Он снова зашептал, подозрительно оглядываясь. – Она каждый день бродит по лесу в красном плаще с капюшоном.
– Значит поэтому красный под запретом? Не похоже на нечто такое, о чем нельзя рассказывать.
– Потому что никто не знает всей правды. Смерть разгуливает в красном плаще с косой, которой убивает всех, кто попадется на ее пути. Ты ведь знаешь, что такое коса? – от его слов у меня по спине побежали мурашки.
Конечно, я знала, что такое коса, но я сказала:
– Нет. Что такое коса?
– Орудие для резки, изготовленное из дерева, с лезвием на конце. Некоторые люди рубят ей деревья.
– О, – сказала я, открыв глаза. – Это? У нас в саду есть такая. В самом деле, у нас их много.
– У всех есть, но они используют их для рубки деревьев. Смерть – чтобы обезглавливать. Вот как Смерть выделяется. Представь мир без красного цвета. Как только появится нечто красное, это сразу обнаружат, и, быть может, только быть может, нам удастся убежать, или даже убить это, и тогда никто больше не умрет.
Думая о теории паренька, я поняла, что она имела некий смысл. Но мне не хотелось говорить об этом, потому что все, о чем говорил парень, напоминало мне о моей матери.
– Могу я задать тебе вопрос? – спросила я.
– На языке Тоски? – Он вскинул бровь.
– Нет же. Волки – зло?
– Ну, это зависит от обстоятельств.
– Каких?
– Их много. А ты знаешь почему? Потому что зло – это точка зрения.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, маленькие дети боятся леса, потому что там волки. Для них волки – зло. А волки боятся Смерти. Они думают, что она зло. Червяки думают, что зло – это овцы, потому что они едят их. Овцы думают, что волки – это зло, потому что волки питаются ими. Ты поняла суть. Что представляет для тебя опасность, то и есть зло. Абсолютного зла нет.
Когда я слушала его, я не переставала думать о моей маме. Я думала о ее ежедневных путешествиях по лесу, что она владеет косами, и что у нее есть двухсторонний плащ, одна из сторон которого красного цвета. Может ли статься так, что моя мама – Смерть? Чем она зарабатывает нам на жизнь?
Ткань, покрывающая корзину, сместилась от мягкого ветра. Как только парень увидел пироги и вино, что-то в нем изменилось. Я бы поклялась, что увидела голод в его глазах, его язык высунулся, как у животного, когда он смотрел на пироги.
– Ты голоден? – удивилась я.
– Я люблю пироги. – Он отбросил книгу в сторону и потер руки, его взгляд задержался на корзине. – Я люблю пироги слишком сильно.
Ух-ты.
Я почувствовала, что он готов петь пирогам дифирамбы.
– Когда я очень голоден, – будто бы во сне произносит парень, – я иду на кладбище и ем сладкие пироги и пью лучшее вино. Это очень вкусно.
– На кладбище? – Я начала волноваться. Его голод был очень необычным. Как будто пироги могли заставить его стать выше или что-то в этом роде.
– Ты не знала, что лучшие пироги и вино можно найти на кладбище? – Наконец он посмотрел на меня.
– Как это так?
– Большинство людей приносят пирог и вино, когда навещают своих умерших близких, – объяснил он. – Все это знают. Это старая традиция. Спасибо Римской цивилизации.
Я не собиралась спрашивать, что это еще за Римляне такие. Я не хотела, чтобы он знал, будто я невежа и затворница. Но идея с вином и пирогами в качестве подношения была любопытной. Мои подозрения по поводу матери усилились.
– Так я могу взять пирог? – Парень уже во всю пускал слюни.
– Прости, – ответила я. – Не могу поделиться. Они для моей бабушки. Я уже потеряла несколько по дороге, и мне нужно идти, или будет слишком поздно. Она живет в лесу.
– Твоя бабушка живет в лесу? – Парень потер подбородок.
– Что в этом странного?
– Я не знаю. Но это странно. Когда ты виделась с ней в последний раз?
