Текст книги "Мерле и Королева Флюидия"

Автор книги: Кай Майер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

ПОСЛАНЕЦ ОГНЯ

В трех метрах от землей лев выпустил свою добычу из лап. В воздухе Серафин успел съежиться, прижать к телу ноги и руки, и приземлился вполне удачно. На его счету был не один десяток таких приземлений после прыжков из высоких окон, с крыш и террас. Хотя он больше не считал себя мастером-вором, его способности и навыки никуда не делись.

Серафин проворно вскочил, готовый дать отпор, и огляделся. Прямо перед ним стояли два гвардиста и держали его на мушке. Всякая попытка к сопротивлению была бесполезна. Он шумно вздохнул и выпрямился, разжав кулаки.

Надо сдаваться, не стоит сейчас расходовать силы, они еще пригодятся потом, при встрече с тюремщиком и его подручными. Глупо рисковать жизнью в стычке с парой гвардистов.

Серафин молча протянул руки для кандалов. Но гвардисты и не собирались заковывать его в кандалы, просто взяли под стражу и повели дальше, – чего там возиться с каким-то мальчишкой.

Серафин только усмехнулся. Ему совсем не было страшно. Пока он еще на свободе, а не в подземной тюрьме и не на Мосту Вздохов – на этом последнем пути приговоренных к смерти, – и нечего праздновать труса. Его самоуверенность всегда служила ему лучшей защитой от малодушия и черных мыслей, в частности от тревоги за Мерле, хотя как он ни старался о ней не думать, это ему плохо удавалось.

С ней ничего не должно случиться! Она жива и в безопасности! Эти звучавшие заклинанием слова, которые он не переставал про себя повторять, заставляли его верить, что с ней все в порядке.

Но надо было думать и о том, как действовать дальше. Почему, например, его сбросили именно в этом месте, а не в тюремном дворе?

В самом деле – удивительно! Лев разжал когти на краю площади Сан-Марко, где его уже ждали два гвардиста. Теперь к ним присоединились еще двое. Все они были в черных кожаных гвардейских мундирах с металлическими заклепками, на которых играли отблески огня в масляных плошках, установленных вдоль берега канала.

Площадь Сан-Марко (Святого Марка) имеет форму вытянутого четырехугольника и расположена в самом центре Венеции, неподалеку от Большого канала. Одной узкой стороной она подходит к воде, а на противоположной стороне возвышаются башни и дома острова Джудекка. Площадь окаймлена великолепными зданиями, самым впечатляющим из которых является громадный собор Сан-Марко с башенками и куполами. Золото для покрытий и статуи для украшения венецианские мореплаватели веками везли сюда из разных стран. Одни называли этот собор Божьим Домом, другие – Пиратским Храмом. Рядом с ним на площадь выходит фасадом Дворец дожей, где уже давно не живут настоящие князья-дожи. Теперь там задают пиры и устраивают кутежи Правители, называющие себя дожами и облеченные высшей властю.

Серафин со своими стражами шел по длинной аркаде с той стороны площади, что недалеко от канала. Ряд колонн отделял их от торговцев, которые, несмотря на ранний час и предрассветный туман, уже начали раскладывать на площади свой нехитрый товар. Чудо, что после стольких лет осады еще было чем торговать.

Серафину пришло в голову метнуться к каналу и броситься в воду. Но гвардисты были меткими стрелками. Ему не удалось бы сделать и трех шагов, как его сразили бы пули. Следовало подождать более удобного случая.

Тем временем он понял, почему лев сбросил его здесь, а не в подземном дворе. Его стражи были из тех гвардистов, которые подчинялись трем Правителям-предателям, сговорившимся с египтянами. Остальные Правители не должны были знать об измене. Арестант, которого схватил летучий лев и доставил бы прямо в тюрьму, привлек бы всеобщее внимание, чего очень опасались предатели. Потому-то они сделали так, чтобы последний отрезок пути он прошел под конвоем. Таким образом его можно выдать за обыкновенного преступника, которого поймали гвардисты, тем более, что люди признали бы в нем бывшего мастера воровской гильдии.

