Текст книги "Здравствуйте. Я – любовница вашего мужа"

Автор книги: Катя Абель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Любимый

Я убираю квартиру. Почему-то думаю про Яну и ее мужчину. О том, что он вчера ей звонил. Мысль – она невесомая, что откуда берётся, что за что цепляется, трудно проследить. Думаю о том, что никогда не слышала голоса мужчины Яны. Интересно, какой он у него? Может, я услышу и подумаю: фи, ерунда… Я – голосовая маньячка. Я определяю голоса почти безошибочно. Я не смогу пропеть вам услышанную мелодию, но узнаю людей, звонящих мне по телефону с незнакомых номеров. Я называю актёров дубляжа почти безошибочно. Я улавливаю малейшие изменения тембра и интонации. Кстати, моя сестра с абсолютным музыкальным слухом, никогда ничьих голосов не узнаёт. А мы с мамой – всегда. Для меня мужчина – это 50 процентов его голос. Если брутальный красавец говорит в не принимаемой моим ухом тональности, у него нет шансов. И наоборот, если у плешивого незнакомца – красивый низкий бас, то случайная встреча может обернуться большой симпатией. И вот я думаю про мужчину Яны: какой голос у него? И тут же: а какой голос у моего любимого? И понимаю: у моего любимого нет голоса. Нет голоса, который бы мне нравился. Вот то есть, совсем. Это на сто процентов НЕ МОЙ голос. НЕСОВПАДЕНИЕ ВО ВСЕМ. Это НЕ МОЙ МУЖЧИНА по всем показателям.

Но, Господи, как же я его люблю.

Миша

Если рассказать о Мише одним словом, это слово будет «хороший».

Разговоры в машине

9 утра. Яна ищет нужную радиостанцию.

– Здесь у них тема, как женить мужчину.

Меня от этой формулировки слегка передёргивает. Дано: один мужчина. (Или не один?) Требуется: женить. Решение:…

– И вывод по статистике… ну, или не по статистике, по звонкам, по сообщениям, в общем, вывод один: сам по себе мужчина жениться не хочет. Только если женщина особо постарается.

– То есть, забеременеет?

– Ну, не обязательно. То есть, если очень захочет его на себе женить, и приложит максимум усилий…

Ее перебивает ди-джей из динамика:

– …и вот пришло новое сообщение. «А мой муж женился на мне из-за того, что я ему дорога. Потому что одному ему было бы лучше: и места больше в квартире, и денег… А он – взял и женился».

Я перебиваю ди-джея из динамика:

– Какой мужественный. Вот знаешь, я, например, совсем не уверена, хочу ли я замуж. Мне кажется, что не хочу. Мне трудно представить, как я вообще с кем-то жить вместе буду, не то, что замужем. Вот я пришла вчера вечером домой, усталая как собака. Носило меня весь день по городу, и все ножками, ножками. Пришла домой с пакетами из магазина. Тяжёлыми. Голодная. И прежде чем себе борщ готовый разогреть – просто на плиту кастрюлю поставить, я минут пятнадцать потупила, глядя в монитор компьютера, пока в себя не пришла… Так вот если представить, что я в таком состоянии возвращаюсь домой, и вместо «потупить 15 минут» мне надо тут же волчком завертеться, чтобы ужин на семью приготовить, носы подтереть, посуду помыть, штаны постирать… Так гори оно знаешь, каким огнём?

– А я тебе скажу, что со временем привыкаешь, и все это делаешь почти автоматически…

– Не уверена. Вот мне 33 года, я живу одна. И мне – хорошо. Я сама на себя зарабатываю. На еду, на развлечения, на путешествия. И я никому ничего не должна. Я не говорю уже про настроение плохое, когда приходишь домой и – так, отошли все, меня не трогать, вообще – сейчас – меня – не трогать. Тебе в этот момент напишет кто-нибудь в интернете, не то, что позвонит – так ему мало не покажется. А тут кто-то будет лезть с вопросами, разговорами, заданиями, приставаниями… Да у меня, как я это представлю, фобия совместного существования развивается! Просто жить вместе – трудно! А – замуж? Какой замуж?! «Здравствуйте, это – мой муж!»

Янка смеется.

– Ха-ха! «Мой муж!»

