Текст книги "Посох Следопыта"

Автор книги: Катерина Грачёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

9. Тайна

А потом настал конец августа, настал сентябрь, и дача кончилась, и опять начался город. Словно долгий сон вдали от дома.

В городе всё было ненастоящее. Архивариус и Быстрая Нога окончательно превращались в Иринку и Витьку, и хотя жили они так же по соседству – этажом выше, и хотя бегали они друг к другу каждый день, и почту в коробочке пускали от балкона к балкону, и календариками менялись, и деловые бумаги вместе собирали – была у Иринки страсть к этим деловым бумагам, не зря ж она Архивариус. И всякое такое… Это было здорово, как отблеск дачи, но это всё-таки была не дача.

А в школе… А в школе, между прочим, учился Артём Непобедимый прямо за стенкой от Насти, в соседнем классе! Но только целый год от лета до лета они ни словечком не перебрасывались. И не вспоминали друг о друге, и даже сторонились. Чего там, в школе свои порядки! Там из своего-то класса нельзя с мальчиками дружить – засмеют, а уж о соседних и речи нет! И зачем пачкать жизнь этой глупостью? Доживём до лета, а там и поздороваемся… Только вот в этом-то году навряд ли уже поздороваемся…

А ночью снилась дача. Снилась и снилась. Как будто бежит Настя на дачу пешком, дороги не зная, зимою в шортах, и то учительница ругается, то родители, то хулиганы, то война, то землетрясение, а Настя все бежит на дачу, а как добежит, так сон и кончится, и плачь – не плачь, а придётся проснуться и в школу идти.

Но настал май, и настал июнь, и бабушка опять начала чемоданы укладывать. Настя с Серёжкой давай чунга-чангу от радости отплясывать. Осталась дача! Осталась! Да и могло ли иначе быть!

В первый день июня поехал на дачу первый автобус. Шуму, гаму! Дети скопились на заднем сиденье, подпрыгивают на каждой кочке, новостями делятся. Но, конечно, не все поехали, только немножко. Остальные кто вечером, кто завтра, а кто на машине.

Настя первым делом побежала всё осмотреть и поглядеть, кто приехал, а кто нет. И была точно в сказке, точно в раю: не верилось, что это не сон, что вот не растает это всё и не исчезнет… Понеслась по горе Уклонной, полетела кувырком, коленку в брызги разбила. Ну и что! А на болоте головастики плавают! А на пляже вода камешки обмывает, ещё кусок пляжа отхватила, пеньки под воду ушли… И понтон уже весь в воде – значит, будут мостик делать!

Как всё таинственно, необычно – понтон в воде! Надо же!

Настя пошлёпала по воде, на понтон вскарабкалась, ещё о какой-то крюк ободралась и в ржавчине выпачкалась. Вот так денёк!

Добежала до забора, который малую дачу отгораживает. Послала невидимый привет большому начальнику, который нелюдимый и загадочный лесник-бородач-медведь.

Потом через лес побежала по тропкам к Артёмовой даче. Пряталась эта дача в густых-густых зарослях, и надо наверх взобираться по очень узкой тропке. На велосипеде почти невозможно ни заехать, ни съехать – потому что вверх никак, а вниз слишком быстро, навряд ли свернёшь – так и упадёшь в кусты и крапиву! Но сейчас не на велосипеде…

Но Непобедимого не было. Зато Андрейка Длинный был, который тоже в окна пустые заглядывал. Андрейка – одноклассник Иринки Архивариуса, тоже долговязый, симпатичный такой. И побежали Настя с Андрейкой на самую главную дачу во много квартир, где всеобщие детские собрания проходили. И стали играть в казаки-разбойники. Девчонки были разбойники, а мальчишки казаки. И дважды раненый Холмс-Следопыт, конечно, главный, а Ватсон-Архивариус, конечно, его правая рука!

И это была настоящая игра! Не такая, когда одному лень, другому на обед охота, потому что ужасно все за лето стосковались по даче. Полдня они друг от друга убегали, несколько раз чуть не столкнулись, запыхались все, устали до изнеможения, но и от счастья тоже. И вот такой момент настал, когда их почти догнали казаки, и спрятаться было совсем некуда, а было это там, где шалаш их с Артёмом был; Настя сперва обрадовалась и в кусты:

– Я вам сейчас такое место покажу!