А что если бы сейчас всему народу раструбить всю правду? И всем здесь на площади рассказать о том, что он видел? Тогда бы он мог...

Но в этот момент гвардисты его остановили, запихнули ему в рот кусок дерюги, обмотали лицо – до самых глаз – тряпкой и завязали ее крепким узлом на затылке. Голова затрещала от боли, во рту стало сухо и противно.

Все эти неудобства никак не входили в его – правда, еще не вполне созревший – план.

Гвардисты, подталкивая ружьями, вывели своего пленника из-под тени аркады на открытую площадь. Там ощущался в воздухе какой-то неприятный запах, который шел, возможно, из дворцовых подземелий.

Люди, казалось, тоже учуяли странную вонь. Кое-кто из торговцев, бросив дела, озадаченно принюхивался и с отвращением сплевывал.

Серафин хотел было оглянуться на своих конвоиров, но когда повернул к ним голову, получил удар прикладом по пояснице: "Глядеть вперед!"

Торговые прилавки тянулись двумя рядами – наподобие узких улочек – от канала к собору Сан-Марко. Серафна повели через центр площади. Теперь при свете факелов и газовых фонарей он хорошо видел мужчин и женщин, раскладывавших свои товары. До восхода солнца оставалось еще более часа, но торговцы вовсю готовились к встрече горожан.

Серафин заметил, что все больше и больше торговцев отходили от прилавков, собирались группами и размахивали руками, зажимая нос. Часто слышались возгласы: "Сера! Сера!". Почему – сера? И почему – здесь? Нет, его первое предположение было неверным. Вонь шла вовсе не из подземелий.

Пленник и конвоиры медленно шествовали по второму торговому ряду. Оставалось не более ста метров до узкого бокового входа во Дворец дожей. Справа и слева от двери стояли караульные. Рядом с ними стоял начальник Гвардии со значком летучего льва на черном мундире. Насупившись, он наблюдал за приближением Серафина с конвойными.

Голоса торговцев за спиной Серафина становились все громче и тревожнее, сливаясь в общий ропот. Ему казалось, что даже воздух начал дрожать, а у него самого по коже почему-то забегали мурашки.

Послышался крик. Чей-то негромкий, но пронзительный крик. Начальник гвардии оторвал взгляд от Серафина и устремил глаза к центру площади. Запах серы становился таким тошнотворным, что Серафина потянуло на рвоту. Краем глаза он заметил, что конвоиры зажали нос. Плотная повязка на лице немного спасала положение.

Один из гвардистов вдруг остановился и резко пригнулся к земле. За ним – второй.

"Стой!" – Серафин, услышав приказ, остановился и, поколебавшись, обернулся.

Двое из конвойных гвардистов, сгорбившись и надрывно кашляя, поливали рвотой свои до блеска начищенные ботфорты. Третий закрывал рукой рот. Только четвертый, тот, что приказал ему остановиться, все еще направлял на него дуло ружья.

Серафин увидел, как позади гвардистов задвигались, засновали туда-сюда торговцы. Одни толклись на месте, как потерянные; другие бежали, как угорелые, по лужам блевотины. Серафин оглянулся на дверь во Дворец дожей. Возле нее караульные тоже корчились от приступов рвоты. Только начальник Гвардии не терял головы. Одной рукой он зажимал нос, судорожно всасывая воздух ртом и выкрикивая приказы, которых никто не слушал.

"Нет худа без добра", думал Серафин. Ему тоже было несладко, но плотная тряпка, закрывавшая рот и нос, предохраняла от ядовитых серных испарений.

Пока он соображал, как лучше воспользоваться, казалось бы, благоприятной ситуацией, которую он все время ждал, вдруг раздался оглушительный грохот. Земля заколебалась под ногами. Грохот становился все сильнее, словно гремели мощные раскаты грома.