– Ужас! Мой муж! И что – всё, тупик? Я же всю жизнь ищу СВОЕГО мужчину. А тут, получается, я его НАШЛА? И что же дальше? А как жить без этого прекрасного поиска?

– Вот поэтому люди и уезжают на раскопки.

– Куда?

– Ну, археологами, например, становятся. Потому что поиск закончен, а привычка искать осталась.

– А очередь из прекрасных и пока неизвестных мне любовников? Что с ней делать? Я ведь не буду мужу изменять… Куда их девать?

Опять смеемся.

– Короче, замуж ты не хочешь.

– Не хочу. Получается. А все считают, что хочу. Все вокруг смотрят на меня и думают: ей 33 года. И она не замужем. Да она за любого пойдёт. К каждому – с ножом к горлу: ЖЕНИСЬ НА МНЕ!!! Понимаешь?

– И тетки жалеют: бедная, никто не берёт…

– А мужики все время начеку, все время в оппозиции внутренней: сейчас, сейчас она меня в оборот будет брать. Потому что ей 33! И она ХОЧЕТ ЗАМУЖ!!! Да кому ты нужен? Джо Неуловимый! Неуловимый потому, что тебя давно уже никто не ловит! Кто ты такой, чтобы мне за тебя замуж хотелось?

Когда он мне не пишет

Иногда приходят дни затопляющего отчаяния. Когда молчит телефон. И не ясно, то ли работы много, то ли жена приехала, то ли я перестала быть нужной. Хочется спрятаться под одеяло, закрыться с головой и замереть, свернувшись калачиком: не трогайте меня, не трогайте… Работы много – простить можно, жена приехала – можно понять. Но то, что ты меня больше не любишь – это преступно. Это всё. Крах. И мне надо возрождаться из этого пепла. Потому что я – красивая, умная и талантливая. И нужна большому количеству людей. И то, что ты не входишь в их число – это твое упущение, а не моё. Ты мне тоже больше не нужен.

И если в этот момент придет такое долгожданное смс: «Как ты, котя-кэт?», то в ответ можно и по голове получить. Я отвечу что-нибудь пренебрежительное, или не отвечу вовсе. Но смс не приходит. И тогда я думаю о себе: господи, ну что ты за дура. Человек работает сутками, подумаешь, два дня не пишет. Что такое два дня? Вспомни, как ты работала на износ, доползала до дома и падала… И, если смс придет в тот момент, когда я так думаю, я отвечу: «Скучаю по тебе, милый. Как ты поживаешь?».

Если пропустить и эту стадию, то следующим состоянием будет «приехала жена». Я понимаю, семья – это всё. Почему, кстати, я так полноценно и добровольно приняла это за аксиому? Почему я – это чуть-чуть, а семья – всё? Ладно, семья – всё. Но почему я – чуть-чуть? Почему я НА ЭТО соглашаюсь?

Я – совсем не чуть-чуть. Я – в своей системе координат – центральная точка, и не надо отправлять ее куда-то, в сторону заполярного круга, даже временно.

Хорошо, к тебе приехала жена. Так скажи мне об этом, чтобы я на стенку от своих догадок не лезла. Как скажи? Я не знаю, как скажи! «Катя, ко мне приехала жена, поэтому у тебя есть свободных пять дней» – меня не устроит. Я не знаю. Видимо, меня вообще не устраивает то, что к мужчине, которого я люблю, приезжает жена. Видимо, меня вообще не устраивает, что у мужчины, которого я люблю, – есть жена.

Надо выбираться из этого, надо, надо… Ты не пиши мне вообще больше, ладно? Всё, всё, всё. Всё, вообще не пиши. Не надо. Я как-нибудь без тебя. Я смогу. Потому что нельзя больше так. Нельзя так со мной.

И вот после этого я знаю, что будет. Три чёрных дня. Когда не хочется ничего: ни есть, ни пить, ни спать. И очень страшно оставаться одной, потому что сразу накатывает такая безысходность, что выть хочется. И воешь. Небольшими дозами выпуская из себя боль. Тихим протяжным звуком. И кот на это смотрит потрясённый.

