Текст книги "Руфь. В поисках Русалочьего острова"

Автор книги: Катерина Камелиа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Я слышала шолох за дверью, но она так и не отварилась. Мне вспомнился разговор с врачом, который сообщил мне о диагнозе. Я не хотела в это верить! Это неправда! Это не про него! Мой папа не болен! По моим щекам покатились слезы. Я так хотела, чтобы эта чертова дверь открылась, и он вышел. В голове крутились выписки из его медицинской карты, непонятные врачебные термины, мамин плач, крики тёти Лесли, о том, что мы во всем виноваты.

Я очнулась от того, что меня окликнул дядя Виктор. Они стояли с Дэниэл в дверном проеме и наблюдали, как я сижу на полу, уткнувшись в одну точку.

– Руфь, все в порядке? – спросил дядюшка.

В ответ я покачала положительно головой. Они подошли и вместе подняли меня с пола.

– Ты слишком сильно переживаешь, – шепнул мне на ухо дядя, пока вел меня под руку по коридору в мою комнату.

Они уложили меня в постель и укрыли одеялом. Я уснула.

Глава 4

Я проснулась в не расправленной кровати, в одежде и вспомнила о вчерашнем немом разговоре с отцом под его дверью. Быстро умывшись и переодевшись в футболку с шортами, я отправилась на пробежку. Мне требовалось выбить из себя вчерашние воспоминания и ноющую боль в области сердца.

Море было окрашено в нежно–лазурные оттенки. Над волнами взмывали белокрылые беспокойные чайки. Притихший ветер качал волны легким бризом, взбивая их кудрявыми барашками. Скоро пляж наполнится туристами, и в очередной раз подарит людям хорошее настроение и букет восхитительных ощущений.

Я бежала быстро, не обращая внимания на людей, которые пришли за дозой солнечных лучей. Вокруг было всё хорошо, красиво и безмятежно. Мне было не привыкать видеть такие красивые пейзажи. Они были знакомы мне с детства. С отцом мы часто плавали на катере на остров Исламорада, один из островов архипелага Флорила–Кис на рыбалку. Исламорада – это негласная мировая столица рыболовства, а ещё там самые прекрасные морские пейзажи, какие я когда–либо видела. Ки-Уэст был также красив и гостеприимен, но я не испытывала тех ощущений, которые были знакомы мне в детстве. Райский остров и море больше не приносили мне радости. Наверно, всё дело в том, что там на Исламораде я была счастлива со своим отцом и мамой, которая также составляла нам свою компанию. Мы были вместе, пока однажды Ки-Уэст не разлучил нас. И за этого я его ненавижу.

Какой-то парень врезался в меня. Придурок! Неужели не видит куда бежит?! Мои мысли были далеки от происходящего. Я не стала останавливаться. Вслед мне прозвучало «Извини», но я уже не слышала, была за сотню метров от него.

Пробежка пошла мне на пользу, разговаривать с отцом у меня сил не было. Я встретила его на кухне. Он готовил кофе. Я прошла мимо него, не сказав ни слова. Решила играть по его правилам. Молчанка, значит молчанка.

– Доброе утро, – сказал он мне, стоя у кофеварочной машины и не поворачиваясь ко мне лицом.

Я промолчала. Залезла в холодильник и достала оттуда бутылку с молоком, опустошив её до дна.

Не проронив ни слова, я направилась к себе в комнату, быстро собралась на работу, и ушла. Наверно, он слегка опешил, но я была очень обижена на него после вчерашнего и не собиралась прощать так быстро.

Сегодня мне предстояло знакомство с моей соседкой по кабинету. Та самая чудачка миссис Мисти, о которой мне столько рассказывала Кира.

Она была именно такой, какой я её себе представляла. Странно одетая женщина чуть за пятьдесят с крашенными в каштановый цвет волосами под каре. Её вещи были слегка не по сезону: темно–серая парчовая юбка в сочетании с сиреневой водолазкой под горло. И, как мне показалось, совершенно лишней была её пуховая шаль. Да, ну Бог, с ней. Пусть одевается, как ей вздумается. Может быть, в другое время я с удовольствием посудачила об этом, и может быть, даже посмеялась, но сейчас у меня не было настроения. Ко мне заглянула Кира поздороваться. Мы обменялись с ней приветствиями, и я приступила к работе. Я взяла из нашей библиотеки одну занятную книгу про живопись и принялась её изучать.