Внезапно загорелся один из прилавков посередине площади. Торговцы в панике заметались вокруг огня, заплясали в каком-то диком танце. Вспыхнул и второй дощатый прилавок, затем – третий. Во мгновение ока пламя перекинулось на соседние торговые места и даже на отдельно лежащие груды товаров, – казалось, что все воспламеняется сами собой. Ибо не было ни малейшего ветерка, который бы раздувал огонь. Воздух был тих и спокоен, ни один волосок не шевелился на голове Серафина, но огонь, тем не менее, неистово рвался вперед.

Начальник Гвардии взглянул на темневшее вдали море, – не подкрались ли вражеские корабли с пушками или огнеметами? Никаких следов. Серафин посмотрел на небо. Но и там только темь и ни одной солнечной лодки из фараоновой Империи.

Два торговых ряда пылали ярким пламенем, грозный костер озарял фасады дворцов и собор Сан-Марко. Толпы громко оравших торговцев, и не помышлявших о спасении своего добра, в панике устремлялись к краям площади.

Серафин глубоко вдохнул воздух – сера! Как мерзко пахнет серой! – и рванул вперед. Он успел отскочить на десять шагов, прежде чем его бегство заметил один из конвоиров. Тот самый, которого первым скрутил приступ рвоты; он как раз отирал свободной рукой губы. Подняв другую руку с ружьем, гвардист взревел и угрожающе потряс прикладом вслед убегающему Серафину. Другие, опомнившись, увидели, что прозевали пленника. кто-то из них прицелился и выстрелил. Пуля просвистела над ухом Серафина. Прежде, чем гвардист успел еще раз выстрелить, он опять безудержно закашлялся. Второй конвоир тоже выстрелил, но пуля прошла далеко мимо цели и угодила в каменную мостовую, выбив искру – каплю пламени перед мятущейся стеной огня.

Серафин несся во всю прыть, хотя повязка мешала дышать. Но тряпку с лица он не срывал. Вскоре достиг собора Сан-Марко и только там решил оглянуться. Его никто не преследовал. Конвоиры еще не могли прийти в себя, кое-кто опирался на ружье, как на костыль. Одни торговцы, выскочив из огня, сидели поодаль на земле, закрыв лицо руками. Другие прятались за колоннами аркады и обалдело глядели на адское пламя, пожиравшее их имущество.

Но вот опять загрохотал гром, да так сильно, что все заткнули уши руками. Серафин спрятался за большой цветочной кадкой, одной из тех, что окружают собор Сан-Марко. Конечно, было бы разумнее перебежать в переулок и там скрыться. Но теперь отсюда не уйти. И пришлось сидеть и смотреть, что будет дальше.

В первый момент показалось, что горящие прилавки сдвинулись, образовав один гигантский костер. Лишь через пару минут Серафин понял весь ужас и масштаб разразившейся катастрофы.

Между двумя горящими торговыми рядами, точно по проходу между ними, раздвинулась земля и открылась огнедышащая щель длиною в сто-сто двадцать шагов. Она была достаточно широка, чтобы в нее провалились горящие деревянные прилавки.

Серафин замер, он не мог ни охнуть, ни вздохнуть, ни подумать о чем-то другом, даже о себе. Гвардисты, столпившись у двери Дворца дожей, то бестолково кричали, как стадо встревоженных гусей, то яростно орали, потрясая оружием, а их начальник отчаянно пытался успокоить своих подчиненных.

Серафин, сжавшись в комок, с превеликой осторожностью выглядывал из-за цветочной кадки.

Из расщелины вырывался бушующий огонь. Сначала огненные языки выбивались наружу по всей ее длине, но постепенно сконцентрировались в середине, слившись в ослепительно яркий и мощный столб пламени.

