Текст книги "Нечистик (СИ)"

Автор книги: Катя Зазовка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Тихо, тихо, милая.

– Ну, что я говорил?! – ошалелый Малк прикрывал голову руками. Птица снова угрожающе захлопала крыльями, но вырваться из цепких рук старухи не сумела.

– Не гневись, он не хотел тебя обидеть – просто слова подходящего не нашел, – старуха неодобрительно посмотрела на юношу, ожидая его объяснений.

– Да-а, – неуверенно протянул тот. – Я имел в виду, что она уж как-то странно ведет себя для птицы.

– Конечно, странно, неужели ты еще ничего не понял? – ворожея усадила успокоившуюся пустельгу на стол.

– А что я должен был понять? – удивился Малк и мельком заметил тень ухмылки на шерстяной морде волколака.

– Да не птица это! Вернее не совсем птица, – пояснила старуха. – Зачарованная она, превращенная.

Малк открыл рот, желая что-то произнести, но, так и не проронив ни звука, опять его захлопнул. Он просто не был готов так глубоко окунуться в мир ворожеи. Волколак еще куда ни шло, но обращенная птица – это уже слишком. Ноющая голова просто отказывалась верить в реальность происходящего. Юноша зажмурился и ущипнул себя – сейчас он проснется. Однако боль и вновь поднятые веки вернули его на прежнее место: лавку в избе знахарки.

– А теперь слушай сюда. Расскажу тебе все как есть, по порядку. В деревне лютует лихо одноглазое. Сначала скот стал болеть да пропадать. Потом дочка у Марьяны как сквозь землю провалилась, да и другие малыши в соседних селах. Все на волков думали. Ан нет! Скот действительно волк, вернее он утаскивал, – старуха кивнула в сторону кротко лежащего зверя, – но не весь. Да к тому же в хвори этой странной, что животину побила, да на Ядю с малышами напала, не он повинен. Да и детишек не он уворовал.

– Я слышал, как ты сказывала, что его кто-то превратил, – Малк, наконец, сумел ухватиться за ниточку разговора. – Но как же тогда ножи, что Гурка в земле торчащими нашел?

– А сколько их было?

– Семь.

– Хм... – старуха явно озадачилась.

– А может здесь еще один волколак бродит? – предположил юноша.

В ответ раздался странный унисон: волк, вскочив на ноги, завыл, а пустельга, крича, неистово забила крыльями. Малк испуганно отшатнулся.

– Вот они милые ведают, что тут происходит, только сказать не могут. А я звериного да птичьего языков не понимаю. Ничего не поделаешь – надобно в черную хату идти.

– К ведьмаку? – ужаснулся Малк.

– Да ты никак струсил, – усмехнулась старуха.

– Я – нет! – как можно тверже вымолвил юноша, тем самым больше себя уверяя в, нежели ворожею. Больше всего на свете его пугало то, что он не мог понять: все эти ведьмаки, нечистики...

– Но прежде надо бы выяснить, кто ж под перьями да клювом пустельги скрывается.

– А как это сделать? Я тоже птичьего языка не разумею.

– Зато они нас хорошо понимают. Давай-ка, милая, покажи дорогу к дому своему. А ты, Малк, следом иди. В хате, куда она тебя приведет, выясни, кто с утра из жильцов ушел, да доселе не вернулся. Так и выведаешь, кто ж наша птица горемычная. А уж потом к ведьмаку за подмогой пожалуем.

– А почему ж ты так про волколака не узнала – кто он? – подозрение высказалось само собой.

– Эх, кабы он был величиною с собаку, то может у меня и получилось что-нибудь, да и то впотьмах. А так... К тому ж, если он не здешний?.. Нет, слишком здоров серый, много глаз мы вдвоем привлечем. Лада вон только хвост его узрела, а вмиг обо всем догадалась. А другие люди ведь на приговор скорые, не будут, как она ждать – сразу за расправу примутся.

При упоминании о возлюбленной Малк вспомнил о назначенной на полдень встрече и воскликнул:

– Я не могу пойти.

– Это еще почему?

– Уже полдень – я с Ладой встретиться обещался, – пояснил он. Пустельга недовольно закричала. – К тому же эта птица странно себя ведет. А вдруг она подосланная?

Крылатая гостья лишь демонстративно отвернулась, будто оскорбилась.