– Хммм... Окало десяти лет назад. Она жила с нами, но я не слишком много о ней помню.
– Лес большой. Ты легко можешь потеряться. И, кто знает, Смерть может найти тебя.
– Я не боюсь... – Я опять не могу произнести это слово. – Даже волков.
– Никто не боится волков. Они славные.
– Ух ты. Ты так думаешь? – хихикнула я. – Вообще то, у меня были мысли о том, как они прекрасны. Их шерсть и глаза, быстрота, и скорость, с которой они бегают. Мне это нравится.
– Я рад, что у нас одинаковое мнение о них. Все думают по-другому, не зная, что волки – жертвы, и настоящая опасность в лесу – это Смерть, которую боятся волки. Но ты все равно можешь потеряться.
– Не волнуйся. У меня есть карта.
– Оу. – Его глаза заблестели. – Но как можно пользоваться картой в лесу? Что она может рассказать? Пройди пять шагов до яблони, а затем три шага доя гриба? Или подожди, пока облако на небе станет похожим на барашка, и поверни направо.
Я рассмеялась, когда она сказала что-то похожее, но сейчас, когда я придвинулась ближе, она говорила следовать по хлебным крошкам.
– Ты нашла хлебные крошки?
– Нет. Вот почему я должна идти.
– Это грустно. Я подумал, что подружился с кем-то в этом одиноком лесу.
Заводить друзей – моя слабость. Если бы мне не нужно было идти к бабушке, мы могли бы поиграть в игру языка Тоски.
– Послушай, я не хочу опаздывать, – говорю я. – Если ты подождешь меня здесь, я встречу тебя снова, когда буду возвращаться обратно.
– Правда? – Он почти подпрыгнул на месте. – Это было бы потрясно.
– Я думаю, что правильнее говорить потрясающе, – говорю я. Язык Тоски перемешался с этим языком. – И, чтобы доказать тебе, что мы хорошие друзья, держи кусочек пирога.
Я подошла к нему поближе и протянула руку с пирогом.
Парень посмотрел на пирог, зажатый в моей руке, сияющими глазами, которые немного пожелтели.
– Хмм. – Он облизался и начал есть пирог прямо у меня с руки. – Обожаю пироги.
Я не видела его глаз, пока он ел, как животное, слизывая пирог с моей руки. Его язык был странным, грубым, как у кошки. Не как язык...
Боже. Мой.
Внезапно я отступила назад, когда он поднял голову. Его глаза превратились в щелочки и стали желтого цвета. На руках выросли волосы. Тело увеличилось в размерах и выгнулось, как будто ему больно, ткань его одежды разорвалась, когда он зарычал на меня. Он был оборотнем.
– Ням. Ням. Ням, – сказал он, облизывая губы и пуская слюни.
Я немедленно побежала по снегу, разыскивая место, где можно спрятаться. Такого места не было, зато было много белых заснеженных деревьев.
Бежать. Бежать. Бежать.
Я слышала его тяжелое дыхание позади себя и по его тени понимала, что он становится все больше и больше. Я самая настоящая тупица. Он играл со мной, рассказывая все эти разговоры о Смерти, когда как он и был тем самым лесным злом. Куда мне бежать? Что мне делать?
Я наткнулась на снежный холм. Он был достаточно большим, чтобы я могла в нем спрятаться. Я вспомнила, как пряталась от моей мамы в снегу, когда была ребенком. Дрожа, заслышав голос волка, я вырыла яму в снегу, прямо как кошка или кролик. Руками я копала глубже и быстрее, затем соскользнула в яму и скрылась в ней. Я закопала корзину, прежде чем надеть белы капюшон. Я радовалась, что не пролила на себя красное вино, чтобы напугать волков, когда была в повозке. Если бы мой плащ был пропитан красным, я не смогла бы спрятаться в снегу. Я задержала дыхание. Волк подбежал ближе, но остановился в полуметре от меня. Его привлек мой запах? Или запах пирогов?