Стол миссис Мисти находился напротив моего, я чувствовала, как моя соседка внимательно изучала меня.

– Вы не из здешних мест? – поинтересовалась она.

– Почти что из здешних. Я из Майами.

– Что привело Вас на остров? – полюбопытствовала соседка. – Зарплата здесь невысокая. В Майами перспектив куда больше.

– Жалованием здесь и вправду не балуют, – ответила я ей. Мне не хотелось рассказывать подробности своей жизни. Тем более, когда сама ещё не разобралась в них. – Я приехала в гости к отцу. – Такой ответ должен устроить её.

– Надолго?

Вкратце я ей рассказала, о том, что последние несколько лет провела в Нью-Йорке и сильно соскучилась по своим родителям, поэтому решила задержаться здесь подольше. Миссис Мисти понятливо кивнула мне головой. Мне подумалось, что я должна была также поинтересоваться у своей соседки про её жизнь.

– А вы местная?

– Да, я родилась здесь, – ответила она.

– Вы живете с мужем? – я нарочно задала этот вопрос. Кира мне рассказывала, что тётушка неравнодушна к нашему директору. Миссис Мисти и вправду замешкалась.

– Я вдова.

Неловкая пауза.

– Сожалею, зря я спросила.

– Всё в порядке, это было давно.

Я продолжила изучение книги о живописи. Сегодняшний рабочий день шел в расслабленном темпе, за счет того, что вышла миссис Мисти, и мне не приходилось проводить за неё экскурсии. Во второй половине дня мне дали поручение сходить в антикварный магазин, который расположен неподалеку от нашей галереи и присмотреть там что–нибудь интересное. Я просекла их практику покупать какие-нибудь вещи на барахолках, а потом впаривать их туристам на экскурсиях втридорога с какой–нибудь присказкой об эксклюзивности и необычайности происхождения. В этом и состояла суть моей работы. Далековато от высокого искусства, но на барахолках и старинных лавках действительно можно было отыскать уникальные вещи.

Антикварный магазин находился в двух шагах от работы. На улице вовсю пекло солнце, пели птички, на небе ни единого облачка

. Когда я переходила дорогу, какой

–то придурок на синем ягуаре

F–Type

подрезал меня. Я отскочила в сторону. Машина меня не задела, но я не шутку испугалась. Ягуар припарковался возле того самого антикварного магазина, к которому был проложен мой путь и из него вышел парень… молодой мужчина… брюнет… в белой футболке… симпатичный…

Я по–прежнему находилась на обочине дороги и не собиралась делать к нему на встречу шаг. Это Он меня подрезал. Кем бы то Он ни был, и какая бы крутая тачка у Него ни была, я не буду перед Ним извиняться. Много таких я поведала в Нью-Йорке. Рассекают по дорогам на своих спорткарах, по сторонам не смотрят, а потом ещё и орут на пешеходов.

– С тобой всё в порядке? – обратился ко мне молодой мужчина с красивым бархатистым голосом.

Я собиралась сказать ему «Идиот смотри куда едешь», но… что-то пошло не так. Он приблизился ко мне.

У него были красивые мужественные черты лица. Насыщенно карие глаза. Немного угловатые брови. Загорелое лицо. Я спустилась немного ниже. Пухлые губы. Он вглядывался в моё лицо, а я, как дура, смотрела на него.

– Вам следует быть осторожным за рулем, – это всё, что смогла выдавить из себя.

– А тебе следует быть осторожной на пляже, когда ты бегаешь.

Я прищурила глаза.

– Ты сбила меня сегодня утром, возле станции спасателей, вспомнила?

Я вспомнила.

– Наверно, Вы стояли в неположенном месте, – я искала себе оправдание и параллельно обглядывала его. На нем была одета обычная белая хлопковая рубашка и джинсовые шорты, на ногах мокасины. От него исходила уверенная энергетика. Странно, что я не заметила его сегодня утром на пляже. Но тому действительно есть оправдание – все мои мысли были об отце.