– Ишь, еще напускает на себя, – хмыкнул юноша.

– Опыт подсказывает мне, что птица эта никем не подослана. Сюда она прилетела вслед за тобой, так как в первую очередь искала твоей подмоги, Малк.

– Ко мне? Я ж не ведьмак какой-нибудь. Откуда бы я узнал, что на ней чары?

– Видать, вы знакомы хорошо. Вот она и решила, что ты все поймешь, – поведала старуха.

Малк задумался, изучая спину и хвост пустельги. Но, так и не сумев даже предположить, кто ею мог быть, только пожал плечами.

– Сделаем вот, что: иди к Ладе, да все ей расскажи. Она – девка умная – быстро сообразит, что к чему. Заодно проверь, как там Ядя с ребятишками. Если все хорошо – возвращайся со своей любой, ее смекалка лишней не будет. А если нет, то жду тебя одного. Да смотри больше никому о том, что знаешь, не сказывай.

– Даже матери?

– Никому! И давай поскорей.

Малк кивнул и опрометью бросился в деревню. Теперь-то он точно ведал, что среди костей на лесном кладбище дитячьих нет. И сейчас оставалось важным, чтобы с отцом да прочими мужиками ничего не случилось. Сын мельника бежал, и ему сдавалось, что дорога никак не желает заканчиваться. Головная боль вернулась, увеличивая расстояние вдвое. Совсем выдохшись, юноша остановился. Жадно глотая воздух, обратил взор к небу – солнце укрылось пышным темно-серым одеялом. Скоро пойдет дождь. И тут среди множества складок туч Малк уловил знакомый силуэт – пустельга увязалась следом. Шпионит? Парень с трудом набрал слюны и, сглотнув, чтоб хоть как-то смочить пересохшую гортань, побежал дальше. Птица не отставала, но держалась вдалеке.

***

– Все к мельнице! Все к мельнице! – загремел по деревне истошный крик. Перепачканный грязью рыжеватый мужик с искаженным от ужаса лицом бегал от дома к дому и молотил во все окна, призывая жителей на сбор. Обеспокоенные люди, оставив повседневные хлопоты и похватав детей, спешили к мельнице. Никто не спорил – было ясно – такой крик предвещал что-то дурное. А вид созывающего вообще пресекал даже встречные вопросы. Через считанные мгновения у мельницы собрались почти все жители. Пришла и Марьяна, с почерневшим от горя лицом, она тоже ждала страшных вестей. Ее ухажер вскочил на бочку и стал рассказывать:

– Как вы все ведаете – вчера мы отправились в лес на поиски пропавшего Нюркиного теля. Ходили долго, пока совершенно случайно ни набрели на целое кладбище костей, спрятанное в непроходимом валежнике, – Тарас подождал пока утихнет волна страха и перешептываний. – К вечеру мы вернулись за Гуркой, чтобы он смог выяснить есть ли среди найденного дитячьи останки...

– Ой, Марьяна! – пискнула какая-то баба. Потерявшую сознание вдовицу вовремя подхватило несколько пар рук и аккуратно уложило на землю. Мельничиха метнулась в дом и принесла в кувшине воды. Вдовицу с трудом привели в чувства.

– Может тебе лучше домой пойти? – забеспокоился рыжеватый о своей любимой.

– Нет, говори, я все знать должна, – тихо, но твердо произнесла вдовица. Материнское сердце не переставало надеяться.

– Так вот. Кости там только животины домашней. И твое теля там, Нюра, тоже.

– Ай, лю-юди добрые-е, – взревела баба, – теленочек мой бедненьки-ий!

– Да замолкни ты, – цыкнул на нее кто-то в толпе, – переживешь. Не до поросят, когда свинью смолят! Хвала богам, что там детей нет. Может, они все еще живы.

– Сильно измотавшись, мы устроились в лесу на поляне, чтобы там провести остаток ночи. Сначала Гурка был в дозоре, а потом я сменил его. Спать долго не хотелось. Лишь под утро стали веки смыкаться, и я решил пройтись в двух шагах от спящих. А как вернулся, то обнаружил – мужики все на спинах с руками раскинутыми лежат да не дышат почти. Добудиться никого не смог, точно как Ядю да ее пацанов. А у Гурки так и вовсе сердце не бьется – помер он. Ну, я со всех ног сюда, к вам за подмогой. Да как назло заплутал, чуть в болоте окаянном не увяз. Так что, мужики, собирайтесь поскорее, оружие, какое возьмите – да в лес пойдем, сюда всех притащим. Знахарка Ядю с малыми выходила, так и прочим поможет. Всем... кроме Гурки, – вздохнул Тарас.

