Текст книги "Мой сияющий тиран"

Автор книги: Катерина Снежная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Катерина Снежная
Мой сияющий тиран

Она. Поликлиника

Каждое мое утро начинается с глубокой четырехчасовой медитации, в которой не последнее место занимает иглоукалывание.

Я встаю у зеркала в полный рост, придирчиво оглядываю себя, внимательно рассматриваю тело. У меня рядовая фигура, с обычными пропорциями и внешностью. Я шатенка. Глаза карие с золотистыми вкраплениями. Именно за них мама назвала меня, Златой. Но разбираю я себя не на предмет красоты, а на предмет энергетических точек.

Очень медленно с глубоким вздохом и терпением, я втыкаю в себя мелкие стерилизованные иголки. Крошечные, размером с булавку, а иногда и того меньше. Я ввожу их легким привычным движением, размещая с учетом времени по меридианам и каналам, проникая в места, которые нужны именно сегодня с учетом сделанного вчера и ранее.

Иногда практикую прижигания, иногда каменные иглы, такие необычные и древние, что, кажется, подобными только пускать по воде блины. Но нет. Они нужны для важной задачи. Защитить себя, сделать энергетически невидимой и таким образом обезопасить жизнь. Так как я все еще переживаю, что нас могут найти.

Когда дело сделано, я приступаю ко второй части утреннего ритуала, я начинаю практиковать. Ряд трехчасовых движений, за которыми обычный человек ничего не увидит и не почувствует, но тот кто потратил на практику с Ци годы и имеет внутреннее зрение, ему видно многое.

Затем я снимаю с себя иголки, обрабатываю мелкие ранки, и завтракаю, приготовленным мамой завтраком. Собираюсь на работу с чувством внутреннего напряжения до тех пор, пока снова не окажусь в безопасных стенах дома, что мы снимаем. Маленькая двухкомнатная квартирка, в старом панельном доме. Большего без привлечения внимания мы себе позволить не можем.

Я предпочитаю идти на работу пешком, завернувшись в шарф по самые глаза, и всегда одеваю темные очки, так, чтобы уличная видеокамера или беспилотные модули не смогли занести мое лицо в базу данных, отследить маршрут. Никогда не езжу без острой необходимости на общественном транспорте, тем более в метро. К тому же это единственная возможность, когда я могу собраться с мыслями перед долгим и тяжелым днем, а может быть и последующим вечерним дежурством.

Утро в больнице начинается с обхода. Я иду по больничным палатам, осматриваю пациенток и обдумываю, чем могу помочь беднягам. У каждой из них глубокое биполярное расстройство так или иначе связанное с личностными особенностями. У каждой из них тоска и меланхолия перемежающаяся с затяжной депрессией. И почти все, без сторонней помощи, умрут. Каждую из них жаль.

Они слоняются, смотрят на мир пустыми глазами или в одну точку, и все их разговоры лишь об одном. О сексе. Все они побывали в постели арктиков. И что самое странное, почти все они девственницы.

Когда арктики появились в нашем мире, случился экономический коллапс. Их было много. Они пришли к нам, через открытый нами же портал. Тогда появилась технология раскопок во льдах, и мы сами откопали для них, растопили льды, где стоит до сих пор единственная и ни чем не разрушаемая портальная арка в мир Арктиков. Куда они по их словам совершили переход тысячелетия назад, чтобы обрести бессмертие.

Не готовы мы были к вторжению чужих, объявивших себя нашими предками. И хуже того, настолько хорошо владеющими необычными способностями, типа телепатии, телекинеза, и многими другими, да к тому бессмертные. Их технологии были настолько совершенней наших… Война окончилась за пять дней. Попробуй воевать, когда собственные же снаряды разворачиваются в твою сторону, а убийцы убивают сами себя. Это случилось много лет назад. И с тех пор, свободные от арктиков люди живут в Австралии. На последнем материке планеты, где нам разрешили жить, и где мир под контролем людей.

Трудно сказать люди ли теперь арктики, хотя внешне они на нас очень похожи. Но только выглядят они совершенными. Двухметровые, атлетические, они вечно молодые, с идеальными пропорциями лиц и фигур, не могут не вызывать эстетического восхищения.