– А где на пляже положено стоять?

– Не знаю. Если вы ждете от меня извинений, то получите их только после того, как сами извинитесь, Вы только что чуть не сбили меня на машине. В конце концов, на пляже я не создавала угрозы для вашей жизни.

– Извини, это вышло случайно, я не сразу тебя заметил.

– Извини, это вышло случайно, на пляже я ВООБЩЕ тебя не заметила!

Он улыбнулся. У него красивая улыбка.

– Я рад, что мы перешли на «ты». Следующий раз будь осторожна.

– Ты тоже следующий раз будь осторожен.

Поскольку извинения были принесены, и разговор можно было считать законченным, я потихоньку попятилась в сторону антикварного магазина.

– Тебя подвезти?

Я обернулась, всматриваясь в его черты лица и пытаясь угадать его возраст. Сколько ему? Двадцать восемь? Двадцать девять? Может тридцать? Не более тридцати. Нет, спасибо, я уже на месте, – я жестом показала на антикварный магазин. – До свидания.

– До свидания.

Мне показалось, что он смотрит мне в след.

Приветливый продавец встретил меня в магазине старинных ценностей. На прилавке были разложены подзорные трубы, старинные монеты, инкрустированные хрусталем и стразами ракушки, серебряные ложки и вилки, которые «якобы» достали с потонувшего средневекового корабля. Хотя кто его знает. Может, и впрямь достали со дна океана. Здешние места – пристанище для охотников за сокровищами. В прошлом веке один авантюрист по имени Мел Фишер поднял со дна недалеко от Ки-Уэста больше половины корабля, затонувшего в мохнатые средневековые времена, вместе с драгоценностями, золотом и серебром. С тех пор Ки-Уэст притягивает искателей сокровищ со всей земли, ведь история гласит, что затонувших кораблей в здешних водах числиться немало, и все они были набиты сокровищами.

Я рассматривала представленные на прилавке предметы, пытаясь воспроизвести их историю.

Мне приглянулся кулон и шкатулка. Шкатулка была небольшая, прямоугольной формы, выполнена из ракушек и камушек. Видно, что это была ручная работа. Камушки разных цветов были подобраны одного размера, очень аккуратно выложены по всей внешней поверхности коробочки. Внутри шкатулка была выстлана из красного бархата хорошего качества. И потому как он блестел и был приятен на ощупь, я сделал вывод, что он совсем новый. Шкатулка была очень красива на внешний вид. Правда, на предмет старины мало походил. Мне подумалось, что такую шкатулку запросто могла бы приобрести себе какая–нибудь обеспеченная туристка и хранить там свои украшения.

Кулон, который привлек моё внимание, был очень простым с виду. Обычная черная шёлковая нить, на которую нанизана белая жемчужина. Просто, изыскано и со вкусом. Я присмотрела это кулон для себя. И стоил он совсем недорого. Расплатившись за покупки, я поспешила в галерею. Синего ягуара поблизости не было. Остаток рабочего дня я провела за чтением специальной литературы о предметах искусства. Кира в моем присутствии провела оценку купленной мной шкатулки и назначила ей стоимость в триста долларов. Я присвистнула, ведь заплатила за неё в лавке всего пять долларов. Посмотрим, через какое время на неё найдется покупатель. А если честно, шкатулка мне и вправду нравилась. Если бы я была богатой, то обязательно её купила и за триста долларов, и за пятьсот.

Кира также обратила внимание на купленный мною кулон, который уже красовался на моей шее. Ей он тоже понравился. Она с радостью сообщила мне, что жемчужина действительно настоящая, очень хорошего качества, выведена в условиях дикой природы. Я осталась довольна своими покупками и рабочим днем в целом!

Дома меня ожидал сюрприз. Папа снова собрался в море. Я поймала его, когда тот грузил в прицеп свой старый полуразваленный катер. Раньше катер содержался в специальной стоянке на воде возле пристани, где он арендовал место. Но после того, как отец получил травму, я и мама убедительно попросили дядю Виктора, что он поднял с моря катер и закрыл его в гараже. Но моего отца это не остановило.