– А как и вы пропадете? Что нам, бабам, тогда делать прикажете?

– Думаю, что днем ничего не случится. Если вспомнить, то весь скот да дети ночью пропали. А мы до темени обязательно воротимся, – заверил рыжеватый мужик. Никто больше не спорил. Все разошлись по домам. Скоро у мельницы снова собрались уже полностью вооруженные мужики. Жены остались в хижинах, мужей ждать да детей охранять.

***

Лишь пробегая мимо последних жилищ до хаты Лады, Малк, наконец, понял, что в деревне слишком тихо стало. Ни одного поселенца не встретилось по дороге, ни одного бабского таза не торчало из огорода. А ведь самый разгар дня. Ничего, он сейчас все у Лады и выяснит – уже на крыльцо ступил. От первого же кулака дверь в избу распахнулась. Юноша немного помялся, но все же зашел внутрь. Сени пустовали, и он в нерешительности стал у второй двери, которая как раз отворилась, и в проеме показалась Ядя. Женщина вскрикнула от неожиданности, но быстро совладав с собой, недовольно спросила:

– Тебя, что ж это стучаться не учили?

– Ой, тетка Ядя, я не хотел напугать. Мне Лада позарез нужна.

– А ее нет. Ума не приложу – куда дочка подевалась. Я ведь только недавно в себя пришла, не дозвалась ее, вот и поднялась сыскать. А малыши так и вовсе еще не проснулись. Да и Гурка куда-то запропастился, – неожиданно еще слабая женщина пошатнулась и если бы не Малк, то она точно рухнула бы на пол.

– Я сам пойду, поищу их. Может, пока помочь чем?

– Нет, я, пожалуй, и вправду еще немного полежу.

Малк вышел из избы терзаемый догадками – куда могла пойти Лада? Да и Гурка еще не вернулся. В хлеву замычали коровы. Что ж это Лада даже на пастбище буренок не отправила? Сердце подсказывало – произошло что-то недоброе.

Нечто мелькнуло и скрылось в притворенном окне хаты. И уже через считанные секунды пред юношей на земле сидела пустельга, держа в клюве деревянные бусы, которые Малк смастерил для своей ненаглядной в знак любви. Он ведал, что девица никогда не снимала подарок.

– Как они у тебя оказались? – удивление резко сменилось злостью. – Где ты их стащила? Может ты подсобница того злодея, что здесь лихо творит? И Ладу мою в ловушку заманила? А ну показывай дорогу к ней!

Малк кинулся к птице, пытаясь ее поймать, но та отскочила. Юноша повторил бросок – и снова промахнулся. Еще несколько раз сын мельника то подпрыгивал, пытаясь ухватить пернатый хвост, то метал в коварную лазутчицу чем попало – все было безуспешно. Пустельга взмыла в воздух, но продолжала летать над разъяренным парнем. Когда же злость поутихла – крылатая задира все еще находилась рядом.

– Да что ж ты за погань такая? – обессиленные ноги подкосились, потянув за собой тело. И тут Малк совершенно четко увидел, как из птичьей груди вырвался вздох. – Никак надумала показать, где моя Лада?

Пустельга кивнула и полетела прочь. Юноша вскочил и бросился следом. "В ловушку заманивает?" – подумал он, но за неимением выбора силился не отставать. Дорога легла через пустынную деревню – к пруду. Там, у необъятного старинного дуба, что вспорол мощными корнями почву, а ветвями взбивал зреющие тучи, пустельга и приземлилась. Малк остановился в недоумении. Где-то в глубине его сердца зародилась догадка, с бешеной скоростью перерастающая в ответ. Птица трижды обошла толстый ствол против часовой стрелки, а потом подлетела и клюнула выцарапанное на коре изображение руны Дерева Мира17 и с надеждой посмотрела на Малка.