Потом приходит период осмысления. А что собственно такого случилось? Чего ты сорвалась? Ну, приехала жена. Ну, уехала жена. А ты здесь одна сейчас, воешь от боли. А могла бы быть с ним. В его руках. Под его одеялом. Просто пока в моей жизни идёт тот период, что я – не могу без него. Надо дождаться периода, когда – смогу, и тогда уже уходить. Но как отмотать всё обратно? Как сделать так, чтобы не было произнесено слова «всё»? Я не знаю. Я не знаю. Я не знаю. И снова – в яму отчаяния. Все кончено. Больше ничего не будет. Он больше никогда мне не напишет. Как жить дальше?

И когда вдруг через неделю приходит смс: «Как ты, italian girl?», сердце бьет в груди чечётку, темнеет в глазах, и горят кончики пальцев.

И я минуты три просто сижу, замерев, пытаясь успокоиться.

И потом спокойными, не дрожащими руками набираю ответ: «Соскучилась по тебе».

Любимый

Если рассказать о моем любимом одним словом, это слово будет «трудный».

Миша

Мишу я знаю сто лет. Вернее, не сто, а тринадцать. Тринадцать лет назад, учась на четвёртом курсе факультета искусств, я пришла на практику в театр.

И сразу же влюбилась. Не в Мишу, в другого. Нервного, издёрганного, сутулого, с тревожными глазами. Влюбилась навзрыд, на разрыв аорты, с абсолютной уверенностью: это мой мужчина. Только он и больше никто. Мы расстались с ним тогда, тринадцать лет назад, после двух свиданий. Довольно удачных, кстати. Почему расстались, я не знаю до сих пор. Через полгода была третья встреча, окончившаяся резким и бесповоротным разрывом.

После нее, задыхаясь, я много лет находилась на привязи надежды, что всё-таки когда-нибудь сойдется этот пасьянс. Не сошёлся. Невидимый поводок, на котором я существовала, натягивался, натягивался и оборвался в тот момент, когда я поняла, что любимый для меня теперь важнее этого издёрганного, с тревожными глазами мужчины.

Мой любимый – лидер в моей жизни по несовпадениям со мной – внутренним, внешним – любым, оказался нужнее человека, единственного из всех, ради которого я, быть может, и была сделана.

Но речь не об этом. Речь о Мише, об актёре, работающем в театре, в который я пришла на практику 13 лет назад.

Он был голосист, высок и красив. Но зомбированная своей любовью к издёрганному и сутулому, я не видела никого другого. Все остальные мужчины были для меня тенями. Я проходила мимо с неизменной улыбкой и через секунду о них забывала. Иногда эти тени, к моему удивлению вдруг отделялись от стен, обретали плоть, и зажимали меня в различных театральных закоулках. Но обескураженные моим безразличием в самом начале атаки, бывали нейтрализованы всего парой движений, которыми я отстраняла их от себя. Одним из них был Миша.

Однажды на гастролях поздно ночью он пытался поцеловать меня в коридоре гостиницы. Этот поцелуй был настолько неуместен для меня в то время, что я без всякого труда увернулась от стремящихся ко мне губ и пошла незамутнённая дальше.

Миша то мое безразличное отстранение запомнил. И много лет подряд во время случайных алкогольных встреч на банкетах кидал мне ненароком, с улыбкой: а помнишь, как ты меня тогда отшила?

Я удивлялась никчемности повода для столь долгой памяти.

Прошло тринадцать лет. За это время он успел жениться и родить двоих детей. О чём я узнавала из его интервью и фотографий на страницах телевизионных программок.

Жене изменял во все стороны.

Об этом рассказывали общие знакомые. Изменял постоянно, почти патологически. От долговременных любовниц, которых знали в лицо, до случайно снятых в баре женщин. Сначала я удивлялась этим рассказам, потом приняла как факт.

Однажды летом, муторным жарким днём, мы встретились в кафе Ленфильма. Он забежал туда после съемок, я – ради встречи с очередным продюсером: «как хорошо вы пишите, пришлите нам свои сценарии». Сценарии присылаю, но дальше разговоров о том, как они хороши, дело почему-то не идет.

Я сидела за столиком с продюсером и увидела входящего в кафе Мишу. Он рванулся было навстречу, но, заметив, что я не одна, тактично изменил траекторию, не желая мешать. Послал воздушный поцелуй и уселся с кофе за дальний столик. Я ответила светлым взглядом и продолжила разговор.

Мы не виделись с ним лет пять. А может, шесть.