– Куда ты собрался? – поинтересовалась я него.

– На рыбалку – ответил он мне, с таким спокойным видом как–будто собрался в магазин за хлебом.

– На какую рыбалку? Ты что с ума сошел? Ты хочешь меня до инфаркта довести?

Отец продолжал грузить катер. По его выражению лица я поняла, что он даже не собирается меня слушать. А я не привыкла ругаться с отцом. Раньше я никогда не повышала на него голос. А сейчас не знаю, что и делать. Как докричаться до него, что бы он меня услышал?

– Ты понимаешь, что это опасно? Эта развалюха не пригодна к использованию! – я с силой постучала по корпусу катера, и треск ржавого металла подтвердил мою правоту.

– Я устал сидеть дома. Я просто съезжу на рыбалку. Проветрюсь, вернусь буквально через пару часов.

В его глазах было что-то, чего я раньше не видела. Испуг, страх, смятение, что-то что я никак не могу разобрать. Кричать, и ругаться с ним было бесполезно.

– Хорошо, но только с одним условием! – обратилась я к папе, – ты берешь меня с собой.

– Нет, – запротестовал он, – нет.

– Почему?

– Потому что!

– Ты ведешь себя как маленький! Что это за ответ «потому что»? Ты всё ещё не понял, что тебе опасно выходить в море? Ты играешь со своей жизнью!

– Мне нужно побыть одному.

– Что это значит? – я потребовала объяснений, – Ты не хочешь видеть меня? Не хочешь проводить время со мной?

В ответ папа молчал. У меня было много слов, которые я хотела высказать ему. Злость и обида подходили к горлу и, если бы не подоспел дядя Виктор, я вывалила их наружу.

– Что происходит? – обратился к нам дядя.

– Спроси у него, – я указала в сторону отца.

Мой папа молчал. Он отвернулся и смотрел куда-то в небо. Его взгляд блуждал где-то в невесомости. Неужели, врачи правы?!

Дядюшка наблюдал за нами. Он переводил взгляд то на меня, то на отца, а после подошел ко мне, приобнял, пытаясь успокоить, и шепнул на ухо: «Я поеду с ним».

Они уехали. Я зашла домой снова разбитая и расстроенная. Каждый вечер, проведенный на этом острове заканчивался именно так.

Дэниэл приготовила ужин. За время нашего нахождения на острове, мы с ней так и не разговаривали. Радует, что мы ни разу не поругались. Наверно, она тоже наблюдает резкие перемены моего отца. Он был её родным дядей и также, как и меня, в детстве, баловал её. Мне всегда казалось, что она сильно любила его. Я рассчитываю, что со временем её любовь не угасла.

За время ужина мы не перемолвились с ней и словом. Я не настаивала на разговоре. У меня снова было паршивое настроение. А Дэниэл, видимо, не хотела усугублять ситуацию. В конце, я поблагодарила её за ужин и поднялась наверх. Я шла к себе в комнату, как вдруг, мне захотелось, посмотреть на комнату отца. Моё желание было обосновано потребностью знать, что творится в его жизни, в его душе, в его голове. Он никого не пускал в свою комнату. Никого, кроме дяди Виктора. Я подошла к заветной двери и толкнула её. Она оказалась заперта. «Черт! Да, что же такое ты хранишь в этой комнате?» – взругнулась я вслух. В замочной скважине разглядеть ничего так и не удалось.

Я быстро направилась к себе в комнату. Мне хотелось позвонить маме и обо всем ей рассказать. Но, зная, как она отреагирует на это, так и не решилась. Мама тут же прилетит на этот проклятый остров, а отец даже к себе в комнату не пригласит. Они поругаются. Мама расстроится. Я расстроюсь. А папе сделается только хуже. Мне было известно, что в прошлом году, мама пыталась развестись с отцом, но тот отказался участвовать в бракоразводном процессе и развода маме не дал. Мне не хочется думать, что мама нашла другого мужчину. Наверно она просто устала от папиных выходок. Мы все его жалели. А он нас не жалел.