– Ты – Лада?.. Не может быть... – ошеломленный юноша помотал головой, пытаясь стряхнуть пелену наваждения, но уже твердо знал, что это действительно его избранница. Все сходится: и необычные синие очи птицы и этот обряд, который они придумали, чтобы утаить и защитить свою любовь от чужого взора. – Да кто ж это тебя так?

Девица что-то ответила на птичьем языке, но, увы, Малк ничего не смог понять. Кисть нежно скользнула по перьям.

– Ничего, Ладушка, я найду этого лиходея и заставлю его вернуть тебе прежний облик! А сейчас надобно возвращаться к ворожее. Давай-ка, забирайся ко мне на плечо – так будет безопаснее.

Но пустельга, указав клювом на свои когти поднялась в воздух. Малк лишний раз подивился смекалке избранницы, и пошел следом. А еще птичий ум ругают!

Глава 5 Черная хата

Перезрелые иссиня-черные тучи из последних сил сберегали ценное содержимое. Но истончившиеся оболочки оказались слишком слабыми и, не вытерпев противостояния рвущегося наружу потока, лопнули – на землю хлынул дождь. Его стройности могла позавидовать самая гарная девица. Похолодало. Как хорошо, что мужики успели вовремя донести свою ношу до деревни – по такой погоде пришлось бы идти в обход, дабы не увязнуть в ненасытных топях, и это увеличило бы их путь втрое, а то и больше. Что стало бы тогда с хворыми – одним богам ведомо.

Рыжеватый велел разнести спящих странным сном по домам, да ко всем ворожею позвать. А Гурку с двумя мужиками, перекинув на телегу – повез сам. Здесь знахарка уже ничем помочь не сумеет. Страшную весть придется сказать семье лесничего. Эх, вот судьба-то... геройская, но такая несчастливая. Не успел Гурка домой вернуться из похода, как в родной стороне его лихо настигло. Слишком рано Макошь оборвала его жизненную нить.

Промокшие насквозь мужики ежились, но Тарас, казалось, не замечал ни ливня, ни холода. Он представлял, как сапфировые очи Лады наливаются слезами, как Ядя убивается горем, как мальчишки снова станут сиротами, но только теперь навсегда. Когда на пригорке единственным горящим окном впилась в душу хата лесничего, вина уже переливалась через край. Эх, кабы он пришел немного раньше! Авось сумел бы тогда помочь своим спутникам! Но трезвый разум воспротивился голословному обвинению сердца – ведь мужик не отходил далече. Лиходей явно не был человеком – иначе чуткий слух обязательно уловил бы какой-то хруст или шелест.

– Др-р-р! – затормозил один из мужиков кобылу.

Хлюп, хлюп, хлюп – спрыгнули с телеги три пары ног. Но в дом никто войти не спешил. Рыжеватый, пересиливая себя, подошел к двери и постучал. Ожидание грезилось вечностью, голова гудела от роившихся вариантов, как преподнести дурную весть помягче. Скрипнул тяжелый засов – и в проеме показалась встревоженная молодая женщина.

– Ой, я думала уж Гурка али Лада, наконец, вернулись.

Тарас откашлялся и, не смея оторвать глаз от пола, начал говорить:

– Понимаешь, Ядя, тут кое-что случилось...

– Ну, не томи. Говори все как есть! Что-то с Гуркой?

Мужик кивнул:

– Помер он.

Чудовищное известие связало сердце Яди до мучительной боли, будто стремясь выжать все соки, а потом стало биться о голову, пытаясь насильно добраться до самого мозга. Может, она все еще спит дурным сном? Но женщина никогда не летала в облаках, да и выражение скорби на лице Тараса лишь подтверждало ужасающую весть. Взгляд остановился на стоящей рядом телеге. Сквозь трещину в туче протиснулся луч света и, рассеявшись, отразился в несчетном количестве дождинок – само небо накрыло радужным балдахином повозку. Ядя, молча, подошла к возу. Как женщина и ожидала – грузом был ее муж. Мертвый муж. Паляндра высосала из Гурки всю кровь, и теперь его лицо стало даже белее, чем в прежние времена. Ядя смотрела, не двигаясь с места. Ливень сдавался неодолимой стеной. Небо разделяло горе женщины и плакало с ней, смешивая слезы и ручьи дождя на щеках воедино. Шесть лет ожидания, без единого проявления слабости и печали завершились страшным. Но Ядя хорошо усвоила просьбу Гурки – не убиваться, не губить себя, если с ним что-нибудь случится. После долгих уговоров женщина даже пообещала снова выйти замуж за достойного человека, который сможет стать настоящим отцом их детям.