С момента его появления, я не переставала чувствовать на себе тепло его глаз. Поворачиваясь в его сторону, улыбалась в ответ.

Вскоре у моего собеседника зазвонил телефон, ответив на звонок, он отвлёкся от нашего разговора. Я сделала знак, что скоро вернусь, и пошла поздороваться с Мишей.

Миша обрадовался шумно, почти восторженно. Я тоже была по-настоящему рада ему. Расцеловались. Перекинулись парой фраз о том, кто как живёт, и что здесь делает, проверили наличие телефонных номеров друг у друга, они были, и через пару минут я, извинившись, вернулась к продюсеру. А Миша, допив кофе, отправился по своим делам.

Минут через пять от него пришло сообщение.

В сообщении говорилось, какая я прекрасная.

Я ответила каким-то кокетливым «спасибо».

Он написал что-то ещё на ту же тему.

Я ответила в том же тоне.

Продюсер к этому моменту уже закончил говорить о моих сценариях и попросил прислать что-нибудь ещё. На этом мы с ним распрощались и направились каждый в свою сторону: он в – кабинет, я – на выход.

Третье сообщение от Миши поймало меня уже на проходной. Он предлагал встретиться на днях, выпить кофе и пообщаться. Сообщение заканчивалось фразой «жду привычного отказа». Это показалось мне смешным, так как за все тринадцать лет знакомства Миша меня никуда не приглашал, а я, соответственно, не отказывалась.

Я посмотрела на часы, было пять. Дел у меня никаких не осталось, домой ехать не хотелось.

Я написала: можем встретиться сейчас, я уже освободилась.

Оказалось, что за минувшие полчаса он успел уехать домой, на другой конец города, но это ничему не мешает, он вернется через тридцать минут, если я соглашусь его подождать.

Я согласилась.

Я вернулась на Ленфильм, вышла во двор, уселась на лавочку и стала ждать.

В ожидании возник вопрос: какого, собственно, рожна я всё это затеяла, зачем я сижу и жду Мишу, зачем я с ним куда-то поеду, если все это снова закончится его фиаско, потому что мне от него ничего, ну вот прямо совсем ничего, не надо?

Миша приехал с цветами и повез меня в ресторан.

В ресторане через несколько бокалов вина, которое я пила одна, так как Миша был за рулем, выяснилось, что мне с ним легко и весело. Что я говорю, не задумываясь, обо всём, о чём хочется, что тем для разговора хоть отбавляй, и, не закончив одну, я часто перескакиваю на другую, что случается со мной только в компании с близкими людьми, когда сказать надо так много, что боишься об этом забыть. Неожиданно оказалось, что Миша мне – близкий человек.

Так мы просидели часов шесть. Как только у меня заканчивалось вино, и я собиралась перейти к «ну что ж, спасибо за вечер», Миша сразу подзывал официанта и передо мной появлялся новый бокал. Сначала я вела им счет, потом перестала. Когда выходили из ресторана, было уже совсем темно.

В машине, по дороге домой разговорчивость моя усилилась. Каким-то ветром нас занесло на тему супружеской неверности, и я заявила к ней свое резко негативное отношение. Приводя в пример фигуру известного кинодеятеля, прославившегося не только ролями, но и тем, как цинично он снимает девиц на каждом углу, я высказала удивление его женой, которая за тридцать лет не только не ушла от него, но продолжает разыгрывать семейную идиллию, в то время как её супруг сам же и рассказывает в интервью о своих любовных приключениях.

Предположила, что причиною тому – деньги, которые кормилец неизменно приносит в семью, превратив свою квартиру по количеству собранного антиквариата в малый филиал Эрмитажа. Потому что будь он при всех своих кобелиных вылазках беден, мне было бы крайне трудно понять причины, удерживающие женщину рядом с ним.

Миша с неожиданной прытью вдруг бросился на защиту народного любимца.

Тут мы крепко задискутировали, пока я не вспомнила рассказы знакомых о похождениях самого Миши.

– Ой, Миша, что же я с тобой спорю, – спохватилась я, – ведь ты же сам – известный ходок налево…

– С чего это ты решила? – зарделся вдруг Миша.

– Ой, ладно! – махнула рукой я, – Мир слухами полнится. А о тебе такие слухи ходят, что картина вырисовывается вполне ясная. Как же это я забыла, с кем разговариваю?