И хотя они проповедуют, что прибыли с миром, а мир и в самом деле наступил на их территориях, исчезла бедность и голод. И самое главное войны. Они стали неофициальными новыми Богами. Я никогда не поверю, что жесткая иерархия и страх могут стать залогом мира. К тому же я каждый божий день смотрю в лица практически девочкам, которые зачастую младше меня, и вижу в них бездонную пропасть. В их юных глазах из глубины на меня смотрит смерть. И думаю о том, что на месте каждой могла бы оказаться я.

Человечество предпочитает не замечать этих несчастных жертв. Всегда же были жертвы девственниц богам. В мифах и легендах, всегда были те, кому нужны чистые души. И мне страшно. Страшно за свою жизнь, за жизнь моей мамы.

Арктики прибыли без своих жен и детей. Их попросту у них не нет. Нам не известны причины, но известен факт, арктики очень любят земных женщин. Только вот мы не совместимы.

– Злата, там, в приемной девушка, срочно, – окликнула меня Татьяна Савская, пробегая мимо в том же направлении.

Ой, ненавижу я, эти привозки. Сами сначала лезут в пекло, идут в клубы, рестораны, где может подвернуться арктик, а затем, когда те замечают их и устраивают обнимашки, остановится не могут. Мы называем их «обнимашки». С незнакомыми женщинами, арктики обычно страшно нежные, внимательные, обнимают дурех, тискают. А те балдеют от этого, словно от бутылки шампанского натощак. Ловят легкие галлюцинации прекрасной любви, напрашиваются в постель, а затем оказываются у нас. В неотложке. И так по пять десять раз за сутки. Арктик не возьмет незнакомку ни в дом, ни в постель, но вот до этого, оторвется по полной. И ведь предъявить нечего. Ни секса, ни насилия, ничего.

Привезенная девушка лежала на каталке в прострации. Взгляд расфокусированный, зрачки сужены.

– Повреждений нет, это по твоей части, – сообщила Татьяна, меряя пульс, давление, на ходу беря в оперативную лабораторию анализы крови и слюны. – Будь она не ладна, с утра! Поди, всю ночь по клубам таскалась, негодная, да не с одним. Дура.

Она ругается не злобно, скорее по-матерински, с жалостью. Нам то, что? Пульс приведем в норму, давление тоже, кто вот Ци приведет в порядок?

– Ну, что? – спросила она, отступая.

Я подошла к каталке, начала ощупывать ее, разглядывая на ходу вены, сухожилия, сочленения сгибов рук и ног. Меня интересовали меридианы ду-май и жэнь-май.

– Меридиан легких, вот тут и тут, – указала точки, на сгибе левой руки.

– Так, ты по человечески, – она таки вплеснула руками, готовая, меня убить за косноязычие.

– В нем много Ци и мало крови, поврежден. Будут проблемы с легкими. Сразу ставь ИВЛ. Белая Ци не повреждена, да и синей не много. Так что к концу месяца очухается.

– Везите в реанимацию, – велела Татьяна санитарам, улыбнулась с благодарностью. – Займешься ею?

Я кивнула, продолжив обход, и понимая, что месяц иголок этой девушке обеспечен. И о чем она думала? Девушка конечно красивая, но у артиков целые гаремы своих жен. Они называли их Таухуа. И свозились туда красавицы со всего света.

Конечно, таухуа пополнялись и зависели от положения и чина арктика. Чем старше ранг, тем больше девушек. Прямо отряды смертниц в контрационных лагерях. Каждый раз, когда я думала об этом, меня непроизвольно передергивало.

К обеду я раскидалась с рутиной, расположившись в столовой для персонала и апатично потягивала чай. Ко мне подсела Татьяна. Она прекрасный реаниматолог, но вот с обнимашками, что делать, терялась. Привезут дуреху, вроде в норме, только не в себе, а она через день-два раз и обернется отказом органа, который с виду и целый и здоровый. Мы с ней сработались за последние месяцы. Наш главный, нам даже премию обещал.