На Ки-Уэсте было ещё светло и солнечно. В семь вечера все туристы выходили на улицу после знойного дня. Одни шли на пляж за вечерним загаром с рюкзаками, зонтиками и надувными матрасами, другие шли ужинать в ресторан. Я не могла наслаждаться этим островом также как они. Всякий раз, когда в мою голову проскальзывает мысль воспользоваться моментом и насладиться отдыхом, я вспоминаю, что я здесь не для этого. Моя цель – выяснить, что происходит с отцом и помочь ему. Пока что мои успехи равнялись нулю.

Вечером на острове начинается самое интересное. По улице Дюваль, которая является самой длинной в городе, гуляет карнавал ряженных. Многие прибрежные рестораны устраивают костюмированное шоу, заманивая туристов вкусными запахами свежеприготовленных морепродуктов. Остров манит своей безмятежностью и отрешенностью от большого континента, но всей его магии не хватало привести мою психику в порядок. Я прилегла на свою кровать и провалилась в думы об отце.

Прошло больше трех часов, а папа и дядя Виктора так и не вернулись. Я начинала нервничать. И зачем только я разрешила им поехать на эту проклятую рыбалку?

Было слышно, как Дэниэл, расхаживала по первому этажу нашего небольшого дома. Тоже переживала за наших родителей. Если моего отца признают психически нездоровым, то его лишат прав на вождение транспортного средства, в том числе катера. Теперь, мысль о постановке его на учет в психдиспансере не казалась мне такой угнетающей, когда речь шла о его жизни.

Они вернулись за полночь, что-то бурно обсуждая. Я не спала, но решила не вставать. Дэниэл вышла их встречать.

Глава 5

Утро далось мне очень тяжело. Зеркало напугало меня моим же собственным отражением. Глаза походили на тонкие щелочки, над которыми большими буграми выступали опухшие веки. Я не спала полночи, думала об отце, как поступить и чем помочь ему. Сегодня я намерена с ним поговорить обо всем. Если потребуется вынести дверь в его комнату, я сделаю это.

Мне было необходимо перед работой хорошенько привести себя в порядок. Я затянула свои волосы в конский хвост, надела шорты и майку и направилась на пляж.

На улице уже припекало. Пляж был полон туристами. Я вышла сегодня поздновато, но решила не отказываться от пробежки. Перепрыгивая через лежаки и зонтики, мои ноги устремились ближе к воде, откуда веяло прохладой. Я преступила к бегу.

Пляж потихоньку наполнялся отдыхающими. Кто-то кому–то кричал, дети визжали, море шумело, но меня всё это не волновало, я продолжала бежать. Как, оказалось, кричали мне.

Он догнал меня через двести метров, когда я пошла на ускорение. Без футболки, с красивым золотисто–песочным загаром, он выглядел как с обложки глянцевого журнала. Я не сразу посмотрела на его лицо, на какое-то время мой взгляд застыл на его мускулистых плечах. Хотелось бы думать, что он это не заметил. Это был мужчина, который накануне чуть меня не сбил на автомобиле возле антикварной лавки. Мы остановились.

– Привет! – он одарил меня своей лучезарной улыбкой. – Как дела?

– Хорошо, – я смущалась, потому что всё ещё пялилась на его голый торс.

– Коул, – молодой мужчина протянул руку для знакомства и волей неволей, мне пришлось оторвать взгляд от его загорелых плеч и перевести на пухлые губы, застывшие в очаровательной улыбке.

– Руфь, – я протянула руку в ответ, и мы обменялись символическим рукопожатием.

– Надеюсь, ты больше не злишься, что я тебя подрезал на автомобиле.

Я покачала головой.

– Отлично!

Мы, молча, пялились друг на друга. Он не сводил взгляд с моего лица. А я завороженная смотрела на его губы, а потом на мускулы. Потом снова на губы, а после снова на мускулы.

– Ну ладно, – сказала я ему, избавившись, наконец, от гипноза – мне пора. Я немного помедлила и побежала дальше в сторону дядюшкина ресторана.

Через метров пятьдесят он снова меня догнал. Я остановилась.

– Я могу загладить свою вину?

– Не парься, – ответила я ему. – Я тебя простила.

– Может кофе?