Из пламени в воздух поднялась фигура. Она, стоя, парила над огнем, а ее голова была окружена сиянием, на первый взгляд похожим на нимб. Всем своим обликом фигура напоминала Иисуса Христа, как его изображают в церковных алтарях, в частности, при вознесении после смерти, со скрещенными на груди руками. Но Серафин разглядел, что у этой фигуры было лицо уродливого младенца, мясистое и одутловатое. Святой нимб оказался всего лишь круглым диском пилы с зубцами величиной с человеческий палец. На груди были скрещены не руки, а две огромные куриные лапы, когтистые и чешуйчатые. Ног у этого нелепого существа не имелось, а нижняя часть туловища, туго спеленутая мокрой черной лентой, переходила в длинный остроконечный хвост, похожий на змею. Хвост беспрестанно подрагивал, будто лента мешала ему развернуться и бичом просвистеть над головами людей. Между круглыми, как розовые черви, веками блестели черные, как уголь, глаза. Из толстых вывороченных губ выпирали клыкастые зубы.

– Огненный Ад вас приветствует, – раздался голос существа, явившегося из-под земли. Голос был писклявым, как детский, но более громким и пронзительным и был слышен всюду на площади.

Гвардисты взяли его на мушку, но пришелец только расхохотался. Теперь он парил на двухметровой высоте над огнедышащей щелью, купаясь в языках пламени, которые лизали обвивавшую его черную ленту, но поджечь ее не могли.

– Граждане этого города, – взывал Посланец Ада так громко, что его голос перекрывал шум и треск пожара. – Мои Мастера направили меня к вам с предложением. – Зеленая слюна била у него изо рта, стекала по подбородку на выпирающий зоб и капала вниз, но на лету испарялась над жарким огнем.

– Мы желаем, – продолжал он с хитрой усмешкой, – отныне быть вашими друзьями.

* * *

Земля содрогнулась.

Стая русалок тихо плавала в воде, в нескольких метрах от поверхности, когда налетевшая гигантская волна закружила их, и раздался оглушительный грохот, словно сам Господь Бог в гневе ударил кулаком по морю. Мерле увидела над собой гондолы, столкнувшиеся друг с другом или раскиданные по сторонам, подобно бумажным корабликам – одни перевернутые, другие разбитые в щепки. Какая-то невидимая сила оторвала Мерле от русалок, державших ее на руках, и толкнула в глубь. Она тут же снова всплыла, но попала прямо в круговерть обломков и тонущих гондол. Вытаращив глаза и оцепенев от ужаса, она смотрела на острый лодочный киль, падавший на нее сверху, как огромное черное топорище; хотела крикнуть...

Шлем из твердой воды смягчил удар. Мерле не пострадала, хотя толчок отозвался болью в спине. Море кипело, будто на нем кружился смерч. Но вот одна из русалок вновь обхватила Мерле за талию, и они вместе, быстро и ловко маневрируя среди останков развороченных гондол, поплыли к столбам лодочного причала, находившегося всего в нескольких метрах. Русалка тревожно озиралась, ей стоило немалого труда выбраться из водоворота и толкнуть Мерле к причалу. Прежде, чем Мерле успела опомниться, она уже оказалась у цели, а Королева Флюидия кричала ей в мыслях: "Держись, хватайся крепче!"

Мерле вытянула руки, ухватилась за гладкий столб, но не удержалась и соскользнула вниз. Нащупав ногой опору, стала быстро карабкаться по столбу вверх и вылезла на причал.

Вокруг все еще вздымались волны, но буря постепенно утихала. Мерле сняла шлем и, заметив в волнах махавшую ей на прощание руку, бросила стеклянный шар в воду. Белые пальцы уцепились за край горловины, и шлем исчез в глубине. Мерле смотрела вслед светлой стае уплывавших русалок. "Я чувствую нечто..." – начала было Королева, но тут же умолкла.

Мерле обернулась, стряхнула мокрыми волосами и посмотрела на площадь Сан-Марко.

Сначала она увидела только огонь пожарища.

Потом – фигуру. Увидела так отчетливо, будто в одно мгновение глаза успели запечатлеть все мельчайшие подробности.

– ... быть вашими друзьями, – расслышала Мерле слова странного существа.

Она встрепенулась и сбежала с причала на берег. Но там снова застыла на месте. Что делать дальше? Гвардисты беспорядочно, но на безопасном расстоянии толпились вокруг витавшего над огнем чудовища и осыпали его пулями.