Она села и протянула открытый контейнер с салатом.

– Ешь, давай. Знаю ведь, что экономишь на всем.

Татьяне повезло, она не симпатичная и ее персона кажется не интересной арктикам. Она вполне устроилась в новом мире, не то что я. Вышла замуж, но вот детей не хотела. И я ей откровенно завидовала.

– Много вам еще, – спросила она, наблюдая, как я взяла вилку и начала есть.

– Много, – солгала я, не признаваясь, что мы и в самом деле экономим, но вовсе не на билет до Австралии.

– Красивая ты Злата, просто чудо, что тебя стороной обошли. Видно бог тебя любит…

Я соглашаясь кивнула, только слегка потупила глаза, чтобы Таня не заметила, как изменился мой взгляд.

– Потому своих не хочешь?– перевела тему в более спокойное русло.

– Да, куда? Надеяться только, что пацан будет. А если девчонка? Горя не оберешься. Знаешь, что стряслось с нашим рентгенологом?

Я покачала головой, продолжая жевать салат.

– Дочь забрали. Он в долги влез, продал все что мог. Думал, выкупит или украдет, – она замолчала, тяжело вздохнув, отодвинула свою порцию.

По громкоговорителю раздался сигнал 357.

– Еще привезли, – встала, собираясь в приемник. – Ты ешь. Приму, посмотришь позже.

– Так и что, – спросила я, понимая, что не видела его уже недели три.

– Повесился, – бросила Таня, и вышла из столовой.

Есть расхотелось.

Проклятые арктики. Я не по слухам знаю, как родители влезают в долги. О каком билете в свободную землю может идти речь, когда нам выжить бы до ближайшей зарплаты. Моя мама в свое время, точно также влезала. Продали все и даже больше. И теперь мы эти самые долги отдаем.

Она. Предложение от ламы, долг платежами красен.

День прошел, вечером ничего не образовалось, и мне нужно было успеть еще на одну важную встречу. Раз в месяц я стабильно, где бы ни жила, приезжала в местный аэропорт, старомодный и грязный. Отсюда летали в Австралию. И самое существенное он был безопасным. Это не огромный аэровокзал, откуда уходят новые шаттлы не только на другие континенты, но и на орбиту. Арктикам он не интересен, потому нет в нем современной системы слежения.

Моими связными водились самые разные люди. Всегда мужчины. И чаще буддийские монахи. Бритые парни в оранжевых и малиновых тканях. Они молча брали очередной транш за кредит, и уходили. Мне так даже легче.

В этот раз образовался сюрприз. Меня дожидался европеец в спортивном костюме и кедах, с цветными очками на кончике носа. Молодой парень, уж больно крученный. Важничающий. Оглядел меня с ног до головы. Ну, да вся закутанная в одежду и шарф. Оценил мою книгу по иглоукалыванию и поднявшись с корточек, вальяжно подошел.

–Пс, малая, ты-гэй, топой. Бойчее.

Я растерялась. Обычно, такого не было. Сомневаясь, идти или не идти. В сумке лежала крупная сумма денег. Но парень уже дошел до угла, притормозил, метнул недовольный взгляд через плечо и исчез.

Я последовала следом. Через несколько поворотов, мы оказались в глухом тупике, где и света-то едва хватало, от одной жалкой тусклой полосы неона.

– Вот деньги, – я полезла в сумку.

Но так и не вытащила, к нам подошел старик с необычными четками. Человек, которого я не думала уже когда-либо увидеть. А четки так вообще раритет, в них каждая бусина была не круглой.

От неожиданности я открыла рот, понимая, вышколенное тело само уже кланяется в стойке ученика дацана (Гэцула). Он поклонился в ответ. На вид ему под 90, и никто не знал, сколько наверняка.

Подобная встреча могла означать что угодно, и это тревожило.

– Деньга больше не потребнэ, – бросил парень, разглядывая меня бесцеремонно, нагло, отошел в сторону и встал на страже, пока я, начав заметно нервничать, не могла придумать ни одной причины для подобной встречи.

– Нужно твое сердце, – сообщил Жуан-Ди, отчего оно у меня забилось резко, быстро переходя в сумасшедший ритм.