Я прекрасно понимала, чем заканчивается «кофе» в курортных городах. Мужчины и женщины с любой точки мира приезжают во Флориду не только за золотым загаром. Большинство из них, пускаются во все тяжкие, едва переступив за черту аэропорта, изменяя своим женами и мужьям. Любовные приключения считаются неотъемлемой частью туристической программы. Для пущего счастья мне сейчас не хватало только курортного романа и разбитого сердца в конце турне. Но он был чертовски красив! Его мускулы играли в лучах утреннего солнца. От него очень приятно пахло мужским одеколоном. Так ненавязчиво и так мягко, никакой резкости, как раз как я люблю.

– Коул, у меня сейчас нет времени на кофе, извини.

Я заметила, как его передернуло всего, когда я назвала его по имени. Он быстро заморгал, видимо, не ожидая услышать «нет» в ответ.

– Ааа, я…

– Мне пора, – я не дала ему договорить и убежала в сторону дядюшкиного кафе.

Дядя Виктор уже был на работе. Он возился на кухне со свежей рыбой и давал распоряжение своим поварам и официантам. Я зашла к нему на кухню через черный ход. Обрадовавшись моему визиту, он расцеловал меня в обе щеки и отправил в общий зал, дав указание накормить меня вкуснейшим завтраком. Я была в этом кафе раньше, когда приезжала в Ки-Уэст с мамой с очередной попыткой уговорить отца вернуться. С момента моего последнего визита здесь ничего не поменялось. Обстановка такая же непринужденная, милая и приятная. Кафе декорировано в морском стиле, как и большинство подобных заведений на острове. Он пользовался популярностью среди туристов, благодаря тому, что дядюшка лично занимался приемкой товаров, а морепродукты проходили строжайший отбор, прежде чем будут поданы на тарелочках посетителям. В кафе очень вкусно пахло только что испеченными лаймовыми пирогами. На секунду я подумала, что стоило наверно тому парню позволить угостить себя кофе и кусочком лаймового пирога. В подсознание всплыл образ загорелого красавца. Но я быстро прогнала свои мысли прочь, поскольку увидела знакомую женщину, сидящую за столиком и мило беседующую с моим папой. Я сперва её не узнала, хоть и была уверена, что видела раньше, а когда подошла, то разглядела в ней миссис Мисти. На ней был парик с красивыми длинными белокурыми волосами. Выглядела она совсем иначе, нежели в галереи. На ней была светлая шелковая блуза, коричневая льняная юбка–карандаш, на ногах очень даже симпатичные бежевые туфли – лодочки. Это была совершенно другая миссис Мисти. Не та угрюмая чудачка, которая вчера сидела со мной в одном кабинете. Эти двое мило беседовали о чем–то. Миссис Мисти улыбалась. Папа что-то живо рассказывал и смеялся.

Увидев меня, он опешил. Зрачки в его глазах расширились. Взгляд забегал по стенам, проходящим мимо туристам, а потом остановился на мне. Он немного привстал, когда я сравнялась с их столом.

– Привет, что ты здесь делаешь? – обратилась я к нему.

– Привет! Я… я…я вышел подышать свежим воздухом и встретил свою давнюю знакомую.

Я перевела взгляд на «давнюю знакомую».

– Мистая, – она протянула мне руку, словно мы с ней ранее были не знакомы.

Я ещё раз окинула взглядом женщину. Это точно была миссис Мисти, только выглядела она немного моложе и ухоженнее, ещё это дурацкий парик нацепила. Я не стала отвечать на её рукопожатие. Мне совсем не нравилась эта ситуация. Я чувствовала себя так, словно поймала отца с поличным.

– И давно вы знакомы с моим отцом? – обратилась я к женщине.

– Ну… – она немного замялась, – мы познакомились два года назад.

– Ммм.

– Разве ты не должна быть на работе? – вмешался в разговор отец, бросая на меня неодобрительный взгляд.

– Через час. Мой рабочий день начнется только через час. Так, где вы познакомились?

– Мы с твоим отцом познакомились здесь на Ки-Уэсте. Он спас меня от верной смерти, когда я не справилась с управлением на катере,– ответила женщина. – Сэм очень много о тебе рассказывал. Присаживайся к нам, – женщина жестом показала мне на стул.