Посланец Ада, не обращая на них ни малейшего внимания, взывал к публике, замершей за колоннами аркады и по краям площади.

– Простой народ Венеции, Ад предлагает вам заключить договор!

Он с наслаждением прислушивался к собственным словам, летевшим над площадью. Эхо возвращало кваканьем его визгливый голос.

– Ваши господа, Правители этого города, отклонили наше предложение. Но вы послушайте меня и сами примите решение.

Он снова сделал паузу. Во время его короткого молчания слышались команды начальника Гвардии. Второй, за ним третий отряд солдат спешили на выручку вместе с дюжиной гвардистов на каменных львах.

– Вы боитесь разгневать Империю Фараона, – продолжал Посланец Ада. – И вы правы. Больше тридцати лет вы живете в осаде. Но скоро армии фараоновых мумий пойдут в решающее наступление и сотрут вас с лица Земли. Если только... да, если только на вашей стороне не выступят могущественные союзники. Такие союзники, как мои огненные Мастера! – И он громко причмокнул своими мясистыми губами. – Войска нашего Государства могут потягаться с армиями Империи. Мы в состоянии вас защитить. Да, мы в силах это сделать.

Мерле словно оцепенела при виде отвратительного существа. Все больше и больше людей стягивалось из переулков к площади, привлеченных пожаром, шумом и невиданным грандиозным зрелищем.

– Нам нельзя терять времени, – напомнила о себе Королева Флюидия. Живо! Беги к башне Кампаниле!

– Но там огонь...

– Если возьмешь левее, сможешь добежать. Мерле, пожалуйста, нам представился исключительный случай!

Мерле сорвалась с места. Башня Кампаниле находится в противоположном внутреннем углу площади. Ей надо пробежать вдоль кипящей огнем расщелины за спиной адского Посланца, парящего над пламенем лицом к Дворцу дожей. Воздух насыщен серным смрадом...

Посланец все еще держал речь, но Мерле его почти не слушала. Предложение Князя Геенны Огненной на первый взгляд выглядело заманчивым, но стоило лишь посмотреть на это мерзостное чудище, и становилось ясно: заключив с ним союз, венецианцы попадут из огня да в полымя – в самом прямом смысле этого слова. Конечно, может быть и удалось бы одолеть Империю Фараона и отодвинуть ее от Лагуны. Но еще неизвестно, что за новые хозяева въедут во дворцы города вместо военачальников-сфинксов и каких жертв они от горожан потребуют?

Подбегая к башне Кампаниле, Мерле издалека заметила, что дверь в башню не охраняется. Караульные присоединились к солдатам перед Дворцом дожей. Теперь уже не менее сотни ружей были нацелены на Посланца Ада и с каждой минутой число солдат и гвардистов увеличивалось. Бескрылые гранитные львы яростно скребли когтями по брусчатке, оставляя на ней царапины. Всадники едва удерживали их в узде.

– Каждый житель города даст нам только одну каплю крови, – несся над площадью голос чудовища. – Только одну каплю крови – и наш пакт будет скреплен навеки. Граждане Венеции, одумайтесь! Представьте себе, сколько крови вы прольете по вине Империи? Скольким из вас придется погибнуть при защите Лагуны? Сколько вас умрет потом, когда Фараон установит здесь власть?

Маленький мальчик лет семи вдруг вырвался из рук оторопевшей матери и кубарем понесся мимо солдат прямо к Посланцу Ада.

– Королева Флюидия нас защитит! – крикнул он, задрав кверху голову. Нам не нужна твоя помощь!

Мать в ужасе рванулась за ним, но люди ее удержали. Она вырывалась, отбивалась от них, но ничего не могла поделать. Только хрипло повторяла имя своего сына.

Мальчик снова упрямо поднял голову к чудовищу:

– Королева Флюидия никогда нас не бросит! – потом преспокойно повернулся и побежал назад, не страшась адского гнева.

При словах мальчика Мерле почувствовала, как у нее защемило в груди. И тут же сообразила, что это не у нее болит душа. Это боль Королевы Флюидии, ее отчаяние, ее муки совести.