– Для кого?

А что я могла еще спросить. Зачем ему мое сердце? Мое сердце давно мне не принадлежит.

Окинул взглядом меня, как умел смотреть только он проницательно, зорко, а ты в ответ ничего не можешь прочесть.

– Велигор Янчжун.

Голова закружилась от этого имени и фамилии. Господи, только не этот арктик. Только не он. Я тяжело и очень глубоко потянула в себя неподвижный воздух закутка. Облизнула губы.

– Это больше, чем мой долг, – очень не хотелось торговаться, но когда на кону собственная жизнь, приходится.

Человек, стоящий передо мной был моим учителем, но никак не тем, кто борется с арктиками. До нас до всех доходили слухи о том, что группы людей, в основном из бывшей элиты, не смирились со своим положением в новом мире. Они мечтали изгнать врагов и боролись с ними, как могли. На мой взгляд, борьба шла не равная и потому бессмысленная. Как говорит моя мама «Таракан на тапок войной не ходят».

– Трохи все пройдет добренько, тоды получишь билет, малая, для себя и для мамки.

Встрял парень.

– Что от меня требуется, – только и спросила я, понимая, что такой шанс выпадает только один раз в жизни.

– Торгуешь малая? Если хотя бы один из них усохнет, чуешь, какая волна пойдет?

Я выкатила глаза. Парень вообще в курсе, что арктики бессмертные?

– Я похоже на камикадзе?

– Так тебе не вилы в руки сую. Встретиться с одним перцем сподобься, макулатуру скинь. Без возмущения полей. Так, чтобы ни один бес трохи, не за мог от волнения. Даже ряби в уме не набачил. И вали. Че ломаешься? – похоже, у парня терпение было на исходе.

– А если он меня узнает?

Я посмотрела на молчавшего ламу, но говорил только парень.

– Тогда твоя мамка укатит в Австралию. А ты бороться за правое дело.

– Ты можешь заткнуть свой рот, хоть на минуту, – этот парень уже бесил.

– Че залупаешься, спящий агент. Так что просыпайся детка!

Спасибо, хоть сукой не назвал. Мое сердце! Мое сердце! Потерла нервничая руками лицо. Мое сердце означало мою жизненную белую Ци. У всех людей, при их зачатии, красная Ци матери сливается с синей отца. В результате рождается белая Ци будущего человека. Белый росток, носимый в сердце до самой смерти.

Ци людей смешиваются через жидкости, а у арктиков все иначе. Им не интересен секс, они почему-то передавали свою синию Ци, в народе ее называли «сиянием», напрямую. Насколько мне известно, передавали изредка и сексуальным способом, но результат оставался тем же. Наша красная Ци не сливалась с их синей, и вместо этого шла в обход, в слияние с белой Ци сердца. Та от этого становилась голубоватой. Этим опасны обнимашки. Именно так девчонки умирали.

– Билеты и документы вперед. Я хочу иметь гарантии, – решилась я, понимая, все безумие затеи.

Мне воодушевленно кивнули и подробно посветили в планы передачи посылки. Задумка оказалась простой. Моя задача с виду плевым делом.

Через неделю в большом концентром зале состоится конференция по вопросам экологии и энергетики. На ней будет выступать и Велигор Янчжун. Он куратор специального ведомства безопасности. Военные часто участвуют в различного рода экологических расчистках загрязнённых объектов и пространств, где требовалось сохранять секретность. Газеты об этом писали стабильно.

Как любой крупный чиновник, он таскает свой таухуа за собой. А это много охраны, оцепленные этажи гостиницы и вип-сервис для его наложниц. Все что требуется, заменить девушку-массажистку и пронести письмо с инструкцией, как сбежать бедолаге. Даже если поздно и она ничего не захочет.

И так как арктики проверяют весь персонал не только на чтение мыслей и намерений, но и на все объекты вносимые и выносимые с их зоны контроля, то только подобные мне люди способны пройти туда незамеченными и выйти тоже.

Если он меня не узнает, я передам посылку и мы с мамой уедим. Конец бедности, конец долгу, ура свободе. Я смогу выйти замуж, заиметь детей. Прожить жизнь без страха.