Мой взгляд скользнул на отца. Он выглядел злым и напуганным. Я и сама была напугана. До настоящего момента я не исключала того, что причиной нахождения отца на острове может быть другая женщина, но не готова была лоб в лоб столкнуться с этим. Миссис Мисти улыбалась мне.

– Я пошла домой, – сказал я отцу, – мне нужно собираться на работу.

Путь от кафе до дома мне не запомнился. На пороге мне повстречалась Дэниэл. Она что-то крикнула мне в след, но я не оглянулась. Время близилось к девяти и мне следовало поторопиться на работу, но было очень тяжело бороться с эмоциями, которые навалились на меня. Сейчас я испытывала агрессию и ненависть к своему собственному отцу. Последний месяц я думала о нем, как о психически нездоровом человеке, и тот факт, что он оставил свою семью, оправдывала его ухудшающимся состоянием здоровья. На самом деле, он просто завел себе любовницу и как трус боялся признаться в этом мне и маме. У меня тряслись руки от нервного перенапряжения. Вся моя ненависть к отцу сосредоточилась на кончиках пальцев. Мне хотелось что–нибудь разбить или кого-то придушить. Я направилась к нему в комнату. Она, как и прежде была закрыта. На этот раз меня это не оставило. Я выбежала на улицу и направилась в сарай. Через две минуты я уже была возле его комнаты с топором в руках. Дэниэл, наблюдавшая за мной, бросилась за мной.

– Что ты делаешь? – крикнула она мне.

Я ничего не ответила. Деревянная дверь разлетелась в щепки. Я и не ожидала, что обладаю такой внушающей физической силой.

Папина комната ничем не отличалась от любой другой спальной комнаты нашего дома. Такие же светло–бежевые обои, на полу старый ковер, на окнах темно–зеленые тяжелые шторы. Аккуратно заправленная кровать. На прикроватной тумбочке разложены какие–то газеты и журналы, рамка с моей детской фотографией. Я взяла одну из газет в руки. Датирована 03 октября 2015 г. На первом листе значился заголовок «Трагедия, унесшая жизни троих туристов». Из статьи следовало, что группа дайверов ранним утром вышла в открытое море для погружения. После погружения в воду не один из дайверов, так и не поднялся на поверхность. Их тела сотрудниками специальных служб найдены не были. Уцелела только женщина, которая находилась на катере, её фотография была опубликована ниже. Я пригляделась и распознала в ней миссис Мисти. На фотографии она была с белокурыми длинными волосами.

Вероятно, именно об этом случае шла речь, когда миссис Мисти сообщила мне, что мой отец героически спас её жизнь.

Всё время пока я читала заметки газет и журналов, Дэниэл также находилась в комнате. Она ничего мне говорила, молча исследуя комнату. В газетах в основном писали о пропаже людей и крушениях водного транспорта, яхт, катеров. «Зачем отец хранит их?» – возник вопрос в моей голове.

Я ещё немного поблуждала по комнате. Ничего интересного я там не обнаружила. Хотя, смотря, что понимать под словом «интересное». К счастью для меня чужого женского белья и следов пребывания женщины не было. Дэниэл вместе со мной ушла из комнаты.

Я взяла мобильник в руки. Десять пропущенных вызовов от Киры. Набрав её номер, я наврала, что заболела и не могу выйти сегодня на работу. У меня не было другого выхода, как позвонить директору и попросить отгул.

Спустя полчаса отец вернулся домой. Я стояла возле двери в своей комнате, мысленно представляя себе его состояние, когда он увидит выломанную дверь. Папа тихо поднимался по лестнице. Я считала ступени. Проходя мимо моей комнаты, он немного замедлил свой шаг, но всё же прошел мимо.

Через пару мгновений я услышала брань. А ещё через мгновение зазвонил мой телефон, на дисплее высветилось "ПАПА". Видимо он услышал звонок в моей комнате, потому что через секунду дверь отварилась, и на пороге стоял разъяренный отец.

– Что ты себе позволяешь? – закричал он.

– Это ты что себе позволяешь? – я стала кричать на него в ответ. – Что это за женщина?

– Я же тебе всё объяснил. Это моя старая знакомая.