– Что-то тебе наговорили про меня несуразное… – пробормотал Миша.

– Ну, да. Несуразное. Но очень реалистичное.

– Это все неправда…

– Миша, это могло бы быть неправдой, если бы мне об этом насплетничал кто-то один. Знаешь, сколько людей мне про тебя рассказывало?

Миша был крайне смущён.

Мы подъехали к моему дому. Машина встала в нескольких шагах от подъезда.

– Спасибо за чудесный вечер, – сказала я, посмотрев на Мишу, – было интересно.

– Подожди, я тебя провожу.

«Так, значит, придется целоваться» – подумала я, пока он обходил машину, чтобы подать мне руку. Целоваться не хотелось.

Миша помог мне выйти из машины, несколько секунд до подъезда мы шли молча. Встали под светом фонаря. Миша спрятал руки за спину.

– Пока? – спросила я.

– До свидания, Катенька, – ответил Миша, держа руки за спиной.

«Чтобы не обнять меня ненароком, – подумала я, открывая тяжелую дверь подъезда, – как я, однако, его напугала своим осуждением внебрачных связей…»

Целоваться не пришлось.

Когда я зашла в свою квартиру, на душе было тепло и беззаботно.

Разговоры по телефону

– Меня вот знаешь, Яна, что удивляет: как они не боятся? Почему мужчины считают, что женщина, с которой они изменяют, автоматически становится их союзницей? Что этой женщине мешает из бабской солидарности или из желания попортить сопернице кровь позвонить жене и сказать: здравствуйте…?

– Они, мне кажется, нутром своим чуют и выбирают тех, кто на такое не способен. Таких как мы с тобой, например… Ты же не станешь с этим связываться?

– Не знаю. Я за себя поручиться не могу. Смотря, до какой степени взвинченности меня доведут…

– Не станешь. Я тебе стопроцентно говорю: не станешь.

– Я не стану этого делать не потому, что я – союзница. А потому что женщина, которой изменяет муж со мной, ни в чём передо мной не виновата. А удар, если я ей сообщу о своем существовании, придется прямо по ней. Я не могу наносить удар по невинному и беззащитному передо мной человеку.

– А мужчины – могут. Потому что не все женщины рассуждают, как мы с тобой. Многие набирают номер и говорят: здравствуйте.

– Ты мне скажи, Яна, вот, предположим, Миша. Если все вокруг знают о его изменах, если я – человек, который его не видел шесть лет – знаю, о том, как он веселится в ресторане с одной, и как вторая рыдает на чужих плечах, когда он ее бросил, если об этом знают все, то неужели не знает жена? Ведь это же бред!

– Значит, жена предпочитает не знать.

– И он, не заботясь о конфиденциальности своих похождений, выставляет свою жену в чужих глазах абсолютной дурой. Потому что к женщине, от которой муж прилюдно гуляет на 360 градусов, ничего, кроме унижающей ее жалости люди не испытывают…

Миша

Прошло какое-то время. Через неделю Миша снова объявился. С предложением поужинать вместе. Я, вспомнив всю непринуждённость нашего общения, подумала: почему бы и нет? В конце концов, у меня так мало знакомых, с которыми мне непринуждённо.

На этот раз цветы были пошикарнее и ресторан побогаче.

Мы поехали далеко за город, где на берегу лесного озера в закрытом посёлке разместился между сосен уютный ресторан, работающий исключительно «для своих».

Нас посадили на просторную стеклянную террасу, с видом на берег, укрыли пледами и принесли вкусную еду. Газовые фонарики зажглись, когда спустились сумерки, а фоном к разговору служила ненавязчивая музыка. Кроме нас на террасе никого не было.

Все казалось таким чудесным и необычным, что напоминало сцену из романтического фильма, а не реальную жизнь.

Хотелось остановить мгновение: давно меня так красиво не выгуливали. Давно за мной так нежно не ухаживали.

Я опять пила вино, Миша, опять за рулём, оставался трезвым.

По дороге домой, в машине, я, разглядывая его за разговором, подумала: а он симпатичный. Ему идут очки, которые он надевает, когда ведёт машину. Они придают ему интеллигентность, что незаметна, пока он без них. От Миши веет какой-то надежностью.

Смешные мысли, если не забывать, что он – закоренелый бабник.