А если нет, то только сбежать. Убить арктиков еще ни у кого не вышло. Зато я сумела сбежать. И может быть я единственная, за всю 100 летнюю историю пребывания арктиков ныне, кто это смог сделать. И значит, в случае провала будет шанс, повторить свой первый успех. Ничтожный такой шанс.

Она. Прошлое, отбор.

Изначально арктики отбирали девочек по базам данных. Но потом выяснилось, что такой отбор не годится. Не все девушки в реальности отвечали их критериям красоты. Стали отбирать по учебным заведениям.

Подобные практики теперь торжественные события. Выпускной бал, считай, что подготовка к свадьбе. Нет никаких проблем, когда девушка приглянувшаяся арктику «выходит замуж» месяц спустя после окончания школы. Все официально. Родители получают богатый выкуп. Очень часто это знак того, что карьеры у них пойдут вверх. На не согласных никто не обращал внимания.

И только позже, стало ясно, что у арктиков нет детей, а их «жены» ведут себя как-то потерянно. Они возвращались в родительские семьи спустя 8-10 месяцев. В гости, пожить, просто так, только вот через несколько лет умирали. Информацию об этом запрещали писать в СМИ, зато агрессивно пропагандировались ценности роскошной, сытой жизни. Было много интервью со счастливыми избранницами блистающими драгоценностями и красотой. Быть женой арктика, значит не думать ни о чем кроме веселья.

Так что во всех учебных заведениях скоро произошло разделение на мужские и женские, а в занятиях появились светские прогулки. Один день, когда с тобой гуляет арктик, возит тебя в парк, кормит мороженным, ведет беседы и выставляет оценку. Если девушка красива, таких дней может быть очень много.

В тот день мы оказались у кабинета директора и сплетничали. Тут же стояли старшеклассницы. Они нервно прихорашивались, розовели от собственных фантазий и грызли ногти. Мы пришли поглазеть на них. Было любопытно, что ждет нас через несколько лет по окончанию школы.

– Господи, хоть бы выбрали меня, – Настя в молитвенном жесте свела вместе руки и закатила глаза.

– Девочки, а сегодня там один, – кто-то спросил из старших, пытаясь протиснуться к замочной скважине, которую директор держал только из большой любви к антиквариату. Так-то кругом давно уже стояли замки на магнитах.

– Один, но какой. Ох, вы бы видели его, – Россана, девушка из параллельного класса, такая нежная, красивая, мечтательно покраснела.

– А вы, знаете, он уже приходил, смотрел младшие классы, – забияка Крис, поправила очки на веснушчатом носу и улыбнулась щербатыми зубами.

– Так, девочки, идите по своим делам. К вам приедут через два года, так что разойдитесь по классом, – пригрозилась проходящая мимо завуч, которой самой хотелось посмотреть, а что тут делается.

–Да, врешь ты все, – это кто-то из старшеклассниц.– Завидуешь!

Дверь отворилась и вышел он. Очень высокий мужчина. Девчонки разом ахнули. В его необычных глазах лежал синий лед, такой, что я отшатнулась, как от удара. Арктик был хорош собой. Красавиц с гармоничными чертами лица, высокими скулами. Черно кудрявый волос стрижен и уложен в идеальную прическу. Я подумала, от своих кудрей, хотя у меня и не так четко вьются, я никогда не могу добиться такой дисциплинированности. Деловой костюм на его широких плечах сидел как влитой. Но самое главное это движения и мимика. То, что сразу не уловить, но впитывается и передается мгновенно.

Его захватывающий взгляд сканировал собрание школьниц около себя, словно считывая. Вокруг арктиков всегда царит атмосфера возбуждения. Им заискивающе улыбаются, при них семенят и просят. Девчонки расступались.

– Девочки, идите в класс. Сейчас же! – голос завуча от волнения сел.

– Стой.

Как-то разом одновременно все поняли, кому он это сказал. Я застыла на месте. Обернулась. Голос директора звучал где-то в стороне, приглушенно.

– Она вам не подойдет, господин Янчжун.