Полезла – и ужаснулась: а как же обещание? И что делать? Показать – Артёма предать, а не показать – получается, всю команду уже подставить… Но тут Сонька-плакса затянула: «Ой, кусты, тут клещи, а вдруг клещи, я не хочу», – ну, в общем, кое-как удалось обратно вылезти и от мальчишек убежать, а только сразу у Насти вместо счастья тяжесть страшная внутри. А перестала Настя погикивать – за ней и другие устали. Добрались все до качелей и стали качаться. И мальчишки их там и нашли.

Пока то да сё, Настя улизнула от всех, побежала шалаш проведать. Ведь не успела же до него добежать тогда, Андрейка отвлёк. И почти предала! Мысленно! Конечно, только мысленно, и тут же опомнилась, но ведь была же, была мысль, позором на всю жизнь! Тайны предавать! От такой мысли сколько ни плавай, не отмоешься… Да чего там, и в городе однажды мысль у неё промелькнула Иринке про шалаш рассказать, когда та выпытывала. Мысли! Мысли! Один раз подумаешь, и навсегда!

Размазывая слезы по щекам, пролезла в шалаш. И ужаснулась. Кто-то там уже побывал, и всё передвинул, и губную гармошку унёс, и погребок кухонный разломал и вообще там в туалет сходил. Какие-то злодеи, вообще! Ну, нашли чужой дом, ну, радуйтесь, а зачем же все портить и ломать?

А всё я! Всё я! Как я могла так подумать там, в городе? Я предала свою святыню, вот и наказание мне…

Бежали мимо Андрейка с Максом, её не видели. Но почему-то прямо сюда бежали. Так и есть! Полезли через кусты.

– От те на! А ты чего тут делаешь? – увидел её Андрейка.

– А ты чего делаешь в моём шалаше?

– А это не твой, это Тёмыча. Уходи давай отсюда!

– Это мой, – сказала она. – Его и мой. Когда он вам успел его показать? Куда губную гармошку мою утащили?

– А я думал, ничья, – ответил Макс. – На, забирай. А он сказал, это его шалаш. Ну и ладно, сиди в этой дыре! А мы вот нашли такое место около болота – целый лесоповал!

– Вот уж не ходи туда, если найдёшь, поняла? Это наше место! – отрезал Андрейка.

Выбрались из кустов прямо через кухонную стенку и убежали на свой лесоповал. Настя гармошку подобрала и домой пошла. А навстречу Артём радостный.

– Привет! Давно приехала? А я только что, на машине.

Потом посмотрел, губную гармошку увидал. Догадался, откуда она идёт.

– Ой, Настя… Слушай, я так виноват! Когда отец сказал, что дачи не будет, я уже в самом-самом августе пошёл и наш шалаш парням показал… Я подумал: какая разница, ведь всё равно он теперь уж не наш… Ты не очень сердишься? А? Да и правда, чего уж там, подумаешь, шалаш… А мне отец удочку купил складную. Длиннющая! Хочешь, дам порыбачить?

– Ну, как-нибудь дашь, – сказала Настя. – Сколько времени? Ты на ужин не идёшь? Мне сказали, столовая уже работает.

– В таком виде только в столовую ходить, – покачал головой Артём. – Ты меня извини, конечно, но ты на чучело похожа. Я таких девочек ещё в жизни не видал. Мальчиков видал, а девочек ни разу. А ты ведь наш шалаш тоже девчонкам показывала, да?

– Нет, – сказала она, а внутри все так и заполыхало: это только на деле нет, а в мыслях-то, в мыслях!

– Ну, в общем, извини. Ладно, я пошёл. Мне ещё раковые места проверить надо. Завтра поговорим. А может, мы ещё лучше место найдём…

Настя кивнула и пошла домой. При чём тут складная удочка? При чём тут место получше? Ну ладно даже, показал, но как он мог позволить всё сломать?

Молчи уж! Следопыт! «Я вам сейчас такое место покажу!» На себя посмотри…

Тут ей Николя повстречался – младший брат Элен. Николя за зиму вытянулся, длинноногий стал, всего на голову её ниже.