– Ядя, – коснулся ее руки рыжеватый, – что делать дальше?

– Хоронить сегодня же. Не выдерживать, – удивительно твердым голосом ответила женщина.

– Но...

– Он так хотел, – собрав всю волю в кулак, Ядя пресекла возможный ропот.

***

С первыми каплями дождя Малк и обращенная в пустельгу Лада возвратились в хату ворожеи.

– Ну, выяснил чего? – нетерпеливо спросила старуха.

– Да. Это Лада, – Малк указал на, уютно устроившуюся на балке, птицу.

– Так я и думала! Ах, она все-таки встретилась с ночным нечистиком! – заключила знахарка. Пустельга подтверждающе закричала.

– А это здесь причем? – не понял юноша.

– А вот и притом. Не смогла видать голубка наша его поленом отходить. Зато он ее в птицу обернуть сумел.

– Конечно, она на меня всю силу потратила, – припомнил Малк ночную обиду.

– О чем это ты? – сузила глаза-угольки лекарка.

– Да чуть башку мне ни проломила, – юноша многозначительно посмотрел на птицу, но та, отвернувшись, сделала вид, что не слышит или не понимает о чем идет речь. – До сих пор в ушах гудит.

– Ничего, милок, мы сейчас твою головушку поправим – боль выгоним, – усмехнулась ворожея и стала мешать какие-то порошки. – А Ядя с малышами как?

– Слабая она пока, но уже ходит. Пацаны спят. Да и Гурка еще не вернулся. Надо бы пойти поискать его да мужиков – вдруг случилось чего?

– Куда ж ты пойдешь? Вон ливень, какой. К тому ж, чем ты им поможешь? – забеспокоилась старуха. От разведенного огня, на котором знахарка варила лекарство, стало тепло и уютно. Травы да порошки диковинные убаюкивающе задымили. Малк почувствовал, как по телу разливается томное спокойствие, вытесняя нудную боль.

– А вот это на, выпей, – звонкий голос мигом согнал легкую дрему.

– А у меня уже все прошло.

– Это, чтоб силы восстановить да чуть-чуть прибавить. Давай-давай, некогда нам тут рассиживаться, – ворожея почти насильно всунула чашу с пахучей жидкостью в богатырские руки. Юноша нехотя повиновался и сделал глоток – вкус оказался таким же приятным, как и запах. "Наконец, соображать быстрее станет, – удовлетворенно заметила про себя ворожея, переведя взгляд с Малка на пустельгу-Ладу, – жаль только, что действие снадобья временно".

– Теперь к черной хате?

– Да. Слишком много в деревне дурного случилось. Чую, что не последнее это лихо. Сами мы не управимся, – подтвердила старуха, лишний раз, подивившись, как быстро подействовало на юношу зелье. – Только говорить с ведьмаком буду я, а ты помалкивай и отвечай лишь, когда он сам тебя спросит.

– Тетка Марыся, ты тряпиц каких поплотней сыщи, чтоб плечо обмотать, да Ладу на него усадить.

Ворожея тут же залезла в выцветший от времени сундук, и вытащила перчатку для соколиной охоты.

– Ух, ты! – Малка поразила ее выделка и необычная мерея18. Уж насколько в их деревне ладные кожи делают, но такого он отродясь не видал. Хотелось бы посмотреть, какие еще богатства хранит в старом сундуке знахарка.

– Это мне прежний князь пожаловал. Ну, не теряй времени, у нас его и так нет, – прервала все расспросы лекарка и помогла Малку надеть перчатку.

Необычная компания шагнула в густую завесу дождя. Путь предстоял трудный, но нужно было управиться до темноты. Впереди трусил волколак, за ним довольно бодро шла старуха, а завершал процессию Малк. Пустельга кружила над деревьями. Но уже через час все поняли, насколько тяжелым будет путь – птица-Лада вымокла до остей перьев и теперь жалась к возлюбленному, ноги которого то и дело скользили по мокрой траве. Уставшая старуха плелась сзади.