Пожалуй, я могла бы влюбиться в такого мужчину, если бы он был свободен.

Поздно ночью, провожая опять до подъезда, Миша поцеловал меня. Не скажу, что я при этом что-то особенное почувствовала. Ну, поцеловались, и что? Поцелуй еще не повод для романа. Домой я его не пригласила.

Через пять минут после того, как разошлись, от него пришло восторженное сообщение. Что-то вроде того, что вкус моих губ для него незабываем, и он ждёт не дождётся следующей встречи. Что я ответила, не помню. Я не была в него влюблена.

Следующие два-три дня на меня обрушился поток сообщений. Пришло время для выяснения отношений. Миша настаивал на романе, я отвечала, что романа не будет.

Крепость бралась штурмом. Я держала оборону.

На самом деле я колебалась.

Последние отношения, не считая короткого испанского романа, у меня начинались три месяца назад, и, не начавшись, закончились тем, что… как бы это поточнее сказать?

Тот мужчина захотел прогиба.

Долгое время я не давалась ему в руки, в смысле не шла с ним в постель по первому зову, и, когда мне понадобилась помощь, а точнее, деньги на лечение, потому что я ложилась в больницу на серьёзную довольно-таки операцию, он эти деньги дать обещал – в долг, естественно – но потребовал, чтобы я попросила. Как-то по-особенному попросила, как именно – я не поняла, но уточнять не стала. И осталась без денег и без мужчины. То есть, деньги нашлись от другого человека в тот же вечер, но мужчина был для меня бесповоротно зачеркнут.

Так вот. Последние отношения закончились, не начавшись, три месяца назад.

А тут Миша – такой внимательный и романтичный.

Единственный момент, женатый.

Женатый мужчина – это табу.

Ну их на фиг, этих женатых мужчин.

 
…
 

– Отойдите от меня, женатые мужчины! Уйдите! Не трогайте! О-той-ди-те! – смеялась и размахивала руками, пьяная, в ночи, во дворе гостиницы, когда женатый режиссер Андрей в первый раз пытался меня поцеловать.

Через месяц после этого у меня начнётся роман с женатым Мишей.

Через полтора месяца – я впервые останусь на ночь у женатого любимого.

А за несколько дней до этого меня бросил женатый Иван.

***

– Яна, Миша пишет мне такие смс-ки, что я прямо в растерянности…

– А ты подинамь его слегка, – зло отвечает мне Яна.

– В смысле «подинамь»?

– Ну, не отвечай ему и всё.

– Ну, как это – не отвечай? Человек мне пишет от всего сердца… Он меня ничем не обидел. Что же я буду его динамить?

– А вот чтобы знал. Чтобы много о себе не думал.

У Яны в этот момент конфликт с ее женатым мужчиной. Поэтому ей хочется наподдать всем женатым мужчинам. Чтобы много о себе не думали.

Потом, когда мне понадобится помощь в отношениях с любимым, совет, как поступить, Яна будет оправдывать все его действия, уверяя меня в неспособности адекватно оценить ситуацию. Будет говорить, что он прав тысячу раз, а я – дура, которая себе напридумывала чёрт знает что. Возможно, в этом есть немалая доля истины, но на тот момент у нее будет полная гармония со своим женатым мужчиной, и ей захочется, чтобы у всех женатых мужчин была в жизни полная гармония.

Любимый мой будет оправдан.

***

А сейчас мне Миша пишет в сообщениях, что наш роман начинается.

Я протестую: ничего не начинается, роман с женатым мужчиной – пишу ему я – это добровольная яма, в которую я себя загонять не намерена.

«Кто тебе вдолбил эти глупости?» – отвечает мне Миша, – «Какая яма? Это – радость, это счастье, это удовольствие, которое мы друг другу подарим…»

Ну, да, удовольствие, – думаю я. А когда ты от меня поедешь домой к жене – яма.

Я не соглашаюсь на роман с Мишей, хоть он и красиво ухаживает. Пусть он лучше снимет какую-нибудь очередную женщину в ресторане, а меня не трогает.

Я с головой ухожу в работу. Начинаются репетиции.

– Здравствуйте, меня зовут Катя. Я – помощник режиссера.

– А меня зовут Иван, здравствуйте, – говорит красавец из кинофильма и одаривает меня своей фирменной улыбкой.