– Ничего ты вымахал! – сказала Настя. – Здорово!

Николя осмотрел её с некоторым презрением и говорит осуждающе, как недоразвитой:

– Слушай, Настя, ты вообще когда краситься начнёшь?

– А зачем? – с нарочным недоумением спросила у него Настя.

– Ну как-то вообще-то взрослым девушкам давно уже положено краситься, – надменно сообщил Николя. – А ты как-то уж совсем за собой не следишь. Хоть бы одевалась поприличнее. И водишься с малышнёй!

Экий Николя! Сам Иринки на год младше, а видишь какой: взрослый, надутый.

– Между прочим, краситься для кожи вредно, – заметила Настя.

– Я не понял, ты вообще, что ли, краситься не собираешься? – почти возмущённо спросил он.

– Так а зачем? – опять спросила она.

Николя понял, что разговаривает с диким неандертальцем, который и вправду не понимает, зачем надо краситься, и пошёл дальше. И Настя своей дорогой пошла. Почему-то расстроилась окончательно. Казалось бы, какая ерунда, мелкий Николя сморозил великую глупость. А ведь это не просто глупость, это тот, другой, школьный, недачный мир на дачу проник.

Бабушка увидела Настины коленки – запричитала, а Настя переоделась в старое. В то, которое здесь, на родине, целую зиму пролежало, в то, чего город не касался! – и пошла в столовую. Плохо, плохо началась жизнь в это лето. Чего дальше ждать?

А ничего не ждать! Вспомнить самое первое правило Следопыта: «Палица сия не токмо палица есмь». А это значит, что и Следопыт – это Следопыт, а не Настя поцарапанная-ненакрашенная! И что Следопыту самолично границы сказки от вторжений вражеских охранять, что бы там ни говорили всякие заезжие Николя!

Иринка вспомнилась: «А когда тебе будет двадцать лет? Тридцать? Ты тоже будешь бегать с луком и стрелять по банкам?»

Нет, стрелять по банкам в двадцать лет я не буду. И перья в волосы втыкать, и кольца в уши вешать, и краситься, и трубку курить – не буду! Не в этом смысл Следопыта. А в том, что разгадывает он во всём на свете следы волшебные – скрытые, другим невидимые. И не тем они волшебные, что их волшебник бородатый в плаще наколдовал, а тем, что больше всего на свете они правдивые и настоящие. Живут на свете сказки химические, физические, биологические, душевные, космические, всякие!

Много ещё чего на Земле нами не исследовано.

10. Раки

Ловить раков на кусок рыбы или шницель очень интересно. И самое интересное то, что им при этом не больно. Это не как рыб, которые на крючок ловятся, это – поймал аккуратно пальцами за спинку, пока рак ничего не сообразил, и положил его в садок или ведро. Полюбуешься и выпустишь. Наверное, им всё-таки не очень приятно быть пойманными, но это ведь ненадолго. А однажды Настя с Серёжкой выловили несколько, налили воды в большую пенопластовую посудину от телевизора и там раков держали и кормили два дня, и всем малышам показывали, когда они прибегали посмотреть, и фотографировали, а потом один рак как будто загрустил, и они бегом их выпустили обратно в озеро.

А Макс смеялся, когда видел это. Он раков варил и ел. Какой злой! Раки такие маленькие, много ли с них наешься? Он ещё говорил, что раков живьём варят. Серёжка пообещал, когда вырастет, писать законы, как дедушка, и написать такой закон, чтобы кто сварит рака, того бить ремнём на самой главной площади и показывать по телевизору, что он злодей. И посылать на работу три месяца деревья сажать.

Артём в этот раз тоже наловил себе целый садок.

– Давай уже отпускать! – сказала Настя. – Что ты их мучишь? Вот этот без лапки нам уже третий раз попадается, наверное, привык, а большой этот у него по голове скачет, нервничает, отпускай скорее. Интересно, кто кого обгонит?

Артём замялся.

– Да я вообще-то не хотел их отпускать. Что мы всё их отпускаем, как маленькие. Я Леону снесу. Вот будет пир!

– Ты что, голоден? – выпрямилась Настя. – Эти три мои, отдай их обратно. И безлапого отдай.