– Они верят в меня, – произнесла Королева подавленно. – Они все верят в меня, а я не оправдала их надежды.

– Они же не знают, что случилось с тобой.

– Скоро узнают. Как только военные галеры Фараона встанут на якорь в Лагуне, а солнечные лодки будут поливать их огнем с неба. – Она помолчала и добавила: – Им надо принять предложение Посланца Ада.

У Мерле от ужаса чуть ноги не подкосились. Всего-то в двадцати шагах от башни.

– Что? – выдохнула она. – Ты – серьезно?

– Нам дается возможность спастись.

– Но ведь это – Ад! Мы же не знаем, как там живется! – И быстро продолжала: – Правда, одних рассказов профессора Борбриджа хватит, чтобы... ну да, чтобы послать их всех к дьяволу!

– Дается возможность спастись, – повторила Королева Флюидия. Голос звучал уныло и печально. Видно, слова мальчика поразили ее в самое сердце.

– Договор с дьяволом – совсем не спасение, – возразила Мерле, тяжело переводя дыхание. Очень трудно бежать и в то же самое время спорить. – Во всех старых преданиях говорится, что всякий, кто на такое пойдет, погибнет. Всякий и каждый!

– Да, Мерле, в преданиях говорится, но встречала ли ты кого-нибудь, кто своими глазами видел то, о чем слышал?

Мерле оглянулась через плечо на адское чудище.

– Да ты сама посмотри на этого... Не верю я в книжную премудрость, что о людях надо судить не по наружности! А он, к тому же, – не человек!

– Я – тоже.

Мерле, спотыкаясь, добежала до двери в башню Кампаниле. Дверь была открыта.

– Слушай, – забормотала она. – Я совсем не хотела тебя обидеть. Но ведь Ад... – Она перевела дух и затрясла головой. – Наверно и вправду надо быть человеком, чтобы это понять.

Она толкнула дверь и вошла в башню.

* * *

Серафин, притаившийся за цветочной кадкой, не заметил Мерле, хотя она пробежала почти рядом. Его глаза были прикованы к Посланцу Ада, а также к мельтешившим вокруг чудовища солдатам и гвардистам, число которых все возрастало.

Часть площади перед собором Сан-Марко тоже заполнялась народом. Люди стекались сюда со всех сторон поглядеть, что же, собственно говоря, происходит. До многих долетела молва о пришествии Посланца Ада и всем хотелось убедиться в достоверности слухов. Теперь народ видел его своими глазами.

Серафин боролся с желанием поскорее убраться отсюда. Только по счастливой случайности ему удалось избежать тюрьмы и с каждой минутой опасность возрастала – его могли найти, узнать и бросить в подземелье. Глупо, очень глупо сидеть на корточках за цветочной кадкой, когда за тобой охотятся гвардисты!

Но у военных в те минуты были иные заботы, да и Серафин почти забыл о грозящей ему опасности. Ему очень хотелось увидеть, чем дело кончится, и услышать все, что скажет Посланец Ада.

Тем более, что тут вдруг появились новые действующие лица: из Дворца дожей вышли трое мужей, трое Правителей в роскошных мантиях. В пурпурной, в ярко-красной и в золотой. Правитель в золотой одежде поспешил к начальнику Гвардии и стал ему взволнованно что-то нашептывать.

Гигантское пламя поднялось еще выше, огненные языки окружали Посланца Ада и озаряли его студенистое лицо, искаженное жуткой ухмылкой.

– Одна капля крови! – взывал он. – Подумайте, граждане Венеции! Всего только капля крови!

* * *

Мерле поспешно взбиралась вверх по лестнице, пыхтя и отдуваясь. Сердце колотилось, как сумасшедшее, будто хотело выпрыгнуть из груди. Давно ей не приходилось так выбиваться из сил.

–Что ты знаешь о Проклятом Предателе? – спросила Королева Флюидия.

– Только то, что все. Ничего другого не знаю.

– В действительности он не был предателем. Люди не знают правды.

Мерле было трудно не только отвечать, но даже слушать.