Глаза мужчины впились в меня, оценивающе рассматривая, так пристально, что он даже слегка наклонился ко мне всем телом.

– Сколько тебе лет?

Тело мое напряглось, я смотрела в пол, теребя пальцами поясок за спиной школьной формы.

– Тринадцать.

Арктик склонил голову в бок, разглядывая меня снизу вверх, слегка щурясь.

– У девочки больное сердце, – директор достал платок и вытер вспотевшую шею.

Мужчина ничего не ответил. Двинулся дальше по прямой, рассекая толпу свободными уверенными движениями.

Крис фыркнула, передернув плечами.

– И вовсе нет. Приходил. Скажи Злат, смотрел же наш класс!

–Я болела в тот день, – тихо отозвалась я, чувствуя, как схлынуло внутреннее напряжение и дышать стало легче. Но снаружи не свободнее. Тревожно. Так словно случилось что-то ужасное, не поправимое.

В тот день, он пришел в класс старшеклассниц, познакомился с ними. Сказал речь и никого не выбрал.

В тот день я узнала о существовании Велигора Янчжуна, бессмертного, отвечающего за безопасность всех пяти континентов принадлежащих арктикам. Его пост никак не согласовывался с его юной внешностью. А статус с тем посещением в школе.

Но именно тот день решил мою дальнейшую судьбу.

Она. Лея и зеркало

Люди Янчжуна пришли неожиданно на день рождение мамы. Два адвоката и два телохранителя. Самого арктика с ними не было.

Мы как раз собирались резать торт, когда папа открыл внезапным гостям дверь и те прошли молча, словно так и нужно.

У мамы от ужаса выпала посуда из рук. Грохнулось на пол старинное бабушкино блюдо для десертов. Разбилось на несколько крупных кусков.

– Не отдам, – прошипела она, глядя, как те спокойно убирают мешающий со стола чайный сервиз и кладут на него толстый договор. Договор передачи прав на меня. Словно я какая-то вещь.

– Вы не имеете права.

Даже если бы она заголосила во всю глотку, это ничего бы не изменило. Таковы условия проживания в мире арктиков. Либо ты соглашаешься, либо тебя ждут такие трудности, что ты согласишься.

–Камелия, – отец уговаривающее, посмотрел на нее, потом на меня.

Мама часто задышала, выпучив глаза, зло испепелила папу в ответ, затем гостей.

–Уходите!

Этим четверым все давно порядком приелось, вероятно, мы были не первой семьей, куда они приходили забирать дочерей. И к подобным сценам они привыкли.

– Ваша подпись, – сообщил один из адвокатов ей, раскрыл заднюю страницу, и мы обе увидели, там подпись отца.

Мой мир, состоящий из мамы, папы, кошки Мышки затрещал по швам. Уютный мирок, в котором, звучал смех, вилась радость, вечера у телевизора и воскресные прогулки. В планах сборы денег на билеты в Австралию и надежды на второго ребенка. Рухнуло все от одного росчерка.

– Собирай вещи, – обратился ко мне второй адвокат.

Один из абмалов встал в дверях квартиры, а второй пошел за мной следом.

Когда я вернулась на кухню с сумкой в руках, мама сидела за столом, спрятав лицо в ладонях, отец на углу стула поодаль. Лицо его было серым, перекошенным от вины.

– Возьми таблетки, – напомнил один из адвокатов, явно осведомлённый о моих проблемах со здоровьем.

Взяла пачку на кухонной полке, замерла на миг возле мамы. Она порывисто поднявшись, прижалась ко мне. Обняла с силой до хруста. Схватила круто мое лицо в ладони, врезавшись в него своим взглядом.

– Помни, что я тебе говорила. Помни!

– Злата…

Меня силой оторвали от нее, завывшей в истерике, и выволокли в подъезд. Оглушительно хлопнула входная дверь. Закрывая за мной прежнюю жизнь и открывая новую.

После перелета и гостиниц, я оказалась в доме арктика.

Не дом, а дворцовый ансамбль с многоуровневой охраной, большим парком, зверинцем и спортивным клубом.