– Они ужасно вкусные, – сказал Артём. – Деликатес! Ты ведь, поди что, никогда не пробовала? В жизни надо всё попробовать.

– Бессовестный! – крикнула Настя. – Большой, как бревно, так значит, всё можно? Ты! Ты!.. – она сжала кулаки и почти разревелась, и сделать-то ничего не могла: ведь если Артём поймал раков, они теперь его, и отнимать тоже несправедливо. А жизнь у раков отнимать – справедливо?

– А чего, ну, раки, – несколько струсив, ответил тот. – Над курицей ты вчера за обедом, кажется, не ревела. Чем курица хуже раков? А шницель-то, который ты тут в воду спустила, разве не из телёнка сделали? Держи своего безлапого… А давай я тебе вместо большого маленького отдам? Большой уже старый, все равно скоро умрёт, а этот молоденький ещё…

Настя взяла маленького вместо большого, выпустила всех своих в воду, яростно растоптала раколовку.

– А я тебе своих принесу, – сказал Артём. – Вот попробуешь.

– Конечно! – сказала Настя. – Чтоб я тебя вообще больше у своего дома не видела – понял? Иди, питайся! Приятного аппетита!

Ушла в камыши, упала на теплую гальку. Никогда! Ничего! Ни о чём! Ни за что!.. Улиточки мои бедные, как хорошо, что вы не во Франции, а то бы вас тоже – деликатес! Какой злой мир!

– Йо-хоо! – крикнул сверху Непобедимый. Настя не оглядывалась. Он плюхнул ей перед носом пустой садок.

– Не реви! Выпустил. Девчонка!

Она ничего не ответила, он усмехнулся, поднял садок и хотел уйти. Но тут Макс с Лёвкой на тропе показались.

– Ну чего, Тёмыч, какой улов?

– Никакой! – отмахнулся он. – Вон Настасья ревёт. Ей раков жалко. Пришлось выпустить.

– Пф! – сказал Лёвка. – Ну так и наших больше не получишь. Ещё слушаешь её чего-то. Может, ещё и нам своих выпустить? Ха-ха!

– Захотел и слушаю, – ответил Артём. – И вообще они мне не нравятся. Вот тунец в сметане – это вещь, а в ваших раках одни кости… – он прищурился, поглядел за горизонт. – А ночка-то звёздная будет. Во всяком случае, ближе к утру. Если только с запада лишнего не надует… Я опять на чердаке буду, так что если захочется, приходите. Настя, айда на корт! Я буду играть, а ты шарики подносить… Впрочем, как хочешь.

Он зашагал по тропе, деловито помахивая пустым садком.

– Макс, пошли отсюда вверх, – сказал Лёвка. – Здесь они уже всех раков распугали. Ни себе ни людям.

Они ушли по берегу продираться сквозь ивовые заросли.

На обеде Настя правда ела курицу. И даже две порции. Но ведь человек не может не питаться? Ах, почему же человеку так не повезло? Ведь есть же лошади, коровы, слоны! Какие они все сильные и выносливые, а едят одну траву! Неужели человек не может есть траву? Зачем так на свете сделано?

Она долго лежала, смотря в облака.

Вернулся Макс. Когда он был один и сам по себе, он бывал гораздо приятней.

– Всё страдаешь, вегетарианка? – спросил он.

– Можешь не трудиться, я все равно не знаю смысла твоих обзывательств, – ответила Настя.

– А я не обзывался. Есть такие люди – вегетарианцы, они мяса не едят, – сказал Макс. – Эх, ты, неуч! – он стоял и улыбался.

– Но ведь они должны заболеть и умереть? – спросила Настя, тут же сев.

– А, не знаю. Наверное. Да вроде живут. Я читал про таких. Это у них религия такая. А мы сегодня мало наловили, плюнули да отпустили. Так что радуйся. Ну пока.

Он неспешно ушёл по тропе. Настя попрощалась с болотцем, встала и побрела вдоль берега босиком по тёплой ещё вечерней воде. Надо будет непременно прочитать про этих вегетарианцев. Неужели такое бывает? Макс, наверное, обманул её и теперь смеётся со всеми!