– Эй, волколак, стой! – крикнул Малк. Огромный зверь прекратил движение и повернул голову. – Приляг.

Волк послушался. Малк подвел ворожею и помог ей взобраться на серую спину. Марыся не стала перечить, еще раз мысленно поблагодарив саму себя за то, что догадалась юношу умом-травой опоить. Передвигаться на волке было, пожалуй, даже удобнее чем верхом на лошади, единственная трудность заключалась в том, что мокрая шерсть постоянно выскальзывала из пальцев. Но все одно ехать – не самой тянуться.

***

– Мам, а мам, а когда папа придет? – старшенький Юраська, точная копия своего отца, ждал ответа. Ядя только-только простилась с мужем, но мальчики еще ничего не ведали. Да, и Лада до сих пор не объявилась.

– Ты ешь, вон близнецы-то как проголодались.

Юраська снова принялся шустро орудовать ложкой. Женщина понимала, что детям все равно придется рассказать правду – рано или поздно они сами все узнают и лучше от матери.

– Мам, когда папка придет? – повторил вопрос мальчик.

Ядя вздохнула и подсела к сыну на лавку. Гладя рукой маленькую головку, она ровным тихим голосом произнесла:

– Папе пришлось уехать, очень далеко и, наверное, он боле не сможет к нам возвратиться.

Юрась и близнецы как по команде прекратили есть, устремив на мать непонимающие взоры.

– Он отправился в Вырай19, – пояснила женщина.

– В Вырай? – удивился один из близнецов.

– А что это за деревня такая? – спросил другой.

– Это не деревня, – опередил мать Юраська, – это место, где живут птицы, змеи и души умерших.

– А зачем же тогда туда ушел папа? – не поняли близнецы.

– Потому что наш папа тоже умер, – заключил старший брат.

Близнецы после короткой паузы в голос заревели. Ядя кинулась их утешать и только Юраська, не двинувшись с места, будто резко повзрослев, добавил:

– Не надобно! Папе не понравится, что вы над ним плачете.

– Так он же далеко, он не учует, – прорыдал один из близнецов.

– Души могут видеть нас, а мы их нет, – нежно растолковала Ядя. – Ваш брат прав – не нужно плакать по отцу, пусть он обретет в Вырае покой.

Близнецы перестали лить слезы и, все еще всхлипывая, вернулись к трапезе. Ядя изумилась: какими взрослыми и умными проявили себя сыновья. А она-то их все малышами считала. Вот где достойная смена отцу! Воспоминание о Гурке так защемили сердце, что захотелось выбежать под холодный ливень и изо всех сил заголосить в наступающий вечер, чтобы даже в Вырае услышали. Но женщина пересилила себя и осталась сидеть на месте, грустно наблюдая, как дети доедают похлебку. Однако где же Лада? Ведь она тоже про отца ничего не знает. Может где-то с Малком?

***

Со всем хозяин черной хаты легко управлялся. Любого волколака мощью превосходил. Самого кровожадного упыря мог заставить больше никогда из могилы не выйти. Своенравную ведьмарку умел соблазнить. Даже моровую панну20 не раз в бегство обращал. Но никакие силы, никакие нечистики не могли помочь ему заставить ребятню на месте сидеть. Битый час ведьмак пытался призвать их к послушанию. Нет, сначала они его страшились – оттого даже дышали тише шелеста травы. Но дети всегда чувствуют людей. И пусть ведьмак – человек самобытный, но сердце доброе не утаишь.

– Если вы не усядетесь, то я вас всех в белок обращу! – это была последняя попытка. Пятеро малышей на мгновение притихли и стали жаться друг к дружке. Но буквально в следующий миг единственная девочка лет пяти вышла вперед, и смело заявила:

– Не обратишь! Ты только пугаешь.

Мальчишки тоже перебороли страх и вновь принялись играть, разбрасывая в хате все в разные стороны. Ведьмак обреченно посмотрел на печь, где пряталась кошка. Но та ясно дала понять, повернувшись к хозяину спиной и продемонстрировав несколько свежих плешин, что занимать детей больше не намерена.

Ну что ты тут будешь делать? И на улицу их не отправить – кругом лес, ливень. И в избе уже все, что можно поразбивали. К тому же ранние сумерки предвещали скорое наступление ночи. Внезапно кошка поднялась на дыбы и зашипела. Ведьмак обернулся к входу в ожидании гостей. И только он направился в сени, как дверь загрохотала от яростного стука.