Он начал нюх-нюх-нюхать. Мое сердце тук-тук-стукало. Пока он медленно шел, осматривая окрестности своими желтыми пронзающими глазами, я задавалась вопросом, как долго я смогу задерживать дыхание. Раньше это меня не беспокоило. Как заполучить такой талант?
Волк прошел прямо надо мной, не замечая меня. Я была готова закричать, но сдержалась. Находясь поблизости, волк, казалось, верил, что я нахожусь где-то рядом, но не мог понять, где именно. Затем он остановился на месте и начал дрожать. Прищурившись, я могла видеть очень немного из под плаща. Волк стоял перед чем-то, или кем-то, кого я не могла видеть. Он начал стонать, как кошка, очищая подбородок от снега. Чего он испугался? Волк обернулся и побежал. Подальше в темноту.
Я вылезла из своего укрытия, осторожно убеждаясь, что он ушел. Я схватила корзину и убрала набившийся в нее снег. Подойдя к месту, где стоял волк, я ничего не увидела. Чего он испугался?
Постойте-ка. Тут что-то было. Хотя это не о, о чем я могла подумать. Я увидела косу, наполовину закопанную в снег. Это была одна из кос моей мамы. Я замерла в ужасе. Это означало, что Смерть где-то поблизости. Он, или она, должно быть, потеряли косу по пути. Возможно, он спит где-то, прежде чем отрубит чью-то голову. Не надо мне никаких чоп-чоп –чоп на пути. Я слишком напугана. Если оборотень боялся, с какой стати мне делать обратное? После всего этого я знала, почему волки из моего окна убежали, когда я пролила на плащ красное вино. Они не просто боялись красного цвета. Они боялись Смерти.
Затем мне в голову пришла другая мысль. Я обнаружила, что зову маму, стоя в середине леса. Если моя мама была Смертью, я не думаю, что она бы убила свою дочь. Вдобавок ко всему на моем лице появилась улыбка.
– Мама? – Я подняла бровь, оглядываясь, сладкий вкус слова, сорвавшийся с губ – Ты рядом? Это я, Поварешка. Если ты Смерть, ничего страшного. Я по-прежнему люблю тебя.
Очнись, Поварешка
. Не будь дурой. Если она не хотела ранить тебя, почему тогда отправила в лес? Она убивает в лесу.
– Мама? – говорю я снова, выдыхая кольца пара в воздух. В этот раз слово на моем языке горькое и неуверенное.
Поднимайся, Поварешка. Ты знаешь, что ты сможешь это пережить.
Казалось, в моей голове сидит еще одна Поварешка и разговаривает со мной. Та, которая более сильная и решительная. Она мне нравилась больше, чем я сама, и позволила ей управлять собой. Поднявшись, я подошла к косе и подняла ее, замечая, что под снегом были еще косы.
Это здесь Смерть хранит свои орудия?
Плевать. Я пришла сюда, чтобы выполнить задание моей мамы. Неважно, Смерть она или нет, я не собиралась подводить ее. И я не собралась подводить свою бабушку. Я найду ее дом и принесу ей корзину с вином и пирогами.
– Ты слышишь это? – сказала я белке, сидящей на дереве. – Я могу сделать это. Это всего лишь корзина с пирогами и вином, – говорю я ей, взяв корзину одной рукой и косу другой, выглядя более решительной и сильной.
Белка подняла взгляд от ореха, который держала в лапах, и кивнула.
– Ты можешь сделать это. Я знаю, что можешь, – пропищала она. – Удачи. Иди своей дорогой и перестань шуметь. Мы хотим спать.
И я пошла. Я шла с корзиной и косой и в белом плаще в поисках дороги к дому бабушки. Это оказалось легко, когда я вдруг обнаружила дорожку из хлебных крошек и последовала по ней.
Шаг за шагом, и я дошла до домика моей бабушки. И это был самый милый домик из всех. Домик был сделан из имбирных пряников и пирогов, вместо стекол прозрачный сахар. Он сиял как кристалл в середине снежной пустыни. Он был розового, желтого и коричневого цвета и сразу захотелось праздника. Как такой красивый домик может быть так далеко в лесу? Мой рот наполнился слюной. У меня возникло желание попробовать домик на вкус.