– Я тебе расскажу о том, что случилось на самом деле. О том, как Фермитракс стал Проклятым Предателем, – продолжала Королева Флюидия. – Но сначала тебе надо знать, кто он таков.

– Ну... и кто... он? – проговорила Мерле, одолевая ступеньку за ступенькой.

– Фермитракс – это лев. Один из самых древних.

– Он... лев?

– Летучий и говорящий лев... – Королева Флюидия запнулась. – По крайней мере, он был таким, когда я его видела в последний раз.

Мерле от удивления остановилась на ступеньке. Даже в боку закололо.

– Но... ведь львы не говорят!

– Да, те, которых ты знаешь. Но раньше, очень давно, за много лет до оживления мумии Фараона и до Войны мумий львы могли говорить. Они летали выше и быстрее, чем морские орлы, а их песни были лучше песен людей и русалок.

– Что же стряслось? – Мерле снова пошла вверх ступенька за ступенькой, но уже едва передвигая ноги. Она совсем выдохлась, да и тяжелое мокрое платье не облегчало подъем. Хотя ей было жарко, ее била нервная дрожь.

– Каменные львы и венецианцы издавна были союзниками. Никто не знает, как львы попали в Венецию. Может быть они явились с самого конца света? Или их сотворил один из венецианских алхимиков? Это не имеет значения. Львы сражались на стороне Венеции во многих войнах, сопровождали их корабли на опасном торговом пути вдоль берегов Африки и защищали город ценой собственной жизни. В знак благодарности венецианцы поместили их изображение на свои гербы и флаги и подарили им один из островов Лагуны.

– Если львы были так сильны и могущественны, почему они не построили себе город? – Мерле едва слышала свой собственный шепот, так она устала и обессилела.

– Потому что они доверяли жителям Венеции и были очень верны своему союзническому долгу. Доверие было свойственно их характеру. Они не могли жить иначе. Тела их были из камня, крылья – быстры, песни – прекрасны, но никто не видел, чтобы хоть один лев построил себе дом. Они привыкли жить среди людей, любили надежную крышу над головой и городские удобства. Именно это, я думаю, и было главной причиной их трагедии.

Мерле на ходу взглянула в маленькое оконце, выходившее на площадь. И очень испугалась, увидев, что солдат и гвардистов за последние несколько минут значительно прибыло. По-видимому, Правители распорядились стянуть на площадь всех, кто стоял под ружьем, – от ночных стражников до высокопоставленных начальников. Их собралось, наверное, несколько сотен. Одни воинственно махали мечами, другие брали на прицел Посланца Ада.

– Беги дальше! Не задерживайся!

Вздохнув, Мерле потащилась дальше, вверх по ступеням, а Королева продолжала свой рассказ.

– Дело не могло кончиться добром. Люди не так созданы, чтобы мирно с кем-либо уживаться. Случилось то, что должно было случиться. Все началось с боязни. Со страха перед силой львов, перед их мощными крыльями, их клыками и страшными когтями. От поколения к поколению люди забывали о том, как много сделали львы для них, и что Венеция лишь благодаря львам заняла главенствующее положение в Средиземноморье. Страх породил ненависть, а из ненависти родилось желание полностью подчинить себе львов, ибо отказаться от них люди не хотели и не могли. Под предлогом того, что в благодарность львам устраивается торжество, им всем предложили собраться на их острове. Кораблями свозились туда разделанные туши быков и свиней. Мясники получили приказ доставить на праздник все мясо, имевшееся на бойнях. Вино было поставлено из лучших итальянских виноделен, а вода – из альпийских источников. Два дня и две ночи весело пировали львы на своем острове, а потом стало действовать снотворное, которым коварные венецианцы начинили мясо и отравили вино и воду. На третий день в Лагуне не осталось ни одного льва, который мог бы держаться на ногах. Все погрузились в глубокий сон. А мясники опять принялись за дело и отняли у львов крылья!

– Они... они их отру...