Средний возраст девушек таухуа оказался от семнадцати до тридцати лет. Все очень красивые, с всякими характерами. Они занимали женскую половину дворца, имея различные покои по статусу. Мне досталась самая дальняя комната. Всего двенадцать квадратных метров. Насколько маленькая, что временами меня принимали за прислугу и никто не воспринимал всерьез, недоумевая, для чего я здесь.

В один из первых дней, я обнаружила у себя одну из таухуа. Она бесцеремонно шарилась по моим полкам, рассматривала книги и трогала одежду.

– Я Лея, – представилась она, оглядывая меня полным пренебрежения взглядом.

На вид девушке было не меньше двадцати. А мне всего тринадцать. Я, с едва начавшей расти грудью, вся угловатая, смотрелась в сравнении с ней, как облезлая табуретка против дворцового кресла в стиле барокко.

– Ну, ты и трусиха, – рассмеялась она, наблюдая, как я топчусь на месте, не зная, куда деть свои руки и что сказать.

Она взяла в руки банку с таблетками и вопросительно осмотрела ее.

– Ты болеешь?

– Сердце, – больше всего хотелось, чтобы она поставила пузырек на место и ушла.

Та поджала губы, покачала осуждающе головой.

– Первый раз вижу, чтобы к нам привозили калеку.

– Я не калека.

– Будем, надеется до инвалидов дело не дойдет, – поставила пузырек назад и вышла.

Позже я узнала, что Лея слыла среди девушек большой неудачницей. Она уже три года жила во дворце, но Велигор так ни разу ее к себе и не призвал. Я слышала, как девушки подсмеивались над ней, шутили. Мол, это от того, что она слишком много проводит времени в качалке и скоро станет выглядеть, как еще один арктик.

За два месяца прожитых во дворце, стало ясно, что хозяин редко бывает дома.

Он возит с собой некоторых девушек, но не всех. Вероятно, меньшое количество статусных вещей, а мы для арктиков именно вещи, охранять легче. Во вторых, среди самих девушек царило соперничество.

Мне ужасно хотелось узнать, чем он так хорош, раз девушки готовы драться друг с другом, лишь за возможность выглядеть более выигрышно, чем другие.

Дом существовал в двух режимах. Режим без хозяина и с ним. Когда Велигор Янчжун прибывал, стены дворца наполнялись энергией от беготни персонала, натуженным ожиданием и светскими вечерами с приезжающими гостями. Для них ставились различные шоу и развлечения, гремели салюты. Дворец бурлил днем хозяевами и их встречами с другими повелителями мира, а ночью кряхтел от усердия слуг, выдраивающих такую махину в идеальную чистоту.

Дни текли своим чередом в пустом безделье и знакомстве с окружением. Обо мне как будто забыли.

Я познакомилась со смотрителем зверинца До-Мином, и постепенно он разрешил мне помогать ему, сжалившись над моей скукой. Зоопарк лучше, чем четыре стены маленькой комнаты. И хотя уборка и починка вольеров, кормление животных не всегда приятное дело, с некоторыми можно было играть. Зверинец был большим, в нем содержались редкие породы животных, такие как летигры, амурские тигры, красные волк, кенгуру, и много разных других. Временами они напоминали девушек, и я в шутку давала им имена. Вепрь Ирина, змея Света, тигрица Лея, крокодил Машенька. Но самое главное, пребывание в зверинце дало мне возможность хорошо изучить расположение запасных, не броских входов на территорию дворца. Все что требовалось, это получить доступ к магнитному ключу от ворот и тогда там, за высоким забором меня ждала свобода. Но стащить ключи у До-Мина никак не получалось. Он был слишком бдительным, хотя и добродушным человеком.

В один из дней, ко мне пришла Лея и пригласила на массаж.

–Ты конечно, совсем ребенок. Но массаж тебе делать давно можно. И в целом, когда-нибудь перестанешь быть замухрышой. Пошли. Цюй Гу делает его очень здорово.

Сначала я отказывалась, но затем подумала, а что если это человек от мамы. Так звали ее гинеколога, к которому она ходила, когда была нужда избавиться от нежелательной беременности.