Прекрати, Поварешка. Ты вежливая девушка. Так ведут себя волки, а ты не волк.
– Но если домик моей бабушки сделан из пирогов, зачем мне нести ей пироги? – пробормотала я себе у порога.
Это не важно. Уверена, если я отдам ей корзину, она позволит мне откусить кусочек от домика. Не то чтобы он развалится, если я откушу совсем немного.
– Тук. Тук. Тук, – сказала я вместо того, чтобы постучать по-настоящему.
– Кто там? – спросил хриплый голос.
– Это твоя внучка, бабушка,– сказала я гордо. – Я купила тебе пироги и вино, от моей мамы.
– Моя внучка? – спросила она из-за двери.
– Да, бабушка, это я. Ты меня помнишь?
– Конечно, я помню тебя, дорогая. – Бабушка кашлянула. Ее голос был странным, как будто она проглотила ворону. – Входи, я болею, поэтому лежу в кровати. Дверь не заперта.
О. Бабушка заболела. Должно быть, поэтому Дерево Жизни сказало нам принести ей пироги и вино. Я толкнула дверь.
В доме раздавался звук, будто бы топилась печка, но я не обратила внимания. Передо мной возникла бабушкина кровать. Я увидела ее в ней, она вся укуталась одеяла и водрузила себе на голову подушку, прямо как я, когда оставалась одна дома. Должно быть, она испугалась волков, как и я. Я хотела посоветовать ей, измазать одеяло красным вином, но, быть может, позже.
Незаметно, я отложила косу в сторону, чтобы не напугать ее и приблизилась к кровати. Я не могла разглядеть ее лицо из-за одеяла, но удивилась, почему у нее такие волосатые руки. Наверное, она и вправду была очень больна.
– Почему у тебя такой странный голос, бабушка, – спросила я, не желая подходить к ней.
– Из-за болезни. Она отнимает у меня все самое хорошее.
– И почему у тебя такие волосатые руки?
– Это симптом старения. Когда ты доживешь до моего возраста, ты узнаешь, – сказала она.
– Хмм, – вздохнула я, раздосадованная звуком шипящей печки. Откуда он? Словно где-то за домом пыхтела столетняя старая печка.
Приближаясь, я увидела ее необычные глаза. Тут-то я и начала подозревать, что это не моя бабушка.
– Почему у тебя такие большие и желтые глаза?
– Это из-за болезни. Прости. – Она закашлялась.
– И твои зубы, – говорю я. – Они страшные и острые.
Может, она выглядела так и раньше, этого я не помнила.
– Ты глупая девчонка. Подойди уже и обними меня.
– Я подойду, но я оставила корзину у двери. – Я сделала шаг назад, поняв, что это не моя бабушка – Я купила твои любимые пироги.
Когда я подошла к двери, чтобы забрать косу, я уже знала, что это был волк. Я знала, что он съел мою бедную бабушку, а затем притворился ею, улегшись на кровать. Я забрала косу и поспешила назад к нему.
– Ты, ублюдок, – закричала я. – Ты сожрал мою бабушку!
Волк выглядел напуганным и снова задрожал, когда бросил взгляд на косу, но не убежал. Что-то удерживало его на месте.
– Пожалуйста, не убивай меня, – умолял он, подняв лапы вверх.
– Если ты не уйдешь, я убью тебя, – сказала я, поднимая косу вверх. В его глазах промелькнул страх.
– Я не могу, – сказал он, указывая на одеяло.
Откинув его, я увидела, что волк привязан к кровати колючей проволокой. Он истекал кровью и не мог двигаться.
– Кто сделал это с тобой?
– Это ОНА, – прошептал он.
– ОНА? – спросила я. – Ты имеешь в виду...
– Твоя бабушка, – сказал волк. – Уходи, пока она не проснулась. Он указал за мою спину, откуда доносился звук печи.