– Да. Отрубили. Львы сначала ничего не заметили, так крепко они спали. Их раны были залечены, и никто от ранений не умер, но всех львов оставили на острове, зная, что ослабленные львы никуда не сбегут. Как ты знаешь, львы боятся воды и те, кто из них попытался вплавь добраться до материка, захлебнулись в волнах.

Мерле от возмущения опять замерла на лестнице.

– Тогда зачем мы так стараемся спасти этот город? После всего того, что он сделал со львами и русалками! Он заслужил, чтобы египтяне с ним разделались и сравняли с землей!

Она почувствовала, что Королева тихонько засмеялась, – стало очень тепло где-то над желудком.

– Не надо ожесточаться, маленькая Мерле. Ты ведь тоже венецианка и, как и многие другие, ничего об этом не ведала. Злодейство, совершенное по отношению ко львам, случилось много лет назад, с той поры сменилось не одно поколение людей.

– А ты думаешь, люди теперь стали умнее? – с презрением заметила Мерле.

– Нет. Они, вероятно, никогда не поумнеют. Однако нельзя обвинять в злодействе того, кто сам лично не совершил никакого зла.

– А как поступают с русалками, которых впрягают в лодки? Ты сама сказала, что все они погибнут.

Королева Флюидия помолчала.

– Если бы большинство из вас обо всем знало, если бы больше людей знало всю правду... возможно, не свершились бы подобные преступления.

– Ты говоришь, что ты – не человек, а нас защищаешь. Откуда в тебе эта дурацкая доброта?

– Дурацкая доброта? – повторила, усмехнувшись, Королева. – Только человек может сочетать такие слова. Наверное, именно поэтому я не теряю надежду вас... Но лучше послушай, что дальше случилось со львами. Мы скоро доберемся до самого верха башни. За оставшееся время ты должна узнать, какую роль сыграл в этой истории Фермитракс.

– Рассказывай.

– Львы медленно приходили в себя и жестоко спорили между собой о том, что делать дальше. Они обессилели, боль за плечами не проходила, им было плохо. Стало ясно одно: они оказались пленниками на своем собственном острове. Венецианцы направили им ультиматум: львы будут и впредь получать пищу, если станут рабами Венеции. После долгих переговоров львы уступили. Некоторых из них перевезли на второй остров, где ученые и алхимики стали ставить на них свои опыты. И была выведена новая порода каменных львов, та, что распространена теперь: не звери, но и не подобие своих благородных предков. Львы, рождающиеся бескрылыми и разучившиеся петь.

– А откуда взялся Фермитракс? – спросила Мерле. – И другие львы, которые сейчас летают?

– В ту пору, когда венецианцы осуществляли свой гнусный замысел, небольшая группа львов находилась за пределами Лагуны, в восточных странах, где выведывала секреты для Венеции. Узнав по возвращении о том, что случилось, они были вне себя от ярости, но их было слишком мало, чтобы вступить с венецианцами в кровопролитное сражение. И они предпочли уйти, дабы не погибнуть всем до одного в битве с превосходящими силами Венеции. Их было не более дюжины, и они полетели через Средиземное море на юг, к самому сердцу Африки. Там они некоторое время жили среди львов в саванне. Но, узнав, что африканские львы терпят их лишь из страха перед ними, каменные львы полетели дальше, к горам жарких стран, и там осели на долгие годы. Со временем подлый поступок венецианцев стал ими восприниматься как россказни старцев, а потом – просто как миф. Но вот, лет двести тому назад один молодой лев по имени Фермитракс поверил в правдивость древней легенды и очень опечалился судьбой своих сородичей. Он решил вернуться и отомстить гражданам Венеции за преступление. Но лишь немногие его сверстники захотели к нему присоединиться, потому что горы стали потомкам беглецов второй родиной и никто не испытывал радости при мысли о том, что надо лететь в чужие неведомые края.

Вот так случилось, что Фермитраксу пришлось отправляться в путь к Венеции с горсткой соратников. Он твердо надеялся на то, что закабаленные львы встанут в городе на его сторону и ударят с тыла по своим мучителям. Однако Фермитракс допустил серьезный просчет: он недооценил силу времени.