– Я нахожусь на этом чертовом острове больше недели, а ты и словом не обмолвился со мной, а с какой–то знакомой любезничаешь в ресторане.

Папа немного замялся в поисках нужных слов.

– Зачем ты выломала дверь? – закричал он.

– А по–другому я не могла до тебя достучаться. Что за тайную жизнь ты ведешь? Ничего не рассказываешь, запираешься в комнате, прячешься от своей собственной семьи.

– Я не прячусь от вас, – он хотел выкрикнуть что-то ещё, но остановился, оборвав фразу.

Я пыталась прочитать его. Страх. Бешенство. Смятение. Отец отвел глаза в сторону.

– Я не прячусь от вас – повторил он уже спокойным голосом, – просто кое-что случилось, во что я не хочу ввязывать ни тебя, ни маму.

– Что случилось?

Мне показалось, что между нами пронеслась вечность, прежде чем он сказал: «Я люблю вас, но до конца своей жизни я останусь жить на этом острове и никогда не вернусь домой». После этих слов он развернулся и ушел.

Я осталась стоять посередине своей комнаты.

«Что могло случиться с отцом?» – задавалась я вопросом. Ясно только одно, что дядюшка Виктор тоже как–то с этим связан. Я вспомнила заметки из газет про утопленников. Почему отец хранит их? Неужели случаи пропажи и гибели людей как–то связаны с ним? Нет! Я потрясла головой, гоня дурные мысли прочь. Мой отец не преступник!

Я провалялась на кровати около двух часов в мыслях об отце. Одно мне стало ясно, с отцом случилось что-то страшное и серьезное, если он отказался от своей жизни, семьи и любимой работы. Но я не собиралась отказываться от своей семьи. Я верну папу домой, потому что люблю его, мама любит его и нам неважно, что он натворил два года назад.

Вечер опустился на остров внезапно. Шторм на море может начаться настолько быстро, как пройти. Только что была тихая погода, светило солнце, как вдруг ни откуда поднялся ветер, пропало солнце, и начался сильный дождь с высокими волнами. В здешних местах штормы не редкость, а скорее закономерность. Остров ещё не успел отойти от Ирмы, как ему нужно готовиться к отражению новой атаки водной стихии. Погода на улице полностью соответствовала моему внутреннему миру: плач, боль, обида, ненависть, агрессия.

Мне захотелось выбежать на улицу, чтобы разделить свою печаль с природой. Моим желанием стало затеряться среди туристов, сумасбродно бегающих по проезжей части в попытке найти укрытие в кафешках и ресторанах. Люди открыто выражались нецензурной бранью, обвиняя турфирмы в том, что их отпуск оказался испорченным, так как те не побеспокоились предупредить об изменениях погоды. Начался дождь и уже через несколько минут улицы опустели. Ки-Уэст стал пустым и одиноким, таким же, как я.

Я прошла на улицу Дюваль стрит к самому центру как раз к тому месту, где красовался знаменитый буёк «Самая южная точка». Именно в этом месте заканчиваются Соединенные штаты Америки, а через несколько сотен миль начинается Куба. Обычно тут толпятся туристы, желающие сделать селфи, но сейчас именитый буёк обходился без внимания. Я перевела взгляд на море. Оно было темно–синего цвета, практически черного. Мне стало немного страшно. Выросшая практически на берегу океана, мне часто приходилось наблюдать капризы водной стихии. Море в разных обличиях представало передо мной от нежного «тиффани» до насыщенного ультрамарина, но черное море я видела впервые. Вода заворожила меня, она бурлила, словно под ней находился огненный котлован. Стоя, промокшая под дождем и озябшая до косточек, я не могла отвести взгляд от обезумевших волн и пузырьков. Каждая последующая волна была больше предыдущей. Волны равнялись со мной в росте, а я стояла загипнотизированная неведомой силой, устремив свой взгляд в темную глубь воды. Мне почудилось, что я слышу какую–то мелодию. Хрустальную, тихую и едва уловимую на фоне шума разбивающих о берег волн. Я напрягла свои органы слуха, вслушиваясь в эту красивую мелодию и не понимая, откуда она возникла.