11. Взрослые

Несколько дней Настя с Серёжкой не вылезали из болотца: они пометили фломастером спинки трём улиткам, отыскивали их среди острых камышовых перьев и вели журнал их жизни, заодно придумывая по вечерам истории об улиточьей жизни. Серёжка, конечно, был весьма неусидчив и чаще убегал купаться и общаться с местной мелочью – какие-то у них были свои секреты и задумки. Но время от времени всё-таки навещал Настю, выводил-выпечатывал неровные слова и пометки в своей тетрадке, рисовал улитку, описывал, как на схемах, её строение, придумывая её частям тела странные названия. По всему было видно, что он считает себя великим биологом, открывающим миры.

Устав от творчества, Серёжка с увлечением уписывал за обе щеки зачерствевший хлеб (тот самый, что он капризно выбросил два дня назад за завтраком).

Настя слегка улыбалась над ним и думала, что её заметки и занятия не намного умнее Серёжкиных, а занятия настоящего биолога точно так же смешны каким-то неведомым богам, правящим нашим миром. Ведь они знают намного больше. Но всё-таки как это здорово, что в мире есть биологи, Следопыты и смешные Серёжки, перемазанные синей пастой.

Мир был необъятен, манил каждым шёпотом, каждым шорохом; под каждым листиком скрывалась великая жизнь! Всего несколько дней, а Настя уже замечала, какой камыш чуть обкусала в её отсутствие улитка с синей точкой, и как расцвела мелким цветочком крошечная водоросль у плоского камешка с полоской, и знала, в каком месте любит прятаться самая толстая и ленивая пиявка. Сколько ежедневной, упорной жизни!

Пару раз приходили за раками Лёвка с Максом, но завидев её, удалялись. Лёвка фыркал, а Макс как-то не зло посмеивался. Это было так удивительно и чудно, что они не ловили раков хотя бы здесь. Значит, хотя бы здесь у раков в эти дни был маленький заповедник.

А вечером Настя шла вдоль берега, беседуя с небом, озером, берёзами, травами и облаками. Мимо пляжей, мимо корта, где играли в теннис старшие, ничего не зная о царстве удивительной жизни…

В этот раз на корте поодаль от старших вокруг чего-то на земле сгрудился народ: и девчонки, и Андрейка с братом, и Николя, и Женька Пузырь, и древесное племя, и Артём. И даже Леон с Максом. Тогда как обычно Леон гонял теннисные мячики с Элен или «болел» и болтал со старшими. Настя подошла ближе.

– А! Вегетарианка! – засмеялся Макс, увидев её. – Я думал, ты уж там похоронилась! Садись давай! – и даже рыцарски освободил место на бревне. Это было очень приятно, и уж нельзя было не сесть.

На земле стояла вымазанная пластилином дощечка с воткнутыми в неё кверху головками спичками.

– Ну-с! – сказал Лёвка и поджёг. Спички зачернели, закорчились, и все почему-то следили за этим процессом затаив дыхание. Потом одна спичка повалилась, и это вызвало хохот. Другие две спички сгорели и надломились, а четвёртая стояла прямая, как колонна. Все очень завеселились и наперебой что-то заговорили. Из этих речей Настя поняла, что они гадают на спичках. Каждая спичка обозначала какого-то человека, а то, как они горят – это как эти люди друг к другу относятся.

– Ну что, кого теперь? – спросил Лёвка. – Глядите: пять спичек всего осталось, одна на розжиг.

– На Следопыта не гадали! – выкрикнул Витька Быстрая Нога.

– Окей, – сказал Левка. – Пожалуйста. Это у нас по центру будет мисс Следопыт… Это будет Витька, который страстно жаждет на Следопыта погадать…

– Да при чём тут я! – слабо возмутился Витька.

– Это будет Артём, – постановил Лёвка, втыкая ещё одну спичку.

– Косо поставил, – отреагировал Артём.

– Поправляй сам, как не косо… эй, да ты сейчас всё повалишь! Вот так… Ну что, кого ещё? Только одна кандидатура, больше не принимаем-с! Желающие есть?

Николя выкатил губу, как верблюд, неприятно сказал: «Пффрр».