– Всем скрыться! – приказал хозяин черной хаты. Дети, уловив нехарактерное поведение добродушной кошки и настороженность ведьмака, скоренько спустились в погреб. Мужчина открыл неистово трясущуюся дверь и обнаружил самую странную компанию, которую ему только доводилось встречать в жизни. Старая знахарка с ближайшей деревни зябко куталась в накидку, сидя верхом на огромном волколаке. Рядом стоял сильно возмужавший сын мельника из того же селения. На его явно замлевшей без привычки руке сидела пустельга с необыкновенными глазами.

– Заходите, – немного неприветливо пригласил ведьмак незваных гостей в хату. Усталые и промокшие путники зашли внутрь. И тут же, сбежавшие с них, ручьи слились в огромную лужу.

– Прости нас, – начала было ворожея.

Но ведьмак прервал ее:

– Будет. Сейчас огонь пожарче растоплю – высохните вмиг.

Малк обнаружил большое сходство внутреннего убранства с хатой ворожеи, и это даже помогло немного расслабиться. Все балки увесили травами, оберегами и какими-то мешочками. На печи лежала кошка с горящими нефритовыми глазами, прямо как у хозяина.

Ведьмак жестом указал гостям на лавки у очага. Те послушно расселись.

– Что приключилось?

– Да, вот подмога твоя понадобилась – надо волка да пустельгу обратно в людей превратить. Сама-то я здесь не сдюжу.

– А кто они такие, знаешь?

– Пустельга – дочь недавно вернувшегося лесничего Гурки. А вот про волколака ничего не допытались. Ты язык звериный понимаешь, так может сам спросишь серого, кто он?

Ведьмак смерил долгим изучающим взглядом обращенного хищника, а потом стал толковать:

– Да, дело серьезное, раз даже жалости не под силу волка обратно в человека вернуть. Да вот только не разумею я их языка. Они ведь не говорят ни на зверином, ни на птичьем. Они по-человечьи изъясняются, только пастью да клювом. Они продолжают людьми оставаться, потому и подле селений держатся. И за подмогой к вам пришли... Слыхал я – в деревнях дети да скот пропадать стали?

– Так. Да все ночью. Давеча мужики в лесу кладбище костей обнаружили, – поведала ворожея. – Да, вот еще в дом к лесничему какой-то нечистик ходить повадился. Сначала из хозяйки кровь сосал, а потом и из ее деток. Да так насмоктался, что все они сном дурным забылись. Только живица заговоренная и помогла. Лада вот попыталась с нечистиком сдюжить, да он ее в птицу обернул.

– Ты больных осматривала?

– Я. У них у всех на груди махонькие дырочки.

Ведьмак кивнул, словно подтвердилась его догадка:

– А почему ж самого лесничего не тронул?

Ворожея только плечами пожала. Хозяин черной хаты перестал задавать вопросы и надолго задумался. Малк впервые осознал, что у него даже мысли не возникло – встрять в разговор. Он глянул на Ладу – та, прикрыв глаза, распушила высохшие перья. К своему удивлению юноша обнаружил, что и его одежа уже перестала липнуть к телу.

– Вот что, – наконец, заговорил ведьмак, – я уже давно понял, что за лихо посетило наши края, что за нечистик здесь бесчинствует. Упырь это. Это он скот да детей ворует, чтобы крови напиться. Это он, видать, на семью лесничего и напал. Да предпочел бабу с детьми, потому как кровь их слаще, а сон крепче.

Малк был ошарашен. Он смирился с мыслью, что в деревне происходит что-то нечистое и сила эта нечеловеческая. Но что всему виной упырь... Отродясь в их селении этакой дряни не водилось.

– Давно я этого кровопивца изловить хочу, да связали меня дети малые по рукам и ногам. А бросить их одних даже в избе своей не могу.

– Какие дети? – юноша решился задать вопрос вслух.

– Да вот какие, – ведьмак вскочил на ноги. Задрав драную половицу, открыл потайной погребок и покликал. – Выходите, уже можно.