Я повернулась и пошла, держа косу в руках. Там, сидя в кресле-качалке храпела старая уродливая женщина. Рядом с ней стоял бурлящий котел. Она была одета в черное, а ее длинный кривой нос был похож на ястребиный. У нее были опухшие и морщинистые веки. А живот был большим, как будто она съела слона. Когда она качалась в кресле, он как будто кряхтел от натуги под ее весом. Это и была моя бабушка.
Вдруг я начала вспоминать, какой страшной она была, когда я была ребенком, и какая она злая. Все ненавидели ее. Она была злобной ведьмой. Я вспомнила, что, когда мне было десять, я видела ее, разгуливающую вокруг нашего дома. Вот почему она жила в одиночестве в лесу.
– Она съела двух детей живьем, – предупредил меня волк. – Она хотела приготовить их, но затем решила съесть живыми.
Моя бабушка-ведьма открыла глаза, услышав голос волка. Затем она увидела меня и стала выглядеть напуганной, так же как и я.
– Что ты здесь делаешь...
Она встала, ощущая головокружение из-за большого количества пищи, которую съела.
– Моя мама отправила меня принести тебе пирог и вино.., – начала я, но не завершила предложение.
– Нет, – закричала ведьма, и сладкий домик начал содрогаться, пироги начали сыпаться с него. – Мое время еще не пришло.
Подняв косу вверх, я была озадачена. Что она имеет в виду?
– Проклятое Дерево Жизни! – Завопила она.
– Что? – сказала я, стараясь не потерять равновесие на качающемся полу. – Что ты знаешь о Дереве Жизни?
– Я все знаю и я не позволю тебе убить меня.
– Поварешка! – закричал волк. – Беги!
– Поварешка? – завопила Бабушка. – Это не настоящее имя. Ее зовут..
Домик задрожал еще сильней под воздействием ее заклинания. Я не знала, стоит ли мне бояться, ибо стены, которые стремительно начали сжиматься, были сделаны из пряников и пирогов. Я заволновалась. Но смысл был не в этом. Самое главное, что бабушка знала мое настоящее имя. То, которое я так ненавидела, но, кажется, пришло время, чтобы воспользоваться им.
– Ее имя – Смерть, – завопила бабушка. – Ее мать – Смерть. Вся семья носит имя Смерть. Они служат Дереву Жизни, которое каждый день приносит печенье с предсказанием с именем. Работа ее матери заключается в том, чтобы убить человека, которому принадлежит это имя, потому что его время пришло.
– Значит, Смерть – ее мама. Не она, верно? – спросил волк, раскачивая кровать.
– В канун рождества, когда ее дочери исполнится шестнадцать, она вступит в свои обязанности. Таково предсказание.
Я подняла косу и отрубила ведьме голову.
Чоп. Чоп. Чоп.
Мне понравился этот звук. Ее кровь забрызгала мой белый плащ. Был целый фонтан из крови, одна из тех кровавых сцен, которые твой разум не может осознать. Стерев кровь с моего лица, я пошла, чтобы освободить волка. Он снова задрожал, как и я.
– Я не причиню тебе вреда, – сказала я. – Я не плохая. Я просто Смерть. Это моя работа. – Было забавно объяснять это волку, который был плохим, по мнению других. – Идем. Нам нужно освободить детей, – добавила я.
Я вернулась к моей обезглавленной бабушке и разрезала ее живот. Два ребенка, мальчик и девочка, вылезли оттуда, стирая внутренности ведьмы со своих лиц.
Гадость.
– Спасибо. – Девочка подбежала ко мне. – Ты спасла нам жизнь. Нас приманили сахарным домиком, и мой брат, Ганзель, откусил немного. Она позвала нас внутрь, чтобы угостить нас вкусностями. Мы не знали, что она хотела приготовить нас в этой жаркой печи.
Когда я обняла ее, я поняла, что она и была той милой хихикающей девчушкой в лавке с братом. Но прежде чем напомнить ей об этом, я увидела как ее брат, побледнев, смотрит на меня.