Так все и получилось. Она делала мне массаж, и тихонько всучила в руку ключ. Я не замолкая болтала о зверинце. Нужно было только реализовать намеченный план.

Она. Согласие

Прошло 12 лет с момента, когда судьба милостиво даровала мне жизнь без грез. И хотя мы жили в постоянных бегах и напряжении, особенно первые месяцы пути. Она все-таки была нашей.

Мы поехали в горный Тибет. Там в глубоких ущельях жили старцы. Моей маме удалось не возможное. Не только вывезти нас, но и найти людей способных вылечить мое сердце. Плата оказалась дорогостоящей. Кроме денег, которые мы возвращали и еще будем возвращать лет пятьдесят. Сами лекари поставили условие – сердце не будет мне принадлежать. Отныне не мое. Но зато я смогу жить и смогу помогать людям.

Все десять лет я проходила обучение у местных учителей, а последующие годы мы вернулись к цивилизацию, так как нам нужно было отдавать долги.

Мы с радостью затерялись бы в обширном Китае, но незнание языка ставило наше существование под угрозу разоблачения.

Мне не было известно, что происходило после побега.

Янчжоу слишком большой человек. О таких не пишут в СМИ и не показывают на экранах. Незаметность их оружие. Впрочем, как и мое.

Год назад мы смотрели по телевизору парад в честь дня рождения генерала Гуй-Ли, великого и известного бессмертного. Лицо Велигора промелькнуло среди чинов на трибуне. Я выхватила взгляд не специально, само вышло. Тут же охнула, закрываясь ментально от любого эмоционального беспокойства внутри. И хотя шансы, что арктик до сих пор, сканировал пространство в поисках меня были невелики. Страх прошил все мое тело.

Теперь, когда я знала очень много об их воздействии на нас, я боялась даже собственной тени. Домой после встречи с учителем и посредником я вернулась, в весьма разбитом состоянии. Деньги так и остались лежать на дне сумки. Маме я не решилась признаться в случившемся.

Судьба брала свое. И она же снова сталкивала меня с Янчжоу. Я надеюсь, что беда минует. А удача улыбнется нам снова. Теперь по-настоящему. В Австралии нет арктиков. А со змеями и рептилиями, я точно договорюсь.

Так то оно так, но тревога с души так и не ушла. Мне слишком хорошо помнилась наша последняя с ним встреча в ночь перед побегом.

Она. Побег.

В ту ночь перед побегом, я вся извелась, чувствуя себя словно на иголках. Беда, не удачно вернулся Янчжун. Весь дворец загудел приготовлениями к светскому рауту, назначенному на вечер.

Неожиданно, ко мне как всегда без стука и без приглашения зашла Лея. Она горела от счастья. Вообще Лея, красивая, но внешность ее экзотическая. У нее латиноамериканские гены с примесью индийских. Так что красота ее гляделась своеобразной и на большого любителя.

– Сегодня, – сообщила она, развалившись на моей кровати, мурлыкая от удовольствия словно кошка.

Я чуть не подпрыгнула. Сегодня бегу. Причем тут она?

–Что сегодня?

Она сладко, с большим удовлетворением вздохнула.

– Я иду в спальню мужа.

– Не муж он вовсе. Ты разве не считаешь, – промямлила я, не видя причины для радости. Та порывисто приподнялась, окинула взглядом весь мой кислый вид.

– Ты попросту ничего не понимаешь. Я хочу этого, потому что это изменит мой статус. Я наконец стану женщиной. Его женщиной.

– А не боишься, что потом станет все равно?

На прошлой неделе одной из фавориток совсем взгрустнулось. Она перестала есть, выходить из своих покоев. Девушку отправили к родителям.

– Знаешь, сколько я таких видела. Это все от ревности. Либо симулируют, – Лея снова откинулась назад. – У нас с ним все будет иначе. Я сердцем чую, он столько ждал, потому что хотел, чтобы я по-настоящему его полюбила и когда я полюбила, он позвал.

Мысленно я обмеряла свой ключ свободы глазами. Маленькая пластиковая карточка с кодом доступа домой.