– Леди Следопыт, а на вас нет желающих! – Лёвка насмешливо посмотрел на неё.

– Да кончай ты, – Макс отобрал у него спичку и поставил. – Это я. Валяй, зажигай.

– Леди, на вас претендует сэр Макс, цените и будьте признательны… Алле-оп… На старт, внимание, марш!

Игра, конечно, была глупая, но почему-то все следили, и Настя тоже. Витькина спичка упала, не догорев, под ноги спичке Макса, тогда та загорелась снизу и рухнула тоже.

– Макса огонь любви испепелил на корню! – засмеялся Лёвка, и все за ним, и Макс посмеялся – как-то так добродушно.

Серединная спичка тем временем потихоньку нагнулась к спичке Артёма, а та мило склонила головку навстречу. Опять раздался хохот и разные глупые выкрики. Парни начали Артёма хлопать по плечу.

– Твоя, твоя! Герой!

– Дети, – сказал на это Артём.

– Нет, братцы, тут дело совсем серьёзное, – покачал головой Лёвка. – Он ей недавно целый садок раков пожертвовал.

– А ещё у них шалаш был секретный на двоих! – закричал Андрейка. – Такой шалаш классный, с лавочкой, даже с зеркальцем! Чем это они там занимались?

– Дети, – повторил Артём и встал, отряхнул зачем-то колени. – Поразвлекались и хватит. Леон, тебя сегодня ждать или нет?

– Посмотрим, – сказал тот. – Если Макса не проспит… Макса, пошли, что ль.

– Не хочу, – ответил тот.

И Артём с Леоном ушли с очень взрослым видом и какой-то секретной тайной. Хоть бы только тайна была не в раках. Николя тоже соскочил – и за ними.

– А пойдёмте к нам в беседку, – предложила Иринка, глядя на удаляющиеся фигуры. – Чаю горячего сообразим или печенья. Айда?

– Точно! – обрадовался Андрейка. – Чур, без меня не начинать! Я пойду переоденусь!

Все встали и пошли к Ирине, и Макс тоже пошёл с краешку возле Витьки. Он в этой компании был немного лишний и шёл молча.

– Настя, а у тебя платье есть? – спросила Иринка. – Или ты в шортах пойдёшь?

– Куда? – удивилась Настя. – В беседку?

– При чём тут беседка. На свадьбу.

– Чего-о? – спросила Настя. И тут выяснилось, что спички, оказывается, жгли они не просто так, а чтобы назавтра устроить свадьбу. Получилось у них три пары: Леон с Элен, Иринка с Андрейкой и Настя с Артёмом.

– Откровенно говоря, я бы лучше вышла на худой конец за Макса, – рассуждала Ирина. – Но мне не повезло. Впрочем, лучше уж и за Андрейку, чем за Артёма. У Артёма одна рыба в голове, и вообще я его не люблю. Как только ты с ним общаешься.

– Совсем вы все чокнулись, – сказала Настя. – Вы ещё в разводы поиграйте или в роддом.

– При чём тут роддом! – сердито сказала Иринка. – Ты в королевстве играла влюблённого в меня пажа и не ворчала!

– Пажа это пажа. Я в королевство играла, а не в свадьбу. Вы что, совсем не соображаете, что в такие вещи не играют?

– Подумаешь, какая! – фыркнула Иринка. – Всё равно тебе отступать некуда. Это коллективное решение. Мы уже все роли придумали. Кстати, тебе ещё надо свидетеля найти. Только не Алинку, Алинка будет священник.

– Ну и пожалуйста, – сказала Настя. – Дойду до вашего священника, когда он спрашивает там, да или нет, скажу «нет» и пойду на болото. У меня сейчас пора самая горячая. Зелёный прудовик почти отгрыз верхушку камышинки. Я всё по часам зарисовываю и замеряю. Мне ваши свадьбы некогда хороводить.

– А у нас крепостная свадьба, – мурлыкнула Алинка. – Мы тебя обвенчаем и не спросим, согласна ты или нет. Потерпишь.

– Во я потерплю, – Настя встала в бойцовскую позу, которую на секции каратэ выучила, где пару лет назад три месяца прозанималась. – Всё понятно?

Не пошла к Иринке, а пошла домой.