– Отойди от нее, Гретель, – он оттащил свою сестру. – Разве ты не видишь, кто она?
Трусливый волк присоединился к ним и стоял рядом с ними.
– Она Смерть, – сказал Ганзель.
– Хитрая Поварешка в Красном Плаще. – Пробормотал волк, снова обернувшись парнем.
– Красная Шапочка. – Тихо произнесла я, глядя на себя в зеркало.
То была моя судьба: убивать того, чье имя значилось в печенье с предсказанием. Моя матушка отправила меня в лес, чтобы я узнала, кто я такая на самом деле, узнала свою судьбу и приняла ее. Ничего странного. Мы ведь живем в Королевстве Скорби, где странности стали в порядке вещей.
– Мне наплевать, что она сделала, – сказала Гретель, подбегая ко мне. – Она спасла нас.
– Спасла, – согласился волк-парень, или парень-волк.
– Вообще то, она наш друг, – объявила Гретель, и я была счастлива. Все, чего я хотела – это друзья.
– Полагаю, что так, – сказал Ганзель неохотно. – Пока она не отрубит наши головы.
– Не волнуйся, – отвечаю я. – Я делаю это только в том случае, если твое имя будет написано в печенье с предсказанием.
– И как мы узнаем, что наших имен там нет? – спросил Ганзель.
– Потому что тебе двенадцать. Печенье с предсказанием не любит называть имена молодых людей, – сказала я.
Внезапно я поняла, почему пожилые люди на рынке избегали меня. Они знали, что я Смерть, и знали, что есть большая вероятность, что в печенье будет написано их имя. Молодые не боялись меня как они.
– Кроме того, вы двое бессмертны, – добавляю я, не зная, как мне стало это известно. С того момента, когда я подчинилась факту, что я Смерть, я почувствовала, как в моем мозгу открывается дверь в неизвестность. – Когда вы вырастете, вас ждут великие дела. Вы станете частью Семерых Потерянных.
– Семерых Потерянных? – удивилась Гретель.
– Да мы уже потерялись, – перебил Ганзель. – Нам нужно найти дорогу к нашим родителям.
– Не раньше, чем похороним тело моей бабушки надлежащим образом и оставим корзину с пирогами и вином на могиле. Это традиция, и я должна ей следовать.
– О, – произнес волк. – Вот почему Смерть ходит с корзиной с пирогами и вином – чтобы поставить ее на могилу, как в Римском ритуале, дабы заслужить уважение смерти.
– Ты правильно понял, – говорю я. – Но тебе лучше не есть пироги. – На мгновение я колеблюсь, прежде чем сказать: – И мне нужно наполнить пустую бутылку от вина кровью бабушки.
– Зачем? – спросил волк.
– Чтобы накормить Дерево Жизни. Это единственное, чем его можно поливать. Я должна пойти по стопам моей мамы.
После того, как мы похоронили тело, Ганзель и Гретель взяли несколько пирогов и ушли, следуя дорожке из хлебных крошек, которая приведет их домой. Мы договорились встретиться завтра на рынке и поиграть вместе в язык Тоски.
Я открыла дверь и вышла в лес, одетая в красный плащ и держа в руках косу. Больше нет смысла скрывать, кто я.
– Пойдем, Красная Шапочка, – сказала я себе. – У нас много работы.
– Подожди, – сказал волк. – Можно я пойду вместе с тобой?
– Зачем? – спросила я.
– Ну. – Он почесал голову. – Я мог бы поучить тебя языку Тоски. – Он выглядел смущенным, не говоря, что ему нужно на самом деле.
– Зачем тебе это?
– Ты знаешь. – Он заволновался. – Правда, в том, что... ты... мне нравишься.
Я покраснела, когда он сказал это.
– Правда?
– Правда. Очень сильно. – Он улыбнулся.
– Но тебе нельзя доверять. Ты постараешься съесть меня. Я спасла тебя только потому, что ты рассказал мне о детях.