Из-под полы, словно маленькие мышата, робко вылезли малыши, среди которых Малк и ворожея узнали пропавшую Марьянину дочку. Не зря вдовица надеялась – живо ее дите. Ребятня жмурилась от света и пугливо осматривала незнакомцев, но выглядела вполне здоровой и ухоженной. Заметив огромного лежащего волка, все пятеро малышей с визгом кинулись прятаться за ведьмака.

– Не трусьте, он вас не тронет, – заверил их мужчина. Но дети, на всякий случай юркнули на печь – уж там их точно серый не достанет. Волколак проводил малышей жалобным скулежом.

– Как же они у тебя оказались? – с некоторым недоверием спросил Малк.

– Подобрал кого в чаще, кого на болоте, а кого и недалече от деревни. Всех беспамятство охватило. Их упырь покусал да бросил, видать, думал, что всю кровь выпил. Я всех их выходил легко, только с девчушкой да последним мальчуганом повозиться пришлось, – ведьмак неосознанно дотронулся да остриженных прядей. Ворожея сразу просекла, что мужчина обращался к самым мощным чарам, даже часть жизненной силы отдал. Ведь всем известно, что у ведьм и ведьмаков она в волосах сокрыта. Вот какой он на самом деле-то, а люди невесть что болтают. Лекарка мало знала хозяина черной хаты. Он всегда особняком держался, но скорее не по своей воле, а по непониманию людскому. Что хитрить – ее не в каждом доме жаловали, а уж его-то и подавно.

Малк даже не решался оторвать густо покрасневшее лицо от пола – его нутро жег стыд за то, что он совсем недавно говорил Ладе о ведьмаке.

– Хорошо, что вы пришли ко мне, – продолжил мужчина, – теперь я смогу сам добраться до этого упыря. Надобно только решить, кто с ребятней останется, им пока нельзя возвращаться, иначе нечистик догадается, что его уже ищут.

– А чего тут решать? – высказалась старуха. – Не юноше же с детьми тетешкаться. Я за ними пригляжу. Да и волколаку в деревне никто не обрадуется – а тут он, если что, и за нас заступиться сможет. А вы идите. И птицу с собой возьмите – авось пригодится.

Малку не хотелось оставаться наедине с ведьмаком. Но, глянув на свою возлюбленную в образе пустельги, юноша набрался решимости и перечить не стал.

– На том и порешим, – согласился со здравым предложением лекарки ведьмак. – Сейчас повечеряем и спать ляжем. Дождь к середине ночи стихнет, тогда и в дорогу тронемся.

Уже после еды дети перестали бояться волка – и смело играли с ним словно с домашним псом. Теперь их совершенно не страшили ни размеры зверя, ни его клыки. Малыши всей гурьбой оседлали лишь с виду лютого зверя, прыгая и визжа так, что слышно было далеко за пределами избы. Кошка довольно урчала, наблюдая с печки за новой забавой ребятни.

***

Тарас спешил. Ноги то и дело расползались по размокшей дороге, но все равно несли к хате ворожеи. Лекарка не могла не помочь. Теперь, когда староста находился в странном глубоком сне, кто-то иной должен принимать решение, что делать дальше. Чуяло сердце – не остановится лихо одноглазое на смерти Гурки. Конечно, лучше было бы обратиться к самому князю – уж слишком все далеко зашло. Но только и речи не могло идти о том, чтобы соваться в лес ночью даже всей деревней. Невесть что за нечисть напала на еще недавно искавший Нюркиного теля отряд. Нет, нужно дождаться утра. И тогда отправить весточку князю. Уж он-то наверняка разберется с тем, что тут творится. Уж он-то оградит. А пока – к Марысе. Если она Ядю с малыми на ноги поставила, то и мужиков пробудит. А как они очнутся – авось чего и упомнят.

Рыжеватый боязливо глянул вверх – ночное покрывало собиралось вот-вот застелить и без того темное, затянутое плачущими тучами, небо. Шаг ускорился. Мужик никогда не был трусом, но ему совсем не хотелось встретиться с нечистиком али волколаком, или тем, кто тут бесчинствует, безоружным, вдали от людских глаз. Хвала богам, до Марысиной хаты осталось всего несколько аршинов. Вот только выглядела она как-то слишком пустынно. В окнах ни искорки, ни лучика, ни огонька. Неужто ушла куда? В такую